Суженый босс

Глава тринадцатая

РЭТ

— Я скучал по тебе. — Теплые руки обнимают меня, а затем я чувствую поцелуй на своей щеке. — Боже, ты отлично выглядишь.

Брэм отступает, наблюдая за мной, на моем лице все еще ощущается след от его губ. Я быстро вытираю его и захожу в квартиру.

— Я полностью поддерживаю наш броманс, но, чувак, целоваться?

— Я очень счастлив, — говорит он, с размаху шлепая меня по заднице. — Я давно не видел своего милашку Рэти.

— Не смей, черт возьми, называть меня так.

Он усмехается и говорит:

— Серьезно, чувак. Я очень скучал по тебе.

— Знаю. Прости. В последнее время было чертовски много работы.

— Ты взвалил на себя больше дел?

— Нет. — Я качаю головой. — Просто стажировка и все такое.

Не то чтобы я на самом деле стажировал Чарли… скорее, она меня.

Я использую цветные ручки для соответствующего дня, мою посуду за нас обоих, поливаю растения, как она мне сказала. Господи, я даже насвистываю тематические песни, как она предложила, и уверен, что больше всего сэру Драгомиру нравится песенка «Колеса у автобуса». С тех пор как я начал насвистывать именно эту мелодию, его листья, кажется, стали более блестящими.

— Ах да, новая помощница. Она тебе все еще нравится?

— Да. — Мы идем на кухню и садимся за барную стойку. — Она достойно справляется с работой.

— Рад слышать, учитывая последние неудачи с помощниками. Может, она сможет чаще назначать встречи с моим участием. Я даже не мог поговорить с тобой о свадьбе. — Он морщится. — Ты правда не против, чтобы она состоялась в твой день рождения?

— Да. Чувак, мне все равно. Меня волнует только то, что вы двое поженитесь и проведете лучший день в жизни. — Я указываю на него. — И не надо мне торта.

— Слишком поздно, он уже заказан, и на нем будет изображение твоего пениса.

— Заткнись, блядь. — Я смеюсь. — Откуда у тебя вообще изображение моего члена?

— Второй курс, колледж…

— Ох, блядь. — Я снова смеюсь, вспоминая ту ночь, когда был настолько пьян, что бегал по студенческому общежитию, показывая каждому парню, который еще не вырубился свой «вертолет». Да, до того, как стал Рэтом Уэстином, генеральным директором компании с оборотом в миллиард долларов, я был Рэтом Уэстином, который, когда напьется, показывает всем свой член. — Я, кажется, говорил тебе избавиться от этих фотографий.

— Да, я так и сделал. Я убрал их прямо в банковскую ячейку и надежно спрятал в банке, чтобы использовать, когда они мне понадобятся, для шантажа.

— И ты собираешься использовать эту возможность для шантажа, чтобы подарить мне торт с пенисом на своей свадьбе? Как думаешь, понравится ли Джулии петь «С днем рождения», держа в руках торт с изображением моего члена в день своей свадьбы?

Он почесывает щеку.

— Хм, верное замечание. Миссис это точно не понравится. Похоже, нам придётся приберечь твою наготу для другого раза.

— Не могу дождаться. — Я смеюсь. — Что еще новенького?

— Приглашения разосланы, цветы выбраны, так что все начинает становиться официальным.

— Что значит, все становится официальным? Вы, ребята, уже заплатили за аренду помещения.

— Я говорил тебе, что у нас будет венецианский час? (прим. пер.: Венецианский час — это замечательная и легендарная сицилийская традиция, согласно которой жених и невеста (или хозяева) угощают своих гостей великолепной выпечкой, тортами, мороженным, десертами, свежими фруктами и кофе).

— Правда? Я был только на одной свадьбе с венецианским часом, и это было так чертовски вкусно, что я думал, мне станет дурно от переедания сладостей.

— Мы решили устроить его, благодаря тебе. Мы заказали огромное количество эксклюзивных пирожных, так что считай это подарком на день рождения.

Я усмехаюсь и честно говорю:

— Я собираюсь выставить себя дураком на вашей свадьбе. Люди будут спрашивать, где твой шафер, а я буду сидеть, забившись в угол, с расстегнутыми штанами, с шоколадом, стекающим по лицу, в состоянии пищевой комы.

