Святки без оглядки

Глава 26

Вадим взъерошил волосы и уронил руки на стол:

— И да, ребят, я вам так благодарен… Я даже не знаю, что бы я делал без вас. И ты, Ксюх, и ты, Кир… Кир?

— Ммм… — тот взмахнул рукой с зажатой в ней вилкой, дожевывая завтрак. — То есть ты хочешь сказать, что вот она, — он указал на сидящую напротив Глашу, — в принципе, и есть твоя девушка, но в ее теле кто-то другой?

— Да. Так вот, я чего подумал, тут Крещение скоро, может…

— Минуточку… То есть по факту это не она, а девушка из 19го века?

— Да чего тебе неясно? — вспылила Ксюха. — Все же популярно объяснили! Моя сестра не умеет готовить, не умеет петь, историю не знает, лошадей в глаза не видела и уж тем более не способна тягать плечами сани!

— А это, значит, — Кир указал вилкой на Звездоцапа, — не собака, а петух?

— Клёкот Петрович, — охотно подсказала Глаша.

— Клёкот Петрович, угу, — эхом повторил Кирилл и отправил в рот следующую порцию яичницы. — Вадим, тебе повезло, что у меня воображение богатое. И, в принципе, если сильно поднапрячься, я вполне могу себе это представить, но ты уверен, что не перетрудился в последнее время? Китайцы эти, хлопоты, договора… Может, расстроился, что сделку провалили и… Ты знаешь, есть у меня один знакомый доктор…

— А меня ты тоже к доктору потащишь? — снова встряла Ксюха, отодвигая пустую тарелку.

— Тебя вообще без проблем…

— А меня? — скромно улыбнулась Глаша.

— Послушай, Кир! — вмешался в спор Вадим. — Я понимаю, как это звучит, но это так. Если не хочешь в это все ввязываться, я тебя не заставляю. Ты здорово помог с китайцами, спасибо. Вот и работай с ними дальше. А тут дело семейное, мы сами разберемся. Девоньки, я вот что подумал… Тут скоро Крещение. А давайте-ка махнем все вместе к моему деду в Авдеевку. Если честно, мне кажется, если кто и сможет со всем этим разобраться, то только он…

— В Авдеевку? — обрадовалась Глаша, и Вадим едва сдержал улыбку… Как бы он хотел, чтобы его Снежа так радовалась таким вещам…

— Да, Глаш. В ту самую Авдеевку, но двадцать первого века. Думаю, тебе будет интересно, да и дед у меня историей села увлекается, ты можешь ему столько всего прояснить.

— Я тоже поеду, — вдруг огорошил всех Кирилл.

— В смысле, а китайцы?

— Ща все бумажные дела улажу и пусть Андрюха нянчит. Ты все равно не справишься один… Во-первых, — он лукаво прищурился и показал пальцем на Ксюху, — она без меня не поедет.

Та откинулась на спинку стула и усмехнулась:

— Это с чего бы?

Кирилл поднялся, обошел ее со спины и облокотился на эту же спинку, замерев в сантиметре от ее уха.

— С того, что скучно тебе будет без меня, привыкла уже, — промурлыкал ласково. — А во-вторых, — он выпрямился, не дожидаясь потока бурных возмущений, — давно хотел нормально в прорубь окунуться. Вечно то некогда, то негде! Народу кругом — тьма, а в деревне — тишина, уют, покой…, — протянул он самозабвенно, — чистая девственно природа…

Ксюха поднялась со стула, сгребая со стола посуду.

— Ты плавать-то умеешь, эстет? — усмехнулась она, памятуя о его опыте возницы.

— Нет, — Кир заложил руки в карманы трико и скромно пожал плечами, — но очень рассчитываю, что если что, то ты меня спасешь! — он подмигнул Ксюхе и развернулся на пятках: — Поехали, Вадим! Спасибо, девочки, все было очень вкусно…

И танцующей походкой удалился из кухни.

