Сюрпризы Фортуны

10

Баден-Баден, как и всякое пристанище игроков, давал приют самым разным персонам. Здесь жили богачи, жили и те, кто успел совершенно разориться, впав в пагубную страсть к игре. Были там и люди иного сорта, те, которые благополучно успели охладеть к игре.

Ранним июньским утром в холле отеля «Bad Hotel zum Hirsch» встретились два приятеля, один из которых был игрок заядлый, другой же — игрок по необходимости. Судьба путешественника занесла его в этот город и он волей-неволей должен был здесь находиться, чтобы по приезде домой сполна отчитаться обо всем, что довелось ему встретить в путешествии. Приятелей звали Максимилиан де Бувэ де Кервадек и Марселу Сан-Пайо. Один, как это сразу становилось ясно по его имени и субтильной, но притом представительной внешности, был француз и даже парижанин, а другой — бразилец. Приятельство они свели в Баден-Бадене, в игорном доме, когда француз, совершенно проигравшись, брал в долг у знакомых и незнакомых. Из всех, к кому он обращался, денег ему дал только тот господин, который сам не играл. А именно синьор Сан-Пайо. Господин де Кервадек так счастливо отыгрался с этих денег, что смог не только вернуть долг, но и приумножить собственный капиталец. Это привело его в столь доброе расположение духа, что Максимилиан решил поближе познакомиться со своим благодетелем. Исключительно из благодарности.

Слово за слово они свели приятельство, и вот в то июньское утро, встретившись в отеле, они, по обыкновению, принялись за беседу. Разговор, как и обычно, зашел об игре. Максимилиан пожаловался на изменчивость фортуны, а потом с жаром спросил:

— И как игра? Тебе везет?

— Игра меня уже давно не прельщает, ты же знаешь.

— Счастливчик! А я опять уже столько просадил, что страшно вспомнить.

— Что скажет твой отец?

— Не знаю и даже не хочу об этом думать. Тебе хорошо, ты сам себе хозяин.

— Так не играй. — Марселу пожал плечами.

— Не могу. Это выше моих сил. Однако теперь у меня есть надежный проводник в игорном мире. На редкость удачливый игрок.

Молодые люди стали пить принесенный официантом кофе.

— Марселу, ты должен пойти со мной в тот дом, где живет мой новый приятель, — начал Максимилиан. — Я тебя познакомлю с ним.

— Кто он?

— Немецкий барон из России. Зовут его Вольф фон Литке.

— Немецкий барон из России? — повторил бразилец. — Как это?

— Да так, что в России может быть всякое, — ответил француз.

— А что он такое?

— Аристократ, богач и крайне, крайне удачлив в игре! Я пытаюсь научиться у него.

— Он держит крупную игру у себя дома? — Марселу насторожился.

— Нет, что ты! К чему это здесь? Он иногда играет дома, но никогда не рискует на большие суммы. Смешно сказать, он предлагает ставить мизер, вроде самого мелкого су или, как он говорит, «по ко-пей-ке». — Максимилиан с трудом произнес незнакомое слово. — А то иной раз и вообще на шарады. Его сестра тоже играет, и очень ловко. У них стоит поучиться. И в их доме очень весело! Особенно это шарады… Да еще когда графиня Елович и другие дамы играют с гостями!

— Кто такая эта графиня Елович?

— Сестра барона. Пойдем, ты должен с ними познакомиться!

— Нет, это неловко, — ответил Марселу.

— Позволь, отчего неловко? Здесь нравы просты, ты знаешь это не хуже меня.

— Да как-то все же неловко…

— Ты просто отчего-то боишься. Напрасно. Тебе надо увеличить твой круг общения. Страшно сказать, ведь ты же никого тут не видишь, кроме меня.

— Я бываю в казино.

— Но дружбы или приятельства ни с кем не свел.

— Что ж с того?

— А что ты станешь рассказывать дома? Тебе непременно надо познакомиться с этим немцем из России. Представь, как ваши дамы будут слушать тебя. Ведь бывают же у вас балы, вечера?

— Без сомнения, Максимилиан. Мы же не дикари, — с обидой произнес Марселу.

— Не обижайся, право. Просто Бразилия, мне кажется, сродни краю света, оттого я так глупо шучу.

Сан-Пайо посмотрел на приятеля, но выражение лица у того было настолько забавным, что ему оставалось только рассмеяться.

