Танковая буря

Глава 6

Действительно, не успели они проехать после пересадки и пару километров, как впереди на выезде из станицы показался немецкий контрольно-пропускной пункт. Впрочем, здесь грузовик задержали ненадолго: солдаты посмотрели документы Зауэра, заглянули в кузов, где среди ящиков сидел Шубин, и подняли шлагбаум. «Понятно, они еще не получили сообщение, что эту машину кто-то угнал, – подумал Шубин. – Но долго с этими номерами нам ездить нельзя. Надо их поскорее сменить. А еще – поскорее уехать подальше от Морозовской. И еще – избавиться от нашего умелого водителя…»

Поэтому, когда они выехали в степь и покатили на юго-запад, в направлении Ростова, Шубин вылез из укрытия и принялся смотреть на дорогу. Он высматривал какую-нибудь рощу, в которой можно было на время спрятать грузовик. И спустя двадцать минут увидел такую рощу справа от дороги. Тогда он заколотил в крышу кабины. А когда Зауэр остановил машину и высунулся, Шубин приказал ему сворачивать в эту рощу.

Грузовик свернул с трассы и, переваливаясь по заснеженным ухабам, въехал в посадки. Впрочем, снега здесь было не так уж много. Когда грузовик остановился, из-за туч выглянуло солнце, и стало почти тепло.

– Ну вот, здесь мы сделаем небольшую остановку, – сказал Шубин. Он спрыгнул на землю и прошелся вокруг машины. – Тут нам предстоит сделать кое-какие дела, необходимые для нашего дальнейшего путешествия.

Все это Шубин произнес по-немецки, чтобы водитель мог его понять. Разведчику требовалась от немца еще одна услуга, причем важная, поэтому надо было сохранить его доверие. А чтобы сохранить доверие, нужно говорить на его языке, тогда он поймет, что у него за спиной не строят против него коварные планы.

Однако Дозоров не знал об этих планах Шубина относительно Фридриха Зауэра, ему было все равно, как немец к ним относится, поэтому он решил продолжить разговор уже по-русски.

– И какие такие дела нам тут нужно сделать? – спросил лейтенант. – Разве что по-маленькому в кусты сходить, других нужных дел я не вижу.

– Если ты их не видишь, это не значит, что их нет, – ответил Шубин, и снова на языке Шиллера и Гёте. – Нам с Фридрихом нужно поесть. А ты пока займись нашей машиной. Нужно снять с нее те номера, что имеются, и повесить вот эти.

И Шубин с ловкостью фокусника извлек из-под шинели номера, свинченные с разбитого грузовика.

– Хорошо, сделаю, – буркнул Дозоров. – Поработаю, пока ты колбасу будешь лопать.

– А заодно посмотри, что за груз мы везем, – добавил Шубин. – А то нехорошо будет, если нас кто-нибудь о нем спросит, а мы знать не знаем, что у нас в кузове.

Дозоров занялся сменой номеров. А Шубин повернулся к немцу и предложил:

– Пойдем, Фридрих, сядем вон на то бревнышко и съедим, что нам послало командование немецкой армии. А заодно немного поболтаем…

Собственно, цель Шубина состояла вот в этом «поболтаем». Пока они ехали от места, где после короткого боя был захвачен первый грузовик, разведчик сообразил, что захваченный в плен немец может пригодиться им не только как водитель, но и как источник самых разных сведений. Ведь они с Дозоровым хотели выдать себя за немецких солдат и несколько дней находиться среди солдат вермахта. Значит, они должны уметь ответить на любой вопрос о своем прошлом. Пока что они могли, да и то с трудом, назвать лишь имена и фамилии тех убитых солдат, документы которых они взяли на месте боя. Кое-какие интересующие Шубина подробности им мог сообщить только Фридрих Зауэр. Поэтому, когда они с немцем сели на бревнышке и развернули пакет с едой, Шубин принялся расспрашивать водителя, где он жил, как выглядел его дом, как называлась улица, на которой стоял этот дом, как назывались соседние улицы и переулки, где находилась школа, где – аптека, на каком транспорте он добирался до места работы… В общем, разведчика интересовали все подробности жизни Фридриха Зауэра, даже самые мелкие.

Дозоров довольно быстро закончил свою часть работы – свинтил старые номера с машины, приладил на их место новые, старые закопал в снег за деревьями. Еще он слазил в кузов, прочитал надписи на ящиках, отодрал у одного из ящиков доску и посмотрел содержимое. А после этого он подошел к Шубину и Зауэру, присел рядом с ними и тоже стал слушать беседу Шубина с немцем.

