Тайный наследник Дона

ГЛАВА 11

ЕЛЕНА

Я не могу сомкнуть челюсти, глядя на огромное пространство особняка Доминика. Гостиная элегантна и роскошна. Декор монохромный, но со вкусом и дорогой. С потолка свисают хрустальные люстры, отбрасывающие золотое сияние на комнату и отражающиеся в призматических лучах на белом гранитном полу. Дорогие предметы искусства украшают высокие стены, а мягкая бархатная мебель занимает большую часть пространства в гостиной. Его дом одновременно захватывает и пугает.

— Ух ты! — восклицает Лукас, оглядываясь по сторонам.

Доминик улыбается ему, его голубые глаза искрятся весельем.

— Тебе нравится?

Лукас бежит к одному из белых диванов и запрыгивает на него.

— Он идеален!

— Хорошо, а теперь посмотрим, понравился ли он и твоей маме. — Доминик смотрит на меня, и я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Как тебе нравится?

У меня возникает искушение изобразить безразличие, но невозможно отрицать, насколько роскошен дом Доминика. Я богата, но не настолько, как Доминик.

— Он прекрасен.

Приняв решение вчера вечером, я первым делом позвонила Доминику, чтобы сообщить ему, что мы с Лукасом переезжаем к нему. Я недооценила, насколько он будет счастлив, потому что уже через час он прислал машины, телохранителей и горничных, чтобы помочь упаковать наши вещи.

Его губы озаряет улыбка, и у меня перехватывает дыхание.

— Что бы ты хотела сделать в первую очередь? Я могу попросить служанок приготовить для вас еду, если хотите, или могу показать вам окрестности.

— Хм… — Я задумалась. — Мне нужно распаковать вещи, поэтому лучше, если ты сначала проведешь меня в мою комнату.

— А что ты взяла с собой?

— Вещи первой необходимости, как ты и просил. — Я скрестила руки на груди и покачала головой. — Ты чертовски доволен собой.

— Да. Горничные распакуют вещи. — Он засовывает руку в карман своих брюк, чтобы опереться на дверь. Он очень красив, и если бы он не был миллиардером, то ему не составило бы труда найти работу в модельном агентстве. — Дай мне знать, если тебе что-то понадобится, и я все предоставлю. Вероятно, у тебя не так много одежды, так что, думаю, сначала тебе стоит пройтись по магазинам.

— Доминик, у меня тоже есть деньги. Я могу позволить себе все, что нужно для меня и Лукаса.

Он бросает взгляд на Лукаса, который занят тем, что проверяет, насколько идеально телевизор подходит для видеоигр, а затем переводит свой напряженный взгляд на меня.

— Ты миллионер, Елена. Я — миллиардер. Мы не похожи. Я буду обеспечивать тебя и моего сына, пока ты живешь под моей крышей.

Мои губы чешутся в поисках ответного хода, но трудно придумать его, когда в голове такой сумбур. Я отвлеклась на то, как он красив.

— Отлично. Тогда покажи мне все вокруг.

Мы уже собираемся выйти из гостиной, когда Лукас окликает меня по имени и привлекает наше внимание.

— Мам, мы можем позавтракать? — Он потирает живот и слегка хмурится. — Я голоден. — Пока мы собирались, столько всего произошло, что я забыла, что мы не ели.

Я возвращаю свое внимание к Доминику.

— У тебя есть повар?

Он кивает. Конечно, невозможно, чтобы по особняку бегала дюжина служанок и не было повара.

— Не мог бы ты попросить кого-нибудь из них приготовить что-нибудь поесть для Лукаса?

— А ты?

Я смотрю на свои наручные часы. Уже почти полдень, и это не выходной. В обычный день я бы уже сидела в своем офисе, просматривая и подписывая кипы документов.

— Боюсь, мне придется уехать в офис, как только мы закончим экскурсию.

— Нет, мам. Ты не можешь уйти. — Говорит Лукас. Теперь он хмурится еще сильнее. — А мы не можем позавтракать вместе? Я, ты и папа?

— Лукас, маме нужно…

Он делает грустное щенячье лицо, которому научился у Сквидварда.

— Пожалуйста?

Я хмыкаю и неохотно сдаюсь.

— Хорошо.

— Да! — Он подпрыгивает, празднуя свою победу.

Доминик смотрит на сына с явным весельем.

— Он маленький гений, не так ли?

— Не-а. Он такой же манипулятор, как и ты. Думаю, гены не врут. — Я прохожу мимо Доминика. — Где твоя кухня?

— Иди прямо и поверни направо.

Горничные замирают, когда мы входим на кухню, а шеф-повар — мужчина средних лет — улыбается Доминику и приветствует его, затем переводит взгляд в мою сторону.

— Вы, должно быть, мисс Маркони.

— Да.

— Приятно познакомиться, я Марк Спенсер, — говорит он. — Скажите мне, что вы хотите съесть и когда. Моя работа — следить за тем, чтобы о ваших вкусовых рецепторах хорошо заботились.

Я улыбаюсь этому милому человеку.

— Спасибо.

