Тайна племени Бату

Глава 8

Пока Андрей и Огнеса подготавливали почву для переговоров, Георгий предложил Ноне обследовать окружающую местность, познакомиться с растительностью, которая вполне соответствовала зоне субтропиков, несмотря на то, что селение находилось на высоте около шести тысяч метров над уровнем моря. Флора вокруг благоухала.

— Посмотри — розы. — Георгий сорвал алый цветок, понюхал. — И аромат такой нежный. Кто бы мог подумать, что на высоте шести тысяч километров благоухают алые розы. Засушу одну на гербарий как доказательство того, что розы способы произрастать в любых зонах.

Нона добавила к последней фразе:

— …если им создать соответствующие условия.

— Стой, — вдруг приказал Георгии, вытянув вперед руку так, чтобы остановить её.

Спутница, испугавшись, что наступит сейчас на какую-нибудь змею или другое ядовитое пресмыкающееся, замерла в неудобной позе. Она стояла, как птица, взмахнувшая крыльями и остановленная в полете. Спутник же с задумчивостью философа смотрел на нее и незаметно для себя откусывал алые лепестки и жевал их, как листья салата.

Последнее обстоятельство вывело Нону из состояния онемения. Она приняла более устойчивую позу и воскликнула:

— Ты чего ешь розу? Ты же ее засушить собирался.

Георгий рассеянно взглянул на обглоданный цветок и со вздохом проговорил:

— Голова женщины украсит любую вершину.

Нона оглянулась и все поняла: сзади виднелась пикообразная вулканическая вершина. При движении их контуры совместились таким образом, что получилось, как будто бы ее голова покоится на этой вершине. На фоне ясного голубого неба Георгию, уловившему мгновенную ситуацию, это напомнило скульптурный бюст, и он не мог не залюбоваться им.

— Ты выбирал бы что-нибудь одно: или собирал гербарий или любовался мной, — усмехнулась девушка и поддела: — А то ведь так и язык о шипы проколешь.

— Чувствую — розы батуанцев очень питательны и намного калорийней наших, — не отвечая на насмешку, с самым серьезным видом сообщил он.

Молодая пара отходила от лагеря все дальше и дальше. Селекционер внимательно рассматривал растения и делал какие-то пометки в записной книжке.

Нона созерцала окружающую флору в целом и больше любовалась, чем изучала. Всю свою жизнь она провела в городе, за письменным столом и книгами, и открывшаяся красота поражала её.

Молодые люда не заметили, как удалились от лагеря на почтительное расстояние. Рядом с селением они чувствовали себя в полной безопасности до тех пор, пока не наткнулись на странный бугор, густо поросший растительностью. Первой его заметила Нона. Еще не осознав, что это такое, она дернула спутника за рукав, чтобы он присел, и шепнула:

— Садись.

От неожиданности, не удержав равновесия, он повалился и, не поняв, в чем дело, с удивлением уставился на девушку.

Пригнувшись за зеленью и не уделив должного внимания спутнику как человеку павшему она, внимательно вглядывалась в лощину между двумя горными пиками. Поняв, что помощи от нее не дождаться, Георгий со спины перевернулся на живот, подполз к спутнице и также шепотом спросил:

— Что там?

— Обрати внимание вон на те кусты, — её рука вытянулась по направлению лощины.

Примерно в полукилометре от них возвышался небольшой холм, весь облепленный кустарником.

Георгий пригляделся. Неожиданно в кустах что-то ярко сверкнуло, как обычно сверкает кусок стекла, когда на него попадают солнечные лучи.

— Видишь?

— Вижу.

— Там кто-то спрятался. Мне кажется — это вертолет.

— Хорошо замаскировались.

— Попытаемся подойти поближе, узнаем, кто это.

— Не все ли равно кто, нам от этого легче не будет.

— Своих соперников надо знать в лицо.

— Ладно, поползли, — согласился Георгий.

В лагерь они вернулись взволнованные.

