Сыграем в поддавки, дорогая

1

Я спустился в гараж и вывел машину. Этот мерзавец Тони мне наврал — в баке было совсем мало бензина, и я еле дотянул до заправочной станции за Мандейхидом. Какой-то бродяга за шиллинг подробно объяснил мне, как добраться до «Казино Лодж», и я поехал дальше.

Было холодно, ветровое стекло сек дождь. В такую погоду лучше сидеть у камина и потягивать виски, но мне выбирать не приходилось.

Я ехал по скверной английской дороге и вспоминал, как ловил похитителей семилетнего миллионерского чада по имени Джекки Перейра. За это чадо запросили выкуп в два миллиона долларов, и я шесть недель без результата носился, пока наконец в одной дыре во Флориде не познакомился с мировой девахой. Мы понравились друг другу и отправились на танцы в местный клуб. Что мы там выделывали с ней, я не помню, но ее вопрос о том, люблю ли я живопись, заставил меня похвастать и сказать, что если бы Бенвенуто Челлини знал обо мне, то забросил бы свои кости и занялся торговлей.

Она просияла и потащила меня к себе домой. Пока я осваивался в ее жилище и рассматривал висевшие по стенам картинки, чтобы потом сказать умные слова, она приволокла из своей спальни еще одну картинку и с гордостью поведала, что ее написал ее друг и подарил ей. Как она мне показалась?

Картинка показалась мне очень-очень. На ней был изображен мальчишка в лохмотьях, сидевший на корточках перед гаражом. По его виду никак нельзя было сказать, что он стоит два миллиона, но это был тот, которого я искал. Я упросил красотку дать мне адрес этого замечательного художника, говорил о том, что великий талант не должен пропадать в безвестности, и адрес был мне дан. А еще через пару часов ребенок сидел у меня в машине, увозящей его к родителям, а бандиты примеряли наручники.

Я улыбнулся, подумав о том, что бы было, скажи я той крошке правду: дескать, извините, мисс, я в живописи — ни в зуб ногой.

…Тем временем небольшой городок Ньюбери остался позади, и мои мысли переключились на Монтану Коллс.

Цветок! Вот только, в чьем… растет и кого водит за нос — меня или Панцетти? А может быть — нас обоих? Пожалуй, все-таки, меня. Она умна, такие не позволят себе лишнее слово даже накачавшись как Монтана. Как она пугала меня своим Карло! Первый признак блефа — полуправда-полуложь. Девочка считает себя умнее всех, а если так, то это ее и погубит.

Тем временем совсем стемнело. Я проехал еще четыре мили и свернул с трассы на проселочную дорогу, ведущую к лесу. Карты у меня не было, но бродяга с заправочной станции так точно все объяснил, что я дал себе слово после войны устроить его гидом в какое-нибудь экскурсионное агентство, если мне удастся его разыскать.

Фары автомобиля осветили высокую ограду и ворота. Я открыл их и увидел большой заброшенный парк, о котором говорила Монтана.

Мне вовсе не хотелось фейерверка в свою честь в «Казино Лодж», поэтому я миновал ворота, и проехал немного вперед, чтобы укрыть машину в кустах.

Ну и дурацкая погода в этой стране! Да и я сам, как последний осел, торчал в полной темноте, слушая шум дождя, уханье филина, застряв в липкой английской грязи. Ничего не попишешь — такова служба! Человек, решивший посвятить себя службе отечеству, должен быть готов к разного рода лишениям и неудобствам. Но каким идиотом нужно быть, чтобы избрать это поприще!

Сидеть вот так в промозглой сырости, возиться с разного рода дерьмом, убегать и догонять, не спать ночей, драться и подставлять свою драгоценную физиономию под ответные удары… Но ведь это еще цветочки: часто приходится пускать в ход оружие и рисковать своей жизнью. А какова плата за такое адское существование? В лучшем случае несколько слов благодарности от дядюшек из Конгресса, которые сами-то спят в теплых постельках.

