Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Глава 6. Ослабление державы. Начало I века до н. э.

В 96 году до н. э. шаньюем сюнну стал Хулугу. Его восхождение на престол сопровождалось борьбой между претендентами — самим Хулугу и его братом, однако борьбой весьма нетрадиционной: оба наследника благородно пытались уступить власть друг другу.

Шаньюй Цзюйди-хоу завещал державу старшему сыну, Хулугу, но тот после смерти отца не смог приехать в ставку из-за болезни, и высокопоставленные сановники возвели на престол младшего сына. Новый шаньюй, однако, усомнился в справедливости такого решения и послал за братом, предлагая отказаться от власти в его пользу. Хулугу сначала возражал, ссылаясь на болезнь, однако младший брат сказал: «Если, к несчастью, ты умрешь, то престол перейдет ко мне». На том и порешили.

На правление Хулугу пришлись последние военные кампании императора У-ди, включая столь неудачную для китайцев историю со сдачей Эршиского военачальника Ли Гуан-ли. На следующий год после этой катастрофы, которая окончательно подорвала боеспособность Поднебесной, шаньюй обратился к императору с предложением заключить «договор о мире, основанный на родстве» и потребовал традиционной дани, включая принцессу из дома Хань. Это было неслыханной наглостью: в войне, начатой императором У-ди, сюнну безусловно потерпели поражение и потеряли часть своих исконных земель. Бань Гу пишет, что «ханьские войска совершали дальние походы, не давая покоя сюнну, из-за чего приплод скота у сюнну погибал еще до рождения, а сами они были крайне утомлены от этих вторжений». Но Китай, формально одержав победу, был измотан еще больше. Начались вялотекущие переговоры о мире^{229}.

В эти годы сюнну, не в силах самостоятельно сдержать натиск Китая, пытаются искать союзников среди других племен. Бань Гу сообщает, что в 88 году до н. э. они отправили посольство к малым юэчжи, чтобы те передали «различным племенам цянов»: «Более ста тысяч солдат ханьского Эршис-кого военачальника сдались сюнну, цяны страдают от повинностей, налагаемых Хань, а между тем округа Чжанъе и Цзюцюань являются нашими землями; эти земли обильны и прекрасны, мы можем вместе напасть [на Хань] и совместно жить на них»^{230}. Но союзное войско не сложилось — вероятно, идея о том, чтобы жить где-либо «совместно» с сюнну, никого не прельщала.

В 87 году до н. э. У-ди умер, передав трон восьмилетнему сыну — рожденному наложницей позднему ребенку, который стал императором Чжао-ди. Тремя годами позже умер и Хулугу, так и не заключив с Поднебесной желанного договора. Благородного брата шаньюя, который, по их соглашению, должен был ему наследовать, уже не было в живых. А среди новых претендентов на трон, и особенно среди их высокопоставленных сторонников, далеко не все отличались благородством. Один из остававшихся братьев Хулугу, который мог бы претендовать на власть, был убит, второй — обманом отстранен от наследования. Вдова шаньюя, пользуясь поддержкой могущественного сановника Вэй Люя, вопреки воле покойного мужа возвела на трон своего юного сына Ху-яньти. Бань Гу пишет:

«Шаньюй, недавно вступивший на престол, был [очень] молод, яньчжи — его мать — не отличалась безупречным поведением, в государстве начались распри: поэтому [сюнну] все время ожидали нападения ханьских войск. В связи с этим Вэй Люй посоветовал шаньюю: “Выкопайте колодцы, постройте окруженные стенами города, воздвигните для хранения зерна башни и обороняйте города совместно с циньцами (циньцами… сюнну обозначали живших среди них китайцев. — Прим. переводчика); если и придут ханьские войска, они ничего не смогут поделать”. Когда было выкопано несколько сот колодцев и срублено несколько тысяч деревьев, кто-то сказал: “Хусцы не могут оборонять города, и мы только подарим зерно Хань”. Тогда Вэй Люй прекратил [постройку городов]».