— Можешь радоваться, мы только что видели Константина, — сообщила Нона брату. — Он разговаривал с очень на вид деловым мужчиной лет сорока пяти. Черты лица и выдвинутый вперед подбородок напоминают американца. Вместе с ним несколько парней, все говорят по-английски.

— Значат, он со своим партнёром, — заключил Андрей. — Это ухудшает положение: с нами конкурирует иностранная фирма, а не кучка ребят, жаждущих первенства открытий. Дело, я думаю, серьезное, но посмотрим, кто кого, постараемся поводить их за нос.

— Хорошо бы хоть парочку пистолетов, — глядя с надеждой на командира, произнёс Георгий.

Нона остановила на нём насмешливый взгляд:

— Ты хоть раз стрелял из них? Наверно, в цель с двух метров не попадешь.

— Зачем мне цель? — пожал плечами селекционер. — Пистолеты нужны, чтобы попугать нахалов.

— Никаких пистолетов. В наших руках оружием станут знания, — уверенно заявил Андрей и предупредил: — Прошу без моего разрешения никуда не отлучаться. Я должен знать, где вы находитесь.

— Смотрите — к нам кто-то идет. — Огнеса указала на молодого мужчину в шкуре.

Осанка его была гордой, непринужденной, движения легки и грациозны. Длинные темные волосы спускались ниже плеч. Подойдя к группе, он сделал руками приветственный ритуальный жест, точно такой же, как профессор, и Огнеса ответила ему тем же.

— Ты — дочь моего спасителя? — обратился мужчина к Огнесе на языке племени Бату, так что и члены экспедиции были вынуждены переключиться на тот же язык, хотя, как утверждал профессор Тальвин, сын вождя прекрасно усвоил русский еще со времён их первой встречи. — Я — Ван, сын вождя Тона, — представился он. — Твой отец спас меня много солнц назад. Я спас тебя восемь солнц назад и отблагодарил своего спасителя. Вы просите разрешения на переговоры. Мой отец рад принять людей из низины. Кто пойдет со мной?

— Я и он, — Огнеса указала на Андрея.

Спустя полчаса они стояли перед вождем племени, одетого по случаю приема гостей в белоснежное вязаное одеяние. Он сидел в своем кресле и на фоне темно-коричневой шкуры выглядел довольно величественно.

— Приветствую посланцев моего друга, профессора Тальвина, — с чувством глубокого уважения к пришельцам проговорил Тон. — Вы сумели пройти препятствия, которые пугают слабых. Садитесь, в нашем племени всегда говорят на равных: сидящий с сидящим, стоящий со стоящим.

Когда молодые люда присели на скамьи, покрытые козьими шкурами, он продолжил речь.

— Люди из низины приходят к нам с разными целями: одни пытаются познать окружающую природу, другие — нашу жизнь, третьи приходят с просьбой. — Он не досказал, с какой именно, а спросил: — С чем вы явились?

Огнеса достала из тёмного пакета пластмассовый цветок, взглянула не него и тонкие лепестки запылали ярким оранжевым пламенем. Помещение осветилось теплым мягким светом, словно внутри включили электрическое освещение:

— Примите от людей низины в дар этот огненный цветок. Пусть он всегда горит в вашем доме и самые тёмные ночи превращает в самые светлые, а в солнечные дни радует красотой и неувядаемостью. Такие цветы не растут в вашей долине, их сделали мы, люди низины. Вечный свет, исходящий от лепестков, это тот свет, который мы открыли на основе знаний, доверенных вами профессору Тальвину. Знания могут служить всем людям…

Она не договорила, в хижину вбежал молодой человек и, подняв согнутую в локте руку кверху, что означало просьбу говорить, замер в ожидании.

Вождь повесил цветок на стену и приказал молодому батуанцу:

— Говори, Ман.

— Уважаемый Тон, со стороны Северной звезды к нам приближается смерч.

— Извините, на время мы вынуждены вас оставить, — обратился вождь к гостям.

— Позвольте и нам пойти с вами. Нас очень интересует ваш быт, — попросила девушка.

