Субституция

Глава 2

Международный аэропорт Домодедово на сегодняшний день один из крупнейших в России, обслуживающий три десятка миллионов пассажиров в год. Он лидер среди аэропортов страны по пассажирообороту, обслуживает более восьмидесяти авиакомпаний по двумстам направлениям, как международным, так и внутренним, входит в тройку лучших Восточной Европы.

Жемчужиной любого аэропорта по праву можно считать здание его аэровокзала. Здесь пассажирам не приходиться скучать, «убивая» время до рейса. Работает DVD-кинотеатр, WI-FI зона, а для ценителей высокого искусства есть Domodedovo Art Gallery — уникальная в своем роде галерея. На территории аэровокзала функционирует множество кафе, ресторанов, бутиков и магазинов, где можно купить сувениры, продукты питания, косметику, одежду ювелирные изделия и другое.

Григория Долгого к аэропорту привезла машина такси и, высадив его напротив входа, уехала на стоянку рядом с терминалом. Григорий вышел из машины и долго вертел головой по сторонам, прежде, чем вошел в терминал аэропорта, а войдя туда, постоянно озирался и испуганно смотрел на людей в полицейской форме, стоящих у арки металлоискателя. После терактов во всех аэропортах введены предполетные досмотры багажа и пассажиров при входе в здание терминала.

Григорий бросил свою легкую дорожную сумку на ленту конвейера и, не сводя испуганных глаз с полицейских, робко прошел металлоискатель. Схватив быстро сумку, выплывшую на ленте из стационарного энтроскопа досмотра багажа, он снова остановился и вертел головой, читая табло-указатели. Увидев такой с надписью «Регистрация» он быстро зашагал в ту сторону.

Подойдя к стойке регистрации пассажиров, Григорий также резко остановился и смотрел на очередь, выстроившуюся там. Он мысленно считал людей, стоящих здесь, как будто был не уверен, что успеет пройти регистрацию и самолет взлетит без него. Вскоре динамики информационной системы аэропорта сообщили приятным девичьим голосом, что регистрация на рейс 414 «Москва-Мюнхен-Вашингтон» началась и нежная девушка-информатор просила всех пассажиров этого рейса, пройти на регистрацию к стойкам 14, 16, и 18.

Григорий резко рванулся к стойке № 14, у которой было меньше народа. Его обезумевшие глаза испугали молодую женщину, стоящую последней в очереди, когда она обернулась назад и посмотрела на Григория осуждающим взглядом.

— Мужчина, — промолвила девушка, — куда Вы спешите, регистрация только началась!

— Куда надо спешу, — буркнул Григорий, — чем быстрее я сяду в самолет, тем лучше для меня!

— Вам плохо? — уже смягчившись, спросила девушка.

— Нет, — ответил Григорий, — мне хорошо! Нет этой изнуряющей и сводящей с ума боли, я без укола могу долго теперь обходиться!

Девушка посмотрела на Григория изучающим взглядом и осторожно отодвинула свой багаж, пропуская его вперед. Григорий не заставил себя ждать и продвинулся на одного человека в очереди, которая быстро двигалась, и вскоре он оказался у стойки. Не ставя сумку на ленту энтроскопа и нервно посматривая на часы, Григорий достал свои документы с билетом и протянул их контролеру. Девушка в форме спокойно развернула его российский, а затем заграничный паспорт и пристально всмотрелась в лицо Григория.

— Григорий Алексеевич, — нежным голосом сказала девушка, — Вам необходимо предъявить багаж для проверки. Поставьте его на ленту.

— У меня одна легкая сумка, — испуганно произнес Григорий, — и я хотел бы взять ее с собой в салон.

— Поставьте ее на ленту для взвешивания, — посоветовала девушка, — если пройдет по весу, я не возражаю, заберете ее с собой!

Григорий ставит сумку на конвейер энтроскопа, она проходит его, и контролер смотрит на табло весов.

— Да, сумку можно взять в салон! Она весит, как ручная кладь, — констатирует девушка.

Григорий берет сумку и странно озираясь, направляется к зоне предполетного досмотра пассажиров. Приблизившись к ее входу, он с интересом наблюдает, как мужчины вытягивают ремни из брюк и снимают обувь. Войдя туда, у него опять на лице появляется испуг, он быстро снимает туфли для досмотра.

— Ремень тоже вытягивайте из брюк, — подсказал работник безопасности полетов, производящий досмотр.

— Я ремня не ношу в брюках, — зло ответил Григорий.

— Тогда проходите в кабинку сканера, — посоветовал сотрудник.

Григорий надел туфли после осмотра их работником и пройдя кабинку сканера, направился в зал вылета. Он сел под табло, высвечивающим номер его рейса, и в который раз пытался вспомнить, что с ним произошло вчера. Память его напрягалась бесполезно. Воспоминания прошедшего дня, каждый раз были двойными. Будто он смотрел кадры видео с записью о двух незнакомых между собой людях.

Григорий пытался вспомнить события недельной давности — все то же! Его память раздваивалась, и воспоминания были разными. «Я ведь не мог быть в двух местах одновременно?», — со злостью спросил сам себя Григорий. И тут произошло желаемое — раздвоенность пропала, и перед глазами поплыли воспоминания пребывания его в палате хосписа.

Ему делали какие-то болящие уколы, и он надолго погружался в сон. Каждый день приходил в палату доктор и зачем-то фотографировал его, заставляя делать улыбочку. Уходя, он говорил: «Ну, блин, вылитый Виталий Григорьевич, ни дать, ни взять!» После доктора заходила медсестра со шприцем и долго ковыряла под кожей иглой, ища вену.

Григорий попытался вспомнить, как он попал в эту больницу, которую все пациенты почему-то называли хосписом. Память вновь раздвоилась — воспроизводила непонятные воспоминания. Григорий в форме машиниста электрички входит в поликлинику. А в следующем воспоминании он в оборванной и грязной одежде, дрожа от холода, сидит у трубопровода теплотрассы. Потом его ведут по коридору хосписа и в палате пациенты с пропитыми физиономиями, требуют от него вступительный магарыч.

