Судьба Феникса

Глава 5

В резиденции, где обычно обитал господин казначей, его встретила Низа. Она занималась обучением новичков для боевых звёзд, выжимая из них все соки на хорошо защищённой площадке.

— Перерыв! — крикнула магесса. Почти все попадали где их застал приказ, только самые стойкие, покачиваясь, уковыляли к скамейкам у ограждения.

— Не ожидала тебя так быстро, — сказала она.

— Да чего медлить. Пора прояснить обстановку. У вас новости есть?

— Кое-что есть. Прибыли сведения с дальнего востока, Рауль постарался, кстати. Выслал охрану, встретил гонцов и проводил через степи. На островах Восточного океана появился какой-то новый культ. Не то очередные огнепоклонники, не то просто почитают образ птицы с крыльями из пламени.

— Феникс?

— Возможно. Пока совершенно неясно, как это может быть связано с нашей… блуждающей аномалией, но мы продолжаем следить и собирать все слухи, даже самые нелепые. Понемногу исследуем ту загогулину, которую ты привёз. Она, оказывается, довольно опасна, поэтому всё идёт медленно. Уже знаем, что это точно не сусасская работа. Совершенно иная школа, даже я с трудом расшифровываю плетения, которые туда зашиты. Много слоёв, а те мелкие рубины — накопители, которые постоянно подпитываются из окружающей среды. В первую очередь это такой… разумный поводок. Через него можно мягко управлять человеком, и он будет считать все решения и поступки своими. Можно подстегнуть, или вовсе взять полностью под удалённое управление. С другой стороны, и носитель получает способности хорошего поводыря.

— Что мы и видели уже дважды, — кивнул Халлек. — Да, помню я такую штуку, похожа на пудреницу. Через неё можно связаться с другим человеком, у которого такая есть. Можно мне? Вдруг понадобится быстро связаться.

— А, поняла. Сейчас придумали получше, но если ты хочешь просто передавать короткие послание кому-то одному, есть и такие.

— Давай. Лучше, наверное, если будет привязано к тебе или Фарону, но у вас и так забот по горло.

— У нас для такого десяток секретарей работает, — усмехнулась магесса. — Идём, выдам тебе «пудреницу», — она показала на дверь, — там всё просто. Внутри два металлических, назовём их так, зеркальца. Пишешь на кусочке бумаги по их размеру, вкладываешь между зеркальцами, считаешь до пяти. Главное, чтобы слова попадали в предел считывателей. Когда придёт ответ, устройство задрожит. Откроешь, и то что написали тебе, отобразится на верхнем.

— Толково придумано.

— Очень удобная штука, ага.

Низа провела его в кабинет, порылась в ящиках стола и протянула Халлеку небольшую овальную коробочку, которая легко умещалась на его ладони. Он открыл створку.

— Она связана непосредственно с моей, — магесса показала похожую штуковину, только чуть побольше. — А я уже могу выбирать из двадцати собеседников, новый образец.

Халлек удивлённо покачал головой. Мир в очередной раз нашёл чем его удивить.

— А ей требуется какая-то, — он повертел «пудреницу» в пальцах, — подкормка?

— Нет. Всё вокруг нас пронизано незримыми нитями самых разных сил. Этого хватает. Будет работать, если только не расколотить напрочь.

— Постараюсь, — понимающе кивнул он. — Надоедать не буду, только если что-то очень важное случится.

— Тебе ещё что-нибудь нужно?

Халлек задумался.

— Да в общем, ничего. Деньги у меня есть, — он похлопал по подсумку с книжкой, — а всё остальное добуду, так или иначе.

Взвесив за и против, он решил, что ближние события от него никуда не денутся. А вот что происходит на востоке, далеко-далеко за пределами не то что освоенных — едва разведанных земель, узнать не помешает. И, удалившись от столицы на несколько дневных переходов, Халлек в первую же подходящую ночь поднялся в воздух. Пробив низкие, набрякшие скорым дождём облака, он увидел звёзды и безошибочно взял нужное направление. Усталость пришла, только когда забрезжили первые проблески рассвета. Позади простиралось южное охвостье Седых гор, впереди — бескрайние степи.

Он высмотрел ручеёк в ложбине на краю берёзовой рощи и пошёл на посадку. Внезапно над самой землёй рядом скользнула какая-то другая крылатая тень, совсем небольшая. Перед глазами потемнело, словно на голову накинули плотное покрывало. От неожиданности Халлек потерял равновесие и чувствительно треснулся прямо в траву. Сознание помутилось.

