Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния

На четвертомъ засѣданіи переговоровъ грековъ съ латинянами въ Феррарѣ св. Маркъ Ефесскій обратился къ латинянамъ съ просьбой изложить ихъ ученіе о чистилищѣ, а также указать, на чемъ латиняне его обосновываютъ; со своей стороны онъ выразилъ готовность сдѣлать латинянамъ докладъ о вѣрованіи Православной Церкви о состояніи душъ послѣ смерти. Просимый греками докладъ былъ представленъ кардиналомъ Іуліаномъ Цезарини на пятомъ засѣданіи комиссіи. Прежде всего въ докладѣ передается догматическое ученіе о чистилищѣ въ томъ видѣ, какъ оно было опредѣлено еще на Ліонскомъ Соборѣ; затѣмъ приводятся тексты изъ Св. Писанія и Свв. Отцевъ въ подтвержденіе ученія о чистилищѣ. Этотъ докладъ является нѣсколько поверхностнымъ и не затрагиваетъ глубокихъ богословскихъ вопросовъ. Этимъ докладомъ кардинала Цезарини открылась дискуссія по вопросу чистилища.

Невозможно выяснить, былъ ли оригиналъ сего документа написанъ по-латински или по-гречески. У насъ не имѣется рукописи, которая бы содержала латинскій текстъ, но латинскій текстъ этого сочиненія помѣщенъ у Андрея де СантаКроче въ Collatione XXII ар. Horatium Justinianum. “Acta sacri oecumen. concil. Florentini.” Romae 1638. p. 285-288.

Въ сравненіи съ имѣющимся латинскимъ текстомъ, греческій текстъ доклада кардинала Цезарини, сохраненный въ Миланской рукописи (Соd. Ambrosianus 261, fol. 44-47) И изданный Mgr. Petit, несомнѣнно, является болѣе полнымъ текстомъ и потому для насъ болѣе важнымъ. Поэтому, дѣлая переводъ на русскій языкъ доклада кардинала Цезарини о чистилищѣ, мы преимущественно дѣлали его съ греческаго текста; однако, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, когда мы считали это полезнымъ для ясности, а также въ отношеніи латинскихъ Свв. Отцевъ, цитируемыхъ въ документѣ, мы прибѣгали и къ переводу съ латинскаго текста Андрея де Санта-Кроче.

Текстъ, съ котораго сдѣланъ нами переводъ на русскій языкъ, помѣщается ВЪ “Patrologia Orientalis,” т. 15 стр. 25-38.

ГЛАВЫ ЛАТИНЯНЪ КЪ ГРЕКАМЪ ОБЪ ОЧИСТИТЕЛЬНОМЪ ОГНѢ. ДАННЫЯ ВЪ ПИСЬМЕННОМЪ ВИДѢ ИХЪ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМЪ.

Когда сошлись въ этомъ храмѣ блаженнаго Франциска наши и ваши представители — отъ Западной и Восточной Церквей — и начали разсуждать о томъ, какимъ образомъ могло бы быть возстановлено святое единство латинянъ и еллиновъ и какимъ образомъ долженствуетъ изслѣдовать различія между той и другой Церквами, вы попросили, чтобы это изслѣдованіе началось съ вопроса объ очистительномъ огнѣ. Поэтому, поскольку вы просили, чтобы вамъ было сообщено вѣрованіе Римской Церкви о семь предметѣ, то мы, вотъ, чрезъ это краткое писаніе вкратцѣ отвѣчаемъ: — Если истинно кающіеся отошли изъ этой жизни въ любви (къ Богу), прежде чѣмъ успѣли достойными плодами удовлетворить за свои согрѣшенія или проступки, ихъ души очищаются послѣ смерти очистительными страданіями; но для облегченія (или “освобожденія”) ихъ отъ этихъ страданій, имъ способствуетъ та помощь, которая оказывается имъ со стороны вѣрныхъ живыхъ, какъ-то: молитвы, литургіи, милостыня и прочія дѣла благочестія. Души же тѣхъ, которые послѣ крещенія отнюдь не впали въ скверну грѣха, сразу же восхищаются на небо и находятся вмѣстѣ съ тѣми, которые хотя и навлекли на себя безчестіе грѣха, однако очистились или еще пребывая въ своихъ тѣлахъ, или совлекшись ихъ, какъ мы выше сказали. Души же тѣхъ, которые отходятъ (изъ этой жизни) въ смертномъ грѣхѣ или же только съ прародительскимъ грѣхомъ, немедленно сходятъ въ адъ, впрочемъ подвергаются мученіямъ не въ одинаковой степени. И однако, въ день Суда всѣ люди, вмѣстѣ съ своими тѣлами, предстанутъ предъ Судище Христово, воздавая отчетъ за свои поступки.

Но, поскольку вы говорите, что Восточная Церковь не имѣетъ такого рода ученія, и желаете услышать, на какихъ изреченіяхъ Священнаго Писанія и Свв. Отцевъ и на какомъ разсужденіи оно зиждется, то мы, представители, готовые, согласно ученію святаго Петра, дать отчетъ всякому вопрошающему о вѣрѣ, которую имѣемъ, — въ этомъ отвѣтѣ привели то, что въ настоящее время должно удовлетворить вашу просьбу, которая, по существу, кажется, относится къ вопросу объ очистительномъ огнѣ. Если же и относительно прочаго, сказаннаго нами, вы потребуете отчета, то и въ этомъ также, если Святый Духъ просвѣтитъ насъ, мы съ братской любовью позаботимся удовлетворить васъ во всемъ.

1. То, что есть нѣкое опредѣленное мѣсто и очистительный огонь въ будущемъ вѣкѣ, какъ мы утверждаемъ, прежде всего явствуетъ изъ 2-й книги Маккавеевъ, 12-я глава, гдѣ говорится: “Свято и спасительно — помышленіе за умершихъ моленіе приносити, яко да отъ грѣха свободятся” ²). Но нѣтъ нужды молиться за тѣхъ, которые находятся въ раю, ибо они не имѣютъ никакой нужды въ этомъ, ни за тѣхъ, которые — въ аду, такъ какъ они не могутъ освободиться или очиститься отъ грѣховъ. Итакъ, явствуетъ, что есть такіе, которые послѣ этой жизни еще не разрѣшены отъ грѣховъ, но которые имѣютъ возможность освободиться и очиститься отъ нихъ.

2. Во-вторыхъ, это обнаруживается на основаніи того, что въ Новомъ Завѣтѣ, въ Евангеліи отъ Матѳея, главѣ 12-й, Спаситель сказалъ: “Иже речетъ на Духа Святаго, не отпустится ему ни въ сей вѣкъ, ни въ будущій” ³). Въ этомъ изреченіи дается понять, что есть такіе согрѣшенія, которыя могутъ быть разрѣшены въ этомъ вѣкѣ, и есть такія, которыя могутъ быть разрѣшены въ будущемъ вѣкѣ.

3. Въ-третьихъ, это является чрезъ Апостола Павла въ Первомъ Посланіи къ Коринѳянамъ, въ главѣ 3-й, который, разсуждая въ этой главѣ о созиданіи на основаніи, которое есть Христосъ, приводитъ: золото, серебро, драгоцѣнные камни, дерево, сѣно, солому и прочее, и присовокупляетъ тогда: “День бо Господень явитъ, зане огнемъ открывается: и когождо дѣло, яковоже есть, огонь искуситъ. И егоже аще дѣло пребудетъ, еже назда, мзду пріиметъ. А егоже дѣло сгоритъ, отщетится: самъ же спасется, такожде якоже огнемъ (ώς διά πυράς) ” ⁴). Можно ясно понять, что эти слова говорятъ объ очистительномъ огнѣ въ будущемъ вѣкѣ: ибо то изреченіе “спасется, но такъ какъ бы изъ огня” не возможно понять ни въ отношеніи осужденныхъ въ аду, ибо они не спасутся, но вѣчно будутъ уничтожаться, ни — въ отношеніи отходящихъ отсюда безъ грѣха, ибо немного передъ тѣмъ онъ сказалъ о таковыхъ: “егоже аще дѣло пребудетъ”, т. е. тѣ, которые умираютъ безгрѣшными, тѣ не имѣютъ никакой нужды очищаться огнемъ. Итакъ, необходимо вытекаетъ, что эти слова надо понимать въ отношеніи иной категоріи лицъ, именно — къ долженствующей спастись въ будущей жизни.

4. Въ-четвертыхъ, это являетъ обычай Каѳолической Церкви, какъ Латинской, такъ и Греческой, которая молится за усопшихъ и всегда имѣла обычай молиться за нихъ; ибо, если бы не было положено очищеніе послѣ смерти, молитва была бы совершенно безцѣльной, поскольку она напрасно возносилась бы за тѣхъ, которые или уже — въ славѣ, или же — въ аду.

5. Въ-пятыхъ, это подтверждается авторитетомъ святой Римской Церкви, наученной и наставленной блаженными Апостолами Петромъ и Павломъ и прочими преподобными іерархами, возвеличившимися безчисленными чудесами, которыхъ почитаютъ и греки и латиняне, какъ святыхъ; ибо она во всѣ времена такъ вѣровала и такъ исповѣдывала, также и въ тѣ времена, когда обѣ Церкви представляли единое, и до того, какъ произошло настоящее раздѣленіе.

6. Въ-шестыхъ, истинность нашего вѣрованія свидѣтельствуется авторитетомъ Святыхъ Отцевъ, какъ греческихъ, такъ, конечно, и латинскихъ, а особенно общимъ опредѣленіемъ, вынесеннымъ греками и латинянами, санкціонировавшихъ сіе (т. е. авторитетъ Свв. Отцевъ) на Пятомъ Вселенскомъ Соборѣ, котораго слова слѣдующія: “Мы послѣдуемъ во всемъ Святымъ Отцемъ и Учителямъ Церкви — Аѳанасію, Иларію, Василію, Григорію Богослову, Григорію Нисскому, Амвросію, Августину, Ѳеофилу, Іоанну Епископу Константинопольскому, Кириллу, Льву, Проклу — и принимаемъ все то, что они изложили касательно правой вѣры и осужденія еретиковъ” ⁵). Изъ нѣкоторыхъ изъ этихъ Учителей, какъ и изъ нѣкоторыхъ иныхъ, мы, ради краткости, приведемъ немного.

И, во-первыхъ, начнемъ со святаго Августина. Онъ въ омиліи объ очистительномъ огнѣ, толкуя слѣдующія слова Апостола: “Основанія бо инаго никтоже можетъ положити паче лежащаго, еже есть Іисусъ Христосъ”, такъ говоритъ: “Есть многіе, которые плохо понимая эти слова, обманываютъ себя ложной безопасностью, вѣря, что если на основаніи Христа они созиждутъ даже тяжкіе грѣхи, то и эти грѣхи они возмогутъ очистить прохожденіемъ черезъ огонь, а затѣмъ и они могутъ достичь вѣчной славы. Такое пониманіе, возлюбленные братія, должно быть исправлено, ибо сами себя обольщаютъ тѣ, которые льстятъ себя этой надеждой. Ибо прохожденіемъ чрезъ тотъ огонь, о которомъ говоритъ Апостолъ: “самъ же спасется, такожде якоже огнемъ”, — не тягчайшіе, но меньшіе грѣхи очищаются” ⁶).

Онъ же въ 21-й книгѣ “О Градѣ Божіемъ”, глава 13-я, такъ говоритъ: Изъ временныхъ наказаній — нѣкоторыя терпятся только въ этой жизни, нѣкоторыя — послѣ смерти, а нѣкоторыя — и нынѣ и тогда, но только они терпятся до того строжайшаго и послѣдняго Суда. Не всѣ изъ числа тѣхъ, которые послѣ смерти переносятъ временныя мученія, придутъ въ вѣчныя муки. Ибо нѣкоторымъ то, что не отпустится въ этомъ вѣкѣ, будетъ отпущено въ будущемъ, т. е. какъ мы выше сказали, они не будутъ мучиться вѣчнымъ мученіемъ въ будущемъ вѣкѣ ⁷).

И въ 24-й главѣ этого же труда онъ говоритъ: “Дѣйствительно, не говорилось бы о нѣкоторыхъ, что имъ не отпустится ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ, если бы не было таковыхъ, которымъ, если и не въ этомъ, то въ будущемъ вѣкѣ отпустится” ⁸).

Онъ же въ книгѣ къ Павлину: “О томъ, какъ подобаетъ заботиться объ усопшихъ” говоритъ: “Въ Маккавейскихъ книгахъ читаемъ про жертву, приносимую за усопшихъ; но даже если бы мы и совершенно не читали объ этомъ въ Ветхихъ Писаніяхъ, не малъ авторитетъ Вселенской Церкви, который сіяетъ въ томъ обыкновеніи, что въ моленіяхъ священника, которыя приносятся Господу Богу къ Его жертвеннику, имѣетъ свое мѣсто поминовеніе усопшихъ” ⁹).

Онъ же въ этой книгѣ говоритъ еще: “Не должно относиться безъ вниманія къ моленіямъ за души усопшихъ, которыя должны твориться за всѣхъ умершихъ въ христіанскомъ и каѳолическомъ общеніи, даже безъ поминовенія именъ тѣхъ, которыхъ въ общее поминовеніе приняла Церковь; чтобы для тѣхъ, у которыхъ нѣтъ для этого ни родителей, ни чадъ, ни кого-либо знакомаго или друга, это было бы дано имъ единой благостной Матерію (Церковью). Если же будетъ недостатокъ въ тѣхъ моленіяхъ, которыя правая вѣра и благочестіе приносятъ за усопшихъ, думаю, что никакой пользы не принесетъ ихъ душамъ то, что ихъ бездушныя тѣла были бы положены во святыхъ мѣстахъ” ¹⁰).

Тотъ же Августинъ въ книгѣ “О покаяніи” говоритъ: “Ибо покаяніе, если и при концѣ жизни придетъ, вылѣчиваетъ и освобождаетъ въ омовеніи крещенія, такъ что тѣ, которые крещаются при концѣ жизни, не испытываютъ чистилища, но обогащенные дарами святой Матери Церкви, воспріимутъ многообразный даръ въ истинномъ блаженствѣ”. И немного далѣе говоритъ такъ: “Отлагательство покаянія имѣетъ обыкновеніе многихъ обманывать. Но такъ какъ Богъ всегда силенъ, Онъ всегда можетъ помочь даже въ смерти тѣмъ, кому Ему угодно. Итакъ, поскольку плодоносное покаяніе — это дѣло не человѣка, но Бога, то Онъ можетъ внушить его, когда бы только ни пожелало Его человѣколюбіе, и по милосердію произвести измѣненіе въ тѣхъ, которыхъ могъ бы осудить по-правосудію. Но такъ какъ есть много такого, что препятствуетъ и отвлекаетъ болящаго (languentem), то въ высшей степени опасно и гибельно отлагать до смерти врачевство покаянія. Но даже если, обратившись, грѣшникъ будетъ жить, и не умретъ, все же мы не обѣщаемъ, что онъ избѣжитъ всякаго мученія: ибо тотъ, кто въ прошломъ вѣкѣ не принесъ плода обращенія, прежде долженъ быть очищенъ очистительнымъ огнемъ; и хотя тотъ огонь не будетъ вѣчнымъ, однако я поражаюсь, до какой степени онъ будетъ тяжекъ, ибо превзойдетъ всякое мученіе, которое когда либо кому случалось переносить въ этой жизни” ¹¹).

Онъ же въ одной изъ проповѣдей объ усопшихъ, которая начинается словами: “Надежда всѣхъ христіанъ”, такъ говоритъ: “Не должно сомнѣваться, что молитвами Церкви и спасительной Жертвой и милостынями, которыя подаются за ихъ души, усопшимъ оказывается помощь въ томъ смыслѣ, чтобы Господь оказалъ имъ милосердіе большее, нежели они заслужили это по причинѣ своихъ грѣховъ; ибо Вселенская Церковь соблюдаетъ преданіе отъ Отцевъ, чтобы во время совершенія сей Жертвы на своемъ мѣстѣ творилось поминовеніе тѣхъ, которые умерли въ общеніи Тѣла и Крови Христа, и творилась за нихъ молитва” ¹²).

И ниже: “Ибо не должно сомнѣваться, что эти вещи приносятъ пользу душамъ тѣхъ, которые такимъ образомъ прожили до смерти, такъ какъ они могутъ помочь имъ послѣ смерти” ^І3).

Святый Амвросій также, толкуя это изреченіе: “самъ же спасется, такожде якоже огнемъ”, говоритъ такъ: “Спасется, но не безъ страданія (или наказанія, “poena”). Этимъ онъ говоритъ, что самъ тотъ спасется, но пройдетъ чрезъ страданіе огня, дабы бывъ очищенъ огнемъ, онъ спасся и не мучился непрестанно, какъ —невѣрные въ вѣчномъ огнѣ, ибо до нѣкоторой степени ему поможетъ то, что онъ вѣровалъ во Христа” ¹⁴).

Григорій, блаженнѣйшій Святитель, въ 4-й книгѣ своихъ “Собесѣдованій” приводитъ множество примѣровъ и откровеній, показывающихъ, что чистилище существуетъ, и между прочимъ говоритъ: “Каковымъ кто отходитъ отсюда, таковымъ и предстаетъ на судъ, но, однако, должно вѣровать, что до времени Суда есть очистительный огонь въ отношеніи нѣкоторыхъ грѣховъ, почему Истина и говоритъ: “Иже речетъ на Духа Святаго, не отпустится ему ни въ сей вѣкъ, ни въ будущій”. Въ этомъ изреченіи дается разумѣть, что нѣкоторые грѣхи могутъ быть разрѣшенными въ этомъ вѣкѣ, а нѣкоторые — въ будущемъ. Ибо при наличіи отказа въ отношеніи одного грѣха, слѣдуетъ разумѣть что въ отношеніи другого дѣлается снисхожденіе (conceditur). Но все же, какъ я выше сказалъ, такъ можно вѣровать относительно малыхъ и незначительныхъ грѣховъ” ¹⁵).

Также святый Василій Великій въ молитвахъ, которыя положено колѣнопреклонно говорить на бдѣніи Пятидесятницы ¹⁶), въ одной изъ нихъ, которой начало: “Приснотекущій... Источниче”, такъ молится за усопшихъ: “Услыши насъ, молящихся Тебѣ, и упокой души рабовъ Твоихъ, прежде усопшихъ отецъ и братій нашихъ, и прочихъ сродникъ и всѣхъ своихъ въ вѣрѣ”. Въ послѣдующей же молитвѣ, начало которой: “Владыко Вседержителю, Боже Отецъ и Господи милости”, онъ такъ говоритъ: “Услыши насъ смиренныхъ, и Твоихъ рабъ молящихтися, и упокой души рабовъ Твоихъ прежде усопшихъ, на мѣстѣ свѣтлѣ, на мѣстѣ злачнѣ, на мѣстѣ прохлажденія: отонудуже отбѣже всякая болѣзнь, печаль и воздыханіе, и учини духи ихъ въ селеніяхъ праведныхъ, и мира и ослабленія сподоби ихъ.”

Въ послѣдованіи объ усопшихъ такъ говорится Спасителю отъ лица усопшаго: “Образъ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрѣшеній, ущедри Твое созданіе, Владыко, и очисти Твоимъ благоутробіемъ, и возжелѣнное отечество подаждь ми, рая паки жителя мя сотворяя” ¹⁷)·

Григорій Нисскій въ собесѣдованіи: “Объ утѣшеніи и состояніи душъ послѣ смерти”, приводитъ какъ собесѣдницу Макрину, сестру блаженнаго Василія и свою, которая послѣ смерти сего Василія говоритъ: “Ибо не по ненависти или ради мщенія за дурную жизнь, какъ мнѣ думается, Богъ, — Который творитъ противоположное сему и влечетъ къ Себѣ всякаго, кого по благодати своей привелъ въ бытіе, — наводитъ согрѣшившымъ мучительныя условія. Но Онъ, Который — Источникъ всякаго блаженства, привлекаетъ къ Себѣ души по лучшему плану, а это по-необходимости сопровождается для привлекаемаго мучительнымъ состояніемъ. И какъ тѣ, которые огнемъ очищаютъ золото отъ примѣшавшагося къ нему матеріала, растапливаютъ огнемъ не только поддѣльные элементы, не по-необходимости расплавляютъ и чистое (золото) вмѣстѣ съ негоднымъ (матеріаломъ), и когда тотъ истребится, остается золото; и, какъ очистительнымъ огнемъ уничтожается негодная матерія, такъ точно необходимо, чтобы и душа, которая соединилась со скверной, была бы въ огнѣ до тѣхъ поръ, пока совершенно не истребятся огнемъ внесенная скверна, нечистота и негодность” ¹⁸).

Онъ же въ словѣ объ усопшихъ говоритъ такъ: Итакъ, поскольку власть избѣгать зло остается въ естествѣ, то такой планъ нашла мудрость Божія: допустить человѣку быть въ томъ, что онъ пожелалъ, и на опытѣ узнавъ, что за что онъ промѣнялъ, онъ бы вновь устремился по своему желанію и сознательно къ первому блаженству, все же страстное и безсловесное сбросилъ, какъ нѣкій грузъ естества, или въ настоящей жизни очистивъ чрезъ трезвеніе и любомудріе, или послѣ отшествія отсюда очистивъ чрезъ плавленіе въ очистительномъ огнѣ” ¹⁹).

Объ этомъ чистилищѣ, о которомъ мы нынѣ говоримъ, также свидѣтельствуетъ блаженный Діонисій въ 7-й главѣ “Церковной Іерархіи”, гдѣ, говоря о молитвѣ, которую іерархъ творитъ объ усопшихъ, онъ говоритъ слѣдущее: “Божественный іерархъ творитъ молитву объ усопшемъ”. И ниже: “Въ молитвѣ іерархъ молитъ Божественную Благостыню, дабы она отпустила усопшему все то, что по-человѣческой немощи тотъ согрѣшилъ, и ввела его въ свѣтъ и мѣсто живущихъ, въ лоно Авраама, Исаака и Іакова, отнюдуже отбѣже болѣзнь, печаль и воздыханіе” ²⁰).

Святый Епифаній въ “Панаріяхъ”, разсуждая противъ Арія, который богохульствовалъ и между иными вещами говорилъ, что молитвы живыхъ не приносятъ пользы усопшимъ, такъ говоритъ: “Затѣмъ относительно поминовенія именъ скончавшихся: что можетъ бытъ полезнѣе того, болѣе соотвѣтствующе и чудеснѣе, чѣмъ то, когда мы вѣруемъ, что тѣ, которые отошли отсюда, живутъ и не находятся въ небытіи, но существуютъ и живутъ у Господа, какъ и возвѣщаетъ это святое ученіе (Церкви), дабы у молящихся объ усопшихъ братіяхъ была надежда относительно нихъ, какъ бы о находящихся въ отшествіи? Бываемая о нихъ молитва, хотя бы и не покрыла всѣхъ грѣховъ, все же приноситъ имъ пользу; но она полезна и для насъ, сущихъ въ мірѣ, часто волею или неволею спотыкающихся, тѣмъ, что обозначаетъ нѣчто болѣе совершенное. Ибо мы творимъ память и о праведныхъ и о грѣшныхъ; о грѣшныхъ — прося имъ милости Божіей; а о праведныхъ и Отцахъ и Патріархахъ, Пророкахъ и Апостолахъ, и Евангелистахъ, и Мученикахъ и Исповѣдникахъ, Епископахъ и Отшельникахъ, и о всемъ чинѣ святыхъ, дабы выдѣлить Господа Іисуса Христа изъ ряда людей, воздавая Ему подобающую Ему честь”. И немного далѣе: “И затѣмъ на этомъ я вновь прерву изложеніе для того, чтобы сказать, что это совершаетъ Церковь по необходимости, пріявъ преданіе отъ Отцевъ” ²¹).

Дамаскинъ согласуется съ вышесказаннымъ, говоря въ одномъ своемъ словѣ о помощи для усопшихъ: “Свидѣтели Таинствъ, Ученики и Святые Апостолы Спасителя, постановили, чтобы во время совершенія страшныхъ и животворящихъ Таинъ творилась память тѣхъ, которые умерли въ вѣрѣ” ²²) (лат.. текстъ прибавляетъ: “на что ссылается блаженный Ѳома (Аквинатъ) въ 4-й сотницѣ, отдѣленіе 45-е, въ первомъ членѣ).

О чистилищѣ свидѣтельствуетъ Ѳеодоритъ, Епископъ Тирскій, говоря: “Какъ говоритъ Апостолъ, тотъ спасется, какъ бы пройдя чрезъ очистительный огонь, очищающій все то, что пришло отъ небреженія въ прошедшей жизни, какъ бы отрясая отъ стопъ прахъ земной чувственности; о немъ молится Мать Церковь и благочестиво приноситъ мирныя жертвы. Такимъ образомъ, уже очищенный и чистый исходя оттуда, онъ непорочнымъ предстаетъ предъ чистѣйшія очи Господа Саваоѳа” ²³).

7. Въ-седьмыхъ, преждереченная истина явствуетъ на основаніи понятія Божественнаго Правосудія, которое не оставляетъ безнаказаннымъ ничего изъ того, что было сдѣлано непорядочно, и которое, какъ говоритъ Писаніе, “праведную мѣру возлюби” и установило число ударовъ ²⁴). Поэтому за каждый грѣхъ человѣкъ навлекаетъ на себя нѣкое опредѣленное наказаніе, и если не воздастъ за него въ нынѣшнемъ вѣкѣ, то порядокъ Божественнаго Суда требуетъ, чтобы онъ удовлетворилъ (за свой грѣхъ) въ будущемъ вѣкѣ, ибо иначе онъ бы остался безнаказаннымъ. Но если кто умретъ въ состояніи сокрушенія, то онъ не воздастъ воздаяніе въ аду, согласно сказанному: “Грѣшникъ воньже часъ воздохнетъ, жизнію живъ будетъ, и не умретъ” ²⁵), что достоитъ разумѣть относительно смерти въ аду ²⁶). На небѣ же наказаніе не воздается, ибо это — чуждо чистотѣ небеснаго жилища и потому что “не имать въ него внити”, какъ говоритъ Премудрость, “всяко скверно”, “и не прейдетъ тамо нечистый”; ибо оно — жилище упокоенія, а не наказанія, радости, а не плача. Итакъ, вытекаетъ, что кромѣ рая и ада есть иное опредѣленное мѣсто, гдѣ совершается оное очищеніе, которое когда завершится, тогда всякій, переставая быть нечистымъ и замараннымъ, становится чистымъ, и немедленно взлетаетъ къ видѣнію Бога и къ наслажденію.

Многое и иное мы могли бы прибавить къ сему, но считаемъ, что этого будетъ достаточно въ настоящее время для освѣщенія сего вопроса. Итакъ, теперь и мы просимъ васъ, чтобы вы обсудили сказанное и сами изложили (ваше ученіе) ясно въ письменномъ видѣ”.

Это слово св. Марка Ефесскаго о чистилищномъ огнѣ является отвѣтомъ на тезисы, выставленные кардиналомъ Цезарини въ отношеніи латинскаго догмата о чистилищѣ. Св. Маркъ рѣшительно опровергаетъ доводы латинянъ и со своей стороны приводитъ рядъ аргументовъ, особенно въ концѣ своего слова, говорящихъ противъ существованія очистительнаго огня. Это слово являлось частнымъ мнѣніемъ св. Марка, а не офиціальнымъ отвѣтомъ грековъ на офиціально представленный латинянами докладъ о чистилищѣ, приведенный нами выше. Офиціальный отвѣтъ грековъ послѣдовалъ нѣсколько позднѣе. Неизвѣстно, вообще, было ли это слово прочитано св. Маркомъ на засѣданіи комиссіи, составленной изъ православныхъ и латинскихъ богослововъ. Вѣроятно, нѣтъ: ибо, во-первыхъ, мы не слышимъ, чтобы въ дѣяніяхъ Собора упоминалось о докладѣ св. Марка, а во-вторыхъ, Императоръ слишкомъ боялся несогласованности въ дѣйствіяхъ своихъ представителей, чтобы допустить обмѣнъ частныхъ мнѣній по догматическимъ вопросамъ съ латинскими представителями, и, наконецъ, не было бы особой нужды въ офиціальномъ отвѣтѣ грековъ на латинскій докладъ (который, однако, послѣдовалъ), если бы подобный же докладъ былъ уже прочитанъ св. Маркомъ. Однако, несомнѣнно, докладъ св. Марка обсуждался между православными представителями, ибо нѣкоторыя части изъ него цѣликомъ были взяты для офиціальнаго отвѣта грековъ на докладъ латинянъ.

Это слово св. Марка сохранилось въ цѣломъ рядѣ рукописей (Cod. Ambrosian. 653 fol. 47-54. Oxon. Laud. fol. 1-17. Parisinus 1286 f. 271-283. Paris. 1327 f. 251-8. Paris. 1389 f. 258- 268. Paris. 1292 f. 3-16. Coislin. 289 f. 1-29); оно также было напечатано въ греческомъ журналѣ “Άλήθεια” Аѳины 1880 г. Какъ основной текстъ, Mgr. L. Petit опубликовалъ текстъ Миланской рукописи Ambrosian. 653 fol. 47-54, въ 15-мъ томѣ “Patrologia Orientalis” стр. 39-60, съ изданія котораго мы и дѣлаемъ нашъ переводъ сего трактата св. Марка Ефесскаго.

СВЯТѢЙШАГО МИТРОПОЛИТА ЕФЕССКАГО КИРЪ МАРКА ЕВГЕНИКА ОПРОВЕРЖЕНІЕ ЛАТИНСКИХЪ ГЛАВЪ, КОТОРЫЯ БЫЛИ ПРЕДСТАВЛЕНЫ ОТНОСИТЕЛЬНО ОЧИСТИТЕЛЬНАГО ОГНЯ.

1. Поскольку намъ долженствуетъ, сохраняя наше Правосланіе и преданные Отцами церковные догматы, съ любовію отвѣтить на сказанное вами, то мы каждый аргументъ и свидѣтельство, письменно приведенные вами, какъ общее правило приводимъ впереди, дабы затѣмъ кратко и ясно слѣдовалъ отвѣтъ и разрѣшеніе на каждое изъ нихъ.

Итакъ, въ началѣ вашего доклада вы такъ говорите: “Если истинно кающіеся отошли изъ этой жизни въ любви (къ Богу), прежде чѣмъ успѣли достойными плодами удовлетворить за свои согрѣшенія или проступки, ихъ души очищаются послѣ смерти очистительными страданіями; но для облегченія (или “освобожденія”) ихъ отъ этихъ страданій, имъ способствуетъ та помощь, которая оказывается имъ со стороны вѣрныхъ живыхъ, какъ-то: молитвы, литургіи, милостыня и прочія дѣла благочестія”.

На это отвѣчаемъ слѣдующее: то — что усопшимъ въ вѣрѣ, несомнѣнно, помогаютъ совершаемыя за нихъ литургіи и молитвы и милостыни, и обычай этотъ былъ въ силѣ отъ древности, свидѣтельствуютъ о семъ многія и различныя изреченія Учителей, какъ латинскихъ, такъ и греческихъ, сказанныя и написанныя въ разныя времена и въ разныхъ мѣстахъ. А что касается того, что души освобождаются благодаря нѣкоему, имѣющему характеръ помощи, очищающему страданію и временному огню, обладающему таковой (очистительной) силой, — этого мы не находимъ ни въ Писаніяхъ, ни въ молитвахъ и пѣснопѣніяхъ, бываемыхъ объ усопшихъ, ни въ словахъ Учителей. Но мы приняли, что и душамъ, содержимымъ въ аду и уже преданнымъ вѣчнымъ мукамъ, самымъ ли дѣломъ и опытомъ или въ не допускающемъ надежды ожиданіи таковыхъ, возможно пособить и оказать нѣкую малую помощь, хотя и не въ томъ смыслѣ, чтобы совершенно разрѣшить ихъ отъ мученія или дать надежду на конечное освобожденіе. И это обнаруживается изъ словъ Великаго Макарія Египетскаго подвижника, который, найдя въ пустынѣ черепъ, былъ наученъ имъ о семъ по дѣйствію божественной силы ²⁷). И Василій Великій въ молитвахъ чтомыхъ на Пятидесятницу, дословно пишетъ слѣдующее: “Иже и въ сей всесовершенный и спасительный праздникъ очищенія убо молитвенная о иже во адѣ держимыхъ сподобивый пріимати, великія же подаваяй намъ надежды ослабленія содержимымъ отъ содержащихъ я (ихъ) сквернъ, и утѣшенію Тобою низпослатися”. Если же души отошли изъ этой жизни въ вѣрѣ и любви, однако унося съ собою извѣстныя вины, будь то — малыя и въ которыхъ они вообще не каялись, или будь то — большія, о которыхъ они хотя и каялись, но не предприняли явить плоды покаянія, такія души, мы вѣруемъ, должны очиститься отъ такового рода грѣховъ, но не нѣкимъ очистительнымъ огнемъ или опредѣленнымъ въ нѣкоемъ мѣстѣ наказаніемъ (ибо сего, какъ мы сказали, отнюдь не было предано намъ); но одни должны будутъ очиститься въ самомъ исходѣ отъ тѣла, благодаря только страху, какъ это дословно являетъ святый Григорій Двоесловъ; въ то время какъ другіе должны будутъ очиститься послѣ исхода изъ тѣла, или еще пребывая въ томъ же земномъ мѣстѣ, прежде чѣмъ придутъ на поклоненіе Богу и удостоятся блаженныхъ удѣловъ; или, если грѣхи ихъ были болѣе тяжкими и связующими на болѣе длительный срокъ, то и они содержатся въ аду, но не для того, чтобы навсегда находиться въ огнѣ и мученіи, а — какъ бы въ тюрьмѣ и заключеніи подъ стражу. Всѣмъ таковымъ, мы утверждаемъ, помогаютъ совершаемыя за нихъ молитвы и литургіи, при содѣйствіи сему Божественной благостыни и человѣколюбія, которое одни согрѣшенія, сдѣланныя по человѣческой немощи, сразу же презритъ и отпуститъ, какъ говоритъ Діонисій Великій въ “Размышленіяхъ о тайнѣ священно-усопшихъ”; а другіе грѣхи послѣ извѣстнаго времени праведными судами или также разрѣшаетъ и прощаетъ, и то — совершенно, или облегчаетъ отвѣтственность за нихъ до конечнаго того Суда ²⁸). И посему мы не видимъ никакой необходимости въ иномъ наказаніи или въ очищеніи огнемъ: ибо однихъ очищаетъ страхъ, а другихъ угрызеніе совѣсти пожираетъ мучительнѣе всякаго огня, а иныхъ очищаетъ самый только ужасъ передъ Божественной славой и неизвѣстность будущаго, каково оно будетъ. А что это мучительно и наказательно гораздо болѣе, чѣмъ что-нибудь иное, и самый опытъ показываетъ и святый Іоаннъ Златоустъ свидѣтельствуетъ намъ почти во всѣхъ или въ большинствѣ своихъ моралистическихъ омилій, утверждая это, а также и божественный подвижникъ Дороѳей въ своемъ словѣ “О совѣсти” ²⁹). А что касается того, что неизвѣстность будущаго больше терзаетъ наказуемыхъ, чѣмъ самое наказаніе, объ этомъ говорятъ Учители, какъ напр. Григорій Богословъ въ словѣ “На побіеніе града”, говоритъ слѣдующее: “Тѣхъ воспріиметъ несказанный свѣтъ и видѣніе Святой и царственной Троицы, а этихъ вмѣстѣ съ иными — лучше же сказать — ранѣе другихъ, — мученіе: быть отверженными отъ Бога, и угрызеніе совѣсти, не имущее конца” ³⁰).

2. Итакъ, мы молимъ Бога и вѣруемъ — отъ подобнаго освободить усопшихъ, а не отъ какого-то иного мученія или иного огня, помимо тѣхъ мукъ и огня, которые возвѣщены на вѣки. И что, къ тому же, души усопшихъ по молитвамъ освобождаются изъ заключенія въ аду, какъ бы изъ нѣкой темницы, свидѣтельствуетъ, между многими другими, Ѳеофанъ Исповѣдникъ, именуемый Начертанный, ибо слова своего свидѣтельства за икону Христову, на челѣ его написанныя, онъ кровію запечатлѣлъ. Въ одномъ изъ каноновъ за усопшихъ онъ такъ молится за нихъ: “Слезъ и воздыханія сущія во адѣ рабы Твоя свободи, Спасе” ³¹). Слышишь ли? — “слезъ”, сказалъ и “воздыханій”, а не какого- то наказанія или очистительнаго огня. Если же когда и встрѣчается въ этихъ пѣснопѣніяхъ и молитвахъ упоминаніе объ огнѣ, то не отъ временнаго и имѣющаго очистительную силу, но отъ того вѣчнаго огня и непрестающаго наказанія, Святые, — движимые человѣколюбіемъ и состраданіемъ къ соплеменникамъ, желающіе и дерзающіе почти на невозможное, — молятся избавить въ вѣрѣ усопшихъ. Ибо такъ говоритъ святый Ѳеодоръ Студитъ, и самъ Исповѣдникъ и свидѣтель Истины, въ самомъ началѣ своего канона объ усопшихъ: “Вси помолимся Христу, творяще память днесь отъ вѣка мертвыхъ, да вѣчнаго огня избавитъ я (ихъ) въ вѣрѣ усопшія, и надеждѣ жизни вѣчныя” ³²). И затѣмъ въ иномъ тропарѣ, пятой пѣсни канона говоритъ слѣдующее: “Огня приснопалящаго, и тьмы несвѣтимыя, скрежета зубнаго, и червія безконечно мучащаго, и всякаго мученія избави, Спасе нашъ, вся вѣрно умершія”³³). Гдѣ же тутъ “очистительный огонь”? И если бы онъ, вообще, былъ, гдѣ было бы удобнѣе сказать святому про него, какъ не здѣсь? Бываютъ ли святые услышаны Богомъ, когда молятся о семъ, это не намъ — изслѣдовать, но сами-то они знали и Духъ обитающій въ нихъ, Которымъ движимые, они и говорили и писали, зналъ это; а въ равной степени зналъ это Владыка Христосъ, Который далъ заповѣдь, чтобы мы молились за враговъ и Который молился за распинающихъ Его и подвигнулъ къ тому же Первомученика Стефана, побиваемаго камнями. И хотя, быть можетъ, кто нибудь скажетъ, что когда мы молимся за такого рода людей, мы не бываемъ услышаны Богомъ, однако, все то, что отъ насъ зависитъ, мы исполняемъ; а, вотъ, нѣкоторые изъ. святыхъ, молившіеся не только за вѣрныхъ, но и за нечестивыхъ, были услышаны и своими молитвами исхитили ихъ отъ вѣчнаго мученія, какъ напр. Первомученица Ѳекла — Фалконилу и божественный Григорій Двоесловъ, какъ повѣствуется, — царя Траяна.

3. Итакъ, за всѣхъ людей такого рода совершаются Церковію и нами приношенія молитвъ и литургіи. А то, что сила тѣхъ молитвъ о особенно Таинственной Жертвы доходитъ къ тѣмъ, которые уже наслаждаются блаженствомъ у Бога, явствуетъ изъ того, что въ молитвахъ литургіи, которую составилъ великій Іоаннъ Златоустъ, мы такъ говоримъ: “Еще приносимъ Ти словесную сію службу, о иже въ вѣрѣ почившихъ, Праотцѣхъ, Отцѣхъ, Патріарсѣхъ, Пророцѣхъ, Апостолѣхъ, Мученицѣхъ, Исповѣдницѣхъ, Воздержницѣхъ и о всякомъ дусѣ праведнѣмъ въ вѣрѣ скончавшемся” ³⁴). Ибо, если мы и не просимъ для нихъ благъ отъ Бога (которыя они уже имѣютъ), то благодаримъ за нихъ, и въ славу ихъ это творимъ, и такимъ-то образомъ и за нихъ бываетъ Жертва и доходитъ къ нимъ. Если же и просимъ (за нихъ Бога), то и въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, ибо и божественный разъяснителъ — Діонисій (Ареопагитъ) — въ “Размышленіяхъ о таинствѣ, совершаемомъ за священно-скончавшихся”, такъ говоритъ: “Для тѣхъ, которые свято жили, Іерархъ вымоливаетъ у Бога свѣтлую и божественную жизнь, по достоинству воздаемую по праведнымъ судамъ Божіимъ, и обѣтованныя и имѣющія быть полностью дарованными блага, являясь какъ бы возвѣстителемъ божественныхъ судебъ и вымоливающимъ, какъ ихъ награду, божественныя дарованія, и образно являя присутствующимъ, что тѣ блага, которыя онъ вымоливаетъ въ священной службѣ, въ совершенствѣ будутъ для тѣхъ, которые скончались соотвѣтственно божественной жизни” ³⁵). Такимъ образомъ, когда дѣйствіе сіе простирается на всѣхъ и молитвами и таинственными священнодѣйствіями оказывается помощь почти для всѣхъ скончавшихся въ вѣрѣ, какъ было показано, то мы не видимъ никакой существенной необходимости, чтобы эта помощь доставлялась только для находящихся въ очистительномъ огнѣ.

4. Послѣ сего, немного далѣе, вы желали доказать рѣченный догматъ объ очистительномъ огнѣ, сначала ссылаясь на сказанное въ книгѣ Маккавеевъ, гдѣ говорится: “Свято и спасительно молиться за усопшихъ, дабы они были разрѣшены отъ грѣховъ” ³⁶); а потомъ, взявъ изъ Евангелія отъ Матѳея то мѣсто, въ которомъ Спаситель возвѣщаетъ, что “хулящему на Духа Святаго не простится ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ ³⁷), вы говорите, что изъ сего можно видѣть, что есть отпущеніе грѣховъ въ будущей жизни.

Но что отсюда никоимъ образомъ не вытекаетъ понятіе очистительнаго огня, это — яснѣе солнца: ибо, что общаго между отпущеніемъ и очищеніемъ огнемъ и наказаніемъ? Ибо если отпущеніе грѣховъ совершается ради молитвъ или самымъ только божественнымъ человѣколюбіемъ, то нѣтъ нужды въ наказаніи и очищеніи. Если же наказаніе, какъ и очищеніе, установлены (Богомъ), — ибо благодаря первому совершается второе, и они были бы напрасны, если бы благодаря имъ не проистекало, какъ результатъ, очищеніе, — то напрасно, кажется, совершаются молитвы (за усопшихъ) и мы воспѣваемъ божественное человѣколюбіе. Итакъ, этими ссылками не столь доказывается существованіе очистительнаго огня, сколь опровергается: ибо отпущеніе грѣховъ согрѣшившимъ въ нихъ представляется какъ дѣйствіе нѣкой царственной власти и человѣколюбія, а не — какъ освобожденіе отъ наказанія или очищенія.

5. Въ-третьихъ, то изреченіе, взятое изъ Перваго Посланія блаженнаго Павла къ Коринѳянамъ, въ которомъ онъ, разсуждая о назиданіи на основаніи, которое есть Христосъ: — “золото, серебро, драгоцѣнные камни, дерево, сѣно, солома” — присовокупляетъ: — “ибо день Господень покажетъ, потому что въ огнѣ открывается, и огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть. У кого дѣло, которое онъ строилъ, устоитъ, тотъ получитъ награду. А у кого дѣло сгоритъ, тотъ потерпитъ уронъ; впрочемъ самъ спасется, но такъ, какъ бы изъ огня ³⁸), — кажется, что больше всего иного вводитъ понятіе очистительнаго огня, но, на самомъ-то дѣлѣ, больше всего иного опровергаетъ его. Ибо, во-первыхъ, божественный Апостолъ назвалъ его не очистительнымъ, а испытательнымъ; затѣмъ, онъ возвѣстилъ, что чрезъ него должны пройти также и добрыя и честныя дѣла, а таковыя, ясно, что не нуждаются ни въ какомъ очищеніи; затѣмъ, онъ говоритъ, что тѣ, которые приносятъ злыя дѣла, послѣ того какъ эти дѣла сгорятъ, потерпятъ уронъ: между тѣмъ, какъ очищаемые въ добавокъ къ тому, что не терпятъ урона, еще больше пріобрѣтаютъ; затѣмъ, онъ говоритъ, что это должно быть въ “тотъ день”, именно — въ день Суда и будущаго вѣка, а предполагать существованіе очистительнаго огня послѣ того страшнаго Пришествія Судіи и конечнаго приговора, развѣ это не — совершеннѣйшая нелѣпость? Ибо Писаніе не передаетъ намъ ничего такого, но Самъ Тотъ, Кто будетъ судить насъ, говоритъ: “Идутъ сіи въ муку вѣчную: праведницы же въ животъ вѣчный” ³⁹), и еще: “Изыдутъ сотворшіи благая въ воскрешеніе живота: а сотворшіи злая въ воскрешеніе суда” ⁴⁰); такъ что, отнюдь, не остается какого-нибудь промежуточнаго мѣста; но послѣ того, какъ всѣхъ судимыхъ раздѣлилъ на двѣ части, однихъ поставивъ одесную, другихъ же — ошуюю, и первыхъ назвавъ “овцами”, вторыхъ же — “козлищами”, Онъ, отнюдь, не явилъ, что есть такіе, которымъ долженствуетъ очиститься тѣмъ (очистительнымъ) огнемъ. Кажется, что тотъ огонь, о которомъ говоритъ Апостолъ, это — тотъ, о которомъ говоритъ Пророкъ Давидъ: “Огнь предъ Нимъ возгорится, и окрестъ Его буря зѣльна” ⁴¹).; и еще; “Огнь предъ Нимъ предъидетъ, и попалитъ окрестъ враги Его” ⁴²). Еще и Даніилъ Пророкъ говоритъ о семъ огнѣ: "Рѣка огненная течаше исходящи предъ Нимъ” ⁴³). Такъ какъ святые не приносятъ съ собою никакого злого дѣла или злого признака, этотъ огонь явитъ ихъ еще болѣе свѣтлыми, какъ золото въ печи испытанныхъ, или, какъ камень аміантъ, который, какъ говорятъ, будучи положеннымъ въ огонь, кажется обуглившимся, вынутый же изъ огня, становится еще чище, какъ бы вымытымъ водой; какъ были и тѣла святыхъ Тріехъ Отроковъ въ пещи Вавилонской. Грѣшниковъ же, приносящихъ съ собою зло, охвативъ, какъ удобный матерьялъ для этого огня, онъ немедленно зажжетъ, и “дѣло” ихъ, то есть злое расположеніе или дѣйствованіе (энергію) сожжетъ и до конца уничтожитъ, и лишитъ ихъ того, что они принесли съ собою, то есть лишитъ ихъ злого груза, однако самихъ ихъ “спасетъ”, то-есть на вѣки будетъ сохранять и соблюдать, дабы они не подверглись уничтоженію, вмѣстѣ со своимъ зломъ.

