Тайна старой знахарки

Глава 19

Этот день станет самым счастливым в ее жизни! Всего через несколько часов исполнится ее давняя сокровенная мечта. Она обвенчается с тем, кого любит. Она долго сидела, слишком взволнованная, чтобы что-то делать, с кем-то говорить, куда-то идти. Безмолвно вслушивалась в биение сердца, никак не желавшего успокоиться, колотившегося, как у преследуемой охотником дичи. Но не страх был причиной ее волнения, нет, а счастье. Конечно, она чуточку боялась, что что-нибудь пойдет не так, как полагается, что свадебная церемония нарушится, что вдруг хлынет дождь, и гости вымокнут до нитки или что она споткнется, подходя к алтарю. Но самое главное в жизни решение, которое Джейн Райдер предстояло принять, не внушало ей ни страха, ни даже опасения. Чего ей бояться? Она выходит замуж за чудесного человека, которому доверяет безгранично. Не беспокоила ее и предстоящая роль управительницы домашним хозяйством судьи — в доме своих родственников она научилась многому. Напротив, наверняка ей будет легче, поскольку придется заботиться не о целой толпе домочадцев, а об одном-единственном человеке; ну, разумеется, и о детях, которых она скоро подарит ему.

Счастье распирало грудь. Джейн подошла к окну спальни и открыла одну створку. Внизу в парке царило оживление. Бесчисленные слуги были заняты хлопотами, связанными с предстоящим торжеством.

Джейн Райдер устремила взор вдаль, на окружавшие Окли-Холл — имение судьи в Кенте — дубравы. Венчание состоится в небольшой деревенской церквушке, затем все соберутся на празднество в большом парке. И хотя был лишь конец апреля, утреннее солнце ощутимо пригревало, а на синем небе не было ни облачка. Судя по всему, лето предстояло жаркое и сухое. Всем приглашенным был обещан ночлег в большом доме хозяина, но и он не мог вместить всех желающих, так что кому-то придется провести ночь в деревенской гостинице. Джейн вместе с семьей прибыла сюда вчера. Дворецкий сердечно приветствовал ее и проводил в комнату для гостей. Оказавшись в Окли-Холле, Джейн Райдер окончательно осознала, что в старый дом больше не вернется. Мысль эта вызывала облегчение. В последние недели вся родня по очереди — и дядюшка, и ее кузина Сара, и оба двоюродных брата, Дэвид и Джеймс, — методично отравляла ей жизнь, поскольку никак не могла смириться, что какая-то бедная родственница увела из-под носа главной претендентки столь блестящую партию. И что было обиднее всего, даже Джеймс, ее всегдашний союзник, и тот обвинял ее в том, что, дескать, она лишила вскормившую ее семью всех вытекавших из выгодного замужества Сары благ. Впрочем, Джейн не ставила ему в укор эти явно несправедливые обвинения, ибо он, как обычно, сидел без денег — отец не собирался потворствовать безумной расточительности младшего сына.

Сегодняшний день служил для Джейн разделом, поставившим точку на ее прежней жизни. В дом судьи она пришла в чем была, если не считать скромного приданого да сундука невесты. У Джейн и в старом доме не было личной служанки, поэтому она была вынуждена одалживать ее у Сары. Сразу же по прибытии в Окли-Холл сэр Орландо предоставил ей служанку покойной супруги, хоть и добродушную, но немногословную женщину по имени Рут.

Горничная принесла молодой невесте завтрак, однако из-за не покидавшего Джейн волнения он так и остался нетронутым. Рут должна вот-вот вернуться и помочь невесте одеться к торжеству.

Взяв с ночного столика богато расшитый чехол, Джейк достала из него пару ножей с рукоятками из резной кости — свадебный подарок сэра Орландо. В некоторых семействах до сих пор предпочитали, чтобы гости являлись к застолью со своими столовыми приборами. Вилки, пришедшая из Италии новинка, пока что не получили широкого распространения в Англии.

