Такой ненадежный мир

ГЛАВА III

Он знал не глядя, что Малыш моментально протянул руку, но тут же ее отдернул. Он мог предугадать и вопрос Амбиелли, заданный ленивым безразличным голосом:

— Что там, Сэм?

Как доказать? Никак.

Он положил вырезку на стол и поспешно убрал руку — ведь потрясение можно скрывать лишь до тех пор, пока его импульсы не достигнут запястий и кончиков пальцев.

— Картинка, — пробормотал он. — Вырезка из газеты. Дюлейн. О, этот Алэн Дюлейн, — ему обычно удавалось совладать с внезапным потрясением, притворившись сердитым. — Этот Дюлейн, — со злостью повторил он.

— Ты его знаешь, Сэм?

— Может, ты вообразил себе, будто он мой друг? — фыркнул Сэм. — Нет. Однако мне довелось с ним встречаться. Однажды целый час беседовал. Не могу спокойно видеть его физиономию.

— Что он тебе сделал? — заинтересовался Амбиелли.

— Абсолютно ничего. В том-то и вся соль. Тебе случалось невзлюбить кого-то с первого взгляда? — Сэм пробежал ладонями по волосам. — Я этого парня просто не перевариваю.

— Почему, Сэм?

Амбиелли смотрел на него безучастным взглядом.

— Знаешь, кто он? Богатый сынок. Голубая кровь. Потомственный миллионер. Кровь быстро голубеет, если денег до черта. У него есть религия или ее сиюминутный эквивалент. Он учится, чтобы приносить пользу. О, я ненавижу его со всеми его потрохами.

Амбиелли смеялся почти беззвучно.

— Да, нелепо, — сознался Сэм, сам готовый улыбнуться. — И что кипятиться в моем возрасте из-за ерунды? Он ничтожество. Юнец. Но это выше моих сил. Он поступил к Миллеру и Милфорду.

— Адвокаты?

— Сам он не адвокат. Но ему нужна какая-то там степень. Небось, поднатаскаться хочет. Бегает по поручениям. Взад-вперед. И мнит из себя бог знает что. Преступления — вот что его занимает. Преступный тип. Преступление в обществе. У, он чертовски глуп.

Амбиелли засмеялся громче.

— Как-то я заглянул к нему в контору, — не унимался Сэм. — Он хотел кое-что из меня выкачать. Правда, может, мне так показалось. Клянусь святой Иоанной, мы оба говорили по-английски, но.., — он замотал головой.

— Ну и ты, Сэм, что-нибудь рассказал ему? — как бы между прочим спросил Амбиелли.

— Если бы я даже захотел обнажить перед этим Дюлейном свою душу и сообщить ему все, что знаю, от А до Я, — все равно не смог бы это сделать, — честно признался Сэм. — Мы с ним говорим на разных языках. Будто живем в разных мирах. — Сэм подпер рукой щеку. — И что это я пристаю к вам со своими горестями? — Наконец-то он позволил себе взглянуть на вырезку. — Так, значит, Дюлейн собрался обзавестись семейством, — усмехнулся он. — Что ж, сжалься, господь, над этой девушкой. Вот и все, что я могу сказать. Откуда у вас это?

— Ты знаешь девушку, Сэм?

— Я? Нет, ее я не знаю. Солсбери...

«Не нужно было произносить фамилию». В мозгу тут же пронеслось воспоминание, и он боялся, как бы это не отразилось на его лице. Что-то связанное с каким-то словом, а за словом следует эта фамилия. Неизбежно. Так и вертится в голове. Он постарался отвлечь свое внимание в сторону, но не тут-то было. «Как этот богач, Чарлз Солсбери, сколотил свой капитал?»

«Печенье Солсбери».

На мгновение ему показалось, что он произнес эти два слова вслух. Он вскинул глаза.

Маленький человек, похожий на кучку золы, внутри которой теплился огонек, спокойно восседал за столом, и по его лицу ничего нельзя было сказать.

— Сэм, а что значит багровый? — спросил Малыш. — Оттенок какого-то цвета?

— Красного, — пояснил Сэм и откинулся назад. — Ты знаешь, босс, — не глядя на Амбиелли начал Сэм, — я зарабатываю на жизнь тем, что пишу всякие мелочи. — Он смотрел в никуда.

— Мелочи, Сэм? — Это прозвучало очень тихо.