6. Такое толкованіе этого изреченія Апостола считаетъ должнымъ сдѣлать и божественный Отецъ Златоустъ (который именуется нами “Уста Павловы”, какъ тотъ — “Уста Христовы”, разъясняя Посланіе ⁴⁴); при чемъ Павелъ говоритъ чрезъ Златоуста, какъ это было явлено благодаря видѣнію Прокла, ученика и преемника престола его. Онъ посвятилъ особый трактатъ этому одному изреченію, дабы Оригеняне не приводили эти апостольскія слова въ подтвержденіе образа своего мышленія (которыя, кажется, болѣе подходятъ имъ, чѣмъ вамъ), и не причиняли зло Церкви, вводя конецъ адскаго мученія и конечное возстановленіе (τελείαν αποκατάσιν) грѣшниковъ. Ибо выраженіе, что грѣшникъ “спасется якоже огнемъ”, означаетъ, что онъ пребудетъ мучимый въ огнѣ и не уничтожится вмѣстѣ со своими злыми дѣлами и душевнымъ злымъ устроеніемъ. Объ этомъ говоритъ и Василій Великій въ “Мораліяхъ”, толкуя изреченіе псалма: “Гласъ Господа, разсѣцающій пламень огня”, говоря такъ: “Огонь, уготованный для мученія діаволу и ангеламъ его, разсѣкается гласомъ Господа, дабы за симъ въ немъ было двѣ силы: одна — попаляющая, а другая — просвѣщающая; мучающая и карательная сила того огня сохранена для достойныхъ мученія; а просвѣщающая и осіявающая — предназначена для осіянія ликующихъ. Итакъ, для того — гласъ Господа, разсѣцающаго и раздѣляющаго пламень огня, чтобы мрачная часть была огнемъ мученія, а неопаляющая пребывала свѣтомъ наслажденія”⁴⁵). Итакъ, какъ видится, это разсѣченіе и раздѣленіе того огня будетъ тогда, когда всѣмъ равно проходящимъ чрезъ него свѣтлыя и сіяющія дѣла явятся еще болѣе свѣтлыми, и принесшіе ихъ станутъ наслѣдниками свѣта и воспріимутъ оную вѣчную награду, а принесшіе дурныя и удобосгараемыя, наказуемыя лишеніемъ ихъ, вѣчно пребывая въ огнѣ, наслѣдуютъ спасеніе, которое хуже гибели, ибо это-то, собственно говоря, и обозначаетъ выраженіе “спастись”, дабы не случилось имъ уничтожительной силой огня и самимъ также полностью быть уничтоженными. Послѣдуя этимъ Отцамъ, и многіе иные изъ нашихъ Учителей поняли это изреченіе въ томъ же смыслѣ. Если же кто-нибудь иначе растолковалъ его, и "спасеніе” разумѣлъ какъ “освобожденіе отъ наказанія”, и “прохожденіе чрезъ огонь”, — какъ “чистилище”, то такой, если можно такъ выразиться, является совершенно превратно понявшимъ это изреченіе. И не — удивительно, ибо онъ — человѣкъ, когда вотъ многіе и изъ Учителей видятся различно толкующими изреченія Писанія, и не всѣ достигли въ равной степени точнаго смысла; ибо невозможно, чтобы тотъ же текстъ, передаваемый въ различныхъ пониманіяхъ, всѣмъ бы пониманіямъ его въ равной степени соотвѣтствовалъ; но намъ долженствуетъ, избравъ важнѣйшія изъ нихъ и болѣе согласующіяся съ церковными догматами, прочія толкованія поставить на второе мѣсто. Поэтому мы не уклонимся отъ приведеннаго толкованія словъ Апостола, хотя бы и Августинъ, или Григорій Двоесловъ или кто иной изъ вашихъ Учителей далъ такое (несоотвѣтствующее) толкованіе; ибо подобное толкованіе меньше идетъ въ пользу понятія временнаго, очистительнаго, нежели на руку Оригенова ученія, которое, какъ говорящее о конечномъ возстановленіи душъ чрезъ тотъ огонь и освобожденіи отъ мученія, было запрещено и предано анаѳемѣ Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ и окончательно отвергнуто, какъ общее безчестіе для Церкви.

7. Итакъ, это — нашъ отвѣтъ на приведенныя вами мѣста изъ Божественнаго Писанія. Затѣмъ, желая изложить изреченія божественныхъ Отцевъ, которые говорятъ въ пользу сего догмата объ очистительномъ огнѣ, вы прежде сего привели нѣкоторыя слова Пятаго Вселенскаго Собора, опредѣляющія, что во всемъ долженствуетъ послѣдовать тѣмъ Отцамъ, изреченія которыхъ вы преднамѣревались привести, и полностью принять сказанное ими, въ числѣ которыхъ были Августинъ и Амвросій, которые, кажется, учатъ отчетливѣе иныхъ объ этомъ очистительномъ огнѣ. Но эти слова намъ неизвѣстны, ибо у насъ совершенно не обрѣтается книги дѣяній того Собора, почему мы и просимъ васъ представить ее, если она имѣется у васъ написанной по-гречески. Ибо мы весьма удивляемся, что въ помянутомъ текстѣ и Ѳеофилъ причисленъ къ прочимъ Учителямъ, котораго, вообще, не писаніе какое, а дурная слава извѣстна всюду за его бѣшенство на Златоуста, и который на основаніи сего убійства и за иныя беззаконія, хотя и послѣ смерти, низлагается и анаѳематствуется въ одномъ посланіи, приписываемомъ блаженному папѣ Иннокентію.

8. Тѣмъ не менѣе, если долженствуетъ изслѣдовать приведенныя изреченія блаженнаго Августина ⁴⁶), то въ первомъ, толкуя оное изреченіе Апостола, онъ говоритъ, что тѣмъ временнымъ и преходящимъ огнемъ, о которомъ говоритъ Апостолъ: “самъ спасется, но такъ какъ бы изъ огня” ⁴⁷), — очищаются не главные, но меньшіе грѣхи. А это — противно истинному смыслу текста, который растолковалъ Златоустъ, какъ я выше сказалъ; а также противорѣчитъ и вашему ученію: ибо если тогда, съ “тѣмъ днемъ” откроется и тотъ огонь, и будетъ онъ временнымъ и преходящимъ, начинающимся и кончающимся, чего Апостолъ, отнюдь, не говоритъ, то гдѣ же въ настоящее время тотъ очистительный огонь, о которомъ вы учите, и который принимаетъ согрѣшившихъ сразу же послѣ смерти? и какъ долго тотъ огонь будетъ мучить проходящихъ чрезъ него, если онъ будетъ временнымъ и преходящимъ? Но сіе сводится на нѣтъ также и послѣдующимъ текстомъ, взятымъ изъ книги “О Градѣ Божіемъ”, ибо въ ней онъ такъ говоритъ: “Тѣ, кто послѣ смерти перенесли временныя мученія, не всѣ пойдутъ въ вѣчныя муки, имѣющія быть послѣ того Суда” ⁴⁸). Поэтому если временныя мученія послѣ смерти, — будь то огонь, какъ вы говорите, или иное нѣчто, какъ мы говоримъ, — сразу же смѣнятся послѣ онаго Суда на вѣчныя муки, то когда же будетъ имѣть мѣсто тотъ очистительный огонь и когда онъ очиститъ проходящихъ чрезъ него? Вотъ, и Григорій Богословъ говоритъ согласно тому, что говорилъ Іоаннъ Златоустъ, именно: что тотъ огонь (о которомъ говоритъ Апостолъ) будетъ не временнымъ и преходящимъ, но болѣе мучительнымъ и болѣе длительнымъ, ибо, говоря о новатіанахъ, онъ такъ пишетъ въ словѣ “На Свѣты”: “Быть можетъ, тамъ они будутъ крещены огнемъ конечнаго крещенія, болѣе мучительнымъ и длительнымъ, который пожираетъ матеріалъ какъ солому и уничтожаетъ легкую матерію всякаго зла” ⁴⁹). Видите ли, какъ поверхностно касаются смысла ваши Учители, и какъ они не вникаютъ въ смыслъ его, какъ вникаютъ, напр., Златоязычный Іоаннъ и тотъ (Григорій) Богословъ и прочія всемірныя свѣтила Церкви.

9. Что касается послѣдующихъ изреченій, взятыхъ изъ блаженнаго Августина и божественнаго отца Амвросія, то одни изъ нихъ не говорятъ ничего опредѣленнаго объ очистительномъ огнѣ, а другія — хотя и опредѣленно говорятъ объ этомъ, однако мы не довѣряемъ тѣмъ ссылкамъ: не были ли когда испорчены и доданы, какъ это случалось съ писаніями многихъ нашихъ святыхъ, тѣмъ болѣе, что на нашъ языкъ они совершенно не были переведенными и, какъ мы сказали, отнюдь не имѣютъ основанія изъ Писанія. Но, быть можетъ, возможно сказать примирительно относительно этихъ изреченій, именно — что тѣ Отцы были принуждены, какъ бы необходимостью, дать такое толкованіе Апостольскимъ словамъ: ибо, будучи не въ состояніи, какъ кажется, проникнуть въ смыслъ текста по причинѣ измѣненія языка въ переводѣ, они возвѣстили, что въ отношеніи нѣкоторыхъ малыхъ грѣховъ будетъ очищеніе и освобожденіе, дабы не подумалось, что этими словами Апостола возвѣщается, что всякій грѣхъ будетъ очищенъ, и такимъ образомъ будетъ введенъ конецъ мученію, какъ это мыслилось Оригену. То же самое относится и къ тому, что вы говорите, что блаженный Григорій въ четвертой книгѣ “Собесѣдованія” многими повѣствованіями и откровеніями доказываетъ существованіе чистилища и возвѣщаетъ, что, дѣйствительно, есть очистительный огонь до времени того будущаго Суда, понимая это или аллегорически или буквально такъ мысля. А то, что онъ приводитъ изреченія изъ Писанія для подкрѣпленія сего, отнюдь, не заключаетъ въ себѣ необходимой правильности такого пониманія, какъ и раньше было нами сказано; что же касается повѣствованій и откровеній, которыя онъ представилъ, то они отнюдь не указываютъ на какой-то опредѣленный очистительный огонь въ нѣкоемъ опредѣленномъ мѣстѣ; онъ говоритъ, что нѣкоторые изъ очищаемыхъ такимъ образомъ назначены къ банямъ служить моющимся; а другіе чрезъ откровеніе объявили, что есть нѣкоторыя души, которыя горятъ въ различныхъ мѣстахъ ⁵⁰); все это является не инымъ чѣмъ, какъ чудесными явленіями и откровеніями, особо назначенными Богомъ, для обращенія и исправленія живущихъ; а то, что есть общій для всѣхъ очистительный огонь, отнюдь необходимо не вытекаетъ изъ сего. А тѣмъ, что послѣ сего онъ приводитъ, уничтожается догматъ о чистилищномъ огнѣ. Ибо онъ говоритъ, что "малые” и “легчайшіе” грѣхи у праведныхъ очищаются наличіемъ иныхъ дѣлъ, именно — благихъ дѣлъ въ настоящей жизни; другіе въ исходѣ души изъ тѣла очищаются самымъ только страхомъ, какъ онъ передаетъ; а иные очищаются послѣ смерти, благодаря совершаемымъ за нихъ благодѣяніямъ и Приношеніямъ ⁵¹). Итакъ, какая нужда въ очистительномъ огнѣ, когда имѣются эти вещи, могущія и безъ него очистить? Итакъ, это нашъ — отвѣтъ относительно вашихъ Учителей, которые видятся здѣсь несогласующимися съ нашими, ибо иначе и невозможно примирить между собой изреченія тѣхъ и другихъ.

10. Что же касается словъ Василія Великаго, въ которыхъ, молясь Богу объ усопшихъ въ молитвахъ на Пятидесятницу, онъ проситъ имъ упокоенія и учиненія съ праведными, то въ нихъ отнюдь ничего не заключается, относящагося къ очистительному огню. Согласно сему и тропарь, поемый нами объ усопшихъ, въ которомъ мы говоримъ Богу какъ бы отъ лица усопшаго: “Ущедри созданіе Твое, Владыко, и очисти Твоимъ благоутробіемъ”, очевидно говоритъ объ очищеніи, но не — огнемъ, а только божественнымъ благоутробіемъ и благостію; ибо всуе было бы очищаемаго огнемъ просить еще и благоутробіемъ очистить; но изглажденія нечистоты, по причинѣ которой онъ бываетъ чуждъ зрѣнія Бога и наслажденія, изглажденія, совершаемаго самой и единой божественной благостыней, онъ проситъ и называетъ “очищеніемъ”.

11. Что же касается приведенныхъ послѣ сего словъ блаженнаго Григорія Нисскаго, то лучше было бы предать ихъ молчанію и отнюдь не принуждать насъ, ради своей защиты, явно выносить ихъ на середину. Ибо Учитель этотъ видится явно соглашающимся съ догматами оригеніанъ и вводящимъ конецъ мученіямъ; а, въ частности, въ тѣхъ словахъ, которыя приведены вами, не иное что онъ возвѣщаетъ, какъ только то, что есть нѣкое чистилище и плавительная пещь и влеченіе къ Богу чрезъ скорбь и страданіе, до того времени, когда наступитъ конечное возстановленіе всѣхъ и самыхъ бѣсовъ, “да будетъ”, говоритъ онъ, “Богъ всяческая во всѣхъ”, по слову Апостола. Поскольку же между иными приведены на середину и эти слова, то сначала мы отвѣтимъ касательно ихъ такъ, какъ приняли отъ нашихъ Отцевъ: что возможно, что это является искаженіями и вставками, сдѣланными нѣкоторыми еретичествующими и оригенствующими, которые во множествѣ цвѣли въ тѣ времена, особенно въ мѣстахъ Египта и Палестины, произведенными съ той цѣлью, чтобы казалось, что они имѣютъ покровителемъ и этого святаго и великаго свѣтильника. Затѣмъ, скажемъ, что если и дѣйствительно святой былъ такого мнѣнія, однако это было тогда, когда это ученіе было предметомъ спора и не было окончательно осуждено и отвергнуто противоположнымъ мнѣніемъ, вынесеннымъ на Пятомъ Вселенскомъ Соборѣ; такъ что нѣтъ ничего удивительнаго, что и самъ, будучи человѣкомъ, онъ погрѣшилъ въ точности (Истины), когда то же самое случилось и съ многими бывшими до него, какъ — съ Иринеемъ Ліонскимъ и Діонисіемъ Александрійскимъ и съ иными, ибо и они своими изреченіями оказали извѣстную поддержку не право ведущимъ. А то, что это ученіе было тогда спорнымъ и отнюдь не очищеннымъ такъ, чтобы представлять точное сужденіе, свидѣтельствуетъ Григорій Богословъ, который въ словѣ “На Крещеніе”, любомудрствуя о неугасаемомъ томъ огнѣ, послѣ сего такъ говоритъ: “Если только не будетъ угодно кому и здѣсь понять это болѣе человѣчно и достойно Наказующаго” ⁵²). Видишь ли, какъ онъ допускаетъ желающимъ понимать этотъ огонь болѣе человѣчно? Но Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ такое мнѣніе (о конечности мученія) признано изъ всѣхъ ученій наиболѣе безчеловѣчнымъ, и, какъ причиняющее вредъ Церкви и какъ ослабляющее старательныхъ, предано анаѳемѣ. Итакъ, эти изреченія, если и дѣйствительно сказаны чуднымъ Григоріемъ о томъ огнѣ, то они указываютъ не на особое чистилище, а вводятъ конечное очищеніе и конечное возстановленіе всѣхъ; но они, никоимъ образомъ, не убѣдительны для насъ, взирающихъ на общее сужденіе Церкви и руководящихся Божественнымъ Писаніемъ, а не взирающихъ на то, что каждый изъ Учителей писалъ, выражая какъ свое личное мнѣніе; и если кто-нибудь другой иное написалъ что объ очистительномъ огнѣ, мы не имѣемъ нужды принимать сего: ибо ни Писаніе ни Пятый Вселенскій Соборъ не передали намъ двойного вида наказаніе и двойного рода огонь.

12. Послѣ сего были приведены слова божественнаго Діонисія и великаго Епифанія и богослова Дамаскина, которыя отнюдь ничего не говорятъ объ очистительномъ огнѣ, лучше же сказать — оспариваютъ его (ибо они говорятъ, что отпущеніе грѣховъ усопшему, совершенныхъ имъ по человѣческой немощи, является дѣломъ только божественной благостыни), и являютъ, что усопшимъ помогаютъ совершаемыя за нихъ Литургіи и молитвы. А что это самое и мы мыслимъ и говоримъ и, какъ извѣстно, и дѣломъ совершаемъ, уже было сказано. Вами еще приведено изреченіе блаженнаго Ѳеодорита, которое намъ не извѣстно и не принимаемъ его и просимъ сообщить: откуда оно взято и изъ какой изъ его книгъ.

13. И, наконецъ, вы говорите: “Преждереченная истина явствуетъ на основаніи Божественнаго Правосудія, которое не оставляетъ безнаказаннымъ ничего изъ того, что было сдѣлано непорядочно, и отсюда необходимо вытекаетъ, что для тѣхъ, которые не перенесли наказанія здѣсь, и не могутъ его выплатить ни на небѣ ни въ аду, остается допустить существованіе иного, третьяго мѣста, въ которомъ совершается сіе очищеніе, благодаря которому всякій, становясь чистымъ, немедленно возводится къ небесному наслажденію”.

На это мы говоримъ слѣдующее, и обратите вниманіе, какъ это просто и вмѣстѣ справедливо: является общепризнаннымъ (όμολογουμένως), что отпущеніе грѣховъ есть вмѣстѣ съ тѣмъ и освобожденіе отъ наказанія: ибо тотъ, кто получаетъ отпущеніе ихъ, вмѣстѣ съ этимъ и освобождается отъ наказанія, долженствующаго за нихъ. Дается же оно въ трехъ видахъ и въ разныя времена: 1. во время крещенія, 2. послѣ крещенія, чрезъ обращеніе и скорбь и возмѣщеніе добрыми дѣлами въ настоящей жизни, и — 3. послѣ смерти, по молитвамъ и благодѣяніямъ и благодаря иному, что Церковь совершаетъ за умершихъ. Итакъ, первое отпущеніе грѣховъ совершенно не связано съ трудомъ и обще для всѣхъ и единочестно, какъ излитіе свѣта и созерцаніе солнца и перемѣнъ временъ года, ибо это — только благодать и отъ насъ не требуется ничего болѣе, какъ только вѣра. Но второе — мучительно, какъ “омывающему одръ свой на всяку нощь и постель слезами” ⁵³), которому болѣзненны и слѣды ударовъ грѣха ⁵⁴), который плача и съ сокрушеннымъ лицемъ шествуетъ и подражаетъ обращенію ниневитянъ и помилованному смиренію Манассіи. Третіе же — мучительно и оно, ибо связано съ раскаяніемъ и съ совѣстію сокрушенной и страдающей отъ недостатка добра, однако, оно отнюдь не смѣшано съ наказаніемъ, если является отпущеніемъ грѣховъ: ибо отпущеніе и наказаніе никакъ не могутъ сшествовать заодно. Впрочемъ, въ первомъ и послѣднемъ отпущеніи грѣховъ большую часть имѣетъ благодать Божія, при содѣйствіи молитвы, весьма же немногое вносится отъ насъ. Среднее же, напротивъ, мало имѣетъ отъ благодати, большая же часть долженствуетъ нашему труду. Различается же первое отпущеніе грѣховъ отъ послѣдняго тѣмъ, что первое — въ равной степени есть отпущеніе всѣхъ грѣховъ, а послѣднее — тѣхъ только грѣховъ, которые не смертные и о которыхъ каждый каялся въ жизни. Такъ мыслитъ Церковь Божія и, прося усопшимъ отпущеніе грѣховъ и вѣруя, что оно даруется имъ, она не опредѣляетъ, какъ законъ, какого-нибудь наказанія въ отношеніи ихъ, хорошо зная, что божественная благостыня препобѣждаетъ въ такихъ вещахъ понятіе Правосудія.

14. I. И очевидно, что тѣхъ, которые стремятся къ Божеству, само это стремленіе, т. е. любовь, очищаетъ, какъ говоритъ Григорій Богословъ, — очищая же, дѣлаетъ богоподобными, общается съ такими, какъ со ставшими какъ бы уже своими; почему же послѣ смерти это стремленіе гораздо менѣе способно было очищать тѣхъ, которые освобождаются отъ матеріи, но есть еще нужда въ очистительномъ огнѣ въ отношеніи небольшихъ грѣховъ?

II. Затѣмъ, болѣе свойственно благости Божіей малое добро не оставить безъ вниманія, нежели малый грѣхъ сочесть достойнымъ наказанія. Однако, малое добро въ тѣхъ, которые совершили великіе грѣхи, не получитъ награды, по причинѣ преобладанія зла. Такъ и малое зло въ тѣхъ, которые были праведными въ великихъ дѣлахъ, не приведетъ къ навлеченію наказанія благодаря тому, что лучшія дѣла побѣждаютъ: ибо если нѣтъ того, что представляетъ большую часть, то тогда, конечно, не будетъ и того, что составляетъ — меньшую. Итакъ, не слѣдуетъ вѣрить въ очистительный огонь.

III. Затѣмъ, какъ имѣется малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ — дурны, такъ и малое зло — въ тѣхъ, которые въ иномъ — добры. Но малое добро въ тѣхъ не можетъ привести къ оной наградѣ, которая слѣдуетъ за добрыя дѣла, но только можетъ произвести различіе въ наказаніи; такъ и малое зло не приведетъ къ наказанію, но слѣдуетъ различіе въ степени наслажденія. Итакъ, не достоитъ вѣрить въ очистительный огонь.

IV. Затѣмъ, если созерцаніе Бога является совершеннымъ воздаяніемъ для чистыхъ сердцемъ и душею, а его не всѣ получатъ въ равной мѣрѣ, то, значитъ, не всѣ обладаютъ въ той же степени чистотою, и нѣтъ нужды въ очистительномъ огнѣ, если эта чистота въ нѣкоторыхъ не является совершенной; ибо, въ такомъ случаѣ, всѣ бы стали въ равной степени очищенными благодаря тому огню, и этимъ въ равной мѣрѣ способными къ созерцанію Бога. Но что это — не такъ, символически и образно произошло у горы, гдѣ былъ данъ Законъ, “ибо тогда не всѣ явились достойными того же положенія и порядка, но одинъ — того, другой — иного, по мѣрѣ, думаю, чистоты каждаго”, какъ говоритъ Григорій Богословъ ⁵⁵).

V. Затѣмъ, тотъ же великій во святыхъ Григорій Богословъ, творя умозрительное и таинственное слово о Пасхѣ, придя къ тому мѣсту, гдѣ говоритъ: “Ничего же не вынесемъ, ничего не оставимъ на утро” ⁵⁶), отчетливо и открыто являетъ, что за этой ночью нѣтъ никакого очищенія, “ночью” называя настоящую жизнь каждаго, и не допуская никакого очищенія послѣ нея.

VI. Затѣмъ, онъ же въ словѣ “На побіеніе града”, разсуждая такъ: “Не стану говорить, каковы мученія тамъ для тѣхъ, кому здѣсь Онъ даетъ пощаду, но скажу только то, что лучше быть наказуему и очищаему нынѣ, нежели тамъ быть преданнымъ мученію, когда время наказанію, а не очищенію” ⁵⁷), — явно утверждаетъ, что послѣ отшествія отсюда нѣтъ никакого очищенія, но — только вѣчное мученіе.

VII. Затѣмъ, Господь въ Евангеліи отъ Луки въ притчѣ о богатомъ и Лазарѣ ⁵⁸), уча объ удѣлѣ, который воспріялъ каждый изъ нихъ, говоритъ, что Лазарь, немедленно послѣ того, какъ умеръ, былъ отнесенъ Ангелами въ лоно Авраамово, а богатый также былъ погребенъ послѣ смерти, и душа его находится въ аду въ мукахъ; и такимъ образомъ, “лономъ Авраама” обозначивъ высшее упокоеніе въ счастливомъ удѣлѣ угодившихъ Богу, а чрезъ “адъ” и “мученія” представивъ конечное осужденіе и вѣчное наказаніе грѣшниковъ, Онъ не оставилъ между ними еще какого-то иного мѣста, заключающаго нѣкое временное мученіе, но явилъ, что (между состояніями праведныхъ и грѣшныхъ) существуетъ пропасть великая и непроходимая, раздѣляющая однихъ отъ другихъ, и крайняя и не имѣющая ничего промежуточнаго — противоположность.

VIII. Затѣмъ, душѣ, разрѣшившейся отъ тѣла и ставшей совершенно безтѣлесной и духовной, невѣроятно было бы мучиться отъ вещественнаго огня, въ то время какъ ея тѣло, которое огонь долженъ былъ бы охватить, истлѣло. Правда, послѣ воскресенія, когда она воспріиметъ нетлѣнное тѣло, и вся тварь станетъ неизмѣняемой, и когда раздѣлится огонь, какъ мы научены, ей будетъ соотвѣтствовать быть мучимой имъ, и не только ей одной, но и — демонамъ, которые являются какъ мрачными, такъ и облеченными нѣкоей матеріей и грубой вещественностью и тѣломъ воздушнымъ или огненнымъ, какъ говоритъ Василій Великій. Но прежде чѣмъ воспріиметъ свое тѣло, — являясь только формой, не смѣшанной съ матеріей, хотя и существующей сама по себѣ, — какъ бы она могла мучиться отъ матеріальнаго огня?

IX. Затѣмъ, если души святыхъ, до сошествія Спасителя во адъ, были держимы въ аду по причинѣ только первороднаго грѣха, но, отнюдь, не какъ въ огнѣ и наказаніи, но какъ бы въ темницѣ и подъ стражей, какъ говоритъ Апостолъ Петръ въ своемъ посланіи: “О немже и сущимъ въ темницѣ духовомъ сошедъ проповѣда” ⁵⁹), — то почему же не считать также, что этотъ же адъ будетъ держать послѣ тѣ души, которыя здѣсь легко согрѣшили, но еще видѣть нужду въ очистительномъ огнѣ, отъ котораго они могутъ освободиться благодаря молитвамъ за нихъ?

X. Затѣмъ, преподобные Отцы наши, ангельское житіе пожившіе на землѣ, много и часто чрезъ видѣнія и сны и иныя чудесныя явленія и сами были наставляемы и иныхъ наставляли о вѣчномъ мученіи и о находящихся въ немъ нечестивыхъ и грѣшникахъ и, какъ настоящее и уже сбывающееся, видя и являя словомъ, какъ и притча изъ Евангелія отъ Луки описываетъ состояніе богатаго и Лазаря, отнюдь ничего не возвѣстили объ очистительномъ, имущемъ конецъ, огнѣ.

XI. Наконецъ, ученіе это о возстановленіи и концѣ вѣчнаго мученія, пріявъ начало отъ Оригена, какъ было сказано, и возобладавшее нѣкоторыми церковными мужами, между которыми также Дидимъ и Евагрій, — какъ ссылающееся на человѣколюбіе Божіе и легко пріемлемое среди безпечныхъ, какъ говоритъ богоносный Іоаннъ, строитель “Небесной Лѣствицы” ⁶⁰),—однако, было запрещено и предано анаѳемѣ святымъ Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ, какъ производящее разслабленіе душамъ и дѣлающее безпечныхъ еще болѣе беззаботными, поскольку они ожидаютъ, что когда-то будетъ освобожденіе отъ мученій и обѣщанное возстановленіе. Итакъ, на основаніи сего, предлежащій догматъ объ очистительномъ огнѣ долженъ быть извергнутъ изъ Церкви, какъ приводящій старательныхъ къ безпечности и убѣждающій ихъ не всѣми средствами бороться въ настоящей жизни о своемъ очищеніи, поскольку, якобы, послѣ смерти ожидается иное очищеніе.

Вышеприведенное слово св. Марка Ефесскаго, какъ мы сказали, не было офиціальнымъ отвѣтомъ грековъ на докладъ латинянъ, а сочиненіемъ частнаго характера. Между тѣмъ, греки желали представить латинянамъ офиціальный докладъ, который помимо богословской глубины и обоснованности, чего, конечно, не доставало въ вышеприведенномъ словѣ св. Марка, еще былъ бы “отшлифованъ” и въ дипломатическомъ смыслѣ, а также болѣе полно заключалъ въ себѣ и нѣкоторые аспекты богословскаго характера, которыхъ слово св. Марка не охватывало. Мы видѣли выше, что Императору Іоанну были представлены два доклада по вопросу опроверженія существованія чистилища: одинъ — былъ написанъ св. Маркомъ Ефесскимъ, другой — Виссаріономъ Никейскимъ; изъ этихъ двухъ докладовъ Императоръ составилъ одинъ докладъ, который и былъ прочитанъ Виссаріономъ Никейскимъ на собраніи съ латинянами 14-го іюня 1438 г. Стиль этого слова совершенно различенъ отъ стиля св. Марка, но это можно видѣть только въ греческомъ оригиналѣ, въ то время какъ въ переводѣ мы не можемъ это представить въ достаточной мѣрѣ. Стиль этотъ болѣе витіеватъ, чѣмъ стиль св. Марка. Несомнѣнно, что это слово, въ основѣ, принадлежитъ Виссаріону Никейскому, рѣчи котораго были свойственны и извѣстная витіеватость и дипломатичность. Но, съ другой стороны, нѣкоторыя части этого слова всецѣло взяты изъ напечатаннаго выше слова св. Марка. Кромѣ того, весь конецъ слова — 10 аргументовъ — непосредственно взятъ изъ слова св. Марка. Одинъ только изъ этихъ аргументовъ является новымъ; принадлежитъ ли и онъ перу св. Марка? — полагаемъ, что отвѣтъ долженъ быть положительнымъ, ибо этотъ аргументъ написанъ въ томъ же стилѣ и совершенно отвѣчаетъ логическимъ построеніемъ св. Марка, которыя видимъ въ остальныхъ аргументахъ, приведенныхъ св. Маркомъ въ его словѣ. Возможно, что и нѣкоторыя другія части офиціальнаго отвѣта грековъ на докладъ латинянъ, если и не написаны рукою св. Марка, однако, отражаютъ его мысли и были написаны Виссаріономъ въ согласіи съ мнѣніемъ Ефесскаго Святителя.

Печатаемое ниже слово хорошо извѣстно съ давнихъ поръ. Впервые оно было напечатано Hartung'омъ въ “Orthodoxographa” въ 1555 г., затѣмъ Salmosins’омъ въ “De Primatu Papae”, и Никодимомъ Метакса въ анонимной Синтагмѣ противъ латинянъ, напечатанной въ Лондонѣ ок. 1627 г. Наконецъ, оно было напечатано Mgr. L. Petit въ “Patrologia Orientalis” т. 15, стр. 61-79, съ изданія котораго мы и дѣлаемъ настоящій переводъ на русскій языкъ.

ОТВѢТЬ ГРЕКОВЪ НА ДОКЛАДЪ ЛАТИНЯНЪ ОБЪ ОЧИСТИТЕЛЬНОМЪ ОГНѢ, ПРОЧИТАННЫЙ ВИССАРІОНОМЪ НИКЕЙСКИМЪ ДНЯ 14-ГО ІЮНЯ 1438 ГОДА.

Если бы въ отношеніи тѣхъ предметовъ, о которыхъ мы между собой ведемъ дискуссіи, достопочтеннѣйшіе владыки и отцы, только побѣда была цѣлью и мы составили слово не для иного чего, какъ только для того, чтобы всѣми силами искать побѣды, то мы и поступали бы не такъ, какъ достоитъ, и другъ отъ друга, несомнѣнно, не получили бы справедливой помощи. Ибо и для насъ, пріявшихъ такой великій трудъ въ этомъ длительномъ путешествіи сюда, и для васъ, приложившихъ столько тщанія по созыву предлежащаго Собора, не иная была цѣль, какъ только та, чтобы выявленную истину намъ обоимъ принять съ любовію и достичь того празднества, о которомъ молимся; пусть будетъ великая надежда, что мы разстанемся другъ съ другомъ, совершивъ, съ Божіей помощью, все согласно взаимной нашей цѣли. Это же относится не только къ предлежащему нынѣ вопросу, но надо полагать надежду также и въ отношеніи всего прочаго, невозможнаго (разрѣшить) для насъ, но, конечно, возможнаго для Бога, какъ говоритъ Божественное слово ⁶¹). Но такъ какъ объ этомъ и заботится и будетъ заботиться Богъ, Который, (среди многихъ иныхъ наименованій) не счелъ недостойнымъ наименоваться также и “Миромъ” ⁶²), то Онъ не допуститъ насъ течь впустую, и не сдѣлаетъ напраснымъ такое великое наше обоюдное усиліе, но, ставъ Единеніемъ и Краеугольнымъ Камнемъ ⁶³), соединитъ насъ, разстоящіеся Его члены, другъ ко другу, и сдѣлаетъ всѣхъ въ отношеніи другъ друга — единымъ Тѣломъ подъ единой Главою, Имъ Самимъ. Но теперь уже время сотворить слово относительно того вопроса, который мы нынѣ предприняли изслѣдовать и, водимые Богомъ, мы здѣсь положимъ ему начало.

2. Очистительный огонь и наказаніе чрезъ временный и имущій конецъ огонь мы вообще не приняли отъ нашихъ Учителей и знаемъ, что Восточная Церковь такъ не мыслитъ, какъ и о иномъ, о чемъ мы сказали. Впрочемъ, что молитвы Церкви объ умершихъ въ службахъ о нихъ Богу могутъ имъ нѣчто помочь, съ этимъ мы совершенно соглашаемся, вѣруя постановившимъ о семъ Отцамъ. Что души святыхъ и не связавшихъ себя ни съ какимъ зломъ являются достойными вѣчной жизни, и что души злоупотребившихъ настоящей жизнью для услажденія плоти и удовлетворенія ея и не имѣвшихъ никакого понятія моральнаго добра достойны вѣчнаго мученія, — это мы и признаемъ и говоримъ, и васъ, раздѣляющихъ то же мнѣніе, восхваляемъ и восхищаемся вами, и воздаемъ Богу благодареніе, осуждая то, что слышали о васъ раньше, какъ несправедливо говоренное тѣми, которые такъ (неправильно) утверждали. Но что касается того, что тѣ души, которыя нѣкимъ промежуточнымъ образомъ находятся между добродѣтелью и зломъ и, какъ облеченныя въ страстное тѣло, совершили нѣкоторые не смертные грѣхи, не будутъ подлежать ни вѣчному мученію (ибо это не было бы достойно божественнаго человѣколюбія — что и намъ мыслится) ни божественной славы не сдѣлаются участниками, прежде чѣмъ не понесутъ извѣстное наказаніе за то, что не совершили того, что подобало дѣлать, и не снимутъ съ себя тамъ загрязненія въ ономъ очистительномъ огнѣ, какъ вы изложили о семъ въ вашемъ докладѣ, — то тутъ-то, именно, разъ ница между нашимъ и вашимъ взглядами, и это, именно, есть то, въ чемъ мы съ вами не соглашаемся. Ибо то, что такія души не являются достойными вѣчнаго мученія, это — правильно сказано и на это невозможно возразить, но то, что есть еще нужда въ очистительномъ огнѣ — здѣсь является камнемъ преткновенія, и въ этомъ мы расходимся другъ съ другомъ.

3. Итакъ, объ этомъ долженствуетъ сотворить слово, раздѣливъ его такимъ образомъ: вопросъ раздѣляется на два отдѣла; каждый изъ этихъ двухъ отдѣловъ, въ свою очередь, можно раздѣлить на двѣ части. Такъ, во-первыхъ, должно быть изслѣдовано: какихъ грѣховъ отпущеніе послѣ смерти даруется людямъ отъ Творца; во-вторыхъ: даруется ли это отпущеніе чрезъ наказаніе или просто по божественному человѣколюбію, умилостившемуся моленіями Церкви; если чрезъ наказаніе: то инымъ ли какимъ очищеніемъ, какъ напр. заключеніемъ или мракомъ и невѣдѣніемъ, или, по необходимости, — и огнемъ, и то огнемъ вещественнымъ, какъ вы утверждаете.

4. Раздѣливъ вопросъ такимъ образомъ, мы, наконецъ, въ третьемъ пунктѣ, т. е. что душамъ, для того; чтобы войти въ вѣчную жизнь, необходимо пройти наказаніе чрезъ очистительный огонь, не соглашаемся, какъ потому, что не приняли сего отъ нашихъ Учителей, такъ и потому, что не малый страхъ охватываетъ насъ при мысли, что, рискнувъ ввести временный, преходящій и очистительный огонь, мы нанесемъ зло всему церковному исполненію. Ибо когда Богъ и Спаситель возвѣщаетъ, что грѣшники пойдутъ въ огонь вѣчный ⁶⁴), то долженствуетъ разумѣть именно такой огонь; только такой огонь извѣстенъ вѣрнымъ и они привыкли слышать о немъ съ дѣтскаго возраста, и имѣя его ввиду и больше всего его боясь, они направляютъ свои мысли и дѣла. Если же теперь опять мы введемъ понятіе временнаго огня, то страшно, чтобы вѣрные, предполагая, что это-то и есть тотъ вѣчный огонь, уже будутъ считать, что и всякій огонь именно таковъ, и тогда заболѣютъ оригеновскимъ заблужденіемъ и вычеркнутъ изъ души и самую память о вѣчномъ огнѣ, положившись на конецъ мученія. Отсюда, воистинну, нѣтъ такого, кто бы не зналъ, что, благодаря сему, какъ многій нелѣпости послѣдуютъ, такъ и люди проявятъ большую безпечность о своемъ образѣ жизни, и тѣмъ самымъ представятъ большую пищу для вѣчнаго мученія. По этой причинѣ, мы до нынѣ никоимъ образомъ не возвѣщали сего и, конечно, не будемъ возвѣщать.

5. Что споткнувшимся въ прощаемыхъ вещахъ дается отъ Бога отпущеніе грѣховъ также и послѣ разрѣшенія отъ тѣла, что и было первымъ предметомъ изучаемаго вопроса, — это мы слышимъ и изъ изреченій Учителей такъ, какъ они объ этомъ учатъ. Остается сказать о среднемъ и второмъ отдѣлѣ вопроса, т. е. чрезъ нѣкое ли наказаніе, и если чрезъ Наказаніе, то какого вида — темницу ли или нѣкій мракъ, или же просто по человѣколюбію Бога и по молитвамъ Церкви мы умилостивляемъ Его отпустить тѣ согрѣшенія. Но объ этомъ не пришло еще время говорить. Но слово должно обратиться къ приведеннымъ вами аргументамъ, и долженствуетъ показать, что Учители нашей Церкви въ своихъ сочиненіяхъ отнюдь не упоминали объ очистительномъ огнѣ, а тѣ изреченія, которыя вы намъ привели какъ примѣры, съ Божіей помощью, долженствуетъ немедленно, по силѣ, растолковать.

6. Что касается приведеннаго вами свидѣтельства изъ Маккавейскихъ книгъ и изъ божественнаго Евангелія отъ Матѳея, то объ этомъ, какъ было сказано нами выше, мы не будемъ пространно говорить. Ибо и всякому ясно и очевидно, что эти свидѣтельства говорятъ о томъ, что послѣ смерти нѣкоторымъ, даруется отпущеніе нѣкоторыхъ грѣховъ; но какимъ образомъ даруется это отпущеніе, и чрезъ наказаніе ли, и то — огнемъ, они совершенно не даютъ почвы для такого предположенія. То что они (эти свидѣтельства изъ Макк. 12, 46 и Мѳ. 12, 32) отнюдь не вводятъ понятіе очистительнаго огня, это — яснѣе солнца: ибо что общаго между отпущеніемъ и очищеніемъ чрезъ огонь и наказаніе? ибо. необходимо признать, что есть одно изъ двухъ: или отпущеніе или наказаніе, но нѣтъ нужды и въ томъ и въ другомъ одновременно. Христосъ сказалъ: “Хулящему на Духа Святаго не отпустится ни въ нынѣшнемъ вѣкѣ, ни въ будущемъ” ⁶⁵), и ничего больше не прибавилъ. Ничего также въ томъ смыслѣ не сказало и то изреченіе изъ Маккавейскихъ книгъ: “Добро есть и спасительно молиться за мертвыхъ, дабы они были разрѣшены отъ грѣховъ” ⁶⁶); здѣсь отнюдь не упоминается о какомъ бы то ни было наказаніи и не названо оно, но мы находимъ только увѣщаніе молиться Богу за умершихъ въ надеждѣ на то, что они получатъ отпущеніе грѣховъ.

7. Итакъ, дѣло обстоитъ такимъ образомъ. Перейдемъ теперь къ широко-использованному изреченію блаженнаго Павла и изучимъ, что оно обозначаетъ, въ особенности слѣдуя толкованіямъ и размышленіямъ нашихъ Учителей, а и сами также, не менѣе уразумѣвшіе, насколько это возможно, значеніе всего того, что сказалъ Апостолъ, точно послѣдуемъ словамъ его до тѣхъ поръ, пока не сможемъ проникнуть въ истинный смыслъ его возвѣщенія. “Основанія”, говоритъ онъ, “никто не можетъ положить другого, кромѣ положеннаго, которое есть Іисусъ Христосъ. Строитъ ли кто на этомъ основаніи изъ золота, серебра, драгоцѣнныхъ камней, дерева, сѣна, соломы, — каждаго дѣло обнаружится, ибо день покажетъ, потому что въ огнѣ открывается, и огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть. У кого дѣло, которое онъ строилъ, устоитъ, тотъ получитъ награду. А у кого дѣло сгоритъ, тотъ потерпитъ уронъ; впрочемъ самъ спасется, но такъ, какъ бы изъ огня” (“οντος δέ ώς διά πνρός” “чрезъ огонь”, “огнемъ”)⁶⁷.

8. Во-первыхъ, мы желаемъ поставить васъ въ извѣстность, что блаженный Іоаннъ, золотой и душею и устами, воспринялъ на себя дѣло растолкованія Посланій божественнаго Глашатая (Апостола Павла), какъ и всего иного Писанія Ветхаго и Новаго Завѣтовъ. Повѣствуется же о немъ и имѣется записаннымъ въ его житіи и мы вѣруемъ сему, какъ совершенно истинному, что, желая взяться за преждереченное дѣло, онъ испытывалъ какъ бы большое головокруженіе: съ одной стороны, взирая на глубину мыслей Апостола, а съ другой стороны, весьма боясь въ своемъ толкованіи отступить отъ ученія его; поэтому обратившись къ молитвѣ и много молившись, чтобы Павелъ помогъ ему въ предлежащемъ дѣлѣ, онъ такимъ образомъ приступилъ къ труду. Блаженный же Павелъ, съ одной стороны, чтобы одобрить смиреніе его духа, а съ другой стороны, желая явить, что ему по духу, чтобы Іоаннъ былъ толкователемъ его писаній, явился предстоя ему сидящему и уже принявшемуся за трудъ и шепча ему на ухо; явился же онъ Проклу, ученику Іоанна и преемнику Константинопольскаго престола. Какимъ же образомъ это произошло? — Нѣкто изъ князей, подвергшись злой судьбѣ и вызвавши царскій гнѣвъ, пришелъ ночью къ Великому, чтобы молить его умилостивить царя; Проклъ же, отворивъ двери келліи учителя, дабы войти и возвѣстить о пришельцѣ, увидѣлъ нѣкоего мужа, стоявшаго позади Іоанна и немного наклонившагося и шепчущаго па ухо ему. Итакъ, полагая, что у него находится нѣкто неизвѣстный ему, онъ вернулся и сказалъ несчастному князю, чтобы онъ ушелъ и вернулся позже. И это происходило послѣдовательно въ теченіе трехъ ночей, и предстоящій мужъ не отходилъ отъ Іоанна, тогда уже углубившагося въ работу и писавшаго толкованіе Павловыхъ писаній, и когда бы Проклъ ни входилъ везвѣстить объ опальномъ князѣ, въ это время онъ видѣлъ и того мужа предстоящимъ Златоусту. Когда же послѣ трехъ дней чудный Іоаннъ вспомнилъ про того князя, (ибо онъ зналъ уже раньше о немъ и было договорено, что тотъ придетъ къ нему), онъ удивился, что тотъ до сихъ поръ не приходилъ, и допросилъ Прокла. Но онъ сказалъ: “Ну, конечно, онъ приходилъ, и то — часто, но видя тебя занятымъ съ другимъ, когда бы я ни входилъ, я удивлялся и боялся тебя побезпокоить”. Когда же Златоустъ уразумѣлъ сказанное, онъ немедленно спросилъ объ одеждѣ и видѣ того мужа, и узнавъ, что онъ имѣлъ лысину и былъ похожъ на образъ Павла, который тутъ висѣлъ, онъ весьма прославилъ Бога и Павла, и воспріявъ великую надежду, съ еще большимъ рвеніемъ взялся за предлежащій трудъ и, съ помощью Бога и Павла, привелъ его къ концу ⁶⁸). Какая же благодать разлита въ этихъ словахъ его, и какой красотою выраженія и блескомъ мыслей и глубиной все преисполнено, могутъ знать только тѣ, которые разумѣютъ его языкъ.

