Свобода от совести

«АЛИ-БАБА, СМОТРИ КАКАЯ ЖЕНЩИНА»

Этот край староветхой цивилизации изначально ассоциируется у многих только с верблюдами, изображёнными на пачке сигарет, с гробницами фараонов, с пирамидами. Поэтому описываемая поездка предполагалась с непременным молоточком в кармане, чтобы по возвращении из того «Египета» похвастаться отколотым кусочком от пирамиды. Но разум таки возобладал над припозднившимися инфантильными намерениями: если б каждый турист увозил отсюда по камушку, вместо пирамид давно были бы ямы. Но нет, они на месте. Словно устало смотрят на зевак: ну, и что ещё сочините вы о нас? про инопланетян-то мы уже слышали.

Впрочем, до пирамид было ещё далеко, ещё предстоял длительный перелет, в самом начале которого средь туристской братии обнаружился паникёр, упрашивавший стюардессу пересадить его ближе к чёрному ящику. Следуя её наставлениям, он изучил прилагаемую к каждому креслу инструкцию по технике безопасности, которая, исполненная в иллюстрациях, можно подумать, специально имела целью ввергнуть пассажира в страх. Чего стоит картинка, на которой несчастная девушка на карачках ползёт к двери. Или другая: мужчина в спасательном жилете, подобрав ноги, чтоб акула не откусила, качается на волнах. Впрочем, и отель, в который нас доставили, поначалу удивил своим названием: «Титаник». И до обретения благостного настроения ещё оставалось время. Красавица Хургада, курортная зона побережья Красного моря, едва готовилась принять нас в свои страстные объятия, но временила. Добродушие местных жителей ёще не находило должного нашего отклика, и диалог первого встретившегося араба с тем нашим паникёром нес ещё заметный скепсис.

– Рюсский? – спрашивает араб.

– Русский, русский, – отвечает паникёр.

– О, дрюг, дрюг! – радуется абориген.

– Друг, – соглашается хмурый гость, но, уже в сторону талдычит своё. – Тамбовский волк тебе друг.

Подозреваю, не он ли на придорожном указателе «КАИР» дописал мелом стрелку в противоположном направлении: «ТВЕРЬ»; не его ли урок усвоил местный араб, который по-русски вспомнил родительницу водителя маршрутки, забывшего об остановке.

Хургада – как россыпь жемчужин на побережье Красного моря. Не перечислить всех сказочной красоты пансионатов, отелей: Альбатрос. Жасмин, Реннесанс, Алладин, Али-Баба... В наш февральский приезд здесь была зима. Местная зима: до наступления дня – свежо, а где-то с 10 до 17 часов на пляже – многолюдье. И загар на ином иссиня-коричневый. Красное море то в мягком бризе манит купающихся к горизонту, то штормовой рванью белогривых волн словно несёт привет откуда-то из Иордании. Соответственно одеяние на отдыхающих, пусть в ресторане или в зоне отдыха, – шортики, сквозящие пелеринки и прочие накидки.

Люди едут сюда, во-первых, отдыхать. И отрываются, так сказать, по полной. Будь то за обедом, когда с так называемым шведским столом, в отличие, например, от подобного же в Париже, соседствует бесплатный буфет, который ломится от богатейшего ассортимента спиртного. Будь то в лавочках, когда с пеной у рта торгуются за каждый фунт, чтобы сбить назначенную цену хотя бы раза в три. Торговаться – первейшая здешняя традиция. Говорят, иной араб, не поспорь с ним, обидится, не продаст тебе приглянувшуюся вещицу. А потрафишь ему, будет доказывать своё, даже на зуб при тебе её попробует, показывая.

Для любознательных организуются экскурсии. Самая впечатляющая – поездка к бедуинам – в привычный для местных мир бедности. Бедуинка с укрытым (лишь щелка для глаз) лицом, прижимая к груди младенца, испечёт тебе лепешку. Ее муж за первобытным ткацким станком за несколько минут изготовит коврик, салфетку. Национальные танцы, ужин, кальян, езда на верблюдах – всё мирно, пока не вступишь в серпентарий. Здесь для обитателей пока зима. Крокодилов приходится расталкивать жердиной; огромный питон лениво отворачивает от вас голову. И только кобра – что твоя тёща, лишь качни перед ней ладошкой, принимает боевую стойку.

