Танец с судьбой

Глава 3

— Сынок, какая глупость! — Леонидас развёл руками и поцеловал сына в лоб. — Ну, как ты мог поставить себя в такое положение? Ты что, заглядывал к девушке в окно?

Лукас невольно улыбнулся, отец по обыкновению всё опошлял.

— Вовсе нет.

— Но раз ты свалился с крыши, значит, заглядывал, — Леонидас по-стариковски снисходительно улыбнулся. — Так ты был с ней, когда пришёл муж, и тебе пришлось спасаться бегством через окно?

— Конечно, нет, — рассмеялся Лукас.

— Тогда что ты делал на этой крыше? — не отставал старший Феррас.

— Забудь об этом…

— Забыть?! Но как я могу забыть, если вижу сейчас последствия твоей легкомысленности?! Ты пролежишь в кровати неизвестно сколько, а я даже не знаю, будут ли подписаны контракты, — тон отца стал привычно-нравоучительным, а Лукас, тоже по привычке, отвёл глаза в сторону.

— Саид больше не появлялся?

— Нет, взял таймаут. Полная тишина… Я боюсь однажды утром прочитать в газете, что он заключил контракт с другой компанией. Поразительно, как ты далёк от того, что происходит в компании, в доме…

— А что происходит в доме?

— Твоя дочь влюбилась в охранника.

— Мел… что? — растерялся Лукас.

— Я поговорил с парнем. Расспросил его обо всём… Пусть знает, что нам это не безразлично. Похоже, он неплохой, но совсем простой. Не так хорошо образован, как она. Но я уже сказал Маизе, что если мы будем возражать, то будет ещё хуже. И ты тому пример.

— Это потрясающе… Ты считаешь, что всегда находишься в центре событий, — вполне резонно заметил Лукас.

— А разве это не так? — спросил Леонидас.

В компании Ферраса все были настроены довольно жизнерадостно. В офис пожаловало новое лицо — португальская журналистка Амалия Санчо. Она готовила очерк о компании для португальской газеты и намеревалась брать у патрона не одно интервью. Леонидас проявлял живой интерес к общению с молодой и симпатичной девушкой и даже ненадолго забыл обо всех своих семейных треволнениях и бедах.

Иветти и Лауринда, конечно, увидели Леонидаса в обществе журналистки, пусть и мельком. Он с Амалией уехал куда-то на автомобиле, и Иветти взбесилась, думая, что «львёночек» повёз свою новую пассию в гостиницу.

— Не получится! — твердила она. — Я не дам ему ни малейшего шанса! Возле него не будет женщин, кроме меня!

Подруга взглянула на неё с сомнением, но Иветти была настроена крайне серьёзно.

— Привет, папа! Как так получилось, что ты покалечился? — спросила Мел, гладя проснувшегося отца по волосам.

Но Лукас сразу перевёл беседу на другие рельсы.

— Я беспокоюсь о тебе… В кого ты влюбилась, дочка? Дедушка мне всё рассказал.

— Я влюблена в Шанди, папа, — со счастливой улыбкой ответила она отцу.

— Но… — попытался без энтузиазма остановить её Лукас.

— Это только мама выступает против, дедушка согласен.

— Но он же твой охранник, Мел… – возразил отец вместо того, чтобы обрадоваться, что избранник дочери хотя бы не буддист или не иудей.

— Какая разница, кто он?! — пожала плечами Мел. — Мы любим друг друга, и я хочу за него замуж!

— Замуж?! — перепугался Лукас. — А ты отдаёшь себе отчёт в том, как много ты потеряешь, связав свою жизнь с простым телохранителем?!

— Ты тоже на многое наплевал из-за той женщины, в которую был влюблён…

— Это другое дело, Мел…

— Почему другое? Почему твоё чувство важнее моего? Это одно и то же…

Разговор отца с дочерью прервала Маиза. Она вошла в спальню и подошла к кровати мужа. Мел сразу ушла.

— Что происходит между Мел и охранником? — спросил Лукас у жены.

