Сын змеи

Глава 3

Недолгая малоснежная зима Маверранума сменилась буйной и стремительной весной. Парк, прилегающий к поместью Гилэстэла, зазеленел и зазвенел голосами птиц. Гилэстэл стал готовиться к отъезду, и привлек к этому важному делу Астида. Полукровка, глядя как его наставник упаковывает в библиотеке книги и свитки, только диву давался. Помогая ему, он паковал старинные фолианты и тубы с пергаментами в ящики, перекладывая их соломой.

— Нет-нет! — Гилэстэл забрал одну из книг у Астида, пролистал и вернул на место на стеллаж. — Я же сказал: брать книги только с этих полок. Эти не трожь.

Астид выпрямился и кивнул. Окинуввзглядом с десяток уже наполненных ящиков, спросил:

— Мы возьмем это все с собой?

— Да. Они не мои. Я брал их в королевской библиотеке для переписывания.

— Теперь хотите вернуть?

— Именно. Но только копии. Я не так щедр, чтобы возвращать оригиналы.

Астид удивленно вздернул брови.

— А вы не боитесь, что вас уличат в подлоге?

— Нисколько, — Гилэстэл сунул соломенный пучок между доской и корешком книги, натрусил соломы поверх книг, и глянул на воспитанника. — Копии почти неотличимы внешне. Разницы не заметит даже тот, кто неоднократно держал их в руках. Но таковых, уверяю тебя, в королевской библиотеке не найдется.

— И долго вы этим занимаетесь?

— Последние сорок лет.

— Сорок лет?! Да за это время вы всю библиотеку заменить успели!

— Увы, я не одолел и четверти того, что там хранится, — с сожалением вздохнул Гилэстэл. — И это при том, что я беру лишь интересующие меня книги.

— Я мог бы помочь вам в их переписывании.

— Возможно. Но не сейчас. Со временем я научу тебя это делать.

— А что здесь сложного? Эльфийский я теперь знаю.

— Видишь ли, Астид, дело не только в том, чтобы точно скопировать содержание книги. Его нужно слегка изменить в нужных местах.

— Зачем?

Гилэстэл присел на боковину кресла, взял верхний том в стопке, покачал его на ладони.

— Сведения, содержащиеся в этих книгах, слишком ценны, чтобы делиться ими с кем-то еще. Видишь ли, мой друг, многие старые книги и рукописи, которые хранятся в королевской библиотеке, по сути своей являютсяпособиями по магии. Когда-то, сотни лет назад, этой силойобладало большинство эльфов. Они бережно растили свою силу, писали трактаты об искусстве магии, совершенствовали её. Но эпоха войн превратилаэти знания в легенды и предания, уничтожила посвященных. Эти знания — сила, которой нечего противопоставить. Я хочу обладать этой силой. Пусть Маверранум, обретший мир, наслаждается покоем. За то время, пока счастье мирной жизни не обернулось жаждой познания, мне нужно стать единственным владельцем этого сокровища. Знание — это и есть истинное богатство и сила.

— Понимаю. А что вы меняете в копиях книг?

— Сущие мелочи. Ингредиенты в рецептах, слова в заклинаниях, последовательность действий в обрядах. И книга становится бесполезной с точки зрения практики. Я их не сжигаю, Астид, не уничтожаю. Я сохраняю их, как наследие и память нашего народа. Делаю из них легкое чтиво, сборники мифов и старинных легенд — интересные, но бесполезные.

Они покинули Вердэлэйн, как только подсохла после весенних дождей земля. Книги везли в крытой повозке, и двое слуг сопровождали её. Гилэстэл и Астид ехали верхом. Через два дня пути они свернули с большака к холмам Фаннайрэ. Повозка с книгами попылила дальше по широкой дороге, слугам был дан наказ — дожидаться прибытия князя в столице. Пришпоривая коня, Гилэстэл с усмешкой спросил Астида:

— Надеюсь, ты приготовил подарок для Элайны?

Тот хмуро взглянул на князя, и ответил.

— Приготовил. А получит ли она его, будет зависеть от неё самой.

— Чтобы одаривать женщин, не нужна причина, — рассмеялся Гилэстэл. — Просто будь с ними щедр.

Астид промолчал, стрельнув на наставника глазами. А когда Гилэстэл, посмеиваясь, отъехал, Астид сунул руку за пазуху, нащупывая висевший на шее выпуклый медальон.