Воспоминания Григория прервал нежный голос девушки из динамика информационной службы аэропорта, приглашающий пассажиров рейса 414 на посадку. Григорий импульсивно сорвался с места и быстро, озираясь испуганно по сторонам, прошел на выход, где пассажиров ждал автобус. Он до сих пор не мог объяснить себе, чего он боится. Ему казалось, что кто-то пристально следит за каждым его шагом.

Поднявшись по трапу, Григорий неожиданно для самого себя остановился перед дверью лайнера и обернулся назад. Ему захотелось последний раз взглянуть на здание аэровокзала.

— Мужчина, проходите в салон, не задерживайте остальных, — попросила его девушка-стюардесса.

— Мне хотелось последний раз увидеть Москву! — ответил со злостью Григорий.

— Отсюда Москву все равно не видно, — констатировала стюардесса, — а Вы что навсегда улетаете из России?

— Это я на случай если самолет разобьется, — вполне серьезно ответил Григорий, — эти «Боинги» так часто падают!

— Бог с Вами, — возразила стюардесса, — проходите на свое место.

Григорий вошел в салон и, двигаясь по проходу, смотрел на шильдики номеров. Наконец увидел место, на которое ему продан билет. Он положил свою сумку на полку над креслами и уселся у иллюминатора.

Вскоре на места рядом с Григорием пришли пассажиры, муж с женой. Супруг по-деловому уложил ручную кладь и сел рядом с Григорием, жена заняла место у прохода.

— Меня Виктором зовут, — представился сосед, — а жену мою Еленой! А Вас?

— Очень приятно! Меня зовут Николай…, - выдавил из себя Григорий, о чем-то напряженно вспоминая, — Нет, нет …Григорий, кажется!

— Очень приятно! — отозвалась Елена с крайнего кресла.

Супруги с интересом и опаской посмотрели на Григория, который пытался вспомнить что-то. Его неожиданно осенило, и он весело посмотрел на Елену, выглядывая из-за Виктора.

— У меня тоже была жена Елена, — весело сказал Григорий.

— Вы развелись с ней? — спросила Елена.

— Я убил ее! — ответил Григорий и, закрывая глаза, откинулся на спинку кресла.

— Вы шутник, однако, — вымолвила Елена с опаской и удивлением, глядя на Григория.

— Мы до Вашингтона летим, а Вы? — спросил Виктор, чтобы прервать неудобную паузу.

— А я не знаю…, меня кто-то должен встречать в Краснодаре, кажется, — с рассеянностью ответил Григорий, не открывая глаз.

Супруги со страхом посмотрели на странного попутчика.

— Вам плохо? Позвать стюардессу? — спросила Елена, выглядывая из-за мужа.

Григорий открыл глаза и посмотрел на нее бессмысленным взглядом.

— Зачем? Не надо…, — произнес он, — я, кажется, умер неделю назад…, у меня была онкология, опухоль! …Что-то не припоминаю, то ли позвоночника, то ли головного мозга…. А сейчас вроде бы ничего не болит!

Супруги с непониманием и тревогой пытаются рассмотреть глаза Григория, чтобы понять, что с ним происходит.

— А знаете, какие боли испытываешь при онкологии, — скороговоркой продолжил Григорий, — это ужасные боли, адские, как будто испытание в преисподней….

Григорий снова откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Виктор отодвигается от него, насколько позволяет теснота.

— Как Вас в полет допустили? — спросил Виктор, — Вы же не адекватны!

— Мне лучше поспать, — сказал Виктор, не открывая глаз.

— Лена, может, позовем все-таки стюардессу? — шепотом спросил Виктор у жены, приблизив губы к ее уху.

— Он, наверное, наркоман, — прошептала в ответ Елена, — если сейчас уснет, то лучше не будить, поспит и начнет нормально вести себя….

— Посмотрим, — сказал Виктор, поглядывая на Григория.

К местам Елены, Виктора и Григория подошла стюардесса. Она предлагала традиционные леденцы, необходимые при взлете.

— Уважаемые, леди и господа! — вымолвила стюардесса, протягивая поднос с леденцами, — прошу Вас!

Елена и Виктор берут несколько конфет. Стюардесса протягивает поднос Григорию, но тот уже мирно сопит и не реагирует на ее предложение.

— Желаете, что-либо выпить, покушать? — спросила стюардесса, — в нашем меню есть разнообразные спиртные напитки и блюда!

— Нет, спасибо! — отказался Виктор, — мы не пьем спиртного, а кушать предпочитаем дома!

Стюардесса проходит дальше. Самолет отрывается от земли и приступает к набору высоты. Появляется ощущение, когда закладывает уши и супруги с удовольствием сосут леденцы, посматривая на Григория. Тот спит, немного развернувшись к иллюминатору. Супруги тоже откидываются на спинки кресел и начинают дремать.

Григорий не спал, он умышленно притворился спящим. «Чего они все пристали со своими вопросами?», — подумал он — «я сам не знаю ответов на многие» Григорий снова попытался воспроизвести в памяти вчерашний день. Неожиданно отчетливо вспомнился вечер. Доктор вручил ему билет, паспорта и сказал: «Не забудь, что ты Григорий Алексеевич Долгий! Летишь в Вашингтон. Тебя там встретит человек, который отвезет в пригород для участия в очень важной операции. Он же быстро обучит тебя английскому языку».

Это воспоминание снова пропало, а взамен ему Григорий вспомнил палату в онкологическом диспансере. Там тоже был доктор, который обращался к нему, называя его Виталием…. Что за чушь? Ведь я был Николаем, кажется. Что-то трудно вспомнить, что я делал в онкологическом диспансере? Григорий напряг память, и у него в глазах стало все расплываться, превращаясь в туман. Он заснул….

— Уважаемые пассажиры, наш самолет заходит на посадку в аэропорт Мюнхена, — прозвучало в динамиках.