— Ей есть с кого брать пример, — высокомерно ответила она.

Маиза взяла с туалетного столика ожерелье — новое, марокканское! Она наглядно продемонстрировала мужу подарок любовника, но все её старания пропали зря. Лукас даже не смотрел в её сторону, и его лицо оставалось невозмутимым, словно он вообще не заметил украшения в руках жены.

Доставив Лукаса в Рио и поручив его заботам домашних, Албиери, наконец, собрался съездить в отпуск с женой. Они сидели на чемоданах в ожидании таксиста.

— Почему ты так и не позвала к нам Деузу? — в который раз обвинял профессор Эдну. – Почему ничего не выпытала о Лео? Я не понимаю, в чём провинился перед ней, если относился к её сыну, как к собственному.

Эдна вздохнула. Ей очень надоели эти разговоры.

— В этом твоя главная ошибка! – заявила она. — Лео не наш сын, и нужно было вести себя с ним соответственно.

Но муж с ней не согласился.

— Из-за эгоизма Деузы мальчик не стал ни нашим, ни её сыном, — хмуро резюмировал он. — Где сейчас Лео? Что с ним? Я ответственен за его судьбу… И ничего не могу сделать…

Доктор повторял на все лады одно и то же, пока за супругами не приехал шофер.

На отдыхе всё будет иначе, подумала Эдна.

— Как я мог упустить мальчика? — терзался учёный.

Саид возвратился в Фес и сообщил жене и невесте, что они поедут в Бразилию. Обе довольно кивнули. Жади обещала Рании, что все ночи с Саидом первый месяц будут её. В доме Саида царили мир и порядок, и именно они очень настораживали главу семьи, казались подозрительными и не нравились ему.

Жади радостно встретила приезд двоюродной сестры с семьёй. Женщины обнялись и тотчас начали откровенничать.

— Я рада, что опять здесь, в Фесе, но печально, что по такому грустному поводу, — вздохнула Латиффа. — Зачем Сайду понадобилась вторая жена?

— А что ты знаешь о Лукасе? — ответила вопросом на вопрос сестра.

— Да ничего… Я была дома у Лидиани, но побоялась её расспрашивать. Но… — она запнулась. — Саид встречался с его женой…

— Не сомневаюсь, — вздохнула Жади.

— Он подарил ей драгоценности, — дополнила Латиффа.

— Драгоценности? — Жади немного заволновалась.

— Ты считаешь, она рассказала Саиду о вас с Лукасом? — спросила сестра.

— Ему и не нужно ничего рассказывать, он сам всё знает. И если он до сих пор не отправил меня на площадь, так это только потому, что нет четырёх свидетелей. Если бы он мог, то сам бы притащил меня туда. — Латиффа в ужасе от слов Жади закрыла лицо руками. — Он делает всё, чтобы ранить меня, причинить боль, досадить мне…

— Дорогая моя… — Латиффа нежно погладила взволнованную сестру по лицу.

— Я всё выдержу! Я не должна сейчас ошибаться, если хочу получить развод.

— Но ты разрушишь свою семью… – Латиффа отвела глаза в сторону.

— Я ничего не буду предпринимать, пока он не женится. Если невеста красива, он, наверное, влюбится в неё. И она сама поможет мне добиться развода, потому что тогда станет первой женой. Нам обеим это выгодно.

— А ты её уже видела?

— Нет, он тоже её не видел, они так договорились, увидит только в день свадьбы. Но дядя Абдул говорит, что очень красива, — Жади хитро улыбнулась.

— Если он так поступает, то лишь потому, что хочет привлечь твоё внимание, — заключила Латиффа.

— Я знаю, но всё может измениться. Единственная женщина, которую я не хочу допускать в его жизнь — это Маиза! На остальных мне наплевать, но эта… Мне будет слишком больно, очень больно…

Самира, Кадижа и Сумайа поведали дядюшке Абдулу, что в Бразилии мужчины часто ходят в красной одежде, а иногда даже носят одежду из шёлка. Для дядюшки это было не только неприемлемо, согласно принятым традициям, но и невероятно.

