Танцуя с Кларой

Глава 11

Вестминстерское аббатство и кафе-мороженое Гюнтера после обеда, Собор святого Павла на следующий день, Тауэр на третий, посещение музея мадам Тюссо и различных галерей, несколько выездов в Гайд-парк, хотя там было отнюдь не столь многолюдно, как обычно этой весной. В Лондоне, казалось, всегда есть куда пойти. Иногда они ходили одни. Часто их сопровождала Гарриет. Иногда присоединялся лорд Арчибальд.

Фредерик обнаружил, что его жена и мисс Поуп с таким неприкрытым изумлением наслаждались всем этим, что ему не хватило смелости сократить время их пребывания в Лондоне. Кроме того, ему и самому все это нравилось. Его пресытившийся взор увидел британскую столицу в новом свете.

Если не было дождя, он всегда брал ландо вместо закрытого экипажа, даже когда погода стала холодной и морозной. Он не знал, как его спутники относились к его спартанскому обращению. Никто не жаловался. А Арчи, казалось, это даже нравилось.

— Ты заметил, Фредди, — спросил тот однажды, когда они были одни, — что розы на женских щеках пробуждают огонь в совершенно иных частях мужского тела?

Арчи, конечно же, говорил о мисс Поуп. Но Фредерику нравилось видеть, как на щеках и даже на носу его жены появляется яркий румянец и как блестят ее глаза.

Он решил принимать свой брак таким, каким он был, и не торопясь, не ожидая слишком многого и не отвергая того малого, что ему предлагалось. В настоящий момент они, казалось, были довольны своей совместной жизнью, основанной на осторожности и трезвом рассудке. Он больше ничего не говорил ей о возможности ходить, и она тоже не упоминала об этом. На этом и остановились. Он разъяснил ей суть вопроса и сказал, что решение принимать ей. Теперь он собирался уважать ее решение. Или отсутствие такового. Он был немного разочарован, обнаружив, что у нее не такой сильный характер, как ему казалось. Но он, конечно, не мог представить себя на ее месте и до конца понять, на что это должно было бы быть похоже.

Он проводил с ней время и показывал достопримечательности. Он проводил с ней некоторые ночи. Не каждую. Иногда его не было дома. А иногда он сторонился общества. Он тренировался и боксировал в салоне Джексона. Наслаждался мужской компанией в своих клубах. Играл в азартные игры, то выигрывая, то проигрывая. Когда он выигрывал, то успокаивал свою совесть тем, что говорил себе, что в этом нет никакого вреда. А когда его охватывала смертельная тоска после проигрыша, он всегда убеждал себя, что сможет бросить, когда пожелает, точно так же, как он отказался от женщин и алкоголя. Клара теперь была единственной женщиной, с которой он спал.

Он никогда не выезжал с ней по вечерам, не делал попыток представить ее обществу, но осень ведь была не лучшим для этого временем. Тем не менее, сезон начинался поздно и все больше и больше людей приезжали в город. Вечерние развлечения продолжались.

— Ты хотела бы как-нибудь вечером поехать в театр? — спросил Фредди жену однажды рано утром, после того, как позанимался с ней любовью и они лежали, сонные, прижавшись, друг к другу.

— О, Фредди! — Она повернулась к нему, и даже в сумраке комнаты он мог видеть, как загорелись ее глаза. — А можно? В самом деле? Папа никогда не разрешал мне выходить из дома по вечерам, хотя в Эбури-Корте после твоего отъезда я несколько раз выезжала, когда погода была еще достаточно теплой. Папа боялся холодного ночного воздуха.

— Мы тебя хорошенько закутаем, — сказал он, — так что холод до тебя не доберется.

— Театр! — воскликнула она. — Он очень красивый, Фредерик? О, он должен быть великолепен. — Ее тон неожиданно изменился. — Но мне нечего надеть. Только платья, которые я ношу вечерами дома.

— Эту проблему несложно решить, — сказал он. — Я завтра вызову модистку на дом. Ты должна иметь новые платья на все случаи, Клара. Сейчас, в преддверии зимы, все возвращаются в город, и мы будем посещать вечерние мероприятия.

Последовала короткая пауза.

— Значит, я останусь на какое-то время? — спросила она.

Останется? Он намеревался держать ее рядом с собой лишь в течении недели или двух, а потом отвезти ее домой и продолжить жизнь, полную свободы. Прошло уже больше двух недель.

— Мы посмотрим, как дальше пойдет, — сказал он, — хорошо?