И ты, Кошен, с твоими мозгами и внешностью пошел на это! Да провались все к чертям собачьим, заводи мотор и отваливай отсюда, пока не заработал ревматизм…

Такие мысли часто посещали меня в минуты вынужденного бездействия. С терпением у меня обстояло плохо — это вы, наверное, и сами поняли. Хоть и говорят, что хуже нет ждать да догонять, по мне это вещи несравнимые.

Когда сидеть в мокрых кустах стало совсем невмоготу, я вышел на главную аллею и свернул на какую-то тропинку, насвистывая мелодию, слышанную мной когда-то в исполнении Бена Берни. Пройдя около сотни ярдов, я снова нырнул в кусты и, уже соблюдая предельную осторожность, вернулся к месту, где оставил машину.

Приманка сработала. Укрывшись за деревом, я увидел типа, который ковырялся в моей машине. Словно понимая, как мне трудно разглядеть его в темноте, этот парень включил фонарик и поднял голову из-под открытого капота.

Разве можно было не узнать характерный нос — Фредди Зокка! Фредди Зокка собственной персоной, бандит из шайки Мак-Гонигла по кличке «Пара палок». Последний раз его осудили за изнасилование в 35-м году, значит, сумел бежать, кобель.

Я кашлянул и вышел из-за дерева. Этот тип никогда не отличался крепкими нервами, но тут эффект превзошел все ожидания. Фредди прыгнул от машины, как кузнечик, и во время прыжка выхватил из кармана тупорылый пистолет.

— Привет, Пара Палок! Я вижу, ты в восторге от авто? Хочешь посидеть за рулем? Посиди, пока тебя не усадили на электрический стул, он давно по тебе плачет.

— Ого — Лемми Кошен! Большая федеральная сволочь. Тебя еще не укокошили? Сейчас я наделаю дыр в твоей шкуре…

— Это вряд ли, дурак, слабоват ты для таких игр. Вот в спину шмальнуть — это ты можешь, но я спиной к тебе не повернусь, не надейся! Лучше убери пушку и поговори со мной как человек.

— Затки свою пасть, Кошен! — теперь голос его звучал уверенно. — А будешь вякать, я тебя точно укокошу, и все только страшно обрадуются, что мир избавился от такой сволочи.

— А ты, вошь подрейтузная, не думаешь, что я вызван кое-кем из ваших? — спросил я, закуривая. — Ты не подумал, что скажет Панцетти? Он перережет тебе глотку и тем самым сэкономит федеральному правительству несколько киловатт для электрического стула.

Я шагнул к нему и, выбив ногой пистолет, правой рукой двинул в солнечное сплетение. Бедняга сложился пополам, как китаец в приветственном поклоне;

Он повалился в грязь и вполне мог захлебнуться, но в мои планы это не входило.

Я рывком поднял его и усадил, прислонив к передней дверце, а когда он пришел в себя, сказал:

— Хватит прикидываться. Слушай сюда! Во-первых, уясни, что перед тобой не равный тебе по уму идиот, а специальный агент ФБР. Во-вторых, вымой в луже свою харю, чтобы не пугать местную фауну, и чеши на шоссе, хватай мотор и дуй в Лондон. Там найдешь Монтану Коллс и скажешь ей, что Лемми Кошен — не такой дурак, как она думает. И, в-третьих, не попадайся мне больше, а то оторву от твоего туловища кое-что существенное. Все понял?

— Да… — и Фредди неверными шагами направился к воротам.

Когда он скрылся из виду, я повернулся и вновь зашагал по тропинке. Попетляв среди кустов, она вывела меня к озеру. Над ним клубился туман, и на противоположном берегу смутно проглядывали очертания господского дома.

Это было сооружение в викторианском стиле с белыми колоннами по фасаду. Оказавшись около дверей, я нажал кнопку звонка, — безрезультатно. Тогда я просто толкнул ее и, пройдя внутрь, очутился посреди обширного холла. Затем включил фонарик Фратти.

Там было довольно уютно, хотя и пыльно. Мое внимание привлек висевший справа от входа портрет. Медная табличка рядом гласила: «Джордж Сомс Эллингхерст, первый лорд Коллуорен». Я подмигнул ему: мне показался симпатичным этот парень с длинной шеей.

