Тайные общества Третьего рейха

Глава 11 «КОРОЛЕВСКОЕ ИСКУССТВО» МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ

Принято считать, что история современной алхимии ведет свое «летоисчисление» с 1895 года. Именно тогда одним ясным летным днем по Роад-авеню Лондона в перерывах между заседаниями прогуливались члены Европейской секции Теософского общества. После полуденного чая они занимали себя непринужденными беседами на высокие темы. Поскольку до вечернего заседания имелось еще достаточное количество времени, то Анни Безант (глава секции) и Чарльз Вебстер Лидбитер (оккультист и ясновидящий) решили расположиться на берегу пруда. Их занимал вопрос: можно ли при помощи оккультных сил установить свойства химических элементов? В ходе беседы было предложено создать закрытое общество, которое бы занималось анализом атомарной структуры веществ. Так на свет появилась новая «научная» дисциплина, которая получила название «оккультная химия». Нельзя сказать, что собравшиеся в Лондоне теософы преуспели в ее развитии. Уже некоторое время спустя попытки изучения химии оккультным путем заглохли. Они возобновились только в 1907 году в Германии. Базой для них стал особняк «Белый олень», находившийся в пригородах Дрездена. Предполагалось, что в нем на протяжении целого месяца будет проходить усиленное и углубленное изучение основ оккультной химии. В тот момент Анни Безант как раз вернулась из Индии, откуда привезла рисунки химических элементов, которые были изображены в виде мистических диаграмм. Почти сразу же был взят курс на алхимические исследования. Исходным материалом для изысканий служили монеты, которые были изготовлены из благородных металлов. В частности, можно говорить о немецкой золотой монете в 20 марок. Это направление деятельности настолько увлекло оккультистов, что они решили даже отложить эксперименты с радием. Эти оккультные опыты были предприняты позже на Сицилии, где обосновался Чарльз Лидбитер. Анни Безант между тем вновь направилась в Индию. Однако перед этим ей удалось «обнаружить» несколько новых «химических элементов»: оккультиум, метанеон, метаргон, метакриптон, метаксенон, калон, метакалон, платина Б.

Вдобавок ко всему было дано новое описание атома, которое предполагало «революционное» изменение в понимании его сути: «Атом — это Солнце в миниатюре, которое светит своему собственному непостижимому микрокосму. Каждая из семи спиралей, каждый из вихрей аналогичен планетарному логосу. Так что логос каждой планеты определяет суть материи, из которой созданы все вещи». Данная гностическая теория, говорящая о теснейшей связи макрокосмоса и микрокосмоса, была переведена на немецкий язык в 1908 году. Она являла собой странный синтез музыки и химии. Безант и Лидбитер писали об атомах следующее: «В трех вихрях текут потоки электричества. В результате они вызывают эфирные вибрации самого различного рода, которые проявляются в звуке, свете, жаре и т. д. Они также дают семь цветов. Они дают семь тональных звуков в естественной шкале. Они различным образом реагируют на физические вибрации, сверкая и мелодично пульсируя. Эти тела находятся в бесконечном движении, непостижимые в своем великолепии и блеске».

Упомянутая идея эфирных вибраций, которая находила свое выражение в том числе в слышимых звуках, была впервые предложена сторонниками пифагорейской философии. Пифагор занимался не только вопросами арифметики, физики и геометрии, но также уделял много времени проблемам бессмертия и переселения душ. Поскольку Пифагор после себя не оставил письменных трудов, посвященных математическим и естественным знаниям, то они передавались в виде идей нумерологии и гармонии сфер. Предполагалось, что гармоничность творения могла быть просчитана при помощи имевшихся в мире (космосе) математических соотношений. Это также касалось музыкального звучания. Согласно учению пифагорейцев, небесные сферы издавали исключительно гармоничные звуки. Казалось бы, это была мистика, не достойная серьезных ученых. Однако на практике многие из исследователей и ученых очень вдумчиво и обстоятельно пытались проникнуть суть идей Пифагора и его пифагорейской школы. В качестве примера можно привести Иоганна Кеплера. Исаак Ньютон был убежден в том, что музыка античных мистерий, создание которых приписывалось Орфею, имела некий химический подтекст. Впервые же музыку и алхимию между собой связал египетский мистик Зосимос из Пенополя. Именно он написал в 300 году работу, которая может считаться первым учебником по алхимии. Впрочем, в данном случае речь шла не столько музыке, сколько о музыкальном обосновании алхимии. Зосимос сравнивал четыре химических элемента с тетрахордом, древним четырехструнным инструментом.

