Тайна стонущей пещеры

Утро

Автобус, переваливаясь с боку на бок, задевая ветки деревьев, взбирался все выше и выше в горы.

Стало почти совсем светло. На одном из открытых поворотов Вера Алексеевна попросила шофера остановить машину. Ей хотелось показать ребятам восход солнца. Сама она всегда с волнением любовалась этим прекрасным зрелищем, ради которого не раз поднималась на вершину Ай-Петри.

Пионеры высыпали из автобуса и столпились на краю дороги. Отсюда сбегал вниз почти отвесный спуск. Там, глубоко, сквозь туман еле различимо виднелась деревня. А за ней далеко-далеко распласталось море.

Все кругом было затянуто холодной синеватой пеленой. Только небо с вылинявшими на востоке звездами теплело, розовело, золотилось тем ярче, чем ниже к горизонту. Над самой водой светилась тонкая красная нить. Свинцово-серое море казалось твердым: кинь камень — отскочит.

Кругом стояла неподвижная тишина.

Постепенно алая нить набухала, теперь уже она была похожа на гигантский мазок огненно-красной акварели, положенный неведомым художником. Мазок все больше разгорался, и вот из воды показался краешек сверкающего солнечного диска. Быстро, как на театральной сцене, диск выползал вверх, словно кто выталкивал его снизу, рос, накалялся так, что глазам становилось больно смотреть, и вот, наконец, расплавленным червонным золотом брызнули первые солнечные лучи.

— Ура-а-а! — закричали ребята, приветствуя рождение нового дня.

— Смотрите! Смотрите, как разбегаются лучики! — захлопала в ладоши Оля Пахомова.

Ярко озарились верхушки гор. Желтая полоса света быстро спускалась вниз по склонам, растворяя холодную туманную пелену. Все вокруг окрашивалось в праздничный золотисто-оранжевый цвет. Солнце оторвалось от горизонта и, кажется прекратив движение, повисло над водой.

Море преобразилось, заиграло светлыми, нежными красками, заискрилось, заплескалось о песчаный пологий берег.

Разрезая наискосок волны, от берега уходили в море на белужий лов три рыбачьих баркаса.

…Плантация розы была разбита в неглубокой долине. Автобус проехал мимо поля, засаженного табаком, и остановился возле большого навеса у дороги.

Высокие пышные кусты розы, усыпанные цветами, разливали приторно пряный аромат. Там и тут мелькали цветные косынки, соломенные шляпы, фуражки, медленно двигаясь по рядкам меж розовых кустов.

Не успели ребята выйти из автобуса, как к навесу, дребезжа, подкатила полуторка Жорки. Из кузова первой выпрыгнула Зинка.

— А вот мы вас и догнали, — подскочила она к Сбитневу. — Мы с Мишкой прибежали в сад, а вас уже и след простыл. Хорошо, что Жорка подвернулся. Мы будем работать в вашей бригаде. Ладно? Мишка, иди сюда!

Из-под навеса вышла Елизавета Петровна. Увидев ребят, она крикнула в сторону плантации:

— Фрося, расставляй людей, — и направилась к Вере Алексеевне.

— Сегодня выходной. На воскресник, видите, сколько народу прибыло. С такой армией мы часа за три управимся, — улыбнулась она и взглянула на часы: — А вы даже раньше времени приехали.

— Почему? Точно в пять, как и договаривались, — посмотрела Вера Алексеевна на свои часы.

— Нет, сейчас только половина пятого. Они у вас на полчаса торопятся. Да и по солнцу видно…

— Удивительно… — подняла брови Вера Алексеевна и перевела стрелки часов. — Никогда с ними такого не случалось.

Стоявший поблизости Шумейкин бочком попятился от учительницы, наскочил на Зинку и столкнулся с шофером.

— Ты чего это, Олег, как краб, боком лезешь? — придержал дядя Гриша за плечи мальчика.

— Фуражку забыл… в автобусе, — нашелся Шумейкин и вскочил на ступеньку машины.

Дядя Гриша рассмеялся:

— Вот чудак! Фуражку ищет, а она у него на голове…

Звеньевая Фрося, бойкая, подвижная девушка, расставила ребят по рядкам. Около автобуса остался только дядя Гриша. Он покопался в моторе, что-то почистил, подкрутил и закрыл капот.

— Здравствуйте, Григорий Ильич, — подошел к нему Жорка. — Как ваш голубой экспресс в горах себя чувствует?

За сутки Жорка успел подружиться с неторопливым шофером из турбазы.

— Ничего, бегает.

— Красавец! — с детской завистью окинув взглядом автобус, вздохнул Жорка и погладил ладонью никелированную фару.

Дядя Гриша снисходительно улыбнулся:

— А твой примус как, коптит?