9. Итакъ, онъ, дабы намъ далѣе не удлинять слова, дойдя до сего мѣста (т. e. I Кор. 3, 11-15) и толкуя эти слова Апостола, ничего подобнаго тому, что вы говорите, и не говорилъ и не разумѣлъ, и не возвѣстилъ, что это изреченіе подразумѣваетъ очистительный и временный огонь, но принялъ это мѣсто въ обозначеніе того вѣчнаго и нескончаемаго мученія. Онъ разумѣлъ, что Апостолъ говоритъ о деревѣ, сѣнѣ и соломѣ — какъ о горючемъ для вѣчнаго пламени, и огонь тотъ понимаетъ — вѣчнымъ; “спасеніе” же наказуемыхъ въ огнѣ — какъ пребываніе въ немъ и какъ вѣчность наказанія. Дабы кто-нибудь, услышавъ слово “огонь”, зная же, что послѣ воскресенія люди воспріимутъ свои тѣла, а грѣшники вмѣстѣ съ тѣмъ — и страданіе, не подумалъ, что въ то время, какъ тѣ будутъ страдать и тѣла ихъ будутъ разрушаться тѣмъ огнемъ, сами они когда-то будутъ въ конечномъ итогѣ уничтожены, въ особенности же услышавъ о сожженіи дѣлъ, Учитель, возставая противъ такого пониманія, говоритъ: “Не будетъ сего, не будетъ! Ибо тѣхъ, кого тотъ огонь воспріиметъ, онъ задержитъ ихъ на вѣчное мученіе, и тамъ не будетъ искупленія; ибо, хотя дѣла ихъ и подвергнутся тому сожженію, но сами-то они не уничтожатся, но пребудутъ наказуемыми, сохраняемыми и существующими въ огнѣ”. Итакъ, вотъ въ какомъ смыслѣ онъ разумѣлъ это изреченіе Апостола; такимъ же образомъ разумѣли его и многіе иные Учители, которымъ не достоитъ не вѣровать.

10. Если же вы цитировали намъ блаженнаго Августина или кого иного изъ латинскихъ святыхъ, которые иначе поняли смыслъ Апостольскихъ словъ и приняли ихъ въ томъ значеніи, что они говорятъ объ очистительномъ огнѣ, то, во-первыхъ, мы скажемъ, и — весьма справедливо, что долженствуетъ признать, что греки лучше понимаютъ то, что — греческое, и вы согласитесь, что греческій языкъ лучше понимается тѣми, которымъ онъ свойственъ. Итакъ, если написанное божественнымъ Глашатаемъ по-гречески никто изъ святыхъ, которымъ греческій языкъ былъ материнскимъ языкомъ, не является понимающимъ или толкующимъ (приведенныя слова Апостола) иначе, чѣмъ это дѣлаетъ блаженный Іоаннъ, то слѣдуетъ болѣе довѣрять имъ, таковымъ и столь великимъ! Ибо латинскіе святые дали иное толкованіе, съ одной стороны, потому что въ переводѣ Писанія имъ не хватало выраженія, которое бы точно обозначало и выражало смыслъ греческаго слова, а съ другой стороны, чтобы отстранить нѣкое большее зло, они допустили — меньшее. Ибо какъ явствуетъ изъ самыхъ словъ Августина ⁶⁹), были нѣкоторые, которые эти слова Апостола приводили, примѣняя ко всѣмъ грѣхамъ, считая, что всякій грѣхъ будетъ очищенъ и что вѣчное мученіе когда-то будетъ имѣть конецъ. Итакъ, желая отстранить и изгнать изъ душъ такое пониманіе, онъ дѣлаетъ извѣстный компромиссъ, снисходя на сей промежуточный родъ наказанія, допуская существованіе временнаго огня, быть можетъ приведенный къ такому пониманію недостаткомъ перевода въ латинскомъ текстѣ. Ибо “спастись” и “быть спасеннымъ” у грековъ въ обыденномъ нашемъ языкѣ означаетъ не иное что, какъ — “пребывать” и “быть”. Но это-то и есть смыслъ словъ Апостола: ибо поскольку огонь разрушаетъ естество, а тѣ, которые пребываютъ въ вѣчномъ мученіи не подвергнутся уничтоженію, ибо въ такомъ случаѣ ихъ пребываніе не было бы вѣчнымъ, то онъ говоритъ, что и въ пожирающемъ огнѣ тѣ будутъ пребывать живущими и сохраненными.

11. Итакъ, во-первыхъ, перейдемъ къ самому этому изреченію. Поскольку же, иначе это изреченіе истолковали Іоаннъ Златоустъ и греческіе святые, какъ мы говоримъ, и иначе его истолковали Августинъ и латиняне, то ставя себя въ середину, мы сначала углубимся въ апостольскія слова и, послѣдуя по стопамъ ихъ, посмотримъ, истину предпочитая всему, что желаетъ Апостолъ явить. Итакъ, дѣло обстоитъ такимъ образомъ: Онъ говоритъ, что основаніе положено, и иное уже не допустимо положить, ибо одинъ и тотъ же — Іисусъ Христосъ, и да не будетъ невѣрующаго въ Него. Итакъ, до этикъ поръ было слово о догматахъ, а то, что слѣдуетъ за симъ относится къ любомудрію въ дѣлахъ. Ибо творя слово къ вѣрнымъ, онъ говоритъ, что ученіе вѣры и особенно основаніе ея — которое есть вѣра въ Воплотившагося Бога — никому не достоитъ измѣнять, почему и дерзнувшаго на нѣчто такое, достоитъ уже совершенно изринуть. Но поскольку дѣла — мертвы безъ вѣры, и вѣра безъ дѣлъ — совершенна безсильна, то послѣ того, какъ сказалъ о вѣрѣ, онъ простираетъ слово и говоритъ о предметахъ созиданія. Раздѣляетъ же онъ эти предметы только на двѣ части, отнюдь не устанавливая какую-нибудь третію или промежуточную часть, именно: золотомъ, серебромъ и драгоцѣнными камнями онъ называетъ добродѣтели, а деревомъ, сѣномъ и соломой, т. е. по противоположности противоположными матеріями, онъ именуетъ злыя дѣла. И, дѣйствительно, приводимое вами сужденіе и имѣло бы нѣкое основаніе, если бы грѣховное состояніе онъ раздѣлилъ на двѣ части, и сказалъ бы, что одна изъ нихъ можетъ быть очищенной, а другая — достойна вѣчнаго мученія. Но тутъ онъ ничего подобнаго не дѣлаетъ, но послѣ того какъ онъ перечислилъ виновницъ (παραιτίους) вѣчной жизни, я имѣю ввиду добродѣтели, — и виновниковъ вѣчнаго наказанія — пороки, онъ затѣмъ присовокупляетъ, что дѣла каждаго будутъ явлены; прибавляетъ же и когда это произойдетъ, обозначая тотъ послѣдній день, когда Богъ, сойдя, воздастъ каждому по заслугамъ. “Ибо день покажетъ”, говоритъ онъ, “потому что въ огнѣ открывается”. Ибо “тотъ День”, нѣтъ сомнѣнія, будетъ Вторымъ Пришествіемъ Спасителя и тѣмъ будущимъ вѣкомъ, который справедливо именуется “днемъ”, потому, можетъ быть, что явится въ извѣстной степени днемъ въ сравненіи съ настоящей жизнью, къ которой имѣетъ отношеніе, какъ день къ ночи, какъ онъ и говоритъ въ иномъ мѣстѣ: “Нощь убо прейде, а день приближися” ⁷⁰). Итакъ, какъ сказано, онъ будетъ тѣмъ днемъ, въ которомъ, когда Онъ пріидетъ со славою Своей, рѣка огненная потечетъ предъ Нимъ, о чемъ говоритъ и Даніилъ Пророкъ: “Рѣка огненная течаше предъ Нимъ” ⁷¹); а также Давидъ говоритъ: “Огнь предъ Нимъ возгорится, и окрестъ Его буря зѣльна” ⁷²); и еще: “Огнь — предъ Нимъ” ⁷³). Объ этомъ говоритъ также блаженный Петръ: “Пріидетъ же день Господень яко тать въ нощи, воньже небеса убо съ шумомъ мимо идутъ, стихіи же сжигаемы разорятся”; и еще: “Чающимъ и скорѣе быти желающимъ пришествія Божіяго дня, его-же ради небеса жегома разорятся, и стихіи опаляеми растаются, якоже и возлюбленный нашъ братъ Павелъ по данной ему премудрости написа вамъ” ⁷⁴). Изъ всего этого вытекаетъ, что блаженный Павелъ здѣсь говоритъ о послѣднемъ томъ днѣ и о вѣчно пребывающемъ для грѣшниковъ огнѣ. Огонь же тотъ, онъ говоритъ, испытаетъ, каковы дѣла каждаго, одни — освящая, другія же — вмѣстѣ съ ихъ виновниками — сжигая. Что тотъ огонь обладаетъ двоякимъ дѣйствіемъ, это утверждаютъ какъ всѣ Учители, такъ особенно среди нихъ Василій Великій, который, толкуя тотъ псаломскій стихъ: — Гласъ Господа разсѣцающій пламень огня”, говоритъ слѣдующее: “Огонь, уготованный для мученія діаволу и ангеламъ его, разсѣкается гласомъ Господа, дабы за симъ въ немъ было двѣ силы: одна — попадающая, а другая — просвѣщающая; мучащая и карательная сила того огня сохранена для достойныхъ мученія; а просвѣщающая и осіявающая — предназначена для озаренія ликующихъ. Итакъ, для того — гласъ Господа, разсѣцающаго и раздѣляющаго пламень огня, чтобы мрачная часть его — была огнемъ мученія, а неопаляющая — пребыла свѣтомъ наслажденія” ⁷⁵). Итакъ, этотъ огонь обладаетъ такимъ качествомъ, что охвативъ праведныхъ, просвѣщаетъ ихъ и дѣлаетъ сіяющими, являя ихъ блистающими паче всякаго золота, а съ другой стороны, свойство этого огня таково, что охвативъ дурныхъ, палитъ ихъ и на вѣки подвергаетъ мученію. Почему и говоритъ: “Огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть”. Ибо тѣ, у которыхъ явленныя дѣла будутъ сильнѣе того огня, или лучше сказать, будутъ свойственными осіявательному дѣйствію его, какъ родственныя съ родственнымъ и подобныя съ подобнымъ, и сіяющія съ сіяющимъ, тѣ воспріимутъ награду; въ тѣхъ же дѣлахъ, въ которыхъ явится опаляющее дѣйствіе его, которыя—годны для сожженія, и въ отношеніи которыхъ сохраняется то же понятіе, какое имѣетъ всякій огонь въ отношеніи дерева, сѣна и соломы, — матеріи легко разрушаемой и легкосгораемой, совершители такихъ дѣлъ будутъ наказаны; однако не въ томъ смыслѣ, что какъ дурныя тѣ дѣла будутъ уничтожены и истреблены огнемъ, такъ будутъ уничтожены и ихъ совершители, ибо сами-то они будутъ пребывать въ огнѣ и подвергнутся вѣчному мученію.

12. Итакъ, во-первыхъ, на основаніи того, что апостолъ не сдѣлалъ (въ изслѣдуемомъ нами мѣстѣ) раздѣленія грѣховъ на смертные и не смертные, но просто раздѣлилъ дѣла на добродѣтели и грѣхи; во-вторыхъ, на основании того, что онъ возвѣстилъ, когда это будетъ имѣть мѣсто, именно — въ послѣдній день, какъ и блаженный Петръ говоритъ; и, въ-третьихъ, тѣмъ, что сказалъ, что тотъ же самый опаляющій огонь охватитъ какъ тѣ дѣла, которыя легко сгораютъ, такъ и совершителей ихъ сохранитъ цѣлыми, — явствуетъ, что блаженный Павелъ творитъ слово не объ очистительномъ огнѣ (который, по вашему мнѣнію, установленъ въ отношеніи нѣкихъ легкихъ грѣховъ, а не просто всякаго грѣха, и который, конечно, до времени Суда опаляетъ совершителей тѣхъ грѣховъ, которые могутъ быть очищенными, но — не и праведныхъ, дѣла которыхъ — золото и драгоцѣнные камни), но о томъ вѣчномъ и нескончаемомъ мученіи, въ которомъ тѣ будутъ находиться. Но и самый текстъ, говорящій, что “потерпятъ уронъ” тѣ, дѣла которыхъ — легкосгораемы, являетъ не иное что, какъ то, что они подлежатъ вѣчному наказанію и лишатся участія и осіянія божественнаго свѣта Того, Кто установилъ это испытаніе; — что никоимъ образомъ не согласуется по отношенію къ тѣмъ, которые, по вашему сужденію, очищаются: ибо они, воистинну, отнюдь не терпятъ урона, но и весьма пріобрѣтаютъ, отлагая дурное состояніе и облачаясь въ чистоту и непорочность. Итакъ, мы такимъ образомъ толкуемъ это изреченіе, и въ равной мѣрѣ такое толкованіе представляется отвѣчающимъ истинѣ. Если же кто- нибудь иначе объяснилъ сіе, понимая “спасеніе” какъ “освобожденіе отъ наказанія”, и “прохожденіе чрезъ огонь” какъ чистилище”, то очевидно обнаруживается, что онъ не постигъ точнаго смысла словъ апостола. И не — удивительно, ибо онъ — человѣкъ, когда, вотъ, многіе и изъ учителей видятся различно толкующими изреченія Писанія и не всѣ достигли въ равной степени точнаго смысла; ибо невозможно, чтобы тотъ же текстъ, передаваемый въ различныхъ толкованіяхъ, всѣмъ бы пониманіямъ его въ равной степени соотвѣтствовалъ; но намъ долженствуетъ, избравъ важнѣйшія изъ нихъ и болѣе согласующіяся съ церковными догматами, прочія толкованія поставить на второе мѣсто.

13. Поскольку же вы упомянули также изреченія нѣкоторыхъ изъ Отцевъ, которые кажутся согласующимися съ даннымъ вами толкованіемъ, то, избѣгая пространности слова, мы и объ этомъ скажемъ насколько возможно вкратцѣ. Итакъ, сначала вы привели слова изъ молитвы Василія Великаго на Пятидесятницу, затѣмъ святаго Епифанія, еще же и божественнаго Іоанна Дамаскина, а также и величайшаго Діонисія, которыя, въ дѣйствительности, возвѣщаютъ не иное что, какъ только то, что молитвы и моленія за усопшихъ приносятъ имъ большую пользу для разрѣшенія отъ нѣкоторыхъ грѣховъ, — съ чѣмъ и вы согласны и о чемъ, полагаемъ, нѣтъ нужды много говорить. Затѣмъ, касательно того, что вы цитируете блаженнаго Ѳеодорита, мужа мудраго и божественнаго и имѣющаго большую славу въ краснорѣчіи: то если бы также и у насъ мы нашли то, что вы приводите какъ его слова, то имѣлась бы нужда въ нѣкоторомъ разсужденіи и въ равной мѣрѣ въ нѣкоторомъ отвѣтѣ, но поскольку среди многихъ, имѣющихся у насъ, сочиненій его, ни въ одномъ изъ нихъ не обнаруживается, чтобы онъ такъ говорилъ, то и нѣтъ нужды намъ больше о семъ разсуждать.

14. Остается только блаженный Григорій, предстоятель Нисской Церкви, который болѣе иныхъ кажется говорящимъ то, что идетъ вамъ на руку. Впрочемъ, лучше бы было молчаніемъ почтить его авторитетъ и отнюдь не принуждать насъ ради защиты отъ тѣхъ вещей, явно приводить его на середину; однако, все же намъ долженствуетъ сказать и о семъ (насколько это возможно) сохраняя славу сего отца. — Онъ былъ человѣкомъ, и человѣку, хотя бы онъ достигъ и верха святости, не невозможно ошибиться, и особенно въ тѣхъ предметахъ, о которыхъ не было предварительнаго изслѣдованія, и о чемъ Отцы, сойдясь вмѣстѣ, не вынесли сужденія. Ибо — ясно, что для многихъ легче постичь истину, чѣмъ — для одного лица, если въ этомъ дѣлѣ и наличіе двухъ лицъ, лучше чѣмъ одного. Итакъ, въ то время, когда вопросъ о вѣчномъ мученіи отнюдь еще не былъ подвергнутъ изслѣдованію, видится, что и онъ раздѣлялъ мнѣніе о возстановленіи грѣшниковъ и вводилъ конецъ мученія; а въ частности, въ тѣхъ словахъ, которыя приведены вами, не иное что онъ возвѣщаетъ, какъ только то, что есть нѣкое чистилище и плавительная пещь и влеченіе къ Богу чрезъ скорбь и страданіе до того времени, когда наступитъ конечное возстановленіе всѣхъ и самыхъ бѣсовъ, “да будетъ”, говоритъ онъ, “Богъ всяческая во всѣхъ”, по слову апостола.

15. На это отвѣтимъ сначала то, что приняли отъ нашихъ Отцевъ: что возможно, что это является искаженіями и вставками, сдѣланными нѣкоторыми еретичествующими и оригенствующими, которые во множествѣ цвѣли въ тѣ времена, особенно въ мѣстахъ Египта и Палестины, произведенными съ той цѣлью, чтобы казалось, что они имѣютъ покровителемъ и этого святого и великаго свѣтильника. Затѣмъ, скажемъ, что если и дѣйствительно святой былъ такого мнѣнія, однако, это было тогда, когда это ученіе было предметомъ спора и не было окончательно осуждено и отвергнуто противоположнымъ ученіемъ, вынесеннымъ на Пятомъ Вселенскомъ Соборѣ; такъ что нѣтъ ничего удивительнаго, что и самъ, будучи человѣкомъ, онъ погрѣшилъ въ точности (истины), когда то же самое случилось и съ многими бывшими до него, какъ — съ Иринеемъ Ліонскимъ и Діонисіемъ Александрійскимъ и съ иными, ибо и они своими изреченіями оказали извѣстную поддержку не право вѣдущимъ. А то,—что это ученіе было тогда спорнымъ и отнюдь не очищеннымъ, такъ чтобы представлять точное сужденіе, свидѣтельствуетъ Григорій Богословъ, который въ словѣ “На Крещеніе”, любомудрствуя о неугасаемомъ томъ огнѣ, послѣ сего такъ говоритъ: “Если только не будетъ угодно кому и здѣсь понять это болѣе человѣчно и достойно Наказующаго” ⁷⁶). Видишь ли, какъ онъ допускаетъ желающимъ понимать этотъ огонь болѣе человѣчно? Но Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ такое мнѣніе (о конечности мученія) признано изъ всѣхъ ученій наиболѣе безчеловѣчнымъ, и, какъ причиняющее вредъ Церкви и какъ ослабляющее старательныхъ, предано анаѳемѣ. Итакъ, эти изреченія если и дѣйствительно сказаны чуднымъ Григоріемъ о томъ огнѣ, то они указываютъ не на особое чистилище, а вводятъ конечное очищеніе и конечное возстановленіе всѣхъ; но они, никоимъ образомъ, не убѣдительны для насъ, взирающихъ на общее мнѣніе Церкви и руководящихся Божественнымъ Писаніемъ, а не взирающихъ на то, что каждый изъ учителей писалъ, выражая какъ свое личное мнѣніе; и если - кто-нибудь иной иное написалъ что объ очистительномъ огнѣ, мы не имѣемъ нужды принимать сего: ибо ни Писаніе ни Пятый Вселенскій Соборъ не передали намъ двойного вида наказаніе и двойного рода огонь.

16. Но вы сказали, что объ этомъ ясно говорили Августинъ и блаженные Амвросій и Григорій Двоесловъ. То, что это ихъ слова, мы признаемъ и это невозможно отрицать; но хотя сіи мужи были латинянами и писали свои сочиненія по-латински, (однако изъ того, что извѣстно намъ, можно видѣть, что,) съ одной стороны, они отнюдь ничего опредѣленнаго не возвѣщаютъ объ очистительномъ огнѣ, но только учатъ о томъ, что усопшимъ помогаютъ совершаемыя за нихъ литургіи и молитвы; а, съ другой стороны, если что опредѣленное и говорятъ они о семъ, однако, ни одно такого рода сочиненіе до сего дня не было нами прочитано; ничего, что говорило бы о семъ предметѣ; можетъ быть, развѣ только недавно были переведены съ римскаго на греческій языкъ: “О Троицѣ” Августина и Григорія “Собесѣдованія”. Такъ что же удивительнаго въ томъ, если мы не знаемъ того, что никогда не видѣли, не читали, не слышали? Ибо наши Отцы, а также тѣ, которые употребляли греческій языкъ въ своихъ писаніяхъ, ничего не говорили о такого рода вещахъ, а то, что сказали латиняне, это намъ, грекамъ, совершенно не понятно. Но, быть можетъ, и приведенныя слова этихъ Отцевъ возможно истолковать примирительно, и то съ добрымъ основаніемъ, поскольку изъ словъ самого Августина и блаженнаго Григорія Двоеслова является очевиднымъ, что ни они сами, ни иные, не говорили сіе, опираясь на свой авторитетъ и тутъ же подкрѣпляя аргументаціей и выдавая за истину, но они говорили это, какъ бы сказалъ кто, — принуждаемые и ограниченные узостью понятій и для того, чтобы отстранить большее зло (которое заключалось въ томъ, что нѣкоторымъ представлялось, что всякій грѣхъ подлежитъ очищенію). Поэтому, какъ кажется, считая, что жестоко идти противъ мнѣнія многихъ, и боясь, что ихъ слова покажутся неубѣдительными, если въ то время какъ тѣ считаютъ, что всякій грѣхъ будетъ очищеннымъ, они, напротивъ, возвѣстили бы, что ни одинъ грѣхъ не будетъ очищеннымъ, — они, пройдя среднимъ путемъ, допустили меньшее зло, чтобы тѣмъ, что придали своимъ словамъ больше убѣдительности, отстранить большее зло; а тому, что было сказано нѣкоторыми въ цѣляхъ икономіи, не надо слѣдовать до конца, какъ всякій бы сказалъ. Но даже если бы, дѣйствительно, такъ думая и держась такого мнѣнія, они говорили такимъ образомъ, все же, для насъ нѣтъ необходимости слѣдовать сему и принимать на вѣру такое мнѣніе. Ибо если они пришли къ сему на основаніи изреченія блаженнаго Павла, и на немъ основываются, считая, что Апостолъ говоритъ здѣсь о нѣкоемъ такого рода огнѣ (а что было мыслью Апостола — это было обширно сказано нами, когда мы излагали то, что было сказано Іоанномъ Златоустомъ и что вытекаетъ изъ самаго текста, и что совершенно различно отъ того пониманія, которое ему придаютъ западные святые), то легко ли намъ принять на вѣру то мнѣніе, которое возникло изъ такого начала и которое намъ непріемлемо, и возникаетъ оттуда, откуда проистекаетъ противоположное понятіе.

17. То же самое относится и къ тому, что вы говорите, что блаженный Григорій въ четвертой книгѣ “Собесѣдованія” многими повѣствованіями и откровеніями доказываетъ существованіе чистилища и возвѣщаетъ, что, дѣйствительно, есть очистительный огонь до времени того будущаго Суда, или понимая это аллегорически или буквально такъ мысля. А то, что онъ приводитъ изреченія изъ Писанія для подкрѣпленія сего, отнюдь не заключаетъ въ себѣ необходимости правильности такого пониманія, какъ и раньше было нами сказано; что же касается повѣствованій и откровеній, которыя онъ представилъ, то они отнюдь не являютъ какой- то опредѣленный очистительный огонь въ нѣкоемъ опредѣленномъ мѣстѣ; онъ говоритъ, что нѣкоторые изъ очищаемыхъ такимъ образомъ, назначены къ банямъ служитъ моющимся, а другіе чрезъ откровеніе учили, что есть нѣкоторыя души, которыя горятъ въ различныхъ мѣстахъ; все это является не инымъ чѣмъ, какъ чудесными явленіями и откровеніями, особо назначенными Богомъ, для обращенія и исправленія живущихъ; а то, что есть общій для всѣхъ очистительный огонь, отнюдь необходимо не вытекаетъ изъ сего. А тѣмъ, что послѣ сего онъ приводитъ, уничтожается догматъ о чистилищномъ огнѣ; ибо онъ говоритъ, что “малые” и “легчайшіе” грѣхи у праведныхъ очищаются возмѣщеніемъ иныхъ дѣлъ, именно — благихъ дѣлъ въ настоящей жизни; а другіе въ исходѣ души изъ тѣла очищаются самымъ только страхомъ, какъ онъ передаетъ; а иные очищаются послѣ смерти, благодаря совершаемымъ за нихъ благодѣяніямъ и приношеніямъ.

18. Поскольку же вы сослались на авторитетъ Римской Церкви, что вы къ инымъ аргументамъ присоединили какъ пятый, то мы его отстранимъ: ибо вамъ не должно не знать, что если бы такимъ образомъ и мы и вы были настроены другъ въ отношеніи другу, чтобы то, чего держится каждая (изъ нашихъ) Церквей, это же самое, какъ и авторитетъ свой, вводить, то никогда бы мы не сошлись другъ съ другомъ и не имѣли бы переговоровъ. Но это-то и была первая и основная причина нашей встрѣчи: чтобы оставивъ всякую предвзятость (προλήψεως) и всякую ссылку на обычаи, не способствующіе обсужденію, судить дѣла такъ, какъ они представляются сами по себѣ, сравнивая ихъ съ словами Священнаго Писанія и изреченіями учителей, руководствуясь ими какъ правиломъ и образцомъ въ отношеніи изучаемыхъ вопросовъ. Ибо, если мы не будемъ поступать такимъ образомъ, но станемъ судить, ссылаясь на обычаи, то тогда и той и другой сторонѣ станетъ возможнымъ все привести въ разстройство, и мы никогда не сойдемся другъ съ другомъ. Итакъ, такъ выходитъ, что и отсюда, какъ и изъ приведенныхъ изреченій, не вытекаетъ необходимости того, что вы утверждаете (именно, о существованіи чистилища).

19. Поскольку же, наконецъ, вы сдѣлали также соотвѣтствующее заключеніе къ предлежащему предмету и сослались на понятіе человѣколюбія Божія, то необходимо поставить васъ въ извѣстность, что и мы не въ меньшей мѣрѣ, можемъ вывести нѣкоторое заключеніе (и то — противоположное тому, которое вы дѣлаете), исходя изъ понятія человѣколюбія Божія, а кромѣ того — изъ необходимости тамъ различныхъ кущей и степеней того наслажденія, что необходимо требуетъ признанія того, что не всѣ въ равной степени очищены, а также еще на основаніи многихъ иныхъ доводовъ, изъ числа которыхъ многіе мы приведемъ въ свое время, если будетъ нужда; а теперь, сказавъ немного о семъ предметѣ, на этомъ мы закончимъ слово.

I. Скажемъ, что болѣе свойственно благости Божіей малое добро не оставить безъ вниманія, нежели малый грѣхъ сочесть достойнымъ наказанія. Однако, малое добро въ тѣхъ, которые совершили великіе грѣхи, не получитъ награды, по причинѣ преобладанія зла. Такъ и малое зло въ тѣхъ, которые были праведными въ великихъ дѣлахъ, не приведетъ къ навлеченію наказанія благодаря тому, что лучшія дѣла побѣждаютъ: ибо если нѣтъ того, что представляетъ большую часть, то тогда, конечно, не будетъ и того, что составляетъ — меньшую. Итакъ, не слѣдуетъ вѣрить въ очистительный огонь.

II. Затѣмъ, какъ имѣется малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ — дурны, такъ и малое зло — въ тѣхъ, которые въ иномъ — добры. Но малое добро въ тѣхъ не можетъ привести къ оной наградѣ, которая слѣдуетъ за добрыя дѣла, но только можетъ произвести различіе въ наказаніи: такъ и малое зло не приведетъ къ наказанію, но произведетъ различіе въ степени наслажденія. Итакъ, не достоитъ вѣрить въ очистительный огонь.

III. Затѣмъ, справедливость вѣчнаго мученія является на основаніи неизмѣнности злой воли у согрѣшившихъ; ибо вѣчно согрѣшающей волѣ долженствуетъ также соотвѣтствовать и вѣчное наказаніе. Какъ и — наоборотъ, согласно слѣдующему: если тотъ, кто вѣчно пребываетъ неизмѣннымъ въ злѣ — карается вѣчнымъ мученіемъ, то тотъ, кто не подвергается вѣчному мученію, тотъ, слѣдуетъ допустить, не будетъ имѣть свою волю неизмѣнной. Ибо, если тотъ, кто будетъ ее имѣть неизмѣнной въ отношеніи зла — будетъ находится въ вѣчномъ наказаніи; то, тотъ, кто будетъ имѣть ее неизмѣнной въ отношеніи добра, какую имѣетъ нужду въ наказаніи, когда, напротивъ, ему долженствуютъ вѣнцы. Между тѣмъ, какъ вы утверждаете, тѣ, которые очищаются тѣмъ (очистительнымъ) огнемъ, имѣютъ волю неизмѣнной. Итакъ, имъ нѣтъ нужды очищаться огнемъ.

IV. Затѣмъ, если созерцаніе Бога является совершеннымъ воздаяніемъ для чистыхъ сердцемъ и душею, а его не всѣ получатъ въ равной мѣрѣ, значитъ, не всѣ обладаютъ въ той же степени чистотою, и нѣтъ нужды въ очистительномъ огнѣ, если эта чистота въ нѣкоторыхъ не является совершенной; ибо, въ такомъ случаѣ, всѣ бы стали въ равной степени очищенными благодаря тому огню, и этимъ въ равной мѣрѣ способными къ созерцанію Бога. Но что это — не такъ, сѵмволически и образно произошло у горы, гдѣ былъ данъ Законъ, “ибо тогда не всѣ явились достойными того же положенія и порядка, но одинъ — того, другой — иного, по мѣрѣ, думаю, чистоты каждаго”, какъ говоритъ Григорій Богословъ ⁷⁷).

V. Тотъ же великій во святыхъ Григорій Богословъ, творя умозрительное и таинственное слово о Пасхѣ, придя къ тому мѣсту, гдѣ говоритъ: “Ничего же не вынесемъ, ничего не оставимъ на утро” ⁷⁸), отчетливо и открыто показываетъ, что за этой ночью нѣтъ никакого очищенія”, ночью называя настоящую жизнь каждаго, и не допуская никакого очищенія послѣ нея.

VI. Затѣмъ, онъ же въ словѣ “На побіеніе града”, разсуждая такъ: — “Не стану говорить каковы мученія тамъ для тѣхъ, кому здѣсь онъ даетъ пощаду, но скажу только то, что лучше быть наказуему и очищаему нынѣ, нежели тамъ быть преданнымъ мученію, когда время наказанію, а не очищенію” ⁷⁹), явно утверждаетъ, что послѣ отшествія отсюда нѣтъ никакого очищенія, но только — вѣчное мученіе.

VII. Затѣмъ, Господь въ Евангеліи отъ Луки въ притчѣ о богатомъ и Лазарѣ ⁸⁰), уча объ удѣлѣ, который воспріялъ каждый изъ нихъ, говоритъ, что Лазарь, немедленно послѣ того, какъ умеръ, былъ отнесенъ Ангелами въ лоно Авраамово, а богатый также былъ погребенъ послѣ смерти, и душа его находится въ аду въ мукахъ; и такимъ образомъ “лономъ Авраама” обозначивъ высшее упокоеніе въ счастливомъ удѣлѣ угодившихъ Богу, а чрезъ “адъ” и “мученія” представивъ конечное осужденіе и вѣчное наказаніе грѣшниковъ, Онъ не оставилъ между ними еще какого-то иного мѣста, заключающаго нѣкое временное мученіе, но явилъ, что (между состояніями праведныхъ и грѣшныхъ) существуетъ пропасть великая и непроходимая, раздѣляющая однихъ отъ другихъ, и крайняя и не имѣющая ничего промежуточнаго противоположность.

VIII. Затѣмъ, душѣ разрѣшившейся отъ тѣла и ставшей совершенно безтѣлесной и духовной, невѣроятно было бы мучиться отъ вещественнаго огня, въ то время какъ ея тѣло, которое огонь долженъ былъ бы охватить, истлѣло. Правда, послѣ воскресенія, когда она воспріиметъ нетлѣнное тѣло, и вся тварь станетъ неизмѣняемой, и когда раздѣлится огонь, какъ мы научены, ей будетъ соотвѣтствовать быть мучимой имъ, и не только ей одной, но и — демонамъ, которые являются какъ мрачными, такъ и облеченными нѣкоей матеріей и грубой вещественностью (παχύτητα περιβεβλημένοις) и тѣломъ воздушнымъ или огненнымъ, какъ говоритъ Василій Великій. Но прежде чѣмъ воспріиметъ свое тѣло, являясь только формой не смѣшанной съ матеріей, хотя и существующей сама по себѣ, какъ бы она могла мучиться отъ матеріальнаго огня?

IX. Затѣмъ, преподобные Отцы наши, ангельское житіе пожившіе на землѣ, много и часто чрезъ видѣнія и сны и иныя чудесныя явленія и сами были наставляемы и иныхъ наставляли о вѣчномъ мученіи и находящихся въ немъ нечестивыхъ и грѣшникахъ, и какъ настоящее и уже сбывающееся видя и являя словомъ, какъ и притча изъ Евангелія отъ Луки описываетъ состояніе богатаго и Лазаря, — отнюдь ничего не возвѣстили объ очистительномъ, имущемъ конецъ, огнѣ.

X. Наконецъ, ученіе это о возстановленіи и концѣ вѣчнаго мученія, пріявъ начало отъ Оригена, какъ было сказано, и возобладавшее нѣкоторыми церковными мужами, между которыми — также Дидимъ и Евагрій, какъ ссылающееся на человѣколюбіе Божіе и легко пріемлемое среди безпечныхъ, какъ говоритъ богоносный Іоаннъ, строитель “Небесной Лѣствицы” ⁸¹), однако, было запрещено и предано анаѳемѣ святымъ Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ, какъ производящее разслабленіе душамъ и дѣлающее еще болѣе беззаботными, поскольку они ожидаютъ, что когда-то будетъ освобожденіе отъ мученій и обѣщанное возстановленіе. Итакъ, на основаніи сего, предлежащій догматъ объ очистительномъ огнѣ долженъ быть извергнутъ изъ Церкви, какъ приводящій старательныхъ къ безпечности и убѣждающій ихъ не всѣми средствами бороться въ настоящей жизни о своемъ очищеніи, поскольку, якобы, послѣ смерти ожидается иное очищеніе.

Получивъ офиціальный докладъ грековъ, въ которомъ греки рѣшительно отвергаютъ существованіе чистилища и приводятъ доводы для показанія какъ догматической, такъ и этической непріемлемости латинскаго ученія о семъ предметѣ, латиняне, въ свою очередь, не остались въ долгу и представили весьма солидный и обоснованный докладъ объ очистительномъ огнѣ. Слѣдуя по пятамъ изложенія и доводовъ грековъ, они рѣшительно опровергаютъ возраженія грековъ противъ существованія чистилища.

Также они рѣшительно отвергаютъ предложеніе грековъ согласиться на извѣстное примиреніе взглядовъ латинскихъ Отцевъ съ ученіемъ Православной Церкви объ участи усопшихъ. Какъ утверждаетъ Сиропулъ, этотъ докладъ принадлежитъ перу испанскаго богослова Іоанна де Торквемада. Латинскій оригиналъ этого трактата или не существуетъ или же еще не найденъ, но сохранился греческій текстъ въ рукописи, принадлежащей времени Флорентійскаго Собора, хранящейся въ кодексѣ Ambrosianus 653, fol. 54-65. Этотъ текстъ былъ впервые изданъ Mgr. Petit въ сопровожденіи латинскаго перевода въ “Патрологія Оріенталисъ”, т. 15, стр. 80-107, съ котораго мы и дѣлаемъ переводъ сего трактата на русскій языкъ.

ОТВѢТНЫЕ ТЕЗИСЫ ЛАТИНЯНЪ НА ПРЕДСТАВЛЕННЫЙ ГРЕКАМИ ДОКЛАДЪ КАСАТЕЛЬНО ОЧИСТИТЕЛЬНАГО ОГНЯ.

1. Величайшее воздаемъ благодареніе всемогущему Богу за то, что мы собрали нѣкій плодъ нашей старательности и общаго, внесеннаго нами, тщанія: ибо и на основаніи этого вашего отвѣта возрасла наша вѣра, что не только въ этомъ вопросѣ, который мы нынѣ обсуждаемъ, но и во всемъ прочемъ, мы, съ помощью Христовой, несомнѣнно, имѣемъ придти къ соглашенію. Ибо, вотъ, и вы, какъ можно видѣть изъ вашего отвѣта, всей вѣрой исповѣдуете, что помощь живыхъ и молитвы Церкви помогаютъ тѣмъ усопшимъ, которые отошли изъ этой жизни не настолько чистыми, чтобы удостоиться сразу быть принятыми на небо, но, съ другой стороны, не настолько нечестиво прожили, чтобы быть ввергнутыми въ вѣчный огонь; но только такого рода, находящимся въ промежуточномъ положеніи, душамъ, задерживаемымъ скверной нѣкоторыхъ грѣховъ, какъ видится, помощь, оказываемая живыми, имѣетъ свое дѣйствіе. Относительно же этого промежуточнаго состоянія людей мы другъ съ другомъ расходимся во мнѣніи: ибо, вотъ, вы пытаетесь съ величайшей старательностью опровергнуть наше сужденіе и укрѣпить — ваше; а это, быть можетъ, говоритъ за то, что вы дѣлаете болѣе того, что — должно; тѣмъ болѣе, что въ самомъ предисловіи вы возвѣстили, что (предприняли трудъ) не ради достиженія побѣды, но только ради нахожденія и раскрытія истины чрезъ тщательное изслѣдованіе, говоря, что не должно слѣдовать какому-либо предвзятому отношенію или обыкновенію, изъ чего при обсужденіи рождается нѣкое предсужденіе, но должно изслѣдовать вещи сами по себѣ и сличить ихъ съ сужденіями Священнаго Писанія и Учителей. Но вы сразу же возвѣщаете, что ученіе объ очистительномъ огнѣ вы никогда не исповѣдывали и не будете исповѣдывать, этимъ, несомнѣнно, противорѣча преждесказанному вами, ибо вы говорили, что нѣтъ нужды сопровождать изслѣдованіе вопроса всякимъ предвзятымъ отношеніемъ и ссылками на обыкновеніе, но должно — держаться одной только Истины. Итакъ, необходимо усердно молиться Богу, чтобы сама Истина побѣдила и восторжествовала, совершенно отвергнувъ всякую пристрастность. Ибо тогда и лучъ самой Истины еще ярче намъ возсіяетъ и чрезъ насъ, какъ чрезъ свои орудія (δι΄οίκείων όργάνων), будетъ говорить днесь то, что ведетъ къ славѣ Божіей и на пользу Каѳолической Церкви.

2. Сказавъ эти слова, какъ предисловіе, мы переходимъ теперь къ обсужденію вашего отвѣта. Вы раздѣлили его на четыре части. И первую часть — о душахъ отшедшихъ отсюда — вы раздѣлили на три отдѣла, гдѣ въ отношеніи двухъ отдѣловъ, вамъ представляется, что мы частично согласуемся съ вами. Но поскольку мы сошлись ради святой Уніи, дабы всецѣло ее совершить, подобаетъ, чтобы мы поставили себѣ цѣлью вывести на середину всѣ расхожденія между нами — ясно и прямо, чтобы, съ помощью Божіей, погасить всѣ раздоры и съ корнемъ ихъ вырвать. Но такъ какъ относительно двухъ первыхъ отдѣловъ вы не явили вашего ученія, какъ это подобало бы, то мы молимъ и просимъ, какъ и раньше просили, чтобы вы ясно возвѣстили, каково ваше ученіе о душахъ Святыхъ, которые не запятнали себя никакой скверной, которые, вы говорите, достойны вѣчной жизни, и которые послѣ отшествія отсюда сразу восхищаются на небо? также, каково ваше ученіе о нечестивыхъ и отшедшихъ изъ этой жизни въ смертныхъ грѣхахъ? сразу ли души тѣхъ сходятъ во адъ для вѣчнаго мученія, или же, души, какъ святыхъ, такъ и не святыхъ, необходимо ожидаютъ послѣдняго дня Суда и воскресенія всѣхъ? И о промежуточномъ состояніи: какимъ образомъ освобождаются души такого рода (въ этомъ-то вопросѣ мы, именно, и расходимся другъ съ другомъ); и мы просили бы васъ ясно извѣстить насъ: что вамъ думается о такого рода душахъ, которыя, вы говорите, не подлежатъ вѣчной карѣ? Терпятъ ли они тѣмъ временемъ какое наказаніе, и если да — въ чемъ оно заключается? то ли это только отлученіе отъ созерцанія Божества, или же нѣкое ощутительное мученіе? и какимъ образомъ они терпятъ страданіе? если это — мученіе, то какого оно рода? — заключеніе ли это или мракъ, или невѣдѣніе? — если невѣдѣніе: то какого оно рода и невѣдѣніе чего? затѣмъ, послѣ очищенія или освобожденія сразу ли тѣ души восхищаются на небо, какъ вы говорили о душахъ Святыхъ? Во второй части вашего отвѣта вы говорите, что преждерѣченныя души, называемыя “промежуточныя” (“среднія” ψυχάς τάς καλόνμένας μέοας), не терпятъ очистительный огонь, ибо, вы утверждаете, что объ этомъ не говорилъ ни одинъ изъ святыхъ Учителей. Въ третьей же части вашего доклада вы отвѣчаете на изреченія святыхъ, которыхъ мы привели какъ достовѣрныхъ свидѣтелей этой истины. А послѣдняя часть — охватываетъ аргументы и разсужденія, которыми вы пытаетесь укрѣпить ваше ученіе. Итакъ, на все это, съ помощью Самого Іисуса Христа, Первой и высшей всего Истины, о чемъ — борьба, по порядку отвѣтимъ.

3. Итакъ, относительно первой части ожидая вашего яснаго отвѣта, перейдемъ ко второй части, въ которой вы говорите, что на томъ основаніи отвергаете понятіе наказанія очистительнымъ огнемъ, что боитесь, что, повѣривъ во временный тотъ огонь, у христіанъ могло бы утвердиться ученіе Оригена о возстановленіи, а какъ результатъ этого послѣдуетъ упадокъ нравственности и безпечность жизни, если вѣрные станутъ вѣровать, что и тотъ огонь, который уготованъ діаволу и ангеламъ его и осужденнымъ людямъ, будетъ когда-то имѣть конецъ. Прежде всего, намъ — удивительно, что по причинѣ неразумной боязни, боясь тамъ, “идѣже не бѣ страхъ” ⁸²), вы держитесь такого мнѣнія, являетесь отрицающими сіе преданіе и возстаете противъ опредѣленій святыхъ; опредѣленій, которыя, съ одной стороны, — хороши, съ другой стороны, — необходимы; возстаете противъ древнѣйшаго постановленія Каѳолической Церкви. Но вамъ не слѣдовало устрашаться, вамъ — которые мудрые и благородные и ученые, — но слѣдовало всесторонне обсудить, ибо святые Отцы, какъ “любящіе благолѣпіе дому Господня” ⁸³) и предусматривающіе всегда и во всякой мѣрѣ пользу Церкви, не передали бы до такой степени ясно такого рода ученія, которое взято изъ Божественнаго Писанія, если бы сочли, что отъ этого можетъ послѣдовать какая-либо опасность. Ибо, вотъ, они передали о временномъ огнѣ такимъ образомъ, что не отвергли — вѣчный, но наилучшимъ порядкомъ и домостроительствомъ опредѣлили очистительный огонь для нѣкоторыхъ малыхъ сквернъ и грѣховъ, а вѣчный огонь опредѣлили для нечестивыхъ и проклятыхъ и отошедшихъ въ смертныхъ грѣхахъ. А что это не принесло никакого вреда Церкви, явствуетъ изъ того, что Римская Церковь, которая всегда держалась этого ученія, всегда отвращалась отъ нечестиваго Оригенова ученія о возстановленіи, какъ не признается оно и многими (иными) Западными Церквами. А то, что оно не сдѣлало болѣе безпечными тѣхъ, которые держатся мнѣнія объ очистительномъ огнѣ, но — еще болѣе старательными, это яснѣе самого солнца: ибо тѣ, которые усерднѣе заботятся о своемъ очищеніи, слыша и благочестиво вѣря, что послѣ смерти долженъ быть очистительный огонь, который хотя и не— вѣчный, однако — мучительнѣйшій и превосходитъ всякую муку, которую когда-либо люди испытывали, какъ говоритъ великій Августинъ ⁸⁴), тѣ гораздо болѣе боятся, нежели тѣ, которые думаютъ, что нѣкогда, въ неизвѣстномъ мѣстѣ и сами они, быть можетъ, будутъ соблюдаться, (однако) не подвергаясь наказанію; ибо, вотъ, отъ такого-то ученія они станутъ болѣе небрежными. Такимъ образомъ, страхъ передъ адомъ устрашаетъ дурныхъ, а память объ очистительномъ огнѣ дѣлаетъ благихъ еще болѣе бдительными, — и все оказывается противоположнымъ тому, что вы говорите. Если же о чемъ и сочли Отцы должнымъ умолчать нѣкогда по причинѣ извѣстнаго страха, то, вѣдь, было умолчано и о многихъ и спасительныхъ вещахъ, которыя нынѣ явно возвѣщаются во всѣхъ Церквахъ, и ни одинъ изъ святыхъ, когда бы ни высказывался письменно или устно, не былъ свободенъ отъ страха, имѣя противорѣчущихъ почти въ отношеніи всего. Итакъ, благодаря сему ученію объ очистительномъ огнѣ великая польза приносится живымъ, ибо они болѣе прилежно относятся къ благочестивымъ дѣламъ, къ священному Приношенію, милостынямъ и молитвамъ, умилостивляя Бога не только въ отношеніи себя самихъ, но и въ отношеніи умершихъ, что, конечно, является священной практикой не только латинянъ, но и у грековъ имѣетъ такое великое значеніе.

