Тайна старой знахарки

Глава 32

Уже спускались сумерки, когда сэр Орландо возвращался домой от чиновника, осматривавшего трупы Энн и Элизабет. Два часа они с ним обсуждали зверское убийство двух беззащитных женщин. Слухи об этом кошмаре молниеносно распространялись по Лондону. Хоть Трелони и не верил, что отчет об осмотре трупов мог как-то навести на след убийцы, но все-таки решил на следующий день прямо с утра встретиться со своим другом, пастором Блэкшо, уже не раз поражавшим проницательностью и способностью подмечать и принимать во внимание даже мелкие на первый взгляд детали.

Дом, где проживал упомянутый чиновник, располагался через две улицы от дома сэра Орландо, и судья решил пройтись пешком, чтобы хоть немного вдохнуть свежего воздуха. Лето выдалось знойное, духота в Лондоне стояла такая, что раскалившиеся на солнце дома не успевали остыть за ночь и заснуть было невозможно.

Трелони наслаждался прогулкой даже невзирая на проезжавшие мимо повозки и экипажи, поднимавшие такую пыль, что каждый раз приходилось откашливаться и отряхивать платье. Что поделаешь — раз уж поселился в городе, изволь мириться с подобными неудобствами.

На Чэнсери-лейн было тихо. Завидев свой дом, сэр Орландо невольно ускорил шаг. Позади в некотором отдалении вдруг послышался храп лошади. Повинуясь необъяснимому чувству, судья обернулся и стал напряженно всматриваться в темноту — улицу освещал лишь один фонарь у дома, но ничего странного не заметил.

Недоуменно пожав плечами, он продолжил путь, но вскоре вынужден был вновь остановиться. На этот раз судья совершенно отчетливо услышал лошадиный храп, причем гораздо ближе. И тут же раздался цокот копыт о камни мостовой. Сэр Орландо встревоженно оглядел Чэнсери-лейн, но улица выглядела, как обычно, безлюдной в этот час, и он уже усомнился, не послышалось ли ему. И в этот момент заметил всадника, показавшегося из одного близлежащего двора. Всадник ехал прямо к нему. Трелони попытался разглядеть незнакомца, лицо которого оставалось в тени широкополой шляпы. Правая рука судьи невольно потянулась к висевшей на поясе шпаге. Приблизившись к Трелони буквально на несколько ярдов, всадник внезапно пустил коня в галоп.

Судья Орландо, явно не ожидая ничего подобного, с недоумением взирал на всадника — на Чэнсери-лейн было достаточно места разминуться, однако незнакомец явно направлял лошадь на судью. Теперь его намерения не вызывали сомнений — он хотел растоптать судью. Сэр Орландо, заметавшись, в конце концов попытался убежать от наездника, но за спиной грозно стучали копыта. Только бы успеть добраться до дома, только бы успеть! А там слуги придут на выручку.

Но в следующее мгновение он спиной почувствовал жаркое дыхание лошади, и тут же сильный толчок повалил его на мостовую. В момент падения с головы судьи свалились шляпа и парик. Чертыхаясь, он поднялся и выхватил шпагу. В ответ незнакомец лишь усмехнулся.

Сжав зубы от возмущения, сэр Орландо стоял, в ожидании новой атаки. Но всадник явно не спешил — он, пританцовывая на лошади, оставался в отдалении. Животное нетерпеливо било копытами. Трелони проклинал свою непредусмотрительность — несмотря на советы многих, он никогда не носил с собой огнестрельного оружия, полагаясь лишь на умение владеть холодным. Сейчас он не мог определить, имеет ли всадник при себе пистолет, но был почти уверен, что имеет. Убийца повитухи Лэкстон был вооружен сразу двумя пистолетами.

И снова всадник пустил на него коня, и снова судье пришлось уворачиваться и спасаться бегством. Эта смертельная играв кошки-мышки могла завершиться лишь одним — выстрелом из пистолета.

Трелони попытался бежать в направлении дома в надежде, что кто-нибудь из слуг, услышав шум, прибежит на помощь. Шпага мешала, и он бросил ее на мостовую, лихорадочно ища место где укрыться. Наконец в сотне ярдов он разглядел вход во двор одного из домов.

