Тайна «Кукабурры»

11. ДЕВУШКА В ГНЕВЕ

Когда Роджер вышел из приюта, Бенджамин Лимм шагал по тротуару, едва сдерживая ярость. Сотрудник Ярда, наблюдавший за австралийцем, стоял на углу. Роджер ожидал бурную встречу, но Лимм был удивительно спокоен и вежлив.

— Как она?

— Неплохо, — сказал Роджер. — Я хочу, с вами поговорить. Садитесь в машину. — Он подошел и открыл дверцу. Секунду поколебавшись, Лимм сел. Роджер устроился рядом. Прежде, чем завести мотор, он включил радио.

— Говорит комиссар Вест, — сообщил он справочному. — Прошу выяснить в «Глоубе», кто сказал мистеру Бенджамину Лимму, где находится мисс Дорин Моррисон…

— Могу сэкономить вам время, — прервал его Лимм. — Я был у заместителя редактора.

— Сперва спросите заместителя редактора, — продолжал Роджер.

— Сию минуту, сэр, — ответили в справочном. — Вы будете говорить с сержантом Кеблом?

— Да.

— Одну минутку.

В трубке послышался голос Кебла. Все это время Лимм внимательно смотрел на Роджера, не пытаясь вступить в разговор.

— Я получил сообщение от Ланселота Смита, — сказал Кебл без всякого вступления. — Он подтвердил, что на «Кукабурре» был дигиталис в ампулах, предназначенный для какого-то пассажира, плывшего двумя рейсами раньше, но им не воспользовались и он находился в медпункте.

— Отлично, — сказал Роджер. — Что еще?

— Человек, отвечающий приметам Маркуса Баррнига, он же Джессуп, в десять пятнадцать вылетел из Лондонского аэропорта в Дюссельдорф и далее на Восток, — ответил Кебл, — У него билет до Сиднея, но он сказал, что хочет задержаться в Дюссельдорфе и Гонконге. У него был маленький чемодан и билет на имя Брауна.

— Браун! — воскликнул Роджер. — Под этой фамилией была записана Дэнис Моррисон. — Когда самолет вылетает из Дюссельдорфа?

— В двенадцать десять, — ответил Кебл. — Я попросил комиссара по связи с Интерполом узнать, остался ли он в Дюссельдорфе.

— Где следующая посадка?

— В Стамбуле, около шести часов вечера, затем, около десяти, — в Тегеране. Я сообщил комиссару.

— Проследите за этим, — сказал Роджер. — Есть еще что-нибудь?

— Все.

— Пока я не забыл, запишите, что следует сделать, — сказал Роджер. — Подготовьте материалы в соответствующие отделы. Дежурная телефонистка, которой позвонила Дорин Моррисон прошлой ночью, была слишком взволнована, но действовала быстро. Ее надо похвалить. Полицейский, спасший меня от неприятностей на Ноттинг-Хилл, заслуживает благодарности. И напомните мне о том, чтобы как-нибудь поговорить с ним.

Кебл почти тут же ответил:

— Его фамилия Харрис, С. П. Харрис, Я все сделаю, сэр.

— Хорошо, — сказал Роджер. — Я вернусь через полчаса и, возможно, привезу с собой Бенджамина Лимма. Я обещал Дорин Моррисон лично записать ее показания сегодня вечером.

— Понятно.

— Это все, — сказал Роджер.

— Минутку, комиссар, — послышался еще один голос в трубке. — Я говорил с заместителем редактора «Глоуба». Он действительно дал Лимму адрес. Один из репортеров «Глоуба» должен был дождаться выхода Лимма, но его послали на другой объект — ограбление на Оксфорд-стрит.

— Во всяком случае, хоть одному человеку будет легче. Спасибо. — Роджер выключил радио и посмотрел на Лимма. — «Глоуб» подтвердил ваши слова.

— Единственное, что удивляет меня, — это ваша оперативность.

— Мы не любим попусту тратить время, — сказал Роджер. — Лимм, что еще вы знаете, о чем не сказали нам?

— Ничего, — спокойно ответил Лимм. — Я никого не видел… в том числе Дэнис и Дорин. Последний раз мы вместе обедали в тот день, когда прибыли в Англию. Вы это имели в виду, не так ли?

— Я имел в виду, не расскажете ли вы еще что-нибудь, что касается вашего путешествия?

— Есть одна вещь, — задумчиво сказал Лимм. — Джессуп, который покончил с собой в камере, был офицером на судне. Его дважды ловили в каютах пассажиров и под конец путешествия держали под арестом. Я думал, что пароходная компания обвинит его в воровстве, но они всего лишь уволили его.

— Он что-либо украл?

— У него в каюте нашли бумажник Сэма Хэкита, набитый деньгами. Старик отнесся к этому весьма спокойно. Я жил с ним в одной каюте и был в курсе дела.

— Хэкит вам не сказал, куда он намеревался поехать? — Роджер пробирался сквозь скопление машин на Вест-Энд, казалось, не замечая их.

— Он сказал, что собирается побывать везде и испробовать все, — засмеялся Лимм. — Он старик резвый, и ему не для кого беречь деньги. Он их швыряет направо и налево. Но в подробности он не вдавался.

— Если вы вспомните какую-нибудь случайную реплику, что-нибудь такое, что сможет нам помочь его разыскать, сообщите нам сразу же, — сказал Роджер.

— Думаете, он в списке? — мрачно спросил Лимм.

— Может быть, — ответил Роджер. — Вы тоже, может быть, там. Я о многом мог бы спросить того пассажира «Кукабурры», который не попал в список. Как вы считаете, есть ли какая-либо связь с происшедшим на борту и тем, что происходит сейчас?