— Кир в прошлом профессиональный пловец, — шепнул ей на ухо Вадим, вылезая из-за стола. — Мастер спорта, когда-то был чемпионом России среди юниоров. Ну ладно, мы в офис. Пока!

Он по очереди чмокнул девушек в щечки и поспешил догонять Кирилла.

Ксюха присвистнула и повернулась к Глаше:

— А я все думаю, откуда у него такая обалденная фигура…

Дед Вадима — интеллигентный и добродушный старик Дмитрий Степанович встретил их радушно. По габаритам он здорово напоминал своего внука и на фоне совсем не просторной деревенской избы смотрелся довольно грузно.

Ребята провели в дороге несколько часов и приехали под вечер. С учетом того, что всю дорогу пришлось успокаивать Глашу, которая так и не смогла привыкнуть к машине, и слушать лай трех собак, которых Ксюхе было некуда девать и она взяла их с собой, голова Вадима шла кругом. На подъезде к деревне автомобиль несколько раз застревал в снегу, приходилось откапывать, и ребята просто валились с ног от усталости.

Изба Дмитрия Степановича представляла из себя тот редкий образчик русского быта, который сейчас принято выставлять в музеях. Он умудрился сохранить почти весь этнос, внося по минимуму технические блага. Едва зайдя внутрь, становилось понятно, что хозяин — человек увлекающийся, ценящий культурные традиции. Тем неудивительней казался тот факт, что Вадим, владея достаточными средствами, не обустроил для деда жилье покомфортней.

В прихожей было тесно, поэтому раздевались по очереди. Недовольная Ксюха вытряхнула собак из переносок, с тоской обводя глазами унылую избу, но тут же прыснула от хохота, стоило Кириллу снять куртку. Вот уж точно — не зря его с собой взяли, с этим экземпляром настроение обеспечено в любой, даже самой непривычной обстановке.

Вообще, если не считать растянутых маек Вадима, она привыкла его видеть при костюме: неважно, с иголочки или мокром и рваном, но всегда в деловом. Сейчас же он красовался в джинсах и скандинавском узорчатом свитере с двумя оленями, занимающимися непотребством.

— Что? — развел руками Кирилл, проследив за ее взглядом. — Вадим, между прочим, подарил на Новый год! — он бросил веселый взгляд на Вадима, который, глядя на него, тоже лыбился во все тридцать два. — Специально надел, чтоб сделать приятное начальству!

Вадим прихлопнул лицо пятерней, изображая смущение, и покачал головой.

— Заходите, давайте размещаться.

Изба состояла из двух комнат и кухни. Печь, хоть и выглядела массивно и по-старинному, тем не менее топилась газом. Удобства, разумеется, на улице. В одной из комнат обосновался дед, в другой было решено разместить гостей.

Поскольку приехали уже затемно, все важные вопросы решили оставить на утро. Дмитрий Степанович суетился на кухне, потчуя гостей ужином. Вкратце суть дела Вадим, рискуя сойти за сумасшедшего, пояснил ему по телефону, и решать такие проблемы на ночь глядя никто не горел желанием.

— Давайте-ка, отдохните с дороги, — суетился дед, доставая постельное белье. — Завтра крещенский сочельник. Праздник. Чудное время, волшебное. Вот завтра о ваших чудесах и потолкуем.

Глаша, попав в знакомую обстановку, воспряла духом и не скрывала своей радости, чем очень удивила Дмитрия Степановича, который еще помнил ее прошлый визит. Тогда Снеженика только брезгливо морщила носик и утащила Вадима обратно в город, едва они успели попить чай. Эта девушка ему нравилась явно больше, и он искренне недоумевал, что в ней не устраивает его внука.

В гостевой комнате оказался только один диван, и на него было решено уложить девушек. Для парней же дед достал две пуховые перины, которые просто бросили на пол у печки.