Стук копыт неумолимо приближался. Но прежде чем Трелони успел добежать до спасительного укрытия, всадник вновь настиг его и, промчавшись мимо, в очередной раз ударил Трелони. Сэр Орландо растянулся на мостовой. Попытавшись встать, он неловко подвернул ногу, и лодыжку пронзила острая боль. Застонав, судья снова упал на колени.

Прямо перед собой он видел нетерпеливо топотавшие копыта. На четвереньках судья добрался до каменной стены дома и привалился к ней спиной. Все! Он в ловушке!

Но в домах по соседству стали открываться окна — шум на улице вызвал переполох. Еще немного, и ему придут на помощь. Наверняка и его преследователь прекрасно понимал это, так что игра приближалась к кровавой развязке.

Сэр Орландо беспомощно взирал на своего ангела смерти, запечатлевая в памяти всякого рода детали — например белое пятнышко на лбу коня, черные перья на шляпе незнакомца, черный платок, закрывавший лицо и оставлявший лишь полыхающие ненавистью глаза…

В это мгновение незнакомец извлек из-под полы накидки пистолет. Щелчок взводимого курка заставил Трелони вздрогнуть. Не веря глазам, судья смотрел прямо в дуло наведенного на него оружия. Нет! Ни за что! Он не хотел умирать! Теперь, когда у него есть она, та, которую он любит! И в эту же секунду он горько пожалел о том, что за все время их супружества даже не обнял Джейн по-настоящему, заставил ее столько перетерпеть.

— Прости меня, Джейн! — прошептал Трелони. Глубочайшее отчаяние смешалось со смертельным страхом. Судья Трелони, позабыв о гордости, взмолился о пощаде: — Прошу вас, не…

Где-то в стороне послышались голоса — спешили на помощь слуги. Позади стоявшего над ним незнакомца вынырнула из темноты фигура в светлом платье. Белым пятном мелькали в сумеречном свете лунно-серебристые волосы. Джейн!

— Нет! Нет! — раздался крик его жены. — Нет!

Рука с пистолетом дрогнула, боек вышиб искру, ствол полыхнул пламенем, и в следующее мгновение в паре дюймов от головы сэра Орландо Трелони пуля, войдя в деревянный контрфорс здания, расщепила хрупкое дерево, окатив лицо судьи градом острых щепок. Сэр Орландо инстинктивно попытался защититься, но опоздал.

Стрелок спокойно сунул пистолет за пояс и, пришпорив лошадь, ускакал прочь, прежде чем прислуга дома Трелони открыла огонь ему вслед.

Джейн упала на колени рядом с супругом.

— Орландо! Вы ранены? Что с вами?

Медленно опустив руку, он пристально посмотрел на нее. В его глазах был ужас, от которого у Джейн похолодела душа. Все лицо мужа было в крохотных кровоточащих ранках. Джейн захотелось обнять его, прижать к себе, успокоить как ребенка, но тут подоспели слуги и, подхватив хозяина под мышки, помогли ему подняться на ноги.

Сэр Орландо сморщился от боли, встав на правую ногу, но тут подоспел Мэлори.

— Несите его в спальню! — велела Джейн слуге. — И принесите туда же вина и чистых салфеток.

Когда Мэлори уложил хозяина на кровать под балдахином, Джейн, отведя его в сторону, спросила:

— Знаешь, где живет доктор Фоконе?

— Да, конечно, миледи.

— Скорее за ним.

Сэр Орландо попытался протестовать:

— Не нужно, со мной ничего страшного не произошло.

— Мэлори, делай что тебе велено, — не терпящим возражений тоном произнесла Джейн. Пусть муж не любит ее, но она-то любит его больше жизни и поэтому знает, как поступить!

Джейн уселась на край кровати и осмотрела залитое кровью лицо Трелони. Торчавшие из мелких ранок осколки дерева надо срочно удалить. Не говоря ни слова, она принялась протирать лицо мужа смоченной в вине салфеткой. Сэр Орландо и не подумал воспротивиться — ужас, от которого он не успел оправиться, не позволял ему сосредоточиться. Пусть внешне он и выглядел спокойно, внутри трясся от пережитого страха как осиновый лист.

Джейн попросила горничную принести серебряные щипчики для выщипывания бровей и твердой рукой стала извлекать из-под кожи занозы на левой щеке, виске и подбородке сэра Орландо. После этого она вытерла проступившую кровь.