В 1908 году ни Анни Безант, ни Чарльз Лидбитер не могли предвидеть, что пройдет еще немного времени, и их «оккультная химия», построенная на пифагорейской основе, будет использоваться для того, чтобы обеспечить финансирование немецких националистов и национал-социалистической партии. С уверенностью можно говорить о том, что идеи «оккультной химии» были восприняты Францем Таузендом. В конце 20-х годов он писал: «Если исследователи периодической системы когда-нибудь зайдут в тупик, то им надо использовать мою гармонично периодическую систему. Это — доскональное объяснение принципов, основанных на колебаниях звуковых волн. Мы имеем четыре октавы, частота колебаний которых совпадает с атомарным весом элементов. Поэтому такие же свойства могут проявляться как в звуках, так и в химических элементах. Гармония в химических элементах — это путь к трансмутации!» Очевидно, что в данном случае эфирные колебания, о которых говорили теософы начала века, соответствовали частоте волн атомов теории Таузенда. Но едва ли Таузенд сам придумал эту теорию. Как уже говорилось выше, обучаясь в Гамбурге на фармацевта, он стал знакомиться с литературой мистического и оккультного содержания. Это чтение он совмещал с изучением химии. Как писал один из биографов Франца Таузенда: «Вечером, после окончания рабочего дня, он погружался в тайны химии. В сказочный мир элементов, в волшебную страну анализа. Но прежде всего его интересовали тайны каббалы» Известно, что именно чтение оккультной литературы навело Таузенда на мысль о том, что можно было синтезировать золото. Например, к этой идее его подтолкнула книга, которая имела странное название «Шестая и седьмая книги Моисея или магически-симпатическое сокровище, магически-духовное искусство Моисея, тайна всех тайн». В приложении к этой книге приводились некоторые советы, которые как раз относились к проблемам трасмутации металлов и производству золота. Не исключено, что с этой книгой Таузенд познакомился еще в родном доме, так как она могла быть в библиотеке его отца. По своему стилю эта книга весьма напоминала брошюры и всевозможные «крестьянские календари», в которых приводились народные рецепты, а также заклинания, любовные заговоры и обращения к духам. Во всяком случае, в «Шестой и седьмой книге Моисея» приводилось два алхимических «рецепта». Один из них был посвящен превращению свинца в золото. Как утверждал автор книги, имя которого так и не было напечатано на обложке, «этот метод был открыт царем Соломоном, а затем был передан басилевсам». Как бы заранее оправдываясь за не полученное в результате химических манипуляций золото, автор книги сообщал читателям, что главными в приготовлении драгоценного металла были магические формулы, которые «до сих пор не были расшифрованы ни Сен-Жерменом, ни Калиостро, ни Мессмером, ни сотнями других алхимиков». Из указанных формул, которые были записаны царем Соломоном, якобы можно было разобрать лишь слова «Адонай, Эдлоим, Ариэль, Иегова». Таким образом, все предложенные процедуры были изначально обречены на провал. Таузенду лишь оставалось предложить собственную формулу. В данном случае он пребывал во власти спекуляций о том, что химические элементы могли трансмутировать под воздействием электрического тока. Опираясь на некоторые из оккультных «рецептов», он, в частности, предположил, что ртуть, через которую был пропущен электрический ток, должна была выделять гелий и в итоге превращаться в золото. Ему только предстояло проверить экспериментальным путем, под каким давлением, при какой температуре и при какой силе тока ртуть стала бы выделять гелий. Однако этот путь показался бесперспективным, так как якобы для выделения одного грамма золота потребовалось бы построить электростанцию стоимостью в 4 миллиона марок.

При всем том Таузенд интересовался не только вульгарным оккультизмом и алхимией. В то время в Германии были востребованы многие теории, которые можно было бы назвать «странными». Например, он полагал, что мог бы самостоятельно, минуя Ганса Гёрбигера, создать «теорию мирового льда». Приверженцы данной теории исходили из того, что в гигантских периодах Луна приближалась к Земле, что вызывало глобальные катастрофы и потрясения. В данной версии именно Луна стала причиной гибели Атлантиды. К слову сказать, при эсэсовском исследовательском обществе «Наследие предков» («Аненэрбе») действовал специальный отдел, который занимался исключительно разработками в духе «теории о мировом льде». Франц Таузенд также охотно говорил на тему «полой Земли» — теории, которая имела несколько вариаций. Одна из них предполагала, что люди жили не на внешней, а на внутренней стороне Земли, а солнце являлось раскаленным шаром, находившимся в центре внутренней пустоты.

