Тайный друг

Глава 64

Уолтер спокойно опустил поднос на кухонный столик. Ханна почти целиком съела обед. Она провела с ним уже почти пять дней, но по-прежнему отказывалась разговаривать.

Эмма Гейл первые две недели билась в истерике и кричала, обзывая его всевозможными, по большей части, непечатными словами и требуя, чтобы он немедленно отпустил ее. В начале второго месяца она набросилась на него и попыталась ударить кухонным стулом. Чтобы избежать повторения неприятного инцидента, ему пришлось воспользоваться цепями с замками и прикрепить стулья к ножкам стола. В качестве наказания он отключил электричество и оставил Эмму на несколько дней одну, в темноте — чтобы преподать ей урок.

Эта мера возымела свое действие. В течение следующих трех месяцев поведение Эммы не вызывало нареканий. Она была дружелюбной и ласковой. Она доверилась ему и рассказывала о своей жизни — очень личные, интимные подробности, например о том, как умерла ее мать. Они часто и подолгу беседовали, получая от этих разговоров взаимное удовольствие. Они даже фильмы смотрели вместе: «Когда Гарри встретил Салли» и «Красотку». Чтобы выразить свою признательность, он устроил в столовой наверху романтический ужин, выставив на стол сервиз дорогого китайского фарфора. Эмма отплатила ему за доброту тем, что ударила его суповой тарелкой по голове. И ей почти удалось добежать до передней двери.

Поначалу его ошеломила красота Эммы, он поддался ее чарам и готов был сделать что угодно, лишь бы она полюбила его, — он зашел так далеко, что даже прокрался в квартиру Эммы, чтобы принести ей старинное украшение. Он приготовил для нее сюрприз, вернул ей медальон, но она по-прежнему отказывалась полюбить его, и тогда Мария сказала ему, что пришло время расстаться с Эммой.

Джудит Чен во время первой недели пребывания у него в гостях не кричала и не дралась — время для этого пришло позже. Когда он предложил купить ей одежду — любую, какую она только захочет, — она сказала «да» и поблагодарила его. Она даже устраивала для него показы мод, говорила о том, какие замечательные наряды он ей преподнес, и благодарила его. Он покупал книги, DVD-диски и журналы, которые ей нравились. Он готовил ее любимые блюда, и она всегда благодарила его.

Со своим мягким, негромким голосом и обезоруживающими манерами она сумела убедить его разрешить ей прогулки на свежем воздухе. Он всегда вывозил ее поздней ночью, когда остальной мир уже спал. С повязкой на глазах Джудит сидела на пассажирском сиденье, а он отвозил ее на милю от дома, в уединенный уголок леса, и они прогуливались там. Она никогда не жаловалась ни на кляп во рту, ни на наручники. А когда он приводил Джудит назад в ее комнату, она благодарила его. Она всегда благодарила его…

В ту ночь, когда она попыталась сбежать, они отправились на одну из своих чудесных прогулок. В этот раз он не стал затыкать ей рот кляпом, но запястья ее все равно были скованы наручниками. Возвращаясь к автомобилю, Джудит спросила, не может ли она поцеловать его. Она подалась вперед, улыбаясь, и ударила его коленом в пах.

Боль была резкой и сильной, как белое пламя взрыва сверхновой звезды. Перед глазами у него вспыхнули разноцветные круги, и в следующее мгновение он лежал на земле, уткнувшись лицом в сухие сосновые иглы и отчаянно хватая воздух широко открытым ртом. Она ударила его сначала в живот, а потом по голове — один, два, три раза. Затем она уселась на землю, подобно акробату вывернула скованные руки из-за спины, так что они оказались спереди, и вскочила на ноги. Из кармана его куртки она выхватила ключи от машины и бросилась бежать через лес.

Перед глазами у Уолтера все плыло, он истекал кровью, но все-таки ухитрился подняться на ноги и пуститься в погоню. Мария сказала ему, что нужно расслабиться, — все будет хорошо, сказала она, и оказалась права. Мария всегда оказывалась права.

Он догнал Джудит, когда она подбежала к машине. Он оттащил ее от дверцы, Джудит пронзительно закричала, и тогда он ударил ее лицом о капот. Она продолжала кричать, а он все бил и бил ее лицом о капот и ветровое стекло, пока Мария не сказала, чтобы он остановился.

После этого Джудит с ним не разговаривала. А потом она заболела и… ей пришлось уйти.

Ну почему Ханна не хочет говорить с ним?

