Субституция

Глава 6

Здание ФСБ на Лубянской площади имеет свою историю. Еще в конце XIX века страховым обществом «Россия» было решено построить жилой дом. Был объявлен конкурс для лучшего проекта, который выиграл Н.М. Проскурнин. В дальнейшем, вместе с выдающимся архитектором А.В. Ивановым, проект был доработан и реализован до 1900 года.

Помещение в доме сдавались в аренду, как под жилые квартиры, так и под магазины и разнообразные торговые помещения. Из-за удачной планировки и прекрасной архитектуры сооружения, аренда помещений стоила в среднем в 2–3 раза дороже, чем в других домах в Москве. В этом доме родился и вырос известный генетик Владимир Ефраимсон.

Дом на Лубянке в начале XX века был довольно прибыльным и приносил владельцам солидный доход. Но в конце 1918 года были ликвидированы все страховые компании, и дом перешел в национальную собственность государства. Достаточно долго решался вопрос, кому именно отдадут в собственность здание. Изначально было решено отдать дом Московским профсоюзам, но буквально через несколько дней в него заехали представители НКВД. В течение нескольких дней, работники НКВД выселили всех жителей и арендовали квартиры в доме. Со временем, дом переходил в распоряжение различным государственным органам, НКВД, КГБ, ОГПУ. А с 1991 года — стало собственностью российских спецслужб, впоследствии переименованных в ФСБ.

С 1920 года здание ФСБ овеяно дурной славвой, поскольку там создали внутреннюю тюрьму госбезопасности, в которой пребывало много личностей, среди них наиболее известны Николай Бухарин, Александр Солженицын, Сидней Рейли, Борис Савинков, который погиб в этой тюрьме. Но, несмотря на прошлое, сейчас в нем царит очень спокойная обстановка, работают служащие, охраняющие безопасность страны.

В кабинете генерала армии ФСБ Гурова не всегда было спокойно. Внешне, конечно, все выглядело вполне умиротворенно, но только хозяин кабинета знал, что скрывается под видом внешнего спокойствия службы. Шпионаж существовал всегда, по крайней мере, со времен Прометея, который осуществил несанкционированную другими богами передачу людям совершенно секретной технологии получения огня, что впоследствии привело к космическим полетам. Человек всегда стремился знать как можно больше о соседях. В нашу постиндустриальную эру информация приобрела решающую роль.

Сбор сведений о фирмах и частных лицах осуществляется самыми различными способами, причем большинство из них не являются таинственными или секретными. Это относится, в первую очередь, к открытым сведениям, то есть информации, почерпнутой из газет, книг, научных и технических изданий, официальных отчетов, рекламных материалов и Интернета. Подобным образом работает большинство разведок мира. Такая деятельность ведется основательно, при этом нужно не упустить ничего, что могло бы оказаться полезным. Понятно, что для «процеживания» требуется группа аналитиков, способных выловить из моря документов «золотую рыбку».

В ряду источников конфиденциальной информации люди занимают особое место, ибо способны выступать не только обладателями конфиденциальной информации, но и субъектами злонамеренных действий. Люди являются обладателями и распространителями информации в рамках своих функциональных обязанностей. Помимо обладания сведениями, люди способны их анализировать, обобщать, делать выводы, а также при определенных условиях скрывать, воровать, продавать информацию и совершать иные криминальные действия вплоть до вступления в преступные связи с иностранными спецслужбами и разведкой.

Генерал сидел за большим столом, просматривая папку с бумагами. Оторвавшись от документов, он нажал кнопку селектора.

— Слушаю Вас товарищ генерал армии! — послышалось из динамика селектора.

— Олег Васильевич, зайдите ко мне! — попросил Гуров.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии! — отчеканил динамик.

Гуров продолжил просматривать папку. Входит генерал-полковник Олег Васильевич Фудков.

— Явился по Вашему приказанию, товарищ генерал армии! — доложил Фудков.

— Присаживайся Олег Васильевич! — попросил Гуров.

Фудков проходит и садится в кресло напротив Гурова.

— Мне нужна более подробная информация от Апостола, — сказал Гуров.