— Я позабочусь о том, чтобы фотограф сделал несколько снимков, чтобы добавить их в свой ящик для шантажа.

— Жестоко, — говорю я, наливая себе шоколадное молоко. — Хочешь?

— Ты же знаешь, что хочу.

Пока я наливаю каждому из нас по стакану шоколадного молока — не удивительно, что в его холодильнике оно есть, — дверь распахивается, и входит Роарк держа Саттон за талию, и они обнимают друг друга.

Я помню, как Роарк начал говорить о Саттон. Он был настолько увлечен ею, что я сразу понял: он не сможет оставить ее, и как бы ни старался бороться с этим, в конце концов он сдался.

Я никогда не видел его более счастливым.

— Привет, ребята, — окликнул он, помахав рукой. — Налейте мне стаканчик, ладно? — Он поворачивается и спрашивает Саттон: — Хочешь шоколадного молока?

— Нет, спасибо. — Сбитая с толку, она спрашивает: вы, ребята, пьете только молоко?

— Ага, — отвечаю я, протягивая стаканы.

Мы чокаемся и начинаем пить, сладкий шоколадный вкус то, что надо.

Брэм позвонил мне как-то вечером и пригласил на вечер игр. Он сказал, что ему нужно кое-что обсудить со мной, но сначала он хотел бы умаслить меня какими-нибудь закусками и играми. Меня так и подмывает отвести его в сторонку и спросить, о чем именно ему нужно поговорить, но я знаю, что он сделает это, когда будет готов.

Итак, наступил вечер игр, и угадайте, кто оказался не в своей тарелке? Вот этот парень.

— Где Джулия? — Спрашиваю я, думая, что моя сестра уже вышла бы, чтобы обнять меня.

— На конференции. Она презентует созданную ею систему подбора. Это очень важно.

— О, потрясающе. Я удивлен, что она не рассказала мне об этом.

— Это произошло в последнюю минуту, что, конечно же, вывело ее из себя. Ты же знаешь, как она любит готовиться.

Да, она очень ответственная.

— Значит, сегодня только мы? — Спрашиваю я, хлопая в ладоши и переходя в гостиную, где на кофейном столике разложены кусочки пиццы, чипсы, сосиски в тесте, самый маленький в мире поднос для овощей и крендельки, а также карточки с картинками, таймер и маркеры для белой доски.

Раздается стук в дверь, и Брэм говорит:

— Я пригласил Лайнуса, и он придёт с другом. Это, должно быть, они.

Как только Брэм произносит «Лайнус», у меня внутри все сжимается, и я понимаю, кто его друг.

— Лайнус, свет моей жизни, — говорит Брэм, открывая дверь.

Если бы я не был так увлечен мыслями о том кого он привел, меня бы слегка оскорбило, что Брэм назвал другого человека светом своей жизни.

— Спасибо за приглашение. — Он протягивает поднос с молочными коктейлями и говорит: — Принес наши любимые.

— Я готов расцеловать тебя, — говорит Брэм, — но это создаст серьезный кадровый кошмар. — Он оглядывается по сторонам. — Ты привёл кого-то с собой?

— Да, она…

— А вот и я, — говорит очень знакомый голос, появляясь в поле моего зрения.

Блядь.

— Я завязывала шнурки. — Чарли протягивает коробку с пирожными. — Мы решили принести любимые лакомства наших боссов. Выпечка и молочные коктейли для всех.

Блядь. Блядь. Блядь.

Вот и пришёл конец моего расслабляющего вечера.

Я тут же напрягаюсь и хочу врезать Брэму по яйцам. Вот почему не стоит приглашать помощников. Именно по этой причине. Потому что теперь я не смогу быть собой. Мне придется притворяться, чтобы Чарли не увидела меня настоящего. Ведь я очень старался, не выдать себя, когда нахожусь рядом с ней.

— Выпечка от «Поли». О, ты очень хорошо знаешь Рэта.

Брэм берет коробку и пропускает Лайнуса и Чарли внутрь.

Чарли, особо не задумываясь, подскакивает ко мне и протягивает руку, чтобы я дал ей пять.

Я просто пялюсь на нее.

— Ну же, босс в сшитых на заказ брюках, не оставляйте меня в подвешенном состоянии.

— Это ужасно грубо, — говорит Роарк с широченной улыбкой мудака на лице.

