Свободен!

Глава 24

Я приехал на работу и постарался непринужденно поболтать с охранниками.

Оказавшись в своем кабинете, я взял пару папок и пошел обсуждать их содержимое с коллегами. Некоторых еще не было на рабочих местах, и я оставил на их столах короткие записки, каждая из которых содержала дату и время.

Мысленно я все время возвращался к Олае. Ее жизнь оборвалась. Красивая, полнокровная жизнь. В последнее время я очень к ней привязался. Она была добра ко мне. Сильная, упрямая, добрая Олая.

Мне трудно было думать о чем-то еще.

Я не мог усидеть за столом, поэтому отправился осматривать территорию. Я заметил машину, которая направлялась к выезду с парковки. Я спрятался и стал ждать. Это была дорогая спортивная машина, за рулем сидел мужчина в костюме.

Он вылез из машины и достал с заднего сиденья трубу от строительных лесов. Потом он оказался по другую строну шлагбаума и провел трубой над асфальтом. Очевидно, ее зафиксировали вмонтированные в дорогу детекторы металла, определив как машину, которая хочет покинуть парковку. Шлагбаум поднялся, мужчина снова сел за руль и заехал на территорию.

Когда он нашел место для парковки, я подошел к нему. Я встал рядом, когда он доставал из багажника небольшой чемодан.

– Можно узнать, что вы делаете? – спросил я.

– Паркую машину, – ответил он.

– У вас здесь дела?

Мужчина поднял бровь, и это могло значить что угодно.

Тогда я понял, что происходит.

Я спросил:

– Вы направляетесь в аэропорт, верно?

Мужчина никак не отреагировал.

– Сколько стоит долгосрочная стоянка в аэропорту? – поинтересовался я.

Мужчина не смог сдержать улыбку:

– Двадцать евро в день.

– Что, если я поставлю блокиратор на вашу машину и возьму с вас по двадцать евро в день, когда буду вам ее возвращать? – предложил я.

– Отличная сделка. Если вы поставите блокиратор, ее не украдут. Это лучше, чем любая другая парковка. И ваша ближе к аэропорту, чем официальные долгосрочные стоянки. Я вам еще нужен? Я тороплюсь на самолет.

– Хорошо, приятель, – сказал я. – Машина будет блокирована, так что обратитесь в домик охранника, чтобы ее вызволить.

– Спасибо.

И он двинулся пешком по дороге в сторону аэропорта.

Я отправился обратно в свой кабинет, по дороге подсчитывая прибыль. Я знал, что блокировка многих отпугнет, но если я установил правильную цену, то привлеку четверть клиентов аэропорта и получу достаточную прибыль, чтобы сделать парковку самоокупаемой. Я получу разрешение у британских хозяев и все организую. Я чувствовал, что англичанам это понравится, а испанцам нет.

В офисе я решил позвонить Габи. Мне нужно было разобраться со всеми частями этой шарады.

– Привет, – сказал я, услышав ее голос.

– Привет.

– Я хотел кое-что обсудить. Тот заем был подтвержден третьего июня. Это значит, что бланки прислали к нам домой и тот, кто их подписал, смог их получить без нашего ведома.

– Так, – согласилась она. – И как ты это объясняешь?

– Ну, мне стало интересно, чем мы занимались третьего июня.

– Я возьму календарь.

– Я уже пробовал. Там ничего не записано.

– Я все равно посмотрю, – возразила она. – Может, что-нибудь вспомню. – Вернувшись к телефону, она сообщила: – Это было до того, как я начала работать в баре. Значит, большую часть времени я проводила дома.

– Верно…

– Когда приходил почтальон, что бывало не так уж часто, он просовывал почту в щель под дверью, а если я занималась ремонтом, стучал в окно, – рассказала Габи.

– Почему?

– Ну, примерно неделю главный вход был заколочен, потому что я сняла дверь с петель. Мне нужно было ее отремонтировать и поставить на место, прежде чем начать красить.