Легко видеть, что политика сюнну в эти годы не отличалась особой продуманностью и последовательностью. Тогда же молодой шаньюй отпустил на родину двух ханьских послов, которые томились в плену у сюнну (и шаньюй, и императоры, желая досадить друг другу, частенько задерживали послов на многие годы). Бань Ту сообщает, что «сюнну, возвращая этих двух человек, хотели показать свои добрые намерения». Но, несмотря на «добрые намерения», уже в следующем, 80 году до н. э., «сюнну направили из левых и правых земель четыре отряда в 25 тыс. всадников, которые одновременно вторглись в пограничные районы с целью грабежа». Однако же идея мирного договора витала в воздухе, и шаньюй «постоянно приказывал своим приближенным намекать об этом ханьским послам». Кроме того, он «стал реже совершать грабительские набеги и старался еще лучше принимать ханьских послов, желая постепенно добиться договора о мире, основанного на родстве». Император, по словам Бань Ту, хотел того же самого, однако договор все не заключался^{231}. Впрочем, юный Чжао-ди мало что решал в собственном государстве — фактически Поднебесной управлял всемогущий регент Хо Гуан.

В 80 году до н. э. произошло весьма обидное для сюнну событие: их восточные соседи, ухуани (потомки когда-то разгромленных и подчиненных Маодунем дунху), разграбили могилу одного из сюннуских шаньюев^{232}. Это само по себе неприятное происшествие кроме всего прочего свидетельствовало о том, что влияние и власть сюнну уменьшались. Ухуани в течение многих лет не смели восставать против своих завоевателей. Они ежегодно отправляли им дань: крупный рогатый скот, лошадей и шкуры овец; если же дань задерживалась, сюнну отбирали у них жен и детей.

После того как в 119 году Хо Цюй-бин, военачальник императора У-ди, разбил сюнну в их восточных землях и вытеснил на север от пустыни Гоби, китайцы переселили на их место ухуаней. Им выделили земли вдоль укрепленной линии пяти северо-восточных округов — «следить в интересах династии Хань за передвижением сюнну». К ним был приставлен «надзирающий заухуанями полковник», которому вменялось в обязанности не только «надзирать», но и «руководить ими, чтобы не допустить сношений с сюнну»^{233}.

Несмотря на усилия полковника, ухуани иногда нарушали границы Поднебесной. И все же под ее стенами они чувствовали себя значительно уверенней и решили отомстить сюнну за победу Маодуня и за сто лет поборов и унижений. Сразиться со своими давними врагами им, конечно, было не по силам даже сейчас, и они ограничились разграблением могилы.

Возмущенные сюнну отправили к ухуаням карательный отряд в 20 тысяч всадников. Китайцы после некоторых колебаний решили вмешаться, и полководец Фань Мин-ю выступил со своей армией для перехвата сюнну. Но поскольку ухуани недавно нарушили границу Китая, регент императора, он же старший военачальник Хо Гуан, «предупредил Фань Мин-ю о том, чтобы войска не ходили в поход напрасно, если они не успеют перехватить сюнну, то должны напасть на ухуаней». Китайцы запоздали, и сюнну отомстили за оскверненную могилу. После чего Фань Мин-ю, «воспользовавшись усталостью ухуаней, напал на них, порубил более шести тысяч человек, обезглавил трех князей и возвратился обратно». Таким образом, шаньюй, чью могилу осквернили ухуани, был полностью отомщен^{234}.

Совсем иначе складывалась судьба других вассалов сюнну, усуней, — они, несмотря на свое зависимое положение, сумели поставить себя и с шаньюями, и с Сынами Неба. И именно их усилиями к 60-м годам I века до н. э. держава сюнну оказалась в глубочайшем кризисе.