Стены холла были обшиты дубовыми панелями, а у стены слева начиналась винтовая лестница с дубовыми же ступенями и перилами. Чуть помедлив, я начал подниматься по ней, старые деревяшки немилосердно скрипели.

Дом казался вымершим, и я заорал:

— Есть тут кто живой?

Сверху ответило какое-то мычание. В точности такой вопль испустила тетушка Присцилла, услышав, что все предыдущие сорок семь лет ее брака оказались чистейшей липой, и что все это время она провела в грехе с тем, кого считала своим мужем.

Не спеша я поднялся на последнюю площадку. Дальше начиналась длинная галерея, по стенам которой были развешены картины с изображением многочисленных потомков Джорджа Сомса. Мне не зря понравился этот парень: он, видать, столь подробно любил леди Коллуорен, что не оставалось ни малейшего сомнения, кто автор этого батальона чад. Портрета самой леди не было, похоже, что у нее просто не оставалось между родами времени попозировать художнику.

Мычание послышалось снова; звук явно шел из-под двери в конце галереи. Я толкнул ее и осветил фонарем комнату.

Первое, что бросилось в глаза, было массивным шестиногим столом, на котором корчился связанный по рукам и ногам парень. Жуткие звуки исходили из его рта, заткнутого кляпом.

Я повел лучом фонарика по сторонам. Если не считать крытого парчей кресла и стола-шестинога, в комнате ничего более из мебели не стояло, но вот предметы, находившиеся на подоконнике, меня заинтересовали. Это были бутылки с виски, сифон и несколько стаканов.

Изнутри в замке двери торчал ключ. Повернув его, я вернулся к столу, перерезал перочинным ножом веревки у пленника, и несчастный с омерзением вытащил изо рта изжеванную тряпку.

— Рад, что нашел вас хоть в таком виде, Уиттекер. — С этими словами я взял его на руки и перенес в кресло, — сам он двигаться не мог.

Убедившись, что виски на подоконнике всамделишное, я налил немного в стакан и протянул страдальцу. Виски всосалось него, как вода в губку, и стало ясно, что в этом притоне никто не пытался его угостить.

— Полагаю, что вы не прочь поделиться со мной своими впечатлениями, — я налил Уиттекеру еще глоток, не забыв угостить и себя. — Как вам тут показалось?

— Нет, нет! — он закрыл лицо руками. — Заберите меня отсюда. Я не могу больше оставаться здесь, они сотворят со мной такое…

— Успокойтесь, ничего особенного. Вам просто перережут глотку, а это не так уж больно. Хуже будет вашей приятельнице мисс Уорни… Кстати, где она?

— Понятия не имею, — сердито ответил тот. — Пусть выкручивается, как умеет. Я ее в это дело не впутал, ищите ее сами. Вы же — Кошен из ФБР?

— Непременно найду, когда придет время, — пообещал я, — и расскажу о вашем отношении к ней. Кто предупредил вас о моем приезде?

Он пожал плечами:

— Кто-то из банды Панцетти. Этот тип сказал, что сюда прибудет агент ФБР и назвал вашу фамилию. И еще он сказал, что если вы заявитесь не один, а с компанией копов, то мне конец. Слава Богу, этого не произошло.

— Да… — я посмотрел на него с усмешкой. Воцарилось неловкое молчание. Уиттекер как-то бочком поднялся из кресла и дрожащими руками налил себе виски. Я продолжал наблюдать за ним. Он осушил стакан и повернулся ко мне.

— Может, вы что-нибудь предпримете в отношении Джералдин?

— Потом, а сейчас меня больше интересуете вы со своим пикировщиком.

Я оторвал зад от поверхности стола и подошел к окну. Выпил, закурил.

— Давайте пораскинем мозгами, Уиттекер. Вы вляпались в скверную историю, тем более, что Панцетти, которому так понравился ваш самолет, — паренек хоть куда и совсем не без головы. Бизнес у него, конечно, поганый, но он, стыдно сказать, умеет обделывать свои делишки прямо под носом у нашей конторы. Он ничего не боится и уже наколол немецкую разведку на двести тысяч долларов, а теперь хочет содрать со Штатов или с Англии, ему все равно с кого, еще четверть миллиона. Двойная игра, — вы понимаете меня? А, может, и тройная: кто помешает ему еще раз загнать кому-нибудь аэроплан?