Фудков с сожалением смотрит на Гурова.

— К сожалению, пока ничего конкретного, товарищ генерал армии, — отчеканил Фудков, — Апостол работает напряженно по операции «Субституция», но она настолько строго засекречена, что ему пока не удается узнать большего.

— Плохо, генерал-полковник! — сказал Гуров, — как думаешь, что они готовят, исходя из названия операции?

— Трудно сказать, товарищ генерал армии, — отвечал Фудков, — слово «субституция» означает замену или подмену, но название операции иногда дают, чтобы сбить контрразведку с толку. То есть нас с Вами!

Гуров поднялся и подошел к окну и некоторое время стоял молча и думал. Затем резко повернулся всем корпусом к Фудкову.

— Вы уверены, что Апостол не ведет двойной игры? — неожиданно спросил Гуров, — мне не совсем понятно его молчание. Сообщил, что готовится операция «Субституция», дополнил, что о ней стало известно, как только это название промелькнуло в докладе директору ЦРУ генерала Ричардсона. И что дальше?

— Апостол не может вести двойной игры, товарищ генерал армии, — ручался Фудков, — это проверено неоднократно! Я думаю, Апостолу эта информация пока недоступна!

— Тогда подумайте, — приказал генерал армии, — как спровоцировать осиное гнездо, пусть оно зашевелится. Забросьте соответствующую дезинформацию, чтобы к ее проверке были подключены как можно больше служб ЦРУ. Это пока все!

Фудков поднялся и вытянулся по стойке смирно.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии! — отчеканил Фудков.

Развернувшись, он направился к выходу.

…Эрих Ланге был одиноким мужчиной. Его семейная жизнь как-то не заоадилась, с первой женой развелся давно, еще в молодости, детей у него не было, второй брак тоже не удался, жена настаивала на его уходе из онкологии. Она очень боялась заразиться раком, несмотря на то, что Эрих старался ей объяснить, — эта болезнь не передается в том смысле, как она себе представляет.

С тех пор он жил один в большой квартире, направлял всю свою энергию на достижение одной цели — поиска способа эффективного лечения онкологических болезней. Он искал лекарство от рака и в этом ему помогал Игнатов, ставший к тому времени его правой рукой. Затем Ланге, как прорвало, он не пропускал ни единой молодой медсестры и принимал на работу исключительно «через постель».

Коллеги шушукались за его спиной и осуждали за «седину в бороду» и «беса в ребро» доктора, но те, что прошли через постель главного врача, выступали как его защитники на людском суде — все мужики таковы! И вот вчера позвонили из департамента здравоохранения и «убедительно попросили» принять молодую студентку для прохождения практики в качестве его помощника. Отказать департаменту, равносильно вылить себе на голову ведро помоев.

С утра Ланге ждал появления этой студентки Людмилы Иванниковой и представлял встречу с молодой девушкой в своих фантазиях. Он не имел в виду ничего конкретного, но ему казалось, что если он намекнет ей на встречу накоротке, то она согласится, хотя с протеже департамента, нужно держать ухо востро. Людмила вошла в кабинет, когда Ланге просматривал истории болезни некоторых пациентов. Он не знаком был с ней, но сразу понял, что это она. Ее красивое молодое личико, грудь, стройные ноги, тонкая талия, округлые бедра излучали элексир молодости и жизни.

— Вы ко мне? — спросил Ланге.

— Моя фамилия Иванникова, зовут Людмилой! — представилась девушка, — я насчет прохождения преддипломной практики….

Ланге не сводил с девушки глаз, нагло рассматривает ее грудь и ноги.

— Мне звонили уже по этому вопросу, — ответил Ланге, — присаживайтесь!

Людмила устроилась на кушетке, стоящей у стены, подчеркнуто положив ногу за ногу, и это не давало покоя Ланге.

— Вы на каком факультете учитесь? — спросил он, не спуская глаз с колен Людмилы, которая кокетничала, строила доктору глазки и это очень ему понравилось.

— На лечебно-профилактическом, — ответила Людмила.

