Тайна Магдалины

Глава 12

Каркасон

25 июня 2005 года

За городскими стенами города-крепости Каркасона Тамара Уиздом и Дерек Уэйнрайт выглядели как обычная пара американских туристов. Когда они встретились в вестибюле отеля, где остановился Дерек, он страстно поцеловал Тамми. Уклончиво улыбнувшись, она мягко отстранила его:

— Для этого будет достаточно времени потом, Дерек.

— Обещаешь?

— Конечно. — Она погладила его по спине, чтобы подтвердить свое обещание. — Но ты же знаешь, какой я трудоголик. Как только покончу с этим, у нас будет весь оставшийся день чтобы… поиграть.

— Хорошо, пойдем. Лучше я сяду за руль.

Дерек взял Тамми за руку и повел ее на автомобильную стоянку к своей взятой напрокат машине. Он выехал на улицу, идущую по периметру вдоль городских стен, объехал вокруг города и свернул на дорогу, которая вела в глубь холмов.

— Ты уверен, что это безопасно? — спросила она у него.

Дерек кивнул.

— Они все уехали в Париж утром. Все, но…

— Но что?

Он посмотрел, как будто хотел что-то ей сказать, но передумал.

— Ничего. Один остался здесь, в Лангедоке, но сегодня он слишком занят и не сможет застукать нас.

— Не хочешь рассказать поподробнее?

Дерек рассмеялся:

— Пока нет. Уже и так плохо, что я вообще взялся за это. Знаешь, какое наказание меня ждет, если меня поймают?

Тамми покачала головой.

— Нет, а какое? Повторный испытательный срок?

Он искоса взглянул на нее.

— Шутишь? Эти ребята не в игрушки играют. — Он резким движением провел по горлу указательным пальцем правой руки.

— Ты же не говоришь серьезно.

— Вполне серьезно. Наказанием за раскрытие тайн Гильдии постороннему человеку является смерть.

— Такое когда-нибудь случалось? Или это просто страшилка, которую они придумали, чтобы добавить мистики вашему тайному обществу и контролировать его членов?

— Есть новый Учитель Праведности — так мы называем нашего лидера — и этот тип способен на все.

Тамми на минуту серьезно задумалась об этом. Несколько лет назад в порыве пьяной откровенности Дерек признался ей, что является членом Гильдии, но потом замолк и отказался говорить об этом. На вечеринке прошлой ночью ей удалось выудить у него побольше. В конце концов, сочетание алкоголя и неудовлетворенного желания обладать ею заставило его открыть, что их штаб-квартира находится в окрестностях Каркасона. Или, по крайней мере, именно это, как она думала, сорвалось с губ Дерека. Он даже предложил показать ей сегодня внутреннее святилище. Но если он серьезно говорил о страшных последствиях такого открытия, то Тамми не хотела брать такое на свою совесть.

— Послушай, Дерек, если все действительно так опасно, я не хочу толкать тебя на это. В самом деле. Я могу использовать тебя как анонимный источник, если решу упомянуть Гильдию в своих проектах. Давай просто вернемся обратно в Каркасон и пообедаем. Ты можешь мне кое-что выложить там, в безопасности, в кафе среди бела дня.

Так. Она предложила ему легкий выход. К ее удивлению, он его не принял.

— О, нет. Я хочу показать тебе. На самом деле, я дождаться не могу, когда покажу тебе это.

Тамми стало не по себе от энтузиазма, прозвучавшего в его ответе.

— Почему?

— Увидишь.

Дерек припарковался за живой изгородью, в нескольких сотнях ярдов от входа в сад. Они осторожно прошли по узкой дорожке сотню ярдов, пока не показалась каменная часовня, та самая церковь, в которой члены Гильдии проводили свои религиозные службы прошлой ночью.

— Вот церковь. Мы должны зайти внутрь, если ты хочешь увидеть это.

Тамми кивнула, готовая последовать за ним и увидеть то, что он ей покажет. Она знала Дерека уже несколько лет, но это всегда были лишь случайные встречи. Сейчас она понимала, что не догадывается о его истинных мотивах. Поначалу она думала, что им движут первобытные, примитивные мужские импульсы, и с ними можно справиться. Но внезапно в нем появилась какая-то решительность, которую она никогда не видела раньше. Это ее испугало. Слава Богу, Синклер и Ролан знают, где она находится.

Он привел ее к длинному бунгало позади церкви, вытащил из кармана ключ и открыл дверь. После непримечательного внешнего вида здания Тамми оказалась не готова к огромным размерам и богато украшенному интерьеру зала Гильдии. Он был роскошным и сверкал позолотой, каждый квадратный фут площади занимали произведения искусства — копии картин да Винчи. Первое, что бросалось в глаза при входе в комнату, — репродукции двух версий «Святого Иоанна Крестителя» Леонардо, висевшие рядом.

— Боже мой, — прошептала Тамми. — Так это правда. Леонардо был иоаннитом. Настоящий еретик.

Дерек засмеялся.