– Значит, он обычно стучал в окно и отдавал тебе письма из рук в руки?

– Да.

– А что происходило, если тебя не было дома?

– Я выставляла почтовый ящик перед домом, чтобы он мог оставить корреспонденцию.

– А-а, – протянул я. – Тогда любой мог запросто украсть наши письма.

– В общем, да, – согласилась она. – Для этого достаточно было изучить наши привычки. Но ты выяснил, что были взяты два займа. Значит, они рассчитывали на то, что два раза смогут перехватить почту.

– Я не уверен, что во втором случае бланки тоже пересылали по почте, – заметил я. – Возможно, кто-то все сделал, лично заехав в банк. Как часто почтальон оставлял письма в ящике перед домом?

– Несколько раз. Сейчас я вспомнила, что он стучал в окно только однажды, – сказала она. – Но мы живем за границей, и нам нечасто приходят письма, верно? Думаю, пару раз почтальон оставлял их в ящике перед домом.

– Наверное, с точки зрения маньяка, самым худшим было то, что мы получим письмо о неизвестном нам займе и выбросим его в мусорную корзину. Но все равно концы с концами не сходятся.

– Почему?

Вряд ли я мог произнести вслух, что наиболее реальным объяснением было то, что она сама оформила заем.

– Сам не знаю.

В тот день на работе меня посетил полицейский.

– Менеджер по хозяйственной части?

– Да, – ответил я.

– Сальвадор Гонгола?

– Да.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – сказал он. – Меня зовут Хуан Паирнес.

Полицейский был из тех людей, у которых вошло в привычку дотрагиваться до любой мебели, мимо которой он проходил, иногда прикасаясь кончиками пальцев, а иногда похлопывая ладонью, как делают люди, которые решают в магазине, какой гарнитур выбрать.

Он был хорошо одет. Костюм не слишком дорогой, но сшит так, что его можно долго носить.

Чтобы подстраховаться, я решил попросить у него удостоверение, и он опустил руку в карман пиджака. Извлеченный им значок помещался в потертый пластиковый футляр, который он распахнул с большой гордостью. Я предполагал, что увижу блестящую металлическую бляху, сделанную из какого-нибудь тяжелого металла. Возможно, с американским орлом и надписью «ЛАПД» – «Лос-Анджелесский полицейский департамент». На самом деле значок оказался потрепанным куском пластмассы, на котором серебряными буквами было написано слово «ПОЛИЦИЯ». Я испытал некоторое разочарование.

– У нас есть основания полагать, что убита ваша сотрудница.

Я сделал вид, что насторожился.

– Сеньора Олая Мухика.

– Олая? – переспросил я. Я выбрал озадаченный тон, отказавшись от стиля «Скажите, что это неправда, инспектор!».

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Ну, сегодня на работе ее не было, значит, вчера, – ответил я. – О, подождите, нет, нет, позавчера.

– Вы ждали ее сегодня?

– Да, но у нее много различных обязанностей. Иногда она проверяет объект в Памплоне. Хотите, чтобы я позвонил и выяснил? – спросил я.

– Нет. Она мертва.

– Боже. Как это случилось?

– Это очень жестокое убийство, некий публичный вызов, поэтому мы считаем, что оно имеет отношение к сепаратистскому движению. Возможно, она была информатором, которого казнила ЭТА.

– Правда? – Я искренне удивился.

Этот полицейский явно работал по методу «делишься слухом, чтобы получить в ответ что-то свежее». Или просто был болтлив.

– Я знаю наверняка, что она сообщила моему коллеге о людях, использующих здесь оружие, – сказал он.

– Но я слышал, что она сама входила в ЭТА.

– Вероятно, такой была официальная версия и в нее должны были верить большинство полицейских. Мы не могли никому доверять и допустить, чтобы рядовые полицейские знали о ее работе осведомителем.

– Вполне разумно.

– Но несмотря на то, что я сказал, очень вероятно, что ее убийство не имеет никакого отношения к ЭТА, – заявил он.

– Неужели?