Елена проснулась первой и толкнула супруга в бок. Виктор зашевелился, открыл глаза и посмотрел на Елену.

— Приземляемся в Мюнхене, — сказала радостно Елена, — никогда не была там. Может, съездим на экскурсию?

— Посмотрим! — ответил Виктор, — может и съездим.

— А как там этот наш попутчик? — спросила Елена, выглядывая из-за мужа.

Лицо Елены исказилось от страха и удивления. Она тормошила за руку Виктора и почти не управляла своими эмоциями.

— Боже праведный, что это с ним? — почти закричала Елена, указывая на Григория, — Господи, да разве такое возможно?

Виктор повернул голову в сторону Григория и посмотрел на него. Зрелище было ужасным — лицо Григория покрылась морщинами, глаза впали, появилась торчащая щетина на щеках, он не дышал. Такое увидеть можно только в фильмах ужасов. У Виктора пропал дар речи. Он мычал что-то, пытаясь выразить свои эмоции, но у него не получалось. Человек не мог за два часа превратиться в семидесятилетнего старика.

…Даллес — это крупный аэропорт, располагающийся в столице США, в Вашингтоне. Свое название он получил в честь госсекретаря США Джона Даллеса. Географическое расположение аэропорта, всего 40 километров от бизнес-центра Вашингтона, дает возможность гражданам быстро до него добираться в случае пробок, которые так часто возникают на столичных улицах города. Кроме случая, когда люди добираются до аэропорта при помощи собственных автомобилей, городские власти продумали очень удобный автобусный маршрут, позволяющий быстро и с комфортом добраться до Даллеса практически из любой точки Вашингтона.

В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен — Вашингтон. Диктор аэровокзала объявляет об этом по громкоговорящей связи. Молодой мужчина по имени Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, расположился у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Долгий Григорий Алексеевич».

Так поступают, если нужно встретить незнакомого человека, в случае если нет его фотографии. Тот, которого встречают, увидит свою фамилию, имя и отчество и обязательно подойдет, даже если не знает встречающего человека в лицо.

Так Тони простоял полчаса и когда последний пассажир рейса 414 покинул зону досмотра, он достал свой сотовый телефон и набрал номер.

— Алло, сэр! Он не прилетел! — произнес в трубку Тони.

— То есть? — спросил абонент грубым голосом.

— Последний пассажир уже давно прошел контроль, но никто даже не посмотрел на мой плакат, — информировал Тони.

— А фамилию ты правильно написал? — спросил абонент.

— Можете не сомневаться сэр, — успокаивал абонента Тони, — я же неплохо знаю русский язык!

— Подожди еще минут пятнадцать, — посоветовал абонент, — и можешь уходить, эти русские очень непунктуальные….

Так никого, не дождавшись, Тони свернул плакат, бросил его в урну и направился к выходу из терминала аэропорта. Выйдя на улицу, он сел в «Шевроле» и уехал восвояси.

Вечером в кабинете Перова собрались Севрюков, Желобов и Иванникова. Хозяин кабинета усадил всех за столик и сварил кофе. Состав его оперативно-следственной бригады не менялся почти пяти лет. И все, кто работал с Перовым, уважали его и дружили семьями. Щлыгин иногда в сердцах называл бригаду, мафией Перова, но на него никто и не обижался, ведь это слово переводится на русский язык, как семья.

— Начнем, пожалуй, с экспертизы, — предложил Перов, — Славик, рассказывай!

Желобов отставил чашку с кофе, прокашлялся и обвел всех присутствующих взглядом.

— У меня ничего интересного, Сергей Константинович, — сказал он упавшим голосом, — отпечатков пальцев идентичных тем, что я снял с крана и на дверце шкафа, в нашей базе нет! Анализ крови, оставленной на рукоятке ножа не с чем сравнивать, так что пока голяк….

— Смерть наступила в половине четвертого ночи, — информировала Иванникова, — и вдовы Елены и ее детей!

— Мы допросили всех соседей Плотниковой во всем подъезде, — продолжил Севрюков, — кроме Валерия, которого Вы сами допрашивали, — никто ничего не слышал! Все допрошенные дают положительные характеристики семье Плотниковых — люди порядочные и скромные. Установили круг знакомых и родственников Плотниковых, у Елены родители погибли в автокатастрофе, Виталий воспитывался в детском доме с сестрой, которая живет теперь в Воронеже. Будем работать с ними. Виталий умер от онкологии, лечился в диспансере доктора Ланге, работал машинистом метро, Елена там же контролером. В мусорном баке, Володя Пашков нашел старые туфли в крови, я передал их Славику на экспертизу.

— Мы провели анализ микрочастиц из этих туфлей, пото-жировых выделений и следов крови, — добавил эксперт, — который совпадает с анализом следов крови в квартире?

— Да-а! Не густо! — констатировал Перов, — за такой «висяк» меня самого повесят! Я пока тоже ничего не придумал. Мотив не известен, поэтому рабочей версии нет.

— Мне тоже ничего стоящего на ум не приходит, — сказал Севрюков, — кому могла вдова «дорогу перейти»? Бизнеса не имела, жила скромно, грабить нечего, недоброжелатели, конечно, есть у каждого, но не убивать же человека, если он тебе не нравится? Создается впечатление, что убивал сумасшедший, хладнокровно и безжалостно.

— Давайте подумаем вместе, — предложил Перов, — одна голова хорошо, а у нас их сейчас четыре! Если у нас нет версий, то мне кажется, нужно учесть показания Валерия, соседа Плотниковых. Не мог он ошибиться, что слышал голос Виталия в ночь убийства.

— Я думаю, что мог, — возразил Севрюков, — он же пьющий человек и сам сказал, что перед сном употребил хорошо, возможно ночью у него были слуховые галлюцинации.

— Не согласен, — отрубил Перов, — появление слуховых галлюцинаций начинается отнюдь не в состоянии опьянения, а после запоя. Обычно их можно ожидать через трое суток после прерывания запоя, а в отдельных случаях симптомы могут начать проявляться только через неделю.