— Запад совсем пропал, они все будут гореть в пламени ада! — заключил он, услышав рассказ девочек.

— Дядя Абдул не знает, что на Западе люди одеваются по-другому? Кадижа, он не смотрит телевизор? — удивлённо спросила Самира.

— Не смотрит, — вздохнула Сумайа.

— И нам не разрешает, — прибавила Кадижа.

— Аллах будет безжалостен в Судный день! — погрозил пальцем дядя Абдул.

Назира говорила с Саидом. Она считала, что его брату тоже нужно завести вторую жену. Но Саид думал, что это не обязательно, если Мохаммед доволен, хотя заметил, что сестра его невесты, по словам людей, тоже очень красива.

Латиффа и Зорайде сидели рядом:

— Жади загубила свою жизнь, — сказала служанка. — Саид был хорошим мужем, это она сделала его другим, я знаю… Жади так больно и часто ранила Саида, что, в конце концов, он отвернулся от неё.

Мохаммед подошёл к брату и похлопал его по плечу.

— Думаешь о свадьбе? Теперь-то у нас есть опыт! А помнишь, как мы женились в первый раз? Даже толком не знали, как обращаться с невестами, были оба так же чисты, как и они.

— Помню, — кивнул Саид, хотя у него в день свадьбы всё сложилось совсем не так безоблачно.

Мохаммед стал рассказывать брату, как он опасался опозориться в первую брачную ночь.

— Благословен Аллах! Если бы это продолжалось до сих пор, я бы уже умер, — вздохнул Мохаммед, вспоминая кошмары, преследовавшие его перед свадьбой.

Назира увлечённо поведала Зорайде, что новый жених от неё без ума, он не боится возражений её братьев и женится на ней. На сей раз Назира имела в виду Миру, который подвёз её на мотоцикле до дома. Она собиралась приехать в Рио и сразу дать Миру понять, что она согласна на свадьбу.

— Как можно решиться самой, сделать предложение мужчине? — поразилась Зорайде, но Назиру это не смущало.

Она твёрдо решила заполучить долгожданного мужа и на этот раз идти до конца.

— Когда ты это купила? — спросил Лукас.

Маиза сидела перед его кроватью с одной новой серёжкой в ухе.

— Я не покупала, мне подарили, — гордо ответила Маиза.

— И кто же?

— Один марокканец по имени Саид, — она высоко подняла голову.

— Какое совпадение! — иронически ответил Лукас на вызов жены.

— Да, верно, совпадение! По-моему, Марокко — теперь часть нашей жизни, и это замечательно, — с нескрываемой издёвкой продолжала Маиза.

Она сняла серьгу и вытерла навернувшуюся слезу со щеки.

— У него хороший вкус, вероятно, он интересный человек, тонкий, умеет обращаться с женщинами. — Она достала с туалетного столика большую коробку с драгоценностями и стала вынимать оттуда украшения. — Видишь? Каждое украшение — это твоя измена! Каждый раз, когда я видела тебя с женщиной, я искупала свои страдания, опустошая твою кредитную карточку. Я превращала свои слёзы в бриллианты!

Лукас пытался остановить жену, но из неё потоком рвались откровения, и он лишь отвернулся к стене.

— Я не плакала, я покупала драгоценности… А вот это колье — единственное, которое не является платой за страдания. Это тоже подарок Саида, это радость… Я слишком долго украшала себя собственными слезами… — Она заплакала.

— Маиза, думаю, нам надо было расстаться в самом начале, тогда никто бы из нас не заплатил так дорого, — спокойно сказал Лукас.

— Да что ты говоришь?! — насмешливо воскликнула она сквозь слёзы.

— Я хочу, чтобы ты знала… Если все эти годы были тяжёлыми для тебя, для меня они оказались не легче. Я тоже чувствовал себя опустошённым, но не виню в этом тебя. Мы оба виноваты, и я, и ты, — рассудительно заметил он. — Мы совершили большую ошибку, мы жили вместе, не имея ничего общего.