— По каким стандартам? Что касается Гильдии, «христиане», последователи Христа — вот подлинные еретики. Нам нравится называть его «Узурпатором» или «Грешным священником». — Дерек сделал круговой жест рукой и заговорил в такой величественной манере, какой Тамми никогда не слышала от него. — Леонардо да Винчи в свое время был Учителем Праведности, лидером нашей Гильдии. Он верил, что Иоанн Креститель был единственным истинным мессией, а Иисус обманом занял его место, манипулируя женщинами.

— Манипулируя женщинами?

Дерек кивнул.

— Это фундаментальное положение нашей традиции. Саломея и Мария Магдалина замыслили смерть нашего мессии, чтобы посадить на его место своего собственного лжепророка. Гильдия относится к ним обеим как к блудницам. Всегда так относилась и всегда будет относиться.

Тамми недоверчиво посмотрела на него.

— Ты веришь в это? Черт возьми, Дерек, насколько ты увлечен этой философией? И как тебе удавалось скрывать это от меня?

Дерек пожал плечами:

— Тайны — наш бизнес. А что касается философии, я поверил в нее и годами изучал секретные тексты. Очень убедительно, знаешь ли.

— Что именно?

— Материал, который у нас есть. Мы называем его «Истинная Книга Священного Грааля». Она дошла до нас с римских времен от первых последователей Крестителя. Там подробно описываются события, сопровождавшие смерть Иоанна. Ты бы нашла ее очень увлекательной.

— Могу я увидеть ее?

— Я тебе дам копию. У меня есть одна в номере отеля. — В его последнем заявлении прозвучал явный намек.

Тамми мысленно сделала заметку и постаралась не показать своего отвращения. Она, несомненно, могла догадаться, чего ожидает Дерек в обмен на знакомство с особенно ценным документом. Она отвернулась от него и медленно пошла по комнате, рассматривая картины.

— Обратила внимание, что общего между ними всеми? — спросил у нее Дерек.

— Помимо того, что все они принадлежат Леонардо? — Тамми покачала головой. Она не увидела связи, кроме самой очевидной. — Нет. Сначала я подумала, что все они изображают Иоанна Крестителя, но это не так. Вот фрагмент «Тайной вечери», но это не имеет смысла, если опираться на то, что ты только что сказал мне. Почему она здесь, если Гильдия презирает Иисуса как узурпатора и обвиняет Марию Магдалину в смерти Иоанна?

— Вот почему, — сказал Дерек, подняв свою правую руку перед лицом в особом жесте. Его указательный палец указывал прямо на небо, большой палец — чуть в сторону, остальные три пальца были крепко сжаты. Тамми посмотрела и поняла, что один из апостолов на знаменитой фреске Леонардо делает такое же движение рукой — и данный жест направлен почти угрожающе прямо в сторону Иисуса.

— Что он означает? — спросила Тамми. — Я видела это раньше, на картине «Иоанн Креститель» в Лувре. — Тамми показала на копию, висящую на стене. — Вот этот жест. Я предполагала, что это — упоминание о небесах, жест, указывающий на небо.

Дерек разочарованно закудахтал, передразнивая ее:

— Давай, давай, Тамми. Тебе следовало бы знать, что Леонардо никогда не давал банальных ответов. Мы называем это жестом «Помни Иоанна», и он имеет множество значений. Во-первых, если ты посмотришь внимательней, пальцы образуют букву J, как в имени Иоанн.1 Правый указательный палец, поднятый вверх, изображает число один. Так что в целом жест означает «Иоанн — первый мессия». О, и есть еще одна важная вещь, касающаяся жеста «Помни Иоанна». Это — мощи.

— У вас есть мощи Иоанна?

Дерек хитро усмехнулся.

— Хотел бы я, чтобы они были здесь и я мог показать их тебе, но Учитель Праведности никогда не выпускает их из своих рук. У нас есть кости правого указательного пальца Иоанна, того самого пальца, который используется в жесте, бывшем нашим паролем в общественных местах на протяжении тысячи лет. По нему рыцари и дворяне могли тайно узнать друг друга в Средние века, и мы все еще используем его сегодня. Палец Иоанна используется в наших церемониях инициации. А также его голова.

Это привлекло внимание Тамми.

— У вас есть голова Иоанна?

Теперь Дерек откровенно рассмеялся.

— Точно. Учитель Праведности полирует ее каждый день. Она занимает центральное место во всех ритуалах Гильдии.

— Откуда вы знаете, что это действительно его голова? Я думала, она находится в Амьене, в тамошнем соборе.

— Ты представляешь, как много мест претендует на то, что обладает останками Иоанна? Поверь мне, мы знаем, что наши мощи — подлинные. Они прошли долгий путь. За ними стоит великая история, но я дам тебе прочитать о ней в «Истинной Книге Священного Грааля». Посмотри, это не просто указательный палец. Он изображен на каждой из этих картин.