— Да нет. Зачем коптит? Вот карбюратор вчера маленько капризничал, так я вмиг профилактику сделал! Сейчас мы на полном ходу.

От навеса отъехала машина, груженная круглыми металлическими баками с лепестками розы.

Дядя Гриша проводил машину взглядом и закрыл дверцу автобуса:

— Ну, что ж, пойдем поможем? — кивнул он в сторону плантации.

— Не могу, Григорий Ильич, — развел руками Жорка, — розу на завод транспортировать надо. Особого распоряжения жду.

— Ну, ну. Коль имеешь такую команду — жди, — согласился, дядя Гриша и пошел к сборщикам розы.

Ребята двигались по междурядиям, переходя от куста к кусту. Коркин долго не мог приноровиться к непривычной работе. То обрывал цветок только с одного бока, то ронял нежные лепестки на землю и, косясь на ребят, торопливо подбирал их.

Первое время он вздрагивал при каждом уколе шипа, потом пересилил себя и не стал обращать на это внимания. Он старался не отставать от товарищей и с завистью и уважением поглядывал на Зинку.

«Как она быстро управляется», — думал он. Девочка шла уже шагов на десять впереди всех.

А Зинка словно и не работала, только пританцовывала вокруг каждого куста и тараторила без умолку:

— Знаете, мы розу теперь будем возить на новый завод. Говорят, большой-большой. Я там еще ни разу не была…

Она то и дело оборачивалась к ребятам, жестикулировала, не переставая в то же время быстро и ловко обрывать лепестки.

— А знаете, чтобы получить килограмм розового масла, надо собрать полторы-две тонны лепестков, — крикнула она и тут же добавила:

— Вы хоть побыстрее идите, а то мне совсем даже не с кем будет разговаривать.

К Вере Алексеевне, работавшей вместе с ребятами, подошла звеньевая Фрося:

— Товарищ учительница, нам бы двоих ребят на относку лепестков.

Вера Алексеевна выпрямилась:

— Виктор, ты пойдешь, — сказала она Сбитневу, потом задержала взгляд на Шумейкине. Тот с надеждой смотрел на учительницу, и она, помедлив, добавила:

— Ну, и ты, Олег!

Шумейкин охотно побежал вслед за звеньевой. Его совсем не радовала работа на этих колючих кустах.

Под навесом, куда Сбитнев и Шумейкин принесли первую корзину лепестков, стояла Елизавета Петровна. Она делала карандашом какие-то пометки в потрепанном блокноте. Возле нее переминался с ноги на ногу Жорка.

— Так как же, Елизавета Петровна, можно? — тянул он, умоляюще глядя на председателя. — Я полночи профилактику делал, всю схему проверил. Хотите, при вас заведу?

— Знаю я твою таратайку, — отмахивалась от него Елизавета Петровна. — Тебя в поле с навозом пошлешь, и то душа болит. А тут груз-то какой чистое золото! — она повернулась к Сбитневу и Шумейкину.

— Вы, ребята, корзину вот сюда, в тень, подальше от солнца ставьте, — указала она под стену, на которой висело несколько фонарей «летучая мышь».

Вскоре вдоль стены под навесом выстроилось в два ряда более десятка корзин.

Шумейкин недовольно сопел. Оказывается, эта работа ничуть не легче. Витька чуть не бегом таскает корзины, и ему приходится бегать. «И чего Сбитнев из кожи лезет?» — думал он, но помалкивал, зная крутой нрав товарища.

На плантации звеньевая спросила их:

— Много уже корзин набралось?

— Штук четырнадцать-пятнадцать, — вытер Сбитнев вспотевший лоб.

Фрося озабоченно посмотрела на дорогу и вслед за ребятами пошла под навес.

— Отправлять розу надо бы, — сказала она председателю. — Масло теряется! А машина с завода еще не скоро вернется. Не рассчитали мы с транспортом.

— Елизавета Петровна, ну чем не транспорт?! — ударил себя в грудь кулаком Жорка. — Честное комсомольское, вмиг доставлю! Вот увидите!

Фрося испытующе поглядела на полуторку:

— Может, правда, попытаемся, Елизавета Петровна? Сейчас одной машиной все равно не управиться. Людей-то вон сколько. Прямо в корзинах и отправим. Накроем сверху брезентом, и все, — она взглянула на Жорку. — А в случае если застрянет — перегрузим. Несколько ребят с ним пошлем.

Жорка просиял всем своим конопатым лицом:

— Елизавета Петровна, я со всей ответственностью… — воодушевился он, но председатель не дала ему договорить:

— Ладно, мучитель ты мой. Поезжай! Но если и на этот раз застрянешь сразу же в утильсырье твою таратайку сдам.

— Да я!.. — радостно вскрикнул Жорка и, не договорив, бросился к своей машине.