Субституция

Глава 5

Перов не ожидал быстрого получения груза 200 из Мюнхена и искренне удивился, когда ему позвонила судмедэксперт Ольга Иванникова с сообщением об этом. Через полчаса он уже был в прозекторской, где его ждали Севрюков с Желобовым. Здесь же присутствовали Иванникова с двумя подсобными работниками в серых халатах, которые тут же вышли при появлении Перова. Поздоровавшись с коллегами, Перов решил сразу же приступить к осмотру тела.

— Сергей Константинович, ребята только что пошли вскрывать гроб с телом Долгого, — сказала Иванникова, имя в виду на вышедших подсобников.

— Он что же, еще запаян? — рассеянно спросил Перов.

— Да, конечно, — ответила Ольга, — а согласно сопроводительной записке труп еще и забальзамирован.

— Я не о том, Оля, — возмутился Перов, — нужно было сначала распаять, а потом звонить мне, — раздраженно сказал Перов — хотя немцы молодцы, исполнили запрос быстро. Что значит, Европа!

— Еще бы! — вклинился в разговор Севрюков, — за те деньги, которые МВД отвалило немцам, можно было еще и французскими духами побрызгать….

Перов с удивлением посмотрел на Севрюкова и скривил физиономию.

— Разве пришлось оплачивать доставку трупа? — спросил он.

— Конечно! — ответил Севрюков, — родственников-то нет, а потребовало возврата трупа на Родину МВД. В Европе ничего бесплатно не делают….

Мужчины в серых халатах внесли цинковый гроб. Видно, что шов между его половинками разрезан электрическими ножницами.

Ну, вот, Сергей Константинович, — прокомментировала Ольга, — а Вы волновались! Ставьте гроб на стол и свободны пока — приказала она подсобникам.

Мужчины осторожно поставили гроб и собирались уходить.

— Ребята, крышку-то снимите! — сделала замечание Иванникова и тут же обратилась к Перову, — можете смотреть, Сергей Константинович!

Перов, Севрюков, Желобов и Иванникова подошли к столу. Мужчины в серых халатах сняли крышку гроба, взявшись с обоих ее торцов, и поставили к стене. В гробу лежал труп Долгого в костюме с галстуком, его лицо было в морщинах, землистого цвета и соответствовало семидесятилетнему возрасту. Перов вынул из папки фотографию и стал сравнивать ее с лицом трупа.

— Похож, очень! — констатировал он и обратился к Севрюкову, — взгляни Гена!

Перов дает фотографию Севрюкову. Тот смотрит на нее, затем на лицо трупа.

— Несомненно, это Плотников! — соглашается с Перовым Севрюков, — только старый очень….

— Сергей Константинович, — сказала Иванникова, — я проведу вскрытие и предоставлю вам заключение.

— Немцы вскрывали, — проговорил Перов, — установили причину смерти от сердечной недостаточности….

— Такую причину можно установить каждому из умерших, — язвительно сказала Ольга, — ведь смерть всегда наступает от остановки сердца. Я более тщательно проведу экспертизу!

Севрюков шмыгает носом и обводит всех взглядом.

— От трупа запаха нет совсем! — констатирует он.

— Я под впечатлением от его вида! — рассеянно сказал Перов, продолжая смотреть на труп, — в моей практике такая чертовщина встречается первый раз!

— Что Вы имеете в виду? — не понял Севрюков.

— Я лично видел на записи из Домодедово этого Долгого, — задумчиво сказал Перов, — он проходил регистрацию на рейс и был гораздо моложе, лет около сорока…. Возможно ли это? Поневоле поверишь в мистику!

— Будем надеяться, что профессор Липчевский объяснит быстрое старение! — сказал Севрюков.

— Оленька, — обратился Перов к Иванниковой, — не забудь взять пробы тканей в достаточном количестве для Липчевского и пожалуйста, позаботьтесь о доставке ему проб, взятых при эксгумации тела Плотникова и этого — он показал на труп Долгого.

Кандидат медицинских наук Ланге Эрих Хельмутович был приволжским немецем по национальности, родившимся в России. Он работал в должности заведующего онкологическим диспансером давно и считался опытным специалистом в этой области медицины, имел много учеников, одним из которых был Игнатов Александр Васильевич, лечащий врач этого же диспансера.

Игнатов пришел к Ланге по окончании медицинского ВУЗа на первичную последипломную специализацию, интернатуру и сразу же понравился Эриху Хельмутовичу. Так и остался здесь работать в должности лечащего врача до сегодняшнего дня. Он, по словам Ланге, подавал большие надежды, но не стремился к карьере, и все его успехи были направлены на одно — зарабатывание денег.