— Хорошо, идите, — милостиво согласился Тон.

Переговоры временно были прерваны. Огнеса и Андрей зашагали рядом с вождем, приковывая к себе любопытные взгляды местных жителей, и, в свою очередь, с неменьшим любопытством наблюдая за батуанцами.

Люди из низины заглядывали в селение крайне редко. Последнего цивилизованного человека они видели пятнадцать лет назад, поэтому пришельцы в ярких комбинезонах вызвали большой интерес: за ними шагала целая толпа любопытных, в основном детворы и подростков. Старшие ограничивались долгими внимательными взглядами.

Когда подошли к площади, взрослые батуанцы уже собрались около странного устройства, закрытого плетёными чехлами.

— Смотрите — черный смерч, — молодой батуанец, которого назвали Маном, указал на маленькое облако вдалеке.

Издали оно казалось безобидным, и Андрей даже решил, что опасения батуанцев беспочвенны.

— Ты определил, какова скорость движения воздушных масс в центре? — обратился вождь к Ману.

— Два барса.

Тон запрокинул голову к солнцу, светившему с противоположной стороны от смерча, выждал несколько секунд, затем поднял руку.

Несколько человек сбросили с сооружения чехлы, и перед глазами гостей предстала установка, удивительно напоминавшая обычный локатор. Ван и Ман засуетились под локатором, подготавливая к работе.

— Техника у них, оказывается, на высоте, — тихо заметил Андрей своей спутнице.

Между тем облако приближалось с поразительной быстротой, превращаясь из крошечного, беспечного клочка ваты в чёрную грозную тучу, под которой всё внизу исчезало в клокочущем темном месиве.

Круглая чаша локатора стала подниматься вверх и, отдалившись от поверхности земли метров на триста, замерла, нацеленная на столб смерча.

Вождь сделал знак рукой, тотчас же вверху словно вспыхнуло второе солнце. Долина на мгновенье озарилась ярким светом и как бы выцвела; цветы, зелень, строения, даже лица людей побелели и как бы обесцветились. Снизу под локатором Андрей заметил защитную сетку, предотвращающую попадание прямых лучей на поверхность земли. Спустя несколько секунд после включения установки чёрная туча полыхнула белым сиянием, словно зашипела от пара, и рассеялась. Пыль, вихри, смерчи, метавшиеся под ней, в мгновенье улеглись, и спустя минут пять в стороне Северной звезды снова небо заголубело, и воздух сделался чист и свеж.

— Энергией мы предотвращаем стихийные бедствия, — обратился вождь к гостям, в то время как установка стала возвращаться в первоначальное положение.

— А разности температур посылаемого луча и окружающей среды разве не вызывает новых попутных вихрей? — поинтересовался Андрей.

— Луч идет в особой ионной изоляции, как бы в канале. Только в своем начале он открыт, так что на этот счёт всё предусмотрено. При попадании в область сильных потоков воздуха, в тайфун или смерч, он замедляет скорость движения частиц до нормальной, происходит мгновенное торможение. Над нашей долиной всегда солнце, у нас не бывает холодов, хотя мы находимся в зоне оледенения, над нами не проносятся ураганы, а дожди выпадают тогда, когда мы этого желаем, — пояснил вождь.

— Как же вам это удаётся? — поинтересовалась Огнеса. — Люди низины продолжают страдать в одних местах от засух, в других — от холода.

— Люди низин не обладают теми запасами энергий, какими владеем мы, — ответил Тон. — Дождь у нас способен вызывать любой член общины… Ван, — обратился он к сыну, — полей южную часть долины.

Ван повернулся лицом на юг, поднял голову кверху. Казалось, он совершенно ничего не делает, стоит и смотрят в небо; единственное, что заметил Андрей — это то, что мужественное лицо застыло в едином напряжении воли, а глаза словно превратились в локаторы. Через некоторое время в южной части сгустилась белая пелена. В её глубине происходила невидимая внутренняя работа — мельчавшие капельки воды концентрировались в более крупные. И спустя минуты три в нужном месте полил дождь.