Иеремия, прибыв к Трелони, стол у двери в спальню и какое-то время молча наблюдал за Джейн. Трогательная нежность, с которой молодая женщина избавляла от мук своего супруга, заставила его невольно улыбнуться.

— Милорд, я торопился как мог, — сказал Иеремия, подойдя к кровати. — Что с вами стряслось? Мэлори утверждает, что вас чуть не убили.

Трелони уселся в постели.

— Он трижды прав — еще немного, и мне пришел бы конец.

— Расскажите все по порядку, — попросил иезуит. — И постарайтесь ничего не упускать.

Сэр Орландо рассказал ему о событиях последнего часа, не позабыв упомянуть и о врезавшихся в память деталях, включая белую звездочку на лбу коня.

— Вы говорите, он появился из двора? — переспросил Иеремия. — Значит, он явно подкарауливал вас. Нет, милорд, как хотите, но вам следует отказаться от ночных променадов по городу.

— Да что тут такого! В конце концов, пройти надо было всего-то два шага.

— Я задаю себе вопрос: отчего нападавший не пристрелил вас на месте, как Маргарет Лэкстон? К чему затеял игру?

— Вот уж не знаю. Наверное, жаждал увидеть мое унижение. Всласть поиздеваться надо мной! Видели бы вы его взгляд! В нем была безумная ненависть!

Иеремия недоуменно сморщил лоб.

— Ненависть? Мне до сих пор казалось, что наш убийца стреляет холодно и расчетливо, без каких-либо эмоций. С какой стати ему вас ненавидеть, милорд? И с какой стати было вообще нападать на вас?

— Может быть, он каким-то образом узнал, что я веду расследование этих убийств? — предположил сэр Орландо.

— И попытался запугать вас?

— Вполне возможно.

— Да нет, что-то здесь не вяжется, — задумчиво пробормотал пастор.

Пока они беседовали, Иеремия успел осмотреть растянутые связки Трелони и смазать ссадины на руках и коленях.

— Регулярно меняйте охлаждающие повязки, миледи, — обратился иезуит к молча сидевшей Джейн. — Я оставлю вам вот эту мазь, каждые два часа втирайте ее у лодыжки вашего супруга.

Осмотрев ранки, усеивавшие лицо сэра Орландо, пастор похвалил Джейн:

— Вы прекрасно со всем справились, миледи.

Та, покраснев, потупила взор.

— Что нового об осмотре тел убитых, сэр? — снова обратился Иеремия к сэру Орландо.

— Ну, могу сказать, что ваши предположения оказались верны, доктор. Элизабет была застрелена. Пуля прошла сквозь сердце, как и в случае с Маргарет Лэкстон. У Энн Риджуэй обнаружены тяжелые повреждения черепа — пролом черепной кости в нескольких местах, часть отломков костей проникла в мозг. Что касается кесарева сечения, то оно, по мнению хирурга, проведено безукоризненно. Ни печень, ни кишечник не задеты. Он считает, что смерть наступила вследствие черепно-мозговых травм. Так что нашему мастеру Риджуэю не в чем себя винить.

— А что с ребенком?

— На теле не обнаружено каких-либо следов травм. Скорее всего он не выжил, так как был слишком слаб.

— Все это, конечно, весьма любопытно, но ни в коей мере не продвигает нас к цели. А наша цель — доказать невиновность мастера Риджуэя, — с озабоченностью в голосе произнес Иеремия.

— Я вообще не пойму, к чему его было арестовывать. У него ведь нет в доме огнестрельного оружия, да никогда и не было.

— Верно, не было, но пресловутый Бенсли, обнаруживший его на улице, утверждает, что сорочка его была в крови. То есть констебль мог предположить, что мастер Риджуэй мог куда-нибудь выбросить оружие; во всяком случае, такая возможность у него была.

— Да, это, пожалуй, довод, — со вздохом отметил Трелони. — Что вы предлагаете, доктор?

— Есть нечто, и это не выходит у меня из головы, милорд. Мастер Риджуэй рассказал мне, что его супруга утром того же дня дала расчет служанке, а мальчика отправила домой, к родным, вдобавок вручив ему корзину с едой для семьи. Похоже на то, что обе женщины, и Энн и Элизабет, предприняли все, чтобы вечером в доме никого, кроме них, не было.

— Вы предполагаете, визит убийцы не был для них неожиданностью?