— Так что? Как станут смотреть на меня наши дамы? — спросил он.

— Ваши дамы будут смотреть на тебя как на чудо из чудес, Марселу!

— Тогда идем…

И оба, рассмеявшись, порешили следующим утром нанести визит барону фон Литке.

— Что же, сударь, стало быть, вы из Нового Света? — барон, как всегда, сама элегантность и обаяние, с искренним дружелюбием рассматривал нового знакомого.

— Да.

— Вы землевладелец? Я оттого вас спрашиваю, что сам землевладелец. И мне интересно, насколько могут отличаться наши с вами обязанности.

— Что же, я не думаю, что они слишком сильно отличаются, — ответил Сан-Пайо. — Дело-то одно.

— Разумно. — Вольф беседовал и приходил к выводу, что гость нравится ему. — Однако чем именно вы занимаетесь на земле?

— Там, где я живу, в большом почете кофе и сахарный тростник. У меня довольно большая плантация кофе.

— Кофе должен приносить немалый доход.

— Да, несомненно. В стране, где все пьют только кофе, этого не избежать.

Вольф рассмеялся. Бразилец был остроумен, изысканно воспитан, вежлив, элегантен и, по всему видно, состоятелен.

— С господином Максимилианом вы старые приятели?

— Нет, — покачал головой Марселу.

— Мы свели знакомство только здесь, — вставил Кервадек. — У игорного стола.

— Стало быть, вы игрок? — обратился Вольф к Марселу.

— Ничуть. Я только наблюдатель.

— Для чего же вы ведете свои наблюдения?

— Для того чтобы поражать воображение дам у себя на родине, — усмехнувшись, ответил бразилец.

— Вот так ответ! — рассмеялся барон. — Никак не думал, что вы такой дамский угодник!

— Ну что вы. Эту здравую мысль подсказал мне Максимилиан. Сам бы я ни за что не догадался. — Марселу кивнул головой в сторону приятеля.

— Стало быть, дружба действительно приносит пользу. А я уж было усомнился в этом факте, — лукаво заметил барон.

— Ну, полно смеяться! — Максимилиан отошел от окна и посмотрел на собеседников. — Будем серьезны.

— С чего нам быть серьезными? — вопросил Вольф. — Не вижу ни единой для того причины.

При этих словах барона отворилась дверь, и в комнату вошла молодая дама, державшая в руках корзину с цветами. Мужчины тут же встали.

— А-а, дорогая! Вот и ты. — Барон быстро подошел к даме, которая улыбнулась и протянула ему руку. — А у нас гости.

— Гости? — Молодая женщина подняла глаза и улыбнулась еще раз.

Марселу не был бы мужчиной, если бы не признал в Агнии ту самую даму, которую толкнули в казино и которой он подал ее ридикюль.

«Какая милая, нежная улыбка, — подумал он. Так это его жена?..»

— Вот, позволь тебе рекомендовать, — меж тем продолжал Вольф, обращаясь к Агнии. — Это месье Максимилиан де Бувэ де Кервадек.

Молодая дама кивнула головой в ответ на поклон француза.

— А это синьор Марселу Сан-Пайо, землевладелец из Нового Света.

Она обратила свои светлые глаза на другого гостя и так же ровно кивнула ему в ответ на его поклон.

— А это моя сестра, господа, позвольте вам представить — графиня Агния Елович-Малинская.

Агния, как и бразилец, тут же узнала случайно виденного в казино человека. И конечно же, Вольф, которого до сих пор мучил вопрос — а где он видел этого Марселу Сан-Пайо раньше? — тотчас же припомнил это столкновение в игорном доме.

— Может, прикажете кофе или чай? — спросила Агния тут же.

— Пожалуй, чай, — живо ответил Максимилиан, пожиравший глазами фигуру графини с ног до головы. — Ваш русский чай — это весьма интересный обычай. Представь, Марселу, — обернулся он к приятелю, — в этом действии есть некое устройство под названием самовар. Из него пьют душистый, необыкновенный чай. В Европе такого не встретишь нигде, только у господина барона и его сестры! — рассмеялся француз, обернувшись уже к хозяину.

— Что же, чай так чай, — сказала Агния.

— Позвольте, я помогу вам и приму у вас из рук эту корзинку. — Максимилиан кинулся к ней и с суетой и шутками освободил Агнию от цветов.

