Сумка, посох и удача! (СИ)

Глава 10

Проснулся я, когда между штор пробивался серый свет раннего утра. Снизу доносились чьи-то приглушенные голоса и какая-то возня. Повалявшись в постели еще с минуту, я встал, надел рубашку и натянул шоссы. Подойдя к окну, посмотрел вниз на площадку перед портиком. Там уже стояла Элсирика, в чем-то убеждавшая садовника и статную женщину в зеленом платье — те только кивали или пожимали плечами. На земле лежала небольшая корзинка и большой дорожный сундук. Обещанной повозки еще не было видно, но, возможно, она ожидала нас на улице.

Накинув камзол и прихватив посох, я вышел из комнаты и трижды стукнул в дверь, за которой скрывался архивариус с моей сумкой.

— Кто там? — осведомился кенесиец.

— Почтальон Печкин. Открывайте, — потребовал я.

— Ах, это вы, господин Блатомир, — архивариус впустил меня, торопливо облачаясь в свой поношенный сюртук и поправляя ворот рубашки. — Я, знаете, всю ночь не спал. Читал немножко «О пользе древних вещей», но больше прислушивался и смотрел в окно.

— И чего вы там выглядывали? — я сел на табурет и открыл сумку, чтобы пополнить запасы сигарет в кармане.

— Боялся, что пожалуют люди виконта Марга, — он застегнул верхнюю пуговицу и доложил. — Ну, я готов. Можно в путь, к равнинам и горам благословенной Илии.

— Половинка ключа в сундучке? — поинтересовался я. Дереванш кивнул, и тогда я распорядился: — Давайте сундучок, положим его в сумку.

— Как же, господин Блатомир, у вас там места почти нет? — архивариус остановился с сомнением, прижимая резной ящичек виконта к груди.

— Давайте-давайте, — я расстегнул второе секретное отделение и, приняв сундучок, осторожно опустил его между ящиками с пивом и мясными консервами.

Кенесиец так и не понял моего фокуса, лишь заметно удивился, когда я вручил ему сумку, а она оказалась ничуть не тяжелее, чем была вчера без увесистых фолиантов Аракоса, медных чаш, железных цепей и прочих таинственных вещиц.

Мы вышли из дома и спустились на площадку, где все еще выясняли что-то животрепещущие Элсирика со статной дамой и садовником.

— … и чтобы здесь ни в коем случае не появлялись! Я сама вас найду, сразу, как только вернусь, — говорила госпожа писательница, обращаясь в основном к статной даме. Завидев меня с Дереваншем, она окончила разговор фразой: — Все, Пипику, пожалуйста, сделайте, как я прошу. Не заставляйте меня нервничать.

— Госпожа Элсирика, но ваши розы… Ваши любимые розы пропадут без моего ухода, — пробормотал садовник.

— Господин Дереванш, господин Блатомир, а я уже хотела посылать за вами, — Рябинина приветствовала нас холодной улыбочкой. — Экипаж уже подъехал. Прошу следовать на улицу.

Она тронула меня за локоть и принудила помочь садовнику с дорожным сундуком. Сама понесла корзиночку, из которой исходил запах горячих пирожков и еще какой-то домашней снеди.

— Здесь что, песок и камни? — поинтересовался я, вышагивая рядом с садовником и сгибаясь под тяжестью Анькиного багажа.

— Нет, там только мои платья и кое-какие вещи в дорогу. Сам сундук тяжелый, — объяснила Рябинина.

— Стойте, — сказал я, когда мы подошли к экипажу, и садовник уже собрался с помощью кучера устроить сундучище в багажном отделении. — Ну-ка, открывайте его.

С гардеробом великой писательницы я решил поступить, как и с вещами виконта Марга. Открыл сумку, расстегнул второе секретное отделение — оно было самым вместительным — и начал туда сваливать коробочки, бархатные и атласные сумочки, одежду.

— Господин Блатомир! О-о! — Рябинина от возмущения скруглила ротик.

Садовник и кучер застыли рядом с ней в полнейшей растерянности. С одной стороны они не понимали, как помещались вещи в уже полную с виду сумку, а с другой — они не могли уяснить, как я смел, столь бесцеремонно обращаться с важными вещами — одежонкой великой писательницы.