— Терапевтом хотите стать? — улыбаясь, спросил Ланге.

— Вообще-то мне хотелось бы специализироваться на организации лечебно-профилактической помощи населению, — как на экзамене ответила Людмила.

— Людочка! — неожиданно он перешел на ласкательные, — это просто замечательно! Мне нужен такой помощник, хотя бы на время Вашей практики.

— Мне это начинает нравиться! — кокетливо засмущалась Людмила.

— Только у меня в штате нет такой должности, — с горечью произнес Ланге, — поэтому придется работать без зарплаты. Вы согласны?

Людмила сделала наиграно обиженный вид и весело засмеялась.

— Согласна, конечно! — пропела она своим нежным голосом, — тем более ничего не потеряю, зарплата врача сегодня такая, что на косметику не хватит….

Ланге не спускал глаз с Людмилы и если бы его воля, то он готов был схватить ее в охапку, поднять на руки и прижать к себе.

— В таком случае давайте свои документы и пишите заявление, — выдавил из себя Ланге, одолевая прилив похоти.

…Профессор Липчевский не был онкологом, в прямом смысле этой профессии, хотя и имел к ней прямое отношение, занимаясь генетической инженерией. Он достиг на этом поприще видных успехов, написал десятки книг, защитил докторскую диссертацию и был членом корреспондентом РАН. Липчевский искал методы лечения опухолей на основе генной инженерии. Его знакомый академик РАН, онколог Беспалов часто консультировал Липчевского и тоже искал лекарство от рака, с тем отличием, что подходы к проблеме у них были разные.

Академик Беспалов предлагал свое видение этой глобальной проблемы, исходя из того, что в ранней стадии болезнь излечима существующими уже методами и главное в его концепции было повышение иммунитета для предотвращения образования метастазов на позднем этапе развития болезни. Он разрабатывал препарат, который бы вместо химиотерапии убивал бы раковые клетки в начале метастазирования, когда они через кровоток и лимфу «атакуют» другие органы человека.

Профессор Липчевский исходил из концепции болезней нуклеиновых кислот и считал причинами возникновения онкологических заболеваний, генные мутации, которые служат предпосылкой для развития неопластического процесса, и часто обнаруживаются в опухолевых тканях больных и в многочисленных культивируемых раковых линиях клеток. Эти гены делятся на два класса, как по характеру своего действия, так и по типам кодируемых белков. Первый класс — это протоонкогены. Их продукты, как правило, участвуют в позитивном контроле клеточного роста. Второй класс — супрессоры опухолей, называемые также антионкогенами. Кодируемые ими белки часто являются негативными регуляторами клеточного роста и в норме обладают противоопухолевым эффектом.

То, что он обнаружил при исследованиях проб из гроба Плотникова и трупа Долгого, шокировало профессора. Он повторил исследования и пришел к такому же результату. Теоретически он мог объяснить свою находку, но не имел представления, как этого могли достигнуть те, кто смог стимулировать невероятные процессы в организме человека. Липчевский не спал две ночи, мысль о том, что кто-то продвинулся по пути лечения рака далеко вперед, не давала ему покоя. Но как ни старался он вспомнить хотя бы одно научное открытие или практическую работу, озвученную на международных научно-практических конференциях, не мог.

На вечер Липчевский пригласил Перова, чтобы рассказать ему о своей находке и объяснить ее теоретически. Ожидая следователя, он нервно ходил по кабинету, заложив руки назад. Когда в дверь постучали, он отвлекся от своих мыслей и произнес банальное «Войдите». Как он и ожидал, это был Перов.

— Добрый вечер, профессор! — приветствовал Сергей, — прибыл по Вашему звонку….

— Добрый вечер, …простите, забыл Ваше имя, отчество! — рассеянно ответил Липчевский.

— Сергей Константинович я! — напомнил Перов.

Профессор проходит, садится за стол и растерянно смотрит на Перова.

— Ах, да! Простите! Задумался, — извинился он, — Вы присаживайтесь, разговор предстоит не быстрый….

Перов садится на стул напротив Липчевского.

— Пока не забыл, хочу спросить Вас, где труп, доставленный из Мюнхена? — спросил прфессор.