Даже во время обсуждения такого важного предмета Тамми заметила, что внимание Дерека рассеянно и он перескакивает с одного предмета на другой. Было ли это намеренно? Есть ли у него какой-то план? Раньше она не очень высоко оценивала его умственные способности, но сейчас решила, что недооценивала Уэйнрайта. Ее мозг лихорадочно работал, пока она пыталась остаться спокойной. Этот парень — фанатик? Как она раньше не замечала, насколько он закоренел в своих взглядах? Тамми пыталась не поддаться мрачным идеям, которые переполняли ее хорошенькую черноволосую головку.

Дерек вел ее мимо картин, указывая на жест «Помни Иоанна», изображенный на каждой из них. На портретах этот жест делал сам Креститель. На «Тайной вечере» — один из апостолов, несомненно, взволнованный Фома.

— Некоторые из апостолов были последователями Иоанна задолго до появления Иисуса, — сообщил ей Дерек. — Очень важно в этой версии «Тайной вечери», что Иисус объявляет о будущем предательстве. Здесь Фома подтверждает это своим жестом — в память об Иоанне. Судьба Иоанна станет и твоей судьбой. Вот что он говорит, тыкая своим указательным пальцем в лицо лжепророка. Ты будешь замучен так же, как и Иоанн, и это расплата.

Тамми была шокирована новой потрясающей интерпретацией одного из самых знаменитых в мире изображений. Она не могла удержаться от следующего вопроса:

— Так ты, вероятно, не веришь, что это Мария Магдалина сидит рядом с Христом на «Тайной вечере».

В ответ Дерек плюнул на пол.

— Вот что я думаю об этой теории и обо все тех, кто в нее верит.

Дерек отмахнулся от «Тайной вечери», но он вовсе не закончил давать Тамми урок по истории искусства. Он подвел ее к длинной стене, на которой висели две версии знаменитой картины Леонардо «Мадонна в скалах» и сначала показал на полотно справа.

— Лео было поручено создать картину с девой и младенцем для Праздника Непорочного Зачатия. Очевидно, это было не то, что хотело Братство Непорочного Зачатия. Они отвергли эту картину. Но она стала классикой для нашей Гильдии, и у каждого из нас дома есть ее копия.

В центре картины мадонна правой рукой обнимает ребенка, а левую простирает над другим малышом, который сидит у ее ног. Ангел наблюдает за этой сценой.

— Все думают, что это Мария, но они не правы. Оригинальное название картины — «Мадонна в скалах», а не «Дева в скалах», как ее иногда сейчас называют. Посмотри внимательнее. Это Елисавета, мать Иоанна Крестителя.

Он не убедил Тамми.

— Что заставляет вас так думать?

— Традиция Гильдии. Мы знаем это. — Ответ прозвучал высокомерно в своей уверенности. — Но здесь нас поддерживает история искусства. У Леонардо вышел большой спор с Братством по поводу оплаты за картину, и он отомстил им, заставив думать, что выполняет традиционную сцену, как они приказали. Но в действительности он написал образ всей нашей философии, чтобы дать им пощечину. Злая шутка с его стороны. В большинстве работ Леонардо смеялся над Церковью и избежал наказания, потому что был гораздо умнее, чем идиоты-паписты в Риме.

Тамми старалась не показать своего удивления неприкрытым фанатизмом Дерека. Она никогда не видела раньше этой стороны его натуры и чувствовала себя все более и более неуютно. Для безопасности Тамара нащупала в кармане мобильный телефон. Она решила послать сигнал SOS, если ситуация станет пугающей. Но сознание разрывалось на части. Для нее, как для писателя и кинорежиссера, этот материал сулил золотые горы — вот только осмелится ли она воспользоваться им?

Дерек вошел в раж, рассказывая о своем идоле, Леонардо.

— Ты знаешь, что «Мона Лиза» на самом деле — автопортрет? Леонардо сделал набросок с себя, а потом превратил его в картину, какой мы ее знаем сегодня. Для него все это была большая шутка. И посмотри, он и сейчас шутит над нами, когда люди часами стоят в очереди, чтобы увидеть эту картину. Он ненавидел женщин из-за своей матери, ты знаешь. Он даже ввел более строгие ограничения для женщин в Гильдии как способ наказать их за свое несчастливое детство. Это есть в поправке к «Истинной Книге Священного Грааля». Ты ее увидишь.

Дерек продолжал кратко пересказывать историю жизни Леонардо — о том, что художник был отвергнут своей родной матерью и провел трудное детство с неуживчивой мачехой. В самом деле, весь документально подтвержденный опыт отношений Леонардо с женщинами был негативным или, иначе говоря, травмирующим. Его отвращение к женщинам хорошо известно историкам, сообщавшим, что художник был арестован и посажен в тюрьму за содомию. Но самое грязное пятно на его репутации появилось, когда Леонардо взял себе в ученики десятилетнего мальчика, и тот был его спутником на протяжении многих лет. Хотя личная жизнь Леонардо часто была скандальной, он избегал проблем с властями, рисуя картины для Церкви и полагаясь на других богатых покровителей, которые выступали в его защиту.

