Сыграем в поддавки, дорогая

1

Здание клуба представляло собой старую виллу, помнившую лучшие времена. Облупившиеся, покрытые плесенью стены были увиты путавшимися в беспорядке плетьми дикого винограда, зелень которых еще больше подчеркивала заброшенность дома.

Но когда я прошел за Карлеттой в одну из комнат, я был приятно удивлен: здесь жарко горел камин, пол устилали мягкие ковры, стояли кресла, первоклассный радиоприемник и, что особенно радовало, так это передвижной столик с прохладительными и крепкими напитками. Видно, обитавшая здесь публика ни в чем себе не отказывала.

Я переложил люгер в кобуру и, зашвырнув пальто и шляпу в угол, уселся в мягкое кресло у камина. Карлетта же, сняв свое манто, достойное герцогини, стояла, уставившись на огонь.

Я курил и внутренне усмехался: бедняжка, наверное, представляла себе интимные сцены между подлецом Уилли и сукой Монтаной. Что ж в этом странного? Все бабы одинаковы: даже самая тактичная из них не удержится от скандала, если любовник переметнется к другой. Что ж говорить о Карлетте? Этой дуре, вероятно, стало ясно, что если парень виртуозно морочит головы другим, то придет и ее час. Сейчас бандитская шлюха горела жаждой мести, и на этом нужно было строить свою игру, учитывая итальянский темперамент Карлетты.

— Не горюй, детка, — фальшивым голосом сказал я, — может Монтана просто спьяну решила хвастнуть своей неотразимостью.

— Нет, — злобно пробормотала она. — Я давно чувствовала, что этим кончится… Я его предупреждала… Поганый кобель одноглазый. Нет, Лемми, эта сука сказала правду. Эти дохлые янки решили посмеяться над кем-нибудь из рода Франчини? Это мы еще посмотрим.

— Ты гордая девушка, Карлетта, — поддакнул я ей. — И мне это всегда нравилось в тебе, даже когда мы немного повздорили.

— Что ж, — она расправила плечи, — рада это слышать! Хорошо, хоть ты оценил меня, Лемми. Хочешь выпить?

Я кивнул:

— Еще бы!

Карлетта подкатила столик с бутылками и, словно угадывая мое желание, плеснула мне в стакан чистого канадского бурбона, а себе смешала шотландский с содовой. Потом она устроилась в кресле напротив.

— Ты сделал то, Лемми, что никто до тебя не смог: ты напугал меня. Напугал не слабо. Но я не из тех, кто любит страдать в одиночку. Посмотришь, как я разделаюсь с этой Коллс, тогда…

Вытянув ноги и расслабившись, я кайфовал от бурбона и слов Карлетты. Мне было удивительно спокойно, хотя я находился в тылу врага. Говорить совершенно не хотелось, но на Карлетту, пока она горячится, надо продолжать давить.

— Однако, согласись, дорогая: Монтана — девочка что надо. Она умеет упаковаться, хороша собой, у нее и зад на месте и мозги. Жаль, что она не всегда ими, я имею в виду мозгами, пользуется…

— Что ты имеешь в виду?

— То, что она промахнулась с Панцетти. Раззвонила о том, как он ее любит и доверяет, а сама… Интересно, что предпримет ваш туз, когда ему доложат об этом. Боюсь, он устроит хорошенький бенц…

Карлетта радостно подхватила:

— Ты чертовски прав, Лемми! Зачем мне самой мараться с ними? Как я не подумала доверить это дело специалистам?

Мы помолчали и выпили — каждый мысленно желал удачи себе. Закурили, глядя на пылающие угли. Пуская кольцо, Карлетта сказала:

— Ты еще в машине говорил о том, что Монтана что-то насвистела тебе? — Она подлила мне спиртного. — Вспомни, и попробуем в этом разобраться.

— Что ж попробуем… Хотя стоит ли тратить время? Дело ведь у нее сорвалось?

Карлетта покачала головой, и мне пришлось начать:

— Понимаешь, она нашла меня и рассказала о бедном Уиттекере, который томится в лапах Панцетти в старом доме близ Барчклера. Мне пришлось поехать туда. Там я встретил Фредди, который предложил мне ни с того ни с сего отремонтировать автомобиль. Я никак не мог отговорить его, поэтому пришлось чуток напрячься, чтобы он отлепился.

Карлетта хихикнула:

— Представляю себе… Ну, а дальше?

— В общем, нашел я в том доме паренька, всего опутанного веревками. Этот щенок пытался убедить меня, что он и есть Уиттекер и ему прямо-таки необходимы четверть миллиона долларов для вызволения своих драгоценных чертежей и ненаглядной Джералдин. Его аж всего трясло, когда он пел о ней.

Я не удержался и добавил:

— А вот про тебя так даже не вспомнил, сукин сын. Странное дело, дорогая: мужики так и вьются вокруг тебя, а чуть что — ноги в руки. Меня вот ты не оценила, а вернее парня не найти — ни в Штатах, ни в Англии…

Она опять хихикнула и, в качестве поощрения оголила хорошенькую ножку до…

— И ухажер из тебя — блеск… А что ты все-таки сделал с лже-Уиттекером?

— Поучил немного: ври, да не завирайся! Обидно, когда тебя держат за шестерку, — пожаловался я ей и продолжал:— А потом зазвонил телефон, и некто, представившись Панцетти, предложил поговорить с мисс Уорни, а той ничего не оставалось, как просить меня принять их условия, иначе ее… Ну, дальше все банально.

— Так это был сам Карло? — недоверчиво спросила она. — Странно…

— А что тут странного? — взвился я, — ну скажи, что?

— Да так… — Карлетта замолкла, что-то обдумывая. — А если мы договоримся, на что я могу рассчитывать?

— Все зависит от тебя. Посмотрим, насколько твоя информация будет достоверной, насколько она окажется полезной. А ты что, собираешься мне рассказать не все?

— Конечно, — она усмехнулась. — Пока мне это не выгодно. А ты ведешь себя, как жид на рынке — все ему да подешевле!

— Тебе видней, — я пожал плечами, — я не буду. Выкладывай, что считаешь нужным.

— Ну, в общем, так, — начала она, — Панцетти предложил мне поработать с одним парнем, изобретателем Уиттекером. Пообещал кучу денег. Немцы, сказал, отвалят столько за чертежи, что будешь всю жизнь купаться в золоте. А мне какое дело, кто платит — я политикой не занимаюсь. Едва этот сопляк увидел меня, как тут же в штаны напустил, а про свою невесту и думать забыл. Ну, Карло время не терял. Отправил ему парочку писем с угрозой кое-чего, если тот не отдает копии чертежей. Элмер, конечно, испугался, но в вашу контору не обратился, потому что шум ему был ни в тему, а с Панцетти, и уж тем более с немцами, связываться ему совсем не светило, поэтому он решил убраться подальше. Карло, когда я ему рассказала об этом, приказал мне приглядеть за мальчиком, чтобы не вышло шума. Шум не нужен был никому, даже вам. Думаешь, я не видела, как ты со своей сворой ищеек тайно рыли землю в Канзас-Сити? Ух, как я смеялась тогда! Ты был великолепен, Лемми! Карло тебя тоже приметил и сказал, чтоб я оставила Элмера и переключилась на тебя и при первой возможности переправила тебя в мир иной… Ну, теперь ты усек, что мисс Лэннарт и мистер Токсби не были случайными попутчиками?