Сотрудники Таузенда, работавшие в замке Пашбах, позже вспоминали: «Кроме сугубо практических изобретений он постоянно размышлял над несколькими теориями. Например, его волновало, что мы могли жить не на поверхности, а на внутренней стороне земного шара. Нам было очень трудно оппонировать ему». Близкий к Таузенду Ганс Рёслер добавлял: «Таузенд исходил из того, что при высоких температурах, которые мы должны были использовать для получения эмали, металл, сгорая, умирал. Для него металлы, подобно растениям, были живыми существами. Они росли в земле на протяжении многих веков. Он видел свое задание в том, чтобы сократить естественные процессы до нескольких минут, что в итоге убивало металл, но позволяло использовать его возможности». Подобные взгляды роднили Таузенда с алхимиками Средневековья. Лоуренс Принцип так описывал воззрения алхимиков: «Все металлы проходили процесс созревания в недрах Земли. В ходе этого процесса свинец превращался в золото. Алхимия должна была имитировать этот процесс созревания и существенно сокращать его продолжительность благодаря использованию катализатора, в качестве которого выступал „камень мудрости“, философский камень». Иудейский мистик Гершом Шолем, опираясь на средневековые источники, увязывал процесс «созревания» металлов со звездами: «Соломон из Толедо говорил: ученые верят в то, что золото возникает в природе во время длительных вибраций, в то время как алхимия в состоянии значительно уменьшить длительность этого процесса! В то же самое время в книге „Зогар“ эти вещи изображены несколько иначе. В ней представлен астрологический взгляд на алхимию. „Созревание“ металлов происходило под воздействием звезд. Автор ссылается на книгу царя Соломона, посвященную драгоценными камням. Это также может относиться к одной из великих лапидарий[21], которые были широко распространены в Средние века».

Во время своих экспериментов Таузенд предпочитал выбирать время, когда царила особая погода. Поэтому не исключено, что он мог учитывать во время своих опытов возможное «влияние звезд». Один из биографов Таузенда писал: «Свидетель (уполномоченный Людендорфом химик Куммер) придерживался мнения, что на исход экспериментов Таузенда могли оказывать влияние различные фазы Луны. По этой причине эксперименты Таузенда не являлись химическими или биологическими экспериментами в их привычном виде… Свидетель приписывает неудачу первого эксперимента в монетном дворе воздействию убывающей Луны!» Действительно Куммер заявил на судебном процессе: «По моему представлению, в открытии Таузенда существенную роль играли фазы Луны!» Как видим, Франц Таузенд был не совсем естествоиспытателем и химиком — в его идейном багаже можно найти отголоски гностического и каббалистического наследия, которые и подвигли его сделать первые шаги навстречу алхимии.

Впрочем, в деле алхимика Франца Таузенда имелась не только мистическая составляющая. Как уже говорилось выше, в нем можно было без особых проблем обнаружить политические моменты. Напомним, что согласно Версальскому мирному договору Германия должна была производить выплаты странам-победительницам в золоте. Причем требовалось очень, очень много золота. Не сам ли собой напрашивался вывод о том, что синтез золота должен был решить многие внешнеполитические проблемы Германии? И в самом деле, в определенный момент состоялась беседа между Таузендом, Маннесманом и бывшим президентом правления Немецкого пенсионного банка Августом Ленце. В ходе разговора обсуждалась возможность использования «полученного» Таузендом золота для выплаты репараций. В одной из мюнхенских газет были напечатаны такие строки: «Неясно, надо плакать или смеяться, когда столь высокопоставленные люди с совершенной серьезностью рассматривали возможность выплаты за счет золота, которое якобы мог синтезировать Таузенд… Таузенд (свидетелю Ленце): „Я отчетливо помню, что вы жаловались на то, что немецкая империя[22] не могла выпустить купюру в 10 марок, не находясь при этом под строгим надзором стран Антанты. Я же разработал план, который позволял подкрепить немецкую марку золотом, а вместе с тем помочь в выплате пенсии и оздоровить сельское хозяйство“. Свидетель: „Да и припоминаю, что показал вам образец банкноты в 10 марок, на которой стояла печать Антанты!“ Далее Август Ленце заявил: „После этого я возразил господину Маннесману, что для избавления от груза репараций требовалось огромное количество денег, кроме этого надо было обладать колоссальным количеством слитков золота. Вдобавок ко всему вся эта операция должна была проводиться через Имперский банк!“» Кроме проблемы выплаты репараций на судебном процессе также обсуждались проекты Франца Таузенда, касающиеся изготовления золота. Кюхенмайстер свидетельствовал: «Планировалось укрепить немецкую индустрию, а также приобрести пустующие земли, на которых можно было бы создать крестьянские поселения». Оба эти проекта были ориентированы на то, чтобы существенно сократить безработицу в Германии. Однако это должно было быть лишь следствием реализуемой «алхимической» политики.

