Сукин сын [Авторская редакция 2017 года]

Глава 1

В комнату постучали.

— Входите, Маргарита Алексеевна! — отозвался Ребрин. — Принесли газеты?

— Да, здесь все, кроме «Коммерсанта». Его почему-то сегодня не было, — сказала, входя, высокая полноватая женщина лет пятидесяти, одетая в домашнее платье и шлёпанцы на босу ногу. — Вас, как всегда, интересует только хроника происшествий?

Она положила газеты на стол и с улыбкой поглядела на сидевшего в кресле молодого темноволосого мужчину.

— Разумеется, — тот тоже улыбнулся. — Хотя в последнее время меня, как и всех, стали интересовать новости экономики. Но лишь потому, что экономика напрямую влияет на уровень преступности.

— Это уж точно, — согласилась Маргарита Алексеевна.

Ребрин принялся переворачивать страницы, иногда на какой-нибудь задерживаясь.

Маргарита Алексеевна с минуту смотрела на него, а потом перевела взгляд на второго молодого человека, находившегося в комнате. Тот с самым беззаботным видом сидел с ногами на диване и пил кефир из пакета. Утреннее солнце, заглядывавшее в окно, освещало его ладную худощавую фигуру с густой копной белокурых волос.

— Андрюш, — обратилась она к нему, — пора бы вам с Николаем подыскать себе какую-нибудь работу, что ли. А то который месяц болтаетесь без дела. Все деньги на кефир да на газеты уходят.

— Мама, не волнуйся за нас, — сказал блондин. — Работу мы себе всегда найдём. Да её и искать не надо. Такие люди, как мы, нужны всем.

— А если всем, то почему сидите дома?

— Это только кажется, что сидим дома. На самом деле мы отслеживаем ситуацию на рынке сыскных услуг и ждём наиболее подходящих предложений. Правильно я говорю, Николай? — повернулся он к Ребрину.

Тот, не отрываясь от газеты, кивнул.

Маргарита Алексеевна неодобрительно посмотрела на сына.

— Что ты за сыщик такой, что с дивана не слезаешь? Уж тогда бы в сторожа пошёл…

— А это мы всегда успеем! — со смехом воскликнул блондин.

Маргарита Алексеевна направилась к двери, но, о чём-то вспомнив, вернулась к столу.

— Да, вот ещё что… Сегодня вам звонили.

Ребрин взглянул на неё.

— Кто?

— Какой-то мужчина. Сказал, что из «М-банка». Название-то какое придумали — «М-банк»…

— Во сколько был звонок?

— В восемь утра. В такое время вас, как известно, не добудишься. Я, конечно, постучала к вам в комнату, но вы не отозвались.

— Вы спросили, что ему нужно?

— Такие вопросы незнакомым людям я не задаю. Если им надо, сами скажут.

— А они не сказали?

— Спросили, удобно ли, если человек из банка заедет к вам днём, в четыре часа. Я ответила, что удобно. Ведь в это время у вас только второй завтрак.

Ребрин с улыбкой кивнул и посмотрел на запястье. Маленькая стрелка подползала к трём.

— Что поделаешь, Маргарита Алексеевна, если я не сплю по ночам.

— И зря! Это вредно для здоровья!

— Знаю, что вредно, но вот привык, — Николай перевернул газетную страницу. — Спасибо, что предупредили.

Женщина вышла из комнаты.

Ребрин отложил газету и взялся за другую.

— Наверное, это по объявлению, — сказал Андрей, отпив из пакета.

— Нет. Если по объявлению, то никто бы сюда не поехал. Ни один работодатель не будет мчаться через пол-Москвы, чтобы посмотреть на своего будущего работника.

— Логично, — согласился приятель, допивая кефир. — Тогда, по-твоему, что им надо?

Ребрин, переворачивая страницу, пожал плечами.

— Наверное, какое-нибудь поручение… Как всегда у наших банкиров, что-нибудь деликатное и грязноватое… Если так, то я ещё подумаю, браться за него или нет.

Зная характер друга, Андрей не сомневался: Николай не станет связываться с сомнительным клиентом, даже если тот будет предлагать хорошие деньги. В своё время Ребрин именно из-за этого уволился из милиции. После окончания юридического факультета он около двух лет проработал в органах — достаточный срок, чтобы понять, что к чему. Все два года на молодого следователя давило коррумпированное начальство, пытавшееся одни дела спустить на тормозах, расследование других направить по ложному следу, а третьи и вовсе замять. Тут надо было либо брать взятки, как все, или уходить. Ребрин предпочёл последнее.

В Москве в это время начали открываться частные сыскные агентства. Устроившись в одно из них, Николай познакомился с Андреем Максимовым, который тогда только начинал учёбу в юридическом институте и делал первые шаги на детективном поприще. В агентстве «Шанс» они работали в одной связке. Им удалось раскрутить несколько дел, причём два из них были связаны с заказными убийствами. Лавры победителя, как водится, достались другим. Ребрин и Максимов получили лишь денежное вознаграждение, которое, впрочем, вскоре «сгорело» в лопнувшем коммерческом банке. А потом и само агентство обанкротилось, не выдержав разорительных судебных процессов и прессинга со стороны МВД.