4. Поскольку же вы возразили, что такого рода ученіе (о чистилищѣ) не было выражено ни у одного изъ Учителей, то, вотъ изъ словъ Василія Великаго можно его представить всякому, въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ ясно объ этомъ говоритъ, прося Бога въ молитвѣ, дабы Онъ удостоилъ перевести души умершихъ “на мѣсто прохлажденія”. Сей текстъ означаетъ, что души мучатся отъ мученія огнемъ, и святый молитъ перевести ихъ въ противоположное состояніе, какъ бы изъ горѣнія — “въ прохлажденіе”. Но и Григорій Нисскій, несомнѣнно, величайшій среди Учителей, яснѣйшимъ образомъ передалъ ученіе объ очистительномъ огнѣ въ томъ сочиненіи, въ которомъ онъ приводитъ какъ собесѣдницу — Макрину; также и въ словѣ объ усопшихъ онъ свидѣтельствуетъ о существованіи очистительнаго огня, какъ мы ранѣе сказали. А то, что въ отвѣтъ на это вы говорите, что будучи человѣкомъ, онъ могъ ошибаться, это намъ кажется весьма страннымъ; ибо и Петръ и Павелъ и прочіе Апостолы, и четыре Евангелиста — также были люди, не говоря уже, что и Аѳанасій Великій, Василій, Амвросій, Иларій и иные великіе въ Церкви также были людьми и, слѣдовательно, могли ошибаться! Не думаете ли, что этотъ вашъ отвѣтъ переступаетъ должныя границы? Ибо тогда вся вѣра поколеблется и подвергнется сомнѣнію весь Ветхій и Новый Завѣтъ, переданные намъ черезъ людей, которымъ, если слѣдовать вашему утвержденію, не было невозможнымъ ошибаться. Что же останется тогда въ Божественномъ Писаніи солиднымъ? Что будетъ имѣть прочность? И мы признаемъ, что человѣку возможно ошибаться, насколько онъ — человѣкъ и что-нибудь дѣлаетъ своими собственными силами, но поскольку онъ — водимъ Божественнымъ Духомъ и испытанъ пробнымъ камнемъ Церкви въ тѣхъ вещахъ, которыя относятся къ общей вѣрѣ догматическаго ученія, то (въ такомъ случаѣ) написанное имъ, мы утверждаемъ, является абсолютно истиннымъ. Посему мы не можемъ легко допустить утвержденіе объ ошибочности мнѣнія въ отношеніи такого великаго мужа, брата Василія Великаго и блаженной Макрины и друга Григорія Богослова. Да и какъ можно думать, что, руководимый такими святыми, онъ могъ впасть въ заблужденіе? Прибавимъ же, что и Пятый Вселенскій Соборъ, собравшійся главнымъ образомъ противъ Оригена и отвергнувшій писанія Оригена, какъ вредныя и дурныя, сочиненія Григорія Нисскаго одобрилъ, чтобы, въ силу этого, сей мудрѣйшій мужъ былъ весьма далекъ отъ всякаго подозрѣнія: ибо этотъ Соборъ не одобрилъ бы его писанія, если бы счелъ, что въ нихъ заключаются Оригеновскія безсмыслицы, которыя осудить онъ имѣлъ величайшее тщаніе. Остается, такимъ образомъ, что онъ, который исповѣдалъ существованіе вѣчнаго огня, также держался и такого рода мнѣнія — объ очистительномъ огнѣ, какъ это ясно обнаруживается и въ его Катехизическомъ Словѣ и въ словѣ о дѣтяхъ, которыя преждевременно восхищаются изъ этой жизни. Итакъ, въ то время, какъ писанія Оригена — сожжены, его писанія сохранены полностью, и не только сохранены, но еще болѣе почтены, что не могло бы произойти, если бы нѣчто изъ того, что вы говорите, онъ, дѣйствительно, написалъ. А то, что вы говорите, что его сочиненія были испорчены сторонниками Оригенова мнѣнія, является безсмыслицей. Ибо если бы нѣчто такое и случилось, то, конечно, — послѣ того, какъ былъ собралъ Пятый Вселенскій Соборъ, что, конечно, ясно всякому, т. е. когда это (Оригеново) ученіе уже было изгнано изъ оградъ Церкви. Если бы, какъ мы сказали, онъ нѣчто таковое (что было бы въ духѣ Оригеновскаго ученія) написалъ, то, ясно, что Соборъ не могъ бы не знать того, а коли бы зналъ, — безъ сомнѣнія, и осудилъ бы. А если его книги были испорчены послѣ того Собора, то — весьма сомнительно, чтобы это было сдѣлало иными лицами и ради иныхъ какихъ-то цѣлей: ибо здѣсь отчетливо говорится объ очистительномъ огнѣ въ томъ же самомъ духѣ, какъ и намъ мыслится, и не думаете же вы, что, быть можетъ, отрицающіе таковой (очистительный) огонь, сіе ученіе внесли въ его писанія, по любви къ словопренію. Но довольно — о Григоріи Нисскомъ.

5. Что же намъ сказать объ Учителяхъ Латинской Церкви, мнѣнія которыхъ о такого рода очистительномъ огнѣ вамъ не возможно не знать: напр. святаго Августина, воистинну, знаменитаго Учителя, котораго вамъ не возможно не вѣдать, особенно потому, что онъ былъ похваленъ многими Вселенскими Соборами и писанія его о догматахъ вѣрѣ всегда встрѣчали достойныя похвалы? И невѣроятно, чтобы вамъ было неизвѣстно его догматическое ученіе о семъ предметѣ, такъ какъ на основаніи многаго представляется, что оно стало извѣстно грекамъ, не въ меньшей степени, чѣмъ, скажемъ, латинянамъ. Итакъ, поскольку это ученіе является древнѣйшимъ и извѣстнымъ и популярнымъ во всей вселенной, то тѣ древніе и святѣйшіе Отцы не допустили бы сего, если бы считали, что оно внесетъ нѣкій вредъ для Церкви. И, дѣйствительно, Римская Церковь, наученная Кориѳеями Апостоловъ и созижденная на Камнѣ, всегда шла среднимъ путемъ, не уклоняясь ни на-лѣво, ни на-право, всѣ волненія и бури ересей разсѣцая безъ поврежденія для себя; ибо такимъ образомъ она противъ Савеллія раздѣлила Лица въ Троицѣ, чтобы и Аріево заблужденіе избѣжать и, въ то же время, исповѣдывать единое естество Трехъ Лицъ; и въ домостроителствѣ (Воплощенія) такимъ образомъ она раздѣлила Естества противъ Евтихія, чтобы вмѣстѣ съ Несторіемъ не раздѣлять Лица. И въ состояніи душъ послѣ смерти она исповѣдуетъ нѣкоторыя очистительныя и временныя страданія такимъ образомъ, чтобы вмѣстѣ съ Оригеномъ не считать и не говорить, что всякій можетъ быть очищеннымъ. Что же сказать и относительно иже во святыхъ отца Григорія, Архіерея Ветхаго Рима, котораго “Собесѣдованія” еще до времени того Раскола перевелъ на греческій языкъ Захарій, Предстоятель Римской Церкви? Въ этомъ-то писаніи, и то весьма выразительно, отецъ сей разсуждаетъ объ очистительномъ огнѣ, и не можетъ быть того, чтобы это ученіе вы совершенно не слыхали и оно вамъ совершенно не было извѣстно. Итакъ, когда это совершенно выяснено, мы можемъ суммировать сказанное, говоря, что нѣтъ нужды сіе ученіе — какъ въ высшей степени санкціонированное, такъ и — древнѣйшее и находящееся въ Церкви въ теченіе столькихъ вѣковъ, — снова подвергать изслѣдованію или испытанію; ибо, иначе, ученіе Церкви всегда будетъ подвергаться колебанію и она рискуетъ впасть въ величайшее заблужденіе, если всегда будетъ искать и имѣть сомнѣнія. Итакъ, необходимо держаться всего того, что она приняла на основаніи вѣры и Откровеній и разумныхъ разсужденій.

6. Поскольку же вы говорите, что приведенныя слова изъ книги Маккавеевъ и Евангелія отъ Матѳея означаютъ не столь нѣкое очистительное мученіе, сколь, лучше сказать, только облегченіе и отпущеніе грѣховъ, то на это мы скажемъ, что при всякомъ грѣхѣ необходимо наблюдать двѣ извѣстныя вещи, именно: преступленіе, являющееся нѣкой скверной, приставшей къ душѣ послѣ того, какъ она оскорбила Творца, и — отвѣтственность за грѣхъ, что влечетъ на человѣка извѣстный родъ наказанія. Дѣйствительно, Богъ отпускаетъ преступленіе, если сему предшествуетъ сокрушеніе и отвращеніе отъ зла, но подлежаніе наказанію и дѣйствительность его необходимо должно сохранить. Въ вашемъ же отвѣтѣ, когда вы разсуждаете объ отпущеніи грѣховъ, вы не являете ясно, какимъ образомъ происходитъ отпущеніе или разрѣшеніе грѣховъ. Поскольку душа, разрѣшившись отъ тѣла, уже не можетъ ни отвратиться отъ зла, ни сокрушаться, то, на основаніи сего, отошедшимъ въ смертныхъ грѣхахъ, не могутъ помочь ни молитвы, ни моленія, ни нѣкія поддержки, какъ говоритъ Священное Писаніе: “Смерть грѣшниковъ люта” ⁸⁵). Итакъ, то отпущеніе или разрѣшеніе, о которомъ вы говорите, несомнѣнно, должно пониматься какъ разрѣшеніе отъ наказанія. Но какъ дѣло обстоитъ въ дѣйствительности, намъ возвѣщено изъ Священнаго Писанія. Ибо во Второзаконіи написано: “По мѣрѣ согрѣшенія будетъ и образъ ударовъ” ⁸⁶). И во второй книгѣ Царствъ, когда Давидъ сказалъ Наѳану: “Согрѣшихъ ко Господу”, Наѳанъ немедленно отвѣтилъ: “И Господь отъя согрѣшеніе твое, не умреши. Обаче яко поощряя изъострилъ еси враговъ Господнихъ глаголомъ симъ, и сынъ твой родивыйся тебѣ смертію умретъ” ⁸⁷). Вотъ, совершенно ясно показано, что изъ грѣховной вины немедленно вытекаетъ и подлежаніе наказанію. Итакѣ, поскольку разрѣшеніе грѣха, особенно же грѣха смертнаго, которое производится благодаря сокрушенію грѣшника и по молитвамъ Церкви и благодаря инымъ вспомоществованіямъ, понимается въ смыслѣ разрѣшенія не отъ самой вины, но — отъ наказанія, то вы не можете отрицать того, что тѣ души, прежде чѣмъ по молитвамъ Церкви и благодаря инымъ благочестивымъ дѣяніямъ получаютъ разрѣшеніе грѣховъ, сначала подлежатъ извѣстнымъ страданіямъ и наказаніямъ, которыя домостроительно накладываются тѣмъ или инымъ способомъ, какъ и великій Григорій поминаетъ въ своемъ “Собесѣдованіи”, говоря, что по назначенному опредѣленію Божественнаго Правосудія, это очищеніе соотвѣтственно происходитъ чрезъ матеріальный и временный огонь, какъ это мы приняли и изъ ученія Церкви и святыхъ Отцевъ и изъ откровеній, бывшихъ Божіимъ людямъ. Къ тому же, то, что это очищеніе происходитъ благодаря огненной матеріи, это—весьма соотвѣтствуетъ, ибо не представляется ничего болѣе тяжкаго для мученія и болѣе подходящаго для очищенія, нежели — огонь.

7. Перейдемъ послѣдовательно уже къ третьей части вашего отвѣта, въ которой вы много поминаете объ удивительномъ томъ достоинствѣ и мудрости и святости блаженнаго Іоанна Златоуста, а затѣмъ указываете на незнаніе греческаго языка Латинскими Учителями, какъ на причину непониманія ими точнаго смысла мысли Апостола, а также говорите, что они были принуждены допустить меньшую опасность ради того, чтобы избѣжать большей. Вы предполагаете, затѣмъ, что оное “назиданіе изъ дерева, сѣна и соломы” означаетъ не прощаемые грѣхи, а нѣкое скопище смертныхъ грѣховъ; слово “спасется” вы утверждаете, что означаетъ не “спасеніе”, а нѣкое “сохраненіе” и “пребываніе” въ огнѣ; и, наконецъ, “тотъ день”, о которомъ сказалъ Учитель язычниковъ, говоря: “Ибо день покажетъ, потому что въ огнѣ открывается” — означаетъ только послѣдній день, когда откроется вѣчное мученіе. На все это, съ помощью Божіей, мы по порядку отвѣтимъ.

8. И прежде всего скажемъ, что опасно и просто некрасиво — сравнивать, кто изъ святыхъ имѣетъ большее значеніе, ибо ихъ достоинство и высокія значенія извѣстны — только Творцу; однако, разъ вы насъ принуждаете къ этому, мы и противъ воли перейдемъ къ такому сравненію. Вы говорите, что святый Іоаннъ Златоустъ обладалъ особой глубиной въ проникновеніи и въ толкованіи мыслей Апостола, и это, кстати, подтверждаете видѣніемъ, бывшимъ Проклу. И мы, воистинну, окружаемъ этого божественнаго мужа величайшей честью и уваженіемъ и принимаемъ въ его ученіи знаменитую и очевиднѣйшую убѣдительность, восхищаясь имъ, по причинѣ его всесторонней добродѣтели. Но ради того, чтобы поддержать истину, а не для того, чтобы намъ спорить, мы говоримъ сіе: блаженный Августинъ является ничуть не уступающимъ святому Іоанну, а въ нѣкоторыхъ вещахъ, кажется, что и превосходитъ его. Его величайшій авторитетъ являетъ себя, какъ и изъ многаго иного, такъ и, въ особенности, изъ свидѣтельства Целестина, много написавшаго къ Третьему Вселенскому Собору; такъ, въ посланіи ко всѣмъ епископамъ Галліи, онъ говоритъ сіе: “Мы не переставали имѣть въ нашемъ общеніи Августина, мужа блаженной памяти, по причинѣ его житія и изряднаго достоинства, ибо молва мрачнаго подозрѣнія никогда не повредила ему, чью таковую великую ученость издревле мы памятовали, такъ что мои предшественники всегда считали его среди числа великихъ Учителей. Такимъ образомъ, всѣ вообще были высокаго мнѣнія о немъ, какъ о бывшемъ вездѣ и для всѣхъ въ чести и въ любви” ⁸⁸). Прежде иныхъ онъ былъ приглашенъ на Ефесскій Соборъ по распоряженію императора Ѳеодосія, какъ явствуетъ это изъ Дѣяній Третьяго Вселенскаго Собора, включающихъ посланіе (Карѳагенскаго) епископа Капреола; но царская грамота нашла его уже отошедшимъ отъ жизни. Не иное какое мнѣніе выражалось касательно его величайшаго авторитета и на Четвертомъ и на Пятомъ и на Шестомъ Вселенскихъ Соборахъ, о чемъ нѣтъ нужды говорить, такъ какъ эта вещь для всѣхъ очевидна и явна. Вамъ также не неизвѣстно какъ крѣпокъ былъ и высокъ авторитетъ иже во святыхъ Григорія архіерея Римскаго. Когда послѣ его смерти нѣкіе клеветники хотѣли сжечь его сочиненія, тогда Петръ, діаконъ великаго (Григорія), — который въ “Собесѣдованіяхъ” приводится какъ совопросникъ, выступивъ и постыждая недостоинство и нелѣпость случавшагося, — заявилъ, что часто надъ головой пишущаго Григорія онъ видѣлъ Голубя, лучше же сказать, Духа Святаго въ видѣ голубя, и ради того, чтобы повѣрили тому, что онъ говорилъ, онъ сказалъ: “Это будетъ вамъ доказательствомъ, что я говорю правду: если, прочтя Евангеліе, я немедленно отойду отъ жизни”. Онъ взошелъ на амвонъ, прочелъ Евангеліе, и немедленно послѣ сего отошелъ ко Господу, и такимъ образомъ остановилъ отъ грѣха устремленіе профановъ. У насъ нѣтъ недостатка и въ болѣе новыхъ чудесныхъ явленіяхъ. Ибо и блаженному Ѳомѣ (Аквинату), толковавшему Посланія Павла, незадолго до смерти явился Павелъ, подтверждая, что тотъ имѣлъ истинное пониманіе его писаній, и совѣтовалъ ему продолжить дѣло, такъ какъ онъ самъ скоро отведетъ его туда, гдѣ онъ все узритъ яснѣйшимъ образомъ. И такимъ образомъ онъ покинулъ жизнь. Это предварительно мы сказали для того, чтобы васъ поставить въ извѣстность, что то, что Проклъ видѣлъ относительно блаженнаго Іоанна Златоуста, отнюдь не угрожаетъ намъ или нашимъ предкамъ, величайшій авторитетъ которыхъ всегда былъ силенъ, и которые это апостольское изреченіе (т. e. I Кор. 3, 13-15) истолковали такимъ образомъ, какъ мы сами изложили его.

9. Но поскольку вы говорите, что великій Августинъ и прочіе Латинскіе Учителя, по причинѣ незнанія ими греческаго языка и на томъ основаніи, что языкъ латинянъ не имѣетъ точносоотвѣтствующихъ словъ, которыми было бы возможно передать греческій текстъ, такимъ образомъ истолковали слова Апостола, то на это мы отвѣчаемъ: почти всѣ наши Учители учили греческій языкъ, что очевидно изъ ихъ писаній для всякаго. Ибо и блаженный Августинъ, толкуя въ своихъ сочиненіяхъ Божественныя Писанія, много разъ приводитъ текстъ такъ, какъ онъ стоитъ въ греческомъ, и то приводитъ греческими буквами, и такимъ образомъ даетъ толкованіе; и въ своей книгѣ “Исповѣдь” онъ говоритъ, что когда еще былъ мальчикомъ, онъ тяжело работалъ надъ изученіемъ Гомера, подобно тому, какъ греческія дѣти, изучая Виргилія, истомлялись по причинѣ тяжести чужого языка ⁸⁹). И святый Григорій въ посланіи къ нѣкоему патрицію Нарсу въ Константинополь, такъ говоритъ: “Да соблаговолитъ Ваше Превосходительство найти какую-нибудь древнюю книгу этого Собора на греческомъ языкѣ, и да пошлетъ ее мнѣ; а я, когда прочту ее, немедленно отошлю ее обратно” ⁹⁰). Итакъ, не должно думать, а тѣмъ болѣе говорить, что они не понимали нѣкоторыхъ простыхъ словъ, такъ что имъ было невозможно, если бы возникло нѣкое сомнѣніе въ латинскихъ книгахъ, сравнить съ греческой книгой, и такимъ образомъ выяснить истинный смыслъ. Если вы вспомните, какое всегда стараніе вносили предки римлянъ въ изученіе греческаго языка, и каковы также потомки ихъ, а также очень многіе и въ наше время, то вы совершенно откажетесь отъ мысли приписывать имъ невѣжество: ибо греческія писанія у нихъ были въ такомъ почетѣ, что люди не считались образованными въ отечественномъ языкѣ, если бы не знали греческаго, какъ нѣкоего источника, изъ котораго истекли потоки латинскихъ писаній; и великое тщаніе они влагали, чтобы, что казалось имъ лучшимъ въ произведеніяхъ грековъ, переводилось бы на отечественный языкъ: будь то священнаго характера или же сочиненіе не имѣющее отношеніе къ вѣроученію, что и сегодня процвѣтаетъ среди многихъ.

10. То, что вы говорите, что наши Учители, чтобы отстранить большее зло, допустили меньшее, — этому отнюдь не достоитъ вѣрить; и мы бы желали, чтобы вы не говорили подобное и не думали такъ недостойно о таковыхъ свѣтилахъ Церкви, что они если и не впали сами въ то или иное заблужденіе, однако, не могутъ или сами не знаютъ, какъ отстранить то или иное заблужденіе, — ибо у нихъ настолько сильно было совершенство любомудрія, что они никогда не допускали лжи ни однимъ словомъ, ни по какой причинѣ. Чтобы это вамъ было очевиднѣе извѣстно, вотъ, великій Августинъ написалъ трактатъ, называемый “О лжи” ⁹¹), и иной трактатъ — “Противъ лжи” ⁹²). Въ нихъ онъ говоритъ, что никому изъ христіанъ совершенно недопустимо, никоимъ образомъ, прибѣгать ко лжи; раздѣлилъ же онъ понятіе лжи на восемь видовъ, первый видъ которой, онъ говоритъ, и опаснѣйшихъ изъ всѣхъ и отъ котораго особенно надо бѣжать, это — тотъ, который бываетъ въ отношеніи истины догматическаго ученія и благочестія; и къ этой-то лжи, онъ говоритъ, никто не долженъ прибѣгать, и этотъ-то видъ лжи является особенно достойнымъ порицанія и отвратительнымъ и величайшимъ грѣхомъ ⁹³). Онъ же явно объявилъ, что — не меньшее беззаконіе: нѣчто ложное возвѣщать о Богѣ, хотя бы это дѣлалось съ намѣреніемъ восхвалить Его, нежели скрывать то, что — истинно въ отношеніи Его. Толкуя же Посланіе къ Галатамъ, онъ вынесъ такое сужденіе: “Если когда-либо подъ видомъ, быть можетъ, икономіи, Церковь допустила бы какую-нибудь ложь (aliquid falsi), то этимъ было бы дано мѣсто лжи и приведено въ опасность все Божественное Писаніе и поколебался бы весь авторитетъ его” ⁹⁴). Но объ этомъ уже было сказано выше. Нѣтъ нужды удивляться, если, разсуждая объ очистительномъ огнѣ, онъ сказалъ, что нѣкоторыя лица неправильно понимаютъ слова Апостола — ибо онъ говорилъ это не о цѣломъ Тѣлѣ Церкви и не о появляющейся такимъ образомъ учащей ереси, но — о нѣкоторыхъ частныхъ лицахъ и, дабы исправить пониманіе ихъ, онъ разсуждалъ о семъ предметѣ передъ народомъ. Итакъ, нѣчто такое предполагать въ отношеніи святѣйшихъ мужей — дѣло не хорошее и не безопасное, и мы просимъ васъ отказаться отъ такого мнѣнія, какъ отъ некрасиваго и необоснованнаго, но — воздать достойную честь святымъ.

11. Но перейдемъ уже къ самому толкованію Апостола. И прежде всего скажемъ о блаженномъ Іоаннѣ Златоустѣ, который, вы говорите, былъ того мнѣнія, что оное апостольское изреченіе: — “Основанія иного никто” ⁹⁵) и проч. — должно пониматься въ отношеніи осужденныхъ и вѣчнаго огня. На это скажемъ, что Божественное Писаніе охватываетъ множество значеній; и чтобы мы допускали принятіе многихъ значеній, — какъ вотъ “левъ” и “камень”, вмѣстѣ съ иными многочисленными наименованіями, относятся къ Христу. Отсюда въ Откровеніи Іоанна читаемъ: “Побѣдилъ есть Левъ, Иже сый отъ колѣна Іудова” ⁹⁶), съ чѣмъ, конечно, всѣ соглашаются, что это говорится о Христѣ. И Апостолъ говоритъ: “Піяху отъ духовнаго послѣдующаго Камене: Камень же бѣ Христосъ” ⁹⁷). Но эти слова находимъ употребляемыми не только въ отношеніи Христа, но и въ совершенно противоположномъ значеніи. Подобнымъ образомъ и этотъ Учитель (св. Іоаннъ Зла- тостъ), быть можетъ, имѣя въ виду, что въ Писаніи заключается множество значеній, оставивъ въ сторонѣ всякое иное пониманіе, держался только того, которое казалось болѣе соотвѣтствующимъ для самой проповѣди. И такое пониманіе не противорѣчитъ словамъ Августина и Григорія, если Златоустъ, дѣйствительно, считаетъ, что это изреченіе Апостола говоритъ объ окончательномъ концѣ злыхъ и объ ихъ наказаніи, въ то время какъ они приняли сіе въ отношеніи промежуточнаго состоянія умершихъ. Итакъ, въ дальнѣйшемъ обсудимъ, по силѣ, мысль Апостола, воздавая святымъ подобающую честь.

12. Итакъ, Апостолъ говоритъ: “Никто не можетъ положить другаго основанія, кромѣ положеннаго, которое есть Іисусъ Христосъ. Строитъ ли кто на этомъ основаніи изъ золота, серебра, драгоцѣнныхъ камней, дерева, сѣна, соломы, — каждаго дѣло обнаружится; ибо день покажетъ; потому что въ огнѣ открывается, и огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть. У кого дѣло, которое онъ строилъ, устоитъ, тотъ получитъ награду. А у кого дѣло сгоритъ, тотъ потерпитъ уронъ; впрочемъ самъ спасется, но такъ какъ бы изъ огня” ⁹⁸). Здѣсь Апостолъ упоминаетъ объ основаніи, о созиданіи, о горѣніи, о спасеніи. Основаніе, говоритъ, всѣхъ тѣхъ есть Христосъ: на этомъ основаніи никто изъ невѣрныхъ не можетъ созидать; ибо не иначе, какъ чрезъ вѣру, Христосъ становится основаніемъ, не принимая которую, невѣрный не только не пользуется тѣмъ основаніемъ для созиданія, но своимъ душевнымъ состояніемъ разрушаетъ его. Къ тому же: “Кое общеніе свѣту ко тьмѣ? ⁹⁹). Ибо должно думать, что такой человѣкъ, поставивъ иныя начала, противоположныя евангельскому положенію, прилежитъ не къ этому, но къ иному и совершенно различному основанію, изъ чего слѣдуетъ, что должно полагать, что Христа нѣтъ въ немъ, ни самъ онъ не находится во Христѣ. Кромѣ того, не пользуется этимъ основаніемъ тотъ, кто отошелъ отъ жизни со смертными грѣхами, когда дѣла его уже — мертвы и бездѣйственны. Но это основаніе допускаетъ только “живое созиданіе” (την ζώσαν οικοδομήν προσίεται), какъ свидѣтельствуетъ блаженный апостолъ Петръ, говоря: “И сами яко каменіе живо зиждитеся” ¹⁰⁰). Къ тому же, хотя въ этомъ созиданіи полностью требуется вѣра, однако не иная какая, но только та, которая запечатлѣна любовію, ибо иначе и бѣсы могли бы созидать на этомъ основаніи, поскольку и они, какъ говоритъ Іаковъ: “и вѣруютъ и трепещутъ” ¹⁰¹). Итакъ, долженствуетъ, чтобы сама вѣра, которая является началомъ (принципомъ) всего нашего духовнаго созиданія, была соединена съ любовію, которая такимъ образомъ изгоняетъ смертные грѣхи, что совершенно не допускаетъ ихъ; чтобы они когда-либо приключились. Итакъ, никто изъ тѣхъ не созидаетъ на томъ Основаніи. Является это очевиднымъ еще изъ самаго буквальнаго выраженія, ибо смертные грѣхи сравниваются съ свинцомъ и особенно съ камнемъ, какъ потому, что они — тяжки, такъ и потому, что не очищаются огнемъ. Прощаемые же грѣхи, однако, обозначаются: “деревомъ, сѣномъ, соломой”, ибо они—легки и легко очищаются огнемъ. Посему и великій Григорій, въ четвертой книгѣ “Собесѣдованій”, толкуя это мѣсто присовокупляетъ: “Подобаетъ внимательно взвѣсить, что Апостолъ имѣлъ въ виду, говоря, что спастись можетъ не тотъ, кто на этомъ основаніи созидаетъ желѣзо, мѣдь или свинецъ, т. е. болѣе тяжкіе грѣхи, и посему — болѣе твердые, и тѣмъ самымъ уже неразрѣшимые; но дерево, сѣно, солому, т. е. маленькіе и легчайшіе грѣхи, которые огонь легко пожираетъ” ¹⁰²). Изъ всего этого является очевиднымъ, что на основаніи самаго буквальнаго выраженія, какъ и изъ сплетенія текста и замысла Апостола, необходимо разумѣть, что “деревомъ, сѣномъ и соломой” обозначаются прощаемые грѣхи. Августинъ же, толкуя это изреченіе Апостола: “Никто не можетъ положить другаго основанія, кромѣ положеннаго, которое есть Іисусъ Христосъ”, говоритъ: “Итакъ, это — вѣра во Христа, дѣйствуемая любовію, ибо вѣра не могла бы называться основаніемъ, если бы не обладала тѣмъ качествомъ, что благодаря ей въ насъ обитаетъ Христосъ, какъ Апостолъ говоритъ къ Ефесянамъ ^І03), что чрезъ вѣру Христосъ обитаетъ въ сердцахъ нашихъ. Итакъ, поскольку въ назиданіи ничто не предпочитается основанію, то если подъ “деревомъ, сѣномъ, соломой” должно разумѣть тягчайшіе пороки и грѣхи, то, въ такомъ случаѣ, Христосъ, отнюдь, не былъ бы Основаніемъ, но иное основаніе было предпочтено Ему” ¹⁰⁴). Тотъ же Августинъ въ 21-й книгѣ: “О Градѣ Божіемъ” говоритъ: “Тотъ, кто такимъ образомъ имѣетъ въ сердцѣ Христа, чтобы не предпочесть Ему земное и временное, ни даже то, что разрѣшается и допускается, тотъ имѣетъ Христа — Основаніемъ. Если же — предпочтетъ, то хотя казалось бы, что онъ имѣетъ вѣру во Христа, однако, Христосъ, Которому предпочитается нѣчто таковое, не является основаніемъ въ такомъ человѣкѣ” ¹⁰⁵).

13. А о выраженіи Апостола: “Ибо день покажетъ, потому что въ огнѣ откроется”, вы говорите, что его должно понимать въ отношеніи послѣдняго дня Суда. Но въ этихъ словахъ не заключается ничего, что было бы въ пользу вашего пониманія, ибо если мы и согласимся, что Апостолъ говоритъ о судѣ будущаго вѣка, то изъ этого не слѣдуетъ, что онъ разсуждаетъ о смертныхъ грѣхахъ или о томъ послѣднемъ Судѣ такъ, что на основаніи сего можно было бы вывести заключеніе, что души послѣ отшествія отсюда не могутъ очиститься. Что касается насъ, то мы “день тотъ” понимаемъ не только въ отношеніи общаго Суда, но понимаемъ это изреченіе и въ отношеніи дня конца каждаго человѣка; какъ день Суда называется “днемъ Господнимъ”: ибо это — день пришествія Его для всеобщаго Суда надъ вселенной, такъ и день смерти называется “днемъ Господнимъ”: ибо въ смерти къ каждому приходитъ Іисусъ — или награждающій или имѣющій осудить. Отсюда о наградѣ праведныхъ Онъ говоритъ Своимъ Ученикамъ въ Евангеліи отъ Іоанна: “Аще иду уготовати вамъ мѣсто, паки пріиду и поиму вы къ Себѣ, да идѣже есмь Азъ, и вы будете” ¹⁰⁶). Объ осужденіи же дурныхъ читаемъ въ Откровеніи: “Покайся, и первая дѣла сотвори: аще же ни, гряду тебѣ скоро, и двигну свѣтильникъ твой” ¹⁰⁷). А та огненная рѣка, о которой говоритъ пророкъ Даніилъ ¹⁰⁸), имѣетъ охватить не только дурныхъ для вѣчнаго мученія, но также — очистить праведныхъ, въ которыхъ бы нашлось бы нѣчто для очищенія, и представить ихъ непорочными. Итакъ, есть “день” въ значеніи вѣчнаго и нескончаемаго огня, который соотвѣтственно вмѣстѣ съ вами мы можемъ принять въ отношеніи послѣдняго Суда. И есть иной “день” въ значеніи временнаго огня, опредѣленнаго для легкихъ грѣховъ, который соотвѣтствующимъ образомъ называется “днемъ Господнимъ”, ибо онъ предшествуетъ тому общему, судъ котораго находится въ зависимости отъ этого.

14. Остается вкратцѣ обсудить апостольское изречете: “спасется”. Такъ какъ вы говорите, что это выраженіе “спасется” и “спастись” и “спасеніе” въ греческомъ языкѣ всегда обозначаетъ нѣкое сохраненіе и существованіе, то мы справедливо боимся показаться враждебными, если, будучи латинянами, на это заявимъ, что вы говорите неправильно. Ибо нигдѣ, быть можетъ, и никоимъ образомъ не находятся эти слова въ Божественномъ Писаніи въ иномъ отношеніи, какъ только въ отношеніи положительнаго понятія и спасенія. И чтобы намъ не удаляться далеко, въ томъ же Посланіи Павла такъ говорится: “Слово бо крестное погибающимъ убо юродство есть, а спасаемымъ намъ сила Божія есть” ¹⁰⁹). И немного далѣе: “Благоизволилъ Богъ буйствомъ проповѣди спасти вѣрующихъ” ¹¹⁰). И еще: “Уже судихъ предати таковаго сатанѣ во изможденіе плоти, да духъ спасется въ день Господа нашего Іисуса Христа” ¹¹¹). И еще: “Всѣмъ быхъ вся, да всяко нѣкія спасу” ¹¹²). Святый же Лука, написавшій Дѣянія Апостольскія, тамъ, гдѣ говорится: “Господіе, что ми подобаетъ творити, да спасуся?” — говоритъ: “Вѣруй въ Господа Іисуса Христа, и спасешися ты и весь домъ твой” ¹¹³). Если, дѣйствительно, такова была мысль Апостола, что тѣ (грѣшники) должны сохраняться въ огнѣ и не подлежать уничтоженію, то, при богатѣйшемъ греческомъ языкѣ, онъ употребилъ бы соотвѣтствующее слово, не вызывающее двусмысленности, и сказалъ бы или “будетъ пребывать”, или “сохранится”, или “будетъ заключенъ”, или “будетъ содержаться” или какое иное болѣе соотвѣтствующее слово, которымъ была бы отстранена всякая двусмысленность, если бы она, дѣйствительно, заключалась въ этомъ словѣ, хотя, на самомъ-то дѣлѣ, никакой двусмысленности и нѣтъ: ибо гдѣ мы найдемъ слово “спасеніе” положеннымъ въ обозначенія чего-нибудь иного, кромѣ какъ — спасенія? Ибо Павелъ, говоря къ Церквамъ, всегда имѣлъ тщаніе употреблять ясность и простоту словъ, хотя бы они и были исполнены тайны; посему совершенно не достоитъ полагать, что онъ употребилъ бы здѣсь такое неясное выраженіе, если бы думалъ такъ, какъ это говорите. Поэтому, такъ какъ это ваше объясненіе не соотвѣтствуетъ ни мысли Апостола, ни значенію текста, то очевидно изъ сего, что то пониманіе, которое мы дали сему тексту, именно — то и является мыслью Апостола. Ибо если мысль Апостола была бы такова, что “спасется” можно было бы принять вмѣсто “сохранится” или “будетъ пребывать”, то онъ сказалъ бы: “Самъ же спасется, но, однако, какъ въ огнѣ”, но говоря: — “спасется какъ черезъ (δίά) огонь”, онъ яснѣйшимъ образомъ явилъ нѣкое прохожденіе чрезъ наказаніе огнемъ въ мѣсто спасенія.

15. Затѣмъ, вы говорите, что то выраженіе: “потерпитъ уронъ” — никоимъ образомъ не соотвѣтствуетъ очищаемымъ, ибо они не уронъ терпятъ, но— весьма пріобрѣтаютъ; посему необходимо — разумѣть, что это относится только въ отношеніи дурныхъ. Съ этимъ вашимъ мнѣніемъ мы, отнюдь, не, соглашаемся, ибо какъ и говоритъ наше ученіе, конечно, терпятъ уронъ тѣ, какъ говоритъ Апостолъ, которые очищаются, ибо они наказуются остротою мученія, которое, какъ мы выше привели, по свидѣтельству святаго Августина, является мучительнѣйшимъ и такого рода, что никакое страданіе нынѣшняго вѣка не можетъ сравниться съ нимъ. И какъ чрезъ горечь лекарствъ мы приходимъ къ радости здоровія, такъ и праведные, могущіе сказать съ Псалмопѣвцемъ: “Проидохомъ сквозѣ огнь и воду, и извелъ ны еси въ покой” ¹¹⁴), — чрезъ остроту очищенія пожинаютъ плодъ вѣчнаго спасенія. Посему и Апостолъ, говоря, что такой человѣкъ имѣетъ потерпѣть уронъ по причинѣ очищенія, немедленно затѣмъ указываетъ на спасительную пользу сего, говоря: — “какъ бы чрезъ огонь”. Итакъ, видится, что прекрасно можно согласовать вмѣстѣ и мучительное терпѣніе урона и великую пользу.

16. Что мы поставили въ центрѣ авторитетъ Римской Церкви, то мы привели взглядъ не какой-то случайной Церкви, но той Церкви, которая всегда у всѣхъ была въ чести и славѣ, какъ наученная блаженными апостолами Петромъ и Павломъ, — основаніями и свѣтилами нашей вѣры, — и иными священнѣйшими святителями, святость которыхъ Богъ явилъ чрезъ многія чудеса. Эту вѣру (въ существованіе чистилища) непоколебленной отъ самыхъ началъ и до сего дня всегда она возвѣщала и учила. Но есть нѣчто, что должно васъ совершенно убѣдить и устыдить, именно: — до появленія нынѣшняго Раскола ваши Отцы никогда не обнаруживали себя возражающими противъ сего нашего ученія, такъ что возможно, что вмѣстѣ съ нами держались этого мнѣнія. Эту же Римскую Церковь всегда почитали остальныя Церкви, какъ главу и мать и наставницу, какъ свидѣтельствуетъ и святый Максимъ въ посланіи къ Восточнымъ, говоря такъ: “Всѣ концы вселенной и вездѣ на землѣ жительствующіе въ каѳолической и апостольской вѣрѣ, взираютъ на Римскую Церковь, какъ на сіяніе солнца, и отъ нея воспринимаютъ свѣтъ каѳолической и апостольской вѣры” ¹¹⁵). И, дѣйствительно, не незаслуженно, ибо первый изъ всѣхъ Петръ исповѣдалъ истинную вѣру, открытую ему отъ Отца, говоря: “Ты еси Христосъ, Сынъ Бога живаго” ¹¹⁶). Но довольно о семъ.

17. На нашъ аргументъ, который мы привели на основаніи Божественнаго Правосудія, вы ничего не отвѣтили, но, лучше сказать, нагромоздили множество какъ бы противоположныхъ аргументовъ. И мы могли бы представить многое, могущее быть сказаннымъ въ этомъ отношеніи, если бы насъ не удержало тщаніе быть краткими въ разсужденіяхъ. Удовлетворяясь однимъ и единственнымъ аргументомъ, мы не изыскивали ничего болѣе того, ибо основаніе нашей вѣры заключается не на разсужденіяхъ — плодахъ человѣческаго мышленія, но на “камнѣ” ¹¹⁷) Священнаго Писанія и “въ горахъ святыхъ ¹¹⁸), т. е. въ ученіяхъ святыхъ Отцевъ, которыхъ Каѳолическая Церковь, какъ Невѣста, съ любовію почитаетъ, какъ друзей Жениха и Глашатаевъ Истины. Но приступимъ уже къ обзору и самыхъ вашихъ аргументовъ.

I. Итакъ, во-первыхъ, вы говорите: “Болѣе свойственно благости Божіей малое добро не оставить безъ вниманія, нежели малый грѣхъ достойнымъ наказанія. Однако, малое добро въ тѣхъ, которые совершили великіе грѣхи, не получитъ награды, по причинѣ преобладанія зла. Такъ и малое въ тѣхъ, которые были праведными въ великихъ дѣлахъ, не приведетъ къ навлеченію наказанія благодаря тому, что лучшія дѣла побѣждаютъ: ибо если нѣтъ того, что представляетъ большую часть, то тогда, конечно, не будетъ и того, что составляетъ — меньшую. Итакъ, не слѣдуетъ вѣрить въ очистительный огонь”.

Разрѣшеніе вопроса: На этотъ аргументъ мы говоримъ, что ваше основное продположеніе близко къ истинѣ, когда вы говорите, что малое добро остается непостыженнымъ, что, однако, не имѣетъ мѣста, если ему случится быть умерщвленнымъ грѣховной виной, какъ это случается во всѣхъ тѣхъ, которые впадаютъ въ смертный грѣхъ. Ибо смертный грѣхъ умерщвляетъ всѣ прежнія совершенныя добрыя дѣла. Такъ что грѣшникъ, когда своимъ грѣхомъ оскорбитъ Бога, заслуживаетъ потерять всѣ воспринятыя отъ Него блага. Поэтому отходящему изъ этой жизни съ какимъ-нибудь смертнымъ грѣхомъ, не сохраняется, въ этомъ смыслѣ, послѣ этой жизни какое-нибудь вознагражденіе, какія бы добрыя дѣла, быть можетъ, онъ ни совершилъ нѣкогда. Отсюда Господь чрезъ пророка Іезекіиля говоритъ: “Аще совратится праведникъ отъ правды своея, вся правды его не помянутся” ¹¹⁹). Выражается это самое и въ человѣческомъ законѣ и видится соотвѣтствующимъ тому принципу, что воинъ, который хотя бы, по причинѣ множества добрыхъ дѣлъ, и сталъ угоднымъ царю, однако, если послѣ сего тяжко оскорбитъ царя, лишившись всего и какъ бы имѣя вычеркнутыми изъ памяти царя всѣ доблести, впадаетъ въ тяжкое наказаніе. Но не такъ обстоитъ дѣло въ отношеніи легкаго грѣха, т. е. — прощаемой вины, которая тѣмъ не менѣе подлежитъ наказанію, — въ тѣхъ, которые умерли съ любовію (къ Богу), ибо любовь, со своей стороны, состраждетъ имъ; она не можетъ ликвидировать тѣ малые грѣхи; но только — смертный, противоположный ея сущности, грѣхъ лишаетъ жизни, въ то время, какъ любовь даруетъ жизнь; въ силу сего неравенства (въ отношеніи между добрымъ дѣломъ и смертнымъ грѣхомъ) та аксіома, которую вы привели, не имѣетъ мѣста. Мы можемъ отвѣтить и на то предположеніе, которое въ вашемъ отвѣтѣ занимаетъ второстепенное мѣсто, именно — отвергая ваше утвержденіе, что малыя добрыя дѣла тѣхъ, которые въ остальномъ дурны, не воспріимутъ никакого награжденія, если подъ награжденіемъ надо понимать нѣкоторое облегченіе въ наказаніи; ибо (какъ мы говоримъ) сходящій въ адъ, имѣющій съ собою нѣкоторыя добрыя дѣла, будетъ наказанъ болѣе легкимъ мученіемъ, нежели если бы онъ, не имѣя ихъ, былъ преданъ адскому мученію: такой родъ благодѣянія приписывается не иному чему, какъ наличію тѣхъ малыхъ добрыхъ дѣлъ.

II. Во-вторыхъ, вы говорите: “Какъ имѣется малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ — дурны, такъ и малое зло — въ тѣхъ, которые въ иномъ — добры. Но малое добро въ тѣхъ не можетъ привести къ оной наградѣ, которая слѣдуетъ за добрыя дѣла, но только можетъ произвести различіе въ наказаніи: такъ и малое зло не приведетъ къ наказанію, но произведетъ различіе въ степени наслажденія. Итакъ, не достоитъ вѣрить въ очистительный огонь”.