Но вот наконец последний кусок колбасы и сыра был съеден, последний вопрос задан. Можно было ехать дальше. Но Шубин уже решил, что дальше они поедут вдвоем – Фридрих Зауэр останется здесь, в этой роще.

– Покажи-ка мне, Фридрих, как ты заводишь машину без ключа, – попросил он немца.

Они залезли в кабину, и водитель объяснил, какие провода нужно соединить, чтобы зажигание сработало и двигатель завелся. После этого Шубин приказал ему поставить нейтральную передачу и пойти проверить, как накачаны колеса машины. И сам пошел вместе с ним. Когда немец склонился возле колеса, Шубин несильно ударил его кулаком в висок. Зауэр потерял сознание и упал, ткнувшись головой в снег. Шубин повернулся к Дозорову и сказал:

– Ну, вот и вся наша история с водителем Фридрихом. Сейчас мы его посадим возле дерева, укроем шинелью – и пусть сидит, пока не придет в себя.

– Но когда он придет в себя, он тут же побежит на шоссе. А потом, когда его доставят в какую-нибудь станицу, он сразу же сообщит своему командованию о нас и наших планах, – возразил Дозоров.

– О каких наших планах он может доложить?! – удивленно воскликнул Шубин. – По его сведениям, мы направляемся то ли в Ростов, то ли в Луганск, чтобы что-то там взорвать. Нашего настоящего места назначения он не знает. А еще он не знает, чьи документы мы себе взяли. Кстати, давай посмотрим наши с тобой «аусвайсы» и запомним, как друг друга зовут.

Они с Дозоровым дружно достали свои новые немецкие документы. Оказалось, что Шубина теперь зовут Эрнст Бауэр, а лейтенанта – Фриц Фишер.

– Ну вот, теперь мы хоть знаем, как нас зовут, – сказал Шубин. – А что насчет остального – думаю, ты понял, зачем я так подробно выспрашивал нашего друга Зауэра. Мы с тобой оба родом из Гамбурга. Я родился и вырос на Кайзерштрассе, ты – на улице Святого Бенедикта. Учились мы в одной школе и работали оба сначала на верфи, затем в порту. Потом вместе попали в армию, служили в одной части, а именно в тридцать шестой мотострелковой дивизии, были ранены и лежали в одном госпитале в Ростове. Вот основные факты нашей с тобой биографии. А сейчас поехали. Мы и так здесь что-то задержались. Хотя нет, остался еще один вопрос. Что в этих ящиках, которые лежат у нас в кузове?

– Снаряды для зенитных орудий, – ответил Дозоров. – Шесть ящиков снарядов.

– Ну, вот теперь у нас полная ясность, – заключил Шубин. – Мы везем зенитные снаряды из… скажем, со склада в Тацинской для группы армий «Дон» в Котельниково. Теперь можно ехать.

Они вдвоем пересадили немца, который оставался без сознания, в глубину рощи, подальше от посторонних глаз, накрыли его всяким тряпьем, которое нашлось в машине. После этого Шубин сел за руль, вывел грузовик на шоссе и продолжил путь на запад.

– Что, мы разве не будем возвращаться в Морозовскую? – удивился Дозоров. – Ведь оттуда самый короткий путь в Котельниково.

– Оттуда для нас самый короткий путь в немецкую комендатуру, а потом в гестапо, – ответил на это Шубин. – Ты что, не понимаешь, что в Морозовской нас сейчас ищут все, кому не лень? Да, оттуда ближе всего к Котельниково. Но самый близкий путь для разведчика – далеко не самый лучший, ты это должен знать.

– Да знаю я, знаю! – отмахнулся Дозоров. – И где же ты в таком случае намерен свернуть?

– Перед Тацинской есть поворот на Волгодонск, – ответил Шубин. – Там и свернем. Только оттуда мы не поедем прямо в Котельниково. Ты не забыл, что мы едем из госпиталя, расположенного в Ростове?

– Нет, не забыл, – сказал Дозоров. – Но из Ростова самая короткая дорога на Котельниково лежит как раз через Волгодонск, потом через Зимовники. Так в чем дело?

