Такой ненадежный мир

ГЛАВА XXI

— Так вы позволите мне уйти? — тихо спросил Сэм. — Вам не кажется, что мне лучше уйти?

— Вас еще ни в чем не оправдали, — фыркнул Алэн.

— Разреши мне увезти Кэй. — Отец страдал вместе с ней. — Она так рыдает. Сама не своя.

— Она возбуждена, — буркнул Сэм и опустил голову.

— Алэн, ради нее, — умолял Солсбери, — отпусти его.

— Я не могу.

— Это не выходит за рамки закона, — заметил Сэм. — Я плохо на нее действую. — Он скривился. — Естественно, она возбуждена.

— Она так... перепугалась, так ужасно перенервничала, — говорил Солсбери.

Сэм бросил взгляд в ту сторону, где Кэй рыдала в объятиях Алэна.

— Вот и объясните все нервами. Это вполне логично, не так ли? Что вы хотите от юного существа? — У него дрожали руки, и он спрятал их в карманы. — И всё равно она — умный ребенок. За нее не жалко погибнуть, ясно вам? Мужчине героического склада.

— Она так молода, — говорил ее отец, — и так запуталась. Ужасное испытание.

— Да, да, да. И романтическое, а я ее расстраиваю. Ей кажется, будто она мне чем-то обязана. Лучше отпустите меня.

— Кэй, дорогая.

Она отвечала ему рыданиями. Алэн смотрел поверх ее головы. — Линч, мы вас разыщем, — сказал Алэн.

— Ну конечно же. — Сэм выпрямился. — Это очень просто. Я буду неподалеку. Вы меня найдете. Примерно там, где хотите.

— Тогда убирайтесь! — рявкнул Алэн.

Сэм обернулся и посмотрел на дверь. С улицы просунулась голова Рейли.

— Линч хочет уйти, — сказал Алэн Дюлейн. — Думаю, мы можем его отпустить.

На лице Сэма появилось загадочное выражение.

Малыш Хохенбаум подполз поближе к крыше навеса, под которым стояла машина Сэма. Отсюда ему была видна дверь лачуги. Он не шевелясь лежал на холодной земле, но холода не чувствовал. Он вообще почти ничего не чувствовал.

Кэй слышала только свои бурные рыдания, но в то же время знала, что Алэн с кем-то разговаривает. Она чувствовала, как он кивнул.

— Тогда говорю вам — прощайте, — тихо-тихо, чтобы не слышала девушка, сказал Сэм. — Прощай, сестра. Ты была удивительна.

Отец робко протянул руку. Но Сэм стремительно вышел вон, быстро закрыл за собой дверь и очутился в кромешной тьме. Где-то во мраке притаилась темная туша, вся обратившаяся во внимание.

— Сэм, я ничего не могу понять, — сказал Рейли.

— Ничего, поймешь.

Сэм направился к своей машине.

Кэтрин рыдала.

— Успокойся. Все в порядке. Я понимаю. Успокойся, дорогая, — Алэн гладил ее по голове. — Теперь все позади.

— Он ушел, Кэй, — успокаивал ее отец. — Ну-ну, мы тоже скоро уедем. Тебе станет лучше. Мама будет...

— Ушел?

Она перестала рыдать и слышать их голоса. Она вслушивалась в то, что происходит за стенами лачуги. Ночь жила своими звуками: что-то ползло по крыше, во тьме плескалось озеро. У Кэй зашевелились волосы.

— Кто-то должен умереть, — сказала она и отпрянула от Алэна. — Ушел? Сэм ушел? Но он не должен этого делать! До прихода полиции. Вы ничего не понимаете!

Отец попытался ее задержать, но она увернулась, проскользнула мимо человека на крыльце. Она знала: Сэму одному нельзя уезжать. Где-то здесь болтается этот верзила.

Кто-то должен умереть!

Она знала это теперь, как знала тогда. Смерть бродила где-то рядом. Револьвер Сэма остался на столе. У него нет оружия. Его поджидает смерть где-то поблизости...

Нет, нет, он должен остаться. Должен сидеть за стенами, ждать охрану. Она будет держать его там. Как угодно. Хотя в ее распоряжении нет ничего. Слова тут не помогают. Слишком они неуклюжи, затрепаны, затасканы миллионами языков. Она устремилась к навесу, безрассудное маленькое сердечко, не испытывающее страха за собственную жизнь, но не желающее смириться с тем, что должна оборваться другая.

Она настигла его, когда он открывал дверцу машины. У нее было только одно оружие — собственное тело. Ладно же, она вступит в борьбу с витающей в воздухе смертью и будет сражаться с нею всеми ста пятнадцатью фунтами своей девичьей плоти. Если уж и это не поможет, тогда все.

Она бросилась прямо на него из кромешной тьмы, обхватила его негнущиеся скованные плечи, и это неожиданное прикосновение ее нежного, ласкового тела повергло его в изумление. Он коснулся ее плеча. Она ощутила нежное объятие его рук, исчезла эта мучительная отчужденность, их захлестнула целительная волна нежности.

«Так вот что такое безопасность, — пронеслось в ее мозгу. — Полная. Навечно. Это когда оберегаешь друг друга от боли, всегда... »

Но тут на выручку подоспел Алэн Дюлейн. Стук его каблуков по земляной дорожке разрушил гармонию. Вспыхнул фонарь. Его бесстрашный луч прорезал тьму, нащупал их сплетенные тела, и спала защитная пелена ночи.

Туша на крыше зашевелилась. Дуло револьвера Малыша, как змеиное жало, высунулось между ветхими черепицами и замерло в боевой готовности.

Как только была разорвана броня мрака, в воздухе зазвенела угроза, и у Сэма захватило дух. Он прижал ее руки по швам и прикрыл всю ее собой. Повернул и образовал вокруг нее прикрытие, широкое, как его кости, плотное, как его тело, и бренное, как его жизнь.

Револьвер выстрелил, тьму пронзил хриплый вскрик, луч света в смятении улетел прочь.

— Крыша! Крыша! — хриплым от волнения голосом завопил Рейли.

Малыш уполз, но его настиг мятущийся свет. С первого раза Рейли лишь ранил Малыша в руку. Вторым выстрелом он уложил его на месте.

В темноте Кэй медленно прижималась к холодному металлу машины, спину больно царапала ручка дверцы. Теплое слабеющее тело Сэма тянуло ее к земле.