Я закурил очередную сигарету и сказал, не глядя на нее:

— Плохо врешь, наверное, устала. А у меня просто сил уже нет. — И зачем я только связался с тобой? Было бы куда спокойнее сдать тебя в участок. Монтана хоть угощала получше да врала поскладнее, и ноги у нее стройнее…

— Да и иди ты со своей Монтаной! Слышать про нее не могу! Почему ты мне не веришь, коп проклятый?!

Карлетта совсем взъярилась и стала похожа на тигрицу.

— Потому что это все ложь. Наврать можно с три короба. Ты мне доказательства дай, тогда — другое дело. А нет доков — поехали в участок к сержанту! Может, он тебе поверит, как ты ему поверила, что он говорил по просьбе Фратти! Так ты, говоришь, любила этого беднягу, Карлетта? Ой, рассмешила! — Я откинулся в кресле, изображая смех.

— Доказательства? Тебе, гад, нужны доказательства?

Я смотрел на разъярившуюся Карлетту и видел, что она созрела для серьезного шага. Только каким он будет? Она сейчас может окончательно заложить своих, а может треснуть меня по башке кочергой.

Прошло минут десять; наконец, Карлетта присела на кушетку согнувшись, достала что-то из сумочки и протянула мне:

— Ты хотел доказательств? Хватай! — Я удивился:

— Ключ? И это все доказательства?

— Пока — все. Но для начала пройди дом по коридору, в конце его будет черный ход, к нему прилегает лужайка, а за ней гараж. Открой его этим ключом, а потом, когда вернешься, я расскажу остальное и, думаю, ты больше не посмеешь сомневаться в моих словах.

— Ну, ладно, — я подбросил ключ на руке. — Смотри, Карлетта: английское правосудие никогда не упустит случая повесить тебя.

— Да хватит тебе, Кошен, — отмахнулась она, — надоело. Ступай и все узнаешь…

Я допил свой виски, поставил стакан на каминную плиту и, погрозив Карлетте пальцем, покинул комнату. Миновав коридор и кухню, вышел через черный ход на лужайку, отгороженную высоким кустарником.

Было сыро; ничего было не разглядеть из-за мерзкого английского тумана, что-то шуршало, трещало, и я для спокойствия взял в ладони рукоятку люгера, но если бы Карлетта решила меня перехитрить еще раз и подставить под выстрел, то этот выстрел давно бы уже грохнул.

Поэтому, подавив в себе желание достать бесполезный сейчас пистолет, я двинулся наощупь по тропе, в конце которой темнел гараж.

Он был такой же облупленный и старый, как только что покинутый мною дом, но в проеме открытых дверей я увидел две новенькие машины. Я обогнул гараж и наткнулся на дверь с большим висячим замком. Я отпер ее, нащупал выключатель, зажег свет и прошел в помещение, представлявшее из себя полумастерскую, полужилую комнату, где сразу же обнаружил то, о чем намекала Карлетта.

«Доказательство» лежало на скамейке, связанное по рукам и ногам с кляпом во рту, наверное, так выглядит рысь под сеткой. Но это была не рысь, а Джералдин Уорни.

Я извлек кляп, перерезал веревки и сказал:

— Привет, крошка! Надеюсь, ваши мозги не пострадали от сырости и с них слетели макароны, которые навесил мистер Крич, выдавая себя за Лемми Кошена? Надеюсь, вы теперь не захотите пристрелить меня, если я опять буду утверждать, что настоящий Кошен — это я, и никто другой?

Но мои слова пропали даром. Она сидела на скамейке, не в силах очухаться и растирая онемевшие руки. Поэтому я похлопал ее по щеке, еще мокрой от слез, улыбнулся и повторил:

— Эй, Джералдин, проснись! Твой друг узнал, что ты в беде и пришел на помощь. Проснись же, дура, ты что, не видишь, — Кошен перед тобой!

И вдруг все преобразилось: передо мной сидело не несчастное существо, только что чудесным образом освободившееся из бандитского плена, я вновь увидел перед собой, как тогда в «Лоурен Лоун», настоящую леди: Джералдин встала, распрямилась, улыбнулась, и мне ужасно захотелось поцеловать ей руку.

— Здравствуйте, мистер Кошен, — буднично сказала она и поправила то, что осталось от ее изящной прически. — Вы оказались здесь очень кстати. Поэтому я прощаю вам и позавчерашнюю глупость и сегодняшнюю фамильярность. Простите, какой счастливый случай привел вас сюда?

— Случай… Ну, если вам угодно, пусть это будет называться так. Можете благодарить Бога за ряд обстоятельств, которые я заставил на себя работать, да не совсем добровольную помощь кое-кого из вашего окружения…

— Ну ладно. А теперь, Кошен, заберите меня скорей отсюда. Но прежде мне необходимо причесаться, умыться — вообще привести себя в порядок! Эти скоты… — она быстро подняла на меня глаза и опустила. — Ну, эти люди даже не давали мне курить, представляете?

Я начал потихоньку закипать. И что она себе думает, что агенты ФБР — это няньки для таких особ, как она?

— Умывание и остальное подождет, леди, — холодно сказал я. — У меня здесь куда более срочные дела, но я вынужден пока тратить время на вас, ради вас же, кстати. Согласен, это не вполне подходящее место, но вы сами полезли в эту историю и оказались здесь по собственной глупости. Я не смогу гарантировать вам безопасное бегство отсюда и благополучное пребывание где бы то ни было, пока шайка Панцетти гуляет на свободе. По долгу службы я отвечаю за вас, и для этого вам придется ответить на несколько вопросов. Дело это нешуточное, и я обязан во всем разобраться.

Она сощурила глаза и оглядела меня с головы до ног:

— Мне кажется, что вы избрали неверный тон в разговоре со мной, мистер Кошен. Для федерального офицера вы слишком грубы, поэтому я ухожу отсюда одна.

Мне пришлось довольно резко преградить ей путь.

— Сядьте на место! Или вы забыли, где находитесь и как сюда попали? Я таким быстро освежаю память! Садитесь быстро, у меня времени в обрез!

— У меня тоже, — отпарировала она. — И то, что я вынуждена гостить в бандитском отеле — это результат вашего алкоголизма! Сначала вы пьянствовали на «Флориде», а потом позволили себе увлечься этой шлюхой, Карлеттой Франчини. Надо было делом заниматься, а не компрометировать звание федерального офицера. Мне так живописно описали ваши похождения, что я не сомневаюсь в ваших качествах. Вспомните — «Лоурелл Лоун»? Кто бы мог узнать в вас служащего высокого государственного учреждения?