— В нашей лаборатории! — с явным удивлением ответил Перов.

— А потом что с намерены делать? — снова спросил Липчевский.

— Захоронят, наверное, ведь он получается бесхозный! — холодно отвечал Перов.

— У меня будет просьба к Вам, — сказал профессор, — можно его доставить к нам на исследования?

— Как только судмедэксперт установит действительную причину смерти, Вам его доставят! — пообещал Сергей.

Профессор с улыбкой посмотрел на Перова.

— А Вы думаете это под силу вашим экспертам? — спросил он, задумываясь, — …ах, да, установят диагноз, типа сердце, печень почки отказали и прочее….

— Как обычно! — поддержал его Перов, — а Вы что же предлагаете другой вид экспертизы?

— Я имел в виду причину быстрого старения, — сказал Липчевский, — ведь Вы мне сообщили, мало того, что он умер в самолете, но и сильно постарел перед смертью….

— Да, это так, профессор! — подтвердил Перов.

Профессор Липчевский вновь задумался на некоторое время.

— Результаты моих исследований просто шокировали меня, — наконец признался он, — я до сих пор не могу прийти в спокойное состояние…. Конечно, все мои догадки нужно еще подтверждать и проверять, но уже сегодня кое о чем можно сказать в утвердительной форме….

— Но ведь наши эксперты проводили идентификацию личности по ДНК следов, обнаруженных в старых туфлях Плотникова, — напомнил Перов.

Профессор с улыбкой посмотрел на Перова.

— Нужно понимать, что именно они делали, — произнес он, — сравнили потожировые следы, частицы эпителия с имеющимся паспортом ДНК из истории болезни Плотникова. Это так называемая идентификация личности. Сделали паспорт ДНК оставленных следов и установили его идентичность паспорту из истории болезни. Мои же исследования они гораздо глубже и сочетают в себе не только генетический, но и химический анализ самой молекулы ДНК.

Перов смотрит на профессора непонимающим взглядом.

— Я в этом ничего не соображаю, профессор! — поспешил признаться Перов. Профессор посмотрел на Перова, как на ученика.

— Представьте себе, что у вас есть, подлинный паспорт «А» человека, — начал свое объяснение Липчевский, — Вы находите еще один паспорт «В» на этого же гражданина. Ваши эксперты сравнили найденный паспорт «В» с имеющимся «А» и сказали: «Да это паспорт гражданина «А». А я исследую паспорт «В» на предмет подделки, изучаю водяные знаки, качество бумаги и прочее.

— Теперь понятно примерно! — улыбаясь, ответил Перов.

— То, что я обнаружил при исследованиях, меня поразило, — продолжил профессор, — ведь я давно работаю над подобной проблемой. Я консультировался и с академиком онкологом, моим давним знакомым….

Перов насторожился, услышав связь исследований Липчевского с онкологий.

— Извиняюсь, что прерываю Вас, — поспешил прояснить эту связь, спросил Перов, — но причем здесь онкология?

— В том то и дело, что в организме предполагаемого убийцы шел процесс подобный метастазированию при онкологии, — объяснял Липчевский, — раковые клетки отличаются от здоровых тем, что они начинают бесконтрольно и беспредельно делиться, размножаться. Когда их количество достигает определенных величин, они поглощают весь кислород, поступающий с кровью, и здоровые клетки отмирают. Я не буду подробно рассказывать, отмечу лишь то, что раковые клетки могут «путешествовать» по организму с потоком лимфы или крови. Попадая в другие органы, оседают там и образуют новые «колонии» Это и называется метастазированием. А теперь представьте, что вместо раковых метастазируют здоровые клетки другого организма. Мною обнаружен неизвестный белок, стимулирующий такое метастазирование, он же подавляет иммунную систему. Я обнаружил в пробах тела доставленного из Германии два типа клеток. Это поразительно…, невообразимо! Как при анализе опухолей находят раковые и здоровые клетки, так и я нашел два типа — «родные» и «инородные». Они тоже здоровые, не делятся беспредельно, а только лишь до той поры пока полностью не заменят «родные».