В себя он пришёл в обычном, человеческом облике. Шея ныла. Снизу холодила утренняя роса, значит, прошло не очень много времени. Где-то поблизости прошелестели лёгкие шаги, и прозвучал бархатистый, приятный женский голос:

— Надо же какая занятная зверушка. И не зверушка вовсе, целый богатырь.

Он повернул голову. В шее что-то хрустнуло, боль прошла. Над ним стояла девушка в одежде незнакомого вида. Приятное округлое лицо, соломенные волосы, спадающие на плечи. Наряд её отдалённо напоминал весталийские костюмы, в которых богатые дамы отправлялись на верховую езду или охоту, только был куда менее изысканным. Она, уперев руки в боки, изучающим взглядом рассматривала его. Халлек в ответ уставился на неё, нахально обследуя от самых глаз. Которые, кстати, тоже были необычные: зрачки овальные, радужка лиловая, внешние уголки зауженные и приподнятые.

— Гляделки поломаешь, — сказал он, осторожно проверяя подвижность, начиная с ног. И обнаружил, что шевелить может только головой.

— Ну-ну, юноша, разве так ведут себя с незнакомой госпожой?

Он изобразил гримасой нечто, способное сойти за пожатие плечами:

— Значит, давай знакомиться.

— Почему бы и нет? Кое-где меня называют Кёной, а иногда иносказательно…

— …«Та, кто может», — на опережение выпалил Халлек и судорожно рассмеялся.

— Ну да. Чего тут такого смешного?

— Знаешь поговорку «На ловца и зверь бежит»? Я ведь чуть не рванул на юг, искать тебя в Сумеречном Подлесье.

— Как интересно… — протянула она. — И зачем же?

— Это долгая история. Лёжа, да ещё на пустой желудок рассказывать её неудобно.

— Уговорил, — Кёна дёрнула за верёвку, узел распался словно его и не было. Встав, Халлек обнаружил, что собеседница едва достаёт ему до плеча. Он развёл костерок, а пока вода закипала, порылся в запасах и нарезал всего того, чем можно перекусить в ожидании полноценного обеда.

Он начал он тот же самый рассказ, который уже поведал Фарону. И вкратце добавил, что произошло потом. Скрывать что-либо от такой сущности ему даже в голову не приходило, внешним видом он отнюдь не обманывался.

— Вот это да, — ахнула Кёна, слушавшая его не перебивая. — Я замечала разные странности в поведении животных, но списывала их на иные, естественные причины. О, котелок, — она ловко закинула в посудину вяленое мясо и сдвинула на край жара. — Пожалуй, Марита права. Я как раз хотела разобраться, что происходит. По своим причинам, но тем не менее.

— Значит, дальше вместе? — прямо спросил Халлек.

— Не вижу причин отказывать. Думаю, мы друг друга хорошо дополним.

Через пару часов в небеса поднялся чёрный дракон, на загривке которого виднелась миниатюрная фигурка в тёмно-зелёном. Впрочем, увидеть их в этой глуши всё равно было некому, а вскоре и различить в густо-синем небе стало почти невозможно. Часто летая в последнее время, нордхеймец обнаружил, что с высотой воздух становится как будто жиже, и меньше цепляется за крылья. Холод ему не мешал, да и спутница не выказывала недовольства. Когда солнце миновало вторую половину дня, Кёна похлопала его по шее и склонилась к голове:

— Надо сесть, впереди опасные места. Лучше пройти пешком несколько дней.

Халлек, пользуясь возможностями драконьих глаз, пристально оглядел горизонт и проплывающие внизу степи. Обзор с высоты полёта был велик, но ничего подозрительного он не увидел, хотя без труда замечал движение небольших стад каких-то животных в паре десятков миль. Тем не менее, согласно двинул шеей и плавно пошёл вниз.

— И что там такого? — спросил он, едва приземлившись и обернувшись человеком.

Кёна протянула ему штаны, ранее пристроенные к тюку со снаряжением.

— Об этих краях у вас почти ничего не знают. Мы сейчас, можно сказать, за краем взгляда имперских землеописателей. Они считают, что после падения Хенлита всё рассыпалось как детский куличик из песка, но сильно ошибаются. Даже спустя десятки, а кое-где сотни лет работали маги-одиночки. Сам понимаешь, если над головой не висит государственный запрет на те или иные изыскания, натворить можно ого-го чего. При том что в Хенлите этих запретов было не так уж много.