— Более того, сэр, — они сами пригласили убийцу в дом!

— С чего бы им приглашать его?

— Может, тут сыграли роль деньги. Ален ведь все время говорил мне, что и Энн, и ее тетушка без конца укоряли его, что, дескать, он почти ничего не приносит в дом. Вероятно, они подумали, что он просто утаивает деньги от них, ну и нашли способ без его ведома обыскать дом.

— С их стороны полным безрассудством было шантажировать убийцу!

— Отнюдь, милорд! Скорее здесь сыграла роль недалекость и, вероятно, алчность. Спору нет, они не рассчитывали, что убийца хладнокровно и жестоко расправится с ними, — их все-таки было двое, и это придавало им уверенности.

— Их беда, что они решили никому не доверяться, — заключил судья Трелони.

Иеремия принялся неторопливо расхаживать по спальне, задумчиво почесывая затылок.

— Я вот о чем спрашиваю себя: а не связано ли убийство этой нищенки с убийством Энн и ее тетки?

— То есть?

— Если исходить из того, что повитуху и остальных трех женщин убили, чтобы заставить их замолчать, не означает ли это, что они могли что-то знать об убийце? Да, но что могла знать Полоумная Мэри? Она искала своего ребенка. Не думаю, чтобы ее еще что-нибудь интересовало, кроме этого. И почему ее в таком случае убили?

— Может, она просто по чистой случайности подвернулась убийце под руку, — предположил сэр Орландо.

— Может быть, конечно. Но вопрос о том, почему все-таки Энн с теткой решились пойти на шантаж убийцы, так и остается открытым. Думаю, повитуха первоначально была единственным человеком, кто знал тайну. Дочь хоть постоянно и сопровождала ее, но тем не менее Маргарет ее не во все посвящала. Вполне возможно, что Энн все поняла лишь с появлением на сцене этой нищенки Мэри — именно оно и открыло ей глаза на причину убийства матери.

— Доктор, простите, но я что-то не улавливаю…

— У меня есть идея о том, вокруг чего все завертелось, милорд. Прошу вас дать мне время, с тем чтобы я мог проверить верность своей догадки, тогда я вам все разложу по полочкам.

— А почему не сейчас? — хотел знать судья Трелони.

— Потому что пока не знаю всего и могу оказаться на ложном пути.

— Что вы намерены предпринять?

— Полоумная Мэри обвиняла Маргарет Лэкстон, что та, дескать, украла у нее ребенка. Мне предстоит выяснить, насколько это верно.

Сэр Орландо недоуменно пожал плечами.

— Кого может заинтересовать ребенок какой-то там нищей особы?

— Ту, которая сама не в состоянии производить на свет детей, однако которой срочно необходимо родить. Так сказать, подарить супругу здорового наследника.

— Не понимаю вас, доктор; хоть убейте, не понимаю, и все!

— Чуточку терпения. Повторяю, есть у меня одна идея, и есть способ разузнать побольше об этой Мэри.

— Ну что ж, ладно, разузнавайте себе, но предупреждаю: действуйте осторожнее.

Сэр Орландо повернулся к супруге, которая как раз сменяла ему повязку.

— Доктор Фоконе сегодня наш гость, дорогая. Прошу тебя, распорядись, чтобы для него приготовили комнату.

— Но, милорд… — запротестовал Иеремия.

— Уже поздний час, доктор. А утром вы спокойно вернетесь к себе на мост.

Признав разумность доводов судьи, Иеремия согласился. Когда леди Джейн вышла из спальни, он уже другим тоном спросил сэра Орландо:

— Милорд, вы побеседовали с супругой? Вы понимаете, что я имею в виду.

Сэр Орландо смущенно отвел взор.

— Нет… Пока что не успел… Просто не успел.

— Милорд, вы всеми способами оттягиваете этот разговор. Смотрите, как бы не опоздать.

— Понимаю, понимаю, но… — пробормотал судья.

— В таком случае у меня не остается иного выхода, сэр! — решительно заявил Иеремия и, пожелав судье доброй ночи, вышел из спальни.

— Доктор, но вы ведь не… Нет, подождите, я запрещаю вам!.. — выкрикнул судья Трелони вслед уходившему Иеремии, но тот даже головы не повернул.