— Когда ему приходилось рисовать женщин вроде Джоконды, он превращал это в шутку, чтобы позабавить себя. Вот как он поступал тогда, когда был вынужден рисовать неинтересные предметы. — Дерек снова вернулся к «Мадонне в скалах». — Единственная женщина, которую, как мы знаем, он уважал, была Елисавета, совершенная женщина и мать. Настоящая мадонна. Видишь, здесь она обнимает ребенка — своего ребенка. Это явно Иоанн.

Тамми кивнула. Ребенок, укрывшийся в объятиях женщины, несомненно был Иоанн Креститель.

— Теперь посмотри на левую руку Елисаветы. Она отталкивает младенца Христа, показывая, что он ниже ее ребенка. Леонардо даже физически поместил Иисуса ниже Иоанна, чтобы показать нам его более низкое положение. И, наконец, посмотри на глаза ангела Уриила. На кого он смотрит с обожанием? Видишь, на первой картине? Он указывает на Иоанна, но он также делает наш символический жест «Помни Иоанна». Этим типам из Братства Непорочного Зачатия не понравилась первая картина и ее явно иоаннитское послание. Они заставили Лео сделать вторую, настаивая на этот раз, чтобы у Марии и Иисуса были нимбы, а ангел не указывал на Иоанна. Теперь посмотри сюда и увидишь: они получили то, что просили. У Марии и Иисуса есть нимбы, но он есть и у Иоанна. Он даже наградил Иоанна посохом крестителя, чтобы еще более ясно показать, кто он есть, и придать ему большую власть. На обеих картинах Иисус дает свое благословение Иоанну. Таким образом, кого Леонардо почитал как истинного мессию и пророка?

Тамми честно ответила:

— Иоанна Крестителя. Это ясно.

— Конечно. Архангел Уриил подтверждает превосходство Крестителя. И это же делает мать Иоанна. В нашей традиции мы почитаем Елисавету так же, как обманутые христиане почитают мать Иисуса. Наши девочки воспитываются на образе Елисаветы, чтобы стать Дочерьми Праведности.

Тамми подняла одну бровь.

— Что именно это означает?

Дерек лукаво улыбнулся и придвинулся ближе.

— То, что женщины должны знать свое место, а их место — быть послушными и подчиняться мужчинам всю свою жизнь. Но знаешь, это не так плохо, как звучит. Как только женщина становится матерью сына, она получает титул «Елисаветы», и с ней обращаются как с королевой. Видела бы ты, какие бриллианты получала моя мать за рождение каждого из нас. Поверь мне, если бы ты знала, на что похожа ее сверхпривилегированная жизнь, ты бы завидовала.

— И ты поддерживаешь это представление о женщине как о подчиненном существе? — Тамми стойко держалась, стараясь не показывать свою растущую нервозность.

— Как я сказал, меня так воспитали. Меня это устраивает, — он пожал плечами.

Тамми покачала головой, потом начала смеяться, наполовину иронически, наполовину нервно.

— Что? — спросил Дерек.

— Я просто подумала об этой комнате, со всей этой ересью да Винчи, в противоположность комнате Синклера, со всей ересью Боттичелли. Это похоже на «Смертельный Поединок Возрождения». Леонардо против Сандро.

Дерек не смеялся.

— Это было бы смешно, если бы не было так чертовски серьезно. Соперничество между потомками Иоанна и потомками Иисуса стало причиной большого кровопролития. Оно и сейчас все еще причиняет много беспокойства, даже больше, чем ты можешь себе представить.

Тамми посмотрела на Дерека с притворным смущением. Она точно знала, куда он клонит, но не могла позволить, чтобы он понял это. Она невинно спросила:

— Потомки Иоанна?

Дерек выглядел захваченным врасплох.

— Конечно. Разве ты этого не знала?

Тамми, продолжая притворяться, покачала головой.

— Да, я не знала. — Выражение ее лица побудило его продолжать.

— Ты не знаешь, что у Иоанна был сын? Именно так возникла Гильдия, благодаря потомкам Иоанна. Ладно, это долгая история, потому что половина из них, вроде Медичи, в конце концов, продалась папистам и последователям Христа. — Он скорчил гримасу при упоминании самой знаменитой из семей в истории Италии. Даже Леонардо закончил свои дни на службе у врага, хотя мы думаем, что его держали в плену во Франции против его воли. Но остальные, самые стойкие, образовали нашу Гильдию. На самом деле, ты смотришь на дальнего, по прошествии двух тысячелетий, потомка Иоанна Крестителя.

Тамми страшилась неизбежного — того, что она, в конце концов, окажется в комнате Дерека в отеле, а то и хуже. Но без этого нельзя было обойтись. Она должна заполучить в свои руки так называемую «Истинную Книгу Священного Грааля» и точно узнать, что из себя представляют эти поклонники Иоанна. У нее была возможность стать первым человеком вне Гильдии, который добудет эту редкую информацию, и она не собиралась упустить ее. Это зашло слишком далеко, чем все они могли вообразить, и ей никак нельзя было уйти без этой книги. Она сделает это ради своего будущего фильма, она сделает это ради своих друзей в Синих Яблоках, и, самое главное, она сделает это ради Ролана. Конечно, Ролан никогда не должен узнать о том, на что пошла Тамми ради документов. Ей придется сочинить для него достоверную версию событий. Она благодарила судьбу за то, что шофер из замка Синих Яблок заберет ее позднее и на обратном пути в Арк у нее будет время продумать свою историю.