— Это не всегда так, Сергей Константинович, — поддержала Севрюкова Иванникова, — острый алкогольный галлюциноз может возникнуть и на пике запоя, а также во время похмельного синдрома. Все зависит от индивидуальности человека, у одних так бывает, у иных эдак….

— Коллеги, я вот что подумал, — сказал Сергей, — если у нас нет версий, то нужно отрабатывать, то, что имеем, — абсурд, то есть проверить показания соседа.

Присутствующие внимательно посмотрели на Перова. Севрюков скривил лицо в гримасе разочарования, Желобов округлил глаза, Иванникова стала нервно поправлять прическу.

— Каким образом это проверить? — выдавил из себя Севрюков, — поясните!

— Трудно допустить, что вместо Плотникова похоронен другой человек, — начал Перов, — но подобные случаи бывали в следственной практике. Мне помнится, как один «новый русский» бандит устроил свои похороны. Купили труп бомжа в морге, схожий по внешности, опытный профессионал загримировал его под заказчика и похоронили. Этот бандит спокойно уехал за рубеж, а на нем четыре убийства! А чтобы близкие когда-нибудь случайно его не опознали, «братки» убили всю семью бандита — жену, ребенка и двух сестер. Мне не вериться, что Плотников мог убить Елену и детей. Но ждать пока у нас появиться возможность сравнить результаты экспертизы с чем-то конкретным, тоже не стоит.

— А не было ли у Плотникова брата близнеца случайно? — неожиданно спросил Севрюков, — официально, конечно, нет, мы проверили уже. Я имею в виду ситуацию, в которой негласно после рождения по каким-то причинам разлучают близнецов. Одного отдают в приют, а когда он, повзрослев, узнает об этом, начинает мстить.

— Кому? — спросил Перов, — вдове? За что?

— Уж если отрабатывать абсурд, — возразил Севрюков, — то нужно именно с этого начинать, как более реального.

— Тогда тебе и карты в руки, — резюмировал Сергей, — а заодно затребуй анализы крови Плотникова из онкологического диспансера для сравнения с результатами экспертизы Желобова. И вот еще что! Поищите отпечатки пальцев, оставленные Плотниковым до его смерти. Возможно, Елена не все тщательно протирала при уборке квартиры, может быть, сохранились его некоторые вещи, предметы личной гигиены и прочее. А я завтра подготовлю постановление на эксгумацию могилы Плотникова. Вроде бы на сегодня все! Первый день расследования этого таинственного убийства будем считать законченным….

Присутствующие поднялись со своих мест, Перов собрал чашки из-под кофе, Иванникова понесла их мыть.

— Не нравится мне это убийство, — резюмировал Желобов, — трупов много, зацепиться не за что.

— Не нравится, не ешь! — пошутил Перов, — сейчас Оля помоет чашки и по домам! Кто со мной на микроавтобусе?

Севрюков и Желобов дружно подняли руки, вошедшая с чашками Ольга подняла руку с чашкой.

Владимир Пашков пришел работать в уголовный розыск недавно. Он имел мало опыта в работе и был закреплен за Севрюковым, считавшимся в МУРе маститым оперативником. Пашков набирался опыта и выполнял различные поручения Севрюкова. Вот и сегодня Владимир должен был вскрыть совместно с участковым Хлопиным опечатанную квартиру Плотниковой и найти в ней давние отпечатки пальцев Виталия Плотникова, оставленные им еще при жизни.

Севрюков поручил Пашкову найти также вещи личной гигиены Виталия Плотникова, из которых можно выделить образец его ДНК. Конечно, для этой работы нужно было бы привлечь еще и Желобова, но тот постоянно загружен работой и Севрюков попросил эксперта объяснить Пашкову приемы этой нехитрой процедуры, чтобы Владимир сам смог это сделать. Главное все-таки было найти отпечатки пальцев, а вещи личной гигиены нужны были больше для перестраховки, в случае если в анализах крови Плотникова, полученных из онкологического диспансера, не будет образца его ДНК. Но, как сказал Севрюков, расслабляться заранее не нужно и искать все, что приказано.

Пашков уважал Геннадия за его опыт работы, интуицию, логику и всегда хотел перенять у старшего по званию опера все это для себя. Он уважал Севрюкова и как человека, за его справедливую строгость и неподкупность, за добродушие и умение наладить контакт даже с преступником. И Пашков старался, работал так, чтобы к нему не возникало вопросов со стороны Севрюкова.

Нравился Володе и следователь Сергей Константинович, возглавляющий их постоянную по составу оперативно-следственную группу. Он был опытнее всех в своем деле, но никогда не зазнавался и вел себя с ними, как равный. Его отточенное логическое мышление иногда ставило даже Шлыгина в тупик, и тот избегал публично «нарываться» на неожиданные и каверзные вопросы Перова. Особенно на совещаниях, в которых иногда и Пашкову приходилось участвовать. Перов отлично знал уголовное право, криминалистику, судебную медицину и был всесторонне развитым и талантливым человеком.

Владимир доехал на метро до станции «Щукинская» вышел наверх и пешком прошелся до опорного пункта полиции, где его уже ждал Хлопин. Володя заранее предупредил участкового, чтобы тот не отлучился никуда в это время. Разрешение на вскрытие опечатанной квартиры лежало у Пашкова в папке, а «причиндалы» для снятия «пальцев» в барсетке. Там же была и полоска бумаги с печатью, которую Пашков должен был приклеить снова на двери квартиры.

— Привет, лейтенант! — поздоровался Пашков, войдя в кабинет участкового Хлопина, — готовы к вскрытию квартиры?

— Привет молодым операм МУРа, — ответил Хлопин, — вопрос, конечно, звучит криминально, но я всегда готов! Пошли! Мы, как «домушники» с тобой пойдем и вскроем квартирку….

Хлопин встал, замкнул сейф и, положив ключи в карман, направился к выходу. Владимир пошел следом за ним. Выйдя из кабинета, Хлопин замкнул дверь на ключ и положил его в тот же карман. Они вышли на улицу и направились к дому, где жила Плотникова.