Как нередко случалось в минувшие три недели, Джейн невольно стала поигрывать украшенным эмалью колечком на пальце правой руки. Сэр Орландо преподнес его невесте во время официальной церемонии помолвки. Такая помолвка «на словах и при свидетелях» была равнозначна нерасторжимому брачному договору даже до официальной церковной церемонии обручения. Джейн сняла кольцо и, наверное, в сотый раз прочла выгравированную на нем надпись: «Соединены одним лишь Господом». И улыбнулась.

— Мадам, у вас такой счастливый вид, — раздался голос Рут. Служанка как раз в этот момент вошла в комнату невесты. — Как прекрасно, что их светлость решил вновь жениться. Его покойная супруга тоже хотела этого. Она была доброй женщиной.

Настроение Джейн омрачилось.

— Прискорбно. Он наверняка всем сердцем любил ее.

— О да, да. И когда она умерла, он места себе не находил.

— Она умерла во время родов?

— Да, роды были неблагополучные. А она так хотела подарить его светлости наследника. Да видно, не судьба. Господь распорядился по-другому.

Не прекращая, камеристка открыла огромный дубовый сундук и достала из него свадебное платье Джейн. Пошитое из дорогой серебряной парчи, оно было искусно украшено серебряным кружевным плетением. Везде — по корсажу, рукавам и юбке — были разбросаны пестрые бантики.

Сначала Джейн надела свежую нижнюю сорочку, одну за другой нижние юбки, и уж потом камеристка помогла ей одеться в платье. Из-за обилия серебряного шитья оно заметно потяжелело, и молодая невеста обеспокоенно спросила себя, сумеет ли в столь помпезном облачении одолеть путь к алтарю. Свадебный ансамбль завершали богато украшенные вышивкой перчатки; им, согласно обычаю, придавалось во время свадебной церемонии особое значение. Жених распорядился заказать не одну дюжину украшенных бахромой перчаток, которыми намеревался одарить гостей.

— Какая вы красавица, мадам! — восхищалась камеристка бережно расчесывая пепельно-русые, спускавшиеся до самых бедер волосы Джейн. На церемонии венчания невеста появлялась с непокрытыми волосами, символизирующими непорочность. — Мадам, вам пора. Вас подружки невесты дожидаются.

И верно, из-за двери послышалось хихиканье. У Джейн запылали щеки. Осторожно поднявшись с низенького табурета, она направилась к дверям. Идти было трудно — она еще не совсем освоилась с платьем. Едва она вышла, как ее окружили шесть молоденьких, празднично разряженных девушек. У каждой в руке веточка розмарина — символ любви и верности. Одна из подружек невесты водрузила на голову Джейн венок из цветов. Джейн ощутила их аромат. После этого девушки подошли к экипажам. Дэвид и Джеймс, оба ее двоюродных брата, которым предстояло проводить кузину к алтарю, уселись вместе с ней в первую карету. Несмотря на царившее вокруг веселье, в присутствии братьев Джейн чувствовала себя не в своей тарелке. Неужели даже сейчас, по пути в церковь, они примутся осыпать ее упреками? К чему? Ведь все равно уже ничего не изменишь, даже если бы она захотела — помолвка в глазах света, да и церкви, все равно что само венчание.

— Значит, все-таки сумела, милая кузина, — иронизировал Джеймс. — Да, тут ты не прогадала — подцепила крупную рыбину. Ну и будь с ним счастлива. И семейство свое не забывай, слышишь?

Джейн поняла, что ее двоюродный брат с утра успел хлебнуть, поэтому промолчала, не желая раззадоривать его. Он вообще день ото дня становился все непредсказуемее. Куда подевался веселый шаловливый мальчуган, с которым они вместе росли?

— Так ты надела подвязки, подаренные отцом? — лукаво улыбаясь, полюбопытствовал Джеймс. — Чтобы и твоим братьям было чем позабавиться, прежде чем ты отправишься на супружеское ложе.

По обычаю братья невесты, или пажи, как их называли, отбирали у невесты подвязки и оставляли их себе на память.

Дэвид, которого понемногу начинала раздражать болтовня Джеймса, неприязненно посмотрел на брата.

— Возьми себя в руки, — бросил он ему вполголоса. — Сколько бокалов ты уже успел опрокинуть с утра пораньше?

Тот, пожав плечами, отвернулся и стал смотреть в окно кареты.

