Супермалыши

Первый «А»

Новый учебный год в школе номер 34 по Тихому переулку начался с удивительного события. Ученик первого «А» Федя Некрасов сорвал первый звонок. Подошла к концу линейка, директор Варвара Васильевна поздравила всех с началом учебного года, и Федя выехал на крыльцо на плечах старшеклассника Прохорова с большим колокольчиком в потной ручке. Варвара Васильевна махнула рукой, и Федя зазвонил. Он звонил изо всех сил, так что весь покраснел от натуги. И тут из шеренги школьников раздались испуганные крики.

— Горит! Горит! Прохоров горит! И действительно от Прохорова клубами валил дым.

— Воды, горим! — завопили школьники. Шеренга развалилась, и испуганные дети полезли кто-куда.

— Смирно! — рявкнул физрук и мгновенно затушил Прохорова из огнетушителя.

Как выяснили через некоторое время Варвара Васильевна и физрук, старшеклассник Прохоров не курил, и никаких других легковоспламенимых предметов на нем найдено не было. Преподаватели и Прохоров оставались в недоумении до тех пор, пока в учительской не появилась Алена Петровна, учительница первого «А», вместе с Федей.

— Вот, — сказала Алена Петровна, — говорит, что Прохоров ни при чем, и что это он пожар устроил.

— Как? — поразилась Варвара Васильевна, — В первый же учебный день?

— Говорит, что волновался очень, — продолжила Алена Петровна, — И что оно само.

— Как это само? — поинтересовался физрук.

Федя что-то пробурчал и уставился в пол.

— Не слышу, как само? — повторил физрук.

Федя засопел и тихонько сказал: — Оно всегда так. Я, когда, волнуюсь, нагреваюсь очень. Сильно. Тут Федя совсем расстроился. Он поднял полные слез глаза на портрет Льва Толстого, и портрет великого писателя немедленно задымился.

— Ай! — воскликнула Алена Петровна, — Успокойся, Федя, на тебе водички!

Преподаватели озадаченно переглянулись.

И вот что выяснилось. Когда Федя дулся или сердился, то нагревался так, что вокруг него все начинало дымиться. Федины родители всегда рядом огнетушитель держали — мебель тушить. Мама сколько раз плакала. Возьмется она кашу с утра варить, а Федя сидит за столиком и дуется, не хочет каши, а требует оладьев с медом. Как надуется, так у мамы каша через край на плиту и на пол. Зато когда горячую воду отключали, Федя работал кипятильником. Мама ставила таз с водой, а Федя думал о чем-нибудь неприятном, например, как ему в детском саду Анюта изо всех сил на ногу наступила нарочно. Федя закипал, и вода закипала.

Но самое интересное было то, что в первом «А» Федя Некрасов был такой не один. Алена Петровна просто за голову хваталась.

— Что за первоклассники мне достались? — удивлялась она, — Всякое бывало. Один мальчик мог систему из трех уравнений в уме решить. Даша Коровина пела так, что директор школы, Варвара Васильевна, плакала. Максим Зуев плевался дальше всех, но такого в одном классе я не видала.

В том же первом классе оказалась и Анюта Никитина. У Анютиных родителей была другая беда. Анюта росла страшной плаксой. Когда Анюта плакала, родители бежали с тазами и тряпками. А плакала Анюта часто. Все ей казалось, что ее обижают. Не купит бабушка Анюте шоколадку, та в слезы, да так что бабушка ее скорее на улицу из магазина выносит. Приготовит мама Анюте платье коричневое вместо любимого голубого, Анюта снова ревет. Столько раз соседей топила.

Маша Васильева могла любую задачку решить, и книжки, как говорил папа, на лету глотала. Бабушка ей: «Маша, сколько будет 155 плюс 3046?», Маша тут же — «3201». Папа: «Сколько будет 5 % от 32?», Маша: «1.6» Такая была умная. К тому же Маша хорошо загадки умела разгадывать. Один был у Маши недостаток, все она теряла, все всегда забывала. Скажут в школе принести цветную бумагу, забудет, попросит мама купить хлеба к ужину, Маша пойдет в магазин, и не только хлеба не купит, но и деньги потеряет. Подарит Маше бабушка новую кофту, Маша ее тут же где-нибудь оставит, папа потом идет искать. По всей школе Машины тетрадки находили и в первый «А» приносили. Журнал ей Алена Петровна никогда не доверяла.

Вова Пономарев в первый же месяц четыре двойки схватил: по письму, по математике, по чтению, и по поведению. Не то что бы Вова был такой хулиган или совсем не хотел учиться. Просто он сильно отвлекался и любил в окно смотреть. Алена Петровна просто поражалась, спросит она у Вовы, сколько будет два плюс три, он молчит. Маша Васильева изо всех сил руку тянет, а он не знает. Но зато, спросит она его, что он там за окном увидел, Вова ей и расскажет, что он видел трех воробьев, что на оконном стекле трещина, и что у Анюты на парте три ручки: красная, зеленая, и синяя.

— Ведь способности, способности! — говорила Алена Петровна Вовиным родителям.

— Чего там, драть его надо, — мрачно отвечал Вовин папа, — Как сидорову козу.

— Зачем же? — волновалась Алена Петровна.

— А затем, — резюмировал папа, — Чтоб воробьев не считал.

И другие первоклассники были тоже как на подбор. Иру Колесникову никто переговорить не мог. Таня Цой визжала громче всех. Один Антон Воронин ничем себя не проявил. Правда очень руки у него были умелые. Он всем девчонкам карандаши точил, и всем мальчикам рогаток настрогал.

— Это уже лишнее, — растерянно замечала Алена Петровна.

К концу первой четверти первоклассники крепко сдружились, весело галдели на школьном дворе, вместе шли домой после школы. Варвара Васильевна, глядя на них, в задумчивости качала головой.