Надежду уничтожить сюнну руками усуней китайцы вынашивали давно; для укрепления военного союза они посылали к усуням своих невест, причем не подменных, как к Маоду-ню, а самых что ни на есть близких родственниц императора. Еще в 107 году до н. э.^{235} усуни заключили с У-ди «договор о мире, основанный на родстве», и их правитель (носивший титул гуньмо, или гуньми) получил в жены внучку императора по имени Сицзюнь (дочь Цзянду-вана). Ханьский двор дал невесте богатое приданое и свиту: «…пожаловал [ей] колесницу, платья, императорские вещи, снабдил официальным штатом евнухов, [чиновников], прислужников и возниц в количестве нескольких сот человек» и даже приставил верхового музыканта «для успокоения ее дорожных раздумий». Тогда же и сюнну послали усуням свою невесту. Несмотря на то что сюнну уже многие годы терпели от китайцев поражение за поражением, гуньмо отдал предпочтение кочевнице и сделал ее старшей (левой) женой, а китаянку младшей (правой). Предпочтение это было, вероятно, вызвано не личными качествами невест, а политической ситуацией. Так или иначе, супруг не баловал императорскую внучку своим вниманием, он навещал ее один или два раза в год, и радости от этих встреч было мало: «Гуньмо был годами стар, [китайского] языка не понимал»^{236}. Сицзюнь очень тосковала и даже воспела свою тоску в стихах:

Через некоторое время усуньский правитель решил передать ненужную ему младшую жену своему внуку и наследнику Цэньцзоу (Цэньцюю^{238}), но это не устроило китаянку, и она «подала письменную жалобу» императору. Сын Неба ответил: «Следуй обычаям этой страны, я хочу вместе с усунями уничтожить ху [сюнну]». Оказалась ли Сицзюнь послушной внучкой или решила, что, способствуя уничтожению сюнну, она отомстит старшей жене, — в конце концов она вышла замуж за Цэньцзоу^{239}. Но ее жертва оказалась напрасной — усуни против сюнну не выступили.

Сицзюнь умерла в самом конце II века до н. э. Но У-ди, не терявший надежды разгромить сюнну руками усуней, немедленно послал в степь другую принцессу, по имени Цзею. После смерти Цэньцзоу она стала женой его единокровного брата Вэньгуйми, нового правителя усуней, причем женой любимой (в отличие от его же сюннуской жены). Цзею, не в пример своей предшественнице, была вполне удовлетворена семейной жизнью среди усуней, однако в дело опять вмешалась большая политика. Сюннуские шаньюи вот уже много лет не могли добиться от Китая ни невест, ни «договора о мире, основанного на родстве». Шаньюй Хуяньти решил исправить положение и отвоевать невесту сам. Он потребовал, чтобы усуньскый Вэньгуйми отослал ему свою собственную жену. Тот факт, что китайской принцессе уже исполнилось 44 года[12], она жила среди усуней уже около тридцати лет (известно, что к 60 году она «была в Усунь 40 с лишком лет»)^{240} и родила мужу трех сыновей и двух дочерей, нимало не смущал шаньюя. Он стал совершать набеги на владения усуней, и Цзею обратилась за помощью к императору — им тогда уже был Чжао-ди. Император передал письмо принцессы сановникам, «но решение так и не было принято»^{241}.

В 74 году до н. э. двадцатилетний Чжао-ди умер, не оказав помощи своей родственнице. Император Сюань-ди, взойдя на престол, вместо чаемой военной поддержки отправил кусуням посла. Принцесса и ее супруг снова написали в Китай: «Сюнну несколько раз подряд посылали крупные войска для нападения на усуней, они захватили [наши] земли Чэянь-уши, угнали живший там народ и прислали посла, который угрожает и требует выдать им принцессу и порвать отношения с Хань. Я, гуньми, выражаю желание собрать половину имеющегося в стране войска, выставить 50 тыс. всадников, взяв на себя их содержание, и со всей энергией напасть на сюнну, если только Сын Неба пошлет войска спасти принцессу и [меня], гуньми».

Сюань-ди сжалился над принцессой, а скорее всего — попросту понял, что наконец сбываются планы У-ди, который не зря отдавал своих юных родственниц за усуньских правителей. В 72 году до н. э. он отправил на сюнну «150 тыс. всадников и пять военачальников, которые выступили в поход по разным направлениям». Усуньский Вэныуйми сдержал слово и возглавил войско, в котором было свыше 50 тысяч всадников^{242}.