Тамми настояла на ланче, прежде чем они вернутся в отель Дерека, и заказала большую порцию красного лангедокского вина. Она наблюдала, как он горстями глотает таблетки от похмелья, и у нее появился слабый проблеск надежды, что сочетание лекарств и вина сделает Дерека более сговорчивым или вообще приведет в бессознательное состояние.

За едой Дерек признался Тамми, для чего рассказывает ей секреты Гильдии. Он желает их разоблачения в печати и в фильме. Сам Дерек никогда не сможет выступить публично — он не сошел с ума — но хочет, чтобы кто-нибудь раскрыл правду о Гильдии.

— Но почему? — спросила Тамми. Она недоумевала. Дерек с головой погрузился в дела Гильдии, и ее учения явно глубоко повлияли на него. Отчасти благодаря Гильдии его семья добилась своего богатства. Почему же Дерек выступает против них?

— Послушай, Тамми, — он потянулся через стол и прошептал ей, — я хочу многое рассказать о серьезных преступлениях. Даже об убийстве. Но ты никому никогда не должна говорить, что это я. Иначе мне конец.

— Я все еще не понимаю, — ответила Тамми. — Почему ты изменяешь организации, которая так важна для тебя и твоей семьи?

— Новый Учитель Праведности, — сплюнул Дерек. — Кромвель. Это чокнутый ублюдок, и он всех нас потащит за собой на дно. Я действительно верен организации, я не предатель. Единственная надежда для нас спасти Гильдию — это избавиться от него, прежде чем он нанесет непоправимый ущерб. Я хочу, чтобы ты выдала его, а не Гильдию. Чтобы он выглядел полным отморозком, сумасшедшим фанатиком.

— Почему ты доверяешь мне? — Тамми все больше становилось не по себе. Все зашло гораздо дальше и оказалось гораздо хуже, чем она думала.

С самодовольным видом Дерек пробежал пальцами по ее руке.

— Потому что ты честолюбива, и тебе бы хотелось получить эту эксклюзивную информацию для своей книги и фильма. И потому что мой трастовый фонд равен валовому национальному продукту нескольких независимых стран, и ты знаешь, что я подпишу тебе все чеки на финансирование. Я прав?

Тамми сладко ему улыбнулась и положила свою руку на его руку, стараясь, чтобы ее не стошнило. Нужно доиграть до конца, она просто обязана это сделать.

— Конечно.

Чего Дерек не открыл ей — это план американской фракции устроить переворот в Гильдии. Во-первых, им нужно было навести некоторый порядок в Европе, устранив там сильных игроков. Его отец, Илай Уэйнрайт хотел стать новым Учителем Праведности — а Дерек его вероятным преемником — если они смогут нейтрализовать европейские властные структуры.

Потом Дерек улыбнулся коварной улыбкой хищника. Он с самого начала использовал Тамми для этой цели. Если Тамара думает, будто своими женскими уловками заставила его выболтать тайны Гильдии, то она просто глупая шлюха, которая заслуживает, чтобы ее использовали именно так. Однако завершение вечера будет довольно приятным. И разве эта потаскушка не достаточно его дразнила?

Тамми старалась не разбудить Дерека, пока собирала вещи. Ей надо было убраться отсюда ко всем чертям, она не могла дождаться, когда вернется в замок, в безопасное место, чтобы принять хороший душ. Тамми на миг представила себе, как долго придется соскребать с кожи зловоние этих фанатиков из Гильдии.

Слава Богу, самого худшего удалось избежать. Она рассчитала точно — употребление Дереком лекарств в сочетании с вином и усталостью привело к тому, что он отключился, когда они вернулись в его комнату в отеле.

Сначала все висело на волоске. Дерек был настороже, но Тамми искусно переключила его внимание на идею дискредитации Джона Саймона Кромвеля. Она подчеркнула, что ей нужно как можно больше информации. Дерек дал ей то, что обещал и даже больше — документы, секреты и шокирующе яркое описание особенно зверского убийства, совершенного в Марселе несколько лет назад.

Тамми едва не стошнило во время рассказа Дерека о казни человека из Лангедока. Он был обезглавлен и изуродован, правый палец был отрублен — символ мести Гильдии. Сообщение о подобном преступлении вызвало бы у Тамми отвращение при любых обстоятельствах. Но она знала погибшего — он был прежним Великим Магистром Общества Синих Яблок. Тамара постаралась придать своему лицу как можно более безразличное выражение.

Тамми с трудом нашла все, что хотела, и пробиралась к выходу из комнаты Дерека, когда громко стукнулась о настольную лампу. Она услышала, как Дерек зашевелился, и выругалась про себя.