— Ох-хо-хо… — я безнадежно махнул рукой. — Какая же вы, право, мисс… И вы смогли поверить этому ублюдку Биллу Кричу?

— А почему бы и нет? До самого последнего времени мистер Крич вел себя, как джентльмен.

— Джентльмен… А вам известно, сколько народа отправил на тот свет «мистер» Крич? И каким способом? Говорят, он обладает незаурядной фантазией в этом деле… То, что он хотел сотворить с вами — еще цветочки…

Джералдин села на скамейку, поежилась и попросила сигарету; мы закурили.

— Ну, а если уж вы заговорили о нравственности, давайте продолжим: кто поступил, по-вашему, более порядочно — я, вынужденный в интересах дела приволокнуться за подозреваемой особой, вы, позабывшая о своей женской чести и удравшая за своим непутевым экс-женихом в Англию, не известив никого, или он сам, применявший свою нежную невесту на портовую шлюху? Что-то не слышу ответа? — Она смерила меня высокомерным взглядом, а потом ответила:

— Я не собираюсь обсуждать с вами этот вопрос! — Хорошо, хоть при этом покраснела.

— Ладно, — охотно согласился я, — этот вопрос отпадает, но на другие вам придется ответить…

— Что-о-о? Что за тон! Извольте сменить его. — Джералдин вскочила со скамейки и была дьявольски хороша в своем гневе. Я залюбовался ею.

— Ну-ну, успокойтесь, леди. Ведь перед вами не мистер Крич с орудиями пыток, а ваш, несмотря ни на что, друг — Лемми Кошен. Пожалуйста, Мисс Уорни, не ведите себя так, будто только вчера в первый раз отошли от маминой юбки. Я вынужден кое-что узнать в ваших же интересах.

Я с тоской подумал, что в сотне ярдов отсюда Карлетта не отказывает себе в виски, а я вынужден драть сухую глотку.

— Прошу выслушать меня и учесть: задавать вопросы я буду по долгу службы. Первое, что заставило вас покинуть Штаты и отправиться вслед за Уиттекером в Англию, не обратившись за помощью к федеральным властям?

Она снисходительно улыбнулась:

— Я знала, куда уехал Элмер, знала также, что он пропадет с этой Франчини. Ему нужна моя постоянная опека, потому что он человек не от мира сего. Он — гений, и к нему нельзя подходить с обычными мерками, а обратись я в ФБР… Я вижу теперь, насколько была права. У Элмера, конечно, есть недостатки, но душа у него чистая и возвышенная.

— Да что вы говорите! «возвышенная»… — передразнил ее я. — А почему тогда этот «ангел» немедленно наложил в штаны и стал игрушкой в руках какого-то уголовника, схлопотав пару раз по морде? Пусть он талантливый изобретатель, но у него душа труса!

— Как вы смеете! Не зная человека, не встречаясь никогда с ним…

— Ха! Чтобы узнать человека, не обязательно встречаться с ним. Судят по делам и по поступкам, а не по словам и виду.

Она промолчала, и это молчание вдохновило и меня:

— Ладно, пойдем дальше. Вы знали, что некто Панцетти охотится за Уиттекером и его чертежами? Знали и хотели спасти своего Элмера слабыми женскими руками! Почему вы не сообщили нам, что готовится преступление? Вам вообще известно, для чего существуют федеральные власти? Или вы действительно — просто дура?

Да, она не могла не признать мою правоту, и весь ее понурый вид говорил об этом. Заметно слетела с нее спесь!

— Даже если я и захотела бы донести, то все равно бы не успела. Письмо от Элмера было получено мной уже после его отъезда, на следующий день. Там говорилось, что в Штатах ему оставаться опасно и что это связано с его последней работой, а в Англии все спокойно и он доведет свое дело до конца.

— В Англии — спокойно… — я покачал головой. — Хороши же у него представления о спокойствии! Неужели не понятно, что в Штатах под нашим приглядом он находился в полной безопасности? Тут что-то не так…

— Может быть. Но Элмеру, вероятно, было видней. Если он считал, что бумаги могут попасть в чужие руки, значит, у него на то были все основания. И поэтому он совершенно сознательно не внес в документацию главные секреты своего самолета. Укради кто эти бумаги, вору пришлось бы довольствоваться лишь грудой бесполезных бумаг.

— Ну да, конечно… И сейчас он сам с этой грудой находится в объятиях Панцетти и его банды…

— Ничего не сможет сделать ваш Панцетти, пока Элмер не закончит работу. А Элмер скорее умрет, чем доставит ему такую радость!

— Ну-ну, скорее умрет, говорите? Это вы об этом кролике, что ли? Да он поднял лапки, едва получив пару писем не совсем светского содержания! Не смешите меня, милая.

— Никто вас смешить не собирается. И давайте, мистер, Кошен, закончим этот пустой разговор. Я устала.

— А я, думаете, не устал? Облазить в поисках вас пол-Англии, такое «спокойное» место, где чуть не на каждом шагу убийца с пистолетом или бомбой — это как?

Казалось, она не слушает меня, сосредоточенно разглядывая свою серую юбку. Ладно, спросим что-нибудь конкретное.

— Джералдин, когда вы вечером говорили со мной по телефону, кто присутствовал при этом? Кроме вас и Панцетти, там ведь был еще кто-то с хриплым голосом?

— Там не было никакого Панцетти, только мистер Крич один стоял в комнате, а пригласил меня к аппарату его подчиненный, кажется, его зовут Фриско. У него действительно что-то с голосовыми связками. Что вам нужно было передать, я уже знала, а потом меня попросили положить трубку. Вот, собственно, и все.

«Мистер Крич» — ха! Сказала бы еще сэр или лорд! Ха! Ее пригласили! Нет, что-то есть в девочках-аристократках! Мне, хоть умри, так не сказать.

— Хорошо, — я еле удерживал смех. — А вы не догадываетесь, кто в тот момент был рядом со мной?

— Нет, разумеется.

Я все-таки позволил себе улыбнуться:

— Вы сейчас упадете, Джералдин: условия Панцетти я знал до вашего звонка. Тот парень, которого я нашел в имении «Казино Лодж» под Барчклером по наводке одной любительницы виски, из кожи лез вон, умоляя спасти вам жизнь и раздобыть для этого известную сумму. Судя по неважной игре, он был всего лишь, как я думаю, рядовым членом банды, но роль ему поручили важную — самого Элмера Уиттекера. Он, несомненно, общался с нашим героем и постарался для пущей важности перенять какие-то манеры, характерные словечки, технические термины. В общем, этот тип пустил в ход целый арсенал разного рода ужимок, только чтобы убедить меня в том, что он — настоящий Уиттекер. Надеюсь, ему теперь не хватит пальцев на руках, чтобы пересчитать выбитые зубы. А вот насчет вашего Элмера — не знаю, дорогая. Если он такой герой, как вы полагаете, то не исключено, что в настоящую минуту мистер Крич отпиливает ему нос или еще что.