— В воздухе всегда содержатся капельки влаги, — заговорил вождь. — С помощью собственной психической энергии мы концентрируем её в крошечные облака и поливаем те участки, которые этого требуют. Когда необходимо оросить большие пространства, мы перегоняем тучи из одного места в другое.

— Для этого нужна огромная энергия? — спросила Огнеса.

— Да. Люди низины пока такими энергиями не владеют.

— Я обратил внимание, что дороги в селении и площадь вымощены плоскими камнями. У вас есть какие-то установки для резки твердых материалов? — поинтересовался Андрей.

— Нет, единственный металл, которым мы владеем — это наше вращающееся «око». — Он указал на локатор, который тщательно закрывала чехлами. — Вращающееся «око» досталось нам очень давно. Оно пережило много вождей и переходило от поколения к поколению. Знания об управлении и содержании установки считались священными и передавались от отца к сыну. Вращающееся «око» работает множество веков, не зная поломок. Его энергия неисчерпаема, но ею мы пользуемся только для создания благоприятного климата. Для резки камня используем собственную энергию, которой пока люди низины не способны управлять. Ван, — обратился он снова к сыну, — покажи, как мы режем камни.

— Смотрите вон на ту вершину, — молодой человек указал на скалу, находившуюся километрах в трех от селения. Став к ней лицом, он сосредоточился.

Издали трудно было понять, что происходит на вершине, но от нее неожиданно отделилась чёрная точка и стремительно понеслась к ним. По мере того, как она приближалась, вырисовывалась её конфигурация, и вскоре стало ясно, что им навстречу несется каменная глыба. Приблизившись к ним, она на несколько секунд повисла в воздухе, затем плавно и мягко опустилась на поверхность земли метрах в шести от людей.

— Пилите, — приказал Тон четырём батуанцам, ближе всего стоявшим к ним.

Те с готовностью кивнули и устремили сосредоточенные взгляды на глыбу. Андрей и Огнеса увидели, как она за несколько секунд распалась на плоские узкие полоски, а те в свою очередь на плоские небольшие плитки, аккуратно сложившиеся в стопки.

Четверо батуанцев с готовностью уставились на вождя, ожидая дальнейших распоряжений.

— Вымостите ими восточную дорогу, — приказал Тон.

Батуанцы заработали, как говорится, «не прикладая рук»: плоские камни поднимались в воздух, летели по их желанию к восточной дороге и аккуратно укладывались один к одному. После окончания работы Тон предложил восхищённым гостям заглянуть в их сады.

Густокронные деревья изобиловали оранжевыми апельсинами и желтыми лимонами, инжиром и хурмой.

— Сейчас весна, а на деревьях уже плоды, — изумилась Огнеса.

— У нас лето постоянно. Мы снимаем урожаи три раза в год, поэтому нам достаточно небольших площадей. Это разумное использование земли. Маленький участок кормит все наше селение круглый год. Мы владеем техникой земледелия и заботимся об обогащении почв. Знания плодородия считаются тоже священными и передаются также от поколения к поколению с поправкой на новые условия, — пояснил Тон.

В саду гости увидели батуанцев, снующих с корзинами в руках. Они собирали урожай. Там, где фрукты можно было достать, их срывали руками. С верхушек же деревьев плоды падали в корзины под взглядами сборщиков.

Два апельсина, сорвавшись с ветки, плавно подлетели к Огнесе и Андрею и замерли в воздухе, ожидая пока их возьмут.

— Это вам, угощайтесь, — предложил Ван, который вместе с отцом сопровождал гостей.

Они поблагодарили и с удовольствием отведали ароматных плодов.

— Почему они корзины носят на руках, а не переносят по воздуху? — полюбопытствовала Огнеса.

— Мы не расходуем свою энергию зря. То, что можно сделать за счет мускульной энергия, делаем руками. Если не заставлять работать мышцы, они сделаются слабыми. Каждый вид энергии — для определенной работы.