— Все в порядке, госпожа Элсирика, — заверил я, смяв напоследок платьице с синим кружевом и швырнув его на ящик с водкой. — Вашему шмотью там будет очень удобно. А главное, нет ничего надежнее моей волшебной сумки. Это можете отнести назад, — я пододвинул ногой пустой сундук к садовнику и тут увидел на углу улицы трех подозрительных типов, оставивших лошадей под старой липой и вышедших на середину дороги.

У меня возникло подозрение, что нежданная троица — люди виконта Марга. Ведь действительно, не лошадей же они пасли здесь в такую рань. И если появились у дома Элсирики эти трое, то ближайшее время вполне могли подтянуться более серьезные силы копателей.

— Дереванш, грузите сумку. И сами грузитесь, — сказал я, беря удобнее посох.

— Не подскажите, как проехать к Скотному рынку, — издалека поинтересовался один из подозрительной троицы, приподнимая шляпу.

— Сейчас подскажем, — пообещал я, толкая одной рукой Рябинину к повозке, другой, устраивая посох на плече, словно гранатомет. — Рынок вам скотский, да? — переспросил я, попутно активируя заклинание. — Убирайтесь к гребаной матери!

Из навершия посоха вырвался огненный сгусток, с ревом понесся и разорвался на дороге длинными языками пламени. Это послужило вполне достаточным указанием расположения рынка: троица с воплями бросилась прочь, наперегонки с испуганными лошадями.

— О, Гред Праведный, что вы сделали?! — воскликнул Дереванш, глядя то на догорающее среди камней пламя, то на удиравших людей.

Похоже, тот же вопрос мне собиралась задать Элсирика, ее садовник, статная дама и кучер.

— Всего лишь объяснил негодяям, где следует искать рынок, — я достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Извините, но рынок в другой стороне, — заметил Дереванш. — Я хорошо знаю Фолен.

— А вы не подумали, что им вовсе не рынок нужен? Весьма похоже, что это люди виконта Марга, — я затянулся и выпустил дым.

— А если это не люди Марга, — с недовольством вмешалась Элсирика.

— Если не Марга, то расположение рынка им подскажет кто-нибудь другой, а я не справочное бюро. Садитесь, пожалуйста, госпожа, — я подтолкнул ее к повозке, и сам устроился на потертом кожаном сидении.

— Едем? — осведомился кучер, повернувшись вполоборота и с опаской зыркнув на меня.

— Угу. Гоните отсюда, пока не началось.

Возница слегка прошелся хлыстом по сытым спинам лошадок, и те ожили, потянули, потянули легкий четырехколесный экипаж.

— Удачно доехать! — хором пропели садовник и статная дама. — Возвращайтесь скорее!

Из города мы выехали без особых приключений, если не считать черной кошки, старавшейся перебежать нам дорогу. Нахальная кошка сначала чуть не угодила под конские копыта, и не знаю каким чудом увернулась от колес. Сказочно повезло ей. Иначе, душа ее отлетела бы ловить мышей на небесах, а к нам бы прилип удвоенный знак беды. Как истинный маг, я решил, что эта маленькая оказия к счастью. За городскими воротами нас ждала прямая, гладенькая дорога к Илии, тянувшаяся между полей за горизонт, окрашенная рассветным отблеском.

Я еще некоторое время опасался появления людей виконта Марга, посматривал по сторонам и оглядывался назад, не увязался ли кто за повозкой, но тракт был пуст, если не считать тяжелых крестьянских телег и кучки пешего люда. Через пару лиг зубчатые башни Фолена исчезли в утренней дымке, и я почти успокоился: либо господин Аракос добрался до города слишком поздно и не успел ничего предпринять с розыском своих вещичек, либо госпожа Клококо его пришибла за опоздание на свадьбу.

Дереванш по-прежнему сидел в напряжении: сгорбившись, вцепившись в сумку и помаргивая испуганными глазками, словно ожидая, что вот-вот явится перед нами ужасный Марг, выпрыгнет как чертик из табакерки и скажет страшным голосом: «ну отдайте мои книжки с ключиком!».

— Расслабьтесь, мой друг, — я ободряюще похлопал его по плечу. — Хотите закурить? Очень успокаивает нервы.

— Дайте, — попросил архивариус. — Только я не умею. Все удивляюсь, как у вас с госпожой Элсирикой получается.