Убедившись, что Иеремия настроен весьма решительно, судья обреченно откинулся на подушки. А может, все и к лучшему! Ведь пастор, черт возьми, тысячу раз прав! У него самого никогда не хватило бы духу поговорить с Джейн начистоту.

Иеремия обнаружил хозяйку дома в комнате, где ему предстояло провести ночь. Он попросил Джейн выпроводить служанку и дать ему возможность поговорить с ней с глазу на глаз.

У Джейн было такое чувство, словно гора спала с плеч. Закрыв глаза, она дала волю слезам, но это были слезы облегчения. Она до конца жизни обязана отцу Блэкшо за то, что он, даже вопреки воле ее мужа, решился высказать ей всю правду без утайки. Чтобы как следует обдумать услышанное, Джейн уселась одна в гостиной. Строго говоря, ей следовало здорово обидеться на сэра Орландо за проявленное к ней недоверие, но она не могла. Не могла, потому что осознавала его безграничное стремление жить только ее интересами, и осознание этого лишь укрепляло ее любовь к нему. Джейн не составило труда понять его мотивы, поскольку она на его месте действовала бы точно так же. Теплая волна радости захлестнула ее. Даже дышать стало легче, свободнее. Внезапно она ощутила прилив сил, готовность к любому испытанию, какое только приготовит для нее жизнь.

Мельком взглянув на себя в зеркало, Джейн вытерла следы слез и, пройдя через холл, поднялась в их спальню. Она должна поговорить с Орландо! Едва Джейн оказалась на пороге, как их взгляды встретились. Сэр Орландо устремил на нее полный молчаливого ожидания взор. Сев на край постели, она ласково взяла его ладонь в свою.

— Почему вы мне сразу все не рассказали? — без тени раздражения спросила она.

— Поверьте, дорогая, я очень корю себя за это. Просто не хотел огорчать вас.

— Орландо, я — ваша жена, и люблю вас больше жизни. И хочу делить с вами все невзгоды.

— Вы ведь еще так молоды. Я не решался навязать вам тяготы беременности. Давайте все же немного обождем.

— Но я ведь знаю, я чувствую, как вы хотите детей, — с улыбкой возразила Джейн. — Как и я.

Сэр Орландо серьезно посмотрел на жену.

— Это таит в себе опасность!

— Ну и пусть. Вас сегодня чуть не убили. Жизнь вообще коротка. Так что давайте не будем растрачивать годы попусту. Я предпочла бы короткую, но счастливую жизнь рядом с вами, нежели долгую и несчастную без вас. — Джейн прикоснулась к щеке мужа. — Вы для меня — все.

Мучаясь стыдом, он смотрел на дорогое личико, в котором вдруг воссияла жизнь. И взгляд стал другим — в нем была любовь, но и требование тоже.

Положив руки на плечи Джейн, сэр Орландо привлек ее к себе. Ее голова покоилась у него на сердце. И вдруг он властно заключил ее в объятия, прижав к себе крепко-крепко, так, что Джейн едва могла дышать. Какое-то время оба так и сидели молча, не размыкая объятий. Сэр Орландо возблагодарил Господа за то, что он избавил его от гибели, даровал ему столь чудесный миг. Страшная картина нападения меркла, улетучивалась, он ощутил облегчение.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Джейн, высвободившись из объятий мужа, села рядом.

— Войдите! — ответил он.

Это был Мэлори, он пришел помочь хозяину раздеться. Джейн удалилась в смежную со спальней небольшую комнату, где стояли сундук для одежды и туалетный столик с зеркалом. Ее камеристка Рут помогла госпоже снять платье и подала льняную ночную рубашку. После этого распустила волосы Джейн и тщательно расчесала. Но когда она, как обычно на ночь, стала заплетать роскошные светлые волосы Джейн в косу, молодая женщина удержала служанку:

— Рут, благодарю, сегодня не надо, я сама. Так что можешь идти. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, мадам, — ответила камеристка, присев в книксене, и удалилась.

Джейн, посмотревшись в зеркало, тряхнула головой, чтобы волосы улеглись. Они доходили ей до бедер. Сегодня она придет к нему такой. Решительным движением распустив завязки пеньюара, она расширила вырез до ложбинки грудей. Перед тем как направиться к мужу в спальню, она больно ущипнула себя за обе щеки и закусила до крови губу — чтобы на лице выступил румянец. Нет, теперь она не позволит просто так отказаться от нее!