— Специалистов из немецкой разведки чертежи не заинтересуют, — возразил Уиттекер. — Там нет важнейших узлов, но, все равно,— это преступление оставить их в руках у Панцетти. А еще большее преступление — отдать им на растерзание Джералдин. Предпримите же что-нибудь!

— Что это вы так переменились? — удивился я. — То — пусть сама выкручивается, то «предпримите»… Вы же сами променяли свою невесту Джералдин на бандитскую шлюху Карлетту.

Уиттекер рухнул в кресло и заломил руки.

— Что же делать? Что делать?

— Прежде всего — не раскисать! — жестко сказал я. — Бандиты знали, что Лемми Кошен появится здесь не для того, чтобы любоваться агнцем на заклании, роль которого вы исполняете, а чтобы узнать их условия. Что они хотят?

— Да вы и сами знаете, Кошен. Четверть миллиона за синьки чертежей. И еще гарантии того, что их шайку не будут преследовать. Если нет, то чертежи получит Гитлер, а Джералдин… Вы опытный человек, Кошен, и если у вас есть хоть капля воображения, подумайте, что случится с бедной девушкой!

— Не травите мне душу, Уиттекер, — я постарался сдержаться. — У нас есть тема поважнее. — Панцетти. Где он?

— Я не видел его ни разу, — Уиттекер покачал головой. — Эта хитрая бестия действует за спинами своих людей, и я даже не знаю их имен. Он сущий дьявол!

— Ну и что? Дьявол или черт, а денежки любит. И на этом его и надо ловить. Когда, где и как Панцетти хочет получить плату? Вам это известно?

— Да. Требуемая сумма должна быть вручена мне. Потом они позвонят по телефону и условятся о встрече. Я им — деньги, они мне — синьки и Джералдин.

— А гарантии? — спросил я и чуть не рассмеялся.

— Какие такие гарантии? — уныло сказал Уиттекер. — Мы должны доверять этому мерзавцу. Хотя, постойте! Ведь если он захочет нас обмануть, то не сможет выбраться из Англии!

— Не будьте наивным: сумел пробраться, сумеет и выбраться…

И тут тишину дома нарушил телефонный звонок.

— Кто это! — Уиттекер совсем перепугался.

— Черт его знает, но, думаю, что не Санта-Клаус. Пойду послушаю.

Телефон звонил не переставая. Я спустился вниз и обнаружил его в холле под лестницей на столике. Пахло мышами и пылью, все покрывшей толстым слоем. Чистым был лишь аппарат, его как будто специально вытерли для того, чтобы мне не было противно — терпеть не могу хвататься за грязные предметы.

— Алло, — я снял трубку. — Кошен из ФБР на проводе. Кто со мной говорит?

Раздался голос, и мне показалось, что конечности у меня оледенели, настолько он был холоден и жесток, хотя и вежлив.

— Это — Панцетти, Карло Панцетти. У меня тут в гостях одна дама, которой не терпится переговорить с вами. Надеюсь, вы не против?

После долгой паузы в трубке послышался какой-то шум и уже другой голос произнес: «Живо к аппарату, стерва!»

Я сразу понял, кого имели в виду.

— Привет, Джералдин! Как настроение? Эти джентльмены обращаются с тобой вежливо? Не слишком пристают?

Она заговорила как-то совсем безнадежно:

— У меня мало времени, мистер Кошен. Вы знаете, как они поступят, если их условия не будут выполнены? Отдадут чертежи немцам, а меня разрежут на кусочки, и вот тут они торопиться не будут. А потом перешлют вам. Вы…

Что-то щелкнуло, и она замолчала. Раздались короткие гудки.

Я медленно положил трубку. Постоял, постукивая пальцами по аппарату, а потом закурил и поднялся наверх к Уиттекеру. Он сидел в кресле и смотрел на меня встревоженными глазами.

— Кто это?