— Нате, — я сунул ему в рот сигарету, поправил фильтр, который он едва не откусил и щелкнул зажигалкой. — В себя тяните, — объяснил я суть простого и приятного процесса. — Вдыхайте дым. Ага. Сильнее вдыхайте.

— Эхе-кхе-хе! — отозвались внутренности библиотекаря. Сам он затрясся, выронил сигарету и вытаращил покрасневшие глазки, словно кабанчик, которому под ребра сунули нож.

— Чего это вы, Дереванш? — я проворно стряхнул сигарету с его штанов, уже начавших тлеть. — Может вам водочки налить?

— Не… кхе… надо, — кенесиец решительно замотал головой. — Если можно, достаньте мне одну из книг виконта. Почитаю по пути.

Удовлетворяя каприз архивариуса, я нырнул в сумку, кое-как дотянулся до сундучка и вытянул первую попавшуюся книжку.

— Булатов, у тебя кофе случайно нет? — зевая и поеживаясь от утренней свежести, спросила Рябинина.

— Случайно есть. Две упаковки «Нескафе». А у тебя что, есть кипяточек?

— Ах, ну да, — сообразила она. — Без кипяточка не получится. Давайте тогда просто есть пирожки.

Сняв полотенце с корзинки, Элсирика начала выкладывать еще горячий завтрак: румяные булочки, пирожки и нарезанную колбасу. А потом, покусывая булочку, как бы между прочим заявила:

— Варшпагран меня ночью навещал. Странненький такой, ушки лиловые опущены, глазки хитрые желтым светятся, все старался ко мне под покрывало залезть.

Я рассмеялся, едва не подавившись пирожком:

— Ты, Анька, демонической силе так просто не сдавайся. Выгоду для себя требуй.

— Булатов, я же серьезно говорю, — она обижено хлопнула ресницами, покраснела и отвернулась к громаде, проплывавшей мимо мельницы.

— Рассказывай, чего он хотел, — как бы извиняясь, я взял ее холодную ладошку.

— Сказал, что братство Копателей разгадало оба пергамента: Мертаруса и Размазанной крови. Теперь, по его демоническому мнению, у нас очень мало времени, а Сапожок должны найти непременно мы, иначе случится какая-то беда мирового масштаба. Еще сказал, что если мы все-таки первыми найдем тапочек, то есть Сапожок Пелесоновский, то потом нам будет указано, как с этой штуковиной поступить.

— Нет уж, детка. Нам, конечно, демонические советы не помешают, но поступать будем исключительно по своему разумению, — сказал я и протянул кусок колбасы с булкой Дереваншу, который целиком погрузился в чтение книжонки виконта «О пользе древних вещей».

— Видишь ли, Игорь, — Рябинина на несколько секунд замолчала, сосредоточенно стряхивая крошки с коленей. — Варшпагран сказал, что я ему теперь обязана… Будто, благодаря ему я так распрекрасно здесь устроилась, и деньги мои, и положение — все-все благодаря ему. Понимаешь… — она дернула плечами, и мне показалось, что ее прозрачные глаза стали влажными. — Ну что за свинство, я же сама добилась всего! И книжки пишу только своей головой! — едва сдерживая слезы, проговорила Элсирика. — Ладно. Не обращай внимания, Булатов — это уже мои личные проблемы. Только у меня такое дурное ощущение, что я у него на крючке.

— Нет, это наши проблемы. Ты что, с ним договор какой-нибудь заключала? — тихо и настороженно спросил я.

Рябинина молчала, кроша на колени остаток булочки.

— Договор с ним заключала на словах или на бумаге? — повторил я вопрос.

— Н-нет, — как-то неуверенно и сердито ответила Анька.

— Если нет, то пусть скачет по чертовой дорожке на средней ножке. А чтоб по ночам не являлся со своими претензиями, спи со мной, — наклонившись к ее уху, добавил я. — Ко мне он тоже как-то являлся, мартышка крылатая. В ту же ночь, как ты от меня сбежала из «Гордого орла». Какие-то свои соображения мне пытался навязать, кое-что настойчиво предлагал, — подробности я решил Рябининой не изливать. Уж тем более не стал развлекать ее происшествием со свободными дырочками Энли в тот момент, когда маркиза делала мне сладкий минет.