Детективы остались без работы. Ребрин, скитавшийся в Москве по общежитиям и съёмным квартирам, собрался было уехать на родину — в далёкий уральский город Белоярск, но Максимов уговорил друга поселиться у него. Они с матерью жили в трёхкомнатной квартире, места хватило всем.

Нельзя сказать, что друзья сидели сложа руки. Надеясь найти работу в сфере детективных услуг, они обзванивали знакомых и давали объявления в газетах. Но время шло, а ничего не менялось.

Ребрин выглядел старше своих тридцати двух лет. Он был невысок, хорошо сложен, подтянут. Его тщательно выбритое лицо всегда сохраняло бесстрастное выражение. Украдкой разглядывая друга, Андрей чувствовал, что утренний звонок его всё же взволновал. Под маской невозмутимости, с какой Ребрин перелистывал газеты, скрывалось напряжённое ожидание.

В отличие от него, Андрею редко удавалось сдерживать эмоции. Он был моложе Ребрина на восемь лет, обладал общительным характером, был разговорчив и часто заглядывался на хорошеньких девушек. Привлекательная внешность и приятная улыбка делали его неотразимым. До окончания учёбы ему оставался год. Занятия начинались в сентябре, и, пока стояло лето, он всё свободное время проводил со своим старшим другом, обсуждая планы предполагаемой деятельности и вычитанные из газет криминальные новости. Целыми днями просиживал в его комнате. Часто даже не считал нужным одеться — сидел в одних трусах, пил кефир и что-нибудь рассказывал. После пяти он обычно ехал в спортклуб, на борцовские тренировки, в тир или на баскетбольный матч. Ребрин иногда составлял ему компанию. Оба считали, что самое важное для них сейчас, в дни вынужденного безделья, — не потерять форму.

— В тир я, пожалуй, сегодня не поеду, — сказал Андрей. — Дождусь гостя.

— Тогда оденься хотя бы, — отозвался Ребрин, откладывая газету. — А то как-то несолидно для детектива.

Андрей засмеялся и спустил ноги с дивана…

Звонок в квартиру раздался ровно в четыре. Маргарита Алексеевна впустила в прихожую двух мужчин. Ребрин с Максимовым уже шли им навстречу.

Тот, что постарше, протянул сыщику визитную карточку.

— Новицкий, Леонид Константинович, — представился он. — Президент «М-банка». А это мой начальник охраны, Бурлаков Анатолий Михайлович.

Второй гость сдержанно поклонился.

Ребрин провёл их в комнату. По случаю важного визита на нём была белая рубашка с коротким рукавом и галстук.

— Пожалуйста, садитесь, — он показал на стулья.

Андрей, одетый не столь официально — в поношенный спортивный костюм, — присел на подоконник.

— Мы хотим поручить вам расследование убийства, — сказал Новицкий, поднимая на Ребрина тяжёлый, сумрачный взгляд. — Дело деликатное, огласке, разумеется, не подлежит. Поэтому я решил доверить его частному детективу.

На вид ему было чуть за пятьдесят. Среднего роста, полноватый, загорелый, с волевым лицом, он производил впечатление энергичного и деловитого человека.

Его сотрудник был моложе его лет на двадцать. Внешне он вполне соответствовал должности начальника охраны: широкие плечи, стриженая голова. При всём этом в его облике не чувствовалось особенной «крутизны». Румянец на щеках и открытый взгляд голубых глаз придавали ему добродушный вид.

— Анатолий — мой человек, я ему доверяю, — сказал Новицкий, кивнув на него. — При нём мы можем говорить свободно.

— Что произошло? — спросил Ребрин.

Банкир придвинулся ближе к столу.

— На позапрошлой неделе, а точнее — в ночь на третье июля, была убита моя дочь. Произошло это на нашей подмосковной даче, — голос его дрогнул. — Преступник поздно вечером проник в сад, преодолев ограду. Согласно милицейской экспертизе, сначала он убил сторожа. Труп нашли в кустах недалеко от флигеля, в котором он постоянно проживал. В тот вечер с Татьяной приехал на дачу её телохранитель — Виктор Донцов. Он тоже был убит. Расправившись с этими двумя, преступник пробрался в дом. Дочь была там одна… Короче, приехав туда, я обнаружил её труп… — Судорожно сглотнув, Новицкий умолк.

— Воды? — Андрей взял с подоконника бутылку минералки и подошёл к столу.

— Да, спасибо, — сказал банкир.

Андрей наполнил стакан. Новицкий осушил его залпом.

— В прессе прошла короткая информация об убийствах на подмосковной даче, — сказал Ребрин. — Фамилии не назывались. Не о вашем ли случае шла речь?

Новицкий кивнул.

— Да, имелось в виду убийство моей дочери, Донцова и сторожа.

— Изнасилование? — спросил сыщик.

— Преступник надругался над Татьяной, причём самым садистским образом… Анатолий, — повернулся он к начальнику охраны, — покажи фотки.