Халлек кивнул.

— Я был однажды в заброшенной лаборатории, в пустошах Амрит-Анбора. Сильно не присматривался, но насколько я понимаю в обстановке, покинули её явно не сотни лет назад.

— Вот именно. Чем дальше на восток от Седых Гор, тем чаще можно напороться на что-нибудь гадкое. То, что происходит, тревожит в первую очередь потомков подобных тварей. Пусть они вписались в природную обстановку, всё равно остаются в ней… не совсем своими, что ли.

— Острее чувствуют то, от чего могут пострадать?

— Точно. Поэтому ходим с оглядкой. Лучше где-нибудь пересидеть лишний день, чем вляпаться в логово какого-нибудь пятиногого восьмихрена.

Халлек понимающе фыркнул. Кёна посмотрела на поклажу и соорудила удобную сумку-скатку из покрывала и куска верёвки, после чего отделила в неё часть вещей. Нордхеймец мимоходом отметил, что движения её были не то чтобы ловкими, но какими-то привычными. Как у человека, которому давно не приходилось этим заниматься. Он подхватил свой ранец, пристроил за спину и кивнул куда-то вперёд:

— Ну, веди.

— Скоро вечер. Давай пройдём с часок и остановимся. Я видела какой-то холм со скалами, там и укрыться можно, и видно с него далеко.

Он кивнул. Действительно, чуть дальше от точки, где они сели, с воздуха хорошо просматривалась гряда пологих холмов с торчащими вдоль гребня каменными обнажениями. Там же виднелись поросшие зеленью неглубокие балки, и можно было рассчитывать на родничок.

Идти пришлось неожиданно дольше, почти три часа, как будто прозрачный степной воздух скрадывал расстояние. Солнце уже коснулось горизонта, когда они остановились у края старого, затянутого орешником и ежевикой овражка.

— Вроде ничего, — протянул Халлек, устало сбрасывая вещмешок. Снизу слышалось негромкое журчание воды. — Я посмотрю, что там наверху, — он кивнул на скальные навалы. — Может и правда норка какая найдётся, чтобы утром от росы не продрогнуть.

Поднявшись, он вздрогнул от увиденного. Никакие это были не скалы! Над головой высились огромные, обработанные чьими-то руками в незапамятные времена гранитные блоки. Когда-то они слагали чудовищной мощи стену, а теперь лежали в полном беспорядке. Местами на камнях виднелись необычные потёки, как будто порода оплавилась подобно восковой свече. Халлек посмотрел в стороны.

Заходящее солнце длинными тенями подчёркивало линию холмов, которая постепенно таяла, погружаясь в степь. Уже в миле с небольшим блоки выглядывали просто из травы, а ещё дальше вовсе терялись, изредка выделяясь тёмными изломами на краю теней. Он поёжился, представляя размеры стены, когда та стояла во всём своём величии. Пожалуй, даже Нордхагаль смотрелся бы возле неё довольно скромно.

Сквозь щели меж глыб ощутимо тянуло сквозняком, и устраивать ночлег здесь не стоило. В овражке уже мелькнуло пламя костра — Кёна принялась хозяйствовать. Халлек пошёл было вниз, но что-то зацепило его взгляд. Он обернулся, внимательно посмотрел под ноги и заметил металлический отблеск. Ещё несколько минут, и закатившееся солнце его уже не выделило бы. Осторожно раздвинув траву, он увидел знакомый серебряный клубочек с нанизанными на «пряжу» рубиновыми капельками. Несмотря на кажущуюся хрупкость, эта штука была довольно прочной, и Халлек спокойно поднял её сделанным из подходящего прошлогоднего стебля зажимом — мало ли что там понакручено, голыми руками лучше не брать.

— Смотри, какая занятная вещь тут лежала, — сказал он, выложив находку на тряпицу. — Обронил кто-то, не иначе.

— Это тот самый «поводок», про который ты говорил?

— Он самый. Но как он тут оказался? Значит, кто-то здесь шастал, связанный с нашим делом.

Халлек попробовал представить карту. Юго-западнее этих мест, зацепив северный край Тарума, можно было напрямик выйти в Сусассу. Если, конечно, то, кто потерял клубочек, пользуется пешими путями.