Она кивнула и прижалась щекой к его плечу. Он устроился поудобнее, чтобы поспать. Но она заговорила снова:

— Фредди, — прошептала она, — когда мы поедем в театр? Скоро?

Он повернулся на бок и, обняв ее рукой за шею так, чтобы ее голова оказалась лежащей на его плече, поцеловал ее в губы.

— Скоро, — сказал он. — Или и того раньше. Довольна?

Она хихикнула.

— Если хватит времени сшить новое платье, то да. Ну и как я теперь засну?

— Закрой глаза и расслабься, — ответил он. Боже, она была взволнована. Слишком взволнована, что бы спать. И все потому, что он предложил сводить ее в театр. Он ощутил странное желание заплакать. Он повернул ее на бок, притянул к себе, успокаивающе поглаживая по спине, и тепло поцеловал ее еще раз.

Она вздохнула, едва не замурлыкав.

Клара могла поджать пальцы на ногах.

— Что является ужасной, наглой ложью, — сказала она Гарриет, — если сравнивать это со сжиманием кулаков. В пальцах ног у меня совсем нет силы. С огромным усилием и сосредоточившись, она могла пошевелить из стороны в сторону каждой стопой. — Почти достаточно, чтобы заметить невооруженным глазом, — сказала она. Она могла даже на дюйм или около того передвинуть ступню по направлению к ноге, хотя это едва ли можно было назвать сгибанием. Колени вообще ее не слушались.

— Я говорила про пальцы ног к тридцати годам? — однажды утром сказала она Гарриет, откидываясь на подушки кровати и всем своим видом демонстрируя изнеможение, которое лишь отчасти было притворным. — По-моему, я была излишне оптимистична. Так не пойдет, Гарриет. Как я могу надеяться, что когда-нибудь буду ходить?

— Может, если я буду массировать твои ноги, кровь в мышцах потечет сильнее и поможет им стать крепче, — предложила Гарриет. — Я раньше разминала плечи и спину матери. Она страдает ревматизмом. Мама всегда говорила, что у меня сильные руки.

Они действительно были сильными и растирали и массажировали ее с неумолимостью, которая была одновременно и успокаивающей, и мучительной.

— Ай! — воскликнула Клара, в определенный момент сильно желая иметь возможность выдернуть ногу из рук Гарриет. — По крайней мере, мы знаем, что в них есть чувствительность, Гарриет. Какая неприятная работа для тебя. Мои ноги словно палки. Как вообще можно думать о ходьбе на них?

Эти слова неожиданно показались им обеим смешными, и они опять расхохотались. Они много смеялись и хихикали с тех пор, как Клара начала делать свои «упражнения». Клара решила, что смех был лучше, чем признание боли, разочарования и даже отчаяния. И, вероятно, Гарриет тоже считала, что это лучше, чем поддаваться жалости, которую она должна была к ней испытывать.

Плакала Клара в одиночестве. Это случалось чересчур часто, нанося удары по ее самоуважению. Особенно сильно она плакала в те ночи, когда Фредди не приходил домой. Презренные слезы жалости к себе. Думая, что она никогда не сможет снова ходить, Клара давно смирилась со своей немощью и принимала ее с напускной жизнерадостностью. Теперь, когда она знала, что у нее появился шанс снова ходить, она была близка к отчаянию. Успехи были очень медленными, практически незаметными. Она боялась, что это никогда не произойдет. Неважно, как сильно она старалась, этого не будет. Между тем были сосредоточенные и изматывающие усилия ради достижения бесконечно малого результата. И боль.

Фредди она ничего не сказала и занималась втайне. Если она ничего не добьется, он никогда и не узнает о ее попытке. Если же она достигнет цели — но иногда она думала, что никогда ее не достигнет — что ж, тогда она удивит его. У нее была заветная мечта о том, как она однажды зайдет в библиотеку, где он будет заниматься за столом какими-то делами, и увидит, как он от удивления откроет рот, услышит звук упавшего стула, когда Фредди торопливо встанет, обойдет стол и сожмет ее в объятиях.

Это глупо, думала она, шмыгая носом и вытирая глаза, пытаясь посмеяться над собой. Как будто для Фредди это так много значило. Даже если она сможет ходить, она все равно будет худой и некрасивой. Она ненавидела свою внешность. Она хотела красоты. Только луну и звезды, и все. Она будет довольна, оставив солнце там, где оно есть. Она высморкалась.

