Так ничего больше не сказав друг другу, Пётр и Иона скоро вошли в холл своего дома. Счастливые слуги, родители Ионы — все были рады их возвращению тем уже поздним вечером. Матушка тут же увела дочь и внука за собою, приказав слугам позаботиться об ужине и отдыхе сына Ребеки…
— Я немедленно пошлю за матерью, — обещающе кивнул ему с улыбкой Пётр, и мальчик спокойно отправился на отдых следом за провожающей горничной.
Пётр не медлил со сказанным, послав одного из слуг в особняк Линн с запиской. Только после этого он смог вновь глубоко вздохнуть. Видя его напряжение, тесть улыбнулся. Оставшись с ним наедине, он обнял за плечи и проводил в столовую, где им накрыли поесть и принесли водки…
— Что ж Вы мальчика не отвезли сразу к матери? — спросил тесть после того, как Пётр рассказал обо всём случившемся.
Он разлил им по новой рюмке водки, и зять сразу её осушил, закусив пирожком:
— Я не осмелился отвезти его в такое место, как у Линн. И потом…. не уверен, что Ребека находится в ясном уме.
— А Вы правы, сынок, — кивал тесть, соглашаясь, и уже туманный от опьянения взгляд остановил на дверях в столовую.
Там на пороге показалась Иона… Переодетая ко сну она смотрела с грустными глазами, словно страдала, как никогда. Видя дочь такой, тесть покачал головой и посмотрел на сидевшего рядом зятя. Тот, опустив взгляд и пока не зная о присутствии супруги, молчал…
Пётр снова немного поел и налил ему и себе водки:
— Осталось отыскать Гилберта… Он ответит ещё на все мои вопросы и за… Иону…
Слыша в его голосе появляющееся раздражение, тесть еле слышно сказал:
— Мы не одни.
Взглянув с удивлением, Пётр медленно оглянулся. Увидев стоящую на пороге любимую с заплетёнными в косу волосами, одетую в плотный пеньюар, он поднялся и подошёл:
— Вы не спите, сударыня?
— Я не смею… лечь в постель, — прозвучал её дрожащий голос.
— От чего же?! — удивился Пётр, не скрывая, что устал и пьян. — Это и Ваша постель. Я туда не вернусь, не бойтесь.
— Где же Вы будете спать? — прослезилась Иона, еле сдерживая опять подступающие слёзы.
— Я уже сплю, — усмехнулся он. — Здесь.
— Умоляю, — смотрела Иона с горестью. — Идите спать к себе… Я займу гостевую спальню.
Взглянув на тестя, который тут же развёл руками, Пётр поклонился ему:
— Доброй ночи.
Тот лишь улыбнулся в ответ, словно понимал всё и поддерживал, и Пётр взял Иону за руку, уводя за собой. Он немедленно привёл её в их спальню и, отпустив, стал раздеваться.
Устало опустившись в постель, будто собрался спать, Пётр лёг на спину и уставился в потолок… Чувствуя, что между ними всё равно стоит стена, но не представляя, как вернуть былое счастье, Иона несмело села на стул рядом.
— Сними пеньюар. Он тебе мешает, — молвил Пётр.
Удивившись такой заметке, Иона послушно выполнила просьбу, оставшись в нижнем белье. Она сидела рядом, глядя на любимого, закрывшего глаза, будто о чём думал, будто искал слова или тот же выход, что и она…
— Петенька, — ласково прошептала Иона, решив всё же сказать самое главное. — Я жду ребёнка.
— Я знаю, — сразу ответил Пётр.
— Он твой, поверь, — прослезилась она, что почувствовал любимый в её голосе и молвил:
— А ты поверишь, если скажу, что не был ни с той женщиной, ни с Линн или её девицами?
Иона молчала, дрожа будто от холода, еле сдерживая ожидавшие вырваться на свободу слезы.
— Ты с ними не был? — наконец-то вопросила она.
— Нет.
— И я не была с ним.
— Я знаю.
— Почему же всё так, коль знаешь?… Ты не можешь меня простить? — хотела надеяться Иона, а любимый открыл глаза и строго посмотрел:
— Я никогда не прощу уход к другому, когда ты вдруг надумаешь сделать это вновь.
— Я никогда, никогда ничего такого не сделаю! Не уйду к другому, не предам! — дрожала она, слёзы текли по щекам, и Пётр, скорее приподнявшись, захватил её губы в плен жаркого поцелуя.
Бурно раздевшись с нею до конца, он стал расцеловывать её всю, вызывая стоны блаженства. Ничто уже не мешало им любить друг друга вновь, как прежде… Счастливые, искренние, открыто шептали о вечной любви, о вечной преданности…. о победе над глупой разлукой…