Его статус рядового лечащего врача вовсе не считался таковым, всем было известно, что это любимчик Ланге. Главный врач советовался только с ним и доверял ему безгранично. Именно с Игнатовым Ланге долгое время «искал» эффективный метод лечения онкологии, в диспансере имелась лаборатория с современной аппаратурой для исследований, которыми Ланге и Игнатов усиленно занимались одно время. Поговаривали, что они нашли способ эффективного лечения рака, но пациенты Игнатова продолжали умирать и эту «утку» вскоре забыли.

Сегодня Ланге проводил общий обход совместно с Игнатовым. Несмотря на то, что за каждым лечащим врачом было закреплено определенное количество палат, Игнатов присутствовал на обходах от начала до конца. Остальные доктора в первое время возражали такому участию «любимчика Ланге», но вскоре смирились и прекратили возмущаться, тем более, что Игнатов всегда давал своевременные советы по лечению тяжело больных.

Следуя от палаты к палате, Ланге и Игнатов обменивались мнениями, а когда подошли к одиночной палате-изолятору № 14, остановились.

— Александр Васильевич, больной Хакаров еще жив? — спросил Ланге.

— Да, Эрих Хельмутович, — отвечал Игнатов, — можете взглянуть на него.

Врачи и медсестры вошли в палату, где на единственной кровати лежал больной с серо-землистым цветом лиц.

— Он сейчас под действием диаморфина? — коротко спросил Ланге.

— Да, конечно, — отвечал Игнатов, — у него четвертая стадия метастазирования!

— Сделайте ему биопсию, как Плотникову, — рекомендовал Ланге, — но в гораздо большем объеме и перед самой смертью! Сколько он еще протянет?

— Ему недолго осталось, — констатировал Игнатов, — очень высокая степень гипоксии с выделением стимулирующих белков….

— У меня есть к Вам разговор, имеется, Александр Васильевич! — тихо промолвил Ланге.

Игнатов с пониманием посмотрел на Ланге и кивнул головой.

— Я понял, Эрих Хельмутович, — сказал он, — я зайду к Вам после обхода.

…В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен — Вашингтон. На табло высветилось: «Flight number 414 Moscow-Washington» и диктор аэровокзала объявил об этом по громкоговорящей связи. Помощник профессора Джонсона Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, стал у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Кирсанов Максим Иванович».

Именно Тони познакомил Ланге и Игнатова с профессором Джонсоном в ноябре 2010 года, когда те прибыли в США на Международную научно-практическую конференцию по онкологии. Тони, хорошо знающий русский язык, быстро нашел с ними контакт, вспоминая Москву, где когда-то работал с МИД РФ и был лично знаком с Андреем Козыревым, в то время работающим министром. Хотя профессор Джонсон не был онкологом и не присутствовал на этой конференции, Тони уговорил Ланге посетить загородный дом Джонсона. Именно там у них начались деловые отношения.

Мимо Тони проходили пассажиры прибывшего 414-го рейса, и он внимательно смотрел на каждого из них. Наконец, к нему подошел мужчина лет сорока возрастом и видом «точно раша». Русского, впервые прибывшего в США можно узнать, не заглядывая в его паспорт. Американцы видят наших по особым признакам, среди которых основным является широко раскрытые глаза и «вращающаяся» вокруг своей оси голова.

— Вы, Максим Кирсанов? — спросил Тони.

— Да! А Вы меня встречаете? — в ответ спросил Кирсанов.

— Конечно, мистер Кирсанов! — обрадовано сказал Тони, — моя машина ждет Вас!

Тони свернул и выбросил плакат в урну и, взяв за руку гостя, повел к выходу в город. У автоматических дверей стояла машина «Шевроле» и это было редкостью, которая невольно бросалась в глаза. Полиция нещадно штрафовала всех, кто оставит здесь машину. Тони вывел Кирсанова из терминала и, открыв дверь «Шевроле», пригласил его сесть. Сел за руль и резко тронулся.

Выехав с территории аэропорта, «Шевроле» двигался по улицам Вашингтона. Кирсанова на удивление не интересовал вид из окна автомобиля, и он с безразличием посматривал вперед. Вашингтон сначала немного разочаровывает любого, кто впервые попадает в этот город. Поначалу он кажется провинциальным и тихим, но потом становится понятно, что эта тишина придает ему свое уникальное обаяние. Отсутствие небоскребов, нет всеамериканской футуристичности большого города, зато есть совершенно необыкновенные музеи, кстати, практически все бесплатные, парки, в которых люди совершенно спокойно отдыхают и загорают прямо в центре мегаполиса.