— Не стоило и начинать! Ты это хочешь сказать?! — закричала в ответ Маиза. — Ты никогда не был женат на мне, ты был женат на ней, на её призраке! Я пришла слишком поздно: Место уже было занято!

— Похоже, тебя приводит в бешенство мысль о том, что я был счастлив, а ты нет.

Но Маизу привёл ещё в большую ярость спокойный тон мужа.

— Чего я никогда не прощу тебе, так это того, что ты заставил меня поверить в реальность нашего счастья! И ты всегда питал эту надежду, хотя всегда знал, что это невозможно! — В истерике она вскочила со стула.

— Я действительно верил, что у нас всё получится…

— Ложь! Ты знал, что не получится! Ничего прочного не бывает, если один человек лжёт другому, обманывает его, не любит, а ты не был моим! Никогда! Ты вёл себя так, будто я лишняя! Я чувствовала себя препятствием для твоего счастья с ней! Но я всегда слишком мало значила, чтобы действительно стать для вас преградой! Единственной помехой между вами оказалась твоя трусость! Трусость и страх не угодить папочке!

— Что ты говоришь? — Лукасу было неприятно выслушивать оскорбления жены не только потому, что она кричала, но и потому, что в них крылась немалая доля истины.

— Правду! Твой страх порвать с домом, с размеренной жизнью, которой ты жил с рождения!

— Я не хочу больше слушать…

— Будешь! Ты выслушаешь всё, что я хочу о тебе сказать! — Она захлопнула дверь и с упоением стала рассказывать о вечере, проведённом в обществе Саида.

Наконец, настал её звёздный час: Лукас не мог уйти, и Маиза не упустила возможности поиздеваться над мужем, вылив на него весь свой яд. Лукас был растерян, он пытался спрятаться в себя. Измена жены не так уж сильно взволновала его и, конечно, не пробудила в нём чувства Отелло, но очередная истерика Маизы сильно действовала на

нервы.

— Эту Жади я никогда тебе не прощу! Все остальные женщины, которые прошли через твою жизнь, меня не волнуют, но она! Я хочу, чтобы она страдала! Если это зависит от меня, она будет долго мучиться и терзаться! — Маиза захлёбывалась гневом.

— Это не зависит от тебя! — выкрикнул Лукас.

— Ты так думаешь?! — желчно рассмеялась Маиза. — А ты уверен, что эти подарки Рашида ничего не значат?

— Ты стала злой! Если хочешь мстить, отомсти мне! Это я заставил тебя страдать! Она тебе ничего не сделала! — Лукас пытался исправить положение.

— Между женщинами совсем другие счёты! — Маиза, наконец, демонстративно ушла, хлопнув дверью.

Леонидас пригласил на семейный ужин Амалию и стал рассказывать ей о преимуществах общения в домашних условиях. Мел пришла на ужин с Шанди. Старший Феррас пригласил парня поужинать ради соблюдения дипломатии, но Маиза посмотрела на охранника так, будто взглядом хотела просверлить в нём отверстие.

После ужина Далва стала увлечённо обсуждать португальскую гостью с Лукасом.

— Раз твой отец, который не любит смешивать рабочие и домашние дела, пригласил её домой, значит, он определённо положил на неё глаз! — заявила она.

Лукасу слова экономки напомнили об Иветти, и он позвонил ей, приглашая в гости. Та пришла в настоящий восторг от такого приглашения, ведь это был хороший шанс выведать что-то про новую подружку «львёночка».

— А это случайно не та Иветти? – спросила Далва, когда Лукас отложил телефон в сторону.

— Она самая, — Лукас улыбнулся.

— И ты зовёшь её к нам в дом?! Не дай Бог отец узнает…

— Ничего он не узнает, потому что ты не скажешь ему. После того, как она уйдёт, можешь сказать, но заранее не надо. Иветти — моя подруга и хороший человек. Мне нужно поговорить с ней о деле.