— Сам Панцетти удостоил меня разговором… Ну, и с Джералдин поболтал, — я налил себе порцию виски. — Мне показалось, что бандиты нервничают и начинают торопиться.

— Так что же мы медлим? Они ее убьют!

— Сиди тихо, приятель, не дергайся, — перебил я его. — Мы еще тут не все закончили. Покажи-ка мне свои руки.

Уиттекер медленно стащил с себя пиджак и закатал рукава.

— Так, хорошо. Можете одеться, процедура окончена. А теперь садитесь и внимательно слушайте, что я вам скажу.

Он послушно сел, хотя и посмотрел на меня как на психа.

— Получилась неувязочка, родной. Монтана Коллс уверяла меня, что ты весь накачан наркотиками, превратился в полную размазню и работать больше не сможешь. Ты же — скачешь, как конь, и следов от уколов на руках я не нашел, поэтому допускаю, что синьки чертежей не закончены. Ты же сам сказал мне, поганка, что немцы и не подумают покупать их в таком виде. Зато купят Штаты и Англия. Ты, гад, с монетой возвращаешься к своему Панцетти и вы заставляете настоящего Уиттекера доделывать работу. Вам это будет совсем нетрудно, ведь мисс Уорни у вас, а Уиттекер — хлюпик. Ты что, думаешь, мы будем платить четверть миллиона за какую-то девчонку? Да и ставка в этой игре идет об обороне двух стран! Нам нужны чертежи и изобретатель Уиттекер, ну и Джералдин, как приятная нагрузка, цена в четверть миллиона за это вполне приемлемая, а за такого жулика как ты, я и цента не дам, и сейчас ты в этом убедишься! — Глаза у парня слетели с орбит, и он завопил.

— Да вы что? Что вы хотите сделать со мной?!

— Ты хотел побыть в шкуре авиаконструктора, сволочь? Тебе нравятся чужие пикировщики? Сейчас ты у меня спикируешь!..

И я врезал ему по челюсти так, что, перелетев через всю комнату, он шмякнулся о противоположную стену. Но я разозлился и продолжал обрабатывать его, пока не превратил в кусок мяса. Панцетти обманул меня? А я честно обработал его человека до невменяемого состояния.

— Ты не очень обиделся на меня, старина? — холодно спросил я. — Но это было только начало, а вот закончатся ваши игры более плачевно. Ты отдыхай пока.

Оставив его связанным в запертой комнате, я опять спустился по скрипучим ступенькам в холл, разгрохал об пол телефон и покинул особняк, в котором его прежним обитателям наверняка не приходилось видеть ничего похожего. Хотя, кто знает…

Я вздохнул, двинулся вдоль озера к машине. Слава Богу, Зокк не испортил мотор. Я вздохнул, вспомнив Джералдин, сел за руль и вывел машину на дорогу в Ньюбери.

Теперь у меня оставался последний шанс.

2

Машина медленно тащилась по шоссе. Я вполглаза следил за дорогой, предаваясь размышлениям. Дело запутывалось все больше. Со мной вели странную жестокую игру и, будь я проклят, если понимал, что от меня хотят в конце концов.

Монтана… Она скорее всего не врала до того момента, пока не сообщила мне, что хочет порвать со своим Карло. Расчет был верен: я еду в «Казино Лодж», выручаю Уиттекера, потом вручаю ему нужную сумму, а он получает свои чертежи и Джералдин.

Все счастливы, хеппи-энд! Но, вы, друзья, поторопились навязать мне свой план, не согласовав его детали между собой. Монтана, конечно, здорово придумала насчет наркотиков, но тогда ей надо было поставить в известность остальную шайку и, прежде всего, того парня, который так успешно разыгрывал роль бедняги Уиттекера. Ему, чтобы ввести меня в полное заблуждение, нужно было оставить на руках ложные следы инъекции и принять небольшую, сохраняющую контроль над мозгами, дозу депрессанта, а уж я, поглядев в его характерные точечные зрачки, наверняка бы решил, что это и есть несчастный изобретатель.