Бурлаков раскрыл портфель, который всё это время не выпускал из рук, и достал пухлую папку. Положил её на стол, перелистал бумаги и отыскал фотографии.

— Вот, взгляните сами, — Новицкий придвинул папку к Ребрину. — Снимки сделаны милицейским экспертом в ночь убийства. Обнаружив труп дочери, я немедленно связался с Петровкой…

На всех снимках в разных ракурсах был запечатлен обезображенный труп молодой женщины. На теле зияли колотые раны. Голова, лишённая волос, представляла собой кровавое месиво.

— Насколько я знаю из газет, по горячим следам задержать преступника не удалось, — сказал Ребрин.

— Он успел уйти, — подтвердил Новицкий. — Причём зачем-то унёс с собой её волосы… Нельзя ли ещё воды?

Осушив стакан, он перевёл дыхание и откинулся на стуле. Вытер платком пот на лбу.

— И всё-таки, почему вы решили обратиться ко мне? — спросил Ребрин. — Мои возможности, особенно сейчас, крайне ограничены. У меня нет «крыши» в виде сыскного агентства. Нет разрешения на ношение оружия. Даже такой необходимой в работе детектива вещи, как мобильный телефон, — и той нет.

«А главное — нет денег», — мысленно добавил Андрей.

— Вас порекомендовал мне мой друг, директор трастовой компании «Интер-универсал» Леонов.

— Понятно.

— Вы детектив из агентства «Шанс», которое занималось расследованием убийства его секретарши, — продолжал Новицкий. — Милиция тогда ничего не смогла откопать, а вы, как ни парадоксально, довольно скоро вышли на след убийцы.

— Однако пришлось попотеть, — усмехнулся Ребрин.

— Мне кажется, вы сможете найти маньяка, — сказал банкир. — Вы ни от кого не зависите, и в этом ваше преимущество. Поскольку, повторяю, расследование должно быть сугубо конфиденциальным. Я не хочу, чтобы обстоятельства, связанные с убийством моей дочери, получили огласку. Не дай бог, пронюхают газетчики.

— Это понятно, — заметил сыщик.

— А что касается «крыши», оружия и всего остального, то эти вопросы мы можем быстро и без проволочек утрясти, было бы ваше согласие. Зачислим вас в охрану нашего банка, и вы получите машину, какое угодно оружие и документы на его ношение. К вашим услугам будут любые электронные средства связи. Об авансе, надеюсь, мы тоже договоримся.

Ребрин придвинул к себе папку и снова посмотрел на фотографии. Андрей, внимательно наблюдавший за ним, облегчённо вздохнул: Николай берётся за это дело!

— Итак, вы предлагаете мне найти убийцу вашей дочери? — уточнил сыщик.

— Именно, — ответил Новицкий и, немного помолчав, добавил: — Но, видите ли, в чём дело. Милиция убийцу уже нашла.

Ребрин с удивлением взглянул на собеседника.

— Не понимаю. В таком случае, при чём здесь я?

— Потому что я не верю, что он и есть тот самый убийца. Могу я, как отец, иметь собственное… интуитивное ощущение?

— Конечно, можете. Но всё же… Если в распоряжении следствия имеются факты и подозреваемый дал показания…

— В том-то и дело, что никаких показаний он не давал. И уже никогда не даст. Человек, которого милиция считает маньяком, мёртв. Он убит.

— Откуда вам это известно?

— Вот отсюда, — банкир положил руку на папку, лежащую перед Ребриным. — Да и не только отсюда. На Петровке у меня есть хорошие знакомые, они держат меня в курсе. Все действия следователей, которые занимаются убийством Татьяны, мне становятся известны почти тотчас.

Ребрин кивнул. Уж он-то лучше, чем кто-либо другой, знал, что за деньги можно купить любую информацию!

— Материалы, собранные следствием, лежат перед вами. Правда, это не подлинники, а копии. Но тут есть всё.

— Каким образом милиция вышла на след предполагаемого убийцы?

— Благодаря флакону с красителем. Я имею в виду — красителем для волос. Экспертиза установила, что перед тем, как изнасиловать и убить Татьяну, преступник заставил её перекрасить волосы. Флакон с красителем он принёс с собой. И, ясное дело, унёс… вместе со скальпом… — Голос Новицкого снова задрожал. — На месте преступления остались волосы, — продолжал банкир, взяв себя в руки. — Рыжие свежеокрашенные волосы. Установлено, что они принадлежат Татьяне. Но она никогда не красила волосы в рыжий цвет! Она вообще не красила их. Ей от природы достались изумительного оттенка светлые волосы, которыми она очень гордилась. Судебные психиатры высказали мнение, что для маньяка рыжие волосы — это своего рода фетиш, сексуальный раздражитель, или возбудитель, если угодно. В судебно-медицинской литературе описано немало схожих случаев. Не буду сейчас касаться этой темы, но с медиками абсолютно согласен: здесь действовал маньяк, сумасшедший с повадками зверя…

— Однако вернёмся к красителю, — сказал Ребрин. — Насколько я понял, остатки волос вашей дочери исследовались в криминалистической лаборатории.