– Дело в этой машине, – пояснил Шубин. – Ты же понимаешь, что мы на ней не можем въехать не то что в Котельниково, но даже в Волгодонск. Надо проехать на ней какое-то время, а потом от нее избавиться. И в Котельниково нам правильнее всего въехать в составе какого-нибудь воинского эшелона, не привлекая к себе внимания. Но для этого нам нужно разжиться еще кое-какими необходимыми документами.

– Свидетельством о ранении? – догадался Дозоров.

– Совершенно правильно, друг Сергей, свидетельством о ранении, а также направлениями в воинскую часть. И такие документы мы ни у кого захватить не можем. Где и как мы их раздобудем – пока не знаю. Над этим вопросом надо думать.

– В таком случае давай я сяду за руль, – предложил Дозоров. – Я буду вести машину, а ты – думать над важными вопросами.

– Чуть позже так и сделаем, – согласился Шубин. – Вот доедем до поворота на Волгодонск, и я тебе уступлю руль. Мне и правда надо подремать, подумать.

К повороту на юго-восток напарники доехали уже в сумерках. Здесь, в Ростовской области, снега не было, было значительно теплее, чем в Чире или Морозовской. И Шубин, который попутно думал, где им сегодня спать, пришел к выводу, что можно будет поспать и в машине. А затем… На следующий день, 28 ноября, надо было решить вопрос с документами. «Если нужные документы нельзя забрать у немцев, значит, нужно их изготовить, – размышлял разведчик. – Стало быть, нам нужно какое-то немецкое учреждение, где есть пишущая машинка и печати. Скажем, комендатура или штаб. Или… или, допустим, госпиталь. Точно! Госпиталь будет лучше всего. В Волгодонске он точно имеется. Надо будет туда зайти и как-то выправить документы. Ладно, первую часть плана я продумал, теперь можно и подремать…»

Однако долго дремать ему не пришлось. Грузовик свернул на плохонькую трассу, шедшую на юг, и Дозоров разбудил напарника. Шубин сел за руль и повел машину в сторону Волгодонска. Наступила ночь, но разведчик не останавливал машину и не включал фары. Он хотел за сегодняшний день подъехать как можно ближе к городу, найти тихую рощу или овраг, куда можно загнать грузовик, и там переночевать. А уже завтра двигаться дальше на юг.

Дорога сделала очередной поворот, и вдруг впереди вспыхнул свет фар. Но это были не фары идущей навстречу машины. Нет, это светились фары мотоцикла, стоящего на обочине. А возле мотоцикла Шубин заметил двух автоматчиков, и оба держали оружие наготове.

Один из автоматчиков решительно поднял руку, приказывая водителю грузовика остановиться. Шубин заметил на его рукаве повязку с каким-то знаком и короткой надписью. Разведчик не знал устройства немецкой дорожной службы, но догадался, что перед ним – представитель военной автоинспекции. И тут же с запозданием осознал, что в последние полчаса гнал грузовик на предельной скорости, нарушая все мыслимые правила.

Он резко затормозил, одновременно ткнув в бок спавшего напарника. И тут же полез в карман за документами. Один из автоматчиков подошел к грузовику, посветил в лицо Шубину фонарем и резко потребовал:

– Документы!

Разведчик, изобразив на лице самое угодливое выражение, протянул солдатскую книжку Эрнста Бауэра. Дорожный патрульный осветил страницу книжки, потом спросил:

– Что везешь, Бауэр?

– Зенитные снаряды, господин инспектор, – ответил Шубин. – Шесть ящиков снарядов. Мы должны доставить их в Котельниково.

– А почему ты едешь ночью с выключенными фарами?

– Привычка, господин инспектор, – Шубин развел руками. – Вблизи линии фронта мы никогда не включаем фары, опасаемся самолетов и снайперов противника. Вот и здесь я как-то забыл их включить, хотя фронт далеко.

– Откуда ты едешь?

– Из Тацинской, господин инспектор.

– На каком складе получал снаряды?

Вот на этот вопрос Шубин не знал ответа! Он даже не знал, какие в Тацинской у немцев склады, сколько их.

– Я не знаю, как он называется, господин инспектор, – ответил разведчик. – Погрузкой командовал господин лейтенант. Он только приказывал мне: «Здесь поверни направо, здесь налево». Я не обратил внимания, как называется склад…

– Где документы на груз?

И снова вопрос ставил Шубина в тупик. Документов на ящики у него, конечно, не было…

– Так они остались у господина лейтенанта, – ответил разведчик чистую правду. – Он за нами должен ехать на легковой машине.