— Абсолютно никакой, — не колеблясь ответил Лимм. Они находились в Сент-Джеймском парке, приближаясь к Хорс-Гардс-Парейд. Минуты две Роджер молчал. Только Лимм хотел было открыть рот, как Роджер спросил:

— Чем объяснить такой внезапный интерес к Дорин Моррисон?

— Он не совсем внезапный, — резко ответил Лимм. — Я всегда был к ней неравнодушен, но оторвать ее от Дэнис не было никакой надежды и я не пытался. А когда я увидел, как она переживает убийство и в каком состоянии она находится, я должен был ей помочь.

Роджер молчал.

— Это правда, — неуклюже сказал Лимм.

— Я не сомневаюсь.

— Вы сомневаетесь во всем, — сказал Лимм не то зло, не то послушно. — Так как же насчет Дорин? Она может ехать домой?

— А почему бы и нет? Поскольку Поль Барринг мертв, нам уже не нужны ее показания о покушении на ее жизнь. Если она чистосердечно обо всем расскажет и в случае необходимости согласится помочь в Австралии, я думаю, она сможет уехать. Вы действительно хотите отвезти ее домой?

— Да.

— Оставьте мне ваш лондонский адрес, и я с вами свяжусь, — сказал Роджер. — Но не показывайтесь пока я вам не сообщу, договорились?

— Да, конечно, — обещал Лимм. — Это верно, что вы собираетесь сами записать ее показания?

— Да.

— Прямо дамский угодник, — съязвил Лимм.

Когда в конце дня Роджер добрался до приюта, Дорин уже встала, оделась и выглядела значительно лучше. Правда, она показалась ему менее привлекательной, чем утром. Находившаяся с ней молодая женщина, сержант уголовно-следственного отдела, видимо, была довольна собой.

— Мисс Моррисон добровольно сделала заявление, сэр.

— О, произнес Роджер. Пожалуй, ему больше хотелось, чтобы этого не произошло. Однако дело было сделано. — Покажите. — Взяв бумагу, он улыбнулся Дорин: — Вы ничего не упустили в своем показании?

— Нет, ничего, — ответила она.

Роджер начал читать заявление, и после первых же строк его раздражение против действий сотрудницы прошло: Дорин записала все точно, не пропустив ни слова. В заявлении говорилось:

Роджер чувствовал на себе взгляды Дорин и сотрудницы уголовно-следственного отдела, словно ожидающей одобрения.

— Весьма конкретно, — сказал Роджер. — Еще один или два вопроса, Дорин… Вы не возражаете, если я буду называть вас Дорин?

— Конечно, нет.

— Вам приходилось слышать, как оба брата вели разговор о «Кукабурре»?

— Нет, никогда.

— Поль в разговоре с вами никогда не возвращался к обвинению его в воровстве?

— Нет.

— Вы или Дэнис спрашивали его об этом?

— Я не спрашивала и думаю, что Дэнис тоже. Во всяком случае, она об этом ничего не говорила, — При упоминании о сестре, Дорин была вполне спокойна.

— Вы точно помните, что никто вам не говорил о Поле Джессупе ничего, что могло бы объяснить его настойчивые вопросы к вам?

Немного помолчав, словно желая до конца понять смысл вопроса, Дорин сказала:

— Кроме как о воровстве на борту судна никто ничего не говорил.

— Поль когда-нибудь говорил, откуда у него деньги? — спросил Роджер.

— Нет.

— Несмотря на то что вы жили в весьма небогатом доме, в бедном квартале Лондона, вы считали, что у него много денег?

— Да. Я не раз видела его бумажник, наполненный деньгами.

— Он кого-либо приводил в дом?

— Нет.

— Вы когда-нибудь ходили с ним в гости?

— Нет.

— Вам это не казалось странным?

Дорин колебалась, но Роджер не торопил ее.

— Вначале это казалось странным, — сказала она. — Днем я уходила на работу, а по вечерам мы встречались с Дэн и бродили по Лондону. Нам очень нравился город… Нравилось в нем все. Мы ходили в такие места, как Виндзор и Хэмптон Корт, по субботам и воскресеньям… Дэн любила зелень травы… она…

Глаза девушки наполнились слезами, но она сдержалась и продолжала:

— Иногда вечерами мы ходили в кино, или дремали, или смотрели телевизор. До того как Дэнис ушла, это совсем не было странным. А потом я была слишком напугана, чтобы думать об этом. Это было ужасно… ожидание, ожидание.

На этот раз слезы полились у нее из глаз. Когда она успокоилась, Роджер мягко спросил:

— Джессупы когда-нибудь говорили о Бене Лимме? Дорин насторожилась.

— Нет, не говорили.

— А сам Бен когда-нибудь говорил о них?

— Нет!

— Никогда? — спросил Роджер по-прежнему мягко.

— Он говорил, что не доверяет им. Когда мы приехали в Лондон, мы вместе обедали и рассказали ему, что нам предложил Джессуп. Он попытался отговорить нас. Он сказал, что их вид не внушает доверия. Казалось, он ненавидит их!

— Он не сказал почему?

— Видимо, из-за неприятностей на пароходе. Только после этого. — Впервые с тех пор, как приехал Роджер, в ее поведении появилась враждебность и подозрительность, и снова лицо ее неожиданно засветилось красотой.

— Почему вы прицепились к Бену?

— Потому, — сразу ответил Роджер, — что все остальные пассажиры «Кукабурры», остановившиеся в Лондоне, кроме Бенджамина Лимма, подвергались нападению. Вам не кажется это странным?

Дорин встрепенулась. Затем в ее глазах вспыхнул гнев, она вскочила и подняла кулаки.