— Ради всего святого, замолчите! — Джералдин закрыла лицо руками.

— Успокойтесь, Джералдин. До этого дело не дойдет, Панцетти прекрасно понимает, что в этом случае Элмеру больше нечего будет терять, и чертежей в готовом виде ему не видать, как собственных ушей.

Она посмотрела на меня, как на клоуна, да я сам уже понял, что переборщил.

— Скажите, мистер Кошен, этот человек действительно был похож на Элмера?

— На мой взгляд — не очень, — я пожал плечами. — Но фотография в досье низкого качества. Этот тип — коротышка-брюнет с глазами газели, вот глаза, пожалуй, как на фото. Но это ни о чем не говорит — у Панцетти полно всяких итальяшек с такими глазами.

Джералдин всплеснула руками:

— Видела я идиотов, но такого…

— Полегче, мисс, — предостерег я. — Мне не нравится, когда со мной…

Глухой прерывистый звук пронесся по саду. Он еще не затих, но взведенный люгер уже был у меня в руке. Мы прислушались: ни звука. Поколебавшись, я протянул пистолет Джералдин и сказал:

— Такая штука вам знакома? Прекрасно! Я схожу посмотрю, что там случилось, а вы запирайтесь на засов и стреляйте в каждого, кто сюда будет рваться, будь он даже в полицейской форме. Ну, а меня, надеюсь, вы узнаете по голосу.

К дому я рванулся сквозь кусты по прямой. Открыл черный ход — тихо. На цыпочках добравшись до комнаты Карлетты, я увидел, что дверь чуть приоткрыта. Сквозь щель мало что можно было увидеть, но запах, доносящийся изнутри, подтвердил мои худшие опасения — это были пороховые газы.

Толкнув дверь, я одним прыжком оказался на середине комнаты и увидел перевернутый столик, вокруг которого лежали не разбившиеся на толстом ковре бутылки и стаканы. В кресле, где сидела Карлетта перед моим уходом, было множество дыр, а его светлая обивка пестрела пятнами крови.

Труп я обнаружил за свисающей до пола шторой. Карлетта сидела, прислонившись стене, и ее платье, разорванное пулями на груди и животе, было залито кровью. В правой руке лежала монета — медный пенс, старинный знак расплаты со стукачом.

Перекрестившись, я приподнял ее голову за подбородок и увидел в открытых глазах ненависть. Края входных отверстий были немного опалены, значит, стрельба велась почти в упор. Зная Карлетту, можно было предположить, что она и близко не подпустит чужого, и это говорило о короткой, но результативной встрече с кем-то из ее знакомых.

Да, сюрприз! Я поднял опрокинутый столик, взял бутылку бурбона, стакан, наполнив его до краев, выпил и налил снова.

— Вижу, тебе мой бурбон пришелся по вкусу, приятель, — с издевкой произнес чей-то голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел высокого худого парня со впалыми щеками и выступающими скулами. Его левый глаз закрывала черная повязка, а правый здорово косил. Одет был незнакомец в дорогое, сшитое на заказ пальто, но одежда не вводила в заблуждение — передо мной был профессиональный убийца.

Держа меня на мушке, одноглазый подобрал с ковра бутылку и стакан и поставил рядом с собой.

— Ну что, попался, Кошен? — вяло спросил он, плеснув себе выпивки. — Или нет еще? Смотри, не буди во мне желание размазать твои мозги по стене.

— Чего развякался, кривой, — миролюбиво сказал я. — Или ты обиделся, что меня угощали твоим бурбоном? Так ведь ты рылом не вышел для таких тонких напитков.

— Да? — удивился одноглазый и подошел ко мне. — Разве я не могу пить в своем доме то, что принадлежит мне? Успел нализаться и не видишь, кто с тобой говорит? Я — Крич, понял? Что, язык свой проглотил от радости, что такие люди…

— Да я радуюсь, — перебил я его. — Еще как радуюсь, потому что наконец получил возможность посадить тебя на электрический стул. Может помру от счастья, когда увижу перед казнью твою поганую харю. А чтобы продлить удовольствие, попрошу палачей, чтобы они действовали помедленнее. Думаю, что они не откажутся…

— Как размечтался, — снова удивился этот головорез. — Закрой пасть, а то…

Сделав выпад, Крич неожиданно плеснул мне в лицо бурбоном, а затем нанес удар стволом пистолета.

Я чуть не умер от боли. Казалось, мои глазницы залили расплавленным металлом, а про кровь из носа и говорить мелко. Больше всего мне хотелось в этот момент вопить и кружиться по комнате, но боязнь доставить радость мерзавцу Кричу удержала меня на месте. Я стоял, заложив руки за спину и силился улыбнуться.

Сквозь слезы мне было видно, как Крич, перетащив труп Карлетты в кресло, наполнил свой стакан бурбоном и выпил.

— Ты ответишь за смерть Карлетты, Кошен, — глядя на неподвижное тело, сказал Крич.

Он отворил дверь и позвал: «Фриско!» Посмотрел на меня, с ухмылкой и сел в кресло, заняв прежнее место. Он явно был доволен.

В эту минуту в коридоре послышались шаги и на пороге возник… Я не знаю, как назвать это существо. У нормального человека волосы поднялись бы дыбом, и я не был исключением: существо было маленькою роста, непомерно широко в плечах, нос вывернут, оно нетерпеливо шевелило толстыми пальцами на длинных, чуть не до колен, руках.

— Да, шеф, — почтительно прохрипела горилла и ухмыльнулась, заметив меня. Маленькие глазки превратились при этом в щелочки, а слюнявая пасть ощерилась, показывая почерневшие гнилушки на месте зубов.

Крич в это время наблюдал за мной. Он развалился в кресле, то и дело, наливая, бурбон и поигрывая зажатым в правой руке маузером.

Две-три минуты, пока одноглазый бандит ждал появления страха на моем лице, показались мне вечностью, пока, наконец, это гад не обратился к пришедшему, указав на труп:

— Как прикажешь понимать, свинья вонючая?

Тот плаксиво скривил губы, неожиданно став похожим на мальчишку, ожидающего порки.

— Да я все время был здесь, как ты велел. Слышу, ей позвонили по телефону, и она сразу засобиралась и укатила. Потом вернулась с этим фраером, — Фриско кивнул на меня и гадко ухмыльнулся. — Он сзади нее пристроился, сразу видно — фараон. Закрылись они в комнате, чего-то там делали с полчаса, потом этот вышел из комнаты и куда-то захромал по коридору. Я к ней: кто, мол, это? А она меня понесла, зараза, к сумочке тянется, а там, значит, у нее пулимет… Ну, да я быстрее оказался… Продала она всех нас, сука коповская, че ее жалеть!