Перов внимательно слушал профессора, но выражение его лица само показывало, что он не понимает о чем идет речь.

— Помните, я рассказывал Вам, как выращивают клон, методом замены ядра? — спросил Липчевский и сам ответил, — так вот это можно назвать эволюционным клонированием. А то, что обнаружил я — революционное клонирование человека. Это конечно, научное открытие! Кто-то нашел способ быстро клонировать человека, используя клетки донора. Я не могу представить, как это достигнуто практически, но результат моих исследований это наглядно показывает!

Перов насторожился и жестом руки остановил профессора.

— Вы хотите сказать, что из Германии привезли тело клона Плотникова? — догадался он.

— Да! — подтвердил профессор, — это другой человек, не Плотников! Клетки Плотникова метастазировали в организме этого человека, превращая его в Плотникова! Я говорю с полной уверенностью!

Перов задумался на короткое время.

— А почему клон умирает и стареет, можете объяснить? — спросил Перов.

— Я исследовал гены Плотникова и его клона и определил интересный факт, — сказал Липчевский, — во время процесса замещения клеток так называемый ген молодости подвергся сильной мутации. И не только он! У человека существуют модифицирующие гены — энхансеры. Их работа заключается во «включении» или «отключении» развития того или иного гена. Так вот у клона Плотникова эти гены тоже подверглись мутации.

Перов посмотрел на профессора, который листал какую-то папку.

— Получается, что семью Плотникова убил клон, — сделал вывод Перов, — аналогично семьи Тарасовых и Волковых. Профессор, а Вы можете спрогнозировать результаты мутации?

— Мутация энхансеров может привести к плачевным последствиям! — информировал Липчевский, — возможно расстройство психики, работы сердца, памяти и другое. Нужно сказать, что тот, кто выпускает такого недочеловека, полуфабриката за пределы клиники очень многим рискует….

Перов с изумленным видом начинает что-то вспоминать, потирая лоб пальцами.

— А кто, по-вашему, мог заниматься клонированием? — спросил он.

Профессор улыбается в ответ.

— Это у Вас надо спросить, у органов! — произносит он иронически, — я не занимаюсь подобными вопросами…. Клонирование человека запрещено!

— Я не в том смысле, кто конкретно! — поправился Сергей, — я имел в виду специализацию, например — генетик или скажем онколог….

— Затрудняюсь ответить, мог и онколог, но соображающий в генной инженерии, — уклончиво ответил профессор.

— А Вы случайно, не знакомы с учеными, которые могли бы этим заниматься? — задал следующий вопрос Перов.

— Кстати, академик, у которого я консультировался, давно занимается поиском лекарства от рака, — ответил Липчевский, — он ищет способ убивать раковые клетки в начале метастазирования.

Перов с благодарностью кивает головой.

— Профессор, недавно совершены еще такие же убийства семьи Тарасовой и Волковой, — информировал Перов, — сто процентная аналогия с убийством семьи Плотникова. Не могли бы Вы объяснить, зачем они, эти клоны, убивают семьи своих доноров?

Профессор внимательно слушает Перова и ждет, пока он закончит свою речь.

— Мне кажется, что их заставили это делать! — ответил он.

— Как можно заставить? — выразил сомнение Перов.

— Вот представьте, — начал объяснение Липчевский, — Вы купили себе новый компьютер с лучшими ресурсами, но диск (память) нового у Вас пустой, на него нужно записать все, что было на старом компьютере. Так и у человека. Если подвергнуть клона нейро-лингвистическому программированию, то можно «закачать» все что угодно. Команду на убийство, поездку в США…. Они обязательно будут исполнены клоном. Поэтому я и говорю, что их заставили!

Перов приехал от Липчевского в хорошем настроении. Наконец-то стало понятно, кто убивал вдов с их детьми. В логической цепочке рассуждений все становилось на свои места. Теперь необходимо найти, где производят этих клонов, и кто приказывает им убивать вдов. Сергей включил компьютер и смотрел базу данных преступлений, желая найти подобные убийства. В дверь постучали и, не дождавшись ответа, вошел Севрюков.