— Да, именно так. В этой папке вы найдёте заключение экспертов. В руки милиции попал флакон. Преступник выбросил его в ров примерно в пятидесяти метрах от дачи. Во флаконе ещё оставалось немного красителя. Эти остатки, конечно, тоже были исследованы, и в результате установлено: именно этим красителем преступник воспользовался перед тем, как убить мою дочь. Краситель называется «Голден Стар». Его производит одна американская фирма в Лос-Анджелесе. В Россию поступила очень небольшая партия этого товара, и вся она продавалась только в Москве. Мало того — только в двух магазинах. Краситель довольно дорогой, магазины тоже недешёвые. Один на Кутузовском проспекте, второй — в Столешниковом переулке. В обоих магазинах товары продаются исключительно дорогие и очень редкие, что называется — эксклюзивные. Покупателей там мало. Если за час туда забредут два или три, которые всё равно ничего не купят, то это считается в порядке вещей…

— Сейчас таких магазинов в Москве полно, — заметил Андрей. — Особенно в центре. Непонятно только, за счёт чего они выживают, ведь в них никто не покупает.

— Это уже другой вопрос, — мельком взглянув на него, сказал банкир. — Но в нашем деле данное обстоятельство сыграло на руку следствию. Товары в таких магазинах продаются настолько редко, и сам факт продажи — событие настолько неординарное, что продавщицы часто запоминают покупателей. Поэтому нет ничего удивительного, что продавщица в Столешниковом запомнила человека, купившего флакон с красителем «Голден Стар». Опросили, конечно, и продавщиц на Кутузовском, но там за два месяца продано всего три флакона, и все три покупателя — женщины, постоянно делавшие у них покупки. У следствия вызвал интерес мужчина, который купил флакон в Столешниковом. Он появлялся там только один раз и имел, по свидетельству продавцов, весьма запоминающуюся внешность. Здесь его фоторобот, — Новицкий кивнул на папку. — По виду — типичный уголовник.

— В картотеке на Петровке есть кто-нибудь похожий? — поинтересовался Ребрин.

— Представьте, есть. Вычислили его почти сразу, как только получили от продавщиц описание внешности. Это некто Клычков, трижды судимый рецидивист, отбывавший наказание за изнасилование и грабежи. В последний раз вышел из мест заключения около двух лет назад. Обосновался в Москве. В криминальных кругах известен под кличкой Клык.

— В картотеке должны иметься его отпечатки, — сказал сыщик.

— Всё верно, они там имеются. Те же самые, что и на флаконе.

Андрей присвистнул:

— Это уже серьёзно!

— На флаконе нашли его отпечатки? — живо переспросил Ребрин.

— Да, — кивнул банкир. — Флакон подвергся тщательной дактилоскопической экспертизе. Большинство обнаруженных отпечатков принадлежат моей дочери. Видимо, перед смертью она брала его в руки. Кроме того, на нём обнаружены четыре других отпечатка. Один принадлежит продавщице магазина в Столешниковом, остальные три идентифицированы как отпечатки пальцев Клычкова. Их сличили с отпечатками, хранящимися в картотеке МВД. На флаконе пальцы Клычкова, в этом нет сомнения.

— Почему так мало его отпечатков? — снова вмешался Андрей.

— Убийца орудовал в перчатках, — ответил Новицкий. — Из-за этого большинство отпечатков на флаконе затёрто, а те, которые сохранились, очевидно, были оставлены не в ночь убийства, а раньше. Возможно, в момент покупки флакона в магазине.

Ребрин перевернул несколько страниц.

— Какими ещё доказательствами виновности Клычкова располагает следствие?

— В квартире, которую он снимал в Москве, произвели обыск, — ответил банкир. — Сделано это было уже после того, как милиция узнала о его смерти. Результаты обыска впечатляют. Женские трусы со следами крови, нож, тоже со следами крови. Экспертиза установила, что этим ножом убиты Татьяна, сторож и Донцов. На ноже кровь разных групп, они как раз соответствуют группам крови этих трёх. Фотографию Клычкова предъявили для опознания продавщицам магазина в Столешниковом. Им показали несколько фотографий с разными людьми. Так обычно делается для чистоты следственного эксперимента…

— Да, я знаю.

— Продавщицы узнали Клычкова сразу. Они уверенно подтвердили, что именно этот человек купил у них флакон с красителем «Голден Стар».

— Как он погиб?

— Очень похоже на случайную смерть. Это произошло буквально в тот же день, когда было принято решение о его задержании. Согласно оперативным данным, Клычков являлся активным членом преступной группировки, возглавляемой неким авторитетом по кличке Резаный. Его фотография тоже есть в папке, можете взглянуть. Банда в основном занимается рэкетом. Действуют осмотрительно, собрать против них улики, взять с поличным, особенно главаря, — трудно. Так вот, за несколько часов до предполагавшегося задержания Клычкова произошла встреча Резаного и его подручных с представителями конкурирующей банды…

— «Стрелку», значит, забили? — усмехнулся Андрей.