Кир, заграбастав рукой под бок пару шпицев, тут же захрапел, а Вадим с дедом, закрывшись на кухне, еще долго что-то обсуждали…

Ксюха проснулась от холода. Стуча зубами, потянула на себя одеяло, но и так было понятно: печь еще не топлена, и согреться вряд ли удастся. Надо бы встать, пойти на кухню и согреть горячего чайку, да заодно попинать Вадима, чтобы позаботился, наконец, об отоплении.

Она повернулась на бок, намереваясь слезть с дивана и оторопела. Глаша, видимо, снова проснулась до зари, а на ее месте она с удивлением обнаружила Кирилла. Тот скромно ютился на самом краешке, зябко кутаясь в оленей, и даже не претендовал на ее одеяло, довольствуясь только уголком, едва прикрывающим ноги.

Вот! На нее бочку катил, а сам… Ксюха улыбнулась. Почему-то присела рядом, не в силах отвести от него глаз. Такой забавно-милый, как дитя. Похоже, что на полу совсем замерз и забрался на диван в поисках спасения.

Она аккуратно, чтобы не потревожить, перелезла через него и запрыгнула в пушистые тапки. Потом обернулась и, потянув за край одеяла, заботливо укутала в него Кира. Подоткнула края по бокам и, не удержавшись, чмокнула его в висок.

На кухне вовсю свистел чайник, а Глаша ловко переворачивала на сковороде блины.

— Доброе утро! — бодро прочавкал Вадим, слизывая с пальцев тягучий ароматный мед. — Выспалась?

Ксюха поздоровалась и налила себе в кружку чай. Уселась поближе к плите, зябко обнимая ладонями чашку.

— Вадь, затопить бы. Холодно.

— Сейчас, сейчас, — засуетился Дмитрий Степанович. — Не хотел вас будить, она ж гудит как паровоз. Парнишку твоего не разбужу?

— Кого? — Ксюха смущенно улыбнулась, понимая, что он говорит это всерьез. Напугалась, осознав, что ей это приятно.

Дед проделал непонятные махинации с печкой, в которых не каждый инженер разберется, и та, наконец, загудела, источая мягкое тепло.

Шпицы, поскуливая, сгрудились у двери, и Ксюха засобиралась на улицу.

— Да пусть гуляют, у меня собаки нет, — успокоил ее дед.

Но Вадим тоже поднялся из-за стола.

— Ну, — хлопнул в ладоши он, направляясь следом за ней, — какие у нас планы на сегодня?

— А церковь была вот здесь! — тараща огромные глаза на магазин, доложила Глаша. Глаза ее разгорелись, а щеки пылали румянцем. Было заметно, что ей одновременно и любопытно, и страшно, но любопытство перевешивало.

Дом Дмитрия Степановича располагался в центре деревни недалеко от реки. Через дорогу стояла двухэтажная школа, рядом с ней небольшая часовенка, а дальше проулок выходил на центральную дорогу, вдоль которой теснились дома и парочка магазинов.

— А вон там поповский дом был! — она указала пальчиком на довольно дорогой коттедж рядом с магазином. А сейчас церква где же?

— Сейчас только часовня, — охотно объяснил дед. — Но за школой есть старинная церковь-музей. Как раз девятнадцатый век. Построил ее князь Василий Юрьевич Долгомышкин, знаешь такого?

— Нет, — пожала плечами Глаша. — Барина Сосновского знаю, а князья к нам и не заезжают…

— Так вот, говорят, интересная это история была… Как-нибудь расскажу. А церковь потом большевики сломали. Колокольню снесли, а остальное под конюшни приспособили. Да так и осталась она вот, без колокольни… Пойдем, покажу.

Более-менее знакомым для Глаши оказался только берег, который тоже знатно обвалился и стал значительно положе.

— И леса на том берегу не было! Там же Сосновка была!

— Есть поселок за лесом, — улыбнулся Дмитрий Степанович, — и усадьба князя Долгомышкина сохранилась. Там санаторий сейчас и турбазы.