— А дети у вас владеют энергией взгляда? — спросила Огнеса.

— Нет, их сознание не подготовлено для этого. Мы начинаем обучать детей владению психической энергией с момента совершеннолетия.

Полюбовавшись слаженной работой сборщиков, гости вслед за вождём направились к хижине. По дороге Тона остановил загорелый батуанец, и пока они о чем-то разговаривали, молодые люди наблюдали за окружающим.

— Смотри, — Огнеса кивнула в сторону одной из небольших хижин.

У двери на циновке сидела молодая женщина, перед ней в воздухе лежал крошечный ребёнок и раскачивался из стороны в сторону так, как будто лежал в люльке. Покачивая младенца таким странным образом, мать что-то нежно напевала.

— Как хорошо, — тихо прошептала Огнеса, завороженная необычным зрелищем.

Между тем вождь Тон закончил разговор, и они вчетвером, включая и Вана, вернулись в хижину. После того, как гости и Ван уселись на скамьи за столом, а Тон — в кресле, беседа возобновилась.

— Я вяжу — с помощью энергии вы создали идеальные условия для живого мира, — первая начала разговор Огнеса.

— Да, мы не зависим от климата, погодных условий и места жительства, — кивнул вождь.

— Человеку из низины есть чему у вас поучиться, — с мягкой улыбкой заметила Огнеса.

— Изобилие — в руках человека, — ответил вождь. — Только лень, надежда на чужой труд и безответственность делают земли неплодородными и заставляют миллионы голодать. Человеческий разум вполне достиг того уровня, когда на всей Земле могло бы наступить полное изобилие и процветание. Так что вряд ли что вы могли бы позаимствовать у нас в этом отношении.

— Но как мне кажется, — заметил Андрей, — чем выше развитие общества, тем большими энергиями оно должно владеть. Запасы же, которыми владеет человечество, иссякают. Миру необходимы новые виды энергии и в этом отношении, мне кажется, вы могли бы оказать нам неоценимую услугу.

Вождю, как показалось Андрею, не очень хотелось делиться знаниями с чужеземцами, приходилось уговаривать. Его поддержала Огнеса:

— Нельзя ли нам доверить некоторые эзотерические знания на благо человечества? — наконец, напрямик спросила она и, боясь, что откажут, попыталась привести свои аргументы: — Людям очень нужны знания, поверьте. Нам не хватает энергии, без энергии сейчас, как без воздуха. Энергия — это распаханные поля, орошенные пустыни и осушенные болота, это нормализованный климат во всех уголках планеты, а не только над вашей крошечное долиной. Энергия — это транспорт, заводы, освоение космического пространства. У нас сейчас все упирается в энергию. Кончается пресная вода, а перерабатывать морскую или синтезировать ее непосредственно из химических элементов вселенной возможно только при колоссальных энергиях. Отходы цивилизации, засоряют воздух и пространство, а чтобы их перерабатывать тоже требуется огромная энергия. Нам необходимы знания о преобразовании материи, о переработке отходов в полезные вещества, способствующие её развитию; знания о борьбе со злом.

— Вы говорите о большой опасности, — медленно и внушительно проговорил вождь. — Да, в знаниях, доверенных нам на хранение, говорится о таком преобразовании материи, но это относится к области опасных знаний. Человек всё подчиняет корысти. У нас племя бескорыстных, поэтому знания доверены нам. А дай их людям — они начнут друг друга перерабатывать в отходы. Большие знания приведут к большой беде. Хранители знаний доверили людям одну тайну на благо — дали знания о металле, а получилось — на раздоры и смерть. Как только выплавили железо из руды — пустили его на мечи и копья. Порох придумали — стали стрелять, атомную энергию открыли: использовали её на устрашение людей — изобрели атомную бомбу. Мы следим за вашими достижениями и видим, что сознание человека не достигло требуемого уровня.