Банкир кивнул:

— Да, на бандитском жаргоне это так и называется — «забить стрелку». Делили сферы влияния. В точности неизвестно, что произошло. Беседа поначалу проходила мирно, но потом началась перестрелка. Погибло пять человек, ещё несколько ранено. В числе прочих погиб Клычков.

Ребрин откинулся на стуле и посмотрел на гостей.

— Итак, вы сомневаетесь в выводах следствия?

— Вы совершенно правильно выразились — сомневаемся, — подтвердил Новицкий.

— Но отпечатки на флаконе, тем более найденное в квартире Клычкова орудие убийства, более чем ясно говорят о том, что он и есть тот самый маньяк. Что вас смущает?

— Я не верю, что моя дочь была убита этим мелкотравчатым уголовником! — почти прокричал банкир. — Я посмотрел судебные материалы по его прежним делам. Тип, конечно, грязный, омерзительный, но подобных убийств за ним не водилось. Это-то меня и насторожило. Тем более Татьяна — далеко не первая жертва маньяка.

— Не первая? — удивился Ребрин.

— Вы разрешите, я закурю? — спросил Новичкий.

— Пожалуйста.

Банкир достал сигареты. Бурлаков тоже вытащил пачку. Сыщик сделал знак Андрею пошире раскрыть окно.

— Мне, наверное, с этого и следовало начать изложение дела, — заговорил Новицкий, затянувшись и выдохнув дым. — А я сразу заговорил об убийстве Татьяны… Да, она не первая у него. Начиная с прошлого года в Москве и Подмосковье находят женские трупы со следами насильственной смерти. Находят их на пустырях или в лесу, поблизости от шоссейных дорог. Характер колото-резаных ран на трупах — одинаковый, почти на всех срезан скальп. Следователи уверены, что действует один и тот же убийца.

— Клычков? — спросил Андрей.

— Не знаю. Но то, что все эти женщины, в том числе моя дочь, убиты одним и тем же человеком — несомненно. В папке вы найдёте патологоанатомические заключения по всем убийствам, включая убийство Татьяны, и сами убедитесь, что это так. Он наносит ножевые раны в одни и те же места, но не убивает сразу, а заставляет жертв мучиться, агонизировать…

— А как же рыжие волосы? — воскликнул Максимов.

— Из одиннадцати убитых им женщин девять были рыжеволосыми, — сказал Новицкий, отчётливо выговаривая каждое слово.

— Рыжеволосыми? — переспросил Ребрин. — В Москве и в Подмосковье убивали рыжеволосых женщин? В прессе об этом ничего не было.

— Дела по всем этим убийствам объединены сравнительно недавно, когда стало ясно, что действует один и тот же преступник.

— Любопытно, — сыщик откинулся на стуле. — Когда и при каких обстоятельствах совершены предыдущие убийства?

— Тут в папке есть материалы по каждому из этих дел, так что вы сможете попутно ознакомиться и с ними. Предположительно, преступник убивал женщин где-то в другом месте, а трупы вывозил в лес, чтобы скрыть их. Так что жертв может быть гораздо больше.

— И со всех снимал скальп? — уточнил Андрей.

— В пяти случаях он снял его полностью и оставил у себя, в остальных ограничился тем, что располосовал жертвам кожу на голове. В общем, картина практически полностью совпадает с тем, что произошло у меня на даче.

— С той разницей, что ваша дочь не была рыжей, — заметил Ребрин.

— Я ещё не рассказал вам об убийстве Лидии Давыдовой, — продолжал банкир. — Это женщина двадцати пяти лет, без определённого места жительства. В последние месяцы обитала в подвале нежилого здания в Медведково. Там же был обнаружен её труп. Убили её за два дня до убийства Татьяны, причём тем же способом, даже, как показала экспертиза, тем же ножом! Давыдова была брюнеткой. Маньяк, прежде чем изнасиловать и убить, заставил её, как и Татьяну, перекрасить волосы в рыжий цвет. Преступник снял с неё скальп и унёс с собой, но остатки крашеных волос остались на теле жертвы и на полу. Их исследование провели почти сразу после исследования волос Татьяны. Выяснилось, что краситель тот же самый — «Голден Стар».

— Наверное, ему слишком мало встречается рыжих женщин, — предположил Андрей, — поэтому он начал убивать всех прочих, только заставляет их краситься…

Сыщик несколько минут перелистывал бумаги.

— Вы узнали, где находился Клычков во время убийства вашей дочери? — прервал он молчание. — И заодно — во время убийства Давыдовой?

Новицкий развёл руками.

— Покойников, сами знаете, не допрашивают, а осторожные расспросы членов банды Резаного ничего толком не дали. Надёжного алиби у Клычкова, похоже, не было.

— Здесь есть протокол обыска на его квартире?

— В самом конце. Обнаруженные у него женские трусы могли принадлежать Давыдовой. Кровь на них той же группы, что и у неё.

— На трупе Давыдовой трусов не было?

— Нет. Убийца унёс трусы и снятый скальп.