Ксюха, зевая, бродила вдоль забора, пока остальные снаряжали экспедицию на реку.

— У нас как делают? — объяснял дед проснувшемуся и выползшему на улицу Кириллу. — Прорубь заранее вырежут, потом в сочельник батюшка из района приедет, освятит. Сейчас особо никто и не купается уже. Так, молодежь иногда, и то редко. А вот воду после полуночи надо пойти взять. Умыться, да на год запастись.

Блаженную тишину зимнего утра прорезали вопли и звуки борьбы. Куры подняли шум и гвалт, послышалось хлопанье крыльев, грохот и возмущенное кудахтанье. Из-за ворот раздались отчаянный клекот петуха и чье-то грозное рычание.

— Хосподя, у вас куры есть, да? — страдальчески закатила глаза Ксюха.

— Есть немного, — кивнул дед. — Кажись, лиса забралась или хорек, надо пойти посмотреть.

— Звездоцап? — догадался Вадим.

Ксюха отчаянно всплеснула руками.

— Я сама, вы не отвлекайтесь.

Клекот Петрович, попав в знакомые пенаты, был просто обязан навести порядок. Неважно, что не тот курятник и куры не те. Главное, какой-то наглый петух посмел высказать ему свое неуважение.

Ксюха с Кириллом прибежали как раз в тот момент, когда он, отплевываясь от пуха, выдирал наглецу из хвоста последнее перо. Вот где пригодилось собачее умение кусаться! Не имея зубов, провозился бы гораздо дольше.

— Сюда иди! — Ксюха попыталась оттащить его от петуха, но Клекот Петрович только что победил и упивался своей победой. Никуда идти он, разумеется, не собирался, поэтому грозно типнул ее за палец и нацелился на курятник.

Ксюха поймала его на пороге, но тот ловко вывернулся и помчался прямо к небольшому, дряхлому навесу с крышей из перепревшей соломы, под которым были установлены птичьи кормушки.

— Лови! С другой стороны заходи! — закричала она Кириллу, перекрывая вход в курятник.

Тот растопырил руки, пытаясь перехватить шпица, но поскользнулся и, падая, задел ногой подпорку навеса. Навес зловеще накренился, и Кирилл едва успел выкатиться из-под него, подцепив по дороге и Ксюху. Они рухнули в сугроб: Ксюха снизу, а Кирилл — прикрывая ее спиной. Следом повалился навес, погребая под собой куриную столовую и щедро посыпая ребят снегом и прошлогодней соломой.

Шпиц мышью юркнул в курятник, а Кирилл приподнялся на руках, уперев их в снег с двух сторон от Ксюхиного лица.

— Вот только не говори на этот раз, что это я опять тебя завалила! — гневно пискнула из-под снега Ксюха.

— На этот раз, похоже, я, — улыбнулся он. Капюшон с него слетел, в волосах запуталась солома, зато глаза так и лучились озорством.

Ксюха завозилась, отчаянно пытаясь выбраться из-под него, бухтя под нос ругательства и костеря на чем свет стоит всяких непутевых идиотов в оленях, из-за которых на каждом шагу неприятности.

Выбраться он ей не дал, и она, фырча и отплевываясь от соломы, упала обратно в снег, прожигая его глазами. Кирилл припал на локти, и его губы оказались прямо у ее лица.

— Что? Не знаешь, что делать со мной? — шепнул на ухо. — Убить или влюбиться?

— Первое! — тут же выдохнула Ксюха.

— Второе! — утвердительно хмыкнул Кирилл.

— С чего бы?

— С того, что ты — уже.

— Да ну?

— Давай проверим, — он снова улыбнулся и, понимая, что конкретно рискует, накрыл ее губы своими.

Кир ожидал чего угодно, да и был готов ко всему, подсознательно сгруппировавшись и прикрыв рукой самое ценное, но только не к тому, что вычудила Ксюха. Она неожиданно страстно обхватила его руками за шею, притягивая к себе, и жадно ответила на поцелуй…