Она вышла и вскоре вернулась обратно в сопровождении слуги, несшего самовар, о котором так восхищенно отзывался Максимилиан. Самовар вскипел довольно скоро, Агния принялась угощать гостей согласно тому обычаю, который когда-то усвоила дома; беседа потекла живее, и каждый, разогретый теплыми чайными парами, начал думать и говорить о том, что привлекало его внимание более всего. Максимилиан захватил полностью внимание барона, пытаясь наскоком выведать все карточные хитрости настоящего игрока. А Марселу занимался тем, что украдкой разглядывал хозяйку и пытался сформулировать у себя в голове хотя бы одну конкретную мысль, достойную быть высказанной. Оттого он молчал и производил впечатление человека крайне высокомерного и замкнутого.

Агния, поначалу подивившись его молчанию, приписала это какой-нибудь особенности его воспитания или характера, свойственной именно этой южной нации. И хотя она слышала, что южане отличаются всегда большим темпераментом, но все же бразильцев до сих пор ей встречать не приходилось. Потому она поначалу рассудила, что бразильцы, должно быть, обладают именно таким характером. Или их так воспитывают. А потом ей захотелось во что бы то ни стало привлечь к себе его внимание безраздельно. Стеснительной девицей она давно перестала быть, а потому решила действовать.

Воспользовавшись тем, что барон беседует с Максимилианом и что-то увлеченно ему показывает, Агния медленно отошла в сторону и тут же увидела, как синьор Сан-Пайо следует за ней. Она втуне улыбнулась и встала у окна, приняв изящную позу. Едва только Сан-Пайо приблизился к ней, она отвернулась от окна и, повернувшись к нему, спросила:

— Давно ли вы в Европе?

— Около трех месяцев, — ответил тот.

— Стало быть, скоро отправитесь домой?

— Вероятно. Путешествие не близкое, так что…

— Новый Свет… Это так далеко. В какой же стране у вас владения?

— В Бразилии, синьора. — Марселу сосредоточенно и серьезно смотрел на нее, но что-то подсказывало Агнии, что не так уж он и серьезен, как хочет показаться.

Да и к тому же он и в самом деле был будто бы увлечен разговором с ней.

— Много ли у вас земли?

— Много, — улыбнулся он.

— Стало быть, вы что-то на ней выращиваете?

— Да. У меня кофейная плантация.

— Интересно, — протянула Агния. — И у вас есть поместье?

— Да. Но наша семья живет там только несколько месяцев в году. На остальное время все перебираются в наш дом в столице, поближе к императорскому двору.

— Ваше поместье далеко от столицы?

— Нет, довольно близко. — Марселу, наконец, улыбнулся.

— Вы бываете при дворе?

— Довольно редко. — Марселу не сводил с нее глаз, но взгляд его вовсе не был наглым, а скорее был вежливым и внимательным. — Я должен заниматься делами и к тому же меня не очень привлекает двор. Но мои сестры и матушка довольно часто там бывают. Матушка близко знакома с императрицей, и та к ней весьма расположена.

Агния заинтересовалась. Интересный рассказ, далекая страна… Она спросила:

— А как называется ваша столица?

— Рио-де-Жанейро.

— Это красивый город?

— Очень, — мягко улыбнулся Марселу. — Он стоит на берегу океана, между водой и скалами.

— Вот как? — Агния задумалась.

Она попыталась себе это вообразить. Непривычная картина: океан, скалы, тесное пространство. Впрочем, над океаном вдаль открывается горизонт, но вода… Вода это не для человека. Разве там можно жить? Для человека — поля, луга, тучные нивы, леса, свежий полупрозрачный горизонт, вечерняя прохлада…

— Но вам было бы там тяжело, мне кажется, — сказал вдруг он, будто почувствовав ее сомнения.

— Почему? — удивилась Агния.

— Очень жаркий климат, сударыня, — ответил бразилец.

— Да, — согласилась она. — Да и океан… Очень плохо человеку рядом с такой водой.

— Почему?

— Нельзя жить. Океан не родит хлеба.

— Океан дает рыбу и может прокормить много людей, — возразил Сан-Пайо. — Есть страны, где только этим и живут.

— Какая печальная жизнь!

— Не соглашусь с вами, — живо возразил он.