А Панцетти-то до чего хитер! Они выиграли бы дело, если бы не эта маленькая оплошность. И финал был бы, скорее всего таков: принудив Уиттекера закончить чертежи, Панцетти загоняет их или американцам или англичанам, получает гарантии неприкосновенности, и убивает заложников, а сам смывается куда-нибудь из Англии и продает полноценные фотокопии чертежей самолета немцам. И можно не сомневаться, что этот тип сумеет оправдать свое исчезновение с двумястами тысячами долларов. Да он еще выколотит из них столько же!

Я усмехнулся и прибавил газу. Ньюбери остался позади, а путь мой лежал к Майденхиду через Рединг; какой-нибудь час езды. «Майденхид, клуб «Мэллендер» — что бы я делал без этого услужливого привратника! Единственная сейчас ниточка, ведущая к Панцетти, оказалась бы оборванной, и мне, оставалось бы только застрелиться или пойти в чистильщики ботинок в связи с профессиональной неполноценностью.

Было около половины одиннадцатого, когда я доехал до этого городка. Огни были погашены, но при лунном свете Мандейхид казался еще лучше, чем тогда, в веселом 36-м году, когда мы наведывались сюда вместе с Херриком. Оставив машину на одной из улиц, я прошел задворками к хорошо известному мне отелю. Адреса клуба «Мэллендер» там не знали, не знали его и в других местах. Надо было предвидеть, что этот клуб не будет рекламировать себя направо и налево.

И тут меня осенило: какого черта я шляюсь по улицам ночного городка, вызывая законные подозрения жителей вопросами о каком-то клубе? Надо обратиться в полицейский участок, мысль проще простого…

Рассматривая мое удостоверение, дежурный сержант слегка удивился — такие персоны практически никогда не заглядывали в его сонное царство, а потом он вовсе вытаращил глаза, когда я подробно объяснил ему цель моего визита.

В конце концов, сержант почесал в затылке, в который раз пробормотал: «Ну и ну…» и соединился со справочным бюро. Выяснив номер телефона клуба «Мэллендер», он перезвонил туда и попросил подозвать мисс Шарлотту Лэннарт.

С замиранием сердца я наблюдал за ним: если Карлетты там нет — все пропало, значит, Панцетти успел предупредить ее о том, что я раскусил их парня в «Казино Лодж», и дело примет новый оборот. Мне не хотелось думать о том, что будет в этом случае.

Но все прошло отлично, и я облегченно вздохнул, услышав слова сержанта:

— Добрый вечер, мисс Лэннарт, вам звонят из полиции Мандейхида. Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло. Просто к нам обратился джентльмен, ваш знакомый по имени Джакомо Фратти, американец. Джентльмен немного пострадал вчера во время бомбежки Лондона. Он говорит, что у вас была назначена встреча в клубе «Мэллендер», но по дороге его машина сломалась. Мистер Фратти очень просит заехать за ним. Вы знаете, где мы находимся, и заедете сами? Всего вам доброго, мисс Лэннарт.

Он положил трубку и вопросительно посмотрел на меня:

— Кажется, я ничего не перепутал, сэр? Мисс будет здесь через десять минут, пусть мистер Фратти не волнуется.

Я едва удержался, чтобы не броситься к нему на шею со словами: «Какой же ты славный парень, сержант! В этой распрекрасной стране очень милые люди, они тебя понимают с полуслова и делают все наилучшим образом! — Опасаясь, что он неправильно истолкует охватившие меня чувства, я ограничился просто благодарностью и уверил его, что больше хлопот со мной не будет.

Его это вполне устроило, и мы расстались друзьями.

Когда я вышел на улицу, меня вновь охватили сомнения. Что, если Монтана успела рассказать о гибели Фратти? Карлетта умна, она сразу поймет, кто ей звонил от имени покойничка, и отвалит отсюда со своим человеком Кричем. Перекрывать дороги бесполезно: они будут удирать по-темному. Но вряд ли Монтана захотела предупредить: она и Карлетта это две паучихи в одной банке, так и норовят друг друга слопать… Как бы то ни было, любой шанс надо использовать.

Подул холодный ветер. «Самое время — немного пройтись и согреться», — решил я, но тут же остановился и переложил люгер из наплечной кобуры в карман пальто: вдалеке я услышал шум мотора.