На вполне здравое предложение «спать со мной» Рябинина не отреагировала, но полюбопытствовала:

— И что ты ему сказал, на его предложения?

— Я выдвинул ему встречное предложение: что б он отправился в задницу к своему родителю, — ответил я.

— Увы, у меня с ним все намного сложнее, — она немного помолчала, глядя в окно. Потом продолжила: — Вот и этой ночью Варшпагран сказал, будто это он сделал так, что мы повстречали виконта Марга, и то, что половинка ключа теперь у нас — его личная заслуга. В общем, все это он организовал, массу усилий приложил и демонических средств потратил, но больше в поисках Сапожка он помочь ничем не сможет.

— Что ключ Марга у нас — его заслуга?! Ага. Вот его заслуга! — хлопнув себя выше локтя, я согнул руку, изображая известный жест. — Где он был, благодетель синеухий, когда мы в склепе с жизнью прощались?! А карета разлетелась от чего: от моей магии или может он так звонко перднул?

— Булатов, — Анька придвинулась ко мне поближе и, наклонившись, проговорила: — Я тебе, кажется, говорила, что Варшпагран меня за эти три года на Гильде не посещал? Это не… совсем правда. Он мне снился несколько раз. И как-то непонятно сон ли это был или какой-то бред наяву. Я плохо помню, что было со мной теми ночами. Помню только, что в один из таких снов мы пообещали помочь друг другу — не знаю в чем и как — а утром, когда я проснулась, то обнаружила на постели грязные следы чьих-то лап и немножко крови на подушке — у меня была шея поцарапана или слегка покусана.

— Черт! Это плохо, моя милая, — я повернул ее личико к себе и покачал головой. — Ты понимаешь, как это плохо? Похоже, он получил от тебя, что хотел.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, — вмешался Дереванш, который, увлекшись книгой, часть разговора пропустил, а часть вовсе не понял, потому что многие слова мы произносили по-русски.

Мне пришлось рассказать кенесийцу некоторые эпизоды из наших отношений с демоном (разумеется, о явлениях Варшпаграна к Аньке до ее гильдийской жизни, а также во время моих внебрачных игр с маркизой Оланс, я умолчал).

— Так и знал, что в историю с Сапожком впутаны демоны, — мрачно произнес архивариус. — Ой, плохи наши дела. Подозреваю, они все это начали. Выждали нужный исторический момент и тайну, покоившуюся веками, хитренько так сдвинули с мертвой точки. А раз демоны в этом запутаны, то пользы не будет никому: ни нашему королю Люпику, ни братству Копателей, ни нам с вами. Люди, как всегда, окажутся обманутыми, и разрешится все это самым досадным образом.

— Не паникуйте, Дереванш. Демоны бывают разными. Есть среди них откровенные сволочи, а есть так себе ребята, с которыми можно договориться и даже дружить. А разве мало в вашей истории случаев, когда маги заставляли на себя работать самых несговорчивых представителей нечистого рода? Эх, не ту вы книжку начали читать, — я ковырнул пальцем фолиант в руке библиотекаря. — Ведь среди книг виконта были и «Демоны Варивии». Думаю, это произведение сейчас более злободневно. Кстати, помните железную цепь среди вещиц Марга? Ну-ка, — я открыл сумку и, дотянувшись до сундучка, вытащил то, что искал.

Цепь была бы вполне обычной, вроде тех, на которых в Мильдии водят домашних пантер, но несколько длиннее и тоньше. Видно, что ей исполнилось не меньше, чем грехам человеческим: металл казался порядком истертым, с множеством вмятин, заглаженных зазубрен. Я присмотрелся лучше и увидел то, что ожидал: на каждом звене проступала аккуратная руна Хряп (всем известный знак оглушения и подчинения).

— Скажу вам ответственно, это цепь служит для пленения демонов. На вид она обычная, железная, ничем не примечательная, но на самом деле — штуковина из особого сплава и обладающая большой магической силой, — с бряцаньем взвесив ее в правой руке, заключил я. — Как вы думаете, господин архивариус, на кой хрен виконту нужна эта цепь и магические книги? И почему наш Аракос проявлял такой нездоровый интерес к темной магии в беседе с вами?