Есть Джорджтаун, маленький кусочек Европы в столице США, с пристанью для частных яхт. И одновременно ощущается, что тут, в этом спокойном на вид городе, принимаются важнейшие политические решения, от которых зависит дальнейшая жизнь страны и может быть мира. Вашингтонцы очень приветливые люди. Если в Нью-Йорке все куда-то бегут и им некогда обратить внимание на бедного заплутавшего туриста, то в Вашингтоне к вам могут подойти и предложить свою помощь, если видели, что вы испытываете трудности с поиском нужной улицы. И все это с улыбкой, приветливо.

— Куда мы едем? — спросил Кирсанов.

— Я поселю Вас в фешенебельной комнате для гостей, — пообещал Тони, — рядом с лабораторией профессора. Это недалеко, в десяти километрах от города.

— Но я абсолютно не знаю английского языка! — сказал Кирсанов.

На лице Тони голливудская улыбка. Он с иронией смотрит на Кирсанова.

— О-о-о, мистер Кирсанов, не стоит волноваться, — весело сказал Тони, — английский язык Вы выучите за одну ночь. Это очень быстро…. Профессор Лео Джонсон, в распоряжение которого Вы поступаете, волшебник в этой части….

Кирсанов с недоверием и удивлением посмотрел на Тони и неожиданно улыбнулся.

— Как это за одну ночь? — спросил он.

— Во сне! Сегодня заснете, а завтра Вы сможете уже разговаривать со мной на английском, — пообещал Тони.

— Этот Джонсон у моей постели будет читать мне курс английского языка? — язвительно с иронией спросил Кирсанов.

Тони смеется, отрывается от дороги и пристально смотрит на Кирсанова.

— Ну, что Вы? — возразил он, — Вам наденут на голову шапочку типа для бассейна, в нее вмонтированы датчики и излучатели. Подключат к специальной программе на компьютере и все!

— Понятно! — задумчиво произнес Кирсанов, — мне говорили в Москве, что я буду нужен для какой-то важной операции.

— А какие еще установки Вам дали в Москве? — поинтересовался Тони.

Кирсанов задумался. По выражению его лица можно определить — он старательно напрягает память. Тони не подгонял Кирсанова, но временами не переставал бросать на него короткие взгляды, отрываясь от дороги.

— Мне сказали, чтобы я в пути ни с кем не общался, что меня в Вашингтоне встретят, и профессор Джонсон мне все объяснит, — скороговоркой отвечал Кирсанов.

Он посмотрел на Тони сверкающими от злости глазами.

— Я все выполнил, как мне говорили, — добавил он.

— Что Вы имеете в виду? — спросил Тони.

У Кирсанова на лице появился безумный взгляд и улыбка садиста.

— Я убил Катьку и ее дочку, а после этого поехал в аэропорт, — радостно сказал он.

Тони испуганно посмотрел на Кирсанова. Последняя фраза подопечного оставила на лице Тони гримасу разочарования.

— Вам приказали это сделать? — уточнил он.

— Да, это необходимо, потому что, если меня узнает кто-либо, то мне конец! — выпалил Кирсанов, — ведь Катька была, мне помнится моей женой и может узнать меня…, а дочку я вовсе не помню…. Может это и не дочка была! Но я хорошо помню, что она запасной ключ от квартиры прятала между почтовым ящиком и стеной в подъезде….

Тони с испугом продолжает смотреть на Кирсанова. Он отвлекается настолько, что машину выносит на обочину. Теперь Кирсанов испуганно смотрит на Тони.

— Вы на дорогу смотрите, не на меня! — советует он.

Тони, опомнившись, тормозил, и машина снова вписалась в полосу автотрассы. Дальше ехали молча, Тони воздержался от вопросов, а Кирсанов тупо смотрел в лобовое стекло. Через час они подкатили к фасаду большого двухэтажного особняка, утопающего в зелени деревьев, а еще через пять минут Тони демонстрировал Кирсанову его жилище. Это была просторная комната с дорогой мебелью, там было все, что необходимо — телевизор, холодильник, телефон, сплит система, большая двуспальная кровать.