Разрѣшеніе вопроса: Хотя, намъ кажется, что на это мы уже отвѣтили выше, однако, изъ сказаннаго (вами) слѣдуетъ замѣтить, что въ общемъ порядкѣ дѣло не обстоитъ такимъ образомъ, какъ это вы считаете въ вашемъ основномъ предположеніи. Ибо не должно имѣть одинаковаго сужденія о маломъ добрѣ въ умершемъ со смертнымъ грѣхомъ и о маломъ злѣ въ томъ, кто съ любовію перешелъ изъ этой жизни въ иную. Ибо, прежде всего, въ силу умерщвленія добра по причинѣ смертнаго грѣха, человѣкъ не удостоивается никакого воздаянія или освобожденія отъ вѣчной кары; а, во-вторыхъ, по праведному Суду Божіему и по причинѣ верха совершенства и чистоты вышняго блаженства и по причинѣ величія созерцаемой красоты, необходимо, прежде всего, очиститься: ибо никто изъ людей не узритъ, въ какой бы то ни было степени созерцанія, оное Благо, если не возъимѣетъ чистый и совершенно непорочный умъ, въ которомъ не допускается нахожденіе никакого зла. Затѣмъ, если малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ злы, производитъ нѣкое различіе въ наказаніи, однако, неправильно полагать, что въ тѣхъ, которые были праведными, малое зло причиняетъ различіе въ наслажденіи; во- первыхъ, потому, что случается, что нѣкто отходитъ изъ жизни съ большимъ числомъ такихъ малыхъ погрѣшностей, нежели кто- нибудь иной, однако, — съ большей любовью, согласно которой опредѣляется размѣръ и мѣра и степень наслажденія; а, во-вторыхъ, потому, что можетъ случится такъ, что тотъ, кто въ основномъ является лучшимъ, преставляется отсюда, имѣя нужду въ большемъ наказаніи. Итакъ, явствуетъ, что малое зло въ тѣхъ, которые въ остальномъ — праведны, навлекаетъ кару на нихъ.

III. Въ-третьихъ, вы говорите: “Справедливость вѣчнаго мученія является на основаніи неизмѣнности воли у согрѣшившихъ; ибо вѣчно согрѣшающей волѣ долженствуетъ также соотвѣтствовать и вѣчное наказаніе. Какъ и — наоборотъ, согласно слѣдующему: если тотъ, кто вѣчно пребываетъ неизмѣннымъ въ злѣ, карается вѣчнымъ мученіемъ, то тотъ, кто не подвергается вѣчному мученію, тотъ, слѣдуетъ допустить, не будетъ имѣть свою волю неизмѣнной. Ибо, если тотъ, кто будетъ ее имѣть неизмѣнной въ отношеніи зла — будетъ находиться въ вѣчномъ наказаніи; то, тотъ, кто будетъ имѣть ее неизмѣнной въ отношеніи добра, какую имѣетъ нужду въ наказаніи, когда, напротивъ, ему долженствуютъ вѣнцы. Между тѣмъ, какъ вы утверждаете, тѣ, которые очищаются тѣмъ (очистительнымъ) огнемъ, имѣютъ волю неизмѣнной. Итакъ, имъ нѣтъ нужды очищаться огнемъ.”

Разрѣшеніе вопроса: На это отвѣчаемъ, что сдѣланный вами выводъ отнюдь не — силенъ. Ибо хотя для стяжанія блаженства необходимо требуется неизмѣнность правой воли, однако сего не — достаточно, такъ какъ есть нужда, чтобы многое сопутствовало для структуры добраго дѣла, особенно же для достиженія конечнаго совершенства. Мы имѣемъ опредѣленіе и изъ Аристотеля и великаго Діонисія, что понятія добра и зла по ихъ структурамъ не — одинаковы: ибо зло можетъ возникнуть, въ равной мѣрѣ, и изъ всякой малой погрѣшности, а добро не возможно — иначе, какъ только при наличіи всего его элемента, и потому всякое препятствіе мѣшаетъ совершенству и стяжанію добра. Посему, если для наказанія какого-нибудь человѣка вѣчнымъ мученіемъ и довлѣло бы то одно, что въ отношеніи зла онъ является вѣчно неизмѣннымъ, однако, для того, чтобы человѣкъ, преставляясь отсюда, немедленно возобладалъ вѣчнымъ блаженствомъ, не достаточно имѣть неизмѣнную въ отношеніи добра волю, но вмѣстѣ съ этимъ требуется и то, чтобы не имѣть ничего того, что подлежитъ очищенію, или вины или провиности, ибо, какъ было сказано выше, небесное блаженство не допускаетъ приблизиться ничему скверному. Затѣмъ, если неизмѣнность правой воли въ томъ, кто предназначенъ для вѣчной жизни, сама по себѣ была довлѣющей для стяжанія истиннаго блаженства, а неизмѣнность дурной воли въ томъ, кто осужденъ на вѣчную гибель, навлекаетъ на него вѣчное наказаніе, то какая нужда молиться за усопшихъ или прибѣгать къ инымъ вспомоществованіямъ, если только неизмѣнность правой воли, какъ вы говорите, была бы достаточной? Отсюда проистекаетъ, что выводъ, который вы желали представить, совершенно неправильно сдѣланъ, когда вы говорите: кто въ отношеніи зла пребываетъ вѣчно неизмѣннымъ, тотъ наказуется вѣчнымъ мученіемъ; итакъ, тотъ, кто не наказывается вѣчно, тотъ не имѣетъ свою волю неизмѣнной.

IV. Въ-четвертыхъ, вы говорите: “Если созерцаніе Бога является совершеннымъ воздаяніемъ для чистыхъ сердцемъ и душею, а его не всѣ получатъ въ равной мѣрѣ, значитъ, не всѣ обладаютъ той же степени чистотою, и нѣтъ нужды въ очистительномъ огнѣ, если эта чистота въ нѣкоторыхъ не является совершенной; ибо, въ такомъ случаѣ, всѣ бы стали въ равной степени очищенными благодаря тому огню, и этимъ въ равной мѣрѣ способными къ созерцанію Бога. Но что это — не такъ, сѵмволически и образно произошло у горы, гдѣ былъ данъ Законъ,” ибо тогда не всѣ явились достойными того же положенія и порядка, но одинъ — того, другой — иного, по мѣрѣ, думаю, чистоты каждаго”, какъ говоритъ Григорій Богословъ.”

Разрѣшеніе вопроса: На это отвѣчаемъ, что различія того блаженнаго созерцанія Бога не стоитъ въ зависимости отъ онаго очищенія, ибо мы говоримъ, что очистительнымъ огнемъ люди очищаются (лишь) отъ грѣховной вины и подлежанія наказанію. Ибо можно различить въ настоящей жизни нѣкую двоякую чистоту или очищеніе. Первая это — та, о которой сказалъ Господь въ Евангеліи отъ Матѳея: “Блажени чистіи сердцемъ, яко тіи Бога узрятъ” ¹²⁰); она является святостью ума, которую содѣлываютъ добродѣтели и божественныя дарованія. Отсюда — тѣ слова святаго Іоанна Златоуста: “Здѣсь Онъ (Спаситель) называетъ “чистыми” — или тѣхъ, которые стяжали всякую добродѣтель и не имѣютъ у себя на совѣсти никакого зла, или — утвержденныхъ въ трезвеніи, которое особенно необходимо намъ для созерцанія Бога, согласно тому изреченію Павла ¹²¹): “Миръ имѣйте и святыню со всѣми, ихже кромѣ никтоже узритъ Господа” ¹²²). И эта-то чистота и совершаетъ различіе и степень въ вѣчномъ наслажденіи. Иное же дѣло — очищеніе, о которомъ нынѣ рѣчь, благодаря которому души получаютъ прощеніе и разрѣшаются отъ болѣе легкихъ винъ и подлежанія наказанія, по причинѣ которыхъ преставившіяся отсюда души удерживаются отъ вѣчной жизни. Какъ мы только-что сказали, это очищеніе не стоитъ въ связи съ различіемъ блаженства. Ибо совершенно — необходимо, чтобы всѣ души, въ равной мѣрѣ, очистились этимъ родомъ очищенія, такъ какъ слѣдуетъ стать свободными отъ всякой вины и подлежанія наказанію, хотя бы и не всѣ были очищаемы въ равныхъ винахъ.

V. Въ-пятыхъ, вы приводите слѣдующій аргументъ: “Иже во святыхъ великій Григорій Богословъ, творя умозрительное и таинственное слово о Пасхѣ, придя къ тому мѣсту, гдѣ говоритъ: “Ничего же не вынесемъ, ничего не оставимъ на утро” ¹²³), отчетливо и открыто являетъ, что за этой ночью нѣтъ никакого очищенія, “ночью” называя настоящую жизнь каждаго, и не допуская никакого очищенія послѣ нея”.

Разрѣшеніе вопроса: На это мы говоримъ, что приведенное изреченіе святаго мужа не противорѣчитъ сему догмату о чистилищѣ. Ибо когда говорится о двойномъ видѣ очищенія грѣховъ, то имѣется въ виду, какъ одинъ видъ — это то очищеніе, которое совершается чрезъ епитимію, которую очищаемый въ покаяніи навлекаетъ на себя; а второй видъ — это то очищеніе, которое происходитъ послѣ этой жизни. Первый видъ очищенія, который именуется покаяніемъ, не можетъ имѣть мѣста послѣ исхода души, ибо тамъ “почиваютъ отъ трудовъ своихъ”, какъ говоритъ Іоаннъ въ Откровеніи ¹²⁴), когда перестаетъ всякое дѣланіе души, какъ достойное, такъ и не достойное. Поэтому Премудрый говоритъ: “Прежде суда уготовати правду” ¹²⁵). А второй видъ очищенія, о которомъ нынѣ — слово, это то, которое, говоримъ, разрѣшаетъ не тяжкія вины, но — легкія, и которое имѣетъ мѣсто послѣ этой жизни. Изрядный же Григорій Богословъ говорилъ не о томъ второмъ видѣ очищенія, но о первомъ, что явствуетъ изъ продолженія его слова, въ которомъ толкуя изреченіе — “не вынесемъ”, — говоритъ, что не достоитъ многія наши таинства выносить для внѣшнихъ (т. е. язычниковъ), и тогда присовокупляетъ тѣ слова, которыя вы привели, что послѣ этой ночи нѣтъ мѣста никакому очищенію. Изъ этого явствуетъ, что онъ разсуждаетъ о томъ очищеніи, которое очищаетъ болѣе крупные грѣхи, и котораго, дѣйствительно, послѣ этой жизни, отнюдь нѣтъ.

VI. Въ-шестыхъ, вы такъ утверждаете: “Онъ же въ словѣ “На побіеніе града”, разсуждая такъ: — “Не стану говорить, каковы мученія тамъ для тѣхъ, которымъ здѣсь Онъ даетъ пощаду, но скажу только то, что лучше быть наказуему и очищаему нынѣ, нежели тамъ быть преданнымъ мученію, когда время наказанію, а не очищенію ¹²⁶), — явно утверждаетъ, что послѣ отшествія отсюда нѣтъ никакого очищенія, но только — вѣчное мученіе”.

Разрѣшеніе вопроса: На это отвѣчаемъ такъ, какъ это было сказано нами выше: — Святый говоритъ о первомъ видѣ очищенія, которое совершается чрезъ печаль покаянія и совершеніе святыхъ дѣлъ, чего отнюдь нѣтъ послѣ этой жизни, какъ это явствуетъ изъ продолженія его слова; ибо онъ присовокупляетъ: “Какъ сильнѣе смерти тотъ, кто здѣсь памятуетъ о Богѣ, какъ прекрасно любомудрствуетъ божественный Псалмопѣвецъ, такъ и для сходящихъ въ адъ нѣтъ исповѣданія и исправленія, потому что Богъ постановилъ, чтобы здѣсь были жизнь и дѣятельность, а тамъ — испытаніе дѣлъ” ¹²⁷).

VII. Въ-седьмыхъ, вы приводите слѣдующій аргументъ: “Господь въ Евангеліи отъ Луки въ притчѣ о богатомъ и Лазарѣ ¹²⁸), уча объ удѣлѣ, который воспріялъ каждый изъ нихъ, говоритъ, что Лазарь, немедленно послѣ того, какъ умеръ, былъ отнесенъ Ангелами въ лоно Авраамово, а богатый также былъ погребенъ послѣ смерти, и душа его находится въ аду въ мукахъ; и такимъ образомъ “лономъ Авраама” обозначивъ высшее упокоеніе въ счастливомъ удѣлѣ угодившихъ Богу, а чрезъ “адъ” и “мученія” представивъ конечное осужденіе и вѣчное наказаніе грѣшниковъ, Онъ не оставилъ между ними еще какого-то иного мѣста, заключающаго нѣкое временное мученіе, но явилъ, что (между состояніями праведныхъ и грѣшныхъ) существуетъ пропасть великая и непроходимая, раздѣляющая однихъ отъ другихъ, и крайняя и не имѣющая ничего промежуточнаго — противоположность”.

Разрѣшеніе вопроса: На это, во-первыхъ, мы говоримъ, что взять нѣкое отдѣльное мѣсто изъ текста, принять его въ смыслѣ отрицанія, не сопровождая никакими иными аргументами, какъ это видится представленнымъ у васъ, — совершенно недопустимо среди ученыхъ людей. Затѣмъ, скажемъ, что хотя Христосъ въ приведенной притчѣ обозначилъ только два мѣста (ибо Онъ училъ не о мѣстахъ пребыванія душъ, разрѣшенныхъ отъ тѣла, но — объ окончательной судьбѣ людей, гдѣ чистилище не имѣетъ мѣста), но изъ этого не слѣдуетъ, что не существуетъ и третьяго мѣста, — мѣста переходнаго очищенія; особенно — на томъ основаніи, что Самъ Спаситель нашъ въ Евангеліи отъ Матѳея ¹²⁹) представилъ, что оно дѣйствительно имѣется, когда Онъ учитъ, что въ будущей жизни можетъ имѣть мѣсто отпущеніе нѣкоторыхъ грѣховъ, и поскольку оно не совершается ни въ раю, ни въ аду, необходимо предположить существованіе и третьяго мѣста, гдѣ совершается преждереченное очищеніе. Утверждаетъ же сіе и славный Апостолъ и Учители, какъ латинскіе, такъ и греческіе, какъ выше было сказано.

VIII. Въ-восьмыхъ, вы такъ утверждаете: “Душѣ, разрѣшившейся отъ тѣла и ставшей совершенно безтѣлесной и духовной, невѣроятно было бы мучиться отъ вещественнаго огня, въ то время какъ ея тѣло, которое огонь долженъ былъ бы охватить, истлѣло. Правда, послѣ воскресенія, когда она воспріиметъ нетлѣнное тѣло, и вся тварь станетъ неизмѣняемой, и когда раздѣлится огонь, какъ мы научены, ей будетъ соотвѣтствовать быть мучимой имъ, и не только ей одной, но и — демонамъ, которые являются какъ мрачными, такъ и облеченными нѣкоей матеріей и грубой вещественностью и тѣломъ воздушнымъ или огненнымъ, какъ говоритъ Василій Великій. Но прежде чѣмъ воспріиметъ свое тѣло, являясь только формой не смѣшанной съ матеріей, хотя и существующей сама по себѣ, какъ бы она могла мучиться отъ матеріальнаго огня”.

Разрѣшеніе вопроса: На это отвѣчаемъ: что душа, разрѣшившись отъ тѣла, мучится отъ матеріальнаго огня, это совершенно отвѣчаетъ божественному могуществу и правосудію. И хотя мы, дѣйствительно, признаемъ, что ничто вещественное по своей собственной силѣ, не можетъ имѣть никакого воздѣйствія въ отношеніи духа, однако, что по божественней силѣ оно можетъ стать таковымъ, никто изъ разумныхъ не станетъ отрицать. Ибо если отъ естественнаго фактора вся тварь зависитъ вложенной въ нее способностью, и обусловлена имъ въ способности воспріятія, то что неумѣстнаго въ томъ, если вывести заключеніе, что по божественному повелѣнію тѣ духовныя существа подвержены ощущенію кары такого рода? Кромѣ того, порядокъ Божественнаго Правосудія требуетъ, чтобы та душа, которая чрезъ грѣхъ покорила себя матеріальному элементу, ему, же въ видѣ наказанія была подвержена. Такимъ образомъ, не неумѣстно и не удивительно, что тотъ огонь, дѣйствующій по божественной силѣ, назначеніе котораго — быть для наказанія дурныхъ, имѣетъ также дѣйствіе и въ отношеніи души, отдѣлившейся отъ тѣла, муча ее. А что дѣло обстоитъ именно такъ, насъ научаетъ та притча объ изнѣженномъ богачѣ, которую вы недавно привели, гдѣ говорится, что душа богатаго, прежде воскресенія тѣла, мучится въ палящемъ огнѣ. Явствуетъ это и изъ божественнаго приговора, повелѣвающаго осужденнымъ идти въ вѣчный огонь, уготованный діаволу и ангеламъ его ¹³⁰). И не пріемлемо намъ мнѣніе тѣхъ, которые говорятъ, что для того, чтобы стать болѣе подходящими для мученія, демоны должны будутъ воспріять нѣкія тѣла — воздушныя или огненныя, такъ какъ такое понятіе намъ кажется оскорбительнымъ для божественнаго могущества.

IX. Въ-девятыхъ, вы такъ говорите: “Преподобные Отцы наши, ангельское житіе пожившіе на землѣ, много и часто чрезъ видѣнія и сны и иныя чудесныя явленія, и сами были наставляемы и иныхъ наставляли о вѣчномъ мученіи и о находящихся въ немъ нечестивыхъ и грѣшникахъ, и какъ настоящее и уже сбывающееся видя и являя словомъ, какъ и притча изъ Евангелія отъ Луки описываетъ состояніе богатаго и Лазаря, отнюдь ничего не возвѣстили объ очистительномъ, имущемъ конецъ, огнѣ”.

Разрѣшеніе вопроса: Въ отвѣтъ: — мы отрицаемъ, что не было видѣній и откровеній и иныхъ явленій подобнаго рода, которыми возвѣщается существованіе чистилища. Свидѣтельствуетъ же о семъ великій Григорій, а также и Дамаскинъ разсказываетъ нѣчто подобное, и въ житіи святаго Іеронима Кириллъ изложилъ много чудеснаго такого рода ¹³¹), къ тому же и мы привели выше много и очевиднѣйшихъ свидѣтельствъ Учителей, какъ латинскихъ, такъ и греческихъ.

X. Въ-десятыхъ, вы приводите слѣдующій аргументъ: “Ученіе это о возстановленіи и о. концѣ вѣчнаго мученія, пріявъ начало отъ Оригена, какъ было сказано, и возобладавшее нѣкоторыми церковными мужами, между которыми — также Дидимъ и Евагрій, какъ ссылающееся на человѣколюбіе Божіе и легко пріемлемое среди безпечныхъ, какъ говоритъ богоносный Іоаннъ, строитель “Небесной Лѣствицы”, однако, было запрещено и предано анаѳемѣ святымъ Пятымъ Вселенскимъ Соборомъ, какъ производящее разслабленіе душамъ и дѣлающее безпечныхъ еще болѣе беззаботными, поскольку они ожидаютъ, что когда-то будетъ освобожденіе отъ мученій и обѣщанное возстановленіе, Итакъ, на основаніи сего, предлежащій догматъ объ очистительномъ огнѣ долженъ быть извергнутъ изъ Церкви, какъ приводящій старательныхъ къ безпечности и убѣждающій ихъ не всѣми средствами бороться въ настоящей жизни о своемъ очищеніи, поскольку послѣ смерти, якобы, ожидается иное очищеніе.

Разрѣшеніе вопроса: Хотя мы выше и разрѣшили это затрудненіе, однако, все же ради большей ясности мы еще скажемъ объ этомъ. Итакъ, мы говоримъ, что когда былъ вынесенъ догматъ о чистилищѣ, ничего въ немъ не заключалось нелѣпаго, чтобы не послѣдовать ему: ибо нѣтъ учителя до такой степени неученнаго или слушателя до такой степени простеца, чтобы легко не составить пониманія, въ чемъ — различіе между адскимъ мученіемъ и чистилищнымъ наказаніемъ; и это преданіе о чистилищѣ, полное благочестія, не только не дѣлаетъ людей безпечными, но и весьма пробуждаетъ ихъ, ибо они слышатъ, что тамъ будутъ наказанія и нестерпимыя мученія, и то — болѣе мучительныя, чѣмъ все то, что въ настоящей жизни мы когда-либо испытывали. Это и самъ опытъ показалъ. Ибо многіе, которымъ случилось встрѣтиться съ откровеніями такого рода, а такихъ много, не стали болѣе безпечными, но до конца пребывали заботливыми и скорбными, всегда страшась, дабы не впасть въ тѣ мученія, которыя видѣли. Если же догматъ о чистилищѣ дѣлаетъ людей безпечными, какъ вы говорите, то насколько бы они стали болѣе безпечными, если бы отнюдь не слышали о семъ? Но (если догматъ о чистилищѣ вреденъ, какъ приводящій людей къ безпечности) тогда особенно принесется вредъ отъ малаго сокрушенія или краткой исповѣди, или отъ надежды спасенія за длительное паломничество, или отъ отмѣны наказанія и отъ сладчайшаго онаго гласа: “Въ тотъ самый часъ, когда грѣшникъ вздохнетъ” и проч. Это и все подобное, что для нашей пользы было признано Отцами какъ благочестивое, принесло бы большой вредъ, если догматъ о чистилищѣ, какъ вы говорите, также былъ бы вреденъ. Но можно съ большимъ основаніемъ сказать, что отрицающіе очистительный огонь приводятъ людей въ отчаяніе, ибо люди знаютъ, что ничто оскверненное не можетъ войти въ вѣчную жизнь и въ то же время имъ извѣстно, что для человѣка, здѣсь живущаго, невозможно прожить безъ нѣкоего легкаго грѣха. Ибо, если человѣкъ разрѣшается отъ узъ плоти съ пятномъ легкихъ грѣховъ или подлежаніемъ наказанію за болѣе тяжкія вины, а между тѣмъ въ будущей жизни не допускается мѣста очищенію, и осквернившіеся, слѣдовательно, не могутъ узрѣть Бога, то совершенно необходимо вытекаетъ, что вслѣдствіе этого уже не будетъ никакой надежды стяжать спасеніе. Итакъ, догматъ объ очистительномъ огнѣ достоитъ не извергнуть изъ Церкви, какъ вы говорите, — какъ вредный и наводящій опасность беззаботности, но наоборотъ, — достоитъ принять и съ честью прославить въ Каѳолической Церкви, — какъ весьма спасительный и приводящій беззаботныя и безпечныя души къ всегдашней тщательности и бдительности и надеждою будущаго блаженства дѣлающій ихъ болѣе трезвенными. Это, по нашему мнѣнію, является достаточно сказаннымъ, въ настоящее время, на ваши аргументы.

Печатаемое ниже “Второе слово св. Марка Ефесскаго объ очистительномъ огнѣ”, какъ и послѣдующее за симъ, является однимъ изъ наиболѣе сильныхъ твореній св. Марка въ области догматики. Мы видѣли, что Торквемада возражалъ на аргументы грековъ противъ чистилища, и со своей стороны выдвинулъ нѣкоторые аргументы, которые не такъ легко было опровергнуть. Но св. Маркъ Ефесскій, этотъ — “храмъ Святаго Духа, который просвѣтилъ душу божественными осіяніи” ¹³²), — взялъ на себя вторично защиту Православной Вѣры и, какъ увидимъ ниже, не только опровергнулъ всѣ тезисы латинянъ и свелъ на нѣтъ аргументы, выставленные Торквемадой, но и кратко и въ то же время исчерпывающе изложилъ православное ученіе о состояніи душъ послѣ смерти. Поэтому нижепечатаемыя два сочиненія св. Марка цѣнны — не только съ точки зрѣнія полемическаго богословія, но и — догматическаго. На эти сочиненія не послѣдовало (или, быть можетъ, еще не найдено) отвѣта со стороны латинянъ. Намъ думается, что и ничего нельзя было отвѣтить въ возраженіе на неопровержимые доводы св. Марка.

Цѣль сего сочиненія св. Марка была не иная какая, какъ только убѣдить латинянъ, что ученіе о чистилищѣ ни догматически, ни этически не имѣетъ основанія для того, чтобы быть принятымъ въ Церкви. Поэтому онъ совершенно оставляетъ слабыя стороны вышеприведеннаго сочиненія Торквемады. Святитель могъ бы возразить на многое. Прежде всего на утвержденіе, что ученіе о чистилищѣ являлось всегдашнимъ ученіемъ не только Римской Церкви, но и всей Церкви, святитель могъ бы возразить, что ученіе о чистилищѣ является весьма позднимъ ученіемъ, принадлежащимъ преимущественно Ѳомѣ Аквинату и Бонавентурѣ, учащихъ о матеріальномъ огнѣ, какъ средствѣ очищенія для душъ, запятнавшихъ себя незначительными грѣхами. По признанію латинскихъ богослововъ, ученіе о чистилищѣ было сформулировано, какъ офиціальное ученіе Римской Церкви, только на Флорентійскомъ и Тридентскомъ Соборахъ, при чемъ послѣдній, хотя и утвердилъ догматъ о чистилищѣ, однако, далъ распоряженіе, чтобы въ проповѣдяхъ объ этомъ догматѣ говорилось лишь въ общихъ чертахъ, не входя ни въ коемъ случаѣ въ детали, настолько этотъ догматъ былъ зыбкимъ. Могъ бы св. Маркъ, въ отвѣтъ на заявленіе латинянъ, что латинскіе Отцы превосходно знали греческій языкъ и не имѣли затрудненія въ пониманіи греческаго текста Посланій Апостола Павла, при чемъ они особо ссылались на блаженнаго Августина, привести слова того же Августина, который въ одномъ мѣстѣ говоритъ, что онъ никогда не смогъ овладѣть греческимъ языкомъ. Могъ бы св. Маркъ сослаться и на то, что блаженный Іеронимъ, дѣйствительный знатокъ греческаго и еврейскаго языковъ, въ своихъ комментаріяхъ отнюдь не училъ о чистилищѣ. Могъ бы св. Маркъ указать и на то, что латиняне приводятъ въ своихъ аргументахъ сочиненіе св. Кирилла о житіи и кончинѣ бл. Іеронима, между тѣмъ, какъ самъ св. Кириллъ умеръ раньше бл. Іеронима и не могъ писать о кончинѣ его. Могъ бы св. Маркъ указать и на иныя неточности или необоснованности въ латинскомъ трактатѣ, если бы его цѣль была — полемика и побѣда въ спорѣ. Но, какъ мы сказали, у св. Марка была одна единственная цѣль явить истину и убѣдить латинянъ принять ее: его убѣжденія — мягки, тонъ благожелателенъ, и цѣль — помочь найти Истину.

Это цѣннѣйшее сочиненіе св. Марка Ефесскаго сохранилось въ цѣломъ рядѣ рукописей: Cod. Ambrosianus 653, fol. 70-85. Cod. Parisinus 1218, fol. 17-41. Pariamus 1261, fol. 13-39. Pariamus 1286, fol. 283-311. Oxonien. Laud. 22, fol. 17-55. Parisinus 1292, fol. 16 скв. Coislin. 289, fol. 29-31. По частямъ оно было напечатано въ Аѳинскомъ журналѣ “Άλήθεια” за 1880 г.

Слово это, согласно рукописи въ Codex Ambrosianus 653 было помѣщено Mgr. Louis Petit въ “Патрологіа Оріенталисъ” т. 15, стр. 108-151. Съ этого изданія нами сдѣланъ переводъ на русскій языкъ.

МУДРѢЙШАГО И УЧЕНѢЙШАГО ЕФЕССКАГО КИРЪ МАРКА ЕВГЕНИКА ОТВѢТЪ ЛАТИНЯНАМЪ ВТОРОЙ, ВЪ КОТОРОМЪ ОНЪ ИЗЛАГАЕТЪ ТАКЖЕ ИСТИННОЕ УЧЕНІЕ ГРЕЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ.

1. Воистинну, необходимо много изслѣдованія и изысканія въ спорныхъ догматическихъ вопросахъ, когда и съ той и съ другой стороны имѣются серьезные и вѣскіе аргументы; много и пользы бываетъ отъ такого рода изысканія, когда бы мы обращали взоры не къ спору, а къ Истинѣ, и не имѣли бы единственнымъ тщаніемъ во что бы то ни стало одержать побѣду, но допустили бы, что иногда хорошо и побѣжденнымъ быть. И это, воистинну, относится не только къ намъ, видящимъ мало и земнымъ и весьма отступившимъ отъ истинной мудрости, но, вотъ, — мы слышимъ и вѣримъ, что такимъ образомъ происходило и съ самими Учениками Самой Премудрости, Іисуса Христа Господа нашего. Ибо когда между ними возникъ вопросъ: должно ли обрѣзывать приходящихъ къ вѣрѣ изъ язычниковъ и учить ихъ соблюдать законъ Моисеевъ, тогда сошлись Апостолы и старцы для изученія этого вопроса; послѣ того, какъ было большое изслѣдованіе (какъ повѣствуется), Петръ сказалъ, а Іаковъ поддержалъ, и въ общемъ согласіи всѣмъ было угодно съ Духомъ Святымъ — не стужать тѣхъ, которые изъ язычниковъ обращаются къ Богу ¹³³). Итакъ, если изысканіе принесло тогда плодъ — единеніе изыскующихъ, — то имѣется надежда, что и мы, движимые Тѣмъ же Духомъ и гой же любовію связанные другъ съ другомъ, и устремляющіеся къ той же цѣли — которая выражается въ нахожденіи Истины, — не потерпимъ неудачу въ предлежащемъ предметѣ; и хотя изысканіе весьма растянулось, но все мирно и слушая и говоря, мы съ любовію возможемъ придти къ единенію, сойдясь на томъ, что явится какъ абсолютная истина и представится какъ соотвѣтствующее.

2. Итакъ, въ этомъ и вы солидарны съ нами и вмѣстѣ съ нами питаете надежду; но вы говорите, что мы, какъ бы забывъ о семъ, болѣе должнаго прилагаемъ тщаніе и пытаемся укрѣпить наше ученіе, а ваше — опровергнуть. Но на это мы скажемъ, что наше ученіе, каково бы оно ни было, мы отнюдь не излагали, и ничего не старались укрѣплять; и это-то вы и ранѣе намъ поставили въ упрекъ, и желали болѣе ясно узнать о томъ, какого мы держимся мнѣнія (о состояніи душъ послѣ смерти). Ваше же мнѣніе мы будемъ стараться не опровергать, но показать, что оно не необходимо, потому что ни въ Писаніи оно не является намъ ясно переданнымъ, ни Отцами нашими оно не было санкціонированнымъ, ни, вообще, не является благословеннымъ. Но все же, чтобы отселѣ вамъ сдѣлать угодное, ибо это справедливо, мы изложили наше ученіе болѣе ясно, — не болѣе должнаго, но, насколько это необходимо, обосновывая его; а ваше ученіе, — каково бы оно ни было, подвергнемъ болѣе тщательному изслѣдованію. Ибо, быть можетъ, найденная изъ сего истина освободитъ насъ отъ тяжкихъ трудовъ и отъ дальнѣйшаго между нами разногласія.

3. Мы утверждаемъ, что ни праведные еще не восприняли полностью свой удѣлъ и оное блаженное состояніе, къ которому они себя здѣсь уготовали чрезъ дѣла; — ни грѣшные, послѣ смерти, не были отведены въ вѣчное наказаніе, въ которомъ будутъ вѣчно мучиться; но и то и другое необходимо должно быть послѣ послѣдняго того дня Суда и воскресенія всѣхъ; нынѣ же — и тѣ и другіе находятся въ свойственныхъ имъ мѣстахъ: первые — въ совершенномъ покоѣ и свободными находятся на небѣ съ Ангелами и предъ Самимъ Богомъ, и уже какъ бы въ раю, изъ котораго ниспалъ Адамъ, вошелъ же прежде иныхъ Благоразумный разбойникъ, — и часто насъ посѣщаютъ въ тѣхъ храмахъ, гдѣ ихъ почитаютъ, и слушаютъ призывающихъ ихъ и молятся за нихъ Богу, пріявъ отъ Него этотъ изрядный даръ, и чрезъ свои мощи творятъ чудеса, и наслаждаются созерцаніемъ Бога и оттуда посылаемымъ озареніемъ, болѣе совершенно и болѣе чисто, нежели раньше, когда были при жизни; вторые же, въ свою очередь, заключенные въ аду, пребываютъ “въ темныхъ и сѣни смертнѣй, въ ровѣ преисподнемъ”, какъ говоритъ Давидъ ¹³⁴), и затѣмъ Іовъ: “Въ землю темну и мрачну, въ землю тмы вѣчныя, идѣже нѣсть свѣта, ниже видѣти живота человѣческаго” ¹³⁵). И первые — пребываютъ во всякой радости и веселіи, ожидая уже и только лишь не имѣя еще въ рукахъ обѣтованное имъ Царство и неизреченныя блага; а вторые — напротивъ, пребываютъ во всякой тѣснотѣ и безутѣшномъ страданіи, какъ нѣкіе осужденные, ожидающіе приговора Судьи и предвидящіе оныя мученія. И ни первые не восприняли еще наслѣдіе Царства и тѣхъ благъ, “ихже око не видѣ, и ухо не слыша, и на сердце человѣку не взыдоша” ¹³⁶), ни вторые еще не преданы вѣчнымъ мукамъ и горѣнію въ негаснущемъ огнѣ. И это ученіе мы имѣемъ переданнымъ отъ Отцевъ нашихъ изъ древности и легко можемъ представить изъ самихъ Божественныхъ Писаній.

4. Такъ, въ древнѣйшихъ нѣкихъ отвѣтахъ, имущихъ заглавіе: “Аѳанасія знаменитаго (τοΰ πάνυ) къ князю Антіоху” имѣется слѣдующій вопросъ: “Что, убо, восприняли ли праведные блага, а грѣшные — наказаніе? — (Отвѣтъ:) Онюдь нѣтъ. Однако же, та радость, которую нынѣ имѣютъ души святыхъ, есть частичное наслажденіе, какъ и скорбь, которую имѣютъ грѣшники, — частичное наказаніе. Какъ, когда царь призываетъ своихъ друзей на пиръ, и подобно — осужденные предназначены къ наказанію — и позванные на пиршество пребываютъ въ радости предъ домомъ царя до часа пиршества, а осужденные, заключенные въ темницѣ, пребываютъ въ скорби, пока выйдетъ судья: такъ подобаетъ, впрочемъ, разумѣть о душахъ, взятыхъ туда раньше насъ, говорю же о праведныхъ и грѣшныхъ”.

“Итакъ, если никто, какъ было сказано, еще не вошелъ ни въ Царство ни въ геенну, то какъ же мы слышимъ о богатомъ и Лазарѣ, что тотъ богачъ, находясь въ огнѣ и мукахъ, обращается къ Аврааму? — (Отвѣтъ:) Все то, что относится къ Лазарю, Господь сказалъ образно, какъ и то, что касается десяти дѣвъ и обстоятельствъ въ прочихъ притчахъ. Ибо, въ дѣйствительности, притча о Лазарѣ не происходила, потому что грѣшники, находящіеся въ аду, не видятъ праведниковъ, находящихся въ царствѣ съ Авраамомъ, но никто изъ нихъ, находясь во мракѣ, даже сосѣда своего не узнаетъ” ¹³⁷).

5. Пріявъ это сужденіе, наша Церковь и мыслитъ такъ и возвѣщаетъ, и къ защитѣ его имѣются на лицо аргументы. Во-первыхъ, въ Евангеліи отъ Матѳея, предначертывая тотъ будущій Судъ, Господь говоритъ: “Пріидите благословенніи Отца Моего, наслѣдуйте”, — изъ сего ясно, что они не были уже унаслѣдовавшими, — затѣмъ: “уготованное вамъ”, говоритъ “Царство” ¹³⁸), — не ранѣе данное. Къ грѣшникамъ же, въ свою очередь, Онъ говоритъ: — “Отыдите, проклятіи”, — очевидно, что не уже — отошедшіе, — “въ огнь вѣчный, уготованный,” — не вамъ, но — “діаволу и ангеламъ его” ¹³⁹), — и здѣсь опять, — “уготованный”, — т. е. еще не пріявшій осужденныхъ демоновъ, ибо какъ бы это могло быть иначе въ отношеніи тѣхъ, которые до нынѣ и даже до онаго Дня блуждаютъ повсюду въ воздухѣ и безпрепятственно совершаютъ свое дѣло въ обольщенныхъ ими? Это же и въ иномъ мѣстѣ обнаруживается, когда они взываютъ къ Господу, какъ написано въ томъ же Евангеліи: “Пришелъ еси сѣмо прежде времене мучити насъ” ¹⁴⁰), ясно, что они еще не мучатся, такъ какъ для этого еще не пришло время. Итакъ, если злые демоны и первые творцы зла, ради которыхъ особенно-то уготовляется и устраивается наказаніе, еще не воспринимаютъ долженствующее возмездіе, но — свободные блуждаютъ гдѣ хотятъ, какой доводъ могъ бы убѣдить насъ, что души отшедшихъ отсюда въ грѣхахъ, немедленно предаются огню и тѣмъ мукамъ, которыя уготованы для иныхъ? Какая же нужда и въ Судѣ и въ воскресеніи ихъ тѣлъ, и въ пришествіи на землю Судіи и въ страшномъ томъ и всемірномъ зрѣлищѣ, если до того дня каждый уже воспріялъ по заслугамъ? И какъ же Господь въ притчѣ о дѣвахъ, исшедшихъ отсюда въ срѣтеніе Жениха, говоритъ, что дѣвы, т. е. — души, задремали и уснули, такъ какъ Женихъ запаздывалъ, т. е. — умерли, и еще не вошли въ брачную горницу, до тѣхъ поръ, пока Женихъ не придетъ съ небесъ, не разбудитъ всѣхъ вмѣстѣ какъ отъ сна, и однихъ, дѣйствительно, вмѣстѣ съ Собой введетъ въ брачный чертогъ, а другихъ — исключитъ, что — совершенно ясно — сбудется въ День оный? — “Ибо тогда”, говоритъ Онъ, “Царство небесное уподобится десяти дѣвамъ” ¹⁴¹). И какъ, отошедши и вручивъ Своимъ рабамъ имѣніе, затѣмъ придя и всѣхъ вмѣстѣ собравъ, Онъ потребуетъ отъ каждаго отчетъ въ дѣлахъ ¹⁴²), если каждый изъ рабовъ обнаружилъ уже свое дѣло и воспринялъ воздаяніе прежде Владычняго возвращенія?

6. И божественный Апостолъ во 2-мъ Посланіи къ Коринѳянамъ такъ говоритъ: “Всѣмъ явитися намъ подобаетъ предъ судищемъ Христовымъ, да пріиметъ кійждо, яже съ тѣломъ содѣла, или блага, или зла” ¹⁴³). Видишь ли, что прежде того судилища и до того, какъ мы всѣ вмѣстѣ явимся собранными, никто безъ тѣла не воспріемлетъ соотвѣтственно тому, что онъ въ тѣлѣ сдѣлалъ? Но и во 2-мъ Посланіи къ Тимоѳею онъ говоритъ, что время его отшествія настало, вѣнецъ правды прочее готовится, — не теперь, но “егоже воздастъ ми”, — говоритъ, — “Господь въ день онъ, праведный Судія, не токмо же мнѣ, но и всѣмъ возлюбльшимъ явленіе Его” ¹⁴⁴). И во 2-мъ Посланіи къ Ѳессалоникійцамъ онъ такъ говоритъ: “Аще праведно у Бога воздати скорбь оскорбляющимъ васъ, а вамъ оскорбляемымъ отраду съ нами, во откровеніи Господа Іисуса съ небесе, со Ангелы силы Своея, во огни пламеннѣ, дающаго отмщеніе не вѣдущимъ Бога и не послушающимъ благовѣствованія Господа нашего Іисуса Христа: иже муку пріимутъ, погибель вѣчную отъ лица Господня и отъ славы крѣпости Его: егда пріидетъ прославится во святыхъ Своихъ, и дивенъ быти во всѣхъ вѣровавшихъ, яко увѣрися свидѣтельство наше въ васъ, въ день онъ” ¹⁴⁵). И въ Посланіи къ Евреямъ, повѣствуя о предшедшихъ святыхъ: “Сіи вси”, говоритъ, “послушествовани бывше вѣрою, не пріяша обѣтованія: Богу лучшее что о насъ предзрѣвшу, да не безъ насъ совершенство пріимутъ” ¹⁴⁶). Это должно понимать въ отношеніи всѣхъ вѣрныхъ и праведныхъ, бывшихъ до Владычняго Пришествія. Ибо какъ не достигли совершенства тѣ предшедшіе (ветхозавѣтные праведники) безъ Апостоловъ, такъ — ни Апостолы безъ Мучениковъ, и тѣ, въ свою очередь,—безъ вошедшихъ послѣ нихъ и тѣхъ которые войдутъ позднѣе въ добрый Виноградникъ Церкви; ибо этому научаетъ яснѣйшимъ образомъ и та притча, согласно которой происходили разныя и въ разныя времена призыванія дѣлателей въ Виноградникъ, но въ одно время всѣмъ была дана награда, и тѣ, которые пришли раньше, отнюдь, не приняли больше, чѣмъ тѣ, которые пришли позже ¹⁴⁷). Это же утверждаетъ и величайшій Евангелистъ Іоаннъ въ Откровеніи: “И егда отверзе пятую печать, видѣхъ подъ алтаремъ души избіенныхъ за слово Божіе и за свидѣтельство, еже имѣяху: и возопиша гласомъ великимъ, глаголюще: доколѣ Владыко Святый и Истинный, не судиши и не мстиши крови нашей отъ живущихъ на земли? И даны быша коемуждо ихъ ризы бѣлы, и речено быть имъ, да почіютъ еще время мало, дондеже скончаются и клеврети ихъ и братія ихъ, имущіи избіени быти, якоже и тіи” ¹⁴⁸). Изъ всего этого явствуетъ, что ни святые не находятся въ совершенномъ наслажденіи тѣхъ благъ и будущаго блаженства, ни грѣшники еще не восприняли осужденія и не отосланы въ муку. Ибо какъ бы могло быть, чтобы будучи несовершенными и какъ бы разсѣченными на двѣ части и не имѣя тѣла, которое ожидаютъ воспріять послѣ воскресенія нетлѣннымъ, они уже вошли въ обладаніе совершенныхъ наградъ? Посему Апостолъ говоритъ: “Начатокъ Христосъ, потомъ же Христу вѣровавшіи въ пришествіи Его. Таже кончина” ¹⁴⁹). Тогда станутъ явленными, говоритъ, тогда возсіяютъ, тогда придутъ въ совершенство. И Господь говоритъ въ Евангеліи: “Тогда праведницы просвѣтятся яко солнце въ Царствіи Небеснѣмъ” ¹⁵⁰).

7. Остается теперь привести Учителей Церкви, которые согласуются съ этимъ ученіемъ и во всемъ его держались. Такъ, великій Григорій Богословъ въ надгробномъ словѣ брату Кесарію говоритъ сіе: “Убѣждаюсь словами мудрыхъ, что всякая добрая и боголюбивая душа, какъ скоро, по разрѣшеніи отъ сопряженнаго съ нею тѣла, освободится отсюда, приходитъ въ состояніе чувствовать и созерцать ожидающее ее благо, а по очищеніи, или по отложеніи (или еще не знаю какъ выразить) того, что ее омрачало, услаждается чуднымъ какимъ-то услажденіемъ, веселится и радостно шествуетъ къ своему Владыкѣ; потому что избѣгла здѣшней жизни, какъ несноснаго узилища, и свергла съ себя лежащія на ней оковы, которыми крылья ума влеклись долу. Тогда она въ видѣніи какъ бы уже пожинаетъ уготованное ей блаженство. А потомъ и соприрожденную себѣ плоть, съ которою упражнялась здѣсь въ любомудріи, отъ земли, ее давшей и потомъ сохранившей, воспріявъ непонятнымъ для насъ образомъ и извѣстнымъ только Богу, ихъ соединившему и разлучившему, — вмѣстѣ съ нею вступаетъ въ наслѣдіе грядущей славы. И какъ, по естественному союзу съ плотію, сама раздѣляла ея тягость, такъ сообщаетъ ей свои утѣшенія, всецѣло поглотивъ ее въ себѣ, и содѣлавшись съ нею единымъ духомъ, умомъ, и богомъ, послѣ того какъ смертное и преходящее пожерто жизнію” ¹⁵¹).

8. И Златоустый Іоаннъ въ шестой бесѣдѣ “О статуяхъ” такъ говоритъ: “Какъ боецъ спѣшитъ уйти съ ристалища, чтобы избавиться отъ ранъ, и борецъ желаетъ окончанія зрѣлища, чтобы освободиться отъ трудовъ; такъ и ведущій добродѣтельную, строгую и суровую жизнь, желаетъ смерти, чтобы и освободиться отъ настоящихъ трудовъ, и безпрепятственно получить уготованные вѣнцы, приплывъ въ тихую пристань и переселившись туда, гдѣ уже не нужно опасаться кораблекрушенія” ¹⁵²). И въ четвертомъ словѣ “Противъ Іудеевъ”, восхваляя въ предисловіи мучениковъ, онъ такъ говоритъ: “Они посмѣялись настоящей жизни, попрали мучилища и казни, презрѣли смерть, освободились отъ заблужденія мірскихъ дѣлъ, вошли въ тихое пристанище; и нынѣ вчиняются въ ликъ Павла, до времени пріятія вѣнцевъ ихъ, окрыляемые ожиданіемъ вѣнцевъ и избѣжавшіе отселѣ неизвѣстности будущаго” ¹⁵³).