Машина остановилась у входа в участок, дверца отворилась, и я увидел красавицу Карлетту, одетую в роскошное норковое манто.

Она закрыла автомобиль и, грациозно покачивая бедрами, направилась у дверям участка. Я одним прыжком догнал ее и с силой ткнул стволом люгера так, чтобы у этой стервы не осталось никакого сомнения в том, что твердый предмет, давящий ей в спину под левой лопаткой, — не что иное, как дуло пистолета.

— Привет, детка! Ты еще не забыла своего поклонника из фирмы «Уповай на Господа», она же — «Болты и Гайки»? Да стой и не дергайся, иначе грубая пулька разорвет нежное сердечко.

Было интересно наблюдать, как нижняя челюсть этой очаровательной леди медленно погружается в меховой воротник.

— Боже мой… Кошен… Живой…

— Жив, как видишь! А вот ты примкнешь к отряду мертвецов, если позволишь себе подать знак своим приятелям в машине. Или ты прикатила сюда одна?

— Да, одна, — прошипела Карлетта, — но ты Кошен…

Тут последовала непередаваемая игра слов, которой она выучилась у матросов и грузчиков, по крупицам собирающим свой словарь в портах всего мира.

— Великолепно, дорогая, — заметил я. — Вижу, ты с пользой провела время в угольном бункере, даже ни разу не повторилась.

Она задохнулась от ярости:

— Ты, ублюдок…

— Ну, хватит! А то я от восторга забуду, зачем звал тебя. Надеюсь, ты пригласишь меня в свою тачку, где мы обсудим все дела?

В машине я развалился на заднем сиденье и закурил.

— Слушаю тебя, дорогая…

— Это тебя я хотела бы послушать. Как ты нашел меня? Небось, опять дал взятку? Нетрудно догадаться — кому. Но тогда этот подонок у меня попляшет! А Фратти? Он должен был появиться еще вчера. Ты убил его, грязный коп! Такого парня…

— Фратти сам виноват — что-то нахимичил со своей бомбой и угробил сам себя. Погиб, так сказать, при исполнении… Если охота — молись своей Мадонне. А что касается человека, который дал мне твои координаты, то ты, милочка, сможешь добраться до него лет через двадцать. К тому времени, полагаю, у тебя пропадет желание танцевать с ним тарантеллу. Но это — в случае, если тебя будут судить по законам Соединенных Штатов. Другое дело — если здесь, в Англии. Узнав про твои шалости, ни один присяжный и слезинки не проронит, подписывая Карлетте Франчини смертный приговор. Вообще для здешних судей нет большего кайфа, чем накинуть петлю на нежную шейку. По секрету скажу, что эти так называемые джентльмены на самом деле страшные грубияны! Хе-хе…

— Ты это серьезно, Кошен? Но я же ничего такого здесь не сделала и никого не убила!

— Да? А бедняга Фратти, это как?

— Что — Фратти? Я не могу за всех отвечать! Кто виноват, что он доигрался с этой бомбой? Я же любила его!

— Конечно, любила, ведь все, кого ты любишь, плохо кончают. Вспомни Мандерса — Слава Богу, ты сама мне сказала, что я не нравлюсь тебе…

Она бросила на меня злобный взгляд, а я продолжал:

— Вернемся к Фратти: прежде чем озадачить его, могла бы поинтересоваться местными законами. В них сказано, что если группа преступников оказывается замешанной в умышленных действиях, приводящих к человеческой гибели, то все они подлежат смертной казни через повешение. И здесь — тот самый случай. Налицо и преступная группа: Панцетти, Крич и ты — отнюдь не статист в игре; тут тебе — и сговор, и действия. Бедный Джакомо Фратти, — и чем он вам только не угодил? Можешь не сомневаться, на суде я тоже буду ломать голову над этим вопросом!

— Ты ведь этого не сделаешь, Кошен! — ее голос дрожал. — Ты где же хочешь повесить меня?

— Я?! Да на фиг мне такое! У англичан самый большой опыт в накидывании веревок, я рядом с ними сущий младенец.

Она всхлипнула, достала сигареты и нервно затянулась несколько раз.

