Сумасшедшие убийцы

Глава 38

Жюли начала метаться, но спустя полминуты после выстрела она подумала, что ей послышалось. Она подбежала к окну, пристально всматриваясь в залитое солнцем плато, усеянное желтыми и розовыми цветами на высоких стеблях. Петера не было видно.

– Проснитесь же! – крикнула она, не оборачиваясь к спящему архитектору.

Петер стремглав взбирался по склону, крепко прижимая к груди свой лук со стрелами. Он был напуган до того, что даже не мог кричать. Кровь хлестала из оторванной мочки уха. Томпсон разрядил в него вею обойму, и пули врезались в ветви сосен, разбрызгивая по сторонам иглы, щепки, капли росы и древесный сок. Но больше ни одна пуля не задела Петера. Убийца стрелял, согнувшись пополам от боли и икая. Его рвало пенистой кровью и желчью прямо на карабин.

– Безмозглый дурак! – проревел Хартог.

Томпсон не слышал его. Он кинулся вдогонку за Петером. Сосновые ветви с колючими иглами хлестали и царапали его лицо. Он оставлял за собой липкую розовую слюну, свисавшую с веток отвратительными волокнами. Слизь блестела на солнце. Томпсон как безумный карабкался по склону. Он остановился на секунду, когда затвор карабина щелкнул вхолостую.

Убийца поморщился и на бегу стал рыться в карманах в поисках патронов. Потом освободил обойму карабина и проворно заменил ее, продолжая подъем. Гильзы, которые он вставлял в обойму, были испачканы желчью и кровью.

Жюли трясла Фуэнтеса за плечо.

– Оставьте меня! – ворчал архитектор.

– Проснитесь, ради бога!

Фуэнтес сел на кровать.

– Что случилось?

– Петер! Они стреляют!

Фуэнтес протер глаза кулаками и вздохнул. Нервы Жюли были на пределе. Она снова начала трясти его изо всех сил.

– Где ваше ружье?

Хартог посмотрел вслед бегущему Томпсону, затем перевел взгляд на застрявшую в глине машину. Он выругался сквозь зубы, открыл дверцу "фиата", взял свое оружие и сунул в карман куртки коробку патронов тридцать второго калибра. Затем стремглав бросился за Томпсоном.

Пока Томпсон перезаряжал карабин, Петер пробежал метров тридцать по открытой площадке, отделявшей его от плато. Башня Мор находилась в ста метрах от него. Он бежал к башне и кричал во все горло. Его лицо было залито слезами.

Фуэнтес открыл стенной шкаф, в глубине которого стояло его ружье, прислоненное к стене. На полу шкафа валялись консервные банки, старые журналы по архитектуре и всевозможные картонные коробки.

– Куда я дел патроны, черт их побери? – спросил Фуэнтес.

Томпсон находился в самом крутом месте подъема; он встал на четвереньки. Его мучили кашель и тошнота. Он держал карабин под мышкой, прикрыв ствол указательным пальцем, чтобы в него не проникла вода. Хартог поравнялся с ним, обошел его и пополз по мокрой траве.

Петер с воплем подбегал к башне Мор.

Фуэнтес нашел наконец нужную коробку и высыпал ее содержимое на пол. Это были гильзы почти цилиндрической формы с основанием желтого цвета, с картонным телом зеленоватого цвета в разводах, с патронами из крупной дроби. Фуэнтес начал заряжать ружье, рассчитанное на четыре выстрела.

– И вы называете эту дубину ружьем! – воскликнула Жюли, выбегая из комнаты и устремляясь на кухню.

– А что же это, по-вашему, как не ружье? – спросил Фуэнтес.

Петер бежал к лабиринту. Правая сторона его лица была в крови. Увидев его в окно, Жюли застонала. Она схватила столовый нож.

– Пошевеливайтесь! – крикнула она Фуэнтесу.

Он вошел в шестиугольную комнату, как был: в шортах, босиком, без рубашки. Лохматые пряди свисали ему на лоб, закрывая глаза. В его руке было ружье. Он подошел к Жюли, стоявшей у окна, и увидел бегущего и кричащего Петера. На краю плато, в шестидесяти метрах от ребенка, появились Хартог и Томпсон.

– Это Томпсон, – сказала Жюли.

– И Хартог...

Томпсон приложил карабин к плечу, широко расставив ноги. Фуэнтес выбил стекло стволом ружья и выстрелил. Хартог упал навзничь. Томпсон отскочил в сторону.