Вскоре показалась зубчатая башня построенной еще норманнами деревенской церкви. Когда карета остановилась у портала, Дэвид протянул кузине руку, помогая сойти. Тут же подошли подружки невесты. Собирались гости, среди них и племянница судьи с супругом. Джейн почти никого не приходилось видеть раньше из собравшихся здесь, но она знала, что в большинстве это были служители закона, коллеги ее будущего мужа. Музыканты выводили незатейливые мелодии на лютнях, скрипках, флейтах, цимбалах и трубах.

Джеймс высматривал в толпе жениха, развлекавшего гостей до прибытия невесты. Надо сказать, сэр Орландо в этот день постарался выглядеть, как подобало случаю — великолепный шитый золотом камзол, бархатные бриджи, тончайшего кружева сорочка, кремовые перчатки. Завидев счастливый взгляд Джейн, он ободряюще улыбнулся, но тут подружки, снова взяв в кольцо, повели ее ко входу в небольшую церковь. Джейн последовала за своими братьями по усыпанной камышом дорожке.

В церкви царил такой холод, что она невольно поежилась. Во времена королевы Елизаветы венчание происходило у врат церкви. Бабушка Джейн не раз рассказывала ей об этом, но с тех пор традиции стали другими. Будущий супруг ожидал ее у алтаря. Джейн, став по левую сторону от него, вложила свою ладонь в его руку. Перед началом церемонии жених и невеста сняли перчатки. Она почувствовала ласковое пожатие его теплых пальцев, и сердце девушки замерло. Нет, никто и ничто не разлучит их!

Церемония началась. Сэр Орландо, глядя в изумрудные очи суженой, негромко, но торжественно произнес положенную клятву:

— Я, Орландо Трелони, беру тебя, Джейн Райдер, в жены и обещаю с этого дня любить и почитать тебя в добрые и плохие времена, в богатстве и бедности, в хвори и во здравии, до тех пор пока смерть не разлучит нас, и, как велит святая церковь, клянусь тебе в вечной верности.

На мгновение руки жениха и невесты разомкнулись, после чего Джейн, взяв жениха за руку, тоже произнесла свою клятву, причем даже не сбившись. Затем сэр Орландо выложил положенные десять шиллингов в пользу церкви, положив монеты вместе с кольцом, которое Джейн сняла с правой руки, на раскрытый молитвенник у пастора в руках. Последний убрал деньги, осенил кольцо крестным знамением и протянул молитвенник жениху. Сэр Орландо снова нежно взял левую руку Джейн, чтобы надеть ей на палец кольцо.

— Кольцом этим я беру тебя в жены, вручаю тебе золото и серебро, обещаю быть преданным тебе душой и телом и дарую тебе все мною нажитое.

Еще несколько мгновений сэр Орландо держал кольцо у большого пальца Джейн, затем произнес:

— Во имя Отца…

И, перенеся кольцо к ее указательному пальцу, проговорил:

— …и Сына…

Затем, когда кольцо оказалось уже у среднего пальца:

— …и Святого Духа…

И, наконец, надел его на безымянный палец невесты, сопроводив это заключительным:

— Аминь.

Пастор, благословив новобрачных, начал проповедь об обязанностях, которые несет с собой брак. После службы приглашенные угостились стоявшим тут же в кубках вином, в которое перед тем окунули ветки розмарина и хлебцы.

Новоиспеченные супруги прошествовали к выходу и, оказавшись на улице, увидели восторженную толпу, которая принялась забрасывать их крошками овсяного пирога. Сэр Орландо помог Джейн усесться в карету и попытался стряхнуть с платья крошки.

— Да они у тебя в каждой складке и в волосах тоже, — улыбаясь, сокрушался королевский судья, пытаясь извлечь из своего парика крошки покрупнее. Взяв руку Джейн в свою. Трелони нежно посмотрел на супругу. — Моя жена! — с гордостью объявил он. — Нет, никакими словами не выразить того счастья, которым вы одарили меня, став моей женой.

Изумрудный взор Джейн сиял.

— Я тоже очень, очень счастлива. Потому что люблю тебя так, что не в силах высказать.