Нет, не будет. Она хотела и солнце тоже. И она внезапно кое-что поняла. Это было словно слепящая вспышка, как если бы она действительно смотрела в сердце солнца. О, Боже, подумала она. О, Боже. О, Боже. Она могла повторять эти слова до второго пришествия, однако, они не могли скрыть другой ее мысли, которой не нужно было словесное выражение. Она хотела получить и его любовь. Всю ее. Почему? Потому, что она любила его, конечно же. Глупая, недалекая, смешная женщина.

Она не хотела об этом думать. Той особенной ночью он снова не пришел домой. Он снова был с ней. Если была только одна «она», а не каждый раз разная. Так или иначе, он был с ней, а не со своей женой. Она задумалась, даже не пытаясь выкинуть эту мысль из головы, как она делала обычно, что они сейчас делали. Спали? Или…

Нет, она не скажет ему, что пытается научиться ходить. Если она сможет это сделать, тогда она будет обладать большей свободой в жизни, чтобы жить независимо от неверного мужа, которого она, так уж вышло, полюбила. Это была ни на что не влияющая случайность.

Если бы кто-то владел солнцем, оно, пожалуй, в любом случае было бы слишком ярким для глаз. К таким вещам лучше относиться философски.

Иногда они с Гарриет говорили о Лондоне, о том, что они видели, и о том, что им еще предстояло увидеть. Они могли разговаривать бесконечно, так как обеим эта тема доставляла удовольствие.

— Фредди скоро повезет нас в театр, — сказала Клара Гарриет, массажировавшей ее ноги, на следующее утро после того, как он ей об этом сообщил.

Когда Гарриет посмотрела на нее, в ее глазах отразилось то же желание, которое, должно быть, было у нее самой намного раньше этим утром, подумала Клара.

— Вдвоем? — спросила она. — Как тебе повезло, Клара. Ты должна мне все потом подробно рассказать.

— Нет, глупая гусыня, — ответила Клара. — Разве я не сказала «нас»? Он собирается пригласить и лорда Арчибальда.

— О, Клара! — Руки Гарриет замерли. — Это действительно будет замечательно. Но мне нечего надеть.

Клара засмеялась.

— Я сказала то же самое. Фредди пришлет модистку после обеда, перед тем, как мы отправимся гулять. С тебя тоже снимут мерки для платья. — Она жестом поднятой руки прервала готовые сорваться с губ подруги возражения. — В качестве благодарности за помощь, которую ты оказываешь мне последние несколько недель, Гарриет. Не надо, не отказывайся. Это доставит мне массу удовольствия.

— Спасибо, — тихо сказала она, поспешно опустив глаза и продолжив свое дело, но недостаточно быстро, чтобы скрыть засверкавшие в них слезы.

— Тебе нравится лорд Арчибальд? — спросила Клара. Раньше они о нем не говорили, хотя он был весьма внимателен.

— Ему нравится смеяться надо мной и вынуждать меня краснеть, — сказала Гарриет. — Он относится ко мне, словно к забавному ребенку.

— Едва ли это так, — нахмурилась Клара. — Он совершал по отношению к тебе какие-либо неуместные поступки, Гарриет?

— Конечно, нет. — Гарриет изумленно посмотрела на нее. — Ты думаешь, я бы позволила такое?

— Нет, — сказала Клара. — Но мне кажется, он опасный мужчина. Полагаю, он привык все делать по-своему. Я думаю, что он увлекся тобой.

Гарриет покраснела.

— Как глупо, — сказала она.

— Ты очень благоразумная, — сказала Клара. — Намного благоразумнее меня, Гарриет. Но я не могу не дать тебе один материнский совет. Будь осторожна. Хорошо?

— Я не уверенна в том, что благоразумна, — сказала Гарриет, — но я реалистка. Я знаю, что для лорда Арчибальда Винни я лишь забавный эпизод. А теперь, как ты думаешь, если я возьму твою ступню и согну ее под углом к ноге, ты сможешь толкнуть ею мою руку? Возможно, нам нужно сначала попробовать делать это так, раз уж у тебя не слишком получается сгибать ногу в щиколотке самой. Попробуем?

Клара вздохнула.

— Эксплуататорша, — сказала она. — Ладно, давай попробуем.

Она укрепила свой дух мыслями о театрах и новых вечерних нарядах, которые превратят ее в красавицу, и в последующие полчаса заставляла работать каждую крупицу своей крепости и силы воли.