— Вообще очень печальная история, — сказал Хлопин, — жила женщина никого не трогала, была убита горем из-за смерти Виталия, ан нет, нашелся душегубец…, да еще и детей! У вашего этого Перова есть версия по убийству?

— Нет, вроде пока, — ответил Пашков, — мотив неизвестен, а без него и версию не выдвинуть…. А Елену с детьми похоронили уже?

— Да, лейтенант, похоронили, — с грустью ответил Хлопин, — приезжала сестра Виталия из Воронежа, больше некому! Но мы ей всем миром помогали, она-то сама до сих пор по брату убивается…. Похоронили Елену рядом с Виталием, а детей по обе стороны от могил родителей.

Так за разговорами Пашков и Хлопин подошли к дому, где жили Плотниковы. На лифте поднялись на седьмой этаж, подошли к двери квартиры.

— Слушай, лейтенант, — вспомнил Хлопин, — я тут узнал один интересный факт. Может и квартиру не придется вскрывать? Дело в том, что в подвале дома у Виталия, царствие ему небесное, была маленькая мастерская. Он в ней для дома иногда изготавливал что-нибудь. Вот я и подумал, а что если в мастерскую после смерти Виталия никто не входил? А если это так, то на инструменте должны остаться его отпечатки пальцем.

— А ключ имеется от этой мастерской? — спросил Пашков.

— Нет, ключа у меня нет, — опомнился Хлопин, чеша затылок.

— Тогда придется вскрывать квартиру все равно! — сказал Пашков, — хотя идею Вы хорошую подбросили! Искать в квартире нужно только ключ от мастерской, а не отпечатки пальцев. Как определить те ли нашел или нет? И пришлось бы все снимать все, и Виталия и те, которые попадались бы на предполагаемых предметах, а это работы уйма….

Пашков срывает полоску бумаги с печатью, достает ключи от квартиры и открывает дверь. Прихожая кем-то старательно убрана, здесь уже нет того, что было, в то памятное утро во время осмотра места происшествия оперативно-следственной бригадой. Хлопин последовал за Пашковым. Владимир сразу же приступил к поиску ключа от мастерской Виталия. Он ходил по квартире и выдвигая ящики мебели, осматривал их и если не находил ключей закрывал.

— Скажи, лейтенант, а куда бы ты положил ключи от мастерской? — спросил Пашков у Хлопина.

— Ну, не знаю, — отвечал тот, чеша свой затылок, — у меня нет мастерской, да и делать я ничего не умею, зачем мне она?

У Владимира звонит сотовый телефон, он смотрит на дисплей, нажимает кнопку ответа и подносит телефон к уху.

— Алло, Славик, чего звонишь? — спросил Владимир у абонента.

— Я звоню тебе, чтобы ты не искал личных вещей Виталия Плотникова, — ответил Желобов, — я лично был в онкологическом диспансере и взял у них анализы его крови. Так вот, в истории болезни имеется образец ДНК Плотникова! Усек?

— Усек, спасибо! — поблагодарил Владимир, — не то пришлось бы долго искать то, чего может быть, давно уже нет в квартире.

— Эксперт звонил, — сообщил Пашков Хлопину, — у него теперь есть образец ДНК Плотникова и нам не нужно будет искать его предметы гигиены…. Но где же ключи от мастерской?

— Кто здесь? — неожиданно донеслось из прихожей.

Пашков с Хлопиным поспешили туда. На пороге приоткрыв дверь, стоял сосед Плотниковых Валерий Хорунин. Увидев полицейских, он расплылся в пьяной улыбке.

— А это Вы? — спросил Валерий, — я уж думал, кто из любителей легкой наживы шастает….

— А Вы случайно не знаете, где Виталий хранил ключи от мастерской, что в подвале у него? — спросил Пашков.

— Знаю, он многим здесь ремонтировал что-нибудь и мне однажды замок дверной…, — охотно ответил Валерий, — я видел, что он их вешает в прихожей на гвоздичке….

Владимир осмотрел стену у вешалки и обнаружил там небольшую связку ключей на гвозде.

— Эти? — спросил он у Валерия, сняв связку и поднося к его физиономии.

— Наверное, — ответил тот, — попробуйте открыть замок и узнаете.

Пашков замкнул квартиру и вместе с Хлопиным они опустились в подвал. Валерия взяли с собой, чтобы показал дверь мастерской. Войдя в подвал и включив свет, они увидели ряд металлических дверей. Приблизившись к одной из них, Валерий ткнул в нее пальцем.

— Это мастерская Виталика, — сказал он.

— А почему здесь так много дверей? — спросил наивно Пашков.

— Так ведь для каждой квартиры сделаны в подвале чуланчики, а Виталя там мастерскую устроил, — ответил Валерий.

Пашков вставил ключ в замок и, повернув его, открыл дверь. Владимир нащупал у входа выключатель и включил свет. Слой пыли на полу, верстаке и висящих на гвоздях инструментах убеждал в том, что после смерти хозяина, сюда никто не входил. Пашков приступил к снятию отпечатков с рукояток инструмента.

…Перов сидел в своем кабинете и готовился к совещанию у начальника следственного отдела Шлыгина. Сергей не любил такие совещания, где нужно в присутствии коллег объяснять, возражать, получать замечания и отстаивать свою точку зрения по, казалось бы, очевидным фактам. В любом коллективе у каждого его члена всегда есть недруги и приятели и у Перова они, безусловно, тоже были. Когда Шлыгин «распекал» его за недочеты в работе, недруги злорадствовали, а приятели сопереживали.

Сегодняшнее совещание должно принести немало радости его недругам. Сергей в последнее время работал эффективно, и у Шлыгина к нему не возникало претензий и это кому-то очень не нравилось. Перов уже забыл, когда он получал последнее «вливание» за неэффективность работы и необходимость продления сроков следствия, но сегодня ему нечего докладывать по убийству семьи Плотниковой.