К замку Фаннайрэ, располагающемуся на широком пологом холме, подъехали на закате. Крепкие стены из белого камня были окрашены светом заходящего солнца. Путники миновали гостеприимно открытые ворота, и копыта лошадей зацокали по мощеной белыми плитами дороге. Астид с интересом осматривался. Дорога была практически новой. Растущие вдоль неё деревья тоже были еще молоды. То тут, то там встречались недостроенные постройки, груды белого камня, бревна и доски. Кое-где еще копошились работники, заканчивая трудовой день.

В обширномдворе их лично встретил хозяин замка — Эйдар. Астид сначала не признал в подошедшем к ним мужчине в прожженном фартуке и с сажей на лице надменного главу семейства Фаннайрэ. Но когда Гилэстэл спрыгнул с коня и поздоровался, Астид с удивлением уставился на хозяина. А тот, нимало не смущаясь своего вида, с достоинством приветствовал гостей.

— С прибытием, Ваша светлость. Мы вас ждали. Йаксельпроводит вас в дом. Я присоединюсь позже.

На зов кхозяину подбежал эльф в пыльной одежде, и, выслушав его, махнул рукой гостям. Следуя за Йакселем, Астид прошептал Гилэстэлу.

— Странно, что такой эльф, как Эйдар, возится с черной работой.

— Ничего удивительного. Он настоящий хозяин своего поместья, и лучше всех знает, что и где нужно делать, — ответил князь. — Здесь когда-то стоял прекрасный дворец. В нем жили многие поколения дома Фаннайрэ. От него мало что осталось во время войн. Как и от самого рода Фаннайрэ. То, что ты видишь, возведено на старых развалинах.

Провожатый чуть улыбнулся, чутким ухом расслышав беседу гостей.

В доме путников встретила Элайна.

— Гилэстэл! — безупречное лицо эльфийки озарила радость. — Наконец-то! Хоть кто-то развеет мою скуку и отвлечет от нудной вышивки!

Но смотрела она при этом на Астида. И полукровка, помня слова князя, не стал на этот раз опускать взгляд. Провожая гостей по светлым анфиладам комнат, Элайна чуть поотстала от Гилэстэла, и, поравнявшись с Астидом, произнесла с лукавой полуулыбкой:

— Здравствуй, Астид. Надеюсь, ты не сбежишь от меня на этот раз?

— Как вам будет угодно, — ответил тот, глядя в её беззастенчивые глаза.

К ужину собрались все. Кроме Эйдара и его детей, за столом находились еще с дюжину эльфов — родственников и друзей, имен которых Астид не запомнил. Трапеза была шумной и обильной. Разговор вертелся в основном около строительства, и полукровка с удивлением смотрел, как Гилэстэл с неподдельным интересом внимает Эйдару и его сыновьям. Утомившийся с дороги и хлебнувший немало вина Астид осоловевшими глазами разглядывал сотрапезников. Гилэстэл, заметив, что его воспитанник устал, отпустил его. Элайна поднялась вместе с Астидом.

— Я провожу его, отец.

Эйдар кивнул, братья усмехнулись. Остановившись у дверей в комнату Астида, эльфийка коснулась его плеча, приблизила лицо.

— Доброй ночи, Астид. В эту ночь я позволю тебе быть одному. Но только в эту.

Он чувствовал, как пахнут её волосы. Ощущал тепло её руки на своем плече. Она постояла еще несколько секунд в ожидании, и, не дождавшись того, о чем просили её глаза, отстранилась и улыбнулась.

— Дикаренок, — прошептала она. — Доброй ночи, уголёк.

Астид смотрел хмельными глазами, как она идет-плывет по сумеречному коридору, как её силуэт то пропадает, то появляется в полосах света. Его сердце колотилось все сильнее и громче, щеки пылали, и в низу живота словно разгорелся огонь. Хотелось броситься за ней, догнать. Он перевел дыхание, вошел в свою комнату, и, не раздеваясь, бросился на кровать.

Утро разбудило щебетом птиц и ярким солнцем. Астидприподнялся, оглядываясь. Он всю ночь проспал в одежде. Ему снился «Златолесский вепрь» и мертвый трактирщик.

Весь день Астиду пришлось слоняться за Гилэстэлом, который очень живо интересовался восстановлением поместья. Полукровке все это было нелюбопытно. Он бы с удовольствием покинул это место поскорее, но князь был намерен задержаться у Эйдара на несколько дней. Если бы была возможность поохотиться, Астид бы её не упустил. Однако в поместье Фаннайрэ весной не охотились. На протяжении всего дня Астид то и дело замечал светлые локоны Элайны, настойчиво появляющейся на его пути. Когда Эйдар привел гостей в сад, его дочь была уже там. Астид заметил её силуэт у входа в беседку, увитую вьюном с лиловыми и синими цветами.