– Что за чушь! – возмутился инспектор. – Документы на груз должны быть у тебя с собой. И потом, что это ты мне дал? Это твоя солдатская книжка, вижу. А где водительские права? Где документы на машину?

Тут инспектор обернулся в темноту и позвал:

– Господин капрал, подойдите сюда! Тут что-то непонятное, надо разобраться.

На обочине дороги, позади мотоцикла инспекции, что-то блеснуло, послышался звук шагов. Шубин вгляделся в эту темноту – и разглядел в ней второй мотоцикл. А когда человек с этого второго мотоцикла подошел поближе, Шубин смог его рассмотреть. И первое, что он заметил, была эмблема на лацканах шинели подошедшего. Это был серебряный зигзаг в виде молнии. Знак войск СС – элитных частей германской армии.

Эсэсовский капрал подошел ближе и приказал:

– Водитель, быстро выйти из машины.

Шубин понимал, что спорить в данном случае бесполезно. С эсэсовцами не спорили – им подчинялись. Разведчик бросил короткий взгляд на напарника и спустился на землю.

– Дайте мне его документы, – приказал капрал инспектору.

Получив документы Эрнста Бауэра, он заглянул в них и спросил Шубина:

– Где водительские права?

Продолжать объяснения не имело смысла. Шубин понимал, что их с Дозоровым разоблачение и арест – дело ближайших минут. И он не стал ждать, когда их арестуют.

– Сейчас, господин капрал, – сказал он. – Они у меня здесь, здесь…

Он сунул руку за пазуху и выхватил ТТ.

Первый выстрел должен был достаться инспектору – ведь он стоял ближе. Но Шубин отлично понимал, кто его главный противник. И потому выстрелил в грудь эсэсовцу. А вторым выстрелом, почти в упор, свалил требовательного инспектора военной автоинспекции.

Одновременно с другой стороны машины послышался выстрел «вальтера» – лейтенант Дозоров уже не сидел в машине, он стрелял, укрывшись за кабиной; стрелял во второго автоинспектора, стоявшего возле мотоцикла, и стрелял в темноту, где находился второй, эсэсовский мотоцикл.

Капрал и инспектор, в которых стрелял Шубин, упали на землю без звука – с ними было покончено. Второй инспектор, в которого стрелял Дозоров, вскрикнул от боли, но не упал, а бросился назад, укрылся за мотоциклом и открыл огонь. Но главным противником разведчиков оказался совсем не он. Второй эсэсовец, сидевший в коляске мотоцикла, схватился за пулемет и открыл огонь. Полетели, звеня, разбитые стекла грузовика, зашипели, оседая, колеса. От выстрелов крупнокалиберных пуль воспламенился бензин в моторе машины, и из-под капота вырвалось пламя. А эсэсовец, пройдясь очередью по грузовику, перевел огонь на Шубина. Разведчик едва успел уйти от огня. Он упал на землю и покатился в сторону – туда, где лежали убитые немцы. Используя их тела как прикрытие, он повел огонь по эсэсовцу в коляске и по второму автоинспектору, который спрятался за мотоциклом. И в инспектора он попал – тот упал на землю, попытался отползти, но Шубин прикончил его очередной пулей.

Эсэсовцу, сидя в коляске, трудно было вести огонь по человеку, лежащему на земле. Поэтому он выскочил из коляски, сорвал с плеча автомат и, быстро перемещаясь из стороны в сторону, чтобы Шубин не мог в него попасть, повел огонь по разведчику.

Шубин понимал, что долго прятаться за телами убитых ему не удастся эсэсовцу достаточно сделать еще пару шагов, и разведчик будет перед ним как на ладони. Поэтому он тоже вскочил, и тоже начал перемещаться. Только он шел не навстречу врагу, а от него – в сторону, за грузовик. Пока что грузовик еще мог служить укрытием, до его кузова пламя, охватившее мотор, не добралось. Но вскоре огонь доберется и туда, и что будет после этого?

Но сейчас Шубина беспокоил не огонь, охвативший грузовик, – его волновал тот факт, что он уже минуту, а то и больше не слышал выстрелов «вальтера». Что с Дозоровым? Шубин обежал грузовик кругом и увидел напарника. Тот лежал на снегу рядом с машиной. Одна рука, в которой он держал пистолет, была вытянута вперед, другая, неестественно согнутая, прижата к телу, под которым быстро расползалось темное пятно.