— Эй, — проворчал он пьяным голосом, — куда это ты?

— Машина Синклера уже здесь, чтобы забрать меня в Арк. Я должна вернуться и пообедать вместе с Морин.

Уэйнрайт попытался сесть, сжал руками голову и застонал. Он снова свалился на спину, но успел сказать:

— Ах, Морин. Проклятье, я чуть не забыл сказать тебе.

Тамми похолодела.

— Что?

— Сегодня она может получить неприятности.

— Как?

— Она ведь поехала сегодня с Жан-Клодом де ла Мотом, правда?

Тамми кивнула, соображая так быстро, как только могла, пытаясь разобраться в этом. Дерек перевернулся и лениво потянулся.

— Очнись, девочка. Жан-Клод — один из нас. Или, возможно, мне следует сказать — один из них. Он — правая рука этого чокнутого Учителя Праведности и глава нашего французского отделения. Он с детства в Гильдии. Даже его настоящее имя — не Жан-Клод, а Жан-Батист.1 — Американец посмеялся над своей маленькой шуткой, прежде чем продолжить: — Но он, вероятно, не причинит ей вреда. Пока. Они слишком заинтересованы в том, чтобы она нашла так называемое сокровище, пока находится здесь.

Голова у Тамми шла кругом. Она не могла переварить предательство Жан-Клода так быстро. Он много лет знал Синклера и Ролана, ему полностью доверяли. Как долго это длится? Но ее беспокоило кое-что еще, и она должна была знать. Тамара молилась, чтобы по ней не было видно, как она потрясена, и задала вопрос с полным спокойствием.

— Исторически так сложилось, что Долгожданную устраняли, прежде чем она могла найти сокровище. Почему в этот раз должно быть по-другому? Если Жан… Батист и ваш лидер верят, что Морин — Пастушка, почему бы им просто не избавиться от нее, прежде чем она сможет исполнить свою роль, как они сделали с Жанной и Жерменой?

Дерек зевнул.

— Потому что они хотят, чтобы она привела их к книге Магдалины и дала возможность раз и навсегда уничтожить ее. После чего твоя подруга тоже станет историей — прежде чем у нее появится шанс написать об этом.

— Почему ты рассказываешь мне все это? — осторожно спросила Тамми.

— Потому что я хочу, чтобы Жан-Батист провалился вместе со своим лидером. И я думаю, когда ваш Великий Магистр Синклер узнает о предательстве, он избавит меня от этого лягушатника.

Тамми хотела крикнуть ему в лицо, что Синклер и остальные члены их организации — не такие, как Дерек и другие разжигатели ненависти из его Гильдии. Но она не осмеливалась ни слова сказать, пока не окажется за дверью, в безопасности.

Дерек еще не закончил:

— Однако позволь тебе сказать, что, будь я на твоем месте, я бы убрал эту рыжую к чертям из Лангедока как можно быстрее.

Тамми повернулась к двери, но потом остановилась. Она должна была задать один последний вопрос, хотела понять, насколько сильно обманывалась в отношении Дерека все эти годы.

— А что ты чувствуешь по поводу всего этого? — тихо спросила она.

— На самом деле — мне все равно, — ответил Дерек с крайне скучающим выражением лица и вполне готовый снова погрузиться в пьяную дремоту. — Хотя твоя подруга кажется довольно симпатичной, она все-таки Иисусово отродье, и это делает ее моим кровным врагом. Именно так. Возможно, тебе трудно это понять, но наши убеждения имеют крепкие корни. А по поводу открытия свитков шлюхи… Похоже, все уверены, что это произойдет. Твоя девочка соответствует всем пунктам пророчества, а не только некоторым из них. Но меня это не волнует. Что тут особенного?

Он хихикнул и повернулся на бок, приподнявшись на локоть, чтобы взглянуть на нее:

— Знаешь, это забавно. Никто не хочет знать, что в этих свитках. Ватикан не хочет их признавать из-за их содержания, другие главные течения христианства — тоже. Историкам они не нужны, потому что выставят всех этих академиков и исследователей Библии идиотами. Поэтому есть шанс, что наши заклятые враги сожгут их раньше, чем публика узнает про них. Что избавляет нас от необходимости заниматься ими — вот как я смотрю на все это.

Он снова зевнул, как будто вся эта тема была слишком скучной, чтобы обсуждать ее дальше и опять повернулся на спину, добавив:

— Конечно, мы презираем эту книгу, потому что в ней содержится ложь об Иоанне Крестителе. И потому что она написана шлюхой.

Тамми хотела сбежать из отеля, избавиться от Дерека и омерзительной философии Гильдии как можно быстрее. Она мертвой хваткой сжимала телефон и выхватила его из кармана, как только оказалась снаружи. Не время было думать, главное — узнать, где сейчас находится Морин.

Тамара нажала кнопку быстрого набора номера Ролана и чуть не закричала, когда услышала его голос с мягким окситанским акцентом. Связь была ужасной, и ей пришлось крикнуть несколько раз, чтобы ее услышали:

— Морин! Где сейчас Морин, ты знаешь?