— Ты можешь посмотреть, нет ли на нём чего вредного?

Кёна усмехнулась.

— Легко. Я ведь «Та, кто может».

Она провела ладонью над переплетением серебра и рубина.

— Чисто. Он ни на кого не настроен, и ни к кому не привязан на другом конце.

— Заготовка. Можно записать сюда что и для кого угодно.

— Совершенно верно. Покажешь Низе, она будет в восторге. Чистые вещи такого рода намного проще изучать, чем уже настроенные.

— Там, — он кивнул на гряду холмов, которая некогда была, видимо, отсыпкой вала, — не просто скалы. Остатки стены, огромной.

Кёна кивнула.

— Здесь полным-полно тайн. И не все стоит раскапывать.

— А ты… не помнишь?

Она помешала в котелке и задумчиво посмотрела куда-то в небесную темноту, усеянную звёздами. Пожала плечами, потом покачала головой.

— Каждый ответ вызовет у тебя ещё больше вопросов. Скажу так: я помню слишком много такого, чего хотела бы забыть, но стёрлось много того, что я хотела бы сберечь навсегда.

Халлек чётко услышал недоговорку: как сам понимаешь, навсегда — в моём случае не преувеличение. И решил не настаивать. Ночь наваливалась на степь, подобно шерстяному одеялу. Исчезли последние проблески вечерней зари, легла такая тишь, что стало слышно, как ветер выводит на останках давно забытой цитадели странный напев. Померещилось, будто можно разобрать слова неведомого языка. Или не померещилось?

— Кёна, — шепнул он, — ты что-нибудь слышишь?

Его спутница ответила не сразу. Она с видимым трудом повернулась к нему. В глазах плясали вовсе не отблески костерка, а какой-то далёкий огонь. Потом очнулась от наваждения.

— Уходим, — едва разборчиво прошипела она.

Халлек подскочил. В слове «уходим» явственно звучало «улетаем как можно скорей и подальше». Но было поздно. Сначала их обдал ледяной потусторонний холод, а затем охватила теснота призрачного сражения. Повсюду двигались полупрозрачные синеватые силуэты — со всех сторон шагали плотные ряды воинов в доспехах неведомых веков. Сомкнув большие прямоугольные щиты, они наступали на стену, которая от овражка виделась уходящей в небо. Каким-то дальним краем сознания Халлек отметил, что в ней за сотню локтей высоты. Рядом тяжело заскрежетало. Это катилось здоровенное, в три его роста, колесо осадной башни. Сквозь ногу прошёл квадратный деревянный штырь, скреплявший толстые доски колеса. Ощущения оказались пренеприятные, как будто дёргали едва зажившую рану. Кёна отскочила от какой-то жердины, которая свисала с нижней рамы.

В задних рядах дружно проревели трубы. Призрачные воины замерли, выученно присели на одно колено и сжались за щитами. Из тыла дохнуло жаром, над всеми наступающими с рёвом пронеслись огненные шары. На стене распустились жутковатые янтарно-алые цветы, оттенённые всё тем же синеватым ореолом. Пламя не стекало, а въедалось в кладку. Вот откуда следы на камнях. Халлек подумал, что это снаряды осадных машин с какой-нибудь хитрой начинкой, но всего через несколько мгновений залп повторился. Нордхеймец посмотрел назад. За последними шеренгами, чуть поодаль, стояли фигуры в длинных плащах, с посохами, увенчанными сложными навершиями. Боевые маги, плавно двигая свободными руками и создавая посохами в воздухе какие-то начертания, раз за разом обрушивали на стену разрушительный огненный град. Часть шаров перелетала через кромку, часть разрывалась прямо на зубцах, снося их вместе с защитниками. Ответный обстрел ослабевал на глазах.

В следующее мгновение всё исчезло. Вокруг простиралась тихая ночная степь, на гребне сглаженной временем гряды громоздились угольно-чёрные на фоне тёмно-фиолетового неба. Негромко потрескивал костерок, пахло похлёбкой. Кёна зябко передёрнулась.

— Вот это да…

— Впечатляет, — протянул Халлек, потирая ногу, задетую призрачной деревяшкой. — Как говорится, «что это было»?

— Места здесь такие. Всякое может случиться. Нам, уверена, просто не повезло.

— Или мы увидели это неслучайно.

Спутница пожала плечами.

— Как сейчас скажешь? Давай отдыхать. Несколько следующих дней будем идти пешком.