Сумеречные улицы

Глава девятнадцатая

В какой момент всё пошло не так?

Этот вопрос мучил Йанто Джонса уже почти восемнадцать месяцев. Теперь он думал, что знает ответ — это был день, когда он заметил, что Гвен ждёт ребёнка.

Они все сидели в конференц-зале Хаба, и Джек вёл себя как задница — как самая настоящая распоследняя задница. И Оуэн ушёл.

Позже в тот вечер Оуэн разговаривал с Йанто о Джеке. О Хабе. О Торчвуде. И о Разломе. Мечты, идеи, планы. Использовать Разлом, чтобы помочь человечеству.

Всё это казалось хорошей идеей в теории, но не в практике.

— Посмотри, что произошло, когда мы открыли Разлом в последний раз, — сказал он Оуэну. Но у Оуэна был ответ и на это. Что-то про Джека, про использование бессмертия Джека для постоянной подпитки Разлома.

— И сегодня днём, всего на секунду, я это сделал. Я добрался до Разлома, заглянул внутрь и увидел его потенциал.

— Что ты сделал?

— О, я его закрыл. Господи, всего на секунду, даже оборудование Тош вряд ли это зарегистрировало. А вы в конференц-зале точно ничего не заметили.

Йанто был удивлён. Сначала он подумал, что Оуэн шутит. Но впоследствии понял, что Оуэн был серьёзен.

Возможно, жизнь Оуэна изменилась после того случая. Возможно, в тот день, когда Торчвуд собрался, чтобы помочь ему, во времени произошёл какой-то переломный момент. Они направили Оуэна не на тот путь. Но что, если Оуэн считал, что идёт в правильном направлении? И именно это привело его к тому, что происходит теперь. К его словам о том, что он собирается поиграть в Бога с помощью Джека.

Однако Йанто знал, что Джек никогда в жизни не скажет «да».

Он пытался переубедить Оуэна, умолял его. Увидеть смысл. Поговорить с Джеком. Позволить себе поговорить об этом.

Но Оуэн не хотел слушать, и в ходе их спора, который становился всё более жарким, Йанто понял, что стало причиной для этого.

— Для тебя всё нормально. У тебя есть Джек. У Гвен есть Рис — помоги нам всем Бог — но что есть у меня? Сломанная рука — и у меня нет Тош.

Йанто засмеялся.

— Тош? Ты мог бы получить её в любое время, когда захотел бы. Она без ума от тебя.

— Уже нет.

— Да!

— Нет. Она была от меня без ума. Но теперь она хочет большего. А я не могу ей этого дать.

И Тошико избрала именно этот момент, чтобы войти.

Или, по крайней мере, чтобы Йанто и Оуэн ощутили её присутствие. Фактически, как понял Йанто, она должна была слышать всё сказанное.

Она пересекла Хаб от водяной башни, подошла к Оуэну, прижала его к себе и крепко поцеловала.

— Такого подтверждения тебе достаточно, Оуэн? — сказала она и отстранилась от него. — Я всегда говорила, что мне нужен ты, твоё сердце, твоя душа.

Йанто кашлянул.

— Прошу меня извинить, мне нужно прибраться. Постараюсь сильно не греметь чашками.

И он выбросил план Оуэна из головы, вместо этого радуясь тому, что Тош и Оуэн наконец нашли друг друга.

И как так получилось, что он не заметил изменений, которые произошли в течение следующих нескольких месяцев? Может быть, это всё потому, что он доверял своим коллегам? Своим друзьям?

Слишком доверял им? Как и Джек. Может быть, это всё потому, что он никогда не верил, что Гвен может измениться к худшему? У Оуэна и даже у Тошико была такая возможность, они могли брать вещи из сейфов и шкафчиков, чтобы использовать их в своих целях, они могли использовать то, что проникало через Разлом, для своих гедонистических или эгоистических целей. Но это были вещи, которые никому не причиняли реального вреда.

Но потом… потом всё это перешло на новый уровень, и Гвен оказалась втянутой в это. Инопланетные технологии, которые могут изменить практику деторождения. Быстрый звонок премьер-министру, Тошико использовала какие-то приборы, чтобы изменить голос Оуэна и сделать его похожим на голос Джека. Как далеко они могли зайти, не видя явной морали?