— Куда, интересно, он девает скальпы? — озадачился Максимов. — Если уносит с собой, значит, они ему для чего-то нужны?

Новицкий пожал плечами, а Бурлаков усмехнулся.

— Я задавал этот вопрос следователям, — сказал банкир, — но внятного ответа не получил. Мне говорили, что от подобного рода субъектов можно ожидать всего, их действия часто бывают непредсказуемыми. Скальпы, которые он срезает и уносит с собой, это, как представляется, одно из проявлений его мании.

Ребрин нашёл копию протокола.

— Здесь указано, что для лабораторного исследования изъято нижнее бельё Клычкова. Что оно показало? Найдены следы крови его жертв?

Банкир отрицательно покачал головой.

— Нет. Всё чисто. Это-то меня и настораживает. Ведь кроме трусов и ножа обязательно должны были ещё что-то найти. Например, верёвку, которой он связывал женщин. Вазелин. Наконец, волосы убитых… Уж волосы-то, кажется, обязательно должны были найти. Так нет же! Не нашли ни единой рыжей волосинки! Кстати, и на обнаруженном ноже нет ни одного отпечатка. Всё затёрто.

— По-вашему, улики, указывающие на причастность Клычкова к преступлениям, ему подбросили? — спросил Ребрин.

— А вот я и хочу, чтобы вы это выяснили. Пока существует хотя бы малейшая вероятность, что убийца жив и находится на свободе, я не смогу успокоиться. Я должен убедиться на все сто, что мою дочь убил именно Клычков. Следствие слишком легко списало всё на него. Мне мало улик, обнаруженных у него на квартире. Я хочу знать правду!

Новицкий вытащил из кармана платок и принялся вытирать лоб. Чувствовалось, что и Бурлаков нервничает. Начальник охраны курил одну сигарету за другой.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал сыщик, листая копии следственных материалов. — Здесь где-нибудь есть указания на наличие спермы на трупах?

— Да, это в выводах лабораторного исследования. Сперма убийцы обнаружена во влагалище Давыдовой…

— А в случае с вашей дочерью?

— И на ней тоже есть, — с усилием проговорил Новицкий. — Исследования показали, что сперма везде одна и та же. Она соответствует первой группе крови, резус положительный.

— Самая распространённая группа! — воскликнул сыщик. — Её имеет сорок пять процентов мужского населения земного шара!

— И у меня такая же, — вставил Максимов.

— И у Клычкова, — сказал банкир. — А поскольку, как вы правильно заметили, это очень распространённая группа, то принадлежность её Клычкову может быть простым совпадением. Вот вам ещё один повод для сомнений в его причастности к убийствам.

Ребрин задумался.

— Значит, помимо вашей дочери, его жертвами оказались ещё десять женщин… — проговорил он.

— Как минимум. Следователи уверены, что найдены далеко не все трупы.

Воспользовавшись возникшей паузой, в разговор вступил Бурлаков.

— Я думаю, что убийца всё-таки Клык, — сказал он, выдыхая дым. — Но если кто другой, то вы должны его найти. Найдите его, а мы разберёмся с ним сами!

Новицкий положил руку ему на плечо.

— У Анатолия есть все основания так говорить, — сказал он. — Он и моя дочь любили друг друга. В самом ближайшем будущем они собирались оформить свои отношения… Для него это такой же удар, как и для меня.

Бурлаков опустил голову. Сыщик посмотрел на Новицкого.

— Скажите, те женщины, которых маньяк убил до вашей дочери, — кто они? Удалось установить их личности и род занятий?

— Идентифицировано только четыре трупа — Давыдовой и ещё троих. Остальные остались неизвестными. Милиция, насколько я знаю, принимает усилия в этом направлении, но очень сомнительно, что их личности когда-нибудь установят. Некоторые трупы всю зиму пролежали под снегом, лица изъедены грызунами…

— А что выяснили об этих троих?

— Одна из них, как и Давыдова, проститутка. Маньяк, скорее всего, подобрал её на площади трёх вокзалов, где находилось её «рабочее место». Куда-то её завёз, убил, а труп выбросил в лесополосе за МКАДом. Две другие женщины тоже найдены в Подмосковье. Это жительницы близлежащих посёлков. Вероятно, маньяк предложил подвезти их и убил по дороге.

— Так… — Ребрин задумался. — Значит, картина вырисовывается следующая. В поисках жертв он перемещается по городу и по Подмосковью на машине, причём интересуется в основном проститутками и женщинами, голосующими на дорогах…

— И среди них высматривает рыжих, — добавил Андрей. — Ну, псих, чистый псих!

Банкир сунул в рот сигарету. Бурлаков поднёс ему зажигалку.

— Милиция засекретила сведения об этих убийствах, чтобы не вспугнуть преступника, — снова заговорил Новицкий. — Сейчас его усиленно ищут. Сотрудницы МВД с крашеными волосами выходят на улицы и шоссе, изображая припозднившихся женщин. Результата пока нет. Видимо, он почуял опасность.

— Вот поэтому он и перешёл с рыжих на обычных, — заметил Андрей.