— Не знаю. Все это в голову не помещается, — кенесиец тупо глядел в лысоватый затылок кучера, словно намереваясь позаимствовать часть ума из его черепушки. Кучеру было все равно: он разморился на солнышке и уже клевал носом, доверив наше путешествие к Илорге лошадям.

— Неужто думаете, что копатели привлекли к поискам Сапожка кого-то из демонов? — встрепенулся Дереванш.

— Вполне может быть. Или им удалось пленить кого-то из потусторонней силы, или заключили с той силой какой-то договор. Только не думаю, что Варшпагран как-то связан с братством, — после глубоких раздумий произнес я. — Точно не на них он работает.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовалась Элсирика.

— А потому, что Варшпагран знал содержание Клочка Мертаруса. Он мне сам сказал об этом. И не соврал, потому что не стал даже разглядывать пергамент, когда он попался ему на глаза. А раз так, раз демоненыш знает текст из Клочка Мертаруса, то и братья копатели знали бы написанное на пергаменте, будь Варшпагран их сторонником. Понимаете, тогда бы братья не пытались заполучить свиток, а просто воспользовались бы знанием Варшпаграна.

— Верно, — согласился Дереванш.

— Это получается, что между демонами существуют некоторые разногласия? — предположила Рябинина, щурясь от яркого солнца.

— Между ними никогда не было согласия. Даже более того: каждый из них сам по себе, а если они дружат, то обязательно против кого-нибудь, — сообщил я Рябининой расхожую истину.

— Я имею в виду, разногласия в том, как обойтись с наследием Пелесоны.

— Скорее всего, так. Разделились на разные партии, и каждая желает наибольшую выгоду из этой истории выжать, — ответил я.

Так в тихой беседе, перешедшей постепенно из болезненной практической области в область теоретическую, мы достигли границы с Илией. На проверочном пункте, состоявшем из огромной желтой будки и примыкавшему к ней навесу, где толпилось много всякого люда, нас остановили на досмотр.

Бородатый капрал с двумя помощниками что-то долго вынюхивали возле нашей повозки, в то время как другие экипажи и грузовые телеги проезжали без всякого внимания пограничных надзирателей. Обойдя раза три вокруг нашего экипажа, заглянув под днище, в пустующий грузовой отсек и чуть ли не кобылам в попки, бородатый илиец указал на мою сумку:

— Это вот откройте.

— Может вам еще и карманы вывернуть? — возмутился я. — Почему свободно проезжает целый обоз? — я махнул в сторону вереницы телег, груженных бочками и корзинами.

— Потому что они в замок графа Конфуза Пико. У него большое празднество на днях, — флегматично объяснил мне один из помощников капрала. — У нас по этому обозу распоряжение есть. А по вам, господа, распоряжения нет.

— Смотрите, — взяв у Дереванша сумку, я открыл ее и наклонил ближе к любопытному носу илийца.

Он, посапывая от удовольствия, начал рыться в верхнем отсеке. Что капрал доберется до секретных отделений, я особо не переживал. К тому же, ни водка, ни пиво с «Пепси-колой», ни рижские шпроты с четырехместной палаткой или сотня других штуковин из моего багажа не числились в списке запрещенных товаров к ввозу в их королевство. Но тут я подумал, а не ищет ли это официальное и наглое лицо что-нибудь из шкатулки виконта Марга? Ведь голубиная почта между Илией и Кенесией считалась налаженной, и вполне возможно, что Аракос подсуетился так, что все пограничные посты соответствующим образом были оповещены.

— О! — негромко, но с чувством, восклицал капрал, натыкаясь то на будильник, то на экстравагантный «Поляроид» или еще какую-нибудь неведомую ему штуковину.

За две минуты ковыряний он успел навести возмутительный беспорядок в верхнем отсеке, и я решил, что пора это прекратить — просто сунуть ему взятку.

— Нате вам, — я протянул ему прошлогодний календарик с видом на Кремль, освещенный праздничным салютом. — И это нате, — чтобы он уже точно отвязался, я вручил ему пачку фломастеров.

Капрал взял ее с боязнью, держа на вытянутой руке и таращась полоумными глазами на яркоцветные палочки в прозрачной оболочке. Его помощники замерли с вздохом восхищения.