В театре было неожиданно многолюдно для этого времени года. Он казался почти заполненным, когда Фредерик внес свою жену в личную ложу лорда Арчибальда и огляделся, прежде чем опустить Клару в кресло. Огромное количество моноклей и лорнетов несомненно были направлены в их сторону. Возможно, подумал он, большинство людей либо не знали, что он женился, либо не слышали о том, что его жена не могла ходить.

Посадив Клару в кресло, он ободряюще ей улыбнулся. Новое голубое платье действительно очень шло ей, как он отметил ранее в ее гардеробной, когда подарил ей надетую сейчас на ней золотую цепочку с сапфирной подвеской, приобретенную на выигрыш последних двух ночей. Однако он увидел, что его жена не нуждалась в ободрении. Как и мисс Поуп, она осматривалась вокруг с изумлением и благоговением, совершенно не сознавая того факта, что притягивала множество взглядов.

— Знаешь, тут еще и пьесу будут показывать, — сказал он с улыбкой, опускаясь рядом с ней. — Сохрани немного своего восторга и для нее, Клара.

Она засмеялась.

— Я наслаждаюсь каждым моментом этого вечера, — сказала она. — Не смейся надо мной и не заставляй меня чувствовать себя маленьким ребенком.

Он взял ее за руку и, пожав ее, так и не выпустил. Его снова охватило то чувство, которое так удивило его в конце медового месяца, накануне их первой ссоры. Чувство, что в Клару вполне можно влюбиться. Ему нравилось радовать ее. Он постоянно ловил себя на том, что придумывает новый способ сделать это. Ему нравилось делать ее счастливой.

— Ты счастлива? — спросил он.

— Глупый, — сказала она. — Как можно, находясь здесь, не быть счастливой, Фредди? Ну давай, продолжай смеяться надо мной.

Он рассмеялся. Арчи, как он заметил, говорил мисс Поуп что-то, что вызвало у нее румянец. В этом не было ничего особо необычного. Чуть ранее Арчи спросил его, не мог бы он по возможности подождать и не относить Клару в экипаж после пьесы до тех пор, пока все остальные не уйдут.

— И оставить тебя наедине с мисс Поуп? — переспросил Фредерик. — Забудь об этом, Арчи.

— Всего минут на десять, не больше, — сказал лорд Арчибальд. — Иногда я могу спешить и в связи с этим отказываю себе в большом удовольствии, Фредди, мой мальчик, но я не верю, что даже малоудовлетворительное изнасилование может быть совершено за десять минут, согласен? Оно едва ли будет стоить затраченных усилий. Я хочу только поговорить с моей маленькой застенчивой красавицей.

Фредерик удивленно приподнял брови.

— Только поговорить?

— Хорошо, не только, — обаятельно улыбнулся его друг. — Вы с миссис Салливан как правило являетесь весьма строгими компаньонками, мой друг.

— Что ж, — сказал Фредерик, — посмотрим, что я смогу сделать, Арчи. Но я не хочу, чтобы ты скомпрометировал или напугал девушку.

— Фредди, ты говоришь как почетный старик, который вырастил пятнадцать дочерей и теперь начинает выпускать в свет своих внучек, — сказал лорд Арчибальд. — Это очень сбивает с толку.

Он наделся, что его согласие не послужит причиной смущения или страданий компаньонки его жены. Чертов Арчи! Неужели он не мог ограничиться доступными женщинами или, по крайней мере, теми, которые понимали хитрости флирта? Мисс Поуп была наивной.

Когда началась пьеса, Клара бессознательно схватила мужа за руку и до самого антракта, следила за действием на сцене с волнением и с восхищенным изумлением. Если бы театр вокруг нее загорелся, она даже бы не заметила, подумал Фредерик со своего рода нежным изумлением. Он наблюдал за ней больше, чем за пьесой. Он не слишком любил драматические постановки. Обычно он ходил в театр, чтобы сидеть в партере с другими холостыми мужчинами и пялиться на леди. Сегодня вечером он пялился только на свою жену, хотя нет, он просто на нее смотрел. Ее глаза просто светятся безмерной внутренней красотой, подумал он.

Лорд Арчибальд уговорил Гарриет выйти в коридор подышать воздухом и размяться во время антракта, убедив ее, что в фойе будет столько народу, что они едва будут в состоянии двинуться. Фредерик остался с женой, все еще держа ее за руку и с улыбкой слушая ее восторженную оценку пьесы и игры актеров.

— Ты не согласен? — наконец спросила она, прервавшись.

— Согласен, люб… — сказал он. — Все, что ты сказала, точно и мудро, Клара.

Она взглянула на него с подозрением.