Тем не менее, даже если алхимические эксперименты оказались бы удачными, то это было бы лишь половиной проблемы. В данном случае было необходимо учитывать законы рынка. Производство синтезированного золота в промышленных масштабах неизбежно бы привело к падению цены на него. Более того, это могло бы вызвать новый экономический кризис. В итоге золото было бы «настоящим богатством» очень недолгое время. Решению этой проблемы могло помочь сохранение самого факта производства золота в строжайшем секрете. Но даже в этом случае рано или поздно произошло бы падение цены на золото, так как предложение превышало бы реально существующий спрос. Кроме этого кажется весьма сомнительным, что долгое время удалось бы скрывать факт производства золота новым способом. В данном случае проблема казалась почти неразрешимой. А потому надо задаться вопросом: почему представители немецкой индустрии, прекрасно осведомленные о законах рынка и его закономерностях, согласились инвестировать деньги в проект Таузенда? Этот вопрос становится вдвойне насущным, если принять в расчет личность юриста, работавшего в «Обществе Таузенда». Букелей был не только членом городского совета Мюнхена, представлявшим интересы националистических организаций, но и финансовым консультантом, который считался экспертом по многим экономическим и хозяйственным вопросам. Кроме этого надо указать на то, что Август Букелей был сотрудником Готфрида Федера, разработчика экономической программы национал-социалистической партии. Букелей и Федер вместе разработали для НСДАП отнюдь не один экономический документ.

Неужели Букелей, прекрасно знавший рыночные законы, не видел опасности в массовом производстве искусственного золота? Конечно же, он прекрасно был осведомлен о возможных рисках. Однако надо обратить внимание на то, что прежде чем были озвучены идеи о погашении репараций, поддержке индустрии и развитии сельского хозяйства, приближенные к Таузенду промышленники и политические деятели говорили совершенно об ином. Они планировали изменение мировой валютной системы, которая поддерживалась эмиссионными банками. Те в свою очередь поддерживали мировые валюты при помощи собственных запасов золота. Во время суда над Таузендом одна из мюнхенских газет сообщала: «Потребовалось немало усилий, чтобы приглашенные на суд свидетели не занялись сугубо политической пропагандой. Первоначально они планировали уничтожить власть золота как такового». Только год спустя после окончания процесса судья, председательствовавший на нем, решился дать свои комментарии по этому поводу: «Речь идет о молодых людях, которые оказались во власти националистической идеологии. Они свято верили в то, что могли бы пресытить золотом Таузенда мировую капиталистическую систему, отравить ее, выплатить репарации, вызвать крах капитализма, что сделало бы бессмысленными все итоги мировой войны». Собственно, уже на самом процессе Ринхардт заявлял: «Мы планировали ослабить существующую форму экономики специально направленными на это мероприятиями». Пресса же предпочитала цитировать другие слова Ринхардта: «Мы в нашем кругу исходили из идеалистических намерений. Мы хотели показать немецкому народу, что власть капитализма, притеснявшего его, базировалась на бездушном металле — золоте. Мы хотели девальвировать золото, чтобы тем самым ослабить угнетение нашего народа».

В высказываниях Букелея проскальзывали идеи национальной утопии, автором шторой был Готфрид Федер. Не исключено, что именно он смог убедить инвесторов Таузенда подорвать положение коммерческих и эмиссионных банков, пресытив рынок искусственным золотом. Федер как депутат рейхстага и экономический эксперт всю свою жизнь был связан с Национал-социалистической партией. Его сложно назвать типичным нацистом хотя бы потому, что Федер придерживался социал-революционных идей, которые культивировались в «левом крыле» НСДАП, сплотившемся вокруг Грегора Штрассера. Являясь членом общества «Туле», Готфрид Федер составил экономическую программу для «Партии немецких трудящихся», которая являлась предшественницей Национал-социалистической партии[23]. В основу своих программных требований Готфрид Федер положил идеи о борьбе с «процентной кабалой». Он приводил следующие аргументы: «Утверждение валютной единицы в золоте становится значительной помехой для столь необходимого расширения кредитования и предоставления работы… Господство золота, как совершенно вредное явление, ведет к крайне опасному уменьшению платежных средств и служит исключительно интересам владельцев этого золота, то есть финансовых воротил. Для национал-социалистического государства ликвидация золотого стандарта является очевидной предпосылкой для восстановления немецкой экономики. Еврейское мышление ставит в центр проблемы именно золото. Золотой стандарт приводит к тому, что мы, обложенные данью, вынуждены постоянно выплачивать проценты западному финансовому капиталу. Уничтожение процентной кабалы невозможно без ликвидации золотого стандарта». Однако авторы идеи пресыщенности рынка искусственным золотом не учитывали того, что резкий прилив большого количества драгоценного металла вызовет новую волну инфляции и может привести к новому, еще более страшному кризису.