— Волшебные писалки, — объяснил я. — Будете штрафы людям выписывать или чего вы там мулюете на нарушителей.

Чтобы он скорее понял назначение фломастеров, я вытащил листок белой бумаги, взял из его рук красный фломастер и жирно написал популярное русское слово «х*й». Рябинина взвизгнула от смеха, и илийцы пришли еще в большее недоумение. Тогда я написал рядом с русским словом аналогичное илийское и пояснил:

— Это вам: бумага и волшебные писалки. Дарю в знак глубокого понимания между нами.

— О, господин! — капрал согнулся в почтении, едва не ударившись подбородком о колесо повозки. — Как же вы щедры! Какой великое волшебство! — приговаривал он, пока мы устраивались в повозке.

Отныне путь для нас был свободен. Повозка тронулась по дороге Илийского королевства.

— Цветные перья! Вы отдали ему волшебные цветные перья! — возмущался Дереванш, озираясь на удалявшийся пост. — Никогда в жизни я не видел цветных перьев! А вы ему все отдали!

Казалось, архивариус готов немедленно выпрыгнуть из экипажа и вырвать мой подарок из рук капрала.

— Успокойтесь, мой друг, — я похлопал его по плечу. — У меня еще есть. Я вам подарю. Попозже. Когда Сапожок Пелесоновский обнаружим.

Проехав за пограничный пост еще лиг двадцать, мы остановились, чтобы отобедать в тени дубов у речки. Отсюда уже не так далеко оставалось до Илорги.

— Интересно, что же за празднество готовится у Конфуза? — спросила Рябинина, глядя на обоз, который мы недавно обогнали — теперь он полз по изгибу дороги к мосту.

— Вы знаете графа Конфуза Пико? — архивариус глянул на нее, поднося хлеб с ломтем ветчины ко рту.

— Да, конечно. Мы с ним познакомились в Фолене, в одном культурном салоне, когда представляли мою книгу. Очень милый человек, хорошо разбирается в современной литературе, — Элсирика прислонилась к стволу дерева и мечтательно улыбнулась. — Кстати, он купил здесь очень известный старый замок в трех лигах севернее Илорги. И приглашал меня именно туда. А замок, если я не ошибаюсь, принадлежал в свое время самому герцогу Суру Поризу.

— Самому герцогу Суру Поризу Рыжему? — с недоверием переспросил архивариус.

— Да. За этот замок только в пошлины он заплатил двадцать тысяч гавров — писательница откусила кусочек персика и слизнула с губ сладкий сок.

— Славный должен быть замок. Под стать великому герцогу. Ведь знаете, Поризу Рыжему еще при жизни воздвигли памятник за выдающийся Северный поход, — блистая библиотечным умом, сообщил Дереванш.

Его слова что-то шевельнули в моей памяти, и я произнес вслух:

— Есть часть его в герцога мертвой руке… — тут меня будто в темечко тукнуло: — Господин Дереванш, а вы в курсе, что любого памятника руки как правило мертвые? Ну, чем не тот самый герцог, держащий половинку ключа?!

— О-о! Великолепная мысль, господин Блатомир! — восхитился Дереванш. — Какая глубокая мысль!

Он вскочил с подстилки и нервно заходил возле дуба.

— Боги, вы потрясаете высочайшей проницательностью! — архивариус взметнул взор к небесам, затем живо повернулся ко мне: — Памятник герцогу Суру Поризу! Памятник великому герцогу Суру Поризу! Он же как раз в Илорге! Установлен в пять тысяч девятьсот двадцать шестом году — ровно за двадцать девять лет до того, как Мертарус написал свой знаменитый пергамент! И знаете, что замечательно? — кенесиец победно сверкнул мутными глазками. — Сразу после установки памятника какие-то негодяи выковыряли глаза герцога, которые были из кусочков драгоценного янтаря! Вот вам и ослепленный герцог!

— Отлично. Лишь бы те же негодяи не отломали ему руки. Ведь в одной из них, вероятно, половинка ключа, — предположил я, задницей чувствуя, что удача снова благоволит нам. — Собираемся и сразу едем к памятнику!

Одним глотком я допил пиво, вручил пустую бутылку молчаливому кучеру и направился к повозке. Элсирика и Дереванш спешно укладывали остатки обеденного пиршества в корзинку.

Конец первой книги