Неподдельное восхищение Гилэстэла было приятно Эйдару. А так как князь любил цветы не меньше книг, то и сад, благоухающий ароматами многочисленных цветов, был оценен им весьма высоко. Элайна негромко окликнула Астида, когда они проходили по аллее мимо беседки. Он помедлил, и, отстав от князя, поднялся по ступеням в беседку.

Элайна смотрела на него, улыбаясь.

— Ты привез мне подарок, уголек? Я не верю, что ты по мне совсем не скучал.

Астид не ответил. Элайна рассматривала его, как кухарка рассматривает тушку невиданной доселе добычи, прикидывая, как ловчее её разделать.

— Как тебе наш сад?

— Он красив, — ответил Астид, глядя вслед удалающимся Эйдару и Гилэстэлу.

— А я?

Астид перевел взгляд на Элайну. Она смотрела на него снизу вверх. Глаза её синели, соревнуясьс лепестками цветов, увивающих беседку, и выигрывая у них. С потолка опустился лепесток и застрял меж тканью и белым плечом эльфийки. Астид протянул руку и осторожно отцепил лепесток. Коснулся волос Элайны, пропуская меж пальцев светлую прядь, вдыхая запах её кожи.

— У тебя красивые волосы, — ответил как-то нехотя.

— И это всё? — насмешливо подняла бровь Элайна, и вдруг, рассмеявшись, хлопнула в ладоши. — Я поняла! Как же я сразу не догадалась… Ты из тех, кто предпочитает мужчин? В таком случае, я могу позвать сюда Иллориса. Нам будет хорошо и втроем.

— Это лишнее, — ответил Астид, выпустил её волосы, и, резко развернувшись, спустился на мощеную белыми плитами дорожку.

— Многие мужчины были бы счастливы оказаться на твоем месте. Чего же хочешь ты, недотрога? — окликнула его Элайна.

— У тебя этого нет, — отозвался Астид уже издалека.

Следующие три дня он старательно избегал встреч с Элайной. Настолько старательно, что Эйдар и Гилэстэл стали над ним посмеиваться. Дабы Астид не слонялся без дела, Гилэстэл, испросив разрешения Эйдара, отправил его в библиотеку Фаннайрэ. Там Астид и пропадал целыми днями, вполне этим удовлетворенный.

На четвертый день Гилэстэл и Эйдар с сыновьями отправились на каменоломни, где добывался известняк для строительства. Астида князь оставил в поместье, разбирать книги. Астид увлеченно рылся на стеллажах, и не услышал шагов Элайны. Она приблизилась к нему, и, обняв сзади, нежно прошептала:

— Жду тебя в саду, в беседке. Если не придешь, скажу отцу, что ты украл это. Ты ведь дорожишь своей репутацией? И репутацией князя Гилэстэла?

Она взяла с полки первую попавшуюся книгу и вышла. А опешивший Астид остался стоять с рукописью в руках. Постояв несколько минут, он отшвырнул свиток прочь и вышел вслед за Элайной.

В беседке было прохладно. Нагая Элайна, расположившись на ложе, без интереса листала «украденную» книгу. На вошедшего Астида взглянула с довольной улыбкой, отбросила книгу.

— Я всегда получаю, что хочу, — Элайна протянула к нему руки. — Иди сюда, недотрога.

Астид опустился рядом с эльфийкой, приник к её губам, чувствуя, как её настойчивые руки освобождают его от одежды. Она целовала его ненасытно и неистово. С такой неутолимой жаждой припадает к воде путник, нашедший долгожданный источник. Искушенная соблазнительница, она млела и таяла в руках полукровки, извиваясь под ним вожделеющим телом.

Потом они лежали, переводя сбившееся дыхание, и эльфийка, опустив голову на грудь Астида, рассматривала его лицо.

— Ты знаешь, что ты не красивый? Но мне это нравится.

Астид коротко взглянул на неё, и снова уставился в потолок. Элайна приподнялась, набросила тунику и снова прилегла Астиду на плечо.

— Мне это нравится, — повторила она. Потом лукаво взглянула на юношу, коснулась его живота. Рука поползла вниз. — И это тоже. Скажешь что-нибудь?

Глядя на цветочные гирлянды под крышей беседки, Астид тихо произнес.