Она ожидала, что муж поцелует ее, но он лишь нежно дотронулся до ее щеки. Все время, пока они ехали, сэр Орландо Трелони не выпускал руку Джейн. Прижавшись к нему, она положила голову ему на плечо. Но эта идиллия длилась недолго. Стоило приехать в Окли-Холл, как снова началась суматоха. Торжество наверняка затянется до глубокой ночи, и теперь они смогут побыть наедине лишь в спальне.

В парке за домом были выставлены длинные столы для предстоящего застолья, ломившиеся от разной снеди. Было в достатке и вина, и эля — устроители желали угодить всем. Гости охотно плясали под деревенскую музыку — оркестр старался на славу. Молодые люди, окружив невесту, срывали с ее платья пестрые бантики и прикалывали к шляпам, чтобы с гордостью носить их неделю или даже две в память о радостном торжестве.

Гости преподносили подарки: кубки из хрусталя, латунные часы, черную лакированную шкатулку из далекой неведомой Японии, серебряные чаши для умывания, причудливой формы расчески и щеточки для волос, кружевное белье, тканный из серебряной нити кошель, серебряное зеркало, дюжину оловянных тарелок, покрытый глазурью кувшин и, наконец, расшитую снаружи и изнутри жемчужинами корзину, на которой были изображены взявшиеся за руки Адам и Ева, — на счастье молодым и их потомству.

Приняв эту корзину, Джейн вдруг посерьезнела. Как тяжело вспоминать об умерших детях! Не сразу разум ее освободился от бремени тяжких воспоминаний о прошлом, и она смогла вновь улыбаться любимому супругу и гостям.

Сгущались сумерки. Прислуга зажгла факелы и фонари. Вечер выдался теплым, и гости продолжали веселиться в парке. Постепенно сказывалось утомление этого напряженного дня. Чтобы хоть чуточку отдохнуть, она решила в одиночестве пройтись по усыпанной гравием дорожке, тянувшейся среди буков и кустарника парка. Она велела одному из слуг сопровождать ее с факелом в руке, но вдруг все окутала кромешная тьма. Шум торжества она слышала приглушенно, веял легкий вечерний бриз, уносивший с собой шум прочь.

Какое-то время Джейн стояла в неподвижности, наслаждаясь покоем, глядя на усыпанное звездами небо. У одной из клумб она обнаружила небольшую мраморную скамью. Вздохнув, она опустилась на нее и прикрыла глаза. «Посижу здесь минуту-другую, — сказала она себе, — потом вернусь к гостям и снова буду выступать в роли жены королевского судьи». Джейн почувствовала, как усталость мягким бархатом окутывает ее. День, о котором она мечтала всю жизнь, оказался куда утомительнее, чем ей казалось. Ей не терпелось, чтобы суматоха торжеств, хоть и приятных, наконец миновала и они с мужем смогли оказаться наедине, чтобы он обнял ее, поцеловал…

— Милейшая кузина. Небось размечталась о первой брачной ночи? — с издевкой ухмыльнулся Джеймс.

Вздрогнув от неожиданности. Джейн раскрыла глаза. Вплотную к ней, пошатываясь, стоял ее двоюродный брат.

Он подобрался так тихо, что она не услышала. Намеренно подкрался, чтобы напугать ее, подумала Джейн. С ним всегда надо быть настороже, иначе непременно станешь жертвой очередной пакостной шутки.

Не дожидаясь приглашения, он шлепнулся на скамью рядом с ней слишком близко даже для двоюродного брата.

— Признайся, а ты правда не боишься ни капельки? — с ухмылкой полюбопытствовал Джеймс.

— О чем ты?

— О том, что тебе предстоит нынче ночью. Ты ведь у нас девственница, которая и знать не знает, что ей предстоит.

— В этом смысле я целиком доверяю мужу, — парировала Джейн.

Ей не нравилось, какой оборот принимает их разговор. Джеймс исподлобья посмотрел на нее.

— А тебе известно, что в брачную ночь мужчины, даже самые кроткие, превращаются в диких зверей?

Джейн недоуменно посмотрела на него. Глаза Джеймса странно блестели, он тяжело дышал. Внезапно ей стало страшно.