9. И, опять, Григорій Богословъ въ словѣ “На побіеніе града”, описывая тотъ будущій Судъ, говоритъ: “И изыдутъ сотворшіи благая въ воскрешеніе живота, — который нынѣ сокровенъ во Христѣ, напослѣдокъ же съ Нимъ явится, — а сотворшіи злая въ воскрешеніе суда, которыхъ осудило уже неувѣровавшихъ судящее ихъ слово. И первые — наслѣдуютъ неизреченный свѣтъ и созерцаніе Святыя и царственныя Троицы, Которая будетъ тогда озарять яснѣе и чище и всецѣло соединится со всецѣлымъ ихъ умомъ (въ чемъ особенно и ставлю Царство Небесное); а удѣломъ вторыхъ, кромѣ прочаго, — отверженіе отъ Бога и стыдъ въ совѣсти, которому не будетъ конца. Все это будетъ послѣ” ¹⁵⁴). И въ словѣ “На Крещеніе”, въ восьмой заповѣди составленнаго имъ “Новаго Декалога”, говоритъ: “Вѣруй прежде всего въ воскресеніе, судъ, воздаяніе по праведнымъ вѣсамъ Божіимъ” ¹⁵⁵), этимъ являя, что воздаяніе будетъ послѣ воскресенія и суда, такъ какъ до этого, конечно, его не будетъ.

10. Итакъ, изъ всего этого явствуетъ, что то, что нѣкоторые изъ святыхъ въ видѣніи и откровеніи видѣли относительно будущаго мученія и находящихся въ немъ нечестивыхъ и грѣшниковъ, является нѣкоторыми образами будущихъ вещей и какъ бы начертаніями, а не тѣмъ, что уже теперь сбывается на дѣлѣ; такъ напр. Даніилъ, описывая будущій тотъ Судъ, говоритъ: “Зряхъ, дондеже престоли поставишася, судище сѣде, и книги отверзошася“ ¹⁵⁶), между тѣмъ ясно, что этого на самомъ дѣлѣ не происходило, но было въ духѣ предоткрыто Пророку.

11. Итакъ, если согласно всѣмъ приведеннымъ словамъ и благочестивому ученію нашей Церкви: ни грѣшники еще не восприняли вѣчное мученіе, ни праведники — Царство, но и тѣ и другіе ожидаютъ будущаго Суда для воспріятія конечнаго и по заслугамъ воздаянія, которое они уготовали себѣ, — то какъ можетъ быть, чтобы мы еще приняли и допустили нѣкое иное наказаніе, имѣющее дѣйствіе уже теперь, и иной, временный огонь, который мучитъ души жившихъ въ среднемъ моральномъ состояніи (τάς τών μέσος βιωσάντων . . . ψνχάς), въ то время какъ общее наказаніе еще бездѣйствуетъ, и нечестивцы и дурные и сами демоны еще не подвержены ему? Ибо о томъ, что и они ожидаютъ того Суда, содержимые въ аду какъ въ темницѣ и узахъ, но еще не подверженные мученію, — говоритъ божественный апостолъ Петръ: “Аще бо Богъ ангеловъ согрѣшившихъ не пощадѣ, но плѣницами мрака связавъ, предаде на судъ мучимыхъ блюсти” ¹⁵⁷). Слышишь ли, что и они, лишенные прежней силы, находятся какъ бы въ узилищѣ, ожидая того Суда? Такимъ же образомъ, несомнѣнно, и величайшіе грѣшники наказываются (въ настоящее время лишь) частично и еще не подвержены самому наказанію. Но мы утверждаемъ, что то состояніе, которому нынѣ подвергаются тѣ средніе, — мучительно: то ли это — стыдъ и угрызеніе совѣсти, то ли — раскаяніе, то ли — заключеніе и мракъ, то ли — страхъ и неизвѣстность будущаго, или же это только — лишеніе созерцанія Бога, — соотвѣтственно прегрѣшеніямъ, совершенныхъ ими. Было бы самое разумное, если бы мы вмѣстѣ такъ и мыслили и говорили; а того, что вещественный огонь мучитъ и очищаетъ безтѣлесныя души — мы совершенно не можемъ признать, и говорящихъ подобное будемъ просить не сѣтовать на насъ, если это намъ не легко допустить. Но, быть можетъ, мы можемъ сказать, что они (т. е. Латинскіе святые Отцы) говоря о (временномъ) огнѣ, говорили это въ аллегорическомъ смыслѣ, или по икономіи ради нѣкой нужды тогдашняго времени и ради пользы слушателей: ибо таковыя причины мы обычно приводили въ оправданіе новшескихъ и странныхъ и несогласующихся съ Писаніемъ ученій.

12. Посему и молитвы объ усопшихъ, — которыя, пріявъ отъ самихъ Апостоловъ и Отцевъ, Церковь совершаетъ въ Таинственной Жертвѣ и въ иныхъ богослуженіяхъ, совершаемыхъ въ различныя времена, — творятся, въ равной мѣрѣ, о всѣхъ скончавшихся, и мы утверждаемъ, что эти молитвы всѣмъ что-то способствуютъ и содѣйствуютъ и на всѣхъ простираются бывающія отъ нихъ значеніе и польза: въ отношеніи грѣшниковъ и заключенныхъ въ аду — дабы они получили, если и не совершенное освобожденіе, хотя бы — нѣкое малое облегченіе. И сіе говоря въ молитвахъ, чтомыхъ на Пятидесятницу, Василій Великій дословно пишетъ слѣдующее: “Иже и въ сей всесовершенный и спасительный праздникъ, очищенія убо молитвенная, о иже во адѣ держимыхъ сподобивый пріимати, великія же подаваяй намъ надежды ослабленія содержимымъ отъ содержащихъ я сквернъ, и утѣшенію Тобою низпослатися”. И нѣтъ ничего удивительнаго, если мы о нихъ молимся, когда, вотъ, нѣкоторые (святые) лично молившіеся о нечестивыхъ, были услышаны; такъ напр. блаженная Ѳекла своими молитвами перенесла Ѳалкониллу изъ мѣста, гдѣ нечестивые были держимы; и великій Григорій Двоесловъ, какъ повѣствуется, — царя Траяна. Ибо Церковь Божія, отнюдь, не отчаявается въ отношеніи таковыхъ, и всѣмъ въ вѣрѣ усопшимъ, хотя бы они и были самыми грѣшными, вымоливаетъ у Бога облегченіе, какъ въ общихъ, такъ и частныхъ молитвахъ о нихъ. И это очевидно — изъ самого того обхватывающаго выраженія: “всѣхъ”, говорится “въ вѣрѣ усопшихъ”; очевидно это также — и изъ вышеприведенныхъ словъ Василія Великаго; явствуетъ это также и изъ того, что говоритъ блаженный Іоаннъ Златоустъ въ толкованіи на Евангеліе отъ Іоанна, въ омиліи 62-й: “Если умершій былъ грѣшникомъ и весьма оскорбилъ Бога, достоитъ плакать; лучше же — не только плакать (ибо это никакая ему не помощь), но дѣлать нѣчто, что можетъ оказать ему помощь, какъ-то милостыню и приношенія” ¹⁵⁸). И затѣмъ, въ толкованіи на 1-е Посланіе къ Коринѳянамъ, омилія 41-я, онъ говоритъ слѣдующее: “Если и грѣшникъ умеръ, и сему достоитъ радоватися: что остановлены грѣхи его и къ пороку ничего не прибавилось, — и достоитъ не плакать, но помогать, ему тѣмъ, что можетъ помочь” ¹⁵⁹). И послѣ сего: “Зачѣмъ скорбишь, зачѣмъ плачешь, какъ будто бы это можетъ принести прощеніе отошедшему?” ¹⁶⁰). И, затѣмъ, въ толкованіи на Посланіе къ Филипписіемъ онъ говоритъ такъ: “Если еллины вмѣстѣ съ усопшимъ сжигаютъ его вещи, насколько больше ты — вѣрный — долженъ спосылать съ вѣрнымъ усопшимъ то, что принадлежитъ ему, не для того, чтобы это стало пепломъ, какъ тѣ вещи, но чтобы придать ему большую славу; и если усопшій былъ грѣшникомъ, — чтобы разрѣшить грѣхи; если же — праведнымъ, чтобы было прибавленіе къ его наградѣ и воздаянію” ¹⁶¹). Но и изъ самаго выраженія того, приведеннаго вами изъ книги Маккавеевъ, какъ пригоднаго для доказательства существованія чистилища, что — “Хорошо и спасительно молиться за умершихъ, чтобы они освободились отъ грѣховъ”, — хорошо извѣстно, что то умилостивленіе и жертва совершались только за тѣхъ, которые были нечестивы и поклонялись идоламъ. “Ибо Іуда Маккавей”, какъ повѣствуется, “когда увидѣлъ своихъ людей убитыхъ врагами, и обыскавъ ихъ одежды, нашелъ въ нихъ предметы, бывшіе дарами идоламъ, — немедленно за каждаго изъ нихъ принесъ Богу жертву и умилостивленіе” ¹⁶²). Итакъ, если и въ отношеніи таковыхъ (великихъ грѣшниковъ) молитвы и моленія Церкви имѣютъ силу и приносятъ имъ большую пользу, какъ еще не осужденнымъ и не получившимъ еще приговора Судіи и еще не подверженнымъ наказанію, то насколько болѣе молитвы, совершаемыя за “среднихъ”, принесутъ имъ великую пользу: или полностью возстановятъ ихъ въ ликѣ праведныхъ, если грѣхи ихъ были очень маленькими; или, если между тѣмъ они останутся въ томъ же состояніи, облегчатъ отъ скорбей и возведутъ къ лучшимъ надеждамъ. А то, что тѣ молитвы и особенно таинственная Жертва имѣютъ значеніе и для праведныхъ и свято пожившихъ, поскольку и они — не совершенны, и сіи способствуютъ имъ въ полученіи благъ и они еще не наслаждаются совершеннымъ блаженствомъ, явствуетъ изъ того, что божественный изъяснитель Діонисій въ размышленіи о Таинствѣ, совершаемомъ за тѣхъ, которые свято скончались, говоритъ: “Для тѣхъ, которые свято жили, Іерархъ вымаливаетъ у Бога свѣтлую и божественную жизнь, по достоинству воздаемую по праведнымъ судамъ Божіимъ, и обѣтованныя и имѣющія быть полностью дарованными блага, являясь какъ бы возвѣстителемъ божественныхъ судебъ и вымаливающимъ, какъ ихъ награды, божественныя дарованія, и образно являя присутствующимъ, что тѣ блага, которыя онъ вымаливаетъ въ священной службѣ, въ совершенствѣ будутъ для тѣхъ, которые скончались соотвѣтственно божественной жизни” ¹⁶³). Такимъ образомъ, когда дѣйствіе сіе простирается на всѣхъ, и молитвами и таинственными священнодѣйствіями оказывается помощь почти для всѣхъ скончавшихся въ вѣрѣ, какъ было показано, то мы не видимъ никакой существенной необходимости признавать, что эта помощь доставляется только для находящихся въ очистительномъ огнѣ.

13. А то, что вы порицаете насъ за то, что мы говоримъ, что за таковымъ ученіемъ о чистилищѣ послѣдуетъ ущербъ нравовъ и легкомысліе жизни, то мы сказали это не въ безусловномъ смыслѣ, но — какъ возможное, что ущербъ послѣдуетъ. Дѣйствительно, быть можетъ, нѣкоторыхъ устрашитъ тотъ очистительный огонь, который согласно словамъ и вѣрованію — мучителенъ. Но нѣкоторыхъ, конечно, онъ приведетъ къ безпечности и легкомыслію, ибо каковъ онъ по качеству — неизвѣстно, во всякомъ случаѣ, утверждается, что онъ — временный (т. е. имѣетъ конецъ). Такъ, можно слышать многихъ, которые говорятъ: “Я бы желалъ, чтобы послѣ смерти былъ тотъ очистительный огонь, для того, именно, чтобы полагаясь на оное очищеніе, я могъ бы здѣсь безъ страха грѣшить”. Подобно сему и иные говорятъ: “Желаю, чтобы тѣ мученія имѣли конецъ, для того, именно, чтобы мнѣ не волноваться о грѣхахъ”.

14. Что еще? Въ то время какъ мы говоримъ, что такого рода ученіе (о чистилищѣ) не было переданнымъ ни однимъ изъ Учителей, весьма удивительно, что вы съ увѣренностью утверждаете, что нѣчто такое можно заключить изъ словъ Василія Великаго, который въ молитвѣ проситъ Бога, дабы Онъ удостоилъ перевести души усопшихъ въ мѣсто “прохлажденія”; и вы утверждаете, что этотъ текстъ обозначаетъ, что души мучатся отъ наказанія огнемъ, и онъ молитъ перевести ихъ въ противоположное состояніе. Намъ приходится удивляться тому, что нигдѣ въ своихъ словахъ и молитвахъ, этотъ святый не говорилъ и не являлъ, что онъ молитъ освободить тѣ души изъ очистительнаго огня, — какъ вы весьма желаете доказать и воображаете, что онъ держался такого мнѣнія; какъ будто бы этотъ текстъ не можетъ относиться къ какому либо иному понятію облегченія и освобожденія отъ скорбныхъ обстоятельствъ; когда, вотъ, и Давидъ говоритъ: “Ослаби ми, да прохлаждуся (ΐνα αναψύξω), прежде даже не отъиду” ¹⁶⁴), — конечно, не огнемъ жегомый, но находясь въ различныхъ тяжкихъ обстояніяхъ.

15. Что касается знаменитаго Григорія Нисскаго, — вы удивляетесь и сочли тяжкимъ и горькимъ то, что мы воспротивились таковому его мнѣнію, говоря, что, будучи человѣкомъ, онъ отступилъ отъ праваго ученія, и полагаете, что такого рода доводъ можетъ быть разрушительнымъ для всѣхъ догматовъ и для всего Писанія. Но на это мы скажемъ, что — большая разница между сказаннымъ въ каноническихъ писаніяхъ и преданіи Церкви — и — тѣмъ, что было отдѣльнымъ изъ Учителей частнымъ образомъ написано или даже ученіемъ его; такъ — первому, какъ преданному Богомъ, мы должны вѣровать и согласовать одно съ другимъ, если покажется, что нѣчто не согласуется; а второму — мы не должны безусловно вѣровать или принимать безъ изслѣдованія. Ибо — возможно, что кто-нибудь и Учителемъ является, а все же не все говоритъ совершенно правильно. Ибо какая нужда была бы Отцамъ во Вселенскихъ Соборахъ, если бы каждый изъ нихъ не могъ ни въ чемъ отступить отъ истины. Въ этомъ, въ извѣстной мѣрѣ, поскользнулись Діонисій, епископъ Александрійскій и Григорій Чудотворецъ; хотя одинъ изъ нихъ понесъ мученическій вѣнецъ, а другого самое наименованіе довлѣетъ для хвалы. И о божественномъ Діонисіи говоритъ Василій Великій въ посланіи къ Максиму: “Таково наше мнѣніе: я не восхищаюсь всѣмъ тѣмъ, что написано симъ мужемъ; а есть нѣчто, что и совершенно не одобряю. Ибо, быть можетъ, это былъ онъ, насколько мы знаемъ, кто первый далъ сѣмена тому нечестію, о которомъ мы слышимъ столь много, имѣю въ виду — нечестію аномейскому. Причина же сего, думаю, не дурная направленность души, но — горячее желаніе противостать Савеллію”. И немного далѣе: “Мы нашли, что это приключилось съ симъ мужемъ. Въ то время какъ онъ горячо противосталъ нечестію Ливійца, онъ незамѣтно впалъ въ противоположное зло, по причинѣ своей большой горячности”. И немного далѣе: “Такимъ образомъ онъ промѣнялъ одно зло на другое, и отступилъ отъ праваго мышленія” ¹⁶⁵). А о Григоріѣ Чудотворцѣ въ посланіи къ своему брату онъ говоритъ слѣдующее: “Однако, въ своемъ рвеніи убѣдить еллиновъ, онъ не счелъ нужнымъ быть осторожнымъ относительно употребляемыхъ имъ терминовъ; онъ счелъ болѣе мудрымъ иногда дѣлать уступки въ отношеніи міровоззрѣнія того, кого убѣждалъ, дабы не оттолкнуть представленную ему возможность. Этимъ объясняется почему можно найти у него много выраженій, которыя даютъ большую поддержку еретикамъ, какъ напр. “тварь” или “произведеніе” или иное что подобное” ¹⁶⁶). Да и что удивительнаго, если тотъ или иной отступилъ отъ праваго ученія, когда, вотъ, и цѣлый Соборъ, который былъ въ Неокесаріи, — богатый тѣмъ, что среди водителей его былъ также и Василій Мученикъ, епископъ Амасійскій, — является непонявшимъ Апостольскія слова, пользуясь которыми онъ вынесъ канонъ. Замѣчая безполезность этого канона, Шестой Вселенскій Соборъ такъ говоритъ о семъ въ 16-мъ канонѣ: “Поелику въ книгѣ Дѣяній Апостольскихъ предано, яко седмь діаконовъ поставлены отъ Апостоловъ: Отцы же Неокесарійскаго Собора, въ постановленныхъ ими правилахъ, ясно разсуждали, что седмь діаконовъ должны быти по правилу, хотя бы то было и въ весьма великомъ градѣ, удостовѣряя въ семъ книгою Дѣяній: того ради мы, сличивъ мысль Отцевъ съ изреченіемъ Апостоловъ, обрѣли, что у нихъ было слово не о мужахъ служащихъ таинствамъ, но о служеніи въ потребностяхъ трапезъ”. Что только каноническія Писанія имѣютъ непогрѣшимость, свидѣтельствуетъ также и блаженный Августинъ въ словахъ, которыя онъ пишетъ къ Іерониму: “Подобаетъ таковую честь и уваженіе воздавать только книгамъ Писанія, которыя именуются “каноническими”; ибо я абсолютно вѣрю, что никто изъ писавшихъ ихъ авторовъ ни въ чемъ не погрѣшилъ... Что касается другихъ сочиненій, то какъ бы ни велико было превосходство авторовъ ихъ въ святости и учености, читая ихъ, я не принимаю ихъ ученія какъ истиннаго единственно на томъ основаніи, что это они такъ писали и такъ думали” ¹⁶⁷). Затѣмъ, въ посланіи къ Фортунату онъ пишетъ слѣдующее: “Человѣческое разсужденіе, хотя бы этотъ человѣкъ и былъ православнымъ и имѣлъ высокую репутацію, намъ не долженствуетъ имѣть такимъ же авторитетомъ, какъ и каноническія Писанія настолько, чтобы считать для насъ недопустимымъ изъ уваженія, которое долженствуетъ такимъ людямъ, нѣчто въ ихъ писаніяхъ не одобрить и отвергнуть, если бы случилось намъ обнаружить, что они иначе мыслили, нежели это выражаетъ Истина, которая, съ помощью Божіей, была постигнута иными или же нами. Таковъ — я въ отношеніи писаній другихъ людей; и желаю, чтобы читатель поступалъ такъ и въ отношеніи моихъ сочиненій” ¹⁶⁸).

16. Итакъ, когда такого рода уваженіе, какъ было сказано, и вѣра и послушаніе долженствуютъ только каноническимъ Писаніямъ, то что неумѣстное мы дѣлаемъ, если Форту-говоримъ, что Григорій Нисскій, будучи человѣкомъ, отступилъ нѣсколько отъ правильнаго ученія, и то въ то время, когда это ученіе было предметомъ спора, какъ было сказано нами раньше? Если же вы говорите, что онъ не отрицалъ также и вѣчный огонь (а что онъ отрицалъ его — это ясно видно въ его “Катихизическомъ Словѣ” и въ “Словѣ о преждевременно восхищенныхъ (изъ этой жизни) младенцехъ”), то мы будемъ вамъ весьма признательны, если удостоите показать, что онъ нѣчто таковое, дѣйствительно, говорилъ и думалъ; ибо мы нигдѣ не нашли, чтобы онъ говорилъ о вѣчномъ огнѣ и нескончаемомъ мученіи и о томъ, что только малые грѣхи очищаются; но онъ говорилъ, что тѣмъ огнемъ всякій грѣхъ будетъ очищенъ и всякое наказаніе разрѣшится и будетъ имѣть когда-то конецъ, такъ какъ это мученіе является не инымъ чѣмъ, какъ только очищеніемъ, не только — нечестивыхъ и дурныхъ людей, но и самыхъ демоновъ, имѣющихъ быть возстановленными (въ первобытное свѣтлое состояніе). Такъ напр., въ “Катихизическомъ Словѣ” онъ говоритъ о діаволѣ слѣдующее: “Какъ тотъ (діаволъ) совершилъ свой обманъ для разрушенія (нашего) естества, такъ Праведный, вмѣстѣ съ тѣмъ и — Благой и Мудрый, употребилъ Свой замыселъ обмана для спасенія того, который погибъ, благодѣтельствуя чрезъ сіе не только погибшаго, но и того, кто совершилъ нашу погибель. Ибо благодаря тому, что смерть приступила къ Жизни, мракъ — къ Свѣту, тлѣніе — къ Нетлѣнію, совершилось уничтоженіе того, что — хуже, и переходъ сего въ небытіе; и въ то же время — совершилась помощь тому, кто посредствомъ сего очищается. Ибо какъ тогда, когда какая-нибудь нецѣнная матерія примѣшалась къ золоту, и золотыхъ дѣлъ мастера уничтожаютъ чуждое и нецѣнное посредствомъ палящаго огня и такимъ образомъ возстанавливаютъ болѣе цѣнную матерію въ присущемъ ей блескѣ (хотя не безъ трудностей бываетъ отдѣленіе, ибо требуется время, чтобы огнь своей плавильной силой уничтожилъ подмѣшанную матерію, но, тѣмъ не менѣе, это — нѣкое лѣченіе золота, имѣющее своей цѣлью вычистить изъ него вкоренившееся въ него разрушеніе его красоты); такимъ же образомъ, когда смерть, тлѣніе и тьма и всякій иной отпрыскъ зла вкоренились въ естество совершителя зла, приближеніе Божественной силы, дѣйствующей какъ огонь и уничтожающей то, что является неестественнымъ въ естествѣ, благодѣтельствуетъ естеству, даруя очищеніе, хотя отдѣленіе это и было бы мучительно. Такимъ образомъ, и самъ супостатъ, повидимому, не сталъ бы спорить, что то, что произошло, было вмѣстѣ и справедливо и спасительно, если онъ придетъ въ чувство (осознаніе) благодѣянія. Ибо какъ нынѣ тѣ, которые ради лѣченія, подвергая себя ножу и прижиганію, гнѣваются на врачующихъ, мучась болью отъ сѣченія; если же благодаря сему придетъ выздоровленіе и чувство боли отъ прижиганія пройдетъ, бываютъ благодарны тѣмъ, которые этими средствами вылѣчили ихъ; подобно сему, когда послѣ долгаго періода времени зло будетъ отдѣлено отъ естества, съ которымъ нынѣ смѣшано и вмѣстѣ возрасло, и когда произойдетъ возстановленіе въ древнее состояніе тѣхъ, которые нынѣ погрязли во злѣ, тогда будетъ единогласное благодареніе отъ всей твари, какъ отъ тѣхъ, которые страдали въ очищеніи, такъ и отъ тѣхъ, которые отнюдь не нуждались въ очищеніи” ¹⁶⁹). Затѣмъ, въ “Словѣ объ усопшихъ”, разсуждая о всякомъ видѣ грѣховнаго состоянія, онъ говоритъ слѣдующее: “Итакъ, для того чтобы естеству оставалась и власть свободы воли и вмѣстѣ съ тѣмъ отстранить зло, Премудрость Божія нашла такой планъ: допустить человѣку быть въ томъ, что онъ для себя избралъ, дабы вкусивъ отъ зла, котораго возжелѣлъ, и на опытѣ познавъ, что на что онъ промѣнялъ, онъ невольно востекъ бы назадъ по причинѣ желанія перваго блаженства, сбросивъ всякую страстность и безсловесность, какъ нѣкій грузъ естества, и очистивъ себя — или въ настоящей жизни: чрезъ трезвеніе и любомудріе, или послѣ преставленія туда: чрезъ плавильную пещь очистительнаго огня”. И немного далѣе: “Движеніемъ свободной воли вращаясь въ этихъ вещахъ въ настоящей жизни, человѣкъ, если сдѣлаетъ различіе между тѣмъ, что — свойственно ему и что — безсловесному, и будетъ внимателенъ къ себѣ, ведя болѣе порядочную жизнь, — то, обуздывая безсловесіе разумомъ, онъ въ настоящей жизни очистится отъ примѣшавшагося зла; если же онъ склонится къ безсловесному погруженію въ страсти, воспользовавшись содѣйствующей страстямъ животной природой, то онъ инымъ образомъ измѣнится къ лучшему, познавъ послѣ исхода изъ тѣла различіе между добродѣтелью и порочностью въ невозможности стать участникомъ Божества, если прежде не очиститъ очистительнымъ огнемъ находящуюся въ душѣ нечистоту. Сіе-то и является тѣмъ, что сдѣлало намъ необходимую нужду въ тѣлѣ: ибо этимъ сохраняется и свобода воли и не препятствуется возвращеніе къ добру, но, при періодическомъ этомъ послѣдованіи, чрезъ сіе рождается въ насъ склонность къ лучшему, хотя находятся и такіе, которые уже теперь въ жизни во плоти ведутъ духовное въ безстрастіи житіе; мы слышали, что таковыми были Патріархи, Пророки и тѣ, которые были съ ними и послѣ нихъ, которые чрезъ добродѣтель и любомудріе достигли въ совершенство, имѣю въ виду — Учениковъ и Апостоловъ и Мучениковъ и всѣхъ тѣхъ, которые предпочли матеріальной жизни — добродѣтельное житіе, и которые, хотя по числу и были крайне незначительны въ сравненіи съ множествомъ тѣхъ, которые склоняются къ худшему, — свидѣтельствуютъ, что нѣтъ ничего невозможнаго въ томъ, чтобы, живя во плоти, вести добродѣтельную жизнь; въ то время, какъ остальные свергаютъ съ себя пристрастіе къ матеріи чрезъ лѣченіе въ очистительномъ огнѣ, и чрезъ стремленіе къ добру невольно возращаются къ благодати, отъ начала дарованной, какъ удѣлъ естеству” ¹⁷⁰). И затѣмъ, въ “Словѣ о преждевременно восхищенныхъ (изъ этой жизни) младенцехъ”, онъ такъ говоритъ: “Что — возможно даже и для достигшаго такой мѣры порочности, послѣ нѣкоторыхъ долгихъ періодовъ времени, чрезъ вѣчное очищеніе снова возстановиться въ полнотѣ спасаемыхъ, это — совершенно очевидно для всякаго, взирающаго на Божественную силу”.

17. Итакъ, что это говорится о всякомъ грѣхѣ въ равной мѣрѣ и о всѣхъ грѣшникахъ и нечестивцахъ и самихъ демонахъ это очевидно (какъ говорятъ) даже слѣпому. А то, что онъ говорить, что такого рода очищеніе будетъ послѣ воскресенія и Суда, явствуетъ изъ того, что онъ говоритъ въ томъ же словѣ о младенцахъ: “Предстанетъ ли и та душа вмѣстѣ съ прочими судилищу Судіи? Представитъ ли отчетъ въ томъ, что она сдѣлала въ жизни? Пріиметъ ли по заслугамъ воздаяніе — или огнемъ очищаемая, или росою благословенія прохлаждаемая?” ¹⁷¹). Скажи же мнѣ, что — общаго между этими словами и введеннымъ вами чистилищемъ? — Ибо онъ утверждаетъ, что всѣ грѣшники и всякій грѣхъ въ равной мѣрѣ очищаются тѣмъ огнемъ, а вы говорите, что очищаются лишь нѣкоторые, именно — болѣе легкіе грѣхи, и очистительный огонь дѣйствуетъ въ отношеніи лишь нѣкоторыхъ (душъ), которыя не были совершенно дурны; и онъ говоритъ, что это будетъ послѣ конечнаго Суда, а вы говорите, что очищеніе имѣетъ мѣсто немедленно послѣ разрѣшенія отъ тѣла. И развѣ мы не правильно поступаемъ, что не принимаемъ на вѣру таковыя слова (св. Григорія Нисскаго), считая ихъ или подложными, или, если они даже и подлинныя, не принимая ихъ, какъ противорѣчущія Писаніямъ и общимъ догматамъ.

18. Итакъ, мы должны были привести тѣ слова дословно, дабы не казалось, что мы клевещемъ на святаго, когда говоримъ, что онъ соглашался съ Оригеновскимъ ученіемъ; справедливо бы было, чтобы и вы также представили нѣкую защиту относительно сихъ словъ, если можете измыслить нѣчто болѣе новое (что и было бы справедливо, поскольку это — общій Учитель) и относительно того, какъ это могло произойти, что онъ впалъ въ такое ученіе и, однако, его писанія не были осуждены и преданы огню? — Утверждать, что эти писанія уже послѣ того (Пятаго Вселенскаго) Собора были искажены нѣкоторыми иными лицами и ради иной цѣли, это — неумѣлое, устарѣвшее и поверхностное объясненіе; но, впрочемъ, не было необходимости, по той причинѣ, что таковое мнѣніе всецѣло принадлежало ему, — изъять его писанія и предать огню: ибо этого не случилось и со всѣми писаніями Оригена, что явствуетъ изъ труда его, называемаго “Филокалія”, которая была выбрана и составлена Григоріемъ Богословомъ въ сотрудничествѣ съ Василіемъ Великимъ, изобилующая такого рода изреченіями и ученіемъ, по той причинѣ, что это мнѣніе тогда было предметомъ споровъ, о чемъ и было нами сказано раньше. Но какое примиреніе съ такого рода ученіемъ чуднаго Григорія измыслилъ святый Максимъ (Исповѣдникъ), мы изложимъ полностью, а вы судите: не подойдетъ ли оно для оздоровленія (πρός θεραπείαν) таковыхъ его словъ. “Три возстановленія знала Церковь”, говоритъ онъ, “одно — индивидуальнаго человѣка, согласно понятію добродѣтели, въ которое онъ возстанавливается, исполнивъ въ отношеніи себя требованія добродѣтели; второе же—возстановленіе всего естества въ нетлѣніе и безсмертіе въ воскресеніи; третіе же — чѣмъ весьма злоупотребилъ въ своихъ сочиненіяхъ Григорій Нисскій, — возстановленіе душевныхъ силъ, подпавшихъ подъ власть грѣховности, въ то состояніе, въ которомъ они были сотворены. Ибо какъ въ воскресеніи все естество долженствуетъ въ то время воспріять обѣтованное нетлѣніе плоти, такъ и совратившіяся силы души, влагающія въ нее память порока, должны устраниться въ долгомъ теченіе вѣковъ, такъ что, пройдя всѣ вѣка и не находя покоя, душа должна будетъ придти къ Богу, не имущему конца; и такимъ образомъ, не получивъ участія въ благахъ, она должна будетъ воспринять силы и возстановиться въ древнее состояніе (безгрѣшности) и явить, что она не была подлиннымъ творцомъ грѣха” ¹⁷²). Итакъ, если это врачевство вы считаете довлѣющимъ, будетъ благо и для васъ и для насъ; если же должно искать иное врачевство, болѣе совершенное, “будетъ”, какъ говорятъ, “общій Марсъ”. Ибо изъ самыхъ приведенныхъ словъ для всѣхъ является очевиднымъ, что сіе болѣе созвучно со словами Оригена, нежели съ тѣмъ, что вы утверждаете (о чистилищѣ). Достойно же удивленія, что вы держитесь какого-то ветхаго и средняго между двумя противоположными мнѣніями, бывшими въ Церкви, объ очистительномъ огнѣ, въ то время, какъ многіе и знаменитѣйшіе изъ Учителей объяснили тотъ вѣчный огонь и нескончаемыя муки больше въ аллегорическомъ смыслѣ, говоря, что не должно тамошній огонь представлять себѣ вещественнымъ огнемъ, и тьму кромѣшную — чѣмъ то инымъ, нежели невѣдѣніе Бога, какъ свѣтъ праведнымъ — видѣніе Его; червя же, нѣкій видъ пресмыкающихся, жалящій и съѣдающій плоть, они учили понимать не иначе, — какъ угрызеніе совѣсти и оное острое раскаяніе у грѣшниковъ; а скрежетъ зубовъ — не иное что, — какъ бѣшенство отчаяннаго сопротивленія (ϑυμομαχούντων) и проистекающія оттуда страданіе и острая печаль. Итакъ, если таковое относится къ состоянію послѣ воскресенія и Суда (т. е. когда уже души воспріимутъ свои тѣла А, А.), то какъ намъ принять то, что безтѣлесныя души немедленно послѣ разрѣшенія отъ тѣла опаляются и очищаются вещественнымъ огнемъ? развѣ если кто нибудь изъ утверждающихъ это скажетъ, что понимать сіе должно аллегорически и духовно?

19. Къ тому же, когда мы разсматриваемъ приведенныя вами свидѣтельства изъ книги Маккавеевъ и Евангелія, то, говоря просто и съ любовію къ истинѣ, мы видимъ, что они, отнюдь, не содержатъ въ себѣ свидѣтельства о какомъ-то наказаніи или очищеніи, но говорятъ только объ отпущеніи грѣховъ. Вы сдѣлали нѣкое удивительное раздѣленіе, говоря, что всякій грѣхъ надо понимать подъ двумя аспектами: 1) само оскорбленіе Бога и 2) послѣдующее за сіе наказаніе; изъ этихъ двухъ аспектовъ, — оскорбленіе Бога, дѣйствительно, можетъ быть отпущено послѣ раскаянія и отвращенія отъ зла, но подлежаніе наказанію долженствуетъ быть во всякомъ случаѣ; такъ что, на основаніи этого понятія, является необходимымъ, чтобы разрѣшаемые отъ грѣховъ подлежали, все же, наказанію за нихъ. Но мы допускаемъ себѣ сказать, что такая постановка вопроса противорѣчитъ явнымъ и общеизвѣстнымъ истинамъ: если мы не видимъ, чтобы царь послѣ того, какъ даровалъ амнистію и оставленіе, еще бы и подвергалъ наказанію провинившихся, то гораздо болѣе Богъ, у Котораго при многихъ свойствахъ, человѣколюбіе является особенно выдающимся свойствомъ, хотя и наказываетъ человѣка послѣ совершенія имъ грѣха, но послѣ того какъ простилъ, немедленно освобождаетъ и отъ наказанія. И это — естественно. Ибо если оскорбленіе Бога приводитъ къ наказанію, то когда вина разрѣшена и произошло примиреніе, то и само слѣдствіе вины, т. е. — наказаніе, по необходимости приходитъ къ концу. Такъ, мытарь, съ сокрушеніемъ молившійся, не только получилъ разрѣшеніе грѣховъ, но и — “оправданъ сниде” ¹⁷³): а это — то же самое, что сказать — “не подлежащимъ никакому наказанію”. И Манассія въ Ветхомъ Завѣтѣ помолился со смиреніемъ, и сразу обрѣлъ прощеніе и, освободившись изъ плѣна, въ которомъ находился, въ мгновеніе ока былъ перенесенъ Божественной СИЛОЙ ВЪ Іудею и немедленно воспринялъ свое царство ¹⁷⁴). И Ниневитяне, принесши такое истовое покаяніе, вмѣстѣ и грѣхъ искупили и избѣжали угрожавшей кары ¹⁷⁵). И разслабленный въ Евангеліи сначала получилъ оставленіе грѣховъ, дабы немедленно воспринять послѣдующее за симъ выздоровленіе тѣла ^І76). Да и какая нужда перечислять всѣ примѣры въ столь ясной и общеизвѣстной вещи! Но, несмотря на это, какъ это возможно, что, принимая таковое раздѣленіе (въ понятіи грѣха), вы представляете его намъ, какъ безусловное и универсальное! Кто изъ Евангелистовъ или Апостоловъ или Учителей Церкви писалъ когда-либо нѣчто подобное? Какими фактами оно подкрѣпляется? Примѣръ Давида, — который, получивъ отпущеніе грѣховъ: прелюбодѣянія и убійства, однако, лишился рожденнаго имъ сына, — неудовлетворителенъ. Онъ полностью получилъ отпущеніе грѣха; и явствуетъ это изъ того, что онъ не лишился дара пророчества; но онъ понесъ нѣкое малое наказаніе, какъ это судилъ Богъ; лучше же сказать, — не наказаніе, а — печаль; быть можетъ, это было допущено и по инымъ причинамъ, которыя приводятъ Учители въ отношеніи множества дѣтей, восхищенныхъ смертью раньше времени; ибо послѣ сего рожденный сынъ отъ этой же женщины не только жилъ, но и царство отца принялъ, и это былъ — премудрый Соломонъ. Во всякомъ случаѣ то, что съ нимъ случилось, принимать въ универсальномъ смыслѣ (καϑολικώς) и считать на основаніи этого, что отпущеніе оскорбленія — одно, а наказаніе, тѣмъ не менѣе, необходимо долженствуетъ понести, — совершенно не соотвѣтствуетъ общему понятію и природѣ вещей и даже не согласуется съ тѣмъ, что вы утверждаете. Ибо если есть на лицо отпущеніе вины, являющейся скверной, согласно вашимъ словамъ, возникающей въ душѣ послѣ оскорбленія Творца, то что же еще очищать должно наказаніе, когда та скверна была очищена отпущеніемъ? Если бы безъ наличія наказанія отпущеніе не могло произвести очищеніе, то тогда ваше мнѣніе было бы справедливымъ; но если первое и величайшее и совершеннѣйшее отпущеніе грѣховъ совершается черезъ Крещеніе, и оно является очищеніемъ всякой скверны и освобожденіемъ отъ всякаго наказанія, то по какой необходимости и это отпущеніе не можетъ имѣть очистительной силы, но только наказанію должно ее приписывать? Къ уже сказанному, мы утверждаемъ, что приведенныя изреченія никоимъ образомъ не идутъ въ пользу вашего ученія. Ибо приведенное изъ книги Маккавеевъ говоритъ, что умилостивленіе и жертва были не за нѣкій малый грѣхъ, но за нѣкій тягчайшій и смертный грѣхъ. А то, что говоритъ евангельское слово, что — “тому, кто хулитъ на Духа Святаго, не простится ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ”, — совершенно не имѣетъ отношенія къ вашему толкованію, что тогда (въ будущемъ вѣкѣ), яко бы, дается отпущеніе; а обозначаютъ эти слова то, что въ то время какъ нѣкоторые грѣхи наказываются здѣсь, другіе — въ будущей жизни, а нѣкоторые — и тамъ и здѣсь, этотъ грѣхъ является совершенно непрощаемымъ и неизвиняемымъ, и въ настоящей и въ будущей жизни приводитъ къ тягчайшему наказанію.

20. Но уже время перейти къ важнѣйшему и особенно сильному изъ аргументовъ, именно — какой смыслъ заключается въ ономъ Апостольскомъ изреченіи; ибо почти только имъ однимъ Латинскіе Учители подкрѣпляли ученіе объ очистительномъ огнѣ. То, что при наличіи у насъ, грековъ, многихъ святыхъ мужей, толковавшихъ Священное Писаніе, изъ которыхъ главнымъ является Іоаннъ Златоустъ, ни одинъ не пришелъ къ такого рода заключенію и не вынесъ изъ этихъ Апостольскихъ словъ (I Кор. 3, 11-15) сужденія объ очистительномъ огнѣ, котораго вы держитеся, — является общепризнаннымъ и вамъ извѣстнымъ фактомъ, и вы не представили такого рода толкованія кого-либо изъ нашихъ Отцевъ. И то, что Святые различно толкуютъ слова Священнаго Писанія, и это — общепризнанный фактъ; не только отдѣльныя слова они трактуютъ въ различныхъ пониманіяхъ, какъ ваша мудрость сослалась на слова “левъ” и “камень” (ибо это — особенность Писанія, что нѣкоторыя выраженія Священнаго Писанія охватываютъ нѣсколько значеній), но и комплексы полныхъ отдѣльныхъ понятій они представляютъ въ различныхъ и часто противоположныхъ смыслахъ; какъ напр. блаженный Іоаннъ Златоустъ “сосѣдѣніе Апостоловъ со Христомъ” понималъ какъ только обозначеніе извѣстной чести, и — “судъ надъ племенами израильскими”, въ значеніи — осужденія, “ибо не будутъ люди сосидѣть”, говоритъ онъ, “съ Судьей всего, и Богомъ, ни судить, но просто — осудятъ, какъ Ниневитяне и царица Савская злой родъ Іудеевъ” ¹⁷⁷); между тѣмъ, какъ прочіе Учители и понимаютъ и называютъ Апостоловъ “сосѣдателями Владыки Христа и со-Судьями”. Развѣ это не представляется какъ противоположное пониманіе? Но ничего нѣтъ удивительнаго, если въ нѣкоторыхъ предположеніяхъ и ученіяхъ, не имѣющихъ важнѣйшаго значенія, отдѣльные Отцы имѣли различныя пониманія, предпочитая то или иное сужденіе или предлагая свое мнѣніе, или же предлагали такое толкованіе, какъ этого требовали время и настоящія обстоятельства или возможность пониманія и воля слушателей. Такимъ образомъ, и предлежащее сіе изреченіе получило различное толкованіе у нашихъ и у вашихъ Учителей. Но то, что толкованіе блаженнаго Отца Іоанна Златоуста является болѣе всѣхъ иныхъ точнымъ и отвѣчающимъ истинѣ, не только на основаніи его достоинства и совершенства, по причинѣ которыхъ и великій апостолъ Павелъ былъ виденъ говорящимъ ему, и не только на основаніи того наше положеніе укрѣпляется, что прочіе наши Учители — созвучны съ нимъ, но потому, что болѣе всѣхъ онъ видится слѣдующимъ по порядку и послѣдовательно мысли Апостола, и не выдѣляетъ изъ текста отдѣльныя изреченія, толкуя ихъ отдѣльно самихъ по себѣ, но изъ самыхъ основъ и начала въ соотвѣтствіи съ мыслью Апостола, даетъ полное и представляющее цѣлое, какъ одно тѣло, толкованіе. Итакъ, ясно можно видѣть всякому желающему, что особенно здѣсь, въ отношеніи сей Апостольской мысли и цѣли, это толкованіе Златоуста, которое мы привели, является болѣе совершеннымъ, нежели то, которое вы приводите и котораго держитесь.