«Услышав, что ханьские войска выступили в поход крупными силами, сюнну, старые и малые, бежали, угнав далеко скот», поэтому успехи всех пяти китайских армий оказались весьма скромными. Так, про одного из ханьских военачальников Бань Гу сообщает, что он «порубил и взял в плен 19 человек и захватил свыше 100 голов крупного рогатого скота, лошадей и овец». «Победы», одержанные остальными, были немногим более впечатляющими. Правда, военачальник, носивший титул «имеющий зубы тигра», «порубил и взял в плен более 1900 человек, захватил свыше 10 тыс. голов лошадей, крупного рогатого скота и овец», но это, учитывая задуманные масштабы операции, было столь незначительным достижением, что полководец, вернувшись в Китай, преувеличил свои трофеи. Приписки вскрылись, и незадачливый «владелец зубов тигра» вынужден был покончить жизнь самоубийством.

Но неудачи китайцев с избытком были восполнены грандиозной победой, которую одержало войско усуней. Они разгромили ставку правого лули-вана и взяли в плен более 39 тысяч человек, в том числе тестя шаньюя, старшую невестку, сюннускую принцессу, «знаменитых князей, …тысячников и военачальников». Кроме того, они захватили свыше 700 тысяч голов лошадей, крупного рогатого скота, овец, ослов, мулов и верблюдов. «Количество сюннусцев, которые бежали и понесли потери убитыми и ранеными, а также скота, павшего в результате дальних перегонов, невозможно было даже сосчитать; после этого сюнну ослабли и были злы наусуней».

Так для сюнну началась полоса невезения, причем невезения гораздо более серьезного, чем неудачи времен войн с У-ди. В тот же год шаньюй Хуяньти решил отомстить усуням и совершил набег на их земли. Сама по себе военная операция прошла сравнительно успешно — сюнну захватили «большое количество старых и малых» и скот. Но когда они двинулись в обратный путь, начался сильный снегопад. Если верить Бань Гу, «высота снежного покрова, выпавшего за день, превысила 1 чжан (около двух с половиной метров. — Авт.)». Вероятно, историк слегка приукрасил этот снегопад, потому что за всю историю метеорологии максимальная зафиксированная высота снега, выпавшего за сутки, составила около двух метров. Но как бы то ни было, непогода сделала то, чего не смогло сделать усуньское войско: «…люди и скот замерзали от холода, из каждого десятка назад возвратился один человек и уцелела одна голова скота».

Бань Гу пишет: «Пользуясь слабостью сюнну, динлины напали на них с севера, ухуани вторглись в их земли с востока, а усуни — с запада. Эти три владения всего уничтожили десятки тысяч человек, [захватили] несколько десятков тысяч лошадей и очень много рогатого скота и овец. Кроме того, от голода у сюнну умерло из каждого десятка три человека, а из каждого десятка скота пало пять голов. Сюнну совсем обессилели, все зависимые от них владения отложились, и они уже не в состоянии были совершать грабительские набеги.

Тогда [император] Хань отправил более трех тысяч всадников, которые одновременно вторглись в земли сюнну с трех сторон, взяли в плен несколько тысяч человек и возвратились обратно. Однако сюнну не осмеливались отплатить тем же…»^{243}

В 68 году до н. э. шаньюй Хуяньти умер, оставив страну в самом бедственном положении. В землях сюнну снова начался голод: «…из каждого десятка населения умерло шестьсемь человек, а из каждого десятка скота пало шесть-семь голов». Сюнну продолжали терять данников и территорию. В том же году покоренное ими ранее племя сижу в полном составе покинуло насиженные земли, двинулось на юг и «изъявило покорность Хань». На следующий год княжества Западного края, объединив свои силы, совершили набег на подвластное сюнну владение Чэши и «захватили в плен его правителя и народ». Новый шаньюй Сюйлюйцюаньцзюй поставил в Чэши другого правителя, но тот, опасаясь оставаться в этих местах, «собрал оставшийся народ и переселился на восток».

А обезлюдевшие земли достались императору Хань, который немедленно отправил туда «пахотных поселенцев».