Ему даже не нужно говорить со мной, я прекрасно знаю, о чем он думает. Я вижу это, чувствую его взгляд. Он будет наблюдать за мной словно ястреб, чтобы увидеть, как я отреагирую на Чарли. То же самое он делал с Джулией и Брэмом. Он наблюдательный ублюдок, и это одна из тех черт, которые делают его суперпрофессионалом, но и та черта, которая делает его очень раздражающим другом.

Я неохотно бью своей ладонью по ее, и она радостно подпрыгивает в своих зеленых леггинсах и черной футболке с надписью «Вечер игр, сучки». Конечно, у нее есть футболка для вечера игр. Меньшего я и не ожидал.

— Я в восторге, а Вы? — спрашивает она, ткнув меня пальцем в бок.

— Ты под кайфом? — спрашиваю я.

Уровень ее энергии сейчас слишком высок.

— Кайфую от жизни.

Лайнус подходит к нам и говорит:

— В такси было еще хуже, мистер Уэстин. Будьте благодарны, что Вам досталась именно эта версия.

— Никаких мистеров, — говорит Брэм, ставя пирожные и молочные коктейли на кофейный столик. — Быстро представимся. Я — Брэм, Рэт, Роарк, его девушка, Саттон, Лайнус и Чарли, помощница Рэта. Мы обращаемся друг к другу по именам. Понятно? — Он потирает руки. — Теперь мы разобьемся на команды. Две команды по три человека или три команды по два человека?

— Три команды, — вклинивается Роарк, прежде чем я успеваю открыть рот. — И я предлагаю, разделиться следующим образом: я и Саттон, Брэм и Лайнус, поскольку Лайнус — свет в жизни Брэма, и посмотрим, как сложатся отношения нового босса и помощника — Чарли и Рэта.

Вот ублюдок.

Протест вертится у меня на кончике языка…

— Отличная идея, — говорит Брэм, соглашаясь.

Складывается впечатление, что меня подставили.

Стоя рядом со мной и беря меня под руку, Чарли указывает на всех присутствующих и говорит:

— Команда «Кореши по Скитлс» выведет вас всех из игры.

Я качаю головой.

— Наша команда точно не будет называться так.

— Нет? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне и уперев руки в бока. — А как тогда? Лимонные коржики? — Роарк фыркает. — Хорошенькие кондитеры? Исторические романы…

— Рэт и Чарли вполне подойдут.

— Или Рэли. — Она смеется. — В конце концов, Вы мой рабочий муж, так почему бы не иметь парное имя?

Потому что это было бы крайне неуместно.

Потому что мне в некотором роде нравится Рэли, и я не хочу признаваться, что с удовольствием называл бы так нашу команду.

К нам подходит Брэм и говорит:

— Я запишу вас как «Лимонные коржики», потому что, честно говоря, это заставляет меня так сильно смеяться, что мой член начинает трястись.

— Ты можешь не говорить такие вещи? — спрашиваю я, проводя рукой по лицу.

— Почему? Ты сказал мне, что на днях так сильно смеялся, что твой член пару раз подпрыгнул в воздухе.

— Чувак, — говорю я сквозь стиснутые зубы, мое лицо становится ярко-красным.

Чарли не обязательно знать, что мне было очень смешно и мой член подпрыгивал.

И чем больше я смеялся, тем сильнее он подпрыгивал.

Сотрудникам не нужно знать такое о своем начальнике с незрелыми мозгами студента.

И не похоже, что Роарк собирается прийти мне на помощь. Он сидит и смеется.

Саттон, изящная и чтобы разрядить обстановку, говорит:

— Мы бы хотели, чтобы наша команда называлась: Непьющие.

— О, мне нравится, — говорит Брэм, записывая название команд на доске, где мы будем вести счет.

— А я думаю, что мы должны быть Брэйнусами, — говорит Брэм Лайнусу. —

Потому что мы не стыдимся своего имени в рабочих отношениях.

Мне очень не нравится, насколько «комфортно» Брэм чувствует себя с Лайнусом.

Прежде всего, он мой лучший друг… а не Лайнуса.

— Я подумываю набить такую татуировку у себя на заднице, — говорит Лайнус, останавливая Брэма, который пытается записать название.

Подлиза.

Дерьмо, неужели я так думаю о Лайнусе? Черт, я сейчас совсем не в себе.