Во все времена человечество создавало империи, которые держались на одном или двух людях, веривших в то, что они делают для людей добро или обманывавших себя, считая так. Прятавших свою мораль, свою совесть, в ящик. Ими двигало скорее стремление быть способными к этому, чем стремление разобраться, что «это» такое.

Оуэн и Тош покатились по этой наклонной так быстро, что это пугало.

У каждого был шанс повернуть не туда. Оуэн и Тош прошли по кругу и создали совершенно новый путь личной морали, относительно которого Йанто никогда не подумал бы, что они на такое способны.

Премьер-министр одобрил раскрытие Торчвуда, и после этого он был уничтожен благодаря собственной политике раскрытия информации и открытого правительства. Его администрация пала за несколько недель, и Торчвуд в течение нескольких дней смог захватить власть.

Британия вступила в новый век просвещения и промышленного господства при помощи инопланетных технологий. Китай, СССР, даже Америка — все они хотели стать лидерами в этой игре, но бразды правления взяла в свои руки именно Британия, или стремительно расширяющаяся Империя Торчвуда.

Мир на Ближнем Востоке был достигнут за три недели. Голод в Африке прекратился. Ядерное оружие уничтожили. Военные спутники были выведены из эксплуатации.

Весь мир стал тихой, безопасной гаванью всего за восемь месяцев, и в ходе всех преобразований никто не умер.

Кроме одного. Одного человека.

Они предали его. Они усыпили его и присоединили проводами к водяной башне, выкачивая его энергию в Разлом, чтобы безопасно его открыть, чтобы проследить, что оттуда выйдет, чтобы получить то, что, по их извращённым понятиям, могло помочь миру.

Оуэн рано понял, что Джек Харкнесс никогда не освободится, что его роль — с помощью своих безграничных возможностей к восстановлению сил быть источником истинной силы Торчвуда.

С помощью Тошико Оуэн заключил Джека в ловушку, как насекомое в янтаре, где Джек находился без сознания, но живым, в постоянном состоянии криогенной подвешенности, и подпитывал собой Разлом.

Если Гвен и могла как-то повлиять на Тошико и Оуэна в моральном плане (в чём Йанто сомневался), то после её ухода они были вольны делать то, что хотели. Абсолютная власть — абсолютная испорченность. Гвен ушла из Торчвуда, чтобы родить ребёнка. И тогда начали появляться существа, пробив защиту Тошико.

Свет и Тьма.

Сначала они думали, что это просто световые частицы. Гипотезу о том, что они могут быть живыми, предложил Оуэн.

Йанто попытался снова. После нескольких месяцев отсутствия он вернулся в Хаб. Его карманный компьютер, который он держал при себе, просто на всякий случай, следя за жизненными показателями Джека, вспыхнул, когда появились световые существа. Йанто умолял Тош и Оуэна посмотреть, до чего они докатились. Но они остались почти равнодушными. Для Оуэна это был шанс поработать. Для Тошико это были годы угнетения, забвения и запуганности, которые выходили на поверхность взрывом горечи и высокомерия. Все эти годы она была лучше, умнее и сообразительнее других. Теперь она могла это доказать.

Тех Тошико Сато и Оуэна Харпера, которых Йанто когда-то знал, больше не существовало.

И когда их глаза загорелись ярким светом, он узнал правду. Это действительно не были Тошико и Оуэн. Это было то, что они освободили из Разлома. Оно было у них внутри, с того дня, когда Оуэн заглянул в Разлом — и передал это Тошико с их первым поцелуем.

А Гвен? Бедная глупая Гвен, то ли разгул гормонов во время беременности, то ли Свет как-то на неё повлиял, то ли она просто согласилась со всем, чего хотели другие, потому что для неё так было проще.

Нет, это была не Гвен. Всё было куда сложнее.

Поэтому Йанто связался с Рисом и объяснил ему ситуацию. Рис согласился. У него никогда не было достаточно времени для Джека. Но он его уважал. И знал, какой сильной была связь между Гвен и Джеком. Рис подумал, что Гвен ни в коем случае не согласилась бы с таким издевательством над её другом.

Поэтому Свет проник и в неё тоже.