— Так значит, это твоя работа, идиот? — ледяным голосом спросил одноглазый. — Тебя, что, просили? Такую хату засветил!

— Прости, Билл… Я думал…

— Он думал!.. Чем интересно? — Крич повернулся ко мне и посетовал: — Видишь, с кем приходится работать? Если бы в нашем офисе сидели их братья, то нас бы всех уже уничтожили.

Он словно искал сочувствия у меня, а потом, галантно улыбнувшись, сказал:

— А я так и не представил тебя моему другу? Мистер Фриско, познакомьтесь, пожалуйста, с мистером Кошеном, большой шишкой из ФБР, пришел вот в гости. И хоть мы не звали его, однако таким людям всегда рады. Покажи, как ты радуешься людям, Фриско! А потом обыщи.

Это чудо в перьях шагнуло ко мне, и я качнулся от волны его запахов. По карманам и телу заскользили проворные грязные лапы. К горлу у меня подступила рвота.

— Пусто… — вдоволь налюбовавшись моим окровавленным лицом, Фриско обернулся к Кричу.

Лучшего подарка он мне сделать не мог: коротко взмахнув рукой, я врезал ему по шее ребром ладони. Фриско издал странный горловой звук и начал падать на ковер. Но меня больше устраивало, чтобы между мистером Кошеном и мистером Кричем имелась ограда, и я удержал Фриско.

Но Крич не стал стрелять. Он одобрительно засмеялся и положил маузер на стол в знак того, что мне нечего опасаться. Я разжал руки, и чудовище рухнуло на пол.

— Браво, Кошен! — Крич оценил мой удар высоко. — Как ты его! Только тебе это зачтется. Фриско — мальчик злопамятный, и я искренне не завидую тебе, если он останется жив… Эй, Фриско, живот что ли схватило?

Эта мразь корчилась на полу, как при родовых схватках. Юмора Кричу было не занимать, он заметно отличался от коллег по ремеслу воображением, изобретательностью и некоторой ироничностью. Но мне было без разницы, будет ли меня резать на кусочки «интеллигентный» Крич или идиот Фриско.

Между тем Крич достал золотой портсигар, такой же, как у Монтаны, и закурил сигарету с «травкой». Может родство вкусов дало Карлетте повод для подозрений этой парочки?

Крич глубоко затянулся и задумчиво спросил:

— Чем же ты взял Карлетту? Или она не знала, как укорачивают длинные языки? Или ты ее напугал электрическим стулом? Много она тебе открыла, сознайся, коп?

— Вполне достаточно для того, чтобы федеральный суд рассчитался с вами. Она мне рассказала все.

— Точно? — Крич усмехнулся. — Да послушать про все дела одного Фриско и то недели не хватит. «Все»! Дурак ты, приятель! Да за полчаса вы небось только и успели, что выпивку оценить, впрочем, скоро я узнаю.

Он взял со столика бутылку, влил Фриско в рот немного бурбона. Тот неожиданно встал на четвереньки и издал горлом громкое рычанье.

— Только не здесь! — Крич замахнулся на эту скотину пистолетом. — Свинья навозная!

Фриско зажал обеими руками рот. Здорово же он боялся Крича! Но одноглазая сволочь внезапно широко улыбнулась и милостиво разрешила:

— А впрочем не стесняйся, дружище, тут тебя поймут, правда, Кошен?

У меня ноги отнялись: пусть лучше режут на куски, но этого я не вынесу.

— Так ты раздумал, Фриско? — спросил он невинным тоном. — Тогда вернемся к Карлетте. Конечно, Фриско сглупил. Хотя и пришил он ее за дело, ты мог бы сообразить, что эта квартира — не место для мокрых дел. Поторопился, нервишки сдали. Ничего, вот кончим дело, отправлю тебя на воды. Хочешь на курорт, Фриско? И мистеру Кошену вода нужна: сейчас сюда придет дама, а выглядит он неважно. Вдруг она его запрезирает? Давай, Кошен, умойся и выпей глоток для храбрости, скоро она тебе понадобится.

В сифоне было еще немного воды. Я смочил платок и, обтерев лицо и шею, сразу почувствовал себя лучше. Только вот в голову не приходило ничего спасительного.

Наполненный стакан давно дожидался меня на камине. Выпив, я повернулся к Фриско. Тот, как видно, уже оклемался и решал, что бы такое ему со мной сотворить, а его пальцы-щупальцы шевелились, как у каракатицы.

— Потерпи немного, отдам я тебе этого легавого, но после беседы. А пока, пригласи в наше изысканное общество даму, ну что за общество без дам? — ерничал Крич.

— Какую даму? — удивился я, кинув взгляд в сторону трупа.

— Не прикидывайся, Кошен, сам знаешь, какую, — злорадно заметил Крич. — Надеюсь, ее присутствие будет способствовать беседе. Ты ведь у нас мастак поговорить: такую девку уговорил, но теперь мне надо знать, что она выболтала?

— К сожалению, Карлетта не выказала желания посвящать в свои дела всякую мразь.

— Зато ты выкажешь, когда Фриско возьмет эту рыжую кошечку за хвост, сам на коленях просить будешь, чтобы тебя слушали…

Фриско встал, его при этом слегка качнуло, но на ногах он удержался.

— Можно, Билл? — он умоляюще взглянул на Крича и кивнул в мою сторону.

— Погоди, друг, ты еще набалуешься с ним досыта, а пока веди рыжую.

Фриско ушел, а Крич опять хлобыстнул стакан. Клянусь, по части выпивки он был чемпион!

— Да, Кошен, все было бы значительно проще, дождись меня этот мясник. Для тебя в частности! — Его голос звучал почти сочувственно. — А теперь игра пойдет по другим правилам, увы!

— Правила могут меняться по ходу действия, но как бы для меня ни сложились обстоятельства, результат игры известен: всех вас ожидает петля или электрический стул… Ты уж прости, Крич, но что-то одно я тебе гарантирую.

Крич спокойно пожал плечами:

— Болтай, пока не вернулся Фриско. Я буду забавляться с рыжей у тебя на глазах до тех пор, пока ты не созреешь для разговора, а потом, когда ваши с Карлеттой дела перестанут быть строгой тайной, отдам тебя Фриско, а то у него руки чешутся от нетерпения.

Раньше я думал просто убрать тебя без шума и хлопот, но уж больно нагло ты себя ведешь: мне угрожаешь, толкнул Фриско… Короче, сам виноват.

Крич подмигнул и, решив, как видно, закончить церемониться, стал пить бурбон прямо из горла. Напившись, он спросил:

— А с чего ты решил, что меня вздернут или поджарят? Если это и случится, то еще не скоро и не с твоей помощью. Кто меня видел в Мандейхиде? Никто. Знают, что есть такой мистер Крич, но видеть — не видели. Вот Фриско с Карлеттой — жениха и невесту — видели, а меня нет.