— Это Ваша комната, мистер Кирсанов! — торжественно сказал Тони, — располагайтесь, как дома! — Здесь ванная и туалет, — показал он на двери в коридоре — если Вам что-либо понадобится, вызовите по телефону обслугу, номер 01. Ужин Вам принесут чуть позже…. Отдыхайте с дороги!

— А мне сегодня наденут эту шапочку для изучения английского языка? — поинтересовался Кирсанов.

— Само собой! — успокоил его Тони, — перед сном Вас посетит сотрудник профессора Джонсона и все Вам объяснит.

Тони покинул комнату для гостей и заходит в соседнее небольшое служебное помещение с видеомонитором и двумя охранниками. На экране было изображение Кирсанова, снимающего с себя одежду, увидел вошедшего Тони, охранники быстро поднимаются и замирают в уважительной позе.

— Внимательно следить за каждым его шагом! — произносит Тони жестким голосом, — это приказ! Вам все понятно?

— Да, сэр! — отвечает первый охранник, видимо старший караула….

— За пределы особняка не выпускать! — приказывает Тони, — завтра профессор Джонсон обследует его….

…Утром в кабинете Перова зашел Севрюков с уставшим выражением лица.

— Привет, Сергей Константинович! — поздоровался Геннадий.

— Привет, Гена! Что нового? Был вчера в Ременьково? — поинтересовался Перов.

— Был, но опоздал на час, — с сожалением ответил Севрюков.

— В смысле? — не понял его Перов.

— В прямом смысле, Сергей Константинович! — ответил Геннадий, — приехали на квартиру, где по оперативным сведениям должен быть Тарасов, но оказалось, что он скончался прошлой ночью, а его труп за час до нашего прибытия увезли братья.

— Выяснили, кто забрал труп Тарасова? — спросил Перов.

— Ребята ищут, пока безрезультатно! — мрачно ответил Севрюков, — всю пьяную компанию с квартиры Павла Костюкова я задержал, они сейчас в «телевизоре» сидят…. Вчера допросил всех, вот протоколы!

Севрюков протягивает Перову файл с листами бумаги. Перов кладет их на стол.

— Павел показывает, хотя Тарасов и назвался одноклассником Алексеем Перцевым, он его первый раз в жизни видел, — информировал Севрюков.

— У меня тоже есть интересные новости! — сказал Перов, — полюбуйся!

Перов развернул монитор компьютера к Севрюкову, тот внимательно посмотрел на экран.

— Вчера получил видеозапись с камеры кассы Домодедово, — комментировал Перов, — смотри, билет до Вашингтона покупал не Долгий, а кто-то другой….

— А что это дает? — не понял Севрюков.

— Дай команду, пусть срочно сюда доставят Павла с компанией, — потребовал Сергей, — нужно, чтобы они опознали «брата» в покупателе билета.

Севрюков достает свой сотовый телефон и выходит в коридор и возвращается через некоторое время.

— Сейчас доставят Павла и компанию, — проговорил он, — Сергей Константинович, а откуда у Вас уверенность, что кто-то из них узнает в покупателе билетов «брата» Тарасова-Перцева?

— У Тарасова нет братьев, ты же сам выяснял этот факт, — аргументировал Перов, — а если они назвались братьями, то я полагаю, что убийство Тарасовой было организовано. Труп Перцева мы вряд ли уже найдем, — «братья» заметают следы. Долгий-Плотников летел совершать еще одно убийство в США. Его смерть в самолете была случайностью, поэтому «братья» не смогли уничтожить труп в Мюнхене….

— Но как объяснить, что оба скончались, постарев при этом на десятки лет? — спросил Севрюков.

— Не знаю, Гена! — признался Перов, — я абстрагировался от этого факта, чтобы объяснить взаимосвязь событий.

В кабинет постучался и тут же вошел сержант, вытянулся по стойке смирно.

— Можно, товарищ майор? — спросил он.

— Вошел уже! — банально ответил Перов, — что у тебя?

— Доставили Костюкова, Гвоздецкого и женщин! — рапортовал сержант, как будто он привез экзотических животных.

— Приведите Костюкова сначала! — приказал Перов.

Сержант вышел из кабинета и через некоторое время завел Костюкова. Его жалкий вид наглядно показал вред алкоголя — он с глубокого похмелья. Перов указал ему на стул и Костюков упал на него в изнеможении.

— Сержант, свободен пока! Постой за дверью и далеко не уходи, — приказал Перов и обратился к Костюкову, — подойди к монитору и посмотри на стоп-кадр.

Пашка поднялся кое-как и, приблизившись к монитору, взглянул на экран.