Она пожала плечами и отвернулась от собеседника, сделав вид, что обиделась на его возражение. И вдруг Агния услышала за спиной совершенно неожиданные слова молодого человека:

— Я и не думал, что вы сестра барона. Тогда, в казино, я решил, что вы его жена.

«Вот так тихоня!» — промелькнуло у нее в голове.

— И вы испугались и тут же отошли в сторону? — кокетливо рассмеялась Агния в ответ, ясно почувствовав, что Марселу с трудом противится ее обаянию и готов поддаться на любое ее слово, любое движение.

— Я не привык волочиться за чужими женами. Недостойно смущать покой замужних дам. — При этих словах глаза его блеснули, но блеск их был тут же насильно погашен темными ресницами, нарочно предназначенными скрывать потаенное.

— Вот как? — тихо сказала она. — Здесь мало кто об этом задумывается.

— В нашей стране нравы очень строгие, госпожа графиня. Не думаю, что женам даже дается возможность для флирта.

— Вот как? Как такое может быть?

Марселу пожал плечами и, улыбнувшись, не ответил.

— Вы что-то скрываете, — мягко рассмеялась Агния.

— Я боюсь открывать вам правду. Вы можете разочароваться или испугаться.

— Боже мой, что вы делаете с вашими несчастными женами? — с притворным испугом воскликнула она.

— Ничего особенного. Просто жизнь на фазенде…

— Фазенде?

— Так у нас называется имение.

— А-а, — протянула Агния.

— Так вот, жизнь на фазенде очень уединенна, там в округе подчас никого не сыщешь. А на фазенде всего общества — одни рабы.

— А соседи?

— Соседи, безусловно, есть, но расстояния обычно очень большие. К тому же нравы в провинции довольно серьезные. Наши женщины чрезвычайно набожны и строги. Здесь, в Европе, царят весьма простые нравы, не сравнимые с теми, что приняты у нас.

— Да, вы нарисовали впечатляющую картину. Стало быть, и вы поборник патриархальных нравов?

— Вероятно. — Марселу внимательно посмотрел на Агнию. — Но все же в любом правиле есть исключения. Вы не считаете?

— Считаю, и моя жизнь меня в этом убедила самым решительным образом.

— Вот как? — Но расспрашивать Марселу не стал.

Агния внимательно посмотрела на него и внутренне принялась сравнивать его с Вольфом.

Он был красив, этот Марселу Сан-Пайо, и обаятелен не менее, чем Вольф. Но то было обаяние иного рода и совсем другой тип внешности. Если Вольф был темным брюнетом с коротко стриженными волосами, которые едва отрастали, то срезу же начинали виться, то у бразильца волосы были светло-русые. Вольф был крепко сложен, обладал фигурой атлета, борца и при том был весьма ловок на паркете [6]. Бразилец же — весьма высок, строен, даже изысканно изящен и в нем скорее угадывалась сила мускул, нежели ее можно было ясно увидеть. В Вольфе было что-то татарское, при всем его лоске, что-то первобытно-азиатское. В бразильце не было ничего подобного, как будто века европейской цивилизации поставили на нем свою печать. Какой-то из его предков разорвал узы близости с Европой, бросил вызов судьбе и основал династию в Новом Свете. Из этого бурного корня произросло древо знатного, богатого и воспитанного рода, хранившего традиции своей прародины Португалии. Пожалуй, тот предок был единственным, кто впал в азарт завоеваний и дикости. Про него говаривали, что был он жесток и не останавливался ни перед чем, что стояло на пути к его цели. Никто из его потомков не наследовал этой необузданности. И Марселу, казалось, исключением не был. В нем соседствовали и темперамент, и внутренняя экспрессия, но при этом он слишком был воспитан. Это воспитание и удерживало Марселу от множества безрассудных поступков.

Его улыбка не обладала слишком мощным обаянием, но была так мила, так привлекательна, так располагала к себе, что, глядя на нее, пропадало всякое чувство опасности перед этим благовоспитанным и учтивым кавалером.

Агния улыбнулась.

— Хотелось бы мне знать, о чем вы только что думали? — пробормотал он.

— Ничего существенного, — ответила она. — Однако нам стоит вернуться к остальным. Я слишком пренебрегла обязанностями хозяйки.

— По крайней мере, я не могу обвинить вас в этом, — вдруг ответил Марселу.

Агния, кинув на него долгий взгляд, отвернулась и пошла к Вольфу и Кервадеку. Марселу остался стоять в стороне.