Он пьяно рассмеялся, и я с тоской подумал, что ублюдок Фриско успеет вернуться, прежде чем этот гад станет невменяемым и можно будет что-либо предпринять.

— Это я к тому говорю, — объяснил Крич, — что я всегда работаю чисто. Особенно на мокрых делах. Представь себе: через пару дней сюда приходит уборщица и видит три трупа — Карлетты, твой и… угадай, чей? Нет, не рыжей, успокойся. Дамочка мне еще пригодится для дела и для утех, а там видно будет. Итак, чей третий труп? Не догадался пока, Кошен?

— Фриско… — выдохнул я. — И ты…

— А что же делать? Зато фараонам все будет ясно: мистер Чарлз Паоло застает мистера Кошена у своей невесты Шарлотты, он наносит прелюбодею несколько ударов и стреляет. Мистер Кошен готов, а тут появляется мисс Шарлотта Лэннарт. Потеряв голову, она хватает свою пушку и смертельно ранит мистера Паоло, но тот находит в себе последние силы и разряжает остатки обоймы в изменницу. Ну как? Вскрытие и баллистическая экспертиза подтвердят все в точности. Копы, конечно, бросятся искать неизвестного им мистера Крича, — может, он что знает? Но если и чудом найдут — то у мистера железное алиби: он в то время находился у своей приятельницы мисс Коллс. Ты ее знаешь, но это уже не имеет значения.

— Ну, ты и гнус, Крич, — только и смог я сказать. — Даже по бандитской шкале — подлец первостатейный. Ладно, со мной все ясно, с Карлеттой тоже, но причем здесь твой пес Фриско? Он ведь молится на тебя!

— А не все ли равно, — Крич зевнул, — Фриско или брат родной? Важно, чтобы в нужную минуту кто-то оказался под рукой. И что такое: подлец — не подлец? Главное, что для самого себя я хорош.

Меня просто затрясло от ярости, и я приказал своим мыслям вернуться к рыжей. Собственно, за нее можно было не волноваться: если Джералдин так не сиделось в гараже усадьбы «Лоурелл Лоун», то почему она должна торчать в этой бандитской дыре и ждать, пока к ней не заявится либо кто-нибудь из шайки, либо неотесанный мистер Кошен, что по ее мнению, кажется, равнозначно. Ну, а если все-таки ждет? Что ж, тем лучше для Фриско, — эта особа сумеет за себя постоять, — а получить пулю от недруга всегда лучше, чем от своего. Хотя, кто знает, этот бандюга уже показал себя скорым на руку… Но выстрелов было не слышно, и последний камень упал с моей души. Оставалось неясным одно: как Джералдин распорядится своей свободой?

Я взглянул на Крича, который, в свою очередь, наблюдал за мной. По его улыбке было ясно, что он страшно доволен собой и своим планом.

А почему бы и нет? Пули из пистолета Фриско, выпущенные в меня и Карлетту, и пули из пистолета Карлетты, которыми Крич нашпигует ее «жениха», убедительно расскажут и о любовном треугольнике и разыгравшейся здесь кровавой драме. Полиция Мандейхида поверит этой инсценировке, а мерзавец Крич опять останется в стороне. Да и кому в голову придет подробно копать это ясное дело?

Мои невеселые размышления прервал Фриско. Он остановился на пороге с идиотским видом, будто только что услышал сообщение по радио о том, что Луна слетела с неба.

Бровь Крича медленно поползла вверх.

— В чем дело? Где рыжая?

— Шеф, эта тварь пропала! — прохрипел Фриско, — и машину увела самую лучшую! Это все длинный! Карлетта, небось, отдала ему ключ, и вот…

— Та-ак, значит… А ей, кто ей передал ключ, я спрашиваю? Ты, дурак? Кто должен был отвечать здесь за всех? Ты, вонючка! Я ведь предупреждал тебя: если что случится — лучше сам повесься.

Все это было произнесено ровным голосом с улыбочкой, но Фриско побелел и покрылся потом, и я понял, что более подходящего момента вступить в разговор у меня уже не будет.

— Эй, Фриско, да у тебя штаны намокли, а твой шеф задумал такое дело…

— Че тебе? — Фриско злобно посмотрел на меня, а я посмотрел на Крича, который, демонстрировал спокойствие и невозмутимо улыбался.

Ну и нервы!

— Слушай сюда, Фриско, и пораскинь тем, что тебе заменяет мозги: вот ты сейчас кокнешь меня по приказу Крича, как до этого Карлетту. Два трупа и пули из одного пистолета — это двойное убийство! Ты, конечно, догадываешься, что копы в первую очередь будут подозревать тебя, но рассчитываешь на своего все сильного шефа. Напрасно беспокоишься! Крич прикончит тебя, как собаку! Полиция не будет предъявлять обвинения к покойнику, и твой труп будет нужен ему только для отмазки. Чего проще: сначала убит я, потом следует перестрелка с обоюдным смертельным исходом между тобой и Карлеттой. На небольшой сдвиг по времени и действию никто внимания не обратит, зато обратят внимания на пульки, которые извлекут из твоего трупа. Смекнул, из чьей игрушки они будут выпущены и кто их выпустит? Так что ты, Фриско, сдохнешь следом за мной и твой разлюбезный дружок пожалеет о тебе не больше, чем о прошлогоднем снеге.

— Как же так, Билл?.. — Фриско был потрясен открывшейся ему перспективой.

— Слушай, слушай, сынок, — весело сказал ему Крич. — Где услышишь, как легавые байки травят? Это же цирк!

Фриско перевел взгляд на меня.

— Гад! — зарычал он, наливаясь злобой. — Я тебя сейчас сделаю… Билл, я больше не могу ждать! Что с ним сделать?

Крич опять хлебнул из бутылки и поболтал остатками в бутылке, прикидывая, хватит ли еще на пару глотков.

— Мне кажется, Фриско, что этот легавый слишком загостился и уже меня раздражает. Ты помассируй ему для начала мышцы живота да печень, и мы посмотрим, что за танцы он исполнит на полу. Разминка ему не повредит, тем более, самое веселое у него впереди.

Одноглазый улыбнулся, что-то вспомнив:

— Помнишь того типа, Фриско, который на вечеринке лишь увидел тебя — так сразу обкакался. Выложил все: и про денежки зажатые, и про дружков лучших. Ну, а ты к нему: говори еще! Молчит, поганка! Ну получил пару свинцовых примочек в колени! Как выл, а?

— Я чуть со смеху не подох, — пробормотал Фриско.

— Ну и валяй в том же духе, — разрешил ему Крич. — А то мистер Кошен совсем заскучал с нами. Действуй, пусть он тоже оценит твою работу.

Я напрягся. Фриско потянулся за пистолетом, но тут в углу зазвенел телефон.

— Это, наверное, из морга: интересуются трупом Кошена, — предположил Крич, — узнай, дружок, кому приспичило звонить в такую поздноту.