— Двадцать два года назад такая же похотливая шлюха, как ты, оставила на постоялом дворе новорожденного ребенка.

Глаза Элайны расширились от негодования на оскорбление.

— Да как ты смеешь?! — она оттолкнула Астида, села.

— Может, это была ты? — полукровка перевел на неё немигающий взгляд.

Элайна поняла. Собирая золотые волосы, онапренебрежительно оглядела юношу.

— Тебя бросила мать…. Знаешь, она, вероятно, сделала это, потому что предвидела, кто из тебя вырастет. От полукровок ничего хорошего ждать не приходится, как их не воспитывай.

Астид дернул её за руку, бросив на покрывало. Навалился на неё, намотав на руку светлые волосы и прижав лицом к подушкам, чтобы заглушить крик. Элайна боролась, стараясь высвободиться. Астид коротко ткнул двумя пальцами в нужную точку на шее эльфийки, и та обмякла, обездвиженная. Полукровка перевернул эльфийку на спину, отпустил волосы, бережно уложил её на подушки и расправил ткань туники. Глаза Элайны были полны страха.

— Ты спрашивала, что я привез тебе? Вот это. Только не знал, заслуживаешь ли ты такого подарка или нет.

Он щелкнул застежкой медальона, и извлек из неё змеиную челюсть. На кончиках длинных клыков блеснули янтарные капельки. Астид вонзил змеиные зубы в оголенное плечо Элайны, слегка надавил, выпуская яд. Затем вытащил их, и бережно убрал в свой медальон. Он сел возле Элайны, подобрав ноги и обняв себя за колени, и стал наблюдать. Близость раны к шейной артерии сказалась незамедлительно. Блеск в глазах эльфийки утих, сменившись тусклой поволокой, дыхание стало прерывистым и сбивчивым, из приоткрытых губ по щеке поползла струйка слюны. Астид, жадно вглядываясь в лицо Элайны, приложил руку к её груди, чтобы ощутить последний удар сердца. Он поймал последний хриплый выдох и удовлетворенно улыбнулся. Закрыв её голубыеглаза, Астид оделся, забрал книгу, выглянул из беседки и ровной походкойнаправился по пустой аллее к дому.

Гилэстэл и остальные вернулись в поместье в сумерках. Астид через открытое в библиотеке окно слышал их смех и разговор. Вскоре вошел Гилэстэл и спросил.

— Ты не видел Элайну?

— Нет, — равнодушно ответил полукровка, открывая очередную книгу.

Гилэстэл ушел, а через некоторое время в саду, а затем и в доме раздались крики. Кто-то забегал, захлопали двери. В открытоеокно залетали бабочки, и кружились у свечного пламени. Несколько мотыльков, уже опаливших крылья, трепыхались на полу. Астид закрыл окно, убрал книги на место и, тщательно задув свечи, покинул библиотеку.

Мимо него пробежал Йаксель. Потом промчался еще кто-то. Астид вышел в большой зал и остановился на пороге. В зале теснились эльфы и люди, обступив Эйдара. А тот, стоя на коленях у софы, с рыданиями обнимал бездыханную Элайну. Рядом, припав к телу сестры, содрогались в плаче Эйнар и Иллорис. Гилэстэл со скорбным лицом стоял поодаль, кусая губы. Астид пробрался к князю, тронул того за плечо. Взглянув на воспитанника, Гилэстэл прошептал:

— Элайна погибла.

Астид стоял возле Гилэстэла, глядя на холодное лицо эльфийки, рассыпавшиеся волосы и крохотные ранки на шее.

— Иди к себе, — приказал Гилэстэл, и Астид послушно покинул зал.

Наутро в поместье царила тишина. Даже лай собак и щебет птиц словно стали тише в несколько раз. За столом не было ни Эйдара, ни его сыновей. Заплаканная служанкаподала завтрак немногим собравшимся за столом. Гилэстэл ел медленно, временами странно поглядывая на Астида. Закончив есть, он встал и, бросив Астиду: «Жду тебя в своей комнате», удалился.

Астид вошел в покои князя с нарождающимся беспокойством.

— Закрой дверь, — приказал князь. — Ты знаешь, что случилось с Элайной?

Астид отрицательно качнул головой.

— Она заснула в саду, и её укусила ядовитая змея. Я кое-что смыслю во врачевании, и сам осмотрел рану на её теле. Есть одно обстоятельство, которым я не поделился с хозяином этого дома. Пока не поделился.