— Да, скорее всего, — кивнул банкир. — Стал заставлять их краситься. Так он поступил с Давыдовой и с моей дочерью.

Бурлаков хмурился.

— Своей бы рукой задушил гада, — выговорил он сквозь зубы.

Ребрин закрыл папку.

— Маньяк подбирает проституток и голосующих женщин, — сказал он. — Тактика охоты не отличается оригинальностью. Но на этом фоне тем более непонятно выглядит эпизод с вашей дочерью. Он явно выбивается из общего ряда.

— Вот-вот! — воскликнул Новицкий. — Следователей убийство Татьяны тоже ставит в тупик. Если бы не покраска волос, снятый скальп и характер ножевых ранений, они решили бы, что тут действовал совершенно другой человек.

— А может, действительно другой? — Андрей вопросительно посмотрел на Ребрина. — Предположим, он откуда-то узнал, что в Москве орудует маньяк, убивающий рыжих женщин, и решил подделаться под него, чтобы отвести от себя подозрения.

— Маньяк, убивающий рыжих женщин, и убийца Татьяны — это одно и то же лицо, — решительно возразил Новицкий. — В этом нет сомнений! Экспертиза убедительно доказала, что убийца Татьяны пользовался тем же красителем, которым были выкрашены волосы Давыдовой!

— И всё же убийство вашей дочери не соответствует его почерку, — заметил Ребрин. — Он пробрался к вам в дом, а перед этим убил сторожа и телохранителя. Довольно странно для убийцы проституток.

— От таких людей, как Клык, всего можно ожидать, — пробурчал Бурлаков, давя окурок в пепельнице. — Конечно, ему проще подцепить какую-нибудь шлюху у вокзала… Значит, Татьяна ему сильно приглянулась, коли он пошёл из-за неё напролом!

— Тут напрашивается очевидный вывод: Татьяна — не случайно подвернувшаяся женщина, — сказал Ребрин. — Он знал её. Если не лично знал, то, по крайней мере, мог неоднократно видеть её где-нибудь.

Новицкий отрицательно покачал головой.

— Среди знакомых моей дочери такого субъекта, как Клычков, не было, и быть не могло!

— Наверняка незадолго до убийства он появлялся в окрестностях вашей дачи, — сказал Максимов.

— Милиция опросила всех жителей посёлка, показывала фотографию Клычкова. Его никто не видел.

— Тогда он мог следить за Татьяной от самой Москвы, — продолжал Андрей развивать свою версию. — Ехал, например, за её машиной, и таким образом узнал, где она живёт.

— А что, вполне возможно! — оживился Бурлаков. — Он увидел красивую девушку и стал незаметно её преследовать. Логику психа не поймёшь. Он может зациклиться на чём-нибудь одном — ну, хотя бы, на той же Татьяне, — и упорно действовать в этом направлении…

Новицкий жестом заставил его умолкнуть.

— Но вы совершенно правы, — сказал он, обращаясь к Ребрину, — до убийства Татьяна он добывал себе женщин другим способом. По крайней мере, в охраняемые дома не врывался, рискуя получить пулю от сторожа. Вот вам, кстати, ещё один повод для сомнения в правильности выводов официального расследования.

— Итак, вы хотите, чтобы я предоставил вам более убедительные доказательства виновности Клычкова, или же, наоборот, доказал его непричастность к убийству? — спросил Ребрин.

— Я хочу знать, кто убил мою дочь. Вы берётесь за это дело?

— Да. Но мне понадобится ваше содействие.

— Готов сделать всё, что в моих силах. По любому вопросу можете обращаться прямо ко мне или к Анатолию.

— Тогда давайте сразу обговорим финансовую сторону наших отношений, — сказал сыщик. — В агентстве «Шанс» с клиентов брали аванс — шесть тысяч долларов наличными. Но поскольку сейчас я работаю один, без «крыши» агентства, то придётся увеличить сумму.

— Аванс в пятьдесят тысяч долларов вас устроит? — спросил банкир. — Если возникнут непредвиденные расходы, то мы всегда можем обговорить этот вопрос особо.

— Согласен.

— Также вы получите доверенность на управление машиной.

— Очень кстати.

— По поводу денег и машины обратитесь завтра в центральный офис нашего банка, — добавил Новицкий.

— Только вот что, парни… — вмешался Бурлаков, переводя взгляд с Максимова на Ребрина. — Есть одно обязательное условие. Вы будете постоянно держать нас в курсе расследования.

— Это ещё зачем? — На лице сыщика отразилось недовольство.

— Анатолий прав, — сказал банкир. — Мы должны знать всё, что вы делаете или намерены делать. Вмешиваться в расследование мы, конечно, не станем. Но в нужную минуту всегда сможем дать вам совет или оказать поддержку. Ну и, разумеется, предостеречь от неверных шагов.

— От неверных шагов не застрахован никто, — возразил Ребрин.

Новицкий подался вперёд и пристально посмотрел на него.

— Поймите меня правильно. От малейшей вашей оплошности может пострадать не только моя репутация, но и репутация банка, что ещё существеннее.