Я скрещиваю руки и начинаю осматриваться. Кухня Доминика, это то, о чем я мечтала, если бы была шеф-поваром. Она достаточно большая, чтобы стать самостоятельной квартирой. На каждом углу расставлены новейшие кухонные приборы. Гранитные столешницы безупречно белые, как и сделанные на заказ шкафы. Они сверкают от верхнего света.

Глаза Доминика проследили за моим лицом.

— Тебе нравится кухня?

— Она потрясающая. Ты все еще перфекционист.

— Всегда был. И всегда им буду. — Нахально говорит он. Я ненавижу самоуверенных мужчин, но мне приходится сдерживать улыбку, когда Доминик говорит о себе. Его высокомерие делает его еще более привлекательным. — Что бы ты хотела съесть?

— Ну… — Я поворачиваюсь к шеф-повару. — Что у вас есть?

— Все, — отвечает он.

Я хихикаю.

— Все.

Он кивает головой.

— Как насчет китайской еды? — Поддразниваю я. Он же не управляет рестораном, как у него может быть все?

— Приготовление займет немного больше времени. Не хотите ли перекусить, пока ждете?

— Нет, — защищаясь, пробормотала я. Он не понял моего сарказма. — Я пошутила. Нам пожалуйста французские тосты, сосиски и печеные бобы. Мне чашку кофе, а у Лукасу горячий шоколад.

Шеф-повар улыбается.

— Завтрак будет готов через двадцать минут. Где бы вы хотели, чтобы вам подали?

— Мы будем есть за обеденным столом.

Я не осознаю, что затаила дыхание, пока мы с Домиником не выходим из кухни. Повар и уборщица приходят ко мне три раза в неделю. В основном они уходят до того, как я возвращаюсь с работы, поэтому очень странно, когда кто-то все делает. Странно, что люди меня обслуживают.

Ближе всего к этому я подходила на работе, но это работа, так что все по-другому.

Доминик сужает глаза и смотрит на меня.

— Ты в порядке?

Я сжимаю руку в кулак и бью себя по груди.

— Я в порядке. Просто немного волнуюсь. Все это для меня в новинку.

Он хватает меня за запястье, прежде чем я успеваю снова ударить себя в грудь, и накрывает мой кулак своей рукой.

— Эй, — говорит он едва слышным шепотом, — если тебе так удобнее, я могу приказать им держаться подальше от глаз. Даже лучше, я могу приказать им всем уйти, если ты хочешь. Только скажи, и я так и сделаю.

— В этом нет необходимости. Я привыкну к тому, что вокруг меня люди. Я здесь чужая, и не должна заставлять их ходить вокруг меня по яичной скорлупе.

Доминик гладит меня по щекам, и я краснею от его прикосновения.

— Я привез тебя сюда, Елена. Это твой дом. Ты не чужая. Ты мать моего сына.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я сгораю от прикосновения его рук к моим щекам. Мой желудок переворачивается. Я задыхаюсь и отстраняюсь, хотя все, что я хочу сделать, это прильнуть к его рукам.

— Мы можем отложить оставшуюся часть тура на сегодня? Мне нужно устроиться и освежиться перед завтраком, который на самом деле должен быть обедом!

На мгновение воцаряется неловкая тишина, и я думаю, слышит ли он, как быстро бьется мое сердце. В его присутствии я просто идиотка.

— Я провожу тебя в твою комнату. — Наконец он нарушает молчание.

Он подводит меня к лестнице, большой и внушительной. Балюстрады сделаны из искусно вырезанного дерева. Стены украшают бра, а с парящего потолка свисает непристойная люстра, отбрасывающая теплый свет на лестницу.

— Это спальня, — говорит он, указывая на комнату справа, когда мы поднимаемся по коридору наверх. — Она моя. Комната за ней — комната Лукаса, а следующие две комнаты — моих братьев.

— Ты имеешь в виду Маркуса и…

— Винсента. Он самый младший.

— О. — Я сморщилась, вспомнив свою ссору с Маркусом прошлой ночью. Он ушел еще до того, как я проснулась утром, но это не избавляет меня от ощущения, что я ему не нравлюсь. — Они часто приходят?

— Особняк хорошо охраняется, но я доверяю только Маркусу, чтобы защитить тебя и Лукаса. Винсент останется с нами, пока не уладится вражда с Братвой.

Мои брови сошлись. Я теряюсь, когда он говорит о мафиозных делах.

— И сколько это займет времени?

Он пожимает плечами, и я не могу не заметить, насколько широки его плечи. Боже мой!

— Это займет столько времени, сколько потребуется. Моя главная задача — чтобы вы с Лукасом были в безопасности.

Могу ли я заменить Маркуса? Мне некомфортно рядом с ним. Но я не озвучиваю свои мысли. Вместо этого я грызу свои акриловые ногти и тупо смотрю на длинный коридор.

— Твоя комната прямо здесь. — Он указывает на комнату напротив. — Это также мастер-люкс.

Я провожу взглядом между своей и его комнатами.

— Это… — Я не заканчиваю предложение. Я кусаю губы и смотрю на него как немая.