Гилэстэл взглянул на юношу. Астид, не поднимая глаз, молча ждал продолжения.

— Тот вид змеи, яд которой убил Элайну, здесь не водится. Но они в изобилии встречаются на горе Айканг, что в трех часах пути от Вердэлэйна. Зачем ты это сделал?

Астида пронизал страх разоблачения и близость расплаты. Боязнь возможных последствий навалился тяжким камнем, вновь согнув его спину.

— Что я сделал? Я не понимаю, — отвернулся он, и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить биение сердца. Выдох Астид сделать не успел. Пальцы Гилэстэла сжали горло полукровки, лишая возможности дышать и говорить. Голубые глаза князя превратились в колючие льдинки. Он развернул Астида лицом к себе, и с тихой яростью процедил сквозь зубы:

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Убить хозяйку в её собственном доме! Ты нарушил закон гостеприимства! Опорочил мое имя! Это… это недопустимо.

Гилэстэл отшвырнул от себя воспитанника, и Астид упал. Пока он, встав на четвереньки, восстанавливал дыхание, Гилэстэл нервно мерил шагами комнату.

— Встань! — приказал князь.

Астид поднялся и ссутулился в ожидании дальнейшей расправы. Но свое слово вставить все же не преминул.

— Эта дрянь сама напросилась, — прохрипел он, потирая горло.

Полуэльф остановился, разглядывая юношу — его беспокойные тонкие пальцы, теребящие обшлаг камзола, нервно подрагивающий кадык и красные пятна на шее. Глаза князя были уже не злы, но холодны и строги.

— Выпрямись, — произнес он, наконец, после долгого молчания.

Астид немедленно вытянулся в струну и бросил недоверчивый взгляд на господина. Гилэстэл кивнул.

— Всегда держи спину прямо. Прежде чем убивать, нужно научиться лгать — изящно, уверенно и правдоподобно. Я научу тебя и тому, и другому. Но в свое время и при одном условии — ты будешь слушаться меня беспрекословно. Так зачем ты это сделал?

— Она смеялась надо мной, — прошипел Астид, и в его глазах зажегся злобный огонек. — И над вами. Эта высокородная распутница была слишком высокого мнения о себе.

Гилэстэл поднял бровь.

— Ты все это время думал о том, что произошло полгода назад? Тебя это так задело? Истинного аристократа не должны волновать чужие насмешки.

— Мои обиды не имеют срока давности. И пусть все, кто осмелится нанести мне оскорбление, помнят об этом.

Гилэстэл изумленно воззрился на Астида, потрясенный тоном, каким были произнесены эти слова. А тот смотрел на полуэльфа исподлобья, решительно и гордо. Серые глаза полукровки потемнели, став цвета предгрозового неба, и взгляд — неподвижный и немигающий, стал напоминать волчий. Или змеиный.

— Что ж, возможно, мне есть чему у тебя поучиться, — покачал головой Гилэстэл, впечатленный переменой в своем воспитаннике. — Но все же, умерь свою мстительность. Научись пренебрегать насмешками. Даже оскорбительными. Какой бы Элайна ни была, смерти она не заслужила.

— Вам этого не понять, — запальчиво бросил полукровка. — Над вами никто не смеется. Будь я знатным — надо мной бы тоже никто не смел насмехаться.

Гилэстэл отошел к окну, разглядывая листья на росшей у окна сирени.

— Кем были твои родители?

Астид дернул плечом.

— Я их не знал. Трактирщик говорил, что мать была из благородных эльфов. Про отца я вообще ничего не знаю.

— Тебе повезло. Они не принесли тебе того разочарования и боли, которые достались мне. Так ты считаешь, что если бы ты рос в семье своей матери, то был бы избавлен от насмешек?

— Да, — со злой уверенностью выпалил Астид.

— Ошибаешься, — помедлив, тихо произнес князь. — Я расскажу тебе одну историю. Чуть меньше ста лет назад закончилась эпоха войн. Тогда воевали все со всеми. Земля Маверранума была усыпана ржавеющими доспехами и оружием, и пропиталась кровью настолько, что вырастающая на ней трава пахла железом. Мир был нужен людям, эльфам, огонам, урукхам. Потому что племена и рода наши стали малы, а женщинам было не от кого рожать. Железная эпоха закончилась последней битвой на южных рубежах. Исконные племена Маверранума объединились, дав отпор южнымзахватчикам. Эльф стоял рядом с человеком, а урукх бился спина к спине с огоном. Эльфы шли в бой с именем своей королевы — Илфириенны, наследницы главной ветви рода Хэлкериеса. Людей вел последний потомок королевского рода. Его имени я называть не хочу. Они выиграли ту битву. Её выиграла Илфириенна, своим умом, прозорливостью и отвагой. И именно ей присягнул весь Маверранум, как своей королеве. И именно она тогдавзошла на трон. А троном, знаешь ли, послужил стул, наспех сколоченный из щитов воинов Маверранума. Так на нем её и внесли в разгромленную столицу, и этот трон еще несколько лет служил ей. Она правила так, как должна править истинная королева — мудро и справедливо. Но, все же, она оказалась женщиной больше, чем королевой. И допустила чудовищную ошибку.