— О каком? — шёпотом спросила нянюшка.

— О личном, — Лукас усмехнулся.

Далва пожала плечами и ушла. Она отказывалась понимать всё происходящее в этом доме.

Эдна прислала Алисинье открытку из Мараньяна. Она писала, как хорошо проводит время с мужем в Сан-Луисе. Он поражён влиянием Востока, а супруги больше всего времени уделяют исследованию здешней кухни, словом, у них полноценный медовый месяц.

Её племянница тоже времени зря не теряла. Она незаметно испачкала пиджак Эскобара, мужа Кларисси, секретарши Леонидаса, с которым работала в клинике Албиери, губной помадой.

Кларисси вечером встретила мужа в прекрасном расположении духа.

— Я весь день думала о тебе! — объявила она.

Супруги ударились в воспоминания о прошлом и стали танцевать, прижавшись щекой, друг к другу. Пришёл Нанду, и родители с энтузиазмом наперебой стали рассказывать сыну, как они впервые танцевали вместе.

— Первый раз, когда мы вот так танцевали, звучала такая романтическая музыка, я прижался щекой к щеке твоей матери, и вдруг она спросила… — начал Эскобар.

— Ты меня любишь? — Кларисси встала в театральную позу.

— Какой отстой, мама! — вздохнул Нанду.

— Но это правда! Мне требовалось знать, что он любит меня, прежде чем танцевать вот так, — пояснила Кларисси. — Сколько мне тогда было?… Четырнадцать или пятнадцать?…

— Ну и что? Всё равно отстой, — Нанду брякнулся на диван.

Его родители решили продолжить спектакль. Кларисси начала изображать, как вёл себя её муж на выпускном вечере. Она взяла со стула его пиджак, но, заметив следы губной помады, резко сменила тон. Начался скандал. Нанду предпочёл незаметно удалиться с поля сражения.

Итак, Алисинья добилась своего…

Маиза с неизвестной целью заказала цветы в магазине. Лидиани не одобряла подругу.

— На твоём месте я бы постаралась вернуть мужа! — сказала она.

Но Маиза была уверена, что Лидиани ничего не понимает в мужчинах. И была недалека от истины. Вспомнив про своего благоверного, Лидиани схватилась за сотовый телефон.

Тавиньу в это время стоял на пляже в окружении молоденьких девочек. Когда зазвонил мобильник, он отошёл в сторону от этой компании и, сказав жене, что едет на работу, прервал разговор. Но его место моментально заняли: в окружении тех же самых девушек уже стоял его сын Сесеу.

Букет, заказанный Маизой в магазине, принесли в дом Феррасов. Служанка внесла корзину в спальню Лукаса и Маизы и поставила на комод, сказав Лукасу, что это прислано на имя его жены. Он несколько секунд оценивающе рассматривал подарок.

Эту сцену прервала Мел, втащившая за собой в спальню Шанди. Девушка хотела представить его отцу.

— Папа, знаешь, Шанди занимался вольной борьбой, а ещё арабской, особой! — Она гордо посмотрела на своего бой-френда.

— Абу-даби, — уточнил Шанди.

— Это интересно, — Лукас закрыл книгу, которую читал.

— Папа хорошо знает Марокко, правда, пап? — Мел пыталась нащупать у своего отца и любимого точки соприкосновения.

Далва не дала им окончить знакомство и позвала Шанди на кухню.

— Тебе понравился Шанди? — спросила Мел отца.

Он замялся.

— Я слишком мало его знаю. Давай поговорим о нём позже.

И Мел снова расстроилась.

Приглашённая Иветти явилась в дом Феррасов весьма охотно и быстро. Далва демонстративно игнорировала гостью, а когда Лукас попросил принести напитки и еду, то няня заявила, что дама ведь ничего не просит, и ушла.

Лукас обошёл молчанием вопрос Иветти о новой подруге отца и сразу переключился на свои проблемы.

— Мне нужно позвонить Жади, — объяснил он. — Но на мужской голос её не позовут…

Понятливая Иветти ухмыльнулась и взялась за телефон.