21. Такъ какъ и Коринѳяне, къ которымъ посылается это Посланіе, во время отсутствія Апостола, были въ раздѣленіи другъ съ другомъ, и одни — одного, другіе — другого предпочитали учителя, блистающихъ богатствомъ и внѣшней мудростью, ибо это у нихъ имѣло большую славу, то они этимъ весьма надмевались, и по причинѣ сего постепенно приходили къ большему раздѣленію и соперничеству, и посему даже взявшаго свою мачеху въ жены оставили безъ порицанія; былъ же и сей однимъ изъ тѣхъ учителей, которыми они надмевались, и несмотря на то, что онъ палъ таковымъ паденіемъ, однако задержалъ достоинство учительства, имѣя подъ собой собраніе, отнюдь, не презрѣнное и полагающееся на внѣшнюю мудрость и на богатство. Итакъ, желая это исправить, божественный Апостолъ сначала даетъ общій для всѣхъ совѣтъ и порицаніе и проситъ: “Тожде глаголати и не имѣть распрей” ¹⁷⁸), и не назначать себѣ того или иного изъ учителей, которыхъ желая явить безъ упоминанія именъ, говоритъ: “Кійждо въ васъ глаголетъ: азъ убо есмь Павловъ, азъ же Аполлосовъ, азъ же Кифинъ, азъ же Христовъ” ¹⁷⁹); Христа же къ симъ присовокупляя ради приведенія ихъ въ чувство: ибо всѣ должны быть Христовы и не называться ни по комъ иномъ, ни даже по самимъ корифеямъ въ Апостолахъ. “Сія же”, говоритъ, “преобразихъ на себѣ и Аполлосѣ васъ ради, да отъ насъ научитеся не паче написанныхъ мудрствовати” ¹⁸⁰). Затѣмъ, онъ смиряетъ дерзость внѣшней мудрости и извергаетъ изъ Церкви, какъ самую причину раскола, называя ее "упраздненіемъ Креста Христова и безуміемъ предъ Богомъ”, и подобнымъ ¹⁸¹). Затѣмъ, дѣлу учителей, какъ мало значущему, онъ даетъ невысокую оцѣнку: “Кто убо есть Павелъ?”, говоритъ, "кто же ли Аполлосъ, но точію служителіе, имиже вѣровасти, и комуждо, якоже Господь даде. Азъ насадихъ, Аполлосъ напои, Богъ же возрасти. Тѣмже ни насаждаяй есть что, ни напояяй, но возращаяй Богъ. Насаждаяй же и напояяй едино суть” ¹⁸²). Это все, онъ говоритъ, есть дѣло Божественной силы, мы же всѣ, являясь людьми, привносимъ нѣчто малое и незначительное, и въ этомъ отнюдь не являемся одинъ другого болѣе значущимъ, и къ тому за это мы ожидаемъ награду: “Кійждо же свою мзду пріиметъ по своему труду” ^І83). Онъ здѣсь называетъ учителей “наемниками” для того, чтобы они не мнили о себѣ, ибо Иной является Владыкой и Мздовоздаятелемъ. Затѣмъ, по причинѣ того, что онъ желалъ приступить уже къ дѣлу того павшаго въ блудъ учителя, котораго послѣ сего онъ отлучилъ и предалъ сатанѣ ^І84), онъ говоритъ: “Богу есмы споепѣш- ницы” ¹⁸⁵); ибо мы не наше личное дѣло дѣлаемъ, но содѣйствуемъ той цѣли, которую опредѣлилъ Владыка. “Божія нива есте вы” — учимые, “Божіе зданіе есте”, говоритъ онъ, переводя рѣчь отъ земледѣланія къ иной метафорѣ, почему и самого себя называетъ строителемъ по Божіей благодати, уже возвышая себя и являя свое величіе, желая болѣе внушительно выразить порицаніе и угрозу. “Азъ основаніе положихъ” — говоритъ — и вѣру во Христа, заложенную какъ основаніе: ибо она-то и является основаніемъ; “инъ же назидаетъ” ¹⁸⁶) — т. е. каждый изъ вашихъ учителей. Но да “блюдетъ” таковой, “како назидаетъ”! Онъ уже выразительно простираетъ слово къ павшему въ блудъ. Пусть смотритъ каждый, говоритъ онъ, являются ли его дѣла соотвѣтствующими словамъ ученія и заложенному основанію, ибо особенно чрезъ дѣла Учителей состоится назиданіе, и они то возвышаютъ это назиданіе. Итакъ, пусть онъ не считаетъ, что онъ просто назидаетъ, и да не думаетъ изъ сего извлечь выгоду, но да разсудитъ каковымъ является матеріалъ назиданія, ибо сіе будетъ испытано огнемъ въ день оный. Какого рода огнемъ? — Тѣмъ, который предъидетъ предъ Богомъ, какъ говоритъ Давидъ ¹⁸⁷), и который, объявъ святыхъ и благихъ Учителей, святыя дѣла которыхъ строятся на основаніи Христа, — просвѣтитъ и содѣлаетъ еще болѣе свѣтлыми ихъ дѣла, сохраняя и осіявая ихъ, явится какъ бы ходатаемъ награды для потрудившихся; назидавшимъ же (на этомъ основаніи) дерево, сѣно, солому, — матеріалъ нецѣнный и легко-сгораемый и не соотвѣтствующій тому доброму Основанію, — каковымъ былъ тотъ, павшій въ блудъ и всеже хотящій оставаться быть учителемъ, — не только не будетъ дана награда, но и самое дѣло учительства ихъ сгоритъ, какъ бы сотканное изъ такого рода дѣлъ, являясь причиной не награды, но наказанія; ибо ни одно такого рода дѣло, ни такого рода ученіе, не выдерживаетъ огня. Самъ же этотъ учитель не уничтожится вмѣстѣ со своимъ дѣломъ, но будетъ сохраненъ (οωϑήοεται) и будетъ пребывать, и предстанетъ Судіи и воздастъ отчетъ за содѣланное и будетъ подлежать вѣчному мученію, ибо не получитъ никакой пользы отъ дѣла своего ученія, поскольку оно уничтожено. “Самъ же”, говоритъ Апостолъ, “спасется, такожде якоже огнемъ” (рус. переводъ: “самъ спасется, но такъ какъ бы изъ огня”),¹⁸⁸ пожирающимъ и сжигающимъ такого рода матерію, а самъ онъ обрѣтетъ спасеніе, которое хуже самой гибели; ибо было бы ему лучше, принося такого рода матерію, если бы онъ не родился и не спасся тогда. И затѣмъ, Апостолъ прибавляетъ, теперь уже явно творя слово о впавшемъ въ блудъ: “Не вѣсте ли, яко храмъ Божій есте, и Духъ Божій живетъ въ васъ? Аще кто Божій храмъ растлитъ, растлитъ сего Богъ: храмъ бо Божій святъ есть, иже есте вы” ¹⁸⁹). Итакъ, такъ какъ тотъ былъ ученъ и гордился званіемъ учителя, считая, что онъ избѣжитъ тамошняго наказанія, онъ присовокупляетъ въ продолженіе слова: “Никтоже себе да прельщаетъ: аще кто мнится мудръ быти въ васъ, въ вѣцѣ семъ, буй да бываетъ, яко да премудръ будетъ. Премудрость бо міра сего буйство у Бога есть” ¹⁹⁰). И между тѣмъ, послѣ того, какъ онъ нѣсколько отступилъ, снова употребляя горячую рѣчь, онъ ясно являетъ совершившаго такой великій грѣхъ и весьма порицаетъ гордившихся имъ и взирающихъ только на слова, а не на силу и духъ его; ибо онъ говоритъ сіе: “Яко не грядущу ми къ вамъ, разгордѣшася нѣцыи. Пріиду же скоро къ вамъ, аще Господь восхощетъ, и уразумѣю не слово разгордѣвшихся, но силу: не въ словеси бо Царство Божіе, но — въ силѣ. Что хощете? съ палицею ли пріиду къ вамъ или съ любовію и духомъ кротости? Отнюдъ слышится у васъ блуженіе, и таково блуженіе, яково же ни во языцѣхъ именуется, яко нѣкоему имѣти жену отчую. И вы разгордѣсте; и не паче плакасте, да измется изъ среды васъ содѣявый дѣло сіе” ¹⁹¹). Видишь ли, какъ въ этомъ мѣстѣ онъ возвѣщаетъ, какого рода дѣло сгоритъ тогда и какой строитель спасется какъ бы изъ огня? Итакъ, если бы блудодѣяніе, и то таковое блудодѣяніе, являлось нѣкимъ малымъ и среднимъ грѣхомъ, то тогда толкованіе вашихъ Учителей имѣло бы перевѣсъ; но если, дѣйствительно, слово явно относится къ нему, а дѣло его и согрѣшеніе является изъ числа смертныхъ и наихудшихъ среди преступленій, и не легко бываетъ среди язычниковъ, какой иной остается поводъ, на основаніи котораго Златоустово толкованіе не признавать имѣющимъ авторитета и слово “спасеніе” понимать не просто какъ то, что онъ не будетъ уничтоженъ вмѣстѣ со своимъ дѣломъ, но будетъ пребывать и когда то уничтожится, какъ нѣкое сухое и воспламеняющееся дерево, имѣя предстать предъ Судьей всего. Ибо тотъ огонь—только испытательный, а не тотъ самый, который пріиметъ грѣшниковъ на вѣки; и, быть можетъ, посему, и Давидъ говоритъ: “Попалитъ окрестъ враги Его” ¹⁹²), т. е. обожжетъ и обуглитъ и сдѣлаетъ какими-то деформированными, каковыми бываютъ тѣ, которые были въ огнѣ, но не совершенно поглотитъ ихъ. И Григорій Богословъ, соотвѣтственно сему, дѣлая различіе между этимъ и тѣмъ огнями, въ словѣ “О Крещеніи”, разъясняя различіе между огнями, говоритъ: “Будетъ ли это тотъ (огонь), который предъидетъ предъ лицемъ Господа и попалитъ вокругъ Его, или же — тотъ, еще болѣе страшный, который связанъ съ тѣмъ неусыпающимъ червемъ, — неугасающій, но пребывающій вѣчнымъ для грѣшниковъ” ^І93).

22. Когда таковое толкованіе является болѣе авторитетнымъ и отвѣчаетъ самой цѣли словъ Апостола, какъ было показано очевиднѣйшимъ образомъ, то, на основаніи сего, мы утверждаемъ, что благимъ и прекраснымъ дѣламъ, которыя обозначаются чрезъ золото, серебро и драгоцѣнные камни, противоставляются негодныя и порочнѣйшія дѣла, обозначаемыя чрезъ дерево, сѣно и солому, — матеріалъ хоть и годный для созиданія, но то, что построено изъ такого рода матеріала, дѣлающій легко сгораемымъ для огня; ибо цѣлью Апостола было явить, что нѣтъ никакой пользы ни награды для того, кто на основаніи Христа строитъ ученіе, сплетенное съ дурными дѣлами; и посему наградѣ онъ противопоставилъ наказаніе: ибо хотя дѣло его не сохранится и не предстанетъ предъ Судьей и Мздовоздаятелемъ, однако, онъ самъ, сдѣлавшій, спасется, говоритъ Апостолъ, “какъ бы изъ огня”, какъ бы полусгорѣвшій и несчастный, и имѣетъ предстать предъ Судьею и дать отчетъ о томъ, какъ онъ строилъ, и посему, быть можетъ, пророческое слово о томъ днѣ говоритъ: “Се — человѣкъ и дѣло его”: такъ какъ дѣло должно пребывать вмѣстѣ съ сдѣлавшимъ его, если суждено, чтобы оно было причиной для награды ему. Мы говоримъ, что тѣ весьма скверныя дѣла назидаются не нечестивцами или просто всѣми грѣшниками, какъ вы утверждаете, — такъ какъ предметъ рѣчи Апостола не былъ въ отношеніи всѣхъ вообще и не общее нѣкое раздѣленіе онъ желалъ передать, — но рѣчь идетъ о соработникахъ Божіихъ, которыми являются Учителя, когда они назидаютъ на основаніи Христовомъ, ибо иначе и не возможно было бы быть христіанскимъ Учителемъ; можетъ случиться, говоритъ онъ, что они станутъ назидать и негодныя дѣла и безчестныя и имѣющія быть полностью уничтоженными, какъ произошло съ тѣмъ, который впалъ въ блудодѣяніе. Если же вы говорите, что невозможно съ основаніемъ Христа согласовать злѣйшія и смертныя дѣла, то мы скажемъ, что въ такомъ случаѣ не возможно также согласовать и среднія по злу дѣла; но, вотъ, многими назидаются на основаніи вѣры и тѣ и другія (дѣла), и не только случайными людьми, но и учителями и въ то время и теперь, какъ, вотъ, произошло и съ тѣмъ (Учителемъ, впавшимъ въ блудодѣяніе). А то, что выраженіе “спасется” обозначаетъ только — “переживетъ”, какъ это толкуетъ Златоустъ, видно и изъ того, какъ вѣстникъ говоритъ Іову: “Спасохся азъ единъ, и пріидохъ возвѣстити тебѣ” ^І94). А что это слово “спасется”, отнюдь, не сказано въ хорошемъ смыслѣ, какъ это вы говорите, явствуетъ изъ того, что Апостолъ, убоявшись, чтобы кто такъ не подумалъ, присовокупилъ: “какъ бы изъ огня”, т. е. какъ бы полусгорѣвшій и почернѣвшій и совершенно несчастный, и затѣмъ съ силою заключаетъ: “Не вѣсте ли, яко храмъ Божій есте, и Духъ Божій живетъ въ васъ? Аще кто Божій храмъ растлитъ, растлитъ его Богъ” ¹⁹⁵); въ этомъ мѣстѣ онъ къ противоположному перевелъ понятіе, показывая, что то спасеніе изъ огня непосредственно связано съ погибелью. Итакъ, слово — не о малыхъ согрѣшеніяхъ и предметъ его не объ очищеніи, ибо нѣчто таковое онъ отнюдь не говорилъ, но — о тягчайшихъ и смертныхъ грѣхахъ, каковымъ и является блудодѣяніе; ибо онъ называетъ сіе растлѣніемъ храма Божія, т. е. — тѣла. Такимъ образомъ, мы не дѣлаемъ ничего неумѣстнаго, слѣдуя во всемъ только толкованію Златоуста; и нѣтъ ничего удивительнаго, затѣмъ, если нѣкоторые иные восприняли сказанное Апостоломъ въ различномъ пониманіи, ибо это обыкновеніе издревле наблюдается у Учителей въ отношеніи почти всѣхъ изреченій Писанія; и если то же изреченіе объясняется въ различныхъ пониманіяхъ, то, какъ было уже сказано нами раньше, не возможно — слѣдовать всѣмъ въ равной степени, но необходимо слѣдуетъ, что какое-нибудь изъ нихъ является болѣе авторитетнымъ, нежели прочія, и болѣе соотвѣтствуетъ предмету написаннаго; какое же это толкованіе (въ нашемъ случаѣ) и что оно говоритъ, — какъ судила сама Истина, было нами предъявлено.

23. I. Послѣ сего, желая возразить на наши доводы, которыхъ изъ числа многихъ, могущихъ быть приведенными нами, мы представили немного, — на первый нашъ доводъ, въ которомъ мы говоримъ, что — болѣе соотвѣтствуетъ благости Божіей малое добро не оставить безъ вниманія, нежели малый грѣхъ удостоить наказанія, — вы противопоставили, что малое добро не можетъ получить награду, если будетъ умерщвлено какимъ- нибудь смертнымъ грѣхомъ: ибо смертный грѣхъ умерщвляетъ преждесодѣланныя добрыя дѣла; но не такъ обстоитъ дѣло въ отношеніи противоположнаго понятія: ибо въ тѣхъ, которые умерли съ любовію, любовь сама по себѣ не можетъ отстранить малые грѣхи, но — только противоположный ей, смертный, грѣхъ, который лишаетъ жизни, въ то время какъ любовь ее даруетъ.

Но это-то весьма странно, если любовь, стирающая смертный грѣхъ, не можетъ этого же сдѣлать съ малыми грѣхами; это — то же, какъ если бы какой-нибудь чистильщикъ одежды сказалъ, что онъ можетъ вычистить пятна краски и несмываемую грязь, а маленькія и менѣе впитывающіяся въ одежду загрязненія, отнюдь, — не въ силахъ. Но если мы слышимъ, что Пророкъ говоритъ: “Аще совратится праведникъ отъ правды своея, вся правды его не помянутся”; то мы слышимъ также, что онъ говоритъ противоположное: “Въ тотъ день, когда нечестивецъ вздохнетъ, обратившись, жизнію поживетъ и не умретъ” ¹⁹⁶). И въ упомянутыхъ (въ началѣ сего трактата) отвѣтахъ Аѳанасія Великаго, находится такого рода вопросъ: "Если нѣкто сдѣлаетъ великій грѣхъ, а затѣмъ осудитъ себя и начнетъ каяться, и послѣ трехъ дней умретъ, что достоитъ полагать о его судьбѣ? — (Отвѣтъ:) Если, начавъ приносить покаяніе, онъ удерживалъ свою душу отъ порочныхъ пожеланій и заключилъ съ Богомъ завѣтъ, что онъ болѣе не будетъ грѣшить тѣми согрѣшеніями, которыя онъ ранѣе дѣлалъ, и на слѣдующій день умеръ: надо считать, что Богъ принялъ его покаяніе, какъ нѣкогда принялъ покаяніе разбойника. Ибо положить начало покаянію — это во власти человѣка, а жить или умереть — сіе во власти Бога. Ибо многихъ, начавшихъ приносить покаяніе, Богъ, будучи благимъ, сразу же беретъ изъ этой жизни ради ихъ пользы, предвѣдая, что если они будутъ долго жить, они снова падутъ и погибнутъ” ¹⁹⁷). И блаженный Іоаннъ Златоустъ въ словѣ о Филогонѣ говоритъ соотвѣтственно вышесказанному: "Я свидѣтельствую и даю ручательство, что если каждый изъ васъ согрѣшившихъ, отступивъ отъ прежнихъ дѣлъ, истинно дастъ обѣтъ Богу — никоимъ образомъ ихъ больше не дѣлать, ничего иного большаго Богъ не потребуетъ для дарованія прощенія” ¹⁹⁸). Гдѣ же здѣсь упоминаніе о наказаніи и очищеніи? Какіе же примѣры, подкрѣпляющіе наши слова, мы можемъ представить? — Благоразумный разбойникъ, мытарь — вышедшій оправданнымъ, согрѣшившій и покаявшійся и оставшійся Пророкомъ — Давидъ, разрѣшившійся отъ узъ — Манассія. Итакъ, любовь и покаяніе гораздо больше — въ силахъ разрѣшить какъ великіе, такъ и малые грѣхи, нежели смертный грѣхъ — умертвитъ прежде содѣланныя добрыя дѣла.

II. Затѣмъ, на второй нашъ аргументъ, въ которомъ мы говоримъ, что — если малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ дурны, не можетъ привести къ наградѣ, но только можетъ сдѣлать различіе въ наказаніи, то и малое зло (въ тѣхъ, которые праведны въ великихъ дѣлахъ) не приводитъ къ наказанію, но только произведетъ извѣстное различіе въ наслажденіи, — вы противопоставили опять почти то же самое, что и въ первомъ случаѣ, говоря, что малое добро, по причинѣ того, что было умерщвлено смертнымъ грѣхомъ, не удостоится получить никакой награды для стяжанія вѣчной жизни и освобожденія отъ вѣчнаго мученія; а малое зло въ праведныхъ долженствуетъ быть очищеннымъ, по сужденію Божію, по причинѣ крайняго совершенства и чистоты вышняго блаженства.

На это мы отвѣчаемъ: что мы не говоримъ, что нѣкое малое злое дѣло должно тянуться за тѣми, которые призваны къ вышнему блаженству, но мы утверждаемъ, согласно словамъ великаго во святыхъ Діонисія, что оно — отпущено и не принято во вниманіе Божественной благостыней и человѣколюбіемъ ¹⁹⁹). Однако, мы говоримъ, что содѣлавшіе это малое зло удостоятся меньшей славы, нежели тѣ, которые не впали въ нѣчто таковое, если вообще есть такія люди; быть можетъ же, дурные и добрые поступки взвѣшиваются (ибо и это говорятъ Учители) и наклонившей и перевѣсившей части дается побѣда, какъ говоритъ Григорій Богословъ въ похвальномъ словѣ Аѳанасію Великому: “Когда и слово и дѣло и помышленіе будутъ взвѣшены на праведныхъ вѣсахъ Божіихъ, когда Богъ возстанетъ судить землю, соберетъ намѣренія и дѣла, и обнаружитъ все, что у Него запечатлѣно и соблюдено” ²⁰⁰). Итакъ, если тогда будутъ взвѣшены дурные поступки для сравненія съ добрыми (ибо въ этомъ назначеніе вѣсовъ) и, конечно, долженствуетъ одолѣть большая часть, то явствуетъ, что не очищаются огнемъ дурные поступки, какъ вы говорите, до дня онаго и до времени Суда, но пребываютъ неизмѣнными, чтобы быть явленными и обнаженными и положенными на чашечку вѣсовъ, дабы перевѣсившая часть одолѣла, и согласно этой большей части, былъ вынесенъ приговоръ; и тогда, конечно, будетъ различіе для умершихъ вмѣстѣ съ тѣми (малыми дѣлами), но — не прибавленіе какого-то наказанія.

III. На третій, приведенный нами, аргументъ, что — справедливость вѣчнаго наказанія является на основаніи неизмѣнности дурной воли согрѣшившихъ, такъ что для среднихъ (т. е. и не праведныхъ и не весьма дурныхъ), имѣющихъ волю неизмѣнной по отношенію къ злу, нѣтъ никакой нужды очищаться таковымъ (очистительнымъ) огнемъ (поскольку у очищаемыхъ въ чистилищѣ, какъ вы утверждаете, воля неизмѣнно утверждена въ добрѣ), — вы отвѣчаете, говоря, что для стяжанія блаженства требуется не только неизмѣнность правой воли, ибо ее одной не достаточно, но многое и иное должно сопутствовать, какъ для структуры добраго дѣла, такъ и для стяжанія конечнаго предѣла, что намъ нѣтъ необходимости наблюдать въ отношеніи зла, ибо зло рождается въ равной мѣрѣ и изъ каждаго мельчайшаго грѣха.

Говоря, что неизмѣнность дурной воли является причиной вѣчнаго мученія, мы выразили не наше собственное мнѣніе, и ни кто-нибудь изъ нашихъ Учителей сказалъ это, но Ѳома (Аквинатъ), вашъ Учитель, опровергая Оригеновы сужденія, приводитъ неизмѣнность воли у грѣшниковъ, какъ возможную причину того, почему наказаніе ихъ будетъ неизмѣннымъ ²⁰¹). Итакъ, при помощи вашихъ Учителей, опровергнувъ ваши доводы, мы говорили, что (утверждаемая вами) неизмѣнная воля въ отношеніи у “среднихъ”, является фактомъ лишеннымъ вѣроятности: ибо если въ той же настроенности воли они отошли отъ жизни, и эта же неизмѣнность воли затѣмъ сохраняется, то она должна подлежать такого же рода воздаянію. А то, что вы на это возразили, что для структуры добраго дѣла и для достиженія конечнаго блаженства не достаточно только доброй воли, то это же самое мы бы могли сказать и о противоположномъ, именно: что дурная воля сама по себѣ не достаточна для совершенія зла и вытекающаго изъ него наказанія; ибо пожелавшій быть дурнымъ не является уже дурнымъ, и не долженствуетъ посему быть наказанъ. И это утверждаетъ Григорій Богословъ въ словѣ “О Крещеніи”: “Если того, кто только желалъ убить, ты судишь за убійство, то тебѣ должно считать крещеннымъ и того, кто только желалъ креститься” ²⁰²). Итакъ, если настроенная въ добрѣ воля не — достаточна для полученія благъ, то не — достаточна для преданія вѣчному мученію и одна только постоянная настроенность воли въ злѣ: если же такая неизмѣнность настроенности воли въ злѣ является причиной вѣчнаго наказанія, согласно разсужденію Ѳомы, то, тогда, и неизмѣнная настроенность воли въ добрѣ, конечно, будетъ причиной славы для обладателей ея или, по крайней мѣрѣ, не допуститъ наказанія. Ибо если въ отношеніи двухъ вещей, противоположныхъ другъ другу, одна является причиной другой, то и, обратно, та вторая противоположная вещь является причиной первой вещи (т. е. какъ А является причиной В, такъ и В является причиной А), согласно разсужденію Аристотеля, а кромѣ того — это естественное явленіе ²⁰³).

IV. Какъ четвертый аргументъ, затѣмъ мы сказали, сославшись на Евангеліе, что совершенная награда для чистыхъ сердцемъ и душею является созерцаніе Бога, а это не всѣ получатъ въ равной мѣрѣ; и посему не будетъ того (общаго) очищенія всѣхъ, и нѣтъ нужды въ очистительномъ огнѣ, если чистота у нѣкоторыхъ не будетъ совершенной.

Этотъ аргументъ, однако, вы не полностью разрѣшили, говоря, что есть два вида чистоты и очищенія; одно — въ настоящей жизни, совершающееся чрезъ добродѣтель и святость, а другое — которое совершается въ будущей жизни чрезъ огонь, разрѣшающее души отъ тѣхъ согрѣшеній, которыя могутъ быть прощены. Первый пунктъ вопроса, какъ общепризнанный, вы приняли, а затѣмъ — и то, что всякая чистота или очищеніе, хотя и совершается въ настоящей жизни чрезъ добродѣтель и добрый образъ жизни, однако, конечно, очищаетъ, какъ отъ нѣкоего загрязненія, т. е. грѣховъ, тѣхъ, которые прикоснулись къ сему; и если это очищеніе явится достаточнымъ для изглажденія и очищенія грѣховъ — то, вотъ, оно и освободило отъ скверны тѣхъ, которые очистились, и въ отношеніи ихъ уже нѣтъ никакой нужды въ наказаніи, и, слѣдовательно, конечно, они могутъ видѣть Бога, что является наградой, согласно аналогіи съ наградой за дѣланіе благихъ. Если же то очищеніе будетъ недостаточнымъ, то по мѣрѣ того недостатка, менѣе очищенные въ меньшей мѣрѣ узрятъ Бога, что и случилось на горѣ законоположенія. Значитъ, опять вытекаетъ необходимость признать, что нѣтъ никакого иного очищенія послѣ этой жизни для тѣхъ, которые не были совершенно очищены въ этой жизни; если это было бы не такъ, то необходимо было бы признать что всѣ будутъ въ равной мѣрѣ очищенными; а это намъ — непріемлемо.

V. Затѣмъ, когда мы взяли слова изъ изреченія Григорія Богослова, находящагося въ его словѣ “О Пасхѣ”, въ которомъ онъ являетъ, что послѣ настоящей жизни нѣтъ мѣста никакому очищенію, — то вы, разрѣшая этотъ аргументъ, сослались на то, что поскольку имѣются два вида очищенія грѣховъ: одно — совершаемое въ настоящей жизни чрезъ муки покаянія, а другое — послѣ этой жизни, — то святый (въ своемъ словѣ) отрицаетъ, что послѣ этой жизни возможенъ — тотъ первый видъ очищенія (чрезъ покаяніе), но другой видъ, именно тотъ, о которомъ вы говорите (т. е. совершаемый въ чистилищѣ) — допускаетъ.

Но это — то же самое, что полагать, что сказавшій, что нѣтъ никакого очищенія, на самомъ дѣлѣ сказалъ, что есть какое-то очищеніе, и такимъ образомъ самъ себя опровергнулъ. Но такимъ-то образомъ все легко “разрѣшить”; такъ, если бы кто сказалъ, что животное не есть камень, мы затѣмъ будемъ говорить и полагать, что онъ, именно, сказалъ: что животное есть камень. Но не полагалъ такъ (какъ вы это утверждаете) и былъ далекъ отъ этого святый; но изложивъ два дѣла ²⁰⁴), связанныхъ съ празднованіемъ Пасхи: первое — что намъ не должно ничего выносить наружу, второе — что мы не должны ничего оставлять на утро, — онъ присовокупилъ два размышленія. Въ отношеніи того, что — “ничего не вынесемъ” — онъ говоритъ, что многое изъ нашихъ Таинствъ не достоитъ выносить для находящихся внѣ Церкви; а въ отношеніи того, что — “оставимъ на утро”, онъ говоритъ, что всякое очищеніе, будь то чрезъ добродѣтель и дѣланіе добрыхъ дѣлъ, будь то чрезъ покаяніе и связанную съ нимъ епитимію, или же чрезъ участіе въ церковныхъ службахъ и таинствахъ, должно здѣсь (въ этой жизни) совершаться и требуетъ тщанія, и не должно ожидать никакого очищенія послѣ этой жизни, если мы не проявимъ тщанія чрезъ помянутыя выше средства очистить себя въ настоящее время. Итакъ, “никакого нѣтъ очищенія”, (ибо это-то обозначаютъ его слова — “нѣтъ какого-либо очищенія”), вы говорите, что обозначаетъ — “есть нѣкое очищеніе”, именно, — очищеніе огнемъ, — что является, несомнѣнно, противорѣчіемъ въ отношеніи самого себя, и не можетъ взаимно согласоваться, и то и другое быть истиной, если только это противорѣчіе не заключитъ миръ само съ собой; а это — совершенно невозможно.

VI. Тѣ же доводы вы приводите и на приведенныя (нами) слова изъ слова “На побіеніе града” этого же Богослова, ибо оно было сродно предшествующему изреченію — въ которомъ онъ отчетливо возвѣщаетъ, что тѣ, которые не были бы здѣсь очищенны, будутъ отосланными въ мученіе, когда будетъ время не очищенію, а — наказанію; — ибо вы, ограничивая ихъ смыслъ, говорите, что онъ утверждаетъ, что тогда не будетъ времени для того рода очищенія, — именно очищенія, совершаемаго чрезъ покаяніе, а не — просто для очищенія (въ общемъ смыслѣ этого слова). Такимъ-то способомъ все легко “разрѣшить”, если то, что просто сказано, мы будемъ принимать въ ограниченномъ смыслѣ; тогда мы могли бы сказать, что человѣкъ не есть живое существо, ибо слово “человѣкъ”, написанное буквами — не есть живое существо. Однако, если бы Святый передъ этимъ говорилъ объ очищеніи, совершаемомъ чрезъ покаяніе и добрыя дѣла въ настоящей жизни, то вашъ доводъ могъ бы имѣть нѣкоторое основаніе для предположенія, что о такого рода очищеніи онъ говоритъ въ приведенномъ мѣстѣ. Но если онъ выразительно говоритъ объ исправленіи и наказаніи въ этой жизни, которыми очищаются грѣшники (ибо онъ такъ говоритъ: “Лучше быть наказуему и очищаему нынѣ, нежели тамъ быть отосланнымъ въ муку, когда время — наказанію, а не — очищенію” ²⁰⁵), то какъ возможно — не разумѣть того, что говоря о будущей жизни, онъ имѣетъ въ виду очищеніе, именно, такого рода, — совершаемаго чрезъ наказаніе и мученіе, и наличіе котораго онъ отрицаетъ послѣ смерти.

VII. На седьмое же, — когда мы сказали, на основаніи оной евангельской притчи, что въ то время, какъ Лазарь былъ отнесенъ въ лоно Авраама, а богатый былъ въ аду въ мукахъ, не обнаруживается существованіе какого-то третьяго мѣста, въ которомъ бы заключались долженствующія очиститься души тѣхъ, которые жили среднимъ моральнымъ уровнемъ; и мы слышимъ изъ притчи, что существуетъ бездна великая и непресѣкаемая, раздѣляющая ихъ другъ отъ друга, и представляющая крайнюю и не имѣющую никакой промежуточности — противоположность, — вы возразили, что въ приведенной притчѣ дѣло идетъ не о тѣхъ душахъ, которыя въ настоящее время разрѣшаются отъ тѣла, но — объ окончательной судьбѣ людей, гдѣ очищеніе не имѣетъ мѣста, и посему-то тамъ не встрѣчается упоминанія о третьемъ мѣстѣ — переходного очищенія.

Итакъ, сіе не очень согласуется съ вашими доводами: ибо если притча эта учитъ объ окончательной судьбѣ, когда очищеніе не имѣетъ мѣста, то въ настоящее время, слѣдовательно, ни праведные, ни грѣшные еще не восприняли окончательной судьбы, и какъ тогда — возможно, чтобы — "средніе”, немедленно послѣ отшествія отсюда были и судимы и наказуемы и очищаемы, дабы благоуспѣть при окончательномъ рѣшеніи судьбы? Какъ же дѣйствуетъ оное очищеніе, когда еще бездѣйствуетъ то общее мученіе и когда самые дурныя люди еще не подвержены наказанію? Однако, хотя эта притча учитъ объ окончательной судьбѣ каждаго изъ отошедшихъ туда, какъ это обще признано, все же она возвѣщаетъ, что немедленно съ отшествіемъ изъ настоящей жизни, они должны воспринять какъ бы начала и признаки ожидающихъ ихъ мѣстъ; ибо этотъ смыслъ заключается въ словахъ: “одинъ былъ отнесенъ Ангелами, а другой — обрѣтался въ аду”. Итакъ, если бы было и нѣкое третіе мѣсто, о немъ не было бы умолчано; а то, что такого мѣста нѣтъ, довлѣюще явлено упоминаніемъ о пропасти, и то пропасти не допускающей смѣшенія и середины.

VIII. Когда же, въ-восьмыхъ, мы говоримъ, что — кажется невѣроятнымъ, чтобы душа, разрѣшенная отъ тѣла и совершенно безтѣлесная и нематеріальная, — могла бы мучиться отъ вещественнаго огня, — вы признаете, что это — правда, что собственной силой огонь, отнюдь, не въ силахъ имѣть дѣйствіе въ отношеніи къ безтѣлесному существу, но утверждаете, что по Божественной силѣ онъ пріобрѣтаетъ такое свойство, и въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго; для подтвержденія сего, какъ возможный, но не обязательный, доводъ, вы привели тотъ фактъ, что душа, чрезъ грѣхъ покорившая себя вещественному элементу, также и въ наказаніи должна подлежать ему.

Все же, этотъ вашъ аргументъ не является доказующимъ, что дѣло обстоитъ именно такимъ образомъ, но только указываетъ на то, что если бы дѣло обстояло такимъ образомъ, это было бы справедливо, но, съ другой стороны, быть можетъ, это и, дѣйствительно, — невѣроятно. Ибо если бы кто-нибудь, перенося это въ отношеніе противоположнаго понятія, сказалъ, что душа, чрезъ тѣло покорившая себя вещественному элементу, затѣмъ вмѣстѣ съ тѣломъ должна будетъ подлежать вещественному мученію, то такое положеніе было бы болѣе вѣроятнымъ и справедливымъ, а также болѣе послѣдовательнымъ. Затѣмъ, ради подтвержденія вашего ученія, сославшись на ту притчу, въ которой говорится, что душа богатаго прежде воскресенія мучится въ огненномъ пламени, вы сами побиваете свой аргументъ, сначала говоря, что въ этой притчѣ дѣло идетъ о конечной судьбѣ, а не о томъ, что происходитъ уже теперь; а затѣмъ говоря, что въ притчѣ говорится о томъ наказаніи, которое терпитъ душа богатаго въ настоящее время. Что касается демоновъ, то мы не говоримъ, что они должны будутъ принять нѣкія воздушныя или огненныя тѣла для того, чтобы стать болѣе способными для ощущенія страданія, но мы говоримъ, что они уже имѣютъ такія тѣла, какъ слѣдствіе ихъ паденія и пристрастія къ этому матеріальному міру, какъ и Адамъ, повѣствуется, послѣ преступленія облекся въ “кожаныя ризы” ²⁰⁶), т. е. въ болѣе грубую, смертную и неподатливую плоть; и это мнѣніе мы не отъ себя сказали, но услышавъ великаго Отца нашего Василія, говорящаго эти слова въ комментаріяхъ на Исаію.

IX. Въ-девятыхъ же, мы сказали, что—не было ни одного видѣнія у преподобныхъ нашихъ Отцевъ, ни иного какого чудеснаго явленія, учащаго объ очистительномъ огнѣ. — На это вы возразили, что, напротивъ, много можетъ быть найдено явленій такого рода (свидѣтельствующихъ о существованіи чистилища), какъ у Григорія Великаго, такъ и у иныхъ.

Итакъ, отвѣчая на это, мы подтверждаемъ сказанное нами въ началѣ, именно — что на основаніи тѣхъ явленій (на которыя вы ссылаетесь), отнюдь, нельзя утверждать о существованіи особаго, временнаго и имѣющаго очистительную силу огня. Но наши Отцы, насадившіе въ пустыняхъ начала небеснаго жительства, въ Египтѣ ли или въ Палестинѣ, какъ общеизвѣстно, не явили ничего такового, но видѣли нѣкія начертанія и какъ бы образы будущихъ тѣхъ мученій и находящихся въ нихъ не въ маломъ чемъ споткнувшихся, но терпящихъ наказаніе нечестивѣйшихъ людей. Что же касается Григорія Великаго, который кажется вводящимъ чистилище, то и онъ не передалъ намъ ничего опредѣленнаго въ своихъ сочиненіяхъ, но то здѣсь то тамъ представляетъ нѣкоторыхъ лицъ, которыя мучатся и очищаются, именно тѣхъ, которые, какъ онъ самъ говоритъ, впали въ самые незначительные проступки.

X. Когда же, въ-десятыхъ и въ-послѣднихъ, мы сослались на то, — что это ученіе (о чистилищѣ) сродно и подобно ученію Оригена, и говоримъ, что оно должно быть отвергнуто еще и на томъ основаніи, что оно производитъ безпечность и разслабленіе въ душахъ, поскольку они ожидаютъ иное очищеніе (долженствующее быть послѣ смерти въ чистилищѣ), — вы возразили, опять говоря то же самое, что и раньше, именно, — что это преданіе никоимъ образомъ не дѣлаетъ людей безпечными, но, наоборотъ, дѣлаетъ ихъ бдительными, какъ весьма боящихся тяжкихъ и нестерпимыхъ мукъ въ чистилищѣ.

Но мы настаиваемъ на сказанномъ нами, говоря, что никакое временное мученіе, хотя бы оно и признавалось мучительнѣйшимъ изъ всѣхъ испытанныхъ на землѣ мученій, не устрашитъ тѣхъ, которые имѣютъ склонность къ пороку, но или мало-по-мало они придутъ къ мнѣнію Оригена, что всякое мученіе — временно, или, хотя и дѣлая разницу между временнымъ и вѣчнымъ мученіемъ, отнесутся съ небреженіемъ къ тому временному мученію, по причинѣ пріятности грѣховнаго услажденія и — тяжести и неудоболегкости добродѣтели; такъ что лучше и болѣе устрашающе дѣйствуетъ ввѣрять себя неувѣренности въ будущей судьбѣ и невѣдѣнію, каковъ будетъ судъ о содѣланныхъ нами дѣлахъ: были ли эти дѣла совершенно прощены, по причинѣ соотвѣтствующаго покаянія, или же они пребываютъ, чтобы стать явленными въ оный день Суда, — нежели, чтобы, будучи увѣренными въ томъ, что эти совершенно очистятся, мы пребывали въ безпечности. И назвавашаго брата “рака” (т. е. “безумцемъ”) Господь въ Евангеліи отсылаетъ не въ чистилище, но въ геенну ²⁰⁷), и учитъ, что даже за праздное слово мы будемъ должны дать отвѣтъ во время Суда ²⁰⁸), а не — очищаться огнемъ. Итакъ, то — что оскорбляя Бога и нарушая Его заповѣди, мы дѣлаемъ себя повинными будущему Суду и вѣчному мученію, является болѣе приводящимъ въ страхъ и болѣе побуждающимъ къ покаянію, нежели — чистилище. Посему долженствуетъ, какъ мы считаемъ, оный немедленно слѣдующій за смертью очистительный огонь, о которомъ говорятъ ваши Учители, принять въ болѣе аллегорическомъ смыслѣ, а не считать его какимъ-то матеріальнымъ (даже если по домостроительству, возможно, это также было ими сказано); дабы для наказуемой души было сохранено свойственное и соотвѣтствующее ей наказаніе: духовное и невещественное — для невещественной и безтѣлесной. Ибо такимъ образомъ согласуясь и другъ съ другомъ и съ истиной, мы единогласную славу возслемъ Самой Истинѣ — Христу Богу нашему, Которому подобаетъ всякая слава, честь и поклоненіе со безначальнымъ Его Отцемъ и Пресвятымъ Его Духомъ, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ. Аминь.

Послѣ прекраснаго слова св. Марка Ефесскаго, его пространнаго второго трактата о чистилищѣ, въ которомъ онъ опровергаетъ латинскіе аргументы и показываетъ совершенную непріемлемость и необоснованность латинскаго догмата о чистилищѣ, латинскіе богословы попросили св. Марка отвѣтить имъ на рядъ вопросовъ, связанныхъ съ православнымъ ученіемъ о состояніи душъ послѣ смерти. Текстъ обращенія латинянъ къ православнымъ съ перечнемъ интересующихъ ихъ вопросовъ — не сохранился, но всѣ эти вопросы сохранились въ текстѣ отвѣтовъ на нихъ, въ трудѣ, который принадлежитъ св. Марку Ефесскому. Этотъ трудъ св. Марка совершенно не имѣетъ полемическаго характера, но является произведеніемъ чисто-догматическаго характера, исполненнымъ глубины богословія, богатствомъ эрудиціи и кристальной логикой. Сами римо-католическіе богословы были высокаго мнѣнія объ этомъ трудѣ св. Марка, а критикъ XVII вѣка E. Renaudot охарактеризовалъ всѣ приведенные трактаты св. Марка, связанные съ обсужденіемъ догмата о чистилищѣ на Соборѣ въ Феррарѣ, какъ “opus elegans, nec contemnendum” (т. e. “прекрасное произведеніе, которое не должно оставить безъ вниманія”)²⁰⁹.

Сохранилось это сочиненіе въ рядѣ рукописей: Ambrosiam 653, fol. 65-70. Parisin. 1218, fol. 41-50. Oxonien Laud. 22, fol. 55-68. Parisin. 1292, fol. 45-56, а также было напечатано въ “Άλήϑεια” стр. 270-1, и “*Εκκλησιαστκη ’ Αλήϑεια” т. 1 (1881) стр. 158-62.

Mgr. Louis Petit опубликовалъ текстъ согласно первой указанной выше рукописи, въ 15-мъ томѣ “Патрологіи Оріенталисъ” стр. 152-168, съ изданія котораго мы и дѣлаемъ переводъ на русскій языкъ.

ЕГО ЖЕ ОТВѢТЫ НА ТРУДНОСТИ И ВОПРОСЫ, ПОСТАВЛЕННЫЕ ЕМУ СО СТОРОНЫ КАРДИНАЛОВЪ И ПРОЧИХЪ ЛАТИНСКИХЪ УЧИТЕЛЕЙ, ВЪ СВЯЗИ СЪ ВЫСКАЗАННЫМИ РѢЧАМИ.

1. Поскольку вы просите насъ болѣе ясно и болѣе подробно отвѣтить на поставленные вами вопросы, то и теперь мы отвѣчаемъ кратко (ибо и это вы прибавили къ вашей просьбѣ) на первый вашъ вопросъ: — по какимъ причинамъ, думается намъ, души Святыхъ еще не восприняли свой удѣлъ и оное блаженное состояніе, а то. наслажденіе и блаженство, которое Святые имѣютъ въ настоящее время, разрѣшившись отъ своихъ тѣлъ, — назоветъ ли кто сіе созерцаніемъ Бога или участіемъ и общеніемъ съ Богомъ, или Царствомъ Небеснымъ, или чѣмъ инымъ такого рода, — является (какъ мы утверждаемъ) отнюдь не совершеннымъ и не полнымъ, какъ пребывающее до того возстановленія, на которое уповаемъ; и что дѣло обстоитъ такимъ образомъ, мы въ достаточной степени представили свидѣтельствами Писанія и изреченіями Учителей, какъ дословно возвѣщенное. — Какъ причину для сего, мы указали на то, что, быть можетъ, сіе является сужденіемъ Бога, чтобы души не были совершеннымъ образомъ прославлены безъ своихъ тѣлъ, съ которыми они подвизались; а быть можетъ, и то, что не должно каждому изъ реченныхъ Святыхъ частно и отдѣльно отъ другихъ воспринять награды за дѣла, но долженствуетъ всѣмъ равно придти въ совершенство, какъ говоритъ божественный Апостолъ ²¹⁰), и всѣмъ вмѣстѣ принять вѣнцы и быть объявленными въ присутствіи всей вселенной; быть можетъ, есть и иная какая причта, опредѣленная по неизреченнымъ глубинамъ Божественныхъ Судебъ. Отсюда проистекаетъ, что нынѣшнее наслажденіе Святыхъ и созерцаніе Бога, хотя и является болѣе совершеннымъ, чѣмъ это было дано имъ въ настоящей жизни, однако, оно не такое совершенное, какъ то, которое ожидается тогда.