Фриско подошел к телефону, а я перевел дух: казнь, кажется, откладывалась.

Он обеими руками держа трубку, бормотал:

— Да, да, конечно, понимаю. Он на месте… Я немедленно передам… Самому подойти? Одну минуту…

Он испуганно смотрел на Крича:

— Это тебя…

— Кто? — Крич был спокоен, но перестал улыбаться.

Фриско прикрыл трубку ладонью и хрипло зашептал:

— Местные фараоны тебя требуют, что-то пронюхали…

— Перестань трястись и дай трубку, а сам смотри лучше за Кошеном, если шевельнется — стреляй.

Фриско направил на меня пистолет, а Крич ответил кому-то, кто ждал его ответа:

— Добрый вечер… Да, он здесь, у нас деловая встреча… Нет он вышел подышать… Все передам… Спокойной ночи.

Крич бросил трубку на аппарат и повернулся к Фриско. Я увидел, каков он в гневе и тут…

— Упустил, гад, рыжую, так она, сейчас в полиции фараонам в уши дует! Про всех дует! Знаешь, что мне сказал коп? То, что Кошена с минуты на минуту ждут в участке, а если его не будет, они сами за ним подъедут сюда!

Фриско дрожа перекрестился.

— Вспомнил бога! Живо вали отсюда! Бери тачку и чтоб через минуту ветер свистел! Нет, погоди: проверь вторую машину в гараже. Бегом!

Фриско ушел, а Крич допил бурбон и закурил. Улыбнулся мне и посмотрел на часы.

— Ну, тебе везет, Кошен! Не убеги рыжая, ты бы сейчас корчился. Но ничего, ничего… Мы тебя еще с ней прищучим и тогда отыграемся…

— Какие там отыгрывания? Ты что, рассчитываешь уйти отсюда? Попробуй, но помни: твоих следов тут сколько хочешь! Если я сейчас не явлюсь в полицию, тебя сцапают через десяток минут. Все будет перекрыто, а с твоими приметами далеко не убежишь.

— Убегу, — усмехнулся Крич. — И ты сам поможешь мне. Или забыл, зачем приехал сюда? Сдашь меня — обрубишь все концы! А может ты считаешь, что правительства Штатов и Англии больше интересуются трупами шлюх, чем чертежами бомбардировщика-едрена-вошника?

Да, этот тип попал в точку! Опять выползет сухим из воды, ну что ты будешь делать!

— Хорошо, предположим… А с ней как поступить?

Крич тоже взглянул на тело Карлетты и пожал плечами:

— Не волнуйся, Кошен. Я… — начал он и замолк, так как вошел Фриско.

— Льет, как из ведра, — вытирая мокрое лицо, пожаловался он и сообщил: — Твоя машина у ворот, все в порядке.

— Ладно, хоть в этом от тебя есть толк. Давай, кати в Лондон и не вздумай хвататься за пушку, если тебя остановит полиция. Сегодня что-то много проверок, но документы у тебя в порядке. Воздержись от глупостей и все обойдется! Ну, отваливай.

Крич взглянул на меня:

— Ну что, Кошен… Хоть ты и легавый, но твоя наглость мне понравилась. Я симпатизирую парням, которые знают, чего хотят, и умеют добиваться своего. Ты заслуживаешь награды: я дам тебе два варианта возможности заполучить бумажки, ради которых ты рад голову на плаху положить. Первый — это ты платишь за чертежи наличными в фунтах, и, если тебя устраивает такой расклад — гони монету! Если нет, ты делаешь так, чтобы честное имя Билла Крича осталось не замаранным из-за этой дурацкой истории с Карлеттой, и опять-таки не останешься внакладе. Говоря, откровенно, я бы в жизни не пошел на такое, но правила игры изменились, благодаря ловкости рыжей.

При этих словах он скривился и его единственный глаз переместился к центру, сделав его похожим на циклопа.

— Черт с тобой, Крич! Катись отсюда, но запомни… — Тот укоризненно покачал головой:

— Вот ты опять размечтался! Ведь случись что — не видеть тебе ни бумажек, ни того парня! Да и чего ты взъелся на меня? Уже успел забыть, что это я не дал Фриско растерзать тебя? Черная неблагодарность!

Он громко рассмеялся:

— Ладно, ладно! Ты, видать, из тех, которые всегда всем недовольны, но я тебе докажу, что с Биллом Кричем можно иметь дело.

Он опять скривил рожу и, сняв телефонную трубку, набрал номер.

— Дежурная? Будьте так любезны, соедините меня с городской полицией. Полиция? Добрый вечер, с вами говорит мистер Крич из клуба «Мэллендер». Мы только что закончили беседу с мистером Кошеном из ФБР… Ах, вы в курсе? Тем лучше! Так вот, он просил поставить вас в известность, что здесь произошло убийство… Нет, вы не ослышались… Даму по фамилии Лэннарт, Шарлотта Лэннарт… Да, известен. Некто Чарлз Паоло, под кличкой «Фриско»… Да, мистеру Кошену он тоже знаком… — при этих словах Крич подмигнул мне. — Особые приметы? Небольшого роста, с отталкивающей наружностью… Да, сбежал… Направляется в Лондон… Голубой «форд»… Да, вооружен… В течение часа возьмете? Прекрасно!.. Не за что, это я должен быть вам благодарен… Нет, он здоров, но просил передать, чтобы к нему заехали через четверть часа… И вам также всего доброго. — Крич повесил трубку:

— До чего же вежливый легавый! Интересно, все английские полицейские такие? То ли дело — свой, янки: скажет пару фраз — и душа радуется. Ей-богу, Кошен, мне было бы легче перестрелять всех местных фараонов, чем выдержать один такой телефонный разговор!

Он закурил и ухмыльнулся:

— Хотел бы я посмотреть на рожу Фриско, когда его ни с того, ни с сего сцапают! И ведь сам напросился… Надеюсь, его укокошат при аресте, по крайней мере болтать не будет.

Крич одну за другой сделал несколько затяжек, потушил сигарету и сказал:

— Все, Кошен, я отплываю. Если тебе нужны эти бумаги, извести меня, сам знаешь через кого. И только попробуй выкинуть что-нибудь такое: все — ни чертежей тебе, ни Уиттекера! И меня ты тоже не схватишь, с этого острова я смотаюсь запросто. Так что — думай, решай, но помни: время — деньги, а деньги — жизнь.

Крич подошел к кушетке, где лежала сумочка Карлетты, и сунул ее за пазуху. В дверях он напоследок остановился и похлопал себя по груди:

— Видел, видел, как ты косился на ридикюль, а мне он на фиг не нужен, а беру его для того, чтоб не вводить тебя в соблазн. Для этого же и запру тебя. Кстати, окно забрано стальной сеткой, если не жаль зубов — валяй! В любом случае, когда приедут фараоны, я буду уже далеко. Не забудь передать им привет. Пока!

В замочной скважине повернулся ключ, а я остался взаперти с утертым носом.