— Правда? Потому что если это так, то я вполне могу сегодня же отменить все приготовления и сделать тебе предложение. Джулия сексуальна и умна, так что она в мгновения ока найдет себе кого-нибудь другого.

Лайнус усмехается и говорит:

— Ну, если я когда-нибудь захочу, чтобы Вы разошлись с Джулией то знаю, что делать.

Пока Брэм завершает приготовления к игре, Чарли поворачивается ко мне и тычет пальцем в мою руку.

— Вы напряжены. Вы не можете быть напряженным, находясь в команде победителей сегодняшнего вечера — «Лимонные коржики». Расслабьтесь, Рэт.

— Я в порядке.

— Хорошо, конечно. Вы в порядке. — Она снова тычет в меня пальцем. — Что не так? Вы всегда такой напряженный? Прошлым вечером Вы были более расслабленным…

— Что случилось прошлым вечером? — спрашивает Роарк, вклиниваясь в разговор, как и подобает засранцу.

— Мы задержались допоздна. — Чарли закатывает глаза. — Этот парень на мгновение расслабился.

— Всего лишь на мгновение? — спрашивает Брэм, а потом смеется. — Видела бы ты его в колледже.

Именно то, чего я не хотел услышать сегодня вечером из уст Брэма или Роарка.

— Знаешь, предлагаю не говорить об этом дерьме с моим помощником, который должен меня уважать, — предупреждаю я.

— Ох, Вы боитесь, что я не буду Вас уважать? — Она толкает меня плечом. — Этого никогда не случится. Особенно, учитывая подарок в виде пруда с парчовыми карпами. Кстати, на днях мне позвонила бабушка и сказала, что вчера целый час наблюдала за рыбкой Рэт. Она очень счастлива. — Чарли поднимает на меня свои завораживающие глаза и говорит: — Еще раз спасибо.

Засунув руки в карманы джинсов, я небрежно говорю:

— Пустяки. — Все вокруг нас расставляют тарелки с едой и обсуждают количество калорий, которое мы сегодня вечером употребим, давая мне немного побыть наедине с Чарли. — Если бы знал, что ты будешь здесь, я бы не пришел, — честно говорю я.

— Почему? — Восхищение в ее глазах сменяется смущением. — Я думала, у нас все круто, Рэт.

— Так и есть, — шепчу я. — Но… — Я смотрю на своих ребят и на мгновение встречаюсь взглядом с Роарком. — У моих друзей нет фильтров. Они могут сказать какую-нибудь неуместную хрень. Я стараюсь разделять личную и рабочую жизнь.

— Понимаю.

Она прижимает свою ладонь к моей руке, и, клянусь, все мое тело словно воспламеняется от ее легкого прикосновения. Это происходит мгновенно и неконтролируемо, словно влечение, которое я питал к ней, каким-то образом всплыло на поверхность за считанные секунды, что-то глубоко внутри меня высвободило его. И я понятия не имею, почему.

Возможно, дело в легком макияже, который она наносит, или в волнении в её прекрасных чертах, или в том, как она уложила волосы, обнажив изгиб шеи. А может быть, дело в том, что ее футболка облегает грудь, или в том, что я вижу рельеф ее ног из-за леггинсов.

Что бы это ни было, мое тело гудит, разум затуманивается, и я понимаю, что сегодня вечером могу попасть в серьезные неприятности, если не буду осторожен.

— Но знаете что, Рэт? Если у нас будут длительные рабочие отношения, нам придется узнать друг друга, кое-что личное, и это нормально, потому что это только укрепит нашу связь. Улучшит. — Она сжимает мою руку, и у меня возникает всепоглощающее желание притянуть ее к своей груди, прижать к стене и провести языком по ее шее. Ага, я в полной заднице. — Поверьте, на каждую смущающую историю, которую я узнаю о Вас, я отвечу своей.

Она подмигивает, а затем накладывает себе немного еды.

И поскольку я тот еще засранец, смотрю, как она наклоняется, и любуюсь ее идеальной маленькой попкой и отсутствием линии трусиков.

В полной… заднице.

Когда Чарли сказала, что будет открывать мне секрет о себе каждый раз, когда Роарк или Брэм обнародуют что-то обо мне, она не солгала.

На самом деле она свято держит слово.