– Мы только и слышим об ЭТА, но вы когда-нибудь, хотя бы однажды, сталкивались с их реальными действиями?

– Но в газетах все время о них пишут…

– А, в газетах, – повторил он. – Оставим в стороне разговоры, вы лично были свидетелем того, что они делают, если не считать нелепых граффити на стенах? Лучше обратить внимание на охранников и их оружие, на подобные странности.

Я был в замешательстве и не знал, как реагировать. Признал ли я, что был в курсе, но не сообщил об оружии? Если Олаю беспокоили охранники, почему она не поделилась со мной? Или она старалась завоевать их доверие, которое можно было потерять, если бы заметили, что она мне помогает?

– Знаете, у нее была теория, – продолжал инспектор. – Вы прокладываете суперпровод, верно?

– Первый в Европе.

– Она говорила, что для его охлаждения используется специальный газ, да?

– Да, – кивнул я. Я не понимал, куда он клонит.

– Ее теория заключалась в том, что террористическая группа может подменить обычный газ на взрывчатый. Газ закачают внутрь, и он проникнет на многие километры, а потом его подожгут или он сам взорвется, когда нагреется до определенной температуры.

– Значит, все же речь идет об ЭТА? – спросил я. – Но не думаю, что подобное можно проделать с суперпроводом. – При одной мысли о такой возможности я похолодел.

– Эту версию нужно рассматривать в первую очередь, – торжественно заявил полицейский. – В конце концов, это была теория Олаи. А теперь она мертва.

Я мучительно соображал, как далеко уже продвинулся суперпровод. Можно ли было его использовать, чтобы взорвать целый городской район? А что насчет суперпровода в США? Террористы обожают совершать подобные безобразия, оставляя следы на карте мира. Большое событие, которое войдет в историю; оно всколыхнет общественное мнение и заставит власти реагировать. Полицейский попросил у меня номер телефона, я дал. Затем он записал в моем блокноте свое имя и номер телефона, и я решил, что это хороший знак.

– Вы, конечно, понимаете, что если это окажется ЭТА, нам придется действовать очень жестко, – сообщил он.

– Но они и хотят добиться от вас жесткой реакции, – заметил я. – Тогда они убедятся, что достигли цели.

Он смотрел на меня так, будто считал очень глупым.

– Мы не можем игнорировать то, что они делают с нами, – заявил он.

Когда он ушел, я долго смотрел в пространство.

Я старался все проанализировать. Если Олая была права и ЭТА имела свои виды на суперпровод, то, вероятно, они хотели устранить нас с Олаей. Ведь именно мы отвечали здесь за безопасность. Я не имел понятия, можно ли вызвать общий взрыв, используя наши коммуникации. Все зависело от того, что они планировали закачать вместо нашего охладителя. Меньшее, чего они достигнут – уничтожение самого суперпровода, и это само по себе уже могло бы их удовлетворить. По максимуму они были в состоянии уничтожить город.

Возможно, их стратегия была нацелена но то, что я уеду обратно в Англию. Но как тогда объяснить участие Алекса?

Затем мне на ум пришло нечто другое.

Убийство было слишком сложным. Если Олая собиралась сообщить мне важную информацию и кто-то узнал об этом и запаниковал, тогда убийство совершили впопыхах, плохо подготовившись. Но при таких обстоятельствах было бы довольно сложно насадить тело на ту конструкцию. Преступление не было случайным. Убийца, очевидно, был уверен, что у него в запасе много времени.

Или он не знал, что я буду там, или Олая приехала на место гораздо раньше меня.

Почему? Она же ясно сказала: в шесть часов.

Меня поразило ужасное предположение. Когда она мне звонила, ее голос звучал напряженно. Может, когда она говорила со мной, убийца находился рядом с ней? Он или она указывал ей, что говорить, а потом отвез к конструкциям Чиллиды и убил. Таким образом, они вызвали меня на место преступления и лишили алиби, а теперь, возможно, пытались выставить меня убийцей.