Набрав в грудь побольше воздуха, Джейн распахнула дверь спальни и решительно направилась к кровати. Сэр Орландо, повернувшись, зачарованно смотрел на нее. О, божественный взгляд ее изумрудно-зеленых глаз! Какое милое личико, божественно шелковистые волосы цвета луны — волосы феи, разметавшиеся по плечам. Свет свечи на ночном столике придавал коже Джейн золотистый оттенок. Она молча скользнула под одеяло и так тесно прижалась к нему, что сэр Орландо ощутил тепло ее тела. Она посмотрела ему прямо в глаза, потом стала поглаживать его непострадавшую щеку. Это нежное прикосновение молнией пронзило сэра Орландо. В нем разгоралось столь долго подавляемое желание, казавшееся ему греховным. Неужели разум все-таки бессилен перед зовом плоти? Тряхнув головой, чтобы прогнать эту мысль, он обнял Джейн. Нет, не было греха тяжелее, чем заставлять страдать любимую жену.

Неожиданно и непривычно близко он увидел лицо Джейн. В ее глазах отражались блики пламени свечи, чувственно полуоткрытые губы обнажили ряд жемчужно-белых зубов. В горле у сэра Орландо пересохло, он тяжело задышал. Нет, пути назад не было! Он уже не в состоянии был контролировать желание, жарким костром разгоравшееся в нем. Она, она разожгла его в нем, эта девственница, на вид такая невинная!

Ласково улыбнувшись, он склонился к ней. Их уста сомкнулись в страстном поцелуе. Обняв Джейн, Орландо прижал ее к себе, просунул руки под тонкую ткань ночной рубашки и, нащупав округлости ее бедер, стал ласкать их. От непривычных ощущений девственное тело Джейн вздрогнуло, в животе она вдруг ощутила жар, странный и благостный. Испытывая неизведанные до сих пор чувства, она встретилась взглядом с мужем. В этом взгляде были страсть и немой вопрос.

— Вы на самом деле хотите этого? — хриплым шепотом спросил он. — И вам не страшно?

Джейн мотнула головой в ответ:

— Нет, не страшно. Я ведь люблю вас.

Помедлив, сэр Орландо, привлек ее к себе, стал нежно целовать ее щеки, виски, шею. Губами он ощутил, как бьется загадочная жилка чуть пониже уха. Губы его странствовали вниз, к разрезу ночной рубашки. Он не жалел времени на предварявшие главное любовные ласки, стремясь избавить ее от страха, приучить к себе. Лишь убедившись, что Джейн готова отдаться ему, он, подняв рубашку до шеи и нежно раздвинув ее бедра, возлег на нее. Осторожно, контролируя каждое движение, он попытался войти в нее, и Джейн вдруг вздрогнула от пронзившей ее незнакомой боли. Сэр Орландо тут же прервал попытки и, желая успокоить любимую, нежно поцеловал в щеку.

— Что делать — впервые всегда больно. Этого не избежать. Но только впервые.

Кивнув, она ободряюще улыбнулась ему, стремясь убедить в том, что полностью доверяет ему. Сэр Орландо неторопливо продолжал любовные ласки, пока не почувствовал, что напрягшееся было тело Джейн вновь расслабилось, и попытался войти в нее глубже. Джейн, стиснув зубы, всеми силами старалась подавить вырывавшийся из груди стон. Впившись пальцами в его плечи, она позволила ему войти в нее, и вскоре тело сэра Орландо ритмично задвигалось. Боль куда-то исчезла, ее сменили совершенно иные, восхитительные ощущения. Она видела перед собой его лицо в маске сладострастия, и вдруг по телу его прошла судорога, движения замедлились и вскоре прекратились. Сэр Орландо тяжело отвалился от нее и навзничь улегся рядом на шелковое покрывало. Ощущая вновь вернувшуюся боль, Джейн не обращала на нее внимания. Она не разочаровала его! Она подарила ему то, чего он так долго не получал от нее, — высшее наслаждение! И вот снова он гладит и ласкает ее волосы, тело, целует ее, он рядом, он здесь!

Сэр Орландо с улыбкой смотрел на жену. Только сейчас до него дошло, что он так и не подумал загасить свечу и что они, вопреки всем строгим правилам, любили друг друга при свете.