За вечер, к моему несчастью, она узнала, что я писаю в мусорные корзины, когда напиваюсь, что однажды я застрял головой в перилах лестницы и пришлось вызвать пожарных, чтобы освободить меня, что однажды я неделю ходил в юбках на занятия и… ко мне в ванную зашли, когда я брил нижнюю часть тела и у меня был впечатляющий стояк. Именно из-за этого случая мне захотелось выброситься из окна высотки Брэма.

Но в ответ, конечно, я узнал, что Чарли застали за тем, как она делала минет своему школьному парню в минивэне родителей, в старших классах из-за похмелья ее стошнило на стол учителя английского, за свою жизнь она помочилась в несколько мусорных корзин — по ее мнению это отличный момент сближения, а по моему нет, и, что самое интересное, она до сих пор не знает, что такое «хорошее лизание» (как она выразилась).

Мало того, что я продолжаю пялиться на ее задницу каждый раз, когда она встает, чтобы рисовать на доске, так теперь у меня в голове возникает образ сексуально неудовлетворенной Чарли, в то время как ее неадекватные партнеры пытаются довести ее до оргазма своими языками.

Какого хрена они там делают, если не могут заставить её кончить? Просто прижимают свои безжизненные языки к ее клитору в надежде на чудо?

Мягко говоря, вечер был настоящей пыткой.

— Боже, сегодняшний вечер очень похож на то словно мы накурились, — говорит Чарли, шепча мне на ухо.

Этого ещё не хватало.

Шепот, прикосновения, дружба, которую, как она думает, мы развиваем, а на самом деле все, что она делает, это превращает меня в озабоченного ублюдка. Она хорошо играет в «Угадайку», очень хорошо… Когда рисуют другие, она отвечает в считанные секунды, шепчет мне на ухо, посылая мурашки вверх и вниз по позвоночнику. Но когда наступает наша очередь, у нас, кажется, возникает недопонимание. И это моя вина, потому что я не могу сосредоточиться на том, что рисую, когда она сидит передо мной, ее голова на уровне моего члена, скользит вверх-вниз и выкрикивает ответы. Как будто если бы я расстегнул штаны, то смог бы заткнуть ей рот своим членом.

И я неоднократно думал об этом.

Каждый раз, когда мне приходится выходить и рисовать.

Эта мысль настолько яркая, что я не могу думать ни о чем другом. Каждый раз, когда встаю, у меня возникает искушение откинуть ее волосы в сторону и прижать ее голову к своей промежности.

И.

Я.

Не.

Думаю.

В.

Этот.

Момент.

О.

Том.

Что.

Она.

Моя.

Помощница.

Здесь, в этой комнате, когда мы проводим вечер игр с моими друзьями, когда она стоит передо мной на коленях, она — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и если быть до конца честным, я хочу овладеть ею.

Блядь.

Поговорим о том, как шокировать окружающих.

Впрочем, не думаю, что Роарк удивится, ведь он настолько внимательно следит за мной, что, наверное, может прочитать каждую непристойную мысль, пришедшую мне в голову.

Но даже несмотря на то, что я отвлекаюсь, проигрываем не мы. Брэм и Лайнус проигрывают, и, скажем так, Брэму это совсем не нравится. Совершенно расстроенный и обезумевший, он смирился с этим, и набивает рот едой, а не пытается угадать чужие рисунки, чтобы набрать очки, когда закончится командное время.

— Твоя очередь, — говорит Брэм, бросая мне маркер.

Чарли тянется сзади и массирует мои плечи, наклоняясь вперед, так что ее дыхание щекочет мне ухо.

— Вы справитесь, босс. Простые рисунки. Я отлично угадываю. Победа за нами.

Блядь, ей нужно перестать так прикасаться ко мне, или, может быть, провести руками по моим плечам и вниз по грудным мышцам к соскам…

Покачав головой, я резко встаю и молюсь богам стояка, чтобы все было под контролем.

— Команда «Лимонные коржики», — говорит Чарли, каждый раз, когда наступает наша очередь, и поднимает кулак в воздух.

Блядь, она восхитительна.

Просто охуительная.

Ее улыбка заразительна, волнение захватывает, а то, как она размахивает руками, когда участвует в соревнованиях, — скажем так, я чувствую отпечатки ее ладоней по всему телу.

Ладно, сосредоточься, Уэстин.

Я беру карточку и говорю:

— Это действие.

Чарли хлопает в ладоши.