— Для того, чтоб существовать. Ты должен это понимать. — Амбиелли сидел и слушал, не так сами слова, как между ними. Сэм мог что-то знать. — В этом мире люди чем только не занимаются. Кое-кто, как и я, любит разузнавать новое. Наблюдать. Вникать в суть вещей. Но мы — созерцатели жизни, зрители, а не действующие лица. Понимаешь?

Амбиелли слушал и не говорил, понимает или нет.

— А чем жизнь не спектакль? — усмехнулся Сэм. — По крайней мере, мне она представляется спектаклем. И я, на самом деле, получаю от него удовольствие.

Амбиелли заулыбался.

— Ты, Сэм, назвал меня поборником дисциплины. Хочешь, я открою тебе секрет дисциплины?

Сэм промолчал.

— С в о й с е к р е т?

Сэм молчал.

— А секрет вот в чем. — До — я спокоен, но п о с л е — мое наказание всегда достигает цели.

Сэм безмолвствовал.

— Вникаешь в мою систему, Сэм? — Это было сказано спокойно, но внушительно. — Я расплачиваюсь п о с л е. После того, как случится.

— Или если... — поправил Сэм.

— Если и после, — повторил Амбиелли. Слова резали, как нож. — А теперь мне нужно перекинуться парочкой слов с Ником, поэтому я с тобой прощаюсь. Рад был повидать тебя, Сэм.

— Прощайте, мистер Амбиелли, — тщательно выговаривая каждую букву, произнес Сэм. И осторожно добавил: — Желаю успеха вашей закусочной.

Коротышка положил руку на плечо верзилы, что означало: «Жди», и удалился.

«Любая собака учуяла бы страх на физиономиях оставшихся», — подумал Сэм. Могущество, кроющееся в глубинах духа этого маленького человечка и посылаемое им в окружающий мир, обжигающее, как огонь, и холодное, как лезвие ножа, повергало в дрожь каждую клетку. Физиономия Малыша покрылась капельками пота, он стал подергиваться. А сам с гордостью поглядывал по сторонам, будто хотел довести до сведения каждого: «Это мой босс».

— Ну и коротышка, — с ехидцей заметил Сэм.

— В нем страшная сила. Страшная, — Малыш вытирал ладони о свой пиджак.

«А я, — с горькой усмешкой думал Сэм, — слишком много знаю». Но времени на размышления уже нет. Его нет и для того, чтобы проверить правильность своих рассуждений. Нужно принять решение. Сэм решил прощупать сидевшего рядом с ним верзилу. Насколько глуп Малыш Хохенбаум?

Он откинулся на спинку, заставил себя расслабиться.

— Совсем коротышка, — бормотал он. — Малыш, ты смыслишь что-либо в писанине?

— Кто? Я?

— Это зараза, — сказал Сэм. — Вроде микроба, сечешь?

— Да что ты говоришь?

— Мне пришла в голову мысль: дай-ка я достану из загашника этот свой приключенческий романчик.

— Да ну, — Малышу было совсем неинтересно.

— Понимаешь, легко одолеть первую часть. Как они выкрали своего банкира. У того особые повадки, — концом ложки Сэм рисовал на скатерти треугольник.

— Какого банкира?

— Да ладно, пустяки. Не обращай внимания, — Сэм стал описывать ложкой круг. — Я думаю о своем. О романе, Малыш.

— Романы, — Малыш Хохенбаум произнес это с таким видом, будто ему хотелось сплюнуть.

— Если я когда-нибудь соберусь писать книгу о твоем боссе, я и тебя туда всуну.

— У?

— Для разнообразия, — пояснил Сэм.

— Послушай, Сэм, — Малыш насупил брови. — Что, этот твой роман про похищение, да?

— Ну да.

— Проныра.

— Точно.

— А что ты сделал с... Ну, кто это был, кого в твоем романе украли?

— Банкир, — терпеливо пояснил Сэм.

— Ну да. Он у тебя остался живой?

Сэм скрипнул зубами. У него задрожали щеки.

— Если я тебя правильно понял, — медленно начал он, — ты спрашиваешь, правда ли, что они его спрятали, а как только получили деньги, велели ему убраться домой? Или нет?

— Да. Или нет? Вот это я и хотел узнать. Или нет?

Сэм молчал. Все свои силы он бросил на то, чтобы сохранить ровное дыхание.

— Мне интересно знать, — Малыш надул губы, — а какой от этого прок? Поверь мне, Сэм, можно здорово облегчить себе жизнь. Не придется возиться с...

— Провизией, — Сэм заерзал на стуле, уставившись на толстый, как сосиска, палец с грязным ногтем, царапавший скатерть. — Я тебя понял, Малыш. Я... оставил его в живых, — едва слышно сказал он.