2. Во-вторыхъ вы спросили: — что мы желаемъ сказать, когда говоримъ, что Святые находятся у Бога на небѣ и съ Ангелами. — Итакъ, мы отвѣчаемъ, говоря: что “небо” не является какимъ- нибудь вещественнымъ мѣстомъ, гдѣ, мы говоримъ, обитаютъ Ангелы, но оно — сверхчувственное, лучше же сказать, — духовное мѣсто; если же возможно дать и наименованіе сему мѣсту, то оно также называется весьма соотвѣтствующимъ образомъ — “мѣстомъ Бога”. Такъ Іоаннъ Дамаскинъ говоритъ “О мѣстѣ Божіемъ” въ 13-й главѣ своихъ Богословскихъ разсужденій: “Мѣстомъ Бога — называется то мѣсто, гдѣ очевиднѣйшимъ образомъ совершается Его дѣйствіе (энергія)”. И еще: “Мѣстомъ Бога называется то мѣсто, которое имѣетъ полное участіе въ дѣйствіи (энергіи) Его и благодати. Посему, небо — Престолъ Его: ибо тамъ — творящіе волю Его Ангелы” ²¹¹). И затѣмъ: “Мѣсто это — духовное, гдѣ мыслится и есть духовное и безтѣлесное Естество, гдѣ оно присутствуетъ и дѣйствуетъ”. Итакъ, таковое мѣсто, являясь сверхнебеснымъ и премірнымъ и духовнымъ и нематеріальнымъ, какъ мы говоримъ, содержитъ Ангеловъ и Святыхъ; и мы по обычаю называемъ его небомъ, и болѣе чѣмъ увѣрены, что тамъ находится Богъ, и проявляетъ Себя и дѣйствуетъ, что явствуетъ изъ словъ Спасителя: “Отче нашъ, Иже еси на небесѣхъ”, и еще: “Лице Отца (Моего) на небесѣхъ”. Ибо какъ близкія къ Божеству умныя (духовныя) существа только умомъ познаются, и совершенно чужды чувственному воспріятію, какъ говоритъ Григорій Богословъ ²¹²), такимъ же образомъ и свойственное мѣсто Бога и міръ умныхъ и духовныхъ существъ, который и первымъ былъ сотворенъ Имъ, согласно тому же Богослову ²¹³), совершенно чуждъ этого земного и нашего міра. Посему и величайшія явленія Бога происходили при раздѣляющихся и отверзающихся небесахъ, чѣмъ ясно, конечно, обнаруживается, что Богъ, когда желалъ и благоволилъ явить Себя людямъ, снисходилъ, какимъ-то образомъ, изъ тѣхъ сверхнебесныхъ областей. Мы говоримъ, что изъ того же мѣста посылаются Богомъ Ангелы въ вещественный міръ на служеніе; они не могутъ присутствовать въ то же самое время и здѣсь и тамъ, но какъ, присутствуя тамъ, они исполняютъ свое служеніе, — которое выражается въ присутствіи Богу и созерцаніи Его и восхваленіи, такъ и здѣсь присутствуя, въ свою очередь, они исполняютъ свое служеніе, на малость отступая отъ чистаго онаго созерцанія и присутствія (Богу). Ибо Іоаннъ Дамаскинъ въ помянутой главѣ “О мѣстѣ Божіемъ” говоритъ такъ: “Хотя Ангелъ не ограниченъ по образу тѣла однимъ нѣкимъ мѣстомъ, такъ чтобы воспринять обликъ и образъ, однако, говорится, что онъ находится въ одномъ мѣстѣ, ибо духовно онъ присутствуетъ и дѣйствуетъ соотвѣтственно своему естеству, и не можетъ находиться одновременно и здѣсь и тамъ, но духовно разумѣваемый, какъ находящійся тамъ (т. е. на небѣ), онъ и здѣсь (т. е. на землѣ) дѣйствуетъ. Ибо онъ не можетъ въ одно и то же время дѣйствовать въ разныхъ мѣстахъ, такъ какъ дѣйствовать повсюду въ то же самое время является свойственнымъ только одному Богу ²¹⁴). Итакъ, если согласно сему Богослову, Ангелъ не можетъ дѣйствовать въ то же самое время въ различныхъ мѣстахъ, то, слѣдовательно, когда онъ присутствуетъ на небѣ, онъ не можетъ исполнять то, что является вещественнымъ; а когда онъ находится среди насъ и исполняетъ то, что — свойственно намъ, онъ не можетъ въ той же мѣрѣ чисто созерцать Бога, насколько возможно Его видѣть, и восхвалять Его, но, хотя бы на короткое время, ему необходимо оставить сіе служеніе. Ибо если присутствовать Богу означаетъ созерцать Его, то быть посланнымъ отъ Бога, слѣдовательно, означаетъ уже не видѣть Его подобно тому, какъ ранѣе; не потому, что Видимый не присутствовалъ бы вездѣ, но потому, что тотъ, кто долженъ Его видѣть, обратился въ иную сторону и къ чему-то иному направилъ свою дѣятельность. И это весьма очевидно, если только кто-нибудь не весьма пожелаетъ быть любителемъ спора. Ибо кто бы сталъ говорить, что тотъ Ангелъ, который погублялъ ассирійцевъ, въ то же самое время и Богу присутствовалъ и зрѣлъ Его и восхвалялъ? Посему и Господь не просто сказалъ въ Евангеліи: “Ангелы ихъ всегда видятъ (Бога)”, но — “Ангелы ихъ на небесѣхъ выну видятъ лице Отца Моего Небеснаго”. Находясь на небесахъ, — Онъ говоритъ, — они всегда видятъ Являющаго Себя на небесахъ, такъ что если бы они не были на небесахъ, они и не видѣли бы лице Того, Который не имѣетъ обыкновенія являть Себя въ матеріальномъ мірѣ. И величайшій Діонисій въ 15-й главѣ книги “О небесной іерархіи” приписываетъ Ангеламъ три различныхъ другъ отъ друга дѣйствія: 1) Необорачиваясь простираться въ предняя, что обозначаетъ — чисто созерцать Бога, согласно ихъ состоянію и чину; 2) въ отношеніи самихъ себя — быть неуклонно сосредоточенными для сохраненія своихъ силъ, что обозначаетъ — познавать самихъ себя и соблюдать благостояніе; 3) и, наконецъ, чрезъ изливающій себя въ ниже-стоящихъ токъ промыслительной своей силы, содѣлать ихъ участниками, то есть промышлять о меньшихъ и заботиться о нихъ” ²¹⁵). Итакъ, согласно сему, созерцаніе Бога не является всегда единственнымъ и непрестаннымъ ихъ дѣломъ. Если же кто-нибудь сочтетъ, что по сей причинѣ и блаженство ихъ уменьшается — такъ какъ въ своей дѣятельности они не всегда только чисто созерцаютъ Бога, на имѣютъ и иное нѣкое дѣло, — то какъ жалокъ такой человѣкъ въ своей узости, считая, что оное блаженство является до такой степени легко-теряемой вещью и вообще ограничено такими узкими рамками, такъ, чтобы ограничиваться только однимъ дѣйствіемъ, и помимо его не быть въ состояніи обратиться ни къ чему иному. И какъ могло бы случиться, чтобы теряли блаженства тѣ, которые называются и вѣруются быть — “вторые свѣты”, чрезъ участіе въ Первомъ Свѣтѣ, и слышатъ гласъ словесъ Его, и творятъ волю Его, и всю также дѣятельность имѣютъ или па отношенію къ Богу или посылаются отъ Бога? На основаніи этихъ доводовъ, мы совершенно справедливо сказали, что и Святые обладаютъ созерцаніемъ Бога и наслажденіемъ, которое еще неполно, и то по той причинѣ, что они обращаются къ вещественному міру и заботятся о насъ, родственныхъ имъ, и долгое время продолжаютъ быть съ нами, творя чудеса чрезъ мощи свои и повсюду помогая нуждающимся; ибо невозможно, чтобы они и функціи исполняли такого рода и сострадали призывающимъ ихъ и въ то же самое время наслаждались чистымъ онымъ созерцаніемъ Бога. Однако, на основаніи сего, мы не считаемъ, что они несчастны, когда и малая капля божественной той Благодати, благодаря которой они могутъ сіе (творить), достаточна для абсолютнаго счастія. Посему, быть можетъ, и божественный Апостолъ, преднаписавъ все относительно воскресенія (мертвыхъ) и говоря, что оставшіеся будутъ восхищены на облацѣхъ въ срѣтеніе Господне на воздухѣ, затѣмъ присовокупилъ: “И тако всегда съ Господемъ будемъ” ²¹⁶); какъ бы сказавъ этимъ, что ранѣе не всегда они были съ Господомъ, по причинѣ привязанности къ плоти, которую естественно душа стремится воспріять, и по причинѣ обращенія къ этому міру и помоганію единороднымъ ихъ. И божественный Діонисій, слѣдуя Апостольской мысли, говоритъ: “Когда мы станемъ нетлѣнными и безсмертными и достигнемъ Христова и блаженнаго удѣла, что, конечно, будетъ нѣкогда въ будущемъ вѣкѣ, тогда, согласно Писанію: “всегда съ Господемъ будемъ” ²¹⁷). Итакъ, для того будущаго вѣка, послѣ того какъ этотъ міръ пройдетъ, сохраняется совершенное созерцаніе Бога и наслажденіе всегда быть съ Нимъ.

3. Третія изъ трудностей: — какимъ же именемъ мы называемъ оное блаженное созерцаніе Бога, которымъ уже отнынѣ наслаждаются святые, и является ли оно чрезъ “видѣніе”, о которомъ говоритъ Апостолъ ²¹⁸), или же святые видятъ Бога въ Его естествѣ (т. е. полностью такимъ, каковъ Онъ есть по естеству). — На это мы говоримъ, что никакое тварное существо не можетъ ни видѣть, ни представить, ни знать Божественное естество; ни даже первѣйшіе (чины) премірныхъ умовъ не могутъ этого. Ибо явствуетъ, что въ познаніи по естеству, насколько нѣчто познается, настолько и постигается сознающимъ; между тѣмъ, Бога постичь никто не можетъ, ибо естество Его непостижимо. И объ Этомъ пространныя и прекрасныя слова произнесъ Іоаннъ Златоустъ въ писаніи противъ Аномеевъ, которые бахвалились, что знаютъ Бога въ Его естествѣ ²¹⁹). Говоритъ противъ нихъ и Василій Великій въ первой книгѣ противъ Евномія: “Что же особое они оставятъ познанію Единороднаго или Святаго Духа, если они (еретики) обладаютъ пониманіемъ самого естества Божіяго? Ибо не удѣляя Единородному ни вѣдѣнія, ни могущества, ни мудрости, ни благости Божественной, они въ то же самое время самимъ себѣ приписываютъ познаніе естества Божества; но, совершенно напротивъ, это Естество непостижимо ни для кого, кромѣ какъ только для Единороднаго и для Святаго Духа; на основаніи же дѣйствій Божіихъ и чрезъ твореніе познавая Творца, мы воспринимаемъ понятіе объ Его благости и мудрости. Ибо это является тѣмъ вѣдѣніемъ Бога, которое Богъ открылъ для всѣхъ людей” ²²⁰). А то, что и самымъ высокимъ изъ невещественныхъ чиновъ естество Божіе не подлежитъ созерцанію, свидѣтельствуетъ Златоустый Іоаннъ въ словахъ на пророка Осію, такъ говоря о Серафимахъ: “Почему, скажи мнѣ, они закрываютъ лица и, какъ бы щитъ, выставляютъ крылья? — Не по той ли причинѣ, что они не могутъ вынести сверкающаго блеска отъ престола Божіяго и оныхъ сіяній, хотя и не самый подлинный Свѣтъ они видѣли и не самое дѣйствительное Существо Божіе, но видимое тогда было — снисхожденіемъ (къ возможности ихъ созерцанія)? Въ чемъ же заключается это снисхожденіе? — Въ томъ, что Богъ являетъ Себя не такимъ, каковъ Онъ — въ дѣйствительности, но Онъ являетъ Себя такимъ образомъ, чтобы возмогъ Его видѣть тотъ, кому это дано, соразмѣривая съ немощью зрящихъ степень видѣнія. Посему, хотя и слышишь Пророка говорящаго: “Видѣхъ Господа, сѣдящаго на престолѣ” — не понимай это въ томъ смыслѣ, что онъ видѣлъ Оное Существо Божества, но — самое снисхожденіе, да и то въ болѣе слабой степени, нежели Его видятъ (небесныя силы)” ²²¹). Эту же мысль онъ подтверждаетъ и далѣе въ первомъ своемъ словѣ: “Серафимы наслаждаются несказанной славой Творца, когда созерцаютъ превосходящую разумѣніе прекрасность Его; я не называю этимъ словомъ Естество Его, ибо оно — непостижимо и не можетъ быть видимымъ и выразиться въ формѣ (и не лѣпо было бы о немъ и предполагать такъ), но — насколько допущено, настолько они въ силахъ просвѣщаться Тѣмъ Сіяніемъ: ибо они непрестанно служатъ, окружая Царскій престолъ, пребываютъ въ непрестанномъ наслажденіи, въ вѣчномъ радованіи, въ счастіи, не имущемъ конца” ²²²). И великій Григорій Нисскій въ толкованіи Блаженствъ говоритъ: “Божественное Естество, нѣчто само по себѣ являющееся соотвѣтственно существу, превосходитъ всякую возможность разумѣнія” ²²³). И Блаженный Августинъ въ 31-й главѣ молитвъ къ Богу, называемыхъ: “Siloloquia”, говоритъ такъ: “Ибо недомыслимымъ и невидимымъ и сверхраціональнымъ, и сверхразумѣваемымъ, и сверхпостижимымъ и сверхнеизмѣняемымъ и сверхнемогущимъ подлежать общенію (superin- commutabile) — вѣруется, есть То, Что никто изъ Ангеловъ и людей не видѣлъ, да и видѣть не можетъ” ²²⁴). И немного далѣе: “Святая Троица и сверхчудесная, и сверхнеописуемая, и сверхнепостижимая, и сверхнепроницаемая, и сверхнеохватываемая чувствами, и сверхнеразумѣваемая, и сверхсущественная, вышеестественно превосходящая всякое пониманіе, всякій разумъ, всякое разумѣніе, всякое постиженіе, всякое естество пренебесныхъ духовъ, — Которую ни словами описать, ни представить себѣ мысленно, ни разумѣть, ни познать невозможно даже ангельскимъ очамъ... Которую ни Херувимы не познаютъ совершеннымъ образомъ, ни Серафимы, но крылами своего благоговѣнія покрываютъ лица отъ сіянія Сидящаго на престолѣ высокомъ и превознесенномъ”. Итакъ, если, согласно приведеннымъ учителямъ, естество Божіе недоступно — созерцанію даже для самихъ Ангеловъ, и не можетъ быть видимымъ ни для кого, кромѣ какъ для Единороднаго Слова и Святаго Духа, то, значитъ, и для Святыхъ оно, отнюдь, не подлежитъ созерцанію ни въ этомъ вѣкѣ ни въ будущемъ. — Но что же это такое, что созерцаютъ святые, если Бога по Его естеству они не видятъ? — быть можетъ, спросилъ бы кто. — Это — то, что и Ангелы и старѣйшіе среди Ангеловъ видятъ, — отвѣтили бы Учители.

“Несказанной славой Творца”, говоритъ Златоустъ, “наслаждаются Серафимы, когда созерцаютъ превосходящую разумѣніе прекрасность Его. Онъ являетъ Себя такимъ образомъ, дабы былъ въ силахъ Его видѣть тотъ, кому это дано”. Что же это такое, что они видятъ? — То, въ чемъ они сами имѣютъ участіе. Они не имѣютъ участія въ Его Естествѣ (прочь такая мысль!); но какимъ же образомъ, тогда, они имѣютъ участіе въ Богѣ? — Послушай божественнѣйшаго Максима, что онъ учитъ объ участіи такого рода; ибо въ главѣ 7-й третьей сотницы “Познаній” (Γνωστικών), онъ такъ говоритъ: “Тотъ, Кто является по естеству никоимъ образомъ не имѣющимъ участія съ тварью, но желаетъ инымъ образомъ имѣть участіе съ способными къ этому, совершенно не отступаетъ отъ тайны по естеству, когда и самый способъ, согласно которому, пожелавъ, Онъ участвуетъ (съ тварью), пребываетъ присно непостижимымъ для всѣхъ”. Слышалъ? — Онъ самъ сказалъ (тебѣ); ничего большаго не испытуй; ожидай же на опытѣ узнать или, лучше, испытать, если будешь достоинъ. “Ибо для того мнѣ служитъ здѣсь слабое сіяніе Истины”, говоритъ Григорій Богословъ, “чтобы я увидѣлъ и испыталъ свѣтъ достойный Бога, Который сочеталъ и разрѣшилъ, и затѣмъ еще болѣе возвышенно сочеталъ”. Какъ великій Діонисій, такъ и онъ надѣется и молитъ увидѣть и испытать свѣтъ Божій послѣ того возвышеннаго и божественнаго сочетанія (души съ тѣломъ въ воскресеніи мертвыхъ). Итакъ, хотя и имѣются различія въ созерцаніи Бога, — и одно изъ нихъ именуется “вѣрою”, другое “чрезъ зерцало и въ гаданіи”, иное — “видѣніемъ”, иное же — “лицемъ къ лицу”, однако, ни одно изъ нихъ не является познаніемъ Естества Божія; ибо хотя и написано, что Моисей бесѣдовалъ съ Богомъ “лицемъ къ лицу”, и “уста къ устамъ” говорилъ съ Нимъ, — въ видѣніи, а не въ гаданіяхъ, — однако, такъ какъ никто “не постоитъ предъ лицемъ Его” и Естествомъ Его, какъ говоритъ Писаніе, то и онъ не видѣлъ и не возвѣщалъ Естество Божіе; и, вообще, “Бога никтоже видѣ нигдѣже”, какъ пояснилъ Сынъ Единородный. Поскольку же въ перечисленныхъ тѣхъ видѣніяхъ имѣется извѣстная градація, и одно является совершеннѣе другого, то ничто не препятствуетъ, чтобы то, наисовершенное, которое надѣемся имѣть, видѣніе было тогда, послѣ конечнаго возстановленія, а тѣ прочія (видѣнія), какъ бы ихъ кто ни называлъ, слившись другъ съ другомъ, перестали существовать. Итакъ, нѣтъ ничего удивительнаго, если мы говоримъ, что и нынѣ святые видятъ Бога “видѣніемъ”, говоря это въ сравненіи съ настоящей жизнью въ томъ смыслѣ, что (послѣ смерти) они видятъ Бога болѣе совершеннымъ образомъ. А то, что оное видѣніе Бога, которое будетъ послѣ того Суда, является болѣе совершеннымъ, чѣмъ то, которое — у святыхъ до времени Суда, и только оно справедливо можетъ быть названо видѣніемъ — “лицемъ къ лицу”, свидѣтельствуетъ также Блаженный Августинъ въ 19-й главѣ 14-й книги “О Троицѣ”, говоря слѣдующее: “Образъ, который обновляется въ духѣ ума въ познаніи Бога, не со внѣ, но внутри изо дня въ день совершается самимъ видѣніемъ Бога, которое тогда, послѣ Суда, будетъ “лицемъ къ лицу”, нынѣ же совершается “якоже зерцаломъ въ гаданіи”. Какъ относящееся къ совершенству того видѣнія, слѣдуетъ понимать то изреченіе: “Подобни Ему будемъ, ибо узримъ Его, якоже есть”. Ибо этотъ даръ тогда будетъ намъ данъ, когда будетъ возвѣщено: “Пріидите благословенніи Отца Моего, наслѣдуйте уготованное вамъ царствіе” ²²⁵).

4. Затѣмъ, вы намъ поставили четвертый вопросъ: — что это такое посылаемое отъ Бога сіяніе (α’ίγλη), которымъ, мы говоримъ, наслаждаются святые на небѣ. — Объ этомъ уже было нами сказано, насколько возможно объ этомъ говорить не на опытѣ испытавшимъ, но почерпнувшимъ отъ святыхъ. Не можетъ быть сказаннымъ ничего болѣе того, что они говорятъ. Такъ, опредѣляя сіе сіяніе, которое онъ называетъ “просвѣщеніемъ”, мудрый строитель “Небесной Лѣствицы”, богоносный Іоаннъ, такъ говоритъ: “Просвѣщеніе есть неизреченное дѣйствіе, невѣдомымъ образомъ разумѣваемое и невидимо зримое” ²²⁶). Слышалъ ли опредѣленіе? — Ничего большаго не испытуй; ибо о невидимомъ и неизвѣстномъ мы и не желаемъ и не можемъ говорить.

5. Затѣмъ, на пятый вашъ вопросъ: — что мы разумѣемъ подъ “Царствомъ Божіимъ” и неизреченными тѣми благами, въ совершенномъ наслажденіи которыми, мы утверждаемъ, Святые еще не находятся, — мы и тогда отвѣтили и нынѣ говоримъ, что, опредѣляя въ чемъ заключается Церство Божіе, величайшій Максимъ такъ говоритъ: “Божіе Царство есть по благодати участіе въ тѣхъ благахъ, которыя присущи Богу по естеству” ²²⁷). Что же касается тѣхъ благъ, которыя, какъ говоритъ Апостолъ, око не можетъ видѣть и ухо слышать и на сердце человѣку не могутъ придти ²²⁸), мы, будучи людьми, не дерзаемъ любопытно изслѣдовать: ибо считаемъ, что достаточно того, что намъ возвѣстили познавшіе тамъ по опыту о тѣхъ благахъ, нежели, чтобы неиспытавшіе ихъ возвѣщали и разсужденіемъ изслѣдовали то, что — выше разсужденія. Впрочемъ, есть цѣлый рядъ вещей, которыя также невозможно объяснить, ибо (для примѣра) какъ объяснить сладость меда незнающему сіе? Думается же, однако, что тѣ блага отличаются другъ отъ друга не только наименованіями, но и самими вещами. И это — справедливо: ибо если грѣшникамъ угрожаетъ не только отлученіе отъ Бога, но и нѣкая геенна и иныя муки, то и праведникамъ справедливо слѣдуетъ не только созерцаніе Бога, но и иныя нѣкія блага, таинственно упомянутыя Писаніемъ, о которыхъ и Господь въ Евангеліи отъ Іоанна говоритъ: “Азъ пріидохъ да животъ имутъ, и лишше имутъ” ²²⁹), “жизнью” — называя оную вѣчную жизнь, о которой говоритъ: “Сіе есть животъ вѣчный, да знаютъ Тебе единаго истиннаго Бога, и Его же послалъ, еси Іисуса Христа” ²³⁰), словомъ же “лишше” — обозначая прочія блага, которыми будутъ наслаждаться Святые.

6. То что было написано какъ шестое у васъ, объ этомъ мы говорили и нынѣ говоримъ, — что души умершихъ въ смертныхъ грѣхахъ находятся въ аду, какъ заключенныя въ узилищѣ и въ темницѣ, но еще не терпятъ мученія въ геенскомъ огнѣ, но какъ бы предъ очами его имѣютъ; по причинѣ же видѣнія и ожиданія впасть въ него, несомнѣнно, горько страдаютъ

7. Затѣмъ, седьмымъ вашимъ вопросомъ было: — какъ могутъ души Святыхъ пожинать всякую радость и веселіе, когда онѣ еще не наслаждаются тѣми неизреченными благами. — На это мы отвѣчаемъ, что и та часть уже данныхъ имъ благъ является причиной всякаго веселія, когда онѣ непосредственно созерцаютъ Бога, какъ и Ангелы Его видятъ; и надежда полученія имѣющихъ имъ быть дарованными благъ, бывающая такимъ образомъ абсолютно крѣпкой, достаточна для того, чтобы исполнить ихъ прочной радостью. Къ тому же, коль случилось такъ, мы упомянули о тѣхъ трехъ добродѣтеляхъ, именно: вѣрѣ, надеждѣ и любви, которыя хотя и совершаются всѣ въ настоящей жизни, однако, такъ какъ онѣ представляютъ три состоянія людей: — одно — въ этой жизни, другое — послѣ разрѣшенія отсюда, и третье — въ будущемъ вѣкѣ, — то мы говоримъ, что каждая изъ этихъ добродѣтелей въ отдѣльности отвѣчаетъ каждому изъ этихъ состояній, взятыхъ въ отдѣльности, и въ каждомъ изъ нихъ должна имѣть свое совершенное дѣйствіе. Такъ, — вѣра является дѣломъ настоящаго вѣка: ибо “вѣрою” здѣсь “ходимъ” ²³¹), и всѣ Святые вѣрою угодили Богу. А надежда — послѣ разрѣшенія отсюда: ибо въ нынѣшней жизни ей сопутствуетъ страхъ, и самъ Павелъ боялся, дабы инымъ проповѣдуя, самому не остаться неключимымъ ²³²); по закрытіи же зрѣлища и по прошествіи времени бореній, уготованы награды, и только еще не находятся въ рукахъ, и “прочее соблюдается вѣнецъ правды” ²³³). И что за надеждой слѣдуетъ радость, то и это самъ великій Апостолъ являетъ: “Надеждой”, говоритъ, “радуясь”. Остается любовь, которая — совершеннѣйшая изъ добродѣтелей и большая изъ всѣхъ и верхъ плодовъ Духа; посему только она является дѣломъ будущаго вѣка и благодаря ей Святые соединяются и общаются съ Богомъ, въ то время какъ надежда и вѣра уже миновали.

8. Послѣ сего, въ-восьмыхъ, вы спросили: — является ли лишеніе созерцанія Бога большимъ мученіемъ для осужденныхъ, нежели — вѣчный огнь, и теперь ли уже караются осужденные таковымъ мученіемъ. — И на это мы отвѣтили, что лишеніе созерцанія Бога является большимъ и болѣе тяжкимъ мученіемъ, чѣмъ всѣ иныя, какъ являющееся причиной и основой и прочихъ страданій; будетъ же оно еще во много разъ болѣе тяжкимъ и большимъ послѣ горькаго онаго и окончательнаго приговора: “Идите отъ Мене проклятіи во огнь вѣчный” ²³⁴ ). Ибо тогда и они увидятъ Бога въ послѣдній разъ, насколько допущено тѣмъ видѣть, и уже болѣе (никогда) не увидятъ Его и не будутъ имѣть и надежды увидѣть Его, и то самое, что они прогнѣвали Такого и Таковаго Владыку, будетъ терзать ихъ мучительнѣе всего.

9. Еще, за симъ, въ-девятыхъ, относительно мученій, которымъ, мы сказали, подвергаются “средніе”, вы искали узнать: подвергаются ли они по очереди всѣмъ тѣмъ мученіямъ, именно: невѣдѣнію, скорби, угрызенію совѣсти и прочему. — И на это мы отвѣчаемъ такъ, какъ и вы писали, именно, — что поскольку эти мученія различны и равняются соотвѣтственно человѣческимъ грѣхамъ, то для нѣкоторыхъ соотвѣтствуютъ всѣ таковыя мученія, для иныхъ же — нѣкоторыя изъ нихъ; и для однихъ болѣе тяжкія, а для другихъ — болѣе легкія,

10. Въ-десятыхъ же, на вашъ вопросъ: — что мы разумѣемъ подъ “неизвѣстностью въ будущемъ”, — мы отвѣтили, что “неизвѣстность” такого рода должна пониматься въ отношеніи времени, именно: когда они будутъ освобождены отъ тѣхъ страданій и сочислены къ лику спасаемыхъ.

11. Относительно же угрызенія совѣсти, что является одиннадцатымъ вопросомъ, представленнымъ вами, мы отвѣтили, что всякій грѣхъ, который не былъ разрѣшенъ благодаря покаянію, подвергаетъ душу извѣстному угрызенію и мукѣ совѣсти. Ибо тотъ соперникъ ²³⁵), примириться съ которымъ учитъ Господь въ Евангеліяхъ, согласно толкованію Іоанна Златоуста ²³⁶), это — наша совѣсть, напоминающая намъ о грѣхахъ и требующая отчета и устыждающая душу. Если бы было тщательное и совершенное покаяніе, то тогда и грѣхъ былъ разрѣшенъ и наказаніе, долженствующее за него, и ничто бы не препятствовало, чтобы исшедшій изъ тѣла былъ причисленъ къ лику спасаемыхъ. Если же покаяніе было бы недостаточнымъ и несоотвѣтствующимъ грѣхамъ, то, конечно, и грѣхъ не прощенъ, и посему умершіе въ такомъ состояніи подвергаются страданіямъ такого рода; но отнюдь не потому, что хотя они получили полностью отпущеніе грѣховъ, однако, не могли избѣжать наказанія. Многими же такого рода грѣхамъ мы грѣшимъ каждый день, о чемъ или совсѣмъ или не искренно каемся, ни компенсируемъ ихъ (άντι οηκοϋμεν αϋτά) другими добрыми дѣлами; и посему многіе такого рода грѣхи, одни — прощаются Божественной благостыней во время или послѣ смерти, какъ говоритъ величайшій во Святыхъ Діонисій ²³⁷), а другіе — отпускаются благодаря благодѣяніямъ и молитвамъ и иному, что въ отношеніи умершихъ совершаетъ Церковь.

12. Еще вы намъ предложили двѣнадцатый вопросъ: — въ чемъ, по нашему мнѣнію, выражается то облегченіе, которое, по молитвамъ Церкви, получаютъ осужденные въ аду. — На это мы отвѣтили, на основаніи мнѣнія нашихъ Отцевъ, что, по молитвамъ Церкви, осужденнымъ дается если и не полное освобожденіе, то, по крайней мѣрѣ, извѣстное утѣшеніе въ тѣхъ страданіяхъ, въ которыхъ доселѣ они находились. И это весьма много значитъ для тѣхъ несчастныхъ, что, по крайней мѣрѣ, они воспріемлютъ нѣкое малое и временное облегченіе. Что касается бѣсовъ, то если и не всѣ, то хотя бы нѣкоторые изъ нихъ, быть можетъ, болѣе бѣшенные изъ нихъ, какъ мы сказали, находятся въ заключеніи въ аду вмѣстѣ съ тѣми душами, какъ бы въ темницѣ и узахъ, согласно словамъ Апостола Петра, который говоритъ слѣдующее: “Богъ ангеловъ согрѣшившихъ не пощадѣ, но пленицами мрака связавъ, предаде на судъ мучимыхъ блюсти ²³⁸) И на вашъ вопросъ, — что надо понимать подъ “узами”, — мы отвѣтили, что подъ “узами”, быть можетъ, нужно понимать лишеніе возможности дѣлать прежнія злыя дѣла, которыя они прежде производили въ людяхъ; совершенное же наказаніе и они также (какъ и тѣ души въ аду) не испытываютъ еще, ибо прибавлено, что — “на судъ они соблюдаются”, т. е. тогда- то они будутъ подлежать совершенному наказанію.

13. Въ-тринадцатыхъ, вы спросили: — какіе это тѣ легкіе и малые грѣхи, которыми “средніе” (т. е. ни великіе грѣшники, ни праведники, а отошедшіе изъ этой жизни съ небольшими грѣхами) задерживаются (отъ немедленнаго допущенія въ Царство Небесное). И по причинѣ сказаннаго нами, что — “любовь, омывающая большіе грѣхи, могла бы очистить и меньшіе”, — вы, воспріявъ совершенную увѣренность въ существованіи такого рода грѣховъ, которые называются вами “прощаемые грѣхи” (veniales culpæ), какъ напримѣръ, праздное слово и тому подобное, сказали, что не можетъ того быть, что-бы грѣхи такого рода пребывали у умершихъ съ любовію. — Но сіе утвержденіе отнюдь не является нашимъ ученіемъ, и сама такая постановка вопроса совершенно — неизвѣстна намъ; ибо мы говоримъ, что не любовь, а покаяніе является тѣмъ, что содѣловаетъ прощеніе прегрѣшеній. И это явствуетъ изъ того, что Златоустый Іоаннъ, вездѣ и часто учившій въ своихъ словахъ о покаяніи, и дѣлавшій вторичное увѣщаніе послѣ предшествующаго увѣщанія, посвященнаго той же темѣ покаянія, представивъ его силу и самодовлѣемость, нигдѣ не упомянулъ о любви, какъ долженствующей находиться у кающихся. И это — понятно. Ибо если въ любви нѣтъ страха, и тотъ, кто боится, слѣдовательно, не усовершенствовался въ любви, а страхъ-то и является главнымъ побужденіемъ къ покаянію, то, значитъ, совершенная любовь выше покаянія, какъ являющаяся совершеннѣйшей изъ добродѣтелей, и соотвѣтствяющей не тѣмъ, которые каются, но которые совершенны по добродѣтели. Итакъ, мы сказали тѣ слова (что если любовь омываетъ смертные грѣхи, она могла бы омыть и малые проступки) не какъ наше собственное мнѣніе, но, напротивъ, — въ отвѣтъ на ваши слова, — что любовь очищаетъ великіе и смертные грѣхи, какъ противоположные ей (ибо если смертные грѣхи лишаютъ душу жизни, любовь даруетъ ее ей), но малые грѣхи не можетъ очистить, — мы сочли этотъ доводъ неубѣдительнымъ. Что же касается покаянія, мы говоримъ въ отношеніи чего оно бываетъ: ибо покаяніе — раскаяніе въ нѣкоторыхъ дѣлахъ, т. е. въ грѣхахъ (въ нашемъ случаѣ), когда бываетъ истиннымъ и полнымъ о тѣхъ грѣхахъ, именно оно- то и можетъ ихъ очистить, хотя бы это были и самые тяжкіе грѣхи; что же касается тѣхъ грѣховъ , которые оставляются безъ вниманія или по причинѣ того, что считаютъ ихъ незначительными, или по забвенію, то, хотя они и кажутся малыми, однако, они пребываютъ непогашенными и въ отношеніи ихъ усопшій нуждается въ Божественномъ человѣколюбіи, дабы, получивъ прощеніе по молитвамъ Церкви, онъ сталъ причисленъ къ лику спасаемыхъ.

14. Четырнадцатымъ и послѣднимъ изъ вопросовъ было: — накладываемъ ли мы на кающихся епитиміи, и если да, ради какой цѣли. — Итакъ, мы отвѣчаемъ на это, что не тогда, когда уже отпустили и разрѣшили грѣхи, какъ имѣемъ власть отъ Бога, мы назначаемъ епитимію, но иначе и не даемъ отпущенія, какъ только вмѣстѣ съ наложеніемъ извѣстной епитиміи. Дѣлаемъ же это по многимъ причинамъ. Во-первыхъ, дабы чрезъ злостраданіе здѣсь, которое согрѣшившій добровольно воспринимаетъ, онъ избѣжалъ страданія тамъ, которое поневолѣ; “ибо ничѣмъ изъ всего такъ не угождается Богъ, какъ претерпѣніемъ золъ”, говоритъ Григорій Богословъ, “и за слезы воздаетъ человѣколюбіемъ” ²³⁹). Во-вторыхъ, дабы чрезъ этотъ тягостный методъ устранить стремящуюся къ удовольствіямъ дерзость плоти, которая обычно производитъ вражду къ Богу и бываетъ причиной всякаго грѣха; ибо противоположное бываетъ, какъ говорятъ, врачевствомъ для противоположнаго, и необходимо, чтобы удовольствіе было, какъ бы, вытѣснено скорбью. Въ-третьихъ, дабы данная епитимія была для души какъ нѣкія узы или узда, чтобы она не предавалась тѣмъ же порокамъ. Въ-четвертыхъ, — такъ какъ добродѣтель по природѣ является дѣломъ тяжкимъ, то, для желающаго придти въ ея состояніе, должно навыкнуть и скорбямъ, подобно тому, какъ чрезъ удовольствіе онъ впалъ въ грѣхъ. Въ- пятыхъ, мы накладываемъ епитимію по той причинѣ, что желаемъ удостовѣриться: совершенно ли кающійся возненавидѣлъ грѣхъ, настолько, что готовъ воспринять наложенную на него епитимію. Итакъ, таковы причины епитимій; есть и еще многія другія причины. Но все это мы оставляемъ (безъ примѣненія) въ отношеніи тѣхъ, которыхъ судьба гонитъ къ близкому исходу изъ тѣла, считая довлѣющимъ для отпущенія согрѣшеній самое обращеніе кающагося и искреннее расположеніе къ добру. Посему мы отпускаемъ имъ грѣхи, согласно данной намъ власти, и вѣримъ, что эти грѣхи отпускаются Богомъ, вмѣстѣ со связаннымъ съ ними наказаніемъ: ибо “елика аще разрѣшите на земли”, говоритъ Христосъ, “будутъ разрѣшена на небесѣхъ” ²⁴⁰), и въ удостовѣреніе сего посвящаемъ Божественный Даръ Евхаристіи усопшимъ такого рода; ибо обратиться и искренно покаяться — лежитъ въ волѣ человѣка, а не исполнить епитимію — въ судѣ Бога, изымающаго человѣка изъ этой жизни, и посему Онъ, царственно человѣколюбивый, по единому человѣколюбію дарствуетъ отпущеніе грѣховъ согрѣшившему, какъ и тому разбойнику, при послѣднемъ издыханіи только попросившему Христа помянуть его въ Царствіи, Онъ, великодарствующій, даровалъ ему самый рай.

Печатаемое ниже произведеніе, стоитъ внѣ того круга сочиненій, посвященныхъ вопросу чистилища, которыя были нами приведены выше (1-6 документы). Когда и какъ оно возникло, было, ли оно среди частныхъ записокъ Св. Марка Ефесскаго или же было публично прочитано имъ, остается для насъ неизвѣстнымъ. Частично оно содержитъ мысли, а иногда и цѣлые отдѣлы, изъ уже извѣстныхъ намъ 10 аргументовъ, приведенныхъ св. Маркомъ въ концѣ его перваго слова объ очистительномъ огнѣ (см. докум. № 2, 3, 4, 5). Но встрѣчаются и новые аргументы. Хотя это сочиненіе, взятое въ отдѣльности, и не имѣетъ такой большой богословской цѣнности, какъ вышеприведенныя писанія св. Марка, однако, и оно не лишено интереса и не должно быть оставленнымъ безъ вниманія. Сочиненіе это находится въ одной изъ рукописей Московской Сѵнодальной Библіотеки (Codex 24 Matthaei), а также въ Codex Metochii Sancti Sepulcri fol. 277-278. Эта рукопись была напечатана, въ сопровожденіи латинскаго перевода, Mgr. L. Petit въ 17-мъ томѣ “Patrologia Orientalis” страницы 422-25, съ изданія котораго мы дѣлаемъ настоящій переводъ на русскій языкъ.

ДЕСЯТЬ АРГУМЕНТОВЪ, ПОКАЗЫВАЮЩИХЪ, ЧТО НЕ СУЩЕСТВУЕТЪ ОЧИСТИТЕЛЬНАГО ОГНЯ.

1. Изъ числа тѣхъ, которые видятъ славу Божію, одинъ видитъ ее болѣе совершенно, чѣмъ другой, именно — болѣе совершенно видитъ тотъ, кто болѣе очищенъ. Понятіе же “быть болѣе очищеннымъ”, вводитъ понятіе “быть менѣе очищеннымъ”, т. е. иными словами быть менѣе способнымъ къ воспріятію видѣнія Бога; ибо если большее соотвѣтствуетъ большему, то, и, наоборотъ, меньшее — меньшему. Однако, и тотъ, кто совершилъ нѣкіе малые грѣхи, увидитъ и онъ Бога, безъ того, чтобы испытать очистительный огонь, ибо вмѣсто того онъ имѣетъ довлѣющее человѣколюбіе Божіе, по словамъ великаго Діонисія, вѣщающаго о божественныхъ вещахъ: “Преподобно пожившимъ по заслугамъ дается отъ праведныхъ судебъ Божіихъ воздаяніе за свѣтлѣйшую и божественную жизнь, въ то время какъ скверны, совершенныя ими по человѣческой немощи, прощаетъ благостыня Божественнаго человѣколюбія; ибо никто, какъ говоритъ Писаніе, не есть чистъ отъ скверны” ²⁴¹).

2. Затѣмъ, если нѣкоторыя вещи въ отношеніи чего-то иного являются тожественными, то — и въ отношеніи другъ друга онѣ тожественны (т. е. если: “А = С” и “В = С”, то и “А = В”); если дѣло обстоитъ такъ, то и согласно дѣйствованію (энергіи) они не различаются другъ отъ друга, по причинѣ ихъ тожественности, а посему результатъ дѣйствія ихъ будетъ не различный, а тожественный. И согласно результату дѣйствія очищенія, которое заключается въ отвращеніи отъ грѣха и обращеніи къ добродѣтели и дѣланіи, опредѣляется созерцаніе Бога. Но чистый отъ чистаго ничѣмъ не отличается. Если всѣ, которые возненавидѣвъ грѣхъ, совершили множество добрыхъ дѣлъ, или же не совершили, по причинѣ того, что этого не допустила смерть, однако, какъ умершіе съ благой волею, очищаются чистилищемъ, то всѣ они, какъ очищенные, такъ и чистые, между собой ничѣмъ не отличаются; какъ не отличаются и отъ тѣхъ, которые отошли отъ жизни съ благой волею и съ добрыми дѣлами: ибо по направленію воли они тожественны, а результатъ недостатка дѣлъ восполняется прохожденіемъ черезъ очистительный огонь; такъ что остается, что ни въ отношеніи дѣйствія (энергіи), ни въ отношеніи соотвѣтствующаго результата, блаженные ничѣмъ другъ отъ друга не отличаются; но какъ дѣйствіе ихъ, очищенныхъ имъ, — тожественно, то также, въ равной степени, послѣдуетъ тожественный результатъ. Итакъ, всѣ въ равной степени увидятъ славу Божію. Но Церковь учитъ противоположное сему, говоря, что много обителей въ уготованномъ созерцаніи Бога ²⁴²); изъ порядка и степени которыхъ обнаруживается различіе.

3. Затѣмъ, въ очищенныхъ душахъ больше не замѣчается то зло, по причинѣ котораго былъ очистительный огонь; ибо необходимо, чтобы очищеніе имѣло нужду въ результатѣ, который выражается въ освобожденіи отъ зла. Но зло и добро взаимно противоставятся, какъ недостатокъ въ отношеніи (полноты) формы. Но въ тѣхъ вещахъ, гдѣ не наблюдается никакого недостатка, необходимо слѣдуетъ, что у нихъ форма совершенна: ибо несовершенство проистекаетъ только по причинѣ недостатка. Итакъ, очищенная душа будетъ имѣть совершенное благо, которое понимается какъ “блаженство”. Но если многія совершенныя вещи находятся въ той же формѣ, то онѣ не отличаются другъ отъ друга въ понятіи добра, но только числомъ различаются другъ отъ друга. И поскольку соотвѣтствующій результатъ, который есть блаженство, дается не иначе, какъ только по причинѣ очищенія, то слѣдуетъ, что всѣ души блаженныхъ находятся въ тожественномъ созерцаніи Бога, въ чемъ и заключается блаженство. Но это — неправда! Ибо Господь говоритъ въ Евангеліяхъ, что много обителей у Отца въ дому ²⁴³), — и не мало Святыхъ, которымъ не достоитъ не вѣровать, понимали это какъ обозначеніе различія въ блаженной жизни. Значитъ, такъ обстоитъ дѣло.

4. Затѣмъ, отвращеніе отъ грѣха есть обращеніе къ Богу и любовь къ добродѣтели, благодаря которой мы восходимъ къ Богу. Но если къ праведно настроенной волѣ присовокупляется и дѣланіе добродѣтелей, то тогда нѣтъ ни въ чемъ недостатка. Если же душа имѣетъ непреткновенность воли, но дѣланіе добродѣтелей было бы пресѣчено ножомъ смерти, то отличіе этой души отъ той души, которая имѣетъ и то и другое, не иное будетъ, какъ только то, что она будетъ позади нея въ отношеніи дѣлъ, т. е. въ отношеніи добродѣтели. Если, такимъ образомъ, и она также безъ мученія станетъ участницей блаженства, то ясно, что она удостоится не того же самаго, чего удостоятся совершенныя души, и такимъ образомъ, необходимо признать существованіе различныхъ обителей; если же, по причинѣ недостатка, она терпитъ наказаніе и проходитъ чрезъ чистилище, и, слѣдовательно, когда-нибудь она уравняется съ совершенной ду- шею, восполняя страданіемъ то, что недоставало, то, такимъ образомъ, всѣ въ равной мѣрѣ будутъ созерцать Бога; что, какъ нелѣпость, отвергается.

5. Затѣмъ, для достиженія блаженства требуется праведность воли, которой свойственно выражаться въ общемъ благомъ расположеніи души, а также должны слѣдовать ей добрыя дѣла, достойныя награды. Но какъ движеніе воли, такъ и дѣла, необходимо ограничены настоящей жизнью, таково же и ваше мнѣніе, и вы говорите, что у находящихся въ чистилищѣ воля неподвижна. Но, если нѣтъ никакого движенія воли ни въ какомъ направленіи, то также одинъ не можетъ быть болѣе достойнымъ, чѣмъ другой. Такимъ образомъ, хотя бы души и не были очищены огнемъ, онѣ не будутъ менѣе достойными созерцанія Бога, поскольку онѣ умерли въ благомъ расположеніи души, что главнымъ образомъ и требуется для блаженства. Ибо если чистилище не дѣлаетъ волю изъ дурной — благою, — а именно правильное расположеніе воли требуется для блаженства, — то, значитъ, чистилище ничего не даетъ въ этомъ смыслѣ. А то, что не имѣетъ никакой цѣли, — существуетъ напрасно; но Богъ ничего не создалъ напрасно. Значитъ — чистилища не существуетъ.

6. Затѣмъ, справедливость вѣчнаго мученія является на основаніи неизмѣнности злой воли у согрѣшившихъ; ибо вѣчно согрѣшающей волѣ долженствуетъ также соотвѣтствовать и вѣчное наказаніе. Какъ и наоборотъ, согласно слѣдующему: если тотъ, кто вѣчно пребываетъ неизмѣннымъ въ злѣ, карается вѣчнымъ мученіемъ, то кто не подвергнется вѣчному мученію, тотъ, слѣдуетъ допустить, не будетъ имѣть свою волю неизмѣнной. Ибо если тотъ, кто будетъ ее имѣть неизмѣнной въ отношеніи зла — будетъ находиться въ вѣчномъ наказаніи; то, тотъ, кто будетъ имѣть ее неизмѣнной въ отношеніи добра, какую имѣетъ нужду въ наказаніи, когда, напротивъ, ему долженствуютъ вѣнцы? Между тѣмъ, какъ вы утверждаете, тѣ, которые очищаются тѣмъ (очистительнымъ) огнемъ, имѣютъ волю неизмѣнной. Итакъ, значитъ, не къ чему имъ очищаться тѣмъ огнемъ.

7. Затѣмъ, за неизмѣнностью въ добромъ устроеніи слѣдуетъ безгрѣшность въ человѣкѣ. Ибо, если любовь къ добру и горячее вожделѣніе его являются причиной не желать зла, и когда человѣкъ сильно возлюбитъ одно, то отъ противоположнаго сему отвращается, между тѣмъ, какъ зло противоположно добру, и грѣховность — добродѣтели, то, слѣдовательно, любовь къ добродѣтели изгоняетъ грѣховность. Ибо говорится: “Рѣхъ: исповѣмъ на мя беззаконіе мое Господеви, и Ты оставилъ еси нечестіе сердца моего” ²⁴⁴). И еще: “Рцы первый беззаконія твоя, яко да оправдишися”. Но вы (латиняне) говорите, что у находящихся въ чистилищѣ воля не можетъ измѣняться, будучи совершенно благой, и такимъ образомъ, выходитъ, что мучатся-то безгрѣшные и совершенно незаслуженно несутъ наказаніе.

8. Затѣмъ, воля можетъ измѣняться въ отношеніи зла до тѣхъ поръ, пока душа соединена съ тѣломъ; но послѣ того какъ произойдетъ разрѣшеніе ея отъ тѣла, она будет найдена в томъ, чего желала, и въ этомъ останется пребывающей неизмѣнно и, согласно этому расположенію, получаетъ или награду или кару, а не проходитъ черезъ чистилище.

9. Затѣмъ, болѣе свойственно благости Божіей малое добро не оставить безъ вниманія, нежели малый грѣхъ счесть достойнымъ наказанія. Однако, малое добро въ тѣхъ, которые совершили великіе грѣхи, не получитъ награды, по причинѣ преобладанія зла. Такъ и малое зло въ тѣхъ, которые были праведными въ великихъ дѣлахъ, не приведетъ къ навлеченію наказанія, благодаря тому, что лучшія дѣла побѣждаютъ: ибо если нѣтъ того, что представляетъ большую часть, то тогда, конечно, не будетъ и того, что составляетъ меньшую. Итакъ, не слѣдуетъ вѣрить въ очистительный огонь.

10. Наконецъ, какъ имѣется малое добро въ тѣхъ, которые въ остальномъ дурны, такъ и малое зло — въ тѣхъ, которые въ иномъ добры. Но малое добро въ тѣхъ не можетъ привести къ оной наградѣ, которая слѣдуетъ за добрыя дѣла, но только можетъ произвести различіе въ наказаніи: такъ и малое зло не приведетъ къ наказанію, но произведетъ различіе въ степени наслажденія. Итакъ, не достоитъ вѣрить въ очистительный огонь.