Затем Йанто вернулся в Хаб. Последний шанс. Он говорил о том, чего они достигли и какой эффект это произвело на население Великобритании. Пропасть между богатством и бедностью никогда не была такой широкой; их Империя строилась на старейших традициях мира, сказал он — они и мы.

Тошико утверждала, что это изменится. Гвен пыталась убедить его, сказав, что она его друг, но это именно то, что нужно миру.

Йанто предпринял последнюю отчаянную попытку, рассказав им о Свете и Тьме. О том, что он считает, что они контролируют его старых друзей.

И Тошико уничтожила будущее.

Она уничтожила Хаб.

Новый Институт Торчвуд был построен в центре Кардиффа, в самом сердце Разлома — огромный офисный комплекс на том месте, где когда-то стоял Замок, история, разрушенная за несколько дней.

Потом они перенесли туда манипулятор Разлома, всю водяную башню и Джека, заключённого в его стеклянную тюрьму. Всё и сразу. Хаб был сожжён, всё было уничтожено, так что никто и никогда не мог добраться до прошлого. Подвалы, морг, хранилища, более ста лет информации были потеряны навсегда. Потому что это был новый Торчвуд, ярко горевший на погребальном костре старого.

И Йанто сбежал, потому что знал, что не переживёт этого сумасшествия.

Последним, что он видел, покидая Хаб, был свет. Мерцающие в воздухе огни, танцующие друг с другом. Или дерущиеся. Чёрный Свет и Белый Свет.

Несколько недель Йанто разрабатывал план. Единственным способом расставить всё на свои места была необходимость стать тем, что он ненавидел. Ему нужно было мыслить как его враги, действовать как его враги. Йанто Джонсу предстояло стать таким же, как Тош и Оуэн. Таким же, как световые существа из Разлома, которые поработили их.

Ему предстояло убить своих старых друзей и разрушить Империю Торчвуда.

Им потребовалось меньше года, чтобы захватить власть над миром. Ему нужно было меньше двух минут, чтобы разрушить его.

Рис Уильямс позвонил ему. Гвен была в больнице. Это было единственным условием Риса. Он предоставил Йанто планы Городского совета Кардиффа, который ныне был лишь марионеткой. Он рассказал Йанто о работе полиции и о том, что охраняется, а что нет.

Он знал, как в тот день можно было пересечь город и не попасться никому на глаза. И Йанто принял эту информацию и согласился, что ничего не должно случиться с Гвен и их маленьким сыном. Надеясь, что сможет сдержать это обещание.

Теперь он наблюдал, как Тошико завершает свою обращённую к толпе речь. Оуэн стоял рядом с ней. Йанто смотрел, как они повернулись и вошли в новое здание Торчвуда.

Вооружённый до зубов Йанто ворвался туда следом за ними.

Для Йанто всё это происходило как в странной замедленной съёмке. В тот момент, когда он увидел водяную башню там, в атриуме, и стеклянную панель в полу под ней, он бросился вперёд, чтобы в последний раз взглянуть на Джека.

На его Джека.

Заключённого в вечных муках, невольно уничтожающего мир, который он столько лет защищал. Любящего. И отказавшегося от шанса вернуться домой лишь для того, чтобы вернуться на Землю и помогать ей.

Увидев тело Джека, он мгновенно выстрелил, крича от злости, лишь мимолётно заметив, что попал в Оуэна.

Он почти не почувствовал боли, когда дюжины пуль разорвали его на куски, все его мысли были о том, как добраться до Джека.

Как будто, умирая, Йанто мог разбудить Джека.

И Джек остановил бы световых существ.

Последним, что увидел Йанто, была его кровь, забрызгавшая стекло, скрывая от него красивое лицо Джека.

И всё было кончено.

Прохожие на Бьют-стрит не замечали, как клоунская раскраска практически сама двигалась на лице Йанто, рассеиваясь на искры, которые собирались в маленькие вспышки и исчезали в толпе.

А Йанто Джонс пошатывался, держась за фонарный столб, чтобы не упасть, и вспоминал свой сон. Он чувствовал своё тело, всё ещё целое.

Джек.

Его любовь к Джеку вернула его назад, и теперь ему нужно было найти его. Он должен был найти Джека.

Потому что он понял, что происходит — борьба, разворачивающаяся в Кардиффе. В Третарри.

Месть за Будущее.