…Во, вот этот был у нас вчера! — уверенно произнес он, — а с ним еще один мужик, но постарше….

— Присаживайся на место! — сказал Перов и обратился к Севрюкову, — оформляй протокол допроса.

Севрюков бланк со стола и начал заполнять протокол допроса.

— Ну, супчик, где вещи твоего одноклассника? — обратился он к Костюкову с издевкой.

На лице Костюкова появился испуг и похмельные мучения, он опустил вниз глаза.

— Братья увезли! — недовольно пробурчал он.

— А если честно? — спросил Перов, пристально сверля глаза Костюкову.

— Честно говорю, как на духу, начальник! — выпалил Пашка, отводя взгляд.

— А бухаете за чей счет? За фантики? — не унимался Перов, — в глаза смотри мне! И учти, будешь врать, закрою за убийство и мародерство лет на дцать….

Костюков поднял глаза и посмотрел на Перова, было заметно, как он колеблется.

— Ну, было немного деньжат у жмурика, — признается Пашка, — и не одноклассник он мне, я его первый раз в жизни видел….

— Немного, это сколько? — уточнил Перов.

— Рублей восемьсот, — ответил Пашка и вновь опустил голову.

— Я тебя предупреждаю еще раз, не ври, — напомнил ему Перов.

— Около пяти тысяч нашими и штука зелеными! — сознался Пашка.

— Ну, вот это другое дело! Молодец! — похвалил его Перов.

— И еще билет на самолет был в его бумажнике, — добавил Пашка.

Перов подпрыгнул от неожиданности на месте, а на лице появилось выражение охотника, увидевшего волка.

— Куда билет? — быстро спросил Перов, — говори и не ври….

— До Вашингтона вроде бы, — ответил Пашка, — мы еще подумали, что он или мент или фээсбэшник….

— А где билет? — спросил Перов.

— Жорик заныкал вместе с бабками, — ответил Пашка, — когда эти братья пришли….

Перов посмотрел на Севрюкова, который старательно писал протокол допроса.

— Гена, поручи допрос остальной компании Пашкову и организуй обыск квартиры Костюкова, — приказал он, — билет нужно срочно найти!

Севрюков бросил писать, поднялся и направился к выходу. Вскоре вошел сержант и увел Костюкова. Перов погрузился в размышления. Взял лист бумаги и начал рисовать на нем кружочки с фамилиями и стрелки. Вскоре вошел Севрюков, он присел и ждал, пока Перов закончит свое художество.

— Получается, что Перцев тоже хотел лететь в Вашингтон, как и Долгий, — произнес Перов. Он хотел сказать еще что-то, но телефонный звонок заставил его ответить на вызов.

— Перов у аппарата! — произнес Сергей.

— Доброе утро, Сергей Константинович! Шлыгин беспокоит, — послышалось в трубке, — сейчас принесут тебе дело по убийству семьи Екатерины Волковой и ее дочери Натальи. Оно произошло не в нашем районе. Имеется постановление об объединении трех дел в одно.

— Какое основание объединения дел? — зло спросил Перов.

— Если коротко, — информировал Шлыгин, — то Волкова тоже похоронила мужа за месяц до убийства. Отпечатков в квартире не обнаружено, они все тщательно стерты. Аналогично вашему случаю, оперативники сразу просмотрели записи камер аэропортов. Некто Кирсанов Максим Иванович, точная копия Волкова Юрия Владимировича, вылетел в Вашингтон утром после убийства. Он объявлен в розыск. Так что, объединяй дела в одно….

В трубке послышались короткие гудки, Перов с раздражением бросил ее на рычаг аппарата. А уже через пятнадцать минут в кабинет вошел работник следственного отдела с папкой в руках, которую он протянул Перову.

— Сергей Константинович, Вам передали дело по убийству Волковой Екатерины, — сообщил сотрудник.

— Скирдуй до кучи! — с усмешкой сказал Перов, — одним больше стало!

Сотрудник кладет папку на стол Перова. Тот расписывается за ее получение, и сотрудник покидает кабинет. Сергей берет папку, открывает ее. Бегло просматривает материалы дела.

— Все то же самое, Гена! — сказал он, — Волков Виктор Владимирович скончался от онкологии, а через месяц улетел в Вашингтон…. Убийство Волковой и ее дочери произошло в ночь перед его вылетом….

— Опять месяц после смерти, — встрепенулся Севрюков, — значит, это не совпадение, как Вы считали ранее, а общий признак….