— Действие, поняла. Поехали.

Я быстро смотрю на карточку с информацией, и Брэм запускает таймер.

Пушечный выстрел.

Легко. Сосредоточься. У тебя все получится.

Я рисую круг обозначающий колеса, а затем две линии — пушка.

— Пенис, — кричит Чарли, падая передо мной на колени, как и в прошлый раз, и глядя вверх, ее возбужденные глаза пронзают меня насквозь. — Пенис, большой пенис. Маленький пенис.

— Это действие, — говорит Брэм.

— Ах да. — Чарли кивает.

Пытаясь сделать свою пушку менее похожей на пенис, я пририсовываю круг для отверстия, но в итоге она становится больше похожа на головку члена.

Блядь.

— Двигающийся пенис. Двигающийся туда-сюда пенис. Член… возбужденный член. О, это член. Заниматься херней. Это что, заниматься херней?

Боже.

Я рисую еще одну пушку, на этот раз рисую круг и думаю, что это больше похоже на пушечное отверстие, когда Чарли говорит:

— Отверстие в пенисе. Основание пениса. Пенис… О. Обрезание пениса. Обрезание. Это обрезание! — кричит она еще громче. Дергая меня за штаны, она спрашивает: — Это обрезание?

Я качаю головой, стискиваю зубы и выпускаю стрелу из верхней части пушечного отверстия, но, боже, от этого становится только хуже.

— Эякуляция. Эякулятор из стояка. Стояк оргазмирует. Пенис перед оргазмом. О! Кончающий член. Это кончающий член.

Боже, перестань говорить «кончающий». И член! Ради всего святого, перестань говорить «член». Я качаю головой, тяжело сглатывая.

— Пенис… Э-э-э… пенис.

— Десять секунд, — выкрикивает Брэм, и в этот момент Чарли выдаёт все свои догадки, делая меня ярко красным, ее голова покачивается в такт ответам прямо перед моей промежностью.

— Кончил во время сна, преждевременная эякуляция, кончить мне на лицо, кончить на лицо. Кончаешь мне на сиськи. — Она тычет мне в ногу, глядя прямо в глаза. — Это обозначает кончить на сиськи? — Я. Умираю. Медленной. Смерть. — Нет, хорошо. Удар по члену. Пенис… пенис… пенис… пенис…

— Время.

— Мать твою, это сперма?

Я провожу рукой по лицу и бросаю маркер на кофейный столик.

— Пушечный выстрел, — прохрипел я, мое либидо подскочило на сто процентов от такого частого произнесения ею «член» и «кончаешь мне на сиськи».

— Угу. — Она откидывается на пятки и постукивает себя по подбородку. — Да, вижу, где я промахнулась. Видимо, мои мысли были заняты только мужским фаллосом.

У меня нет слов. Ни одного. Почти не дышу. Ничего.

— Не будь строга к себе. Я думал о том же, особенно учитывая, что сравнение рисунка с членом Рэта просто поразительное, — говорит Роарк.

— И сперма… в точку, — добавляет Брэм. — Он всегда считал себя пушкой. Помнишь, как ты…?

— Только посмотрите, — говорю я. — Роарк и Саттон выиграли. Игра окончена.

Я беру воду и иду к балкону квартиры Брэма. Мне отчаянно нужен свежий воздух, чтобы не только охладиться, но и успокоить бешено колотящееся сердце и бушующие гормоны.

Дверь на балкон открывается и тихо закрывается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть, кто это, потому что в этот момент я чувствую ее.

Я прислонился к каменной стене предплечьями, в руках у меня зажат стакан, когда рядом со мной останавливается Чарли.

Она толкает меня бедром и спрашивает:

— Вы в порядке?

— Отлично. Ты?

Она нежно улыбается мне и поворачивается так, что ее спина оказывается прижатой к стене, мы стоим лицом друг к другу.

— Уверена, Вы уже никогда не будете смотреть на меня, как прежде после того парада пенисов, который я только что устроила.

Я не смогу смотреть на тебя по-прежнему по многим причинам, в основном потому, что эти леггинсы творят с моим воображением невообразимые вещи.

— Нет, не переживай, — говорю я, глядя на свой стакан с водой.

— Не похоже. Вы были красным словно свекла. Я думала, Вы взорветесь. Надеюсь, я Вас не смутила.