Грянула новая очередь из автомата, пули прошили брезентовый кузов, а затем понеслись над самым асфальтом – как видно, немец решил стрелять по ногам противника и теперь, согнувшись, вел огонь над самой дорогой. Он не хотел оставить русскому никаких шансов укрыться!

Относительно безопасным местом оставалась только задняя ось грузовика. Шубин укрылся за нею и быстро перезарядил ТТ. А затем собрался – и в два прыжка преодолел расстояние до кабины грузовика. Однако он не собирался прятаться в кабине – это было невозможно. Прямо в лицо ему било пламя, охватившее капот. Еще несколько секунд – и кабина тоже будет во власти огня. Но этих секунд Шубину хватило для того, чтобы осуществить задуманное. Он вскочил на подножку, нырнул в открытую кабину и выхватил оттуда свой вещмешок, лежавший во время движения в ногах Дозорова. А из мешка он выхватил то, что сейчас ему было нужнее всего, – гранату. Затем спрыгнул на землю, подбежал к передку машины, высунулся из-за него, разглядел, где находится эсэсовец, – и метнул гранату ему под ноги.

Раздался взрыв, и стрельба из автомата прекратилась. Однако хитрый и умелый враг мог притвориться убитым. Поэтому Шубин не побежал к поверженному на асфальт эсэсовцу – наоборот, он кинулся назад, к заднему борту машины. Обежал автомобиль кругом и вышел с другой стороны.

Немец лежал в пространстве между двумя мотоциклами. Лежал так же, как Сергей Дозоров, – выбросив одну руку вперед, другую прижав к себе. Автомат фашиста валялся в паре метров от своего хозяина. Шубин, держа пистолет наготове, сделал несколько шагов в сторону врага. Подойдя ближе, он, не желая рисковать, выстрелил лежащему в голову. Тот даже не дернулся – он явно был мертв.

Надо было посмотреть, что же все-таки случилось с Сергеем. Может быть, он еще жив, просто тяжело ранен? Шубин повернулся было к машине и тут заметил, что пламя, гудевшее в кабине, теперь охватило и кузов. А что там могло гореть, в кузове? Только одно – снарядные ящики…

Ноги сами понесли Шубина прочь от дороги, от грузовика, ставшего смертельно опасным. Он прыгнул в кювет, прижался к земле. И едва успел это сделать, как там, наверху, раздался взрыв страшной силы. Это взорвались охваченные огнем зенитные снаряды – все шесть ящиков. Взрыв был такой силы, что с дороги снесло оба мотоцикла и мертвые тела. Рядом с Шубиным скатился в канаву мотоцикл эсэсовцев и застрял среди кустов. Над головой Глеба пролетели обломки кузова, просвистели осколки.

Просвистело, прогрохотало – и все стихло. Больше с трассы не доносилось ни звука. Шубин поднялся и вышел на дорогу. Здесь в разных местах горели костерки – догорали обломки машины. Самого грузовика не было, словно он здесь и не стоял. Только остатки двигателя валялись возле противоположной обочины.

Впрочем, Шубина не интересовал грузовик. Он искал своего напарника. На дороге его не было. Шубин спустился в кювет с другой стороны дороги, прошелся по полю… И наконец нашел того, кого искал. Вернее, то, что осталось от лейтенанта Красной армии Сергея Дозорова. Шубин поднял эти окровавленные останки, отнес метров за сто в степь, нашел небольшой овражек и положил туда тело товарища. Закидал его снегом, комьями мерзлой земли, постоял минуту над этим подобием могилы – и заспешил обратно на дорогу.

Да, ему надо было спешить. Взрыв такой силы наверняка слышали и видели все, кто находился в радиусе десяти‐двенадцати километров отсюда. И сейчас к месту взрыва, скорее всего, уже спешили люди из той же военной автоинспекции или из частей СС. Встречаться с ними не стоило. Следовало как можно быстрее покинуть место недавнего боя.

Но несколько вещей все же следовало сделать до отъезда. Прежде всего – решить, в каком обличье теперь будет продолжать выполнять свое задание капитан Шубин. Форма и документы рядового вермахта Эрнста Бауэра явно не годились. Подумав, разведчик решил, что правильно будет воспользоваться формой и документами военного автоинспектора. Ведь инспектор может остановить любое транспортное средство, а его самого никто не остановит, кроме его собственного начальства. Был, правда, соблазн переодеться в эсэсовскую форму. Но тут крылась опасность. Шубин ничего не знал об устройстве этих отборных немецких частей, не знал звания эсэсовцев, не знал об их порядках. И тут легко было попасться. Итак, пусть будет автоинспектор.