— Она погибла? — Астид смотрел на князя во все глаза. — Была убита соперником?

— Хуже, — ответил Гилэстэл, не отрываясь от созерцания сада. — Она влюбилась. К несчастью — взаимно. Тот человек, королевский потомок, стал её избранником. Любовь… Великая созидающая сила. И разрушающая… Эльфийскиекнязья, недовольные её выбором, и не желающие терпеть над собой человека, хотя бы и королевских кровей, поставили Илфириенне условие — или трон, или любовь. Она выбрала второе….

Голос Гилэстэла дрогнул, и он замолчал. Астид не смел прервать молчание ни вопросом, ни движением, ибо стал смутно догадываться о том, что будет сказано дальше.

— Королева Илфириеннна отреклась от престола, передав трон своему троюродному брату Мэнелгилу. Она оставила столицу, и сочеталась браком с тем, кого полюбила больше, чем весь остальной мир. В Вердэлэйне, где они обосновались, у них родился сын. Полуэльф. Полукровка, принимаемый при дворе со скрытым сожалением о его несовершенстве, пренебрежением и замаскированной брезгливостью. Пока с ним была мать, со стороны взрослых это ощущалось не так отчетливо. Но дети, в отличие от родителей, намного более жестоки и всегда говорят то, что думают, и то, что слышат от родителей. И маленький княжич вдоволь натерпелся от сверстников насмешек и издевательств, утратив навсегда веру в дружбу. Все свои дни мальчик проводил с книгами, которые стали его единственными и верными товарищами.

А когда ему исполнилось четырнадцать лет, умер его отец. Погиб по собственной глупости. На зимней реке провалилась повозка каких-то переселенцев. В ней были дети. Он возвращался с охоты и рванулся их спасать. Его затянуло под лед вместе с остальными. И бывшая королева, Илфириенна Несгибаемая, не нашла в себе сил перенести эту потерю. Её не остановил ни сын, ни предстоящая долгая жизнь. Она приняла яд. Знаешь, Астид, каково это — пытаться привести в чувство бездыханную мать? Когда рыдаешь над ней, один, в холодной комнате с потухшим очагом. А слуги бестолково мечутся по дому и ревут, как напуганные ослы. И зимний ветер воет так, словно все волки Вердэлэйна собрались под окнами, и норовят ворваться в дом.

Гилэстэл зябко повел плечами. У Астида защемило сердце.

— Я помню, как взял в руки её бокал, — прошептал князь. — На дне оставался один глоток. Один глоток…. мне бы хватило. Она было такая холодная …. ледяная королева. У неё были голубые глаза и белоснежные, длиннейшие волосы. Бывало, она их распускала, и я в них заворачивался, уткнувшись ей в грудь, ища ласки и утешения. Но она меня предала. Оставила совсем одного. И я… я ударил её тогда, Астид. Мертвым не больно. А мне было так отвратительно мерзко, одиноко и страшно….

Гилэстэл снова замолчал. На этот раз надолго. Астид смотрел на князя, представшего перед ним в новом свете, и проникался к нему помимо прежней благодарности чувством сопричастности к его судьбе.

Наконец Гилэстэл обернулся, и, вздохнув, продолжил:

— После смерти матери Менэлгил забрал меня во дворец. Я прожил там до двадцати пяти лет, а потом вернулся в Вердэлэйн. Но я не чувствую себя уютно в своем доме. Я не стану рассказывать Эйдару, как в действительности умерла его дочь. Я делаю это не ради тебя, Астид. А ради себя.

Они отбыли из поместья Фаннайрэ на следующий день после похорон Элайны. Убитый горем Эйдар не нашел в себе сил выйти к уезжающим гостям. Провожали их Эйнар и Иллорис. Гилэстэл уезжал задумчивый и молчаливый, как и Астид.