Трубку взяла Зорайде и попросила другую служанку позвать Жади к телефону. Это услышал Саид.

— Кто это звонит Жади? — с подозрением спросил он.

— Девушка, которая будет украшать цветами свадебный зал, — не слишком правдоподобно соврала Зорайде.

Она была обеспокоена звонком. И всё сразу прекрасно поняла, услышав незнакомый женский голос. Чувствуется приближение грозы, думала служанка. Люди пустыни научились безошибочно ощущать приближение бури так же, как животные.

Песок иногда поднимается в воздух…

Как только подошла Жади, Иветти сразу передала трубку Лукасу. Жади растерялась от счастья.

— Я выполню все мои обещания, — сказал Лукас. — Мне надо только встать… Дай мне время, и мы будем вместе.

Иветти деликатно ушла на кухню, хотя преследовала свою собственную цель. Ей хотелось разведать подробности о новой пассии Леонидаса. К её несчастью, ей попалась Далва, которая уже поклялась фотографии Диогу, что она и близко не подпустит эту гадкую женщину к Леонидасу.

Увидев «мерзавку», экономка решила наболтать ей, что Леонидас влюбился в португальскую журналистку. Для большего эффекта няня преувеличила серьёзность их отношений и посетовала на то, что до сих пор её хозяину встречались одни гадюки. Иветти не растерялась.

— Надо же, какое совпадение! И мне тоже попадаются одни негодяи! Они все богаты, живут в особняках типа вашего. И все гоняются за тем, чего нельзя купить за деньги — за весельем, за счастьем… А у меня это есть, понимаете? За мной просто охотится стая вампиров, это какой-то рок, — торжествующая Иветти отдала стакан с водой служанке и ушла.

Неужели она говорила о сеньоре Леонидасе? — подумала Далва в недоумении.

Старший Феррас действительно в последнее время не расставался с Амалией, а она — с диктофоном, записывая высказывания промышленного магната. Его речи в основном состояли из самовосхвалений, а журналистка, по долгу службы, соглашалась со всем.

Лобату посмеивался над происходящим. В глазах его шефа главным достоинством Амалии стал её неподдельный интерес к его персоне, это тешило его самолюбие.

— Я всегда говорил, что когда Леонидас собирается путешествовать, ему надо покупать два билета: для себя и своего самолюбия, — усмехался Лобату. — Если португальская журналистка опубликует биографию Леонидаса с его слов, то это будет полное враньё.

Кадижа, Самира и Сумайа разбрасывали розовые лепестки во дворе дома Али. Жади печально застыла рядом с колонной. Дядюшка Али решил развеять грусть племянницы и предложил ей прогуляться вместе с ним. Она согласилась.

Они двинулись к знакомым развалинам.

— Мы похожи на шахматные фигурки, — задумчиво сказал дядя. — Аллах передвигает нас согласно своей воле и желанию. Он переставляет нас так, чтобы мы прожили жизнь, которая нам предназначена.

— Я очень боюсь судьбы, — Жади положила голову на плечо дядюшки.

Али и Жади дошли до пустыни, и увидели бескрайние пески Сахары.

— Только Ему ведомо, что скрывает человеческое сердце, только у Него ключ ко всем тайнам, — продолжал Али. — Он — повелитель Неба, Земли и всего, что происходит между Небом и Землёй. Нет ничего такого в мире, о чём бы, Он не ведал, что не было бы Его волей. Он — творец жизни и творец смерти, только Он может превратить живое в мёртвое, и мёртвое в живое… Для Него нет ничего невозможного, когда Он хочет что-то создать, Ему достаточно сказать «так будет», и появляется Его создание… Кто ещё может оживить мёртвое, превратившееся в прах? Только Аллах, потому что Он — создатель сущего. То, что может создать человек, не может быть выше Небес, которые Он поднял и поддерживает без видимых усилий, и выше Земли, которую Он создал и заполнил водой и растениями.