Андрей вспомнил дискуссию у профессора, когда они рассуждали о необходимости овладения сверхзнаниями и о возможных последствиях этих притязаний, так что теоретически он был готов доказать то же вождю Тону.

— А вы уверены, что человеческое сознание вообще когда-нибудь достигнет требуемого уровня? — задал он резонный вопрос. — Во все времена были тысячи несознательных и единицы сознательных. Я думаю, добиться поголовной высокой сознательности будет нелегко и это будет нескоро. Но, возможно, среди эзотерических знаний есть и такие, которые научат, как влиять на сознание, как правильно воспитывать человека, чтобы приблизить его к идеалу и духовному совершенству?

— К духовному совершенству гораздо ближе, чем вы думаете, — глубокомысленно изрёк вождь. — Для этого не требуются какие-то сверхблага и сверхзнания. Да, я знаю, отдельные личности достигли у вас уже сейчас духовных высот, и такие личности были во все времена. Это они служили эталоном гармоничного развития внутреннего мира. Они внушали: не бери лишнего, укроти свою жадность; помоги тем, кто нуждается в помощи, забудь про ложь — вот простейшие истины, которые могли бы каждого приблизить к общечеловеческим высотам. Мы следуем этим заповедям.

— Вам проще, вы далеки от техники, от нужды, от покорений просторов вселенной, — возразил Андрей, — Ваша цель — жить праведно и хранить знания. У человечества цель другая — сохранить цивилизацию. Вы живете аскетически, довольствуетесь выращиваемой пищей и скромной одеждой. Но вы можете дохраниться до того, что знания никому не потребуются, люди погибнут от отходов цивилизации или войн. — Андрей говорил вдохновенно, уверенный в своей правоте, и глаза его горели упрямством и решительностью. — Ваша цель — хранить. Но смотрите, как бы вы не перестарались. Вы храните знания для блага людей. А если они погибнут? Не обвинят ли вас в том, что вы не предотвратили гибель? Вы же храните во имя жизни. Да и вообще, когда в жизни столько зла — справедливо ли утаивать знания, которые могли бы прекратить страдания и пресечь зло? Когда мучается человек, справедливо ли стоять в стороне и не вмешиваться? Где же грань тогда между вашей справедливостъю и тем, что творится в мире? Вы превратились в равнодушных, закостенелых в своей идее хранителей бесполезных тайн.

— Напрасно нас обвиняете. Мы не вмешиваемся в маленькое зло, чтобы знания не обернулись большим злом.

— Вот-вот, человек не замечает, как равнодушие и бездушие постепенно овладевают им, — подхватила и Огнеса, желая поддержать товарища. — Зло есть зло, и то, что оно существует до сих пор, унизительно для человечества. Вы считаете себя добрым человеком? — неожиданно обратилась она к вождю со странным вопросом.

По лицу Тона пробежало неопределенное выражение, он затруднялся ответить — гостья из низины поставила его в тупик. Да, он считал себя человеком добрым и справедливым, но, очевидно, девушка знала более точное определение понятию доброты, и он остановил на ней выжидательный взгляд.

— Доброта — это смелость, защищающая слабого. Доброта бездействующая — это равнодушие, а равнодушие — это зло, — с достоинством произнесла Огнеса.

Вождь Тон задумался. Слова молодых людей поколебали его былую уверенность в правильности своей прежней линии поведения.

— Лучшие понятия служат всему человечеству. Благо для всех, — только и произнёс он в ответ.

— Отец, мне кажется, люди низины правы, — вмешался сын вождя, до этого молча и жадно внимавший словам гостей. — Мы должны доверить им некоторые наиболее безопасные знания. Они должны бороться со злом и ускорить час достижения всеобщего блага. Я понял, что каждый обязан не ждать его, а бороться за него.

Вождь Тон обвёл присутствующих задумчивым взглядом, помолчал и, наконец, пришел к решению.

— Знания должны приносить только пользу, таково условие тех, кто их оставил следующим поколениям. Хорошо, я дам вам некоторые, наименее опасные. Приходите завтра на заре, за час до восхода солнца.