— Тайну расследования мы гарантируем, — добавил Бурлаков. — Это ведь и в наших с боссом интересах.

— Так каков ваш окончательный ответ? — спросил банкир.

Сыщик несколько секунд молчал.

— Хорошо, — согласился он. — Я буду информировать вас о наших действиях.

— Через каждые два дня, не реже, — потребовал начальник охраны.

Ребрин кивнул.

Гости, попрощавшись, ушли. Максимов отправился проводить их до двери.

Когда банкир и его спутник покинули квартиру, к Андрею подошла мать.

— Что они хотели? — спросила она почему-то шёпотом.

— Это клиенты, — объяснил Андрей. — Подкинули нам работу.

— Опять искать, что ль, кого?

— Да. Николай раскрутит это дело быстро, вот увидишь! — Андрей на радостях обнял её. — Тем более там ничего сложного нет.

— А что случилось-то?

— У того, что постарше, дочь убили…

Маргарита Алексеевна ахнула и посмотрела на дверь, только что закрывшуюся за гостями.

— И кто же убил?

— Будем разбираться, искать бандюгу.

— Сами на бандитскую пулю не нарвитесь!

— Такие-то молодцы, как мы, и под пулю… — Андрей с улыбкой заглянул матери в глаза. — Да не беспокойся, дело чисто кабинетное. А пока приготовь нам перекусить. Завтра появятся деньги.

Вернувшись в комнату Ребрина, он застал сыщика перелистывающим бумаги из папки, оставленной гостями.

В комнате сгущались сумерки. Синеватый свет, струившийся из окна, выхватывал из полумрака бледное лицо Ребрина и его руки, держащие листы. Появление Максимова вывело его из оцепенения. Он взглянул на друга.

— Как тебе понравились клиенты?

Андрей пожал плечами.

— Да никак. Но дело, которое они приволокли, не стоит выеденного яйца. Если на квартире у Клычкова нашли нож и трусы, да ещё и пальчики его на флаконе имеются, значит, он и есть убийца. От нас требуется только раскопать о нём как можно больше.

— Наводить справки придётся в любом случае, — согласился сыщик.

— Братков из банды Резаного расспрашивать о нём бесполезно, — добавил Андрей. — Они не знали, что он потрошит баб, это точно, а то бы они его запросто пришили. Охоту за шлюхами он скрывал ото всех.

Ребрин несколько минут молчал, листая страницы.

— А этот мужик, жених её, похоже, не очень-то переживает, — нарушил тишину Максимов.

— Вероятнее всего, для него это был бы чисто карьерный брак, — сказал Ребрин.

— Ну да, он выглядел не столько взволнованным, сколько раздосадованным. Надо же, из-за какого-то придурка сорвалась возможность породниться с директором банка! — Андрей придвинулся ближе к столу. — Так с чего начинать будем?

— Сперва съездим на загородную фазенду Новицкого. Посмотрим, что там и как. Потом разберёмся со «стрелкой», на которой убили Клычкова.

— Очень уж вовремя он отправился на тот свет!

— А ещё меня интересует его квартира.

— Мы там ничего не найдём. Менты наверняка обыскали её всю.

— Конечно, не найдём. Но всё равно — квартира интересная…

Ребрин снова взялся за бумаги.

— Что ты всё-таки думаешь? — настаивал Андрей, подаваясь вперёд. — Убийца — Клычков?

— Ничего пока не думаю. Как бы там ни было, нам придётся придерживаться версии клиента: Клычкова подставили, убийца не он. Из этого и будем исходить.

— Стало быть, мы должны выяснить, кто его расстрелял?

— Это и кое-что ещё.

— Что?

— Надо установить, где находился Клычков в ночь убийства Татьяны Новицкой, а заодно и Давыдовой.

Максимов почесал за ухом.

— Для этого придётся войти в контакт с кем-то из людей Резаного…

— Правильно. Для начала узнай, где эти кореша тусуются. Свяжись с Цыгановым. Он наверняка в курсе.

Цыганов когда-то работал с ними в агентстве «Шанс». Он занимался делами, связанными с организованной преступностью, и имел сведения обо всех более или менее крупных московских группировках. Правда, его информация зачастую оказывалась не слишком надёжной, сведения быстро устаревали. Тем не менее, кое в чём он мог помочь. Андрей обещал сегодня же созвониться с ним и выяснить, что тот знает о Резаном и его группе.

— Может, есть смысл разыскать родственников Клычкова и расспросить их о его розовом детстве? — подал он идею.

— Муровские следователи уже позаботились об этом, — ответил Николай. — Тут есть копия отчёта о беседе с дядюшкой бандита, который не видел племяша двадцать лет, и с двоюродной сестрой, о которой Клычков, похоже, и вовсе забыл.

Он встал и включил в комнате свет.

— Завтра едем на дачу Новицкого.

— Но сначала — в банк, за машиной и деньгами! — Андрей засмеялся.

— Молодые люди, прошу к столу! — раздался за дверью голос Маргариты Алексеевны.