Экскурсовод Вероника спокойно, уверенно, словно век здесь жила, рассказывала о местных традициях, привычках. Например, о том, как обрекают на смерть слабых младенцев. Как подвергают обрезанию замужних женщин, чтобы не поддавались соблазну изменить мужу-многожёнцу, и пр.

Знаток Египта Г.Хаггард писал: «...10 тыс. лет или 10 раз по 10 тыс. лет для истории...как час сна...» Но, приехав в Луксор, невольно убедишься: этот час сна был долог, и трудно себе представить, что в древности здесь красовались Фивы – тогдашняя столица Египетской империи. Сегодня же лишь останки Луксорского, Карнакского храмов говорят о былой исторической их важности. Да громадный каменный жук Скарабей на мощном постаменте привлекает легковерных, которые не сомневаются: обойди семь раз вокруг жука – и исполнятся самые заветные желанья. Всё здесь ошеломляюще монументально. Это видишь и в Александрии на месте разрушенного одного из семи чудес света Фаросского маяка, и в окресностях Каира возле хрестоматийно знакомых пирамид.

Говорят, история штука лукавая. Но, когда стоишь лицом к лицу с этими бессмертными свидетелями многовекового прошлого, начинаешь понимать: действительности нет нужды лукавить перед человеком. Лукавят иные специалисты, но не все. Наш экскурсовод Амр, интереснейшие рассказы которого на протяжении длительных переездов от Каира до Александрии подкупали ещё и красивым акцентом, совершенно грамотными русскими тропами, можно не сомневаться, не слукавил ни разу, ни интерпретируя исторические факты, ни совершенно уместно рассказывая о современности Египта.

Так, больше всех обывателю из множества сохранившихся в памяти имен фараонов известен Тутанхамон. Но слава его, умершего очень юным, пошла всего-то от богатства оставшихся неразграбленными сокровищ в гробнице. Правда, есть тут и романтический момент: средь золотого великолепия пролежал в сохранности тысячи лет венок из сухих цветов — последнее прости жены молодого правителя.

Краток и категоричен Амр, когда оценивает самовластие нынешнего президента: «К сожалению, у него хорошее здоровье». Ироничен при оценке неразворотливости местных властей: «Мы проезжаем мимо гаражей, которые достроят через 50 лет, потому что обещали закончить ещё пять лет назад». Но трудно было не увидеть тихую тоску в его глазах, видевшего, как безразличны туристы к просьбам малолетней босоногой девчушки, средь руинов возле сфинкса предлагавшей купить у неё иллюстрированные полосочки пергамента. Упоминавшаяся экскурсовод Вероника говорила нам о детской безграмотности. Но неудачливой торговке-малышке было от силы пять лет; она, протягивая свой товар, демонстрируя его, по-английски до десяти пересчитывая полосочки. Тогда захотелось успокоить посуровевшего араба: не печалься, Амр, у неё все впереди, она подрастет, не потеряется.

Я часто вспоминаю эту малышку. Как вспоминал в последний вечер накануне вылета из Египта. Тогда, как на прощанье, в фойе на небольшой сцене, средь прочих виртуознейших номеров группы, так называемой анимэшн, под дружные аплодисменты, в течение часа, а то и больше красавица являла на суд зрителей танец живота. Бессмысленно пытаться передать на словах красоту зрелища. Парижский канкан тут просто отдыхает. А мне подумалось: быть может, красавица когда-то была такой же босоногой, как та неприкаянная малышка, возле сфинкса. В те годы и Хургада оставалась всего-навсего рыбачьим поселком. А теперь. Как пошутил Амр, здесь хотят воздвигнуть памятник неизвестному туристу. А туристы первейшая статья доходов здешнего госбюджета.