— Сергей Константинович, — возбуждённо произнес он, — Людмила передала первую запись прослушки кабинета главного врача онкологического диспансера Ланге.

Перов оторвался от компьютера и с удивлением посмотрел на Севрюкова, который протянул ему флэшку.

— Я сам не слушал, — сказал он, — но Ольга Иванникова говорит, что это очень интересный разговор Ланге с одним из лечащих врачей.

Перов вставил флэшку в компьютер, и устало посмотрел на Севрюкова.

— Геннадий, — обратился к нему Перов, — послушай сначала, что я тебе расскажу, а после запись Людмилы.

Сергей в подробностях изложил разговор с профессором Липчевским. Севрюков внимательно слушал, и выражение его лица менялось в процессе рассказа. Сергей забывал терминологию, но интерпретировал ее по-своему, и Севрюкову было понятно, о чем идет речь. Когда Перов закончил, Геннадий молчал несколько минут, впечатленный выводами Липчевского.

— А теперь давай послушаем вместе запись! — наконец предложил Перов и включил воспроизведение, щелкая клавиатурой.

Послышалось легкое шуршание, затем звук закрывшейся двери, шагов и передвижения стула, когда его двигают, не отрывая от пола. Дальше следовал разговор, и по первому голосу было понятно, что он принадлежит Игнатову. Значит второй — Ланге.

— О чем Вы хотели поговорить со мной, Эрих Хельмутович? — спросил Игнатов.

— Саша, мне пришло сообщение от заказчика, — послышался второй голос, — он не получал наших двух результатов. Ни первого, ни второго…. Прилетел только лишь третий!

Наступила пауза, после которой прозвучал легкий кашель Игнатова.

— Я не хотел тебя тревожить, — говорил Игнатов, — но мне бандюки Распоясанного доложили, что второй не приехал в аэропорт. Ребята нашли его в городишке Ременьково мертвым.

— А первый? — спросил голос Ланге.

- Они проконтролировали, в самолет он сел, — отвечал голос Игнатова.

— Заказчик не хочет платить ни за первый результат, ни за второй! — по голосу Ланге было понятно, что он нервничает, — и еще! …Нужно снизить риск внезапной смерти….

— Давай работать над этим, кто возражает? — прозвучал голос Игнатова.

— Если мы не отправим через неделю следующий жизнеспособный результат, — звучал голос Ланге, — то они настаивают на твоем приезде с препаратом и белком туда, чтобы провести лечение их пациента.

— Это исключено! — звучал голос Игнатова, — во-первых, мы об этом не договаривались с заказчиком. Во-вторых, вывозить за пределы страны препарат очень опасно, за ним могут охотиться наши возможные конкуренты. И тогда наша с тобой десятилетняя работа может пойти насмарку.

— Вряд ли у нас с тобой есть конкуренты! — прозвучал голос Ланге.

Наступила короткая пауза, после которой разговор продолжился.

— Сам заказчик может завладеть препаратом, — послышался голос Игнатова, — и когда их спецы раскроют его секрет, мы будем не нужны. Мне кажется, за заказчиком стоит кто-то очень серьезный и если наш секрет раскроют, то мы с тобой будем ликвидированы. Пока препарат и белок у нас, их тайна есть наша гарантия и управляем ситуацией мы!

— Гарантия и большие деньги! — слышится голос Ланге.

— Следующим результатом будет Хакаров, — звучит голос Игнатова, — нужно постараться, чтобы он был жизнеспособным.

— Напомни, когда он будет готов? — слышался вопрос Ланге.

— Ровно через месяц после его смерти, а он умер три дня назад. Значит через двадцать семь дней.

На этом разговор закончился, на записи было слышно, как Игнатов поднялся и вышел. Перов выключил воспроизведение.

— Все понятно! Гена, — четким тоном сказал Перов, — телефоны обоих эскулапов на прослушку! …Нужно залезть в их компьютеры…. Узнай, сможет ли Людмила скачать с них информацию и сунуть радиомаячок, чтобы отследить перемещения по городу Ланге и Игнатова?