Проклятье! Она не слышит его ответа. Она крикнула снова:

— Что? Я тебя не слышу. Крикни, Ролан. Крикни, чтобы я тебя слышала.

Ролан крикнул:

— Морин. Она. Здесь.

— Ты уверен?

— Да, она тебя искала. Она…

И связь прервалась. «Это к лучшему, — подумала Тамми. — Не хочу ничего объяснять Ролану, пока у меня не будет времени подумать обо всем этом». Пока Морин в безопасности в замке Синих Яблок, есть время собраться с силами. Ей надо перед обедом встретиться с Синклером, чтобы выработать стратегию.

Тамми проверила время на своем мобильном телефоне. Она рассчитывала встретиться с шофером через полчаса у городских ворот. Идти отсюда было не так уж далеко, но она чувствовала слабость и не была уверена, что сможет быстро добраться туда на своих дрожащих ногах. Тамара пыталась идти спокойно и глубоко дышать, размышляя об узнанных шокирующих вещах и о самом Дереке. Когда все это в ярких красках возникло у нее перед глазами, она почувствовала, как ее желудок выворачивается наизнанку. Заметив прямо впереди садик небольшого отеля, Тамми бросилась туда и едва успела добежать до кустов, как ее вырвало.

Замок Сита Яблок

25 июня 2005 года

Морин чувствовала себя ужасно виноватой за то, что бросила Питера. Но когда она вернулась со своей прогулки с Жан-Клодом, его нигде нельзя было найти.

— Я не видел аббата с утра, — проинформировал ее Ролан. — Он поздно позавтракал, и вскоре после этого я видел, как он уезжает в вашей арендованной машине. Но сегодня воскресенье. Может быть, он поехал в церковь? У нас в округе их много.

Морин кивнула, не слишком задумываясь об этом. Питер был самостоятельным человеком и свободно говорил по-французски, так что вполне логично предположить, что он решил отправиться на мессу, а потом осмотреть достопримечательности этого замечательного района.

Она рассчитывала попозже пообедать в замке вместе с Тамми — то, что ей очень хотелось сделать, но не в ущерб чувствам Питера. Она спросила Ролана:

— Вы можете каким-нибудь образом связаться с Тамарой Уиздом? Я забыла спросить, есть ли у нее при себе мобильный телефон.

— Oui, есть. И я могу сделать это для вас, когда мне понадобится спросить у нее что-нибудь для лорда Беранже. Что-то не так?

— Нет, я просто засомневалась, имела ли она в виду, что Питер будет присутствовать на нашем обеде.

— Я уверен, что здесь нет проблем, мадемуазель Паскаль. Полагаю, госпожа Уиздом не против присутствия аббата. Она попросила, чтобы я накрыл обед на четверых к восьми часам.

Морин поблагодарила Ролана и удалилась к себе в комнату. Сначала она остановилась у двери Питера и постучала — ответа не было. Она повернула круглую позолоченную ручку и, осторожно открыв дверь, заглянула внутрь. Вещи Питера были аккуратно сложены около кровати — его Библия в кожаном переплете и хрустальные четки. Но его нигде не было видно.

Морин вернулась в свои роскошные апартаменты и достала самую большую из своих записных книжек в молескиновом переплете. Она хотела написать о Монсегюре, пока он еще был свеж в ее памяти. Но, как только она сняла эластичную ленточку с записной книжки и раскрыла страницы, ей неожиданно вспомнилась еще одна история о мучениях.

Морин взбиралась на суровую гору в районе Мертвого моря на рассвете во время своего посещения Святой Земли, преодолевая каменистую, вьющуюся серпантином тропу, вместе с горсткой других путешественников. Она даже не знала, что заставило ее совершить такое трудное восхождение. Даже в такую рань стояла сильная жара. Все остальные, идущие по тропе тем утром, были евреями, совершавшими естественное и привычное паломничество. Морин не имела подобных религиозных чувств.

Она несколько раз останавливалась по пути, чтобы полюбоваться прекрасными видами, тем, как переливы света и цвета играют на этом странном, лунном пейзаже и отражаются в кристаллах соли дремлющего моря. Это зрелище вдохновляло ее, придавало ей силы, заставляя ноющие мышцы взбираться все выше на гору.

Морин прислушивалась к обрывкам разговора, который вели другие паломники, пока поднимались. Она не понимала иврит, но в их увлеченности путешествием нельзя было усомниться. Ее интересовало, обсуждают ли они мучеников из Масады, которые предпочли скорее умереть, чем жить в неволе или отдать своих женщин и детей в рабство римлянам.

На вершине Морин принялась изучать остатки некогда великой крепости, бродя среди разрушенных комнат и осыпающихся стен. Крепость была на удивление большой, поэтому вскоре она оказалась в одиночестве, отделившись от остальных паломников. В этом месте стояла полная тишина, всепоглощающая и глубокая, которая казалась такой же осязаемой, как и камни. Морин погрузилась в это ощущение, уставившись почти отсутствующим взглядом на обломки римской мозаики. Тогда она увидела ее.