— Зачем?

— Только ради того, чтобы был счастливый конец, — со свирепым видом пояснил Сэм.

— А, да. В романе.

Сэм следил за пальцем, размазывающим пепел по узору на скатерти.

— К тому же так выгоднее, — добавил он.

— Кому? — удивился Малыш Хохенбаум.

— Ладно! — сердито оборвал его Сэм. — Я же сказал тебе, что не смог его окончить! — он стиснул руку в кулак, потом разжал его. — Никаких забот, если спрятать в безопасном местечке. Спокойном, безопасном местечке. Ты Сам такое местечко знаешь.

Пусть Малыш проболтается, где оно!

— Но ведь придется закрывать лица, не говоря уже о прочих мерах предосторожности. А зачем это? — не унимался Малыш. — Ведь все равно деньги достанутся им.

Сэм ощущал удары своего сердца. Оно колотилось неистово, а кровь пульсировала медленно. «Лучше уйти, уйти отсюда, — думал он. — Больше нет мочи сидеть».

— Поверь мне, Малыш, я много над этим размышлял, — срывающимся голосом начал он. — Основную опасность представляет само похищение. Лучше всего делать это в темноте.

— Нет, — презрительно сказал Малыш. — Ты, Сэм, отстал от жизни.

— Раз так, пиши книгу сам, — он пожал плечами и прислонился к стене.

Малыш оттопырил в улыбке свои жирные губы.

— Ты, Сэм, большое дитя. Послушай, ведь ты сам сказал насчет привычек. Люди что-то делают в одно и то же время, хотя бы раз в неделю. Ну, хотя бы...

Сэм притворился, что до него не доходит.

— Скажем, ходят на уроки музыки, — пояснил Малыш. — Скажем...

— В школу?

— Нет, после школы...

— Скажем, играют в покер, — спокойно подхватил Сэм. — Люди раз в неделю играют в покер.

— Кто?

— Мой банкир. Он всегда...

— А, да-да.

— Конечно, у вас есть машина.

— Конечно.

— Все это ерунда, — горько заметил Сэм. — Ерунда. Но я так и не смог придумать, как закончить этот проклятый роман. Черт возьми, да я его никогда не закончу, — он в задумчивости подпер руками подбородок. — Сам себя вожу за нос. Вот чем я занимаюсь. Но так делает большинство. Тебе это известно, Малыш?

В конце зала, у входа в кухню, послышался вкрадчивый голос.

— Босс никого не водит за нос, — заметил Малыш, беспокойно поглядывая по сторонам. — Будет тебе, Сэм, не принимай все так близко к сердцу. Не падай духом, — он издал губами неприличный звук.

Сэм привалился к стенке кабины, напустил на себя усталый вид.

— До встречи, — протянул он, приподняв руку. — Свидимся когда-нибудь.

— Пока, Сэм, — любезно бросил через плечо Амбиелли.

Малыш двинулся за своим боссом.

Фред пришел убрать со стола. У него был оскорбленный вид.

— За что я должен такое терпеть, мистер Линч? — справедливо негодовал он. — За что?

Фред согнулся над столом.

— Они всегда здесь питались. Я, вы знаете, могу и уйти. Если Нику так хочется повертеть хвостом, я могу и уйти. Мистер Амбиелли тут ни при чем. Он всегда такой обходительный. Всегда. Чем человек важней, тем он умней. Вы, конечно, знаете эту поговорку, — он снисходительно оглядел Сэма. — Подумать только, как мистеру Амбиелли пришлось улепетывать... У него только и осталось, что этот хулиган, этот толстяк Хохенбаум. Мистер Амбиелли был таким опасным человеком. Но в умении себя вести ему не откажешь. Уж кто-кто, а я это знаю. Скверно выглядит, а? Я говорю, он болеет. Как-то непривычно видеть его побитым...

Казалось, Сэм его не слушал. На самом же деле он не только слушал, а еще и делал свои выводы. «Был опасным, — подумал Сэм. — Очень странно. Он и сейчас не знает человека опасней Амбиелли, побитого Амбиелли».

— Очень непривычно, — вслух сказал Сэм. — Я мог бы написать целую книгу. Но называлась бы она не «Время и жизнь Амбиелли». Нет, Фред, «Время и жизнь Сэмуэла Линча». Особенно время. Пятнадцать минут здесь, пятнадцать — там. Очень забавно. Прибыльная вещь. Что скажешь, а?