— А что значит фраза о встрече будущего с прошлым? — спросила Жади. — Я её запомнила навсегда…

— Умные люди проживают каждый новый день, как последний. Они знают главное: то, что мы сказали, и то, что сделали, — это как смерть, ничего не вернёшь и не исправишь… — пространно ответил дядюшка Али.

— Но я… — попыталась объяснить Жади.

— Если сегодня ты совершил зло, то завтра можешь исправиться, совершив добро, но это будет только компенсация. Совершённое зло не исчезнет, оно записано во времени. Я тебе ответил? — Али понимал, на какую встречу намекает его племянница.

Она задумалась.

— Нет, я говорю о прошлом и будущем, которые воплощены в одном человеке. Однажды я услышала эту фразу и не смогла понять, что она значит.

Дядюшка рассмеялся.

— Очевидно, речь шла о машине времени Албиери, на которой он едет в прошлое и встречается с собой молодым.

Жади только улыбнулась в ответ на шутку дяди.

Зорайде размышляла над загадкой судьбы своей любимицы, снова всматриваясь в её старую чашку с кофейной гущей. Жади подошла к служанке неслышно.

— Я просила дядю Али разъяснить мне, как могут прошлое и будущее встретиться в одном человеке, — сказала она. — Но даже он ничего не смог понять.

Зорайде вновь насторожилась.

— В первый раз я не могу объяснить увиденное… Если я не понимаю, что написано, значит, я никогда не видела судьбы, похожей на твою. Как будто ты должна пережить что-то, чего никто не переживал, кроме тебя.

— Я уже пережила, Зорайде, — вздохнула Жади. — Похоже, я единственный человек, которому ты не в силах предсказать судьбу…

Разговор женщин оборвал Амим, который вбежал в кухню, чтобы попросить чаю.

— Аллах, я не понимаю этого, Зорайде! Все нарядно одеваются, чтобы присутствовать на свадьбе Саида с другой женщиной! — горестно причитала Латиффа.

— Что делать? — развела руками, сидящая рядом с ней на диване служанка.

— Это действительно очень грустно, — вздохнул дядюшка Али, стоящий посреди гостиной. Жади тоже хотела войти, но остановилась в дверном проёме, услышав разговор о себе. — Когда я вспоминаю Жади в этой комнате, в наряде невесты, то мне становится ясно, что в тот день у неё была самая крепкая защита, которая может быть у женщины — любовь мужа. Жади отказалась от всего самого ценного, она поддалась иллюзии, но ничто не возвращается из прошлого — Лукаса, её мечты, больше нет. — При этих словах дяди Жади медленно вышла из-за занавески. Али заметил племянницу и повернулся к ней. — Больше нет, Жади! Он был совсем юным, и между сегодняшним Лукасом и Лукасом, которого ты знала, прошла целая жизнь.

— Дядя, может, Саид откажется жениться? — Латиффа печально смотрела на сестру.

— Нет, — дядюшка осуждающе глянул на Жади и покачал головой.

— Ты всегда влияла на Саида, — обратилась к ней Зорайде. — Никто не в силах вырвать любовь из своего сердца! Поговори с ним.

Жади слегка улыбнулась. Окружающие её люди явно не понимали, что ей вовсе не хочется налаживать отношения с мужем.

— Он уже принял тебя один раз обратно, примет и сейчас, — с надеждой сказала Латиффа.

— Кто знает, может, вам удастся вновь наладить жизнь, — Зорайде умоляюще посмотрела на свою любимицу.

— Саид попросил руки девушки, договорился с её семьёй, а слово мужчины дорого стоит, — Али строго покачал головой.

— Дядя Али, может, есть ещё какой-нибудь способ… — неуверенно начала Латиффа.

Но Жади, не выдержала и закричала:

— Нет, я больше ничего не стану просить у Саида! На этот раз у меня уже нет сил, продолжать нашу жизнь!