Робкие попытки Сюйлюйцюаньцзюя повторить военные подвиги своих предшественников ни к чему не приводили. В 64 году до н. э. он дважды посылал войска на город Чэ-шичэн в Чэши, но они «не смогли взять города». В 61 году шаньюй отправил 10 тысяч всадников на обуздание динлинов, которые в течение последних трех лет совершали набеги на сюннуские земли, но его всадники «ничего не добились». Наконец, в 60 году до н. э. шаньюй со 100 тысячами всадников решил вторгнуться в ханьские земли «для грабежа». Но перебежчик сообщил императору о намерениях сюнну, и тот послал армию для охраны границы, а сам шаньюй заболел кровохарканьем. «Не осмеливаясь вторгаться [в ханьские земли], он возвратился обратно» и вскоре умер.

После смерти шаньюя в государстве, которое и без того находилось в глубоком кризисе, вспыхнула смута. Еще девять лет назад, когда Сюйлюйцюаньцзюй только взошел на трон, он обидел вдову своего предшественника, носившую титул главной жены, — она, как и прочие жены, досталась ему вместе с верховной властью, но он оказал предпочтение другой женщине. Оскорбленная вдова вступила в тайную связь с правым сянь-ваном и ждала своего часа все девять лет. Когда Сюйлюйцюаньцзюй заболел, она предупредила любовника, что «шаньюй опасно болен и ему не следует уезжать далеко», и после смерти правителя, не дождавшись собрания князей, при поддержке своего младшего брата Дулунци возвела правого сянь-вана на трон. Он получил имя шаньюй Уяньцзюйди. Права нового шаньюя на престол были более чем сомнительны — он не приходился ни сыном, ни братом, ни даже внуком никому из ранее правивших сюннуских властителей. Единственное, чем он мог обосновать свою легитимность, — его прадедом был шаньюй Увэй.

Вступив на престол, Уяньцзюйди, по сообщению Бань Гу, «вел себя жестоко и зло». Он казнил всех приближенных своего предшественника, отстранил от власти всех его родственников, а на их место поставил своих сыновей и младших братьев. Особую власть получил Дулунци. Сын и наследник предыдущего шаньюя Цзихоусянь (позднее известный под именем Хуханье) бежал к своему тестю по имени Учань-му, который управлял небольшим подвластным сюнну народом. Другой возможный претендент на престол, Сяньсянь-шань (сын того самого шаньюя, что добровольно уступил власть своему брату Хулугу), давно враждовал с Уяньцзюйди и в конце концов во главе своего войска в несколько десятков тысяч всадников перешел на сторону Хань. Тогда шань-юй казнил двух его младших братьев.

Бань Гу пишет: «В течение двух лет шаньюй находился на престоле и творил насилия и убийства, в связи с этим в государстве возникло недовольство. Когда же наследник престола, левый сянь-ван, несколько раз оклеветал знатных лиц левых земель, все знатные лица левых земель возроптали».

Последней каплей, переполнившей чашу терпения если не всего сюннуского народа, то, во всяком случае, сюннуской знати, стало нападение ухуаней на подчиненное шанью-ям княжество Гуси. До сих пор ухуани вели себя по отношению к сюнну достаточно осторожно; они дорого заплатили за осквернение могилы шаньюя и после этого рискнули напасть на своих соседей лишь однажды — в союзе с двумя другими народами и лишь после того, как сюннуская армия была разгромлена усунями и почти уничтожена неожиданной непогодой. Теперь же ослабленное усобицами государство не представляло опасности даже для ухуаней. И тогда князь Гуси вместе с уже упомянутым Учаньму и со «знатными лицами левых земель» возвели на престол нового шаньюя Цзи-хоусяня, который получил тронное имя Хуханье.

На Уяньцзюйди из восточных земель выступила 40- или 50-тысячная армия. Но дело обошлось без кровопролития: еще до начала сражений войска ненавистного шаньюя-узурпатора обратились в бегство. Уяньцзюйди послал к своему младшему брату гонца с мольбой о помощи. Он писал: «Сюнну, объединившись, напали на меня, не согласишься ли ты прислать мне на помощь войска?» Брат, носивший титул правого сянь-вана, ответил: «Ты не любил людей, убивал братьев и знатных, так умри [теперь] сам [там], где находишься, а меня не впутывай в грязное дело». Оставшийся без поддержки шаньюй Уяньцзюйди покончил жизнь самоубийством на третьем году своего правления. Это случилось в 58 году до н. э.^{244}