Сегодня, подавая ей завтрак, он спросил, не нужно ли ей чего-нибудь: книги, кинофильмы, компакт-диски с записью любимой группы — что угодно, пусть только назовет. Ханна не ответила.

Уолтер вернулся часом позже и постучал в дверь. Она снова не ответила. Тогда он собрал грязную посуду и отнес ее наверх. В своем импровизированном спортивном зале он работал со снарядами дольше обыкновенного, а потом долго стоял под душем.

Он принес ей ленч и опять постучал. Когда Ханна снова не удостоила его ответом, он вошел в комнату. Она по-прежнему сидела в кожаном кресле.

Не в силах более выносить молчание, Уолтер решил рассказать Ханне о несчастном случае: он проснулся в своей постели, волосы и кожа у него горели, а рядом на пылающей кровати лежала уже потерявшая сознание мать. Он подчеркнул, что не винит мать в том, что она облила его керосином и подожгла. Мамочка очень сердилась, потому что папочка бросил их, когда Уолтер был еще в животе у мамочки, и ей пришлось работать в двух местах сразу, чтобы обеспечить им крышу над головой и еду на столе. Мамочка частенько говорила о том, как она злилась на Господа за то, что Он разрушил все ее мечты и оставил ее беременной плохим ребенком, — а ведь он и в самом деле был плохим, о да, он делал всякие нехорошие вещи, только чтобы мамочка обратила на него внимание. Он не стал рассказывать Ханне о том, как однажды она застала его в момент, когда он душил маленькую девочку. Это был несчастный случай. А ведь он хотел всего лишь обнять ее. Девочка была такой красивой, и от нее так хорошо пахло…

Уолтер поведал Ханне о том, что благодаря терпению и молитвам, очень многим и очень частым молитвам, он сумел простить мамочку даже после того, как она проделала с ним все эти ужасные вещи, — например, сунула его руку в кастрюлю с кипящей водой. Он до сих пор любил ее, даже сейчас, когда она давно умерла и попала на небеса.

А теперь пришло время Ханне простить его. Пришло время двигаться дальше. Пришло время Ханне вознести благодарность за то блаженство и счастье, которое выпало на ее долю в этой жизни.

Чтобы продемонстрировать свою добрую волю, Уолтер сделал ей подарок — лист чудесной веленевой бумаги и такой же конверт. Вручив ей ручку, он сказал, что она может написать письмо родителям. Он даже пообещал отправить его по почте. И снова извинился за то, что ему пришлось ее ударить. Это вышло случайно.

Прости меня, Ханна. Пожалуйста…

Ханна ничего не ответила.

Уолтер изо всех сил вцепился в край кухонного стола. Он открыл Ханне душу, поделился своими самыми сокровенными и болезненными тайнами, а она не удостоила его и словом, просто сидела в этом проклятом кресле и ждала, пока он уйдет. Ее упорное молчание выводило его из себя. Ему захотелось ударить ее, но он сдержался. Уолтер не зря гордился своим самообладанием. Он вымыл грязную посуду и выключил свет в кухне.

Следующие два часа он работал над веб-сайтом для клиента. Потом взялся за силовые упражнения и занимался на тренажерах до тех пор, пока мышцы не взбунтовались.

Уолтер ощущал необыкновенную легкость во всем теле, ему стало лучше. Он сел за стол и принялся рассматривать свадебный альбом.

На первой странице располагался черно-белый снимок Ханны в потрясающем свадебном платье от Веты Вонг. Сам Уолтер надел классический черный смокинг. Они держались за руки. Гости, сидевшие на скамьях, радостно улыбались им. Все дружно хлопали в ладоши.

Дальше шла очередная совместная фотография, когда они проводили медовый месяц на Арубе. Ханна стояла на белом песке пляжа в изумительном крошечном черном бикини, которое едва прикрывало ее загорелое тело. Волосы ее были влажными, от них пахло морем, она счастливо улыбалась, глядя на него, своего супруга, который лежал на полотенце под лучами жаркого солнца. Он выглядел загорелым и мускулистым, и на гладкой коже не было ни единого шрама или ожога.

Уолтер весьма недурно обращался с компьютерами. С помощью программы Photoshop он обработал цифровые снимки Ханны, которые тайком сделал, когда она шла на работу или на занятия, и перенес ее лицо на фотографии, которые нашел в Интернете. Результаты иначе как блестящими назвать было нельзя.

Но его любимой фотографией была последняя, на которой Ханна держала на руках их новорожденного сына.