— Ладно, мне пора возвращаться к гостям, — торопливо пробормотала она.

Едва успев договорить, она почувствовала, как он ухватил ее за запястье. Джейн в отчаянии попыталась высвободить руку.

— Перестань! Что ты делаешь?

— Хочу преподать тебе маленький урок на сегодняшнюю ночь. Я ведь всегда питал слабость к девственницам.

Одна из его обычных плоских шуток, мелькнуло в голове у Джейн, но, несмотря на это, в затылке похолодело. Напился, как всегда, вот и вытворяет что в голову взбредет. Стоит ему выпить лишнего, как вся мерзость норовит вылезть наружу!

Джейн изо всех сил пыталась вырвать руку, но пальцы двоюродного братца с каждым мгновением впивались все сильнее в кожу запястья. Внезапно он положил руку ей на затылок, привлек ее к себе и поцеловал в губы. Не помня себя от возмущения, Джейн наградила его пощечиной. Он снова попытался притиснуть ее к себе, на сей раз укусив за шею, причем на самом заметном месте.

— Негодяй! — вскричала Джейн.

Оттолкнув его, она, с раскрасневшимся от возмущения и стыда лицом, зажимая ладонью свежий кровоподтек, бросилась к дому. Из глаз бежали слезы. Как он мог пойти на такое?! Как ей теперь появиться на глаза мужу? Что он о ней подумает?

Опустив глаза, Джейн торопливо миновала веселившихся гостей и поспешила к дверям, через которые слуги подавали на стол блюда. Взяв на кухне свечу, она направилась в холл, поднялась по лестнице и прошла к себе в комнату, где провела первую в этом доме ночь. Не выпуская свечи, Джейн подошла к зеркалу и стала разглядывать шею. Был отчетливо виден сизый кровоподтек. Как его скрыть? И чем? Джейн готова была расплакаться от досады и обиды. Как рассказать обо всем мужу? Как объяснить происхождение этой мерзости на шее? За кого он ее примет? За пустышку? За легкомысленную дурочку, которая всем и каждому позволяет лапать и целовать себя?

Дверь скрипнула. Стремительно обернувшись, Джейн увидела в дверях сэра Орландо.

— Что с тобой, дорогая? Все хорошо? — озабоченно спросил он. Взгляд его упал на залитое слезами лицо Джейн. Трелони помрачнел. — Что случилось? Кто-нибудь оскорбил тебя? — Подойдя к ней, он мягко убрал ее ладонь с шеи. — Кто? Кто осмелился это сделать, любимая?

В голосе сэра Орландо не было ни упрека, ни угрозы. Одно лишь сострадание и желание утешить ее. Страха Джейн как не бывало.

— Это… это Джеймс, — пробормотала она. — Он так решил надо мной подшутить.

— Что? Ну хорошо, я проучу этого пьяницу как подобает! Оставайся пока здесь, а я сейчас пришлю к тебе Рут.

Переполненный гневом, судья Трелони поспешил вниз. Первому же попавшемуся слуге он велел разыскать Рут и отослать ее в комнату жены. После этого отправился на поиски Джеймса Дрейпера. Некоторое время спустя он увидел его в парке на мраморной скамейке у клумбы. Завидев Трелони, Джеймс поднялся и с пьяной ухмылкой уставился на судью. От подобной наглости сэр Орландо едва не задохнулся.

— Как вы смеете, сэр, оскорблять мою жену?! Надеюсь, вы понимаете, что тем самым задеваете мою честь?

Нахальство на лице Дрейпера-младшего сменилось страхом.

— Но вы ведь не… не вызовете меня на дуэль! — запинаясь, пробормотал юноша. — Это была всего лишь шутка! Клянусь!

— Весьма дурного толка, сэр! И ничего подобного я в своем доме не потерплю! — громовым голосом произнес Трелони. — Можете не опасаться — я не собираюсь вызывать вас на дуэль, но только лишь потому, что мне этого не позволяет статус королевского судьи. Да вы и не стоите дуэли!

После этих слов судья размахнулся и отвесил молодому Дрейперу звонкую пощечину. Тот едва устоял на ногах.