— Ты смеешься надо мной, — сказала она. — Полагаю, в обществе не принято выказывать такой восторг по поводу театра, да? Меня ничуть не волнует мода.

— И все же, Клара, — заметил он, — ты выбрала фасон платья, который является последним веянием моды.

— Просто потому, что его посоветовала модистка. Если бы оно было фасона прошлого десятилетия, я бы не увидела разницы.

Он усмехнулся и при звуке открывающейся двери повернул голову, чтобы посмотреть, кто входит в ложу. Увидев посетителей, он вскочил на ноги.

— Фредди, — воскликнула его кузина Камилла Уилкс, протягивая ему обе руки и подставляя щеку для поцелуя. — Можно подумать, что ты совершенно ослеп. Мы кивали, подмигивали и делали все, чтобы привлечь твое внимание, только что не вставали на наши сиденья и не махали над головой руками. Все безрезультатно. Правда, Малкольм?

Позади Камиллы, улыбаясь, стоял ее жених Малкольм Стейси, его отдаленный кузен, высокий, худой и светловолосый.

— Привет, Фредди, — сказал он, протягивая руку. — Мы не знали, что ты в городе. Мы сами приехали только на прошлой неделе.

— Мы поженимся здесь прямо перед Рождеством, — сказала Камилла. — И не где-нибудь, а в церкви святого Георгия[10]. Представляешь, Фредди? Мы с Малкольмом — тихие люди, и нам очень хотелось простой деревенской свадьбы. Но семьи могут превратиться в монстров. Похоже, самыми незначительными людьми, когда дело доходит до свадьбы, являются сами жених и невеста.

Фредерик почувствовал приступ замешательства. Они искали его, очень по-дружески к нему отнеслись, но только пятеро точно знали, что именно случилось в Примроуз-Парке в начале лета. Они, Дэн, Джули и он сам, конечно.

— Проходите и познакомьтесь с моей женой, — сказал он. — Вы знали, что я женился?

Камилла покраснела.

— Да, мы слышали, Фредди, — сказала она приглушенно. Было совершенно очевидно, каким было мнение семьи о его свадьбе.

Клара радушно улыбнулась, когда он представлял их друг другу.

— Простите, что не встаю, — сказала она. — Я не могу ходить.

По выражениям их лиц нельзя было сказать, знали ли они также и об этом. Камилла взяла Клару за руку и присела рядом с ней. Малкольм с серьезным видом смотрел на них, сцепив руки за спиной. Фредерик с облегчением подумал, что вне зависимости от того, что они думали о нем, по крайней мере, с его женой они собирались быть вежливыми.

— Я знаю вас, — говорила Клара, и ее лицо медленно осветила восторженная улыбка. — Вы кузены Фредди, которые вместе с остальной семьей всегда проводили лето в Примроуз-Парке. Он рассказывал мне обо всех тех играх, в которые вы играли, и обо всех неприятностях, в которые вы попадали.

— Где он был злодеем, — добавила Камилла со смехом. — Если по сюжету игры был нужен пират, бандит или разбойник с большой дороги, Фредерик всегда был первым добровольцем на эти роли. Следующий семейный сбор будет по случаю нашей свадьбы. Вы с Фредди, конечно, приглашены, Клара. Сможете встретиться с остальной частью семьи.

Неудобство Фредерика все росло.

— Если позволите, я пойду, принесу Кларе что-нибудь попить, — сказал он, — Вернусь через несколько минут.

Дьявол, подумал он, когда оказался в коридоре и поспешил по нему в поисках напитков. Какое невезенье. Снова семейная свадьба, да еще и в Лондоне. Им с Кларой придется уехать. Вернуться в Эбури-Корт и придумать какую-нибудь уважительную причину не присутствовать на этом семейном торжестве. Черт побери, Дэн был братом Камиллы. А Джули была ее невесткой.

Он шел слишком быстро для окружающей толпы и, столкнувшись с тремя разными людьми, вынужден был каждый останавливаться и приносить извинения. В третий раз слова застряли у него в горле. И леди, чьи плечи он сжал, тоже выглядела ошарашенной.

— Джули, — произнес он наконец, и его голос прозвучал практически как карканье. Господи, конечно, он мог предположить, что они буду в театре с вместе с Камиллой и Малкольмом. Но они бы не стали заходить к нему в ложу.

— Привет, Фредди, — сказала Джулия Уилкс, графиня Биконсвуд. На ее симпатичном, обычно добродушном лице не было улыбки.