– Внимание, – предупредила Жюли. – Он хочет выйти из поля вашего зрения.

Фуэнтес не ответил и выстрелил во второй и третий раз. После каждого выстрела он передергивал затвор ружья. Донная часть и полуобгоревшая картонная гильза падали на кухонный пол.

Хартог продвигался на корточках, как паук, сминая под собой траву и цветы.

– Смотрите за Томпсоном! – закричала Жюли, схватив Фуэнтеса за руку.

Томпсон бежал, пригнувшись, делая прыжки из стороны в сторону. Петер мчался прямо к кухне.

– Пусть малыш пробежит! – крикнул Фуэнтес.

В этот момент Петер поскользнулся и упал. Фуэнтес вздохнул и спустил курок ружья. Хартог подскочил в воздухе, как акробат. На секунду его ноги поднялись выше головы, он рухнул в мокрую траву и покатился вниз. Томпсон скрылся за углом башни Mop.

– Ха! – крякнул Фуэнтес с удовлетворением.

Жюли стремительно выбежала из кухни. Фуэнтес выбросил гильзу. Хартог барахтался в траве. Фуэнтес нетерпеливо озирался по сторонам.

– Где патроны? – ворчал он.

Жюли мчалась к Петеру, вопившему из последних сил. Он все еще прижимал к груди лук и стрелы. В тот момент, когда девушка переступала порог башни, ее правая нога на чем-то поскользнулась, и она упала на спину. Снаружи на плато опять раздался выстрел. Она мгновенно поднялась и вбежала с Петером в открытую дверь. Что-то ударило о стену коридора, то был еще один выстрел. Жюли увидела, каблук ее правой туфли оторван первой пулей. Томпсон стрелял в нее из конца лабиринта. Он добрался до угла здания и выбил окно. Жюли посмотрела на оторванную мочку уха Петера. Голова не была задета.

– Петер, беги и прячься! Быстро! – сказала она, подталкивая его вперед.

Он сделал три шага и обернулся к Жюли. Он был весь в слезах и протягивал к ней свои ручонки.

– Спрячься! – закричала Жюли.

Ей удалось напугать его. Он скрылся в коридоре. Девушка побежала на кухню.

Хартог был ранен в правое плечо. Он встал на ноги, переложив оружие в левую руку. Пошатываясь, направился к углу здания следом за Томпсоном.

Разбив окно, убийца проник внутрь башни Мор. Он бежал вдоль темного коридора и, толкнув плечом дверь, оказался во внутреннем дворике, где протекал ручей. Прижимаясь к стене, он быстро перескакивал с одного места на другое. Вертясь, как волчок, он пересек открытое пространство, открыл дверь и ворвался в пустую комнату. Он скрежетал зубами. Глаза вылезли из орбит. По подбородку текла слюна.

Жюли вошла в кухню. Фуэнтеса там не было. Он вернулся в свою комнату, чтобы перезарядить ружье. Когда Томпсон появился в дверном проеме, он повернулся, держа ружье на прицеле. Увидев незнакомца, Фуэнтес так опешил, что забыл спустить курок. Томпсон опустился на колено под наведенным на него дулом ружья и раздробил пулей бедро Фуэнтеса. Архитектор упал на земляной пол и завопил от боли.

– Бросьте пушку, – приказал Томпсон. – Где девка и мальчик?

Фуэнтес покачал головой. Томпсон, не целясь, выстрелил от бедра в его правый локоть. Сустав затрещал. Фуэнтес взвыл. Его ружье упало на пол.

– Не дурите, – сказал Томпсон.

Фуэнтес спустил курок большим пальцем левой руки. Дробь пролетела, почти касаясь земляного пола, поднимая пыль и мелкий гравий. Пуля раздробила Томпсону ногу. Убийца чуть было не выронил из руки карабин. Он держался за дверь, стоя на одной ноге и недоуменно разглядывая свою разорванную, безжизненную ногу. Кровь текла из раны, как из водопроводного крана.

– Я не причиню вам вреда, – печально сказал Томпсон. – Мне нужны только девушка и мальчик. Я должен убить их. Вам этого не понять.

Скорчившись от боли, Фуэнтес пытался левой рукой взвести курок ружья. Томпсон оперся плечом о косяк и выстрелил в третий раз. Пуля попала в живот раненого. В этот момент Жюли подошла сзади к убийце и вонзила в него столовый нож.