— Пусть это послужит вам уроком! А теперь извольте без промедления покинуть мой дом. Если я спустя пять минут обнаружу вас здесь, велю слугам вышвырнуть прочь!

Все еще кипя от возмущения, сэр Орландо Трелони вернулся в комнату жены. Рут тем временем успокоила Джейн, вытерла ей слезы и повязала вокруг изящной шеи молодой женщины красивый кружевной воротничок.

— Вы сможете вернуться к гостям, мадам? — ласково осведомился судья.

Джейн без слов кивнула и подала ему руку.

— Тогда пойдемте и побудем с ними еще немного. Пора заканчивать торжество, потому что вы, как я вижу, утомлены.

Гости с нетерпением дожидались молодых, чтобы отведать вместе с ними горячего напитка из смеси белого вина, молока, яичного желтка, сахара, корицы и муската. Джейн незаметно отстегнула кружевные подвязки и сунула их старшему из двоюродных братьев, Дэвиду. Ко всеобщему ликованию, он приторочил одну из них к шляпе, вторую же бросил кому-то из своих друзей. А Джейн снова оказалась в окружении подружек, которые потащили ее в спальню, где и стали раздевать, бдительно следя за тем, чтобы не упустить ни одной булавки, — считалось, это к несчастью. Джейн, покорившись, безмолвно стояла, уставившись на огромную кровать под резным балдахином, занимавшую полкомнаты. Этому сооружению наверняка было лет сто, если не больше, и оно считалось главной семейной реликвией. Доску в изголовье украшало инкрустированное изображение фантастических дворцов в окружении сатиров.

Джейн так увлеклась созерцанием ложа, что не заметила, как подружки сняли с нее платье, все до единой нижние юбки и даже сорочку, оставив лишь расшитые перчатки. Она покорно опустила голову, когда на нее надевали льняную ночную рубашку, затем улеглась в необъятную постель. Пока девушки заботливо подбивали подушки, помогая лечь поудобнее, мужская часть гостей, проводив предварительно разоблаченного мужа в спальню, устроила его подле жены.

Подружки невесты стали кидаться чулками мужа, полученными от его товарищей, пытаясь попасть ими в молодую пару. К ним присоединились и друзья супруга. В один момент Дэвид угодил чулком в плечо невесты — это означало, что и ему скоро суждено жениться. Подружкам невесты везло меньше — они еще ни разу не попали в жениха. Все хохотали до упаду. Последний этап ритуала включал в себя торжественное снятие перчаток с рук жены, что символизировало потерю невинности. Наконец гости, отпуская двусмысленные шуточки, задернули портьеры балдахина и покинули спальню. Сэр Орландо и Джейн оказались наедине.

Молодая жена с облегчением откинулась на подушки и улыбнулась супругу, с нежностью глядевшему на нее. Джейн еще не видела его без парика. Коротко подстриженные светлые волосы придавали ему серьезный вид. Джейн страстно захотелось провести ладонями по ежику волос. Она устремила на мужа полный ожидания взор. Нет, ее не пугало то, что должно было произойти сейчас. Что бы там ни болтал Джеймс, она доверяла мужу. У него все получится так, что она и не почувствует.

Наконец сэр Орландо прервал молчание:

— Любимая моя, сегодняшний день так утомил вас. Вы, должно быть, устали? Тогда поспите.

Джейн не могла сдержать изумление. Это было видно и по ее лицу. Прежде чем она ответила, сэр Орландо мягко, но решительно произнес:

— Обвыкнитесь в вашей новой жизни. Для всего остального еще будет достаточно времени.

Приподнявшись на локте, он задул свечу, стоявшую на ночном столике. Спальню окутала темнота. Джейн почувствовала, как он скользнул под одеяло, улегся рядом, но не прикоснулся к ней. Она была в явной растерянности. Слезы разочарования полились по щекам. Она не решалась протянуть руку и погладить его, а ей так хотелось приласкать его. Но — не женское дело отваживаться на первый шаг. Ему решать, когда это произойдет. Она покорно закрыла глаза, но сон не приходил. Джейн вслушалась в дыхание мужа и убедилась, что тот не спит. Однако постепенно утомление дня взяло свое, и она забылась неровным, беспокойным сном.