Он с детства мечтал стать следователем и не скрывал этого от своих друзей, хотя современная молодежь не очень-то уважает людей этой профессии. Когда он учился в университете, и у него была первая практика, он настойчиво попросился пройти ее в качестве стажера следователя. Тогда в лихие 90-е годы резко возросшая преступность заставляла следователей работать на износ, хотя подавляющее их большинство ринулись зарабатывать капитал, закрывали уголовные дела за взятки, по заказу за деньги возбуждали дела и совершали другие неблаговидные поступки.

Перову повезло с самого начала, его первой практики, так как он проходил ее у Шлыгина, который всегда работал честно и по закону, потому что очень любил свою профессию.

Профессия следователя существует еще со времён Римской империи и возникновения Римского права. Государству уже тогда требовались люди, которые бы вели тайные розыскные мероприятия на благо государства. Они собирали факты, систематизировали их и представляли на судебном разбирательстве. Сегодня следователь — это мозг оперативно-следственной группы, направляющий и координирующий действия других сотрудников. Благодаря его работе доказывается вина преступника или происходит оправдание подозреваемого.

Работа следователя начинается с момента получения информации о совершенном преступлении. Далее он возбуждает уголовное дело, проводит осмотр места преступления, осуществляет поиск и опрос свидетелей. Следующая стадия требует анализа собранной информации, в ходе которого выдвигается несколько версий преступления. А у него по делу убийства семьи Плотниковой вообще нет ни одной версии.

С тяжелыми мыслями и ожиданиями неприятных замечаний от Шлыгина, Перов пришел в его кабинет. Секретарь встречала каждого участника совещания у открытой двери шлыгинского кабинета и произносила свое «проходите, пожалуйста», указывая жестом на открытую дверь. Перов вошел в кабинет и устроился на своем излюбленном месте недалеко от Шлыгина, который всегда восседал во главе длинного стола для совещаний.

Сергей рассчитывал, что Шлыгин начнет совещание не с него и поэтому удивился, когда Шлыгин, открыв совещание, строго посмотрел на него.

— Сергей Константинович, — гневно произнес Шлыгин, — прошло достаточно много времени после убийства семьи Плотникова. Как я понял, дело с мертвой точки не сдвинулось. Доложите обо всем, что известно следствию, а также Вашу рабочую версию….

Перов вздохнул тяжело и обвел взглядом всех сидящих за этим столом, отметив у некоторых коллег злорадствующее выражение на лицах.

— Я позволю сразу оговориться, — выдавил из себя Перов, — дело очень не простое, как кажется на первый взгляд….

Несколько человек, сидящих за столом, насмешливо хмыкнули после слов Перова.

— Это Вы нас подготавливаете морально? — спросил Шлыгин.

— Нет, Виктор Иванович, — возразил Перов, — я хочу, чтобы Вы объективно воспринимали информацию. Плотникова Елена, мать двоих детей, месяц назад похоронила мужа Виталия. Он умер от онкологии. По показаниям ее соседа, в ночь убийства в квартиру Плотниковой позвонил неизвестный мужчина, голос которого очень похож на голос умершего мужа Елены — Виталия….

— Показания одного пьющего мужика — это не факт! — сделал замечание Шлыгин, — у пьяниц мистика — это похмельный синдром….

За столом раздались откровенные усмешки, недруги Перова давно не слышали строгого тона разговора Шлыгина с ним.

— Я бы попросил присутствующих не соусировать мой доклад своими усмешками! — вспылил Перов и спокойно продолжил, — Виктор Иванович, я не первый день работаю следователем, не нужно мне ликбез проводить. Мистика начинается дальше…. Нами найдено орудие убийства — большой кухонный нож, микробиологическая экспертиза показала, что на его рукоятке осталась кровь не только Плотниковой, но и ее мужа Виталия….

— Как это? — спросил Шлыгин, поднимая скобкой бровь.

— Установлено по ДНК следов на рукоятке ножа и данным его крови из онкологического отделения, — ответил Перов, — там имеется образец его ДНК. Видимо он порезал руку, орудуя ножом….

— Как такое возможно? Его же похоронили за месяц до убийства! — откровенно удивился Шлыгин.

— Я же начинаю мистику рассказывать, Виктор Иванович, — спокойно проговорил Перов, — кроме того он оставил отпечатки пальцев на никелированном вентиле мойки, куда бросил нож, на дверцах плательного шкафа в спальне и на коробке для туфлей.

Шлыгин опять поднял бровь скобкой, он искренне удивился и посмотрел на Перова прищуренными глазами.

— Разве его пальчики есть у нас в базе? — возразил Шлыгин.

— Нет его пальчиков у нас! — ответил Сергей, — в результате опросов жильцов подъезда, мы выяснили, что в подвале дома у Плотникова была небольшая мастерская, где он иногда делал что-либо. Сняли отпечатки с инструмента. Уверены что это пальчики Плотникова, так как после его смерти в мастерскую никто не входил, это видно по слою пыли и другим признакам….

— А зачем ему туфли новые понадобились? — с недоумением спросил Шлыгин.

— Он выпачкал кровью те, в которых совершил убийство, — ответил Сергей, — аккуратно переобулся в новые туфли, хранившиеся у вдовы в шкафу и принадлежащие ее мужу. Переобувался на пороге квартиры, чтобы не наследить на площадке. Зачем? До сих пор не пойму…. Старые туфли мы нашли в мусорном баке, куда он их выбросил и проведенная экспертиза установила, что микрочастицы, найденные туфлях, принадлежат умершему Плотникову!

За столом наступила тишина, слышно было, как секретарь Шлыгина щелкает клавиатурой, печатая что-то. Виктор Иванович задумался, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением смотрели на Перова.

— У него не было брата-близнеца? — наконец спросил Шлыгин.

Перов посмотрел на него обиженным взглядом, давая понять, что вопрос детский.

— Обижаете, Виктор Иванович! — произнес Перов, — проверили сразу же, у него нет братьев, имеется сестра, проживающая в Воронеже….