2

В душе я, хоть и стыдно признаться, понимал Крича, которого воротило от вежливости английской полиции. Вопросы, вопросы, вопросы… Мне с трудом удалось вбить в голову инспектора, что расследование убийства мисс Лэннарт доступно ему самому, а у меня из-за такой ерунды пропадает масса времени в решении важнейшей государственной задачи. Он был разочарован, когда понял, что не получится поработать рядом с прославленным агентом ФБР, но утешился возможностью оказать мне пару услуг и выразил полную готовность помогать мне, если будет нужно.

Собственно, мне нужно было от него не так уж и много. Для начала я изъявил желание переговорить с мистером Херриком из Скотленд-Ярда, и он послал своего подчиненного наладить связь, а потом попросил помочь рассчитать мне время, необходимое для поездки из Мандейхида до Барчклера.

Инспектор достал карту графства, расстелил ее на столе и принялся что-то вычислять. После чего объявил, что с учетом неосвещенности и военного времени дорога займет не менее двух часов даже для тех, кто хорошо ее знает.

Подивившись его странной манере излагать то, что ему должно быть известно как дважды два, я быстренько прикинул время и понял, что рыжая мисс все еще в пути.

— Ладно, шеф, — сказал я небрежно, — теперь о деле: одна моя знакомая едет сейчас в Барчклер по моему заданию. Поскольку обстоятельства изменились, сделайте одолжение, позвоните вашим коллегам в Рединг и попросите их задержать ее под каким-нибудь предлогом и, проследите, чтобы это не напоминало арест. Пусть ждет там моего приезда, а то без новых инструкций она может оказаться в неловком положении. Если же она успела проскочить Рединг, то пускай таким же образом действуют полицейские в Ньюбери.

Стараясь избегать лирики, я описал ему внешность и одежду Джералдин, а также назвал марку автомобиля — «остин», помнится он стоял вместе с «фордом» в гараже клуба «Мэллендер».

Инспектор заверил меня, что ее задержат на законном основании, применив положение о защите Соединенного Королевства, и это будет выглядеть вполне невинно.

Я рассыпался в благодарностях, но про себя послал зануду к чертям, представив себе, как встретит меня Джералдин, которая сразу смекнет, по чьей милости ей приходится загорать в участке в качестве потенциальной шпионки.

Польщенный коп повис на телефоне, названивая в Рединг, а мне ничего не оставалось, как ждать вестей от Херрика и размышлять о Джералдин.

Наши отношения развивались по спирали: сначала я — германский агент и вульгарный скот, потом — аморальный разнузданный тип, а в конце — полный идиот. И с последней своей характеристикой, нельзя было не согласиться. Ее реакция на мой рассказ о событиях в «Казино Лодж» была настолько непосредственна, что теперь не осталось ни тени сомнения, что там я чуть насмерть не уходил настоящего Уиттекера. Ясное дело, она и не собиралась ждать меня в гараже, а если и задержалась чуток, то лишь затем, чтобы убедиться, как я мило провожу время в обществе двух джентльменов. Ей было нетрудно представить, чем закончатся наши переговоры, и поэтому она поставила в известность полицию, но обрисовала им ситуацию не прямо, а намеком, чтобы те не лезли напролом. Умница, она нашла единственно правильное решение: в случае, если бы полиция пошла на штурм клуба, то Крич и Фриско, которым нечего было терять, сделали бы из меня решето. Оказав помощь мне, Джералдин незамедлительно бросилась с люгером наперевес выручать своего «душевного» Элмера. Но ее похвальная решимость прийти ему на помощь очень походила на безрассудство автомобиля без тормозов. Действуя таким образом, она, можно сказать, сама напросилась в заложницы к бандитам, а помощь единственного человека, который хоть что-то мог для нее сделать, отвергла, посчитав, что она будет предложена в недостаточно корректной форме.

Тут мои размышления прервал какой-то нижний чин.

— Мистер Херрик на проводе, сэр, — доложил он и почтительно проводил меня в соседнюю комнату к телефону.

Наши разговоры всегда проистекали в одной форме: мой старый приятель был уныло ироничен, я — агрессивно деловит.

Вот и сейчас, поблагодарив меня за ценные услуги, пригодившиеся при поимке опаснейшего преступника Чарлза Паоло, он же Фриско, Херрик стал нудить на тему о моей недопустимой активности и нежелании работать традиционными методами, что, дескать, я, едва оказавшись в Великобритании, своей стрельбой и взрывами разворошил осиное гнездо и что, похоже, скоро под Лондоном развернутся настоящие боевые действия между Скотленд-Ярдом и бандой Панцетти.

Мне пришлось согласиться с ним, что я растревожил осиное гнездо, но что касается традиционных методов, так, извините, мистер Херрик, мы ваших университетов не заканчивали и не привыкли говорить бандиту, наводящему на тебя дуло: «Простите, вам не кажется, сэр…», а всегда старались опередить его в благом намерении выпустить вам наружу кишки. Благодаря этому и живы.

Не дав ему переварить сказанное, я поинтересовался судьбой моей телеграммы о местопребывании Панцетти, и не особенно удивился, услышав в ответ, что тот уже четыре месяца безвыездно торчит в Чикаго и полицию не беспокоит.

А не удивился потому, что сопоставил рассказы Джералдин и Монтаны о вездесущем Панцетти, но, главное, голос человека, говорившего со мной в «Казино Лодж» по телефону, и голос моего приятеля Крича, были настолько схожи, что вывод мог быть только один.

Как бы то ни было, я попросил Херрика передать по спецсвязи радиограмму и продиктовал ему текст:

— И меня тоже, — ехидно напомнил Херрик после того, как продублировал текст кому-то из подчиненных. — Надеюсь, вы хоть разок навестите своего старого знакомого в Лондоне?

— Конечно, Херрик! — я засмеялся, но мне было ужасно неловко перед ним. — Ждите завтра моего звонка с Джермин-стрит во второй половине дня. Я, честно говоря, успел тут соскучиться по вас, и по вашим традиционным методам. До скорой встречи.

Расстроенный, я повесил трубку. И что меня заставляет так по-хамски разговаривать со стариной Херриком? Наверное, Джералдин и тут права: Лемми Кошен — грубый и неотесанный тип.

Инспектор встретил меня на пороге своего кабинета и, сияя, сообщил: мисс Джералдин Уорни задержали полицейские с поста на шоссе неподалеку от Рединга и проводили в участок. По донесению местных копов, мисс вела себя не вполне корректно, и это, как ни странно, меня утешило: не одному же мне терпеть ее выходки.

А покидал я полицию в полном восторге — миляга инспектор снабдил меня на дорогу солидным запасом виски и сигарет, а в придачу одолжил для рыжей беглянки меховое пальто своей собственной супруги.

Уважаемого гостя проводили до его автомобиля, и я распростился с городком, который чуть не стал последним местом моего пребывания на земле.