Он сглотнул, отпустил ее и посмотрел за ее плечо. Ну конечно!

— Дэн, — произнес он, наклоняя голову.

— Здравствуй, Фредди, — поприветствовал его граф. — Камилла и Малкольм заходили к тебе в ложу? Они весь вечер пытались привлечь твое внимание.

— Они разговаривают с моей женой, — сказал Фредерик. — Вы знали, что я женился?

— Да, — ответил граф. Его графиня, казалось, онемела, что было совсем не свойственно Джули.

— Ну что ж, — Фредерик улыбнулся и попытался выглядеть веселым. — У меня не было шанса поздравить вас обоих, не так ли? Мне жаль, что я не смог присутствовать на вашей свадьбе. Такая досада!

Когда он посмотрел на графиню, то видел, что она пристально разглядывает пол.

— Мы поняли, — сказа граф. Фредерик заметил, что он положил одну руку на талию Джули, словно боялся, что кузен мог похитить ее. Это была неприятная мысль.

— Могу я представить вам мою жену? — спросил он.

Граф колебался, но тут ответила графиня:

— Да, конечно, Фредди, — сказала она, не поднимая взгляда выше его галстука и беря под руку своего мужа. — Можно, Дэниел?

Таким образом, он поставил себе мучительную задачу сопроводить эту пару в свою ложу и познакомить их с женой. Он заметил, что Дэн официально поклонился Кларе. А Джули удивила его, взяв руку Клары в свои и, нагнувшись, поцеловав ее в щеку.

— Фредди рассказывал Кларе все о нас, — сказала Камилла со смехом. — Она знает все наши грешки заранее. Разве это не пугающая мысль?

Клара засмеялась и посмотрела на графиню.

— Ваш муж тоже все вам рассказал? — спросила она. — У них было замечательное детство. Я несказанно завидую им.

— Но я была одной из них, — сказала графиня, хихикнув. — И во многих отношениях худшей из компании. Спросите Дэниела. Он провел отрочество, хмуро глядя на меня и говоря, что дедушке не раз следовало отшлепать меня, когда я была ребенком.

— Простите, — Клара выглядела озадаченной, и Фредерик жалел, что у него не было оправдания, чтобы незаметно выскользнуть из ложи. — Кажется, Фредди не упоминал про вас. Джулия? Нет, я не помню этого имени. Вы всегда были с ними?

— Да, — тихо ответила графиня. Фредерик видел, как она покусывала нижнюю губу. — С тех пор как мне исполнилось пять. Строго говоря, я не была членом семьи. Просто падчерицей дочери прежнего графа. Это довольно туманное родство.

Клара улыбнулась.

— Вам нравится спектакль? — спросила она. — Я думаю, он великолепен, хотя Фредди смеется над моим восторгом. Понимаете, я впервые в театре, так что мне легко угодить.

Беседа на несколько минут перетекла в безопасное русло, пока посетителям не настало время возвращаться в их ложу. Вернулись и Гарриет с лордом Арчибальдом. Спектакль продолжился.

Клара повернула голову и улыбнулась Фредерику.

— Как хорошо, что некоторые члены твоей семьи в городе, — сказала она. — Теперь я могу воочию увидеть некоторых из твоих кузенов, о которых ты мне рассказывал.

Он улыбнулся ей и взял снова ее за руку.

— Фредди, — сказала она, — я сделала ужасную ошибку? Неужели я забыла о Джулии? Я чувствовала себя такой глупой, когда она сказала, что всегда была с остальной твоей семьей в Примроуз-Парке. Она даже жила там. Но я не помню, что бы ты хоть раз упоминал о ней.

— Я никогда и не упоминал, Клара, — тихо ответил он. Он поднял взгляд от их соединенных рук и пристально посмотрел в ее удивленно распахнутые глаза. Он не мог решить, что ему сказать. — Я был там, в Примроуз-Парке, в начале лета, перед тем, как поехал в Бат. Я просил ее выйти за меня, но она выбрала Дэна.

— О, — только и сказала Клара.

Но действие на сцене началось вновь. У него не было времени, чтобы сказать что-то еще. Он, вне всякого сомнения, все испортил, подумал он. Что она почерпнет из этого объяснения? Но он едва ли мог рассказать ей всю правду. Он даже думать не хотел об этой истории.

Восторженное выражение исчезло с лица его жены, хотя она и неотрывно смотрела на сцену всю оставшуюся часть представления. Он задавался вопросом, так же ли она не видела действия на сцене, как и он.