— Да-а, действительно мистика! — согласился Шлыгин, — в розыск объявили?

— Кого? …Умершего? — с улыбкой и недоумением спросил Перов, — как это сделать, если он официально похоронен? Если мы объявим покойника в розыск, то его фото разместят на всех стендах страны. Де-юре это будет считаться глумлением над памятью умершего человека!

Шлыгин начинает сердиться, он гневно смотрит на Перова.

— И что дальше? — гневно спросил он — я так понимаю, что у тебя нет рабочей версии. Будем сидеть, и ждать, пока он сам не придет с повинной?

— Кто придет? Труп Плотникова? — с недоумением спросил Перов, — …мы ждем разрешение на эксгумацию, может проясниться что-либо? Но там тоже все непросто. Елену с детьми похоронили на том же месте, где лежит Виталий. Причем ее могила рядом с мужем, а детей — по краям. Сестра Плотникова категорически против эксгумации и ситуация пока зависла…. Насчет рабочей версии так скажу, пока ее нет. Ведь получается невероятный случай…, сами понимаете!

За столом воцарилась тишина. Шлыгин молча думал о чем-то, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением посматривали на Перова.

— Ну, а мотив убийства? — спросил Шлыгин.

— Мотив, предварительно — личная неприязнь! Только кого? — сомневался Сергей, — квартира не ограблена, да и в ней брать нечего было, это скромная семья и жила соответственно. Создается впечатление, что сумасшедший убивал…, зверски, жестоко и хладнокровно!

Шлыгин морщится и качает головой. Перов с непониманием смотрит на начальника.

— Я думаю, что чудес не бывает, — произнес с какой-то безнадежностью Шлыгин, — отрабатывайте версию о брате-близнеце. Возможно, по каким-либо причинам их разлучили еще в грудном возрасте, а теперь он за что-то мстит.

Перов вновь обиженно посмотрел на начальника.

— Виктор Иванович! — раздраженно сказал Перов, — что же Вы со мной, как с новичком? Проверили это! Плотников родился в роддоме № 286. Мы нашли врача-акушера, который принимал роды, он давно на пенсии, допросили его, изъяли из архива медицинскую карту матери Виталия Плотникова. Документ смотрел один из лучших гинекологов Москвы, нет даже намека на двойню….

Шлыгин снова замолчал и напряженно думал о чем-то.

— Вот что, Перов, — произнес он, оживляясь, — что касается получения разрешения на эксгумацию, я включусь активно в этот вопрос.

— Нужно консультироваться у ученых, — предложил Перов, — у меня даже догадок приемлемых нет…. Вот только у кого? У генетиков? Я даже не могу сориентироваться, к кому нужно обращаться….

— Хорошо, Сережа, я беру и этот вопрос тоже на себя, — уверенно пообещал Шлыгин.

Сергей покидал совещание в плохом настроении. Не потому что Шлыгин требовал немедленных действий от него по уголовному делу об убийстве Плотниковой, тут все понятно, он начальник отдела и с него тоже спрашивают. У Перова не было версий, он зашел в тупик и не мог даже сам себе объяснить установленные факты по делу и результаты проведенных экспертиз.

Такого у него еще не было. Он любил свою работу и постоянно повышал свой профессиональный уровень. Было время, когда он ошибался, но чтобы у самого не было версии или хотя бы понимания мотива преступления — нет. Он не переставал думать об этом убийстве в свободное от работы время, его терзали сомнения и нелепые догадки, профессиональное самолюбие было задето, но версии все же не было.

Перов надеялся, что эксгумация трупа Плотникова все расставит на свои места. Поэтому, когда они — Перов, Севрюков, Иванникова и Пашков приехали на кладбище, настроение у Сергея было приподнятое, несмотря на то, что само кладбище удручающе действовало на человека. Вероятно, сегодня станут очевидными многие факты по убийству, хотя им для этого и предстояло потревожить усопшего Виталия.

Эксгумация с последующим исследованием трупа может производиться в любые сроки после захоронения. При этом нередко могут быть получены недостающие для следствия данные, позволяющие изменить, или опровергнут версию преступления.

В своем заключении эксперт подробно описывает состояние трупа и его частей, все обнаруженные изменения и повреждения, разрезы и распилы, сделанные при первичном исследовании. Вскрытие трупа может производиться в морге или, если позволяют условия, на кладбище. Эксгумацию следователь оформляет протоколом. Описание трупа можно делать на месте или там, где производят его исследование. Протокол эксгумации подписывают все присутствующие. Но сегодня нужно установить главный факт — кто похоронен в этой могиле?

— Ну, что, коллеги, приступим? — весело спросил он, выходя из микроавтобуса на широком проезде кладбища, — а где эти лоботрясы из ритуального агентства? Еще час назад позвонил, чтобы приступили к вскрытию могилы…. А я никого здесь не вижу!

Могила Плотникова находилась недалеко от проезда и поэтому отсутствие работающих могильщиков видно издалека. Перов и его сопровождение прошли к самой могиле. Рядом с Виталием были похоронены и Елена с детьми. Смотреть на семейные могилы невозможно без жалости, ведь эти люди могли еще жить и растить детей.

Елена успела до своей смерти поставить памятник мужу, на нем прикреплен трафарет с надписью: «Плотников Виталий Григорьевич 1978–2016 Любимому мужу и отцу от жены и детей» На ее могиле стоял лишь деревянный крест с прибитым к нему прямоугольным куском фанеры с надписью: «Плотникова Елена Викторовна 1982–2016» Справа от нее, могила с деревянным крестом и надписью: «Плотников Алеша Витальевич 2006–2016», а слева от могилы Виталия похоронили его дочь.

Памятник Виталию отодвинут с холмика, где он был установлен и могила наполовину вскрыта. Тут же лежали две лопаты, а на проходе куча земли и деревянные носилки. Перов достал сотовый телефон и набрал номер директора кладбища.

— Алло! Уважаемый, — произнес он в трубку, — почему до сих пор могила не вскрыта?