Я качаю головой.

— Ты нет. А вот мои друзья…

— Они были не так уж плохи. Уверена, что если бы у моей бабушке было бы немного больше времени, она рассказала бы Вам обо мне гораздо худшие вещи. Думаю, Вы довольно легко отделались.

— Я твой босс.

— И Вы любите напоминать мне об этом. — Ветер проносится мимо нас, перебирая ее мягкие светлые волосы и посылая в мою сторону аромат ее шампуня. Чайное дерево и лаванда. — Знаете, нет ничего страшного, если мы узнаем друг друга получше, Рэт.

— Мы должны поддерживать платонические отношения.

— Так и есть. Если только Вы не целовались со мной без моего ведома.

Я крепче сжимаю свой стакан, когда говорю:

— Я имею в виду, что нам нужно сохранять профессионализм.

— Почему? Почему Вы так зациклены на этом? Вы раньше шпилили свою помощницу? — Блядь. Я поморщился, и когда промолчал, понимание нахлынуло на нее. — Ооо, Вы точно раньше шпилили свою помощницу. В этом есть смысл. Кто она?

Я качаю головой.

— Неважно. Главное, чтобы это не повторилось.

— Уверена, Вам будет легко держать себя в руках. Судя по тому, с какой легкостью Вы от меня отмахиваетесь, во мне нет ни капли привлекательности.

Я наклоняю голову, прикусывая язык, желая сказать ей, что она права, но знаю, что это будет откровенной ложью.

— Верно, Рэт… Я Вас не привлекаю?

Я с трудом сглатываю и наклоняю к ней голову.

Ее глаза расширились, и в них промелькнуло осознание.

Теперь она с трудом сглатывает.

Я прочищаю горло и выпрямляюсь.

— Это ерунда.

— Это не ерунда.

Огрызаясь, я говорю:

— Ерунда. — Судя по шокированному выражению ее лица, я тут же жалею о резкости в своем тоне. — Чарли…

— Уже поздно. Мне пора идти.

Она отталкивается от стены и возвращается в квартиру, а я говорю:

— Чарли, мне очень…

Но дверь захлопывается прежде, чем я успеваю закончить фразу.

Охренительно.

И именно поэтому я хотел избежать встреч с Чарли Кокс в нерабочее время, потому что теперь она знает то, чего не должна знать…

И я говорю не о том, что ссу в мусорные корзины.

Она знает, что я считаю ее привлекательной… и это первый шаг к тому, что я в заднице.

— Чарли быстро сбежала, — говорит Брэм, усаживаясь на диван, когда мы прибрались и все ушли, кроме меня, так как Брэм хотел поговорить со мной. — Очевидно, ей некомфортно писать в чужих домах. Так мне сказал Лайнус. Звучало как липовая отговорка, чтобы убраться отсюда к черту после приватного разговора с боссом на балконе. Как по-твоему?

Я не отвечаю. Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.

— Что ты ей сказал, чувак?

— Дело не в том, что я сказал, а в том, чего не отрицал.

— О… черт. Что случилось?

— Ничего такого, что не поставило бы нас в неловкое положение в понедельник. — Я сдвигаюсь в сторону. — На самом деле, я не в настроении говорить об этом. Просто скажи, что заставило меня задержаться здесь.

— Уверен, что не хочешь поговорить об этом? Мы можем все обсудить.

— Хватит тянуть время, говори.

Он вздыхает и говорит:

— Ладно, помнишь, как Джулии пришлось сказать тебе, что свадьба состоится в твой день рождения, потому что я был не в силах это сделать?

— Да, — скептически отвечаю я.

— Что ж, она должна была тебе кое-что сказать, но решила заняться своей профессией, так что теперь эта миссия возложена на меня.

— Вам нужно обратиться за помощью.

— У нас эффективная связь. Я думал, что это выигрышная позиция, пока не узнал то, что должен тебе рассказать.

— Должно быть, дело дрянь, если Джулия обратилась к тебе. Не тяни, просто скажи.

Он наклоняется вперед и складывает руки перед собой.

— Ты ведь знаешь, мы на днях разослали приглашения на свадьбу?

— Ага.

— Ну, Джулия пригласила кое-кого, кого ты недолюбливаешь.

Кое-кто, кого я недолюбливаю? Я не держу на кого-то зла или…

Вытаращив глаза я смотрю на своего лучшего друга сверху вниз, и на ум приходит только один человек.