Вальтер Хаген в своей книге, посвященной фальшивомонетчикам Третьего рейха, привел цитату, в которой Гитлер требовал Изменения золотого стандарта, что должно было стать залогом процветания немецкой экономики: «Исходя из национал-социалистических принципов, мы увеличили производство, решающим фактором в этом является работоспособность и готовность немецкой экономики организовать эту работоспособность. Таким образом, основой нашей валютной системы должно являться не золото, а производство». Ярко выраженная антипатия национал-социалистов к золоту объяснялась комплексом проблем, которые выражались следующими «паролями»: золото — евреи — процентная кабала — поражение в войне. На первый взгляд подобный подход был сугубо политическим, однако при его анализе можно обнаружить не слишком явные следы гностического дуализма. Так, например, политический наставник Гитлера Дитрих Эккарт в 1919 году провозглашал: «Золото никогда не отдыхает. Оно хочет бесконечно пожирать новые сферы, тем самым откармливая само себя. Оно движимо одним-единственным желанием: быть сложенным, чтобы приносить еще больше процентов. А потому: „Да здравствует война!“» В том же самом году Готфрид Федер написал: «Золотой Интернационал взирает на безрассудные поступки человечества: безумные разрушительные войны, жертвой которых пали села и города, все провинции — это всего лишь способ заполучить новые долговые расписки. Это будет продолжаться до тех пор, пока все человечество не станет рабом процентного владычества Золотого Интернационала. Именно в этом надо искать истинные причины мировой войны». И далее: «Закладной процент — это дьявольское изобретение крупного ссудного капитала. Закладной процент делает возможным ленивое паразитическое существование кучки денежных мешков… Уничтожение процентной кабалы означает окончательное освобождение созидательного труда от власти тайных надгосударственных образований… Это означает освобождение человека от рабства, избавление от колдовских чар, которыми он был опутан, поскольку его душа пребывала во власти алчности… Это станет приговором вампиру, который высасывает из нашего народа способность к труду… Мое предложение предполагает не улучшение человеческой натуры, оно обращено против отравляющих нашу жизнь явлений, которые искусственным образом были изобретены, чтобы быть противопоставленными внутренним ощущениям человека, чтобы покорить человечество, чтобы сделать его рабом материализма, чтобы лишить его души. Золото — это дьявольский призрак». Несколько лет спустя аналогичные высказывания на страницах «Моей борьбы» позволил себе и Гитлер: «Мы обращаемся не к вам, а к той великой армии бедняков, кто слишком беден, чтобы свою личную жизнь считать высшим счастьем на земле. Мы обращаемся не к тем, кто верит только в золотого божка, а к тем, у кого есть другие боги… Но из этого вытекает только то, что на будущее мы должны будем отказаться от слишком большого разрыва в оплате труда. Пусть не говорят нам, что это приведет к упадку производительности труда. Если бы единственным стимулом умственного труда было только высокое вознаграждение его, то это означало бы, что мы имеем перед собою печальнейшие симптомы величайшего распада. Если бы этот критерий имел господствующее положение во всей нашей прежней истории, человечество никогда не могло бы сделать своих величайших культурных и научных завоеваний. Ибо мы знаем, что величайшие наши открытия, величайшие научные работы, превосходнейшие памятники человеческой культуры — все это возникло отнюдь не в результате жажды высоких окладов. Напротив, все это зачастую становилось возможным только потому, что люди отказывались от земных благ, связанных с богатством. Конечно, мы не будем отрицать, что в наш век золото является правителем мира. Однако мы надеемся на то, что в близком будущем человек опять станет служить высшим богам. В теперешней нашей жизни многое, конечно, обязано только стремлению к деньгам, но именно поэтому в теперешней нашей жизни так мало такого, без чего человечество стало бы действительно беднее». Принимая в расчет все эти идеологические пассажи, становится понятным, почему во время процесса над Францем Таузендом одна из мюнхенских газет назвала своею статью странным на первый взгляд образом: «Искусство алхимии для уничтожения процентной кабалы».