— Так Вас же не было, — ответил директор, — а дальше вскрывать без Вас нельзя, Вы должны все видеть своими глазами. Могильщики на месте?

— Нет здесь никого! — грозно произнес Сергей, — поэтому я недоволен, ведь у нас времени нет, чтобы ждать твоих землекопов….

— Они, наверное, отлучились, — успокаивал его директор, — и сейчас подойдут.

— Быстро ищите их, иначе неприятностей себе наживете, — пригрозил Перов и отключился от связи.

— Гена, какие будут версии, если обнаружится, что вместо Виталия захоронен другой человек? — спросил Перов у Севрюкова.

Севрюков задумался не некоторое время, поглядывая на полу разрытую могилу. Перов смотрел на него своими хитрыми глазами и ждал ответа.

— Я не знаю, Сергей Константинович, — признался он, наконец, — если в могиле захоронен другой человек, то очень трудно предположить, что Виталий убил свою семью.

— Но факты говорят об этом, — настаивал Перов, — трудно предположить мотив убийства, но мы его выясним, когда найдем Виталия и допросим. По крайней мере, если захоронен другой человек, у нас появляется конкретный подозреваемый, которого можно объявлять в розыск!

— Тогда непонятно, жив ли Виталий? — вступила в разговор Иванникова, — ведь у него последняя стадия онкологии была, с которой долго не живут! Да и вряд ли человек в его состоянии мог убить, он просто физически не может сделать этого….

Из-за кустов появляются работники ритуального агентства. Взглянув на них безошибочно можно определить, что они опохмелялись где-то неподалеку. Один из них сразу взял лопату и спрыгнул в могилу, двое других поставили ему носилки для земли.

— Мужики, где вас черт носит? — гневно спросил Перов, — или вы думаете, что мы должны ждать, когда вы накатите по стакану водки?

— Успеете, — буркнул тот, что выкидывал из могилы землю, — такую работу без водки невозможно выполнить. Вонища сейчас начнется — не продохнешь!

— За десять тысяч в месяц тут корячишься, а они еще и недовольны, — поддержал его второй.

- Ну, ладно, успокойтесь, — пресек их выступления Перов, — нужно быстро сделать то, что вы называете работой!

Перов и его сопровождающие отошли в сторонку подальше от вскрываемой могилы. Севрюков согласился с доводом Иванниковой о том, что Виталий не мог в предсмертном состоянии убить и был, одолеваем теми же мыслями, что и Перов. Профессиональное самолюбие Геннадия тоже было задето этим загадочным убийством, и он в свободное от работы время постоянно думал и пытался объяснить, хотя бы себе факты преступления. Если сейчас выяснится, что захоронен не Виталий, то где ему искать человека, который давно находится присмерти, а если его труп, то тем более.

— Володь, пойди, посмотри, много им еще осталось? — попросил Перов Пашкова.

Тот молча пошел к могиле и вскоре вернулся.

— Я думаю, еще минут на пятнадцать! — информировал Владимир.

— Успеют приехать! — произнес Перов.

Севрюков и Иванникова переглянусь между собой. Геннадий сделал на лице гримасу, означающую, что он крайне удивлен, когда Перов разговаривает сам с собой. В широком проходе кладбища появился их микроавтобус с надписью «Следственный комитет» и только сейчас Севрюков и Иванникова обратили внимание, что он куда-то уезжал.

— А вот и они! — громко сказал Перов, когда из салона микроавтобуса вышли соседи Плотниковой Валерий и его жена Анна.

Валерий и Анна подошли к Перову с его коллегам и поздоровались. Севрюков догадался, кого ждал Перов, соседи будут понятыми при опознании трупа, но все же спросил у Перова:

— А понятые, зачем нужны, Сергей Константинович? Все же и так понятно!

— Вообще-то на опознание берут родственников — пояснил Сергей — но за отсутствием таковых я привлек соседей. Они хоронили Плотникова и помнят его одежду, в чем он был погребен, детали разные и если в гробу его труп, то это сразу же выясниться визуально. А понятые в любом случае нужны процессуально!

Понятно! — ответил Геннадий с виноватым видом.

— Володь, Ты будешь вести протокол эксгумации, — обратился Перов к Пашкову.

Тот открыл свою папку и приступил к заполнению бланка протокола. В это время один из работников ритуального агентства помахал рукой Перову.

— Могила вскрыта, гражданин начальник! — громко прокричал он.

Перов, Севрюков, Иванникова, Пашков, Валерий и Анна подошли к могиле. Работники ритуального агентства специальными захватами зацепили гроб.

— Доставать? — спросил тот, который кричал.

— Осторожно только, — посоветовал Перов.

Работники аккуратно достают гроб и ставят его на землю.

— Вы слышите? — комментировала Иванникова, — практически нет трупного запаха? Я столько раз эксгумировала могилы и обычно зловоние от гроба ужасное.

Перов ничего не ответил и только посмотрел на Иванникову с улыбкой. Работники ритуального агентства открыли гроб. Там лежал мужчина в костюме и галстуке. Валерий и Анна зажали нос пальцами.

— Ну, вот, Оленька, а ты боялась, — съязвил Перов, — вони хватит на всех!

— Разве это вонь, Сергей Константинович? — возразила Иванникова, — так, себе духанчик…. Обратите внимание, вид трупа свеженький, как будто его похоронили неделю назад! Вы бы с ума сошли, если бы труп подвергся нормальному разложению по танатологии….

Все присутствующие рассматривали труп, как будто это был их родственник. Лицо захороненного мужчины очень похоже на изображение с фотографии на памятнике. Перов сравнил его вид с фоткой, вынутой им из своей папки. Сомнений нет — это Виталий Плотников!

— Валерий, Анна, что можете сказать? — обратился он к соседям.

— А чего тут говорить? Виталя это! — резюмировал Валерий.

— Только немного подпортился…, - добавила Анна, кривя физиономию.

— Оленька, возьми пробы у трупа и будем заканчивать! — обратился к Иванниковой Перов, у которого явно испортилось настроение.