— Не верю, что ты это допустишь, Лемми! Давай лучше договоримся. Ты ведь знаешь, какую информацию я могу тебе передать.

— Ну, Карлетта! — я искренне рассмеялся. — Вы что, сговорились с Монтаной? У меня от вашей информации уже голова опухла. Что вы за народ? Лезете в мужские дела, а потом плачете, как дети. Но со мной такие штучки давно не проходят…

— И ты заплачешь, если почувствуешь на своей шее петлю. — Карлетта не сдерживала отчаяния.

— Ладно, успокойся, — я похлопал ее по плечу. — Давай, поговорим, может это принесет тебе пользу. Скажи для начала, где сейчас Билл Крич, зачем ему мои документы?

— Твои документы нужны были, чтобы обмануть эту дуру Уорни, которая все время путалась под ногами. А где Уилли сейчас, я не знаю. Еще днем был в клубе, а совсем недавно ему позвонили, и он уехал, сказав, что будет завтра.

Я понял, что звонил Зокка: он добрался до Лондона и рассказал, что случилось с ним в «Казино Лодж».

— А как поживает мой друг Карло?

— Панцетти, что ли? Нашел, о ком спросить! Я видела его в последний раз в Нью-Йорке перед отплытием «Флориды». Он был загримирован и крутился в толпе провожающих. Так что, извини, Лемми, тут я пас, сам знаешь, какой это скрытный тип.

— Хорошо, поверю. Ну, а где Джералдин Уорни?

— О ней я тоже не знаю. Ее отдали Уилли, и завтра ты сможешь узнать у него о ее здоровье.

— Так ты что, совсем одна в клубе? И никто не развлекает такую красивую девочку?

— Не надо шутить так, Лемми! После того, как уехал Крич, меня всю трясет, а тут еще встреча с тобой вместо Фратти…

— Ладно, Карлетта, поехали к тебе и молись, чтобы никто не помешал нашей беседе! Не то я позвоню английским джентльменам сцапать тебя, или сам разряжу свой люгер в твою девственную грудь…

— У меня, правда, никого нет. Уилли вернется завтра утром, ну, а если кто-то заявится ночью, ты ведь не испугаешься? Бояться-то надо мне! Кстати, давай обсудим одну идею…

Она включила мотор, и машина медленно тронулась.

— Какую еще идею? — спросил я подозрительно. — Идеи таких гадюк всегда заканчивались укусом.

— Я ее немного обдумаю, а потом ты сможешь ее оценить.

— О'кей, — согласился я. — Такое серьезное отношение к делу мне всегда по душе.

Карлетта увеличила скорость, и мы мчались по каким-то темным переулочкам. Наверняка в таком подозрительном месте и должен был находиться клуб «Мэллендер, нет сомнений, что он рядом.

Карлетта неотрывно смотрела на дорогу и, судя по ее сжатым губам, о чем-то напряженно думала.

А я лениво размышлял о том, какое это зло — женщина в банде. Они широко пользуются своими возможностями для работы с намеченной жертвой: сначала ласки, а потом шантаж или что-то еще. Любой бандит знает, что из-за этих дешевок в их дружном коллективе начинаются ссоры и драки, приводящие к большой крови, а часто и к провалу. Знают, но терпят, потому что умная баба всегда принесет больше, чем какой-нибудь громила. Жадность губит фраеров. Это знают и полицейские и пользуются этим знанием широко.

Ну, а что там замолкла Карлетта? Не подбросить ли мне ей идейку?

— Да, Карлетта, — как бы вспомнив, спросил я. — А какие у тебя отношения с Монтаной?

— Нормальные, — она пожала плечами. — А что это ты вдруг заинтересовался?

— Да я тут беседовал с ней недавно, и она прямо сказала, что хочет выйти из игры. И одна из причин — приставания Крича. Монтана сказала, что ее тошнит от его притязаний и она не знает, как отделаться от этого типа.

Карлетта резко остановила машину и зло заметила:

— Ладно, видит Бог, что эта пара заставила меня стучать… Пусть пеняют на себя. — Я мысленно похвалил себя за отличное знание женской психологии.