Шубин быстро осмотрел обоих убитых инспекторов. Первого он свалил одним выстрелом в грудь, так что на шинели инспектора имелось только одно отверстие, которое можно было закрыть, например, портупеей. А вот второй был изрешечен пулями. К тому же он был ниже ростом, чем Шубин, а значит, его форма была разведчику мала.

Шубин быстро переоделся, а форму рядового Бауэра вместе с его документами спрятал в сумку, намереваясь позже их выбросить. Он достал из кармана кителя документы убитого инспектора и выяснил, что того звали Людвиг Кауфман. Он был ефрейтором 3-й отдельной части военной автоинспекции, приписанной к 26-й танковой бригаде. Теперь эти данные требовалось запомнить, ибо Шубин будет себя выдавать за этого самого ефрейтора.

Затем он стал вытаскивать на дорогу мотоцикл военных инспекторов. После некоторых усилий это ему удалось. Более того – мотоцикл завелся с первого нажатия стартера. Можно было ехать. Напоследок разведчик прошелся по полю рядом с местом боя, разыскивая свой рюкзак. Там оставались документы майора Генриха Тальберга, с которыми Шубин переходил Дон, там же лежали две гранаты, а главное – там была рация, с помощью которой можно было передать сведения советскому командованию. Шубин не слишком надеялся найти свой вещмешок. Его могло отбросить метров на триста от этого места, могло вообще разорвать на части. Каково же было удивление Глеба, когда он все же нашел вещмешок! И, что еще удивительнее, в нем все осталось на месте – и гранаты, и документы, и рация.

Теперь можно было ехать. Шубин сел за руль, добавил газа – и мотоцикл послушно тронулся с места и покатил на юг. Разведчик взглянул на часы. Было уже почти пять часов утра. С момента взрыва грузовика прошло почти полчаса. Наверняка немцы уже подняли тревогу, и кто-нибудь уже мчался ему навстречу, чтобы узнать, что же случилось. Он прямо-таки кожей чувствовал приближение опасности. «Нет, долго мне так ехать нельзя, – мелькнула в голове разведчика мысль. – Минут пятнадцать, не больше. Потом надо будет прятаться».

Он ехал, не включая фары, как уже привык делать. Благодаря отличному зрению он хорошо видел окружающую местность. И вот Шубин заметил справа от дороги, всего метрах в пятидесяти от нее, небольшой перелесок. Не раздумывая, он свернул туда.

Не успел Шубин доехать до перелеска, остановиться и выключить двигатель, как впереди на дороге показалось пятно света. Оно быстро приближалось, и вот мимо разведчика один за другим проехали три мотоцикла, а за ними следовала еще легковая машина. Вся эта колонна проследовала мимо Шубина и скрылась за поворотом.

«Ого, какими силами они туда выехали! – подумал Шубин. – То есть они поняли, что это не обычное происшествие. Возможно, пара мотоциклов принадлежит частям СС. Серьезно за нас взялись!» А подумав так, он сообразил, что никаких «нас» больше нет – он остался один. Один, с крайне сомнительными документами, без плана дальнейших действий… Весь тщательно продуманный план «возвращения на фронт двух рядовых после ранения» полетел к черту. Не пригодились сведения, которые он так тщательно выспрашивал у водителя Фридриха Зауэра. Надо было придумывать другую легенду.

Но с ним, по крайней мере, осталась его рация! И Шубин решил, что пришло время ею воспользоваться, доложить командованию о своем положении. А то когда в следующий раз представится такая возможность! Он слез с мотоцикла и достал из мешка рацию. Развернув и настроив ее, поймал нужную частоту и передал короткое сообщение. Он извещал командование, что им с Сергеем Дозоровым пришлось принять бой, в котором его напарник погиб. Но он, Шубин, готов продолжить выполнение задания. Передав это сообщение, Глеб спрятал рацию в вещмешок, завел двигатель и снова выехал на шоссе. Надо было двигаться дальше, в Котельниково. Надо было выполнять задание – узнать, с какими силами Манштейн собирается осуществить прорыв нашей блокады и когда начнется это немецкое наступление. Чтобы узнать все это, у Шубина оставалось три дня, считая уже наступившее 28 ноября.