— Еще что-нибудь, мистер Линч? — покорно спросил Фред. Он привык к желчным, недоступным его пониманию излияниям посетителей. Что ж, его дело слушать.

— Глоток виски, — приказал посетитель.

Сэм закрыл глаза. Он слишком много знал. Да, он знает все. Все до капельки. Вот только наверное не знает когда, когда? — этого он не знает. Вероятно, скоро. Такое ощущение, что из всех зрителей один он читал пьесу. И в этом есть что-то противоестественное. Почему бы ему, как и всем остальным, не следить из партера за ходом событий? С интересом, и в то же время содрогаясь от ужаса.

Нет, теперь он не может просто сидеть сложа руки и следить. Он чувствовал, как по спине градом катился пот и ныло под ложечкой.

Газетная вырезка так и лежала на столе. Сэм прижал кулаки к щекам. На фотографии она обычная разодетая красотка. И ничего более. Зубы не видно — она так и не улыбнулась. Он вздрогнул.

— Кто это? — спросил Фред в самое ухо. — Ваши друзья печатают свои фото в газетах?

— Кто? Эти люди? — Сэм стукнул по бумажке костяшками пальцев. — Нет. Это просто люди. Два представителя человеческой расы. О, разумеется, из высшего света, но все равно муравьи из большого муравейника, песчинки на отмели, снежинки в воздухе, — он залпом осушил виски. — Тебе случалось видеть собаку под колесами? — спросил он.

Фред уставился на этого странного посетителя: черные глаза полуприкрыты, черные волосы взъерошены, подбородок посинел. Исходя из своего опыта он решил, что посетитель собирается надраться.

— Нет, сэр, — ответил Фред. — Никогда не случалось.

— Мне тоже не случалось. Однажды, много лет назад, когда я был еще молод, а я ведь когда-то был молод, — я совершил героический поступок. Я вытащил собаку буквально из-под колес.

— Да что вы говорите? — покорно удивился Фред. — А вы от этого что-то имели?

— Имел. И знаешь что, Фред? Сломанную ключицу. Открытый перелом. Штучки глупого сопляка, а?

Он провел ладонями по волосам.

Фред ждал, когда последует неизбежный в таком случае заказ. Да и к чему уходить? Посетитель потребует еще виски.

— Это была ваша собака? — любезно поинтересовался он.

— Даже не моя, — медленно произнес Сэм. — Но я... видел ее до этого. В общем-то, знакомая псина. Понимаешь? Ну, не совсем чужая.

В черных глазах было отчаяние.

— Еще виски, сэр?

— Минутку, — Сэм облизнул губы. — Да, сэр, тогда мне было восемнадцать лет от роду. С тех пор много воды утекло. Восемнадцать помножить на два будет тридцать шесть. Верно? Тридцать шесть разделить на два получим восемнадцать лет от роду. Вот сколько мне было. И больше уже не будет никогда. Теперь я на столько лет стал старше, — он потер лицо. — Живи и познавай, Фред. Главное в этом мире, Фред, уметь наслаждаться спектаклем. Наслаждаться, ясно? Ты получаешь один-единственный билет на это непрерывное представление. Вот и сиди на своем месте. Так-то. Ведь это всего-навсего спектакль. Никто не хочет принимать участие в этом грандиозном представлении до поры до времени или, что одно и то же, до случая.

Сэм был напуган, и от страха у него развязался язык. Страшно за эту маленькую девочку, эту молодую леди в голубом платье. Он весь взмок от волнения.

«Пьяница», — скептически думал Фред.

Посетитель заслонил глаза ладонями.

— Мать родная, вижу, как приближается эта машина!

Он вздрогнул.

— Похоже, у вас лихорадка, — с некоторым сочувствием заметил Фред. — Вам нездоровится, да? Принесу-ка вам еще глоток, а?

Но посетитель уже вынул бумажник, отсчитал сколько полагалось, плюс чаевые и взялся за шляпу. Он вовсе не собирался напиваться. Фред как будто остался доволен.

— Заходите к нам, — сказал он.

Посетитель прижал шляпу к груди и расхохотался.

— С удовольствием. С огромным удовольствием. Только не знаю, удастся ли, — он похлопал Фреда по плечу. — Прошу прощения, старина. Я немного пьян. Я принимал одно решение. Кажется, начинаю новую жизнь.

Фред ухмыльнулся.

— Тебе, небось, еще не доводилось слышать подобную чушь! — весело воскликнул Сэм. — В моем-то возрасте. Похоже, я появлюсь на сцене.

Он со смехом вышел вон.