— Почему? Женитьба Саида не даёт тебе право жить, как ты хочешь. Даже если он даст тебе развод, я не позволю тебе наплевать на наши обычаи и религию и выйти за Лукаса! — взорвался в ответ Али. — Если ты мусульманка, то и веди себя, как мусульманка! Наша религия – это образ жизни! Либо ты живёшь по правилам, либо умираешь! Не всегда людские желания совпадают с тем, что уготовлено судьбой! Смирись с ней и не забывай о судном дне! Кто боится ада, не попадает в ад!

Дядя так распалился, что даже затрясся. Он ушёл, закончив свою речь. Латиффа была в ужасе.

— Жади, ты разрушишь мою семью! – кинулась она с обвинением к сестре.

— Замолчи! — набросилась на неё Жади. – Ты ничего не понимаешь!

— Успокойтесь обе! А если придёт Назира? А если дядя Абдул стоит за дверью? — попыталась воззвать к разуму женщин Зорайде.

Но всё было бесполезно, сёстры потеряли головы.

— Ты не допустишь, чтобы тебя прокляли, Жади! Ты знаешь, что это такое?! Это позор, скандал! Вся семья заплатит за это, Мохаммед женится на другой! — в полуистеричном состоянии орала Латиффа.

— Вы все думаете только о себе! А кто думает обо мне, кто?! — выпалила Жади в ответ.

— Вы сами себе вредите! Замолчите, а то будет хуже! — пробовала прекратить скандал служанка.

— Ты слышала её, Зорайде?! О, какая же я несчастная! — причитала Латиффа.

— Я просто хочу быть счастливой, этого все хотят! Вы все получаете то, что хотите, но не я! — негодовала Жади.

— Что она говорит?! — в страхе вопила Латиффа.

— Я хочу счастья, и никто мне не запретит хотеть этого, никто! — кричала Жади.

— Аллах тебя накажет! — Латиффа взмахнула руками и убежала наверх.

— Что с нами со всеми происходит… — вздохнула Зорайде.

Жади никак не могла успокоиться, происходящее казалось ей несправедливым.

— Я должна смириться со своей судьбой?! Если Мохаммед захочет взять ещё одну жену, мы посмотрим, как Латиффа покорится мужу и всё это переварит!

Мохаммед наряжал Амима в традиционную одежду и причёсывал его для свадьбы. В спальню вошла заплаканная Латиффа. Мохаммед понял состояние жены и моментально выпроводил сына.

— Даже твоя сестра не грустит, а ты ходишь такая печальная… — постарался он успокоить жену.

— Потому что я боюсь, что это произойдёт со мной, — несчастным голосом сказала она.

— Латиффа, я ведь тебе обещал…

— А мне всё равно страшно… Вдруг что-то произойдёт, и ты передумаешь…

— Что может произойти? — изумился Мохаммед.

— Не знаю… Скажи, если бы у меня был проклятый родственник, если бы в моей семье разразился скандал, если бы мой дом оказался покрыт позором, ты бы всё равно не взял вторую жену?

— А у тебя есть такой проклятый родственник? — с беспокойством осведомился Мохаммед.

— Нет… Но если бы был…

— Латиффа, начинай готовиться: ты будешь самой красивой на свадьбе, даже красивее невесты! — ушёл он от ответа и оставил жену в тяжёлых раздумьях.

Жади вошла на кухню. Самира в это время говорила Кадиже, что никогда не выйдет замуж за того, кого ей выберут родственники.

— Я хочу учиться, а если сильно влюблюсь, то тогда и выйду замуж!

Кадижа не понимала, как можно влюбиться, если ты не замужем.

— Только дядя Али знает, в кого можно влюбиться. Он выбрал твоего отца для твоей мамы, — возразила она сестре.

— Я никогда с этим не соглашусь, — серьёзно парировала Самира, — и убегу, если меня будут принуждать!

Жади вздохнула и вспомнила свои слова, брошенные двадцать лет назад: «Я убегу, Зорайде, если дядя Али заставит меня выйти за Саида! Убегу, брошусь с мечети, но не выйду за него!». Она улыбнулась самой себе, в её глазах блестели слёзы…