Перов трет пальцами рук виски и кивает головой в знак согласия.

— Выходит так! — устало произносит он, — а еще эта онкология, причем все трое Плотников, Тарасов и Волков лечились в одном диспансере….

— Орудие убийства тоже кухонный нож? — спросил Севрюков.

Перов посмотрел в папку и отрицательно покачал головой.

— Нет, он убил обоих молотком для приготовления отбивных, — сказал Перов, — как и в случае убийства Тарасовой, преступник открыл дверь ключом, вошел в кухню, взял молоток и в спальне убил Волкову, затем ее дочь Наталью….

— А кто обнаружил тела? — спросил Севрюков.

— Тела обнаружили спустя четверо суток, — информировал Перов, — по запаху, трупы начали разлагаться….

— А что еще интересного по этому убийству? — спросил Севрюков.

Перов вновь открыл папку и просмотрел ее содержимое.

— Объявили в международный розыск, но пока тишина, — проговорил Перов, — мне не понятно до сих пор, зачем они убивали семьи? И еще один общий признак — вылет утром после убийства в Вашингтон.

— Я уверен, что билеты на самолет Плотникову, Тарасову и Волкову приобретал тот человек, «брат», явно из ОПГ, — строил версию Севрюков.

— Поручи проверить этот факт Пашкову, — приказал Сергей, — хотя мне и так понятно, что кто-то этими призраками руководит.

Севрюков задумался на некоторое время, затем резко оживился.

— Сергей Константинович, — предложил он, — давайте все-таки возьмем в разработку главного и лечащего врача онкологического диспансера?

— Хотя это и общий признак, но думаю, ничего мы там не узнаем, — выразил сомнение Перов, — да, болели, да не смогли спасти их и они скончались…. Что еще? Меня беспокоит профессор Липчевский, давно отправили ему ткани и кровь Плотникова-Долгого и до сих пор он не звонит….

— Не мудрено, случай просто уникальный, — высказал свое мнение Геннадий, — такого криминалистика еще знала, наука тоже…. Что касается разработки онкологического диспансера, то у меня есть кое-какие подозрения.

Перов вопросительно посмотрел на Севрюкова.

— Выкладывай! — почти с безразличием произнес он.

Севрюков достал свою папку, открыл ее и посмотрел какую-то справку.

— Я запросил отчеты всех онкологических диспансеров и выяснил любопытный факт, — начал Севрюков, — почти во всех диспансерах пациентов, у которых рак в последней стадии выписывают умирать на дом. Им уже ни чем нельзя помочь, а вот именно в том, где скончались Плотников, Тарасов и теперь Волков, их оставляют умирать в палате.

Перов с непониманием взглянул на Севрюкова.

— Ну и что здесь подозрительного? — с недоумением спросил он.

— То, что мест в диспансерах всегда не хватает, — развивал свою мысль Геннадий, — люди в коридорах лежат, а безнадежно больных держат до последнего….

— Это, больше к коррупции относится, — высказался Перов.

Севрюков начинает нервничать. Его лицо краснеет, взгляд становится колким.

— Вряд ли, мне кажется здесь что-то другое, — возразил Севрюков, — но «в лоб» спрашивать об этом главного врача глупо и я предлагаю внедрить туда своего человека….

Перов задумывается на некоторое время.

У тебя есть в штате врачи и медсестры? — с ехидной улыбкой спросил он, — или ты уборщицу хочешь внедрить? Она тебе узнает, чем там полы, например, моют….

— Зря смеетесь, Сергей Константинович, — вспылил Севрюков, — у нашего судмедэксперта Ольги Иванниковой, дочь оканчивает медицинский институт и у нее начинается то ли практика, то ли интернатура…. Если Шлыгин посодействует ее трудоустройству, то через нее узнаем, что там происходит. Можно установить прослушку в кабинете главного врача….

Перов задумывается. Он молчит и трет виски пальцами рук.

— Я к чему это предлагаю? — не унимался Севрюков, — если узнаем что-то подозрительное, то сможем устроить засаду.

Кому, Геннадий? — с ехидцей спросил Сергей.

— Допустим, мы узнаем следующего пациента, кто умрет в диспансере, — горячо объяснял Севрюков, — организуем наружное наблюдение за его квартирой, и если там появится «призрак», мы его арестуем и допросим. Надо работать на опережение, иначе мы будем только регистрировать «висяки»!

Перов снисходительно посмотрел на Севрюкова.

Хорошо! — согласился он, — готовь внедрение, я переговорю со Шлыгиным.