— Нет.

Он морщится и кивает.

— Ванессе отправлено приглашение.

— Какого черта Джулия пригласила мою бывшую девушку?

— Потому что они подруги, чувак. Она все еще общается с ней. Иногда они ходят вместе обедать. Было бы странно, если бы она не пригласила её.

— Она разбила мне сердце, — говорю я переходя на крик, напряжение прошедшего вечера навалилось на меня из-за этой дерьмовой информации.

— Ты тоже был не самым лучшим парнем, — заметил Брэм. — Да ладно тебе. Может, она и была инициатором вашего расставания, но именно ты разрушил отношения между вами. Я люблю тебя, но ты знаешь, что это правда.

Я провожу рукой по лицу.

— Это стало уже слишком, нам пришлось немного притормозить.

— И ты знаешь, что она не воспринимала это так. В данный момент не имеет значения, что произошло между вами, потому что важно лишь то, что она двигается дальше. У нее есть жених, и они оба приглашены на свадьбу.

— А как же чертова лояльность? — спрашиваю я, вставая со своего места. — Я шафер и брат невесты. Разве не должно быть какой-то чертовой лояльности по отношению к… — Я замолкаю и поворачиваюсь лицом к Брэму. — Ты сказал, что у нее есть жених?

Брэм кивает.

— Да. Она счастлива. Она двигается дальше.

— Отлично. Как раз то, что я, блядь, и хотел услышать. Рад, что она счастлива. А я жалкий, несчастный ублюдок.

— Потому что ты позволяешь себе быть несчастным, — говорит Брэм. — Я всегда в команде Рэта, ты это знаешь, но твоя жизнь должна перестать вращать вокруг одной девушки, которая разбила тебе сердце. Тебе нужно двигаться дальше.

— С кем? Женщины хотят меня либо из-за моих денег, либо из-за моего члена.

Никому не нужны мои душа и сердце. Ты был в моей шкуре до того, как начал ухаживать за Джулией. Наши отношения отличаются от отношений обычных людей.

Наши имена и лица мелькают во всех новостях и на страницах всех газет и журналов. Мы узнаваемы, и женщины хотят нас по неверным причинам. Как, черт возьми, я должен двигаться дальше при таких обстоятельствах?

— Ты мог бы. Просто решил этого не делать.

— Отвали. — Я направляюсь к его двери, желая поскорее убраться отсюда. Прежде чем открыть дверь, поворачиваюсь к нему и говорю: — Я бы никогда так не поступил ни с тобой, ни с Джулией. Если бы мы поменялись местами, я бы никогда даже не подумал пригласить на свадьбу одну из твоих бывших.

— Рэт, они подруги. Ты хочешь, чтобы Джулия сказала Ванессе, что ее не пригласили, потому что ее брат ее не любит?

— Да мне похуй на нее.

— Не похоже, что это так, судя по тому, как ты сейчас себя ведешь.

— Я веду себя так, потому что чувствую предательство со стороны лучшего друга и сестры.

— Это не так, ты же знаешь. Вы оба причинили друг другу боль. У нее не было друзей, кроме Джулии. Ты не можешь разрушать их дружбу.

Я знаю, что он прав. Джулия и Ванесса были очень близки, особенно когда мы встречались. Я не должен удивляться тому, что она приглашена на свадьбу, но я удивлен и вымещаю свою злость на Брэме.

Весь сегодняшний вечер был одним сплошным дерьмовым шоу. Начиная с того, что я всю ночь пялился на свою помощницу, и заканчивая тем, что я возбудился как никогда, когда она сказала «кончаешь на мои сиськи», а потом не смог отрицать своего влечения к ней… Я облажался столько раз, что и не сосчитать, и ненавижу себя за это.

Ванесса тут ни при чем, все дело в неправильном выборе, который я сделал в своей жизни.

Сначала влюбился в Ванессу и сделал первый шаг.

Затем стал игнорировать ее, пытаясь сбавить темп.

Затем нанял женщину, которая показалась мне привлекательной… снова.

Только для того, чтобы сказать ей: эй, я считаю тебя слишком сексуальной.

Неудачные решения. Неудачные решения повсюду, и могу только представить, что буду продолжать принимать их, потому что, очевидно, нет способа остановить меня.