Это произошло быстро и совершенно неожиданно, как и другие видения. Она не могла вспомнить, как она узнала, что там есть ребенок; просто почувствовала его присутствие в комнате. В трех метрах стояла девочка не старше четырех-пяти лет и смотрела на нее огромными темными глазами. Ее одежда была рваной и грязной; слезы, смешанные с грязью, катились по лицу. Малышка молчала, но в этот момент Морин знала, что девочку зовут Анна и она стала свидетелем событий, видеть которые не должен ни один ребенок.

Морин понимала, что каким-то образом девочка пережила ужасную трагедию Масады. Она спаслась и унесла с собой рассказ об увиденном. Таким оказался ее жребий — поделиться правдой о том, что случилось здесь с ее народом.

Она не знала, как долго девочка стояла перед ней. В ее видениях время казалось бесконечным. Были ли это минуты? Секунды? Или вечность?

Позднее Морин разговаривала в Масаде с одним из израильских гидов. Он был молод и общителен, и Морин, к своему собственному удивлению, рассказала ему о неожиданной встрече. Он пожал плечами и сказал, что не считает чем-то неестественным или необычным увидеть подобную сцену в таком эмоциональном месте. Он объяснил, что существуют легенды о людях, выживших в Масаде, о женщине и нескольких детях, которые прятались в пещере и смогли убежать, унеся с собой подлинную историю о случившемся.

Морин верила, что маленькая Анна — одна из этих детей.

С того дня она много раз задавала себе вопрос, почему это случилось именно с ней. Она чувствовала, что не заслуживает такого глубокого проникновения в священную историю иудейского народа. Но после узнанного в Монсегюре все начало складываться в прекрасную картину, которую Морин, наконец, начала понимать. Маленькая Анна и катарская девушка, известная как La Paschalina, были связаны между собой духовно, если не по крови. Они были детьми, которые ушли, чтобы унести с собой и сохранить историю, чтобы правда никогда не забылась. Им было суждено стать самыми священными учителями человечества. Эти маленькие девочки воплотили в себе историю и путь спасения человеческой расы. Их опыт не имел границ; их истории принадлежали всем людям, несмотря на этническую принадлежность или религиозные убеждения.

Осознав эту связь, разве можно не прийти к пониманию, что все мы, в конце концов — одно племя?

Морин шепотом поблагодарила Анну и La Paschalina, закончив писать в своем дневнике.

Тамми вбежала в замок, надеясь избежать встречи с кем бы то ни было, пока не сможет принять душ. Она устала и чувствовала, что каждый дюйм ее тела покрыт грязью. Но остаться одной оказалось не так легко. Ролан перехватил ее, как только она добралась до двери своей комнаты.

Он открыл для нее дверь и шагнул внутрь.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он.

— Со мной все хорошо. — Всю дорогу домой она репетировала речь в своей голове, но один взгляд на огромного окситанца, и сердце растаяло. Тамара почувствовала громадное облегчение, бросилась в его сильные объятия и зарыдала.

Ролан был ошеломлен. Он никогда раньше не замечал в этой женщине такой уязвимости.

— Тамара, что случилось? Он тебе что-то сделал? Ты должна сказать мне.

Тамми постаралась успокоиться. Она перестала плакать и подняла глаза на Ролана.

— Нет, он ничего мне не сделал. Но…

— Но что же произошло?

Она потянулась и прикоснулась к его мужественному, с резкими чертами, лицу, которое она уже начинала любить.

— Ролан, — прошептала она. — Ты был прав. Твоего отца убили те, кого ты подозревал. И сейчас, я думаю, мы можем доказать это.

…Иса был дитя пророчества, это знал каждый. И пророчество принесло с собой судьбу, которую следовало исполнить в точности. Иса совершил это; не ради собственной славы, но чтобы детям Израиля было легче понять и принять его роль мессии. Чем больше приблизился Иса к точному исполнению сути пророчества, тем сильнее стали люди, когда он ушел.

Но даже при всем этом, мы не ожидали, что все случится так, как оно случилось.

Иса въехал в Иерусалим на молодом осле, исполняя слова пророка Захарии о пришествии помазанника. Мы следовали за ним с пальмовыми ветвями и пели осанну. Большая толпа присоединилась к нам, когда мы вошли в Иерусалим, и воздух был полон радости и надежды. Многие следовали за нами из Вифании, и встретили нас соотечественники Симона — зилоты. Даже некоторые затворники-ессеи покинули свою обитель в пустыне, чтобы сопровождать нас в этот знаменательный день.

Дети Израиля ликовали, ибо пришел избранный, чтобы освободить их от Рима и рабского ярма, бедности и страданий. Этот сын пророчества вырос, чтобы стать мужчиной и мессией. Силой полнились наши сердца, и росло число наше.

Аркское Евангелие от Марии Магдалины,

Книга Учеников