Если Доминик и замечает мою ответную реплику, то никак этого не показывает.

— Прими душ и спускайся к завтраку.

Я киваю, открываю дверь в свою новую спальню и вхожу внутрь. Я прислоняюсь спиной к двери и делаю глубокий вдох, прежде чем замечаю пристальный взгляд темных глаз, смотрящих на меня, и вздрагиваю.

Она тоже вздрагивает, ее морщинки складываются в хмурый взгляд, когда мы обе видим, что не причиним друг другу вреда.

Сердцебиение падает, а грудь вздымается, когда я жадно глотаю воздух.

— Вы меня напугали.

Женщине передо мной не меньше шестидесяти. Ее седые волосы зачесаны назад в аккуратный пучок, на ней белое платье, похожее на платье горничной, но я не совсем уверена.

Она совершает крестное знамение. Положив указательные пальцы на лоб, грудь, правое и левое плечо, и смотрит на меня.

— Perché sei così nervoso?

— Простите, — бормочу я. — Я не говорю по-итальянски. — Я даже не уверена, что она говорит именно по-итальянски, но поскольку Доминик — итальянец, я не думаю, что он будет держать кого-то другого так близко.

Она оглядывает меня с ног до головы, а затем испускает прерывистый вздох, как будто я ей мешаю.

— Ты и тот ребенок, о котором он говорил, не так ли?

Я сморщила нос, смутившись.

— Я Елена Маркони, — бормочу я. Что-то во взгляде этой женщины заставляет мое сердце учащенно биться. — Я…

— Я знаю, кто ты, — вклинивается она. — Я Бьянка, главная экономка. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Она протискивается мимо меня и выходит из комнаты. После ее ухода я не свожу глаз с двери.

Что это, черт возьми, было?

Я не из тех, кто позволяет людям переступать через себя, так почему же я молчала и позволяла ей обращаться со мной так, словно я какая-то шлюха, которую Доминик привел домой? Очевидно, что я ей не нравлюсь по какой-то причине, но не нужно грубить мне.

Выдохнув, я пробираюсь к гардеробной, где аккуратно сложена моя одежда. Я выбираю красную майку и джинсовые шорты, затем раздеваюсь, беру полотенце и иду в ванную.

Закончив принимать душ, я надеваю одежду и выхожу из комнаты. Дверь Доминика сразу же со скрипом открывается, как будто он ждал меня. На нем черная футболка, демонстрирующая мускулы на руках, и тренировочные штаны. Выпуклость в его штанах привлекает мое внимание, и я не решаюсь отвести взгляд.

— Не смотри так на мой член, если не собираешься его сосать.

Я задыхаюсь, и по позвоночнику пробегает электричество.

— У твоего рта действительно нет фильтра.

— И у твоих мыслей тоже. — Он подходит ближе, и от него пахнет лосьоном после бритья и сандаловым деревом. — Поклянись, что ты не думала о том, чтобы обхватить мой член своими крошечными пальчиками, хотя я думаю, что предпочел бы твой рот.

Тепло ласкает мои щеки, и я быстро перевожу взгляд на его лицо. Его темные волосы вьются, а голубые глаза мерцают от света, льющегося в коридор.

Боже. Он такой красивый.

— Я лучше буду сосать кусок металла, чем прижиматься к тебе, Доминик.

Лукавая ухмылка омрачает его выражение лица, но дальше он не идет.

— Готова к завтраку?

Я киваю. Я не могу говорить, когда мое сердце пульсирует, а грудь трепещет.

Лукас уже копается в еде, когда мы входим в столовую. Он склонился над огромным обеденным столом, и звон столовых приборов по тонкому фарфору эхом разносится по комнате, пока он набивает рот едой. Он выглядит так, будто не ел уже несколько дней.

Доминик садится рядом с Лукасом, игнорируя пустое место в конце стола, а я сажусь напротив него. Лукас поднимает на него глаза и ухмыляется.

— Прости. Я был слишком голоден, чтобы ждать.

Доминик улыбается в ответ и гладит его по голове.

— Все в порядке, сынок. Делай, что хочешь. Это твой дом.

Лукас смотрит на меня, и его улыбка расширяется. Он обхватывает руками свою чашку с горячим шоколадом и пьет из нее. Когда он опускает ее, вокруг его рта появляется пена. Я хватаю полотенце и пытаюсь вытереть ее, но Доминик меня опережает. Он так нежен с Лукасом. Я бы признала, что он хороший отец, если бы не отрицала все, что с ним связано.

Доминик и Лукас болтают, пока мы едим. Когда я наблюдаю за ними, во мне проскальзывает сожаление. Это так трогательно — наблюдать, как они так хорошо ладят друг с другом.

Впервые за много лет я начинаю задумываться, действительно ли я поступила так, как было лучше для Лукаса, отдалив его от отца. Я была эгоисткой и ставила свои интересы выше интересов Лукаса. Груз сожалений не ослабевает и к тому времени, когда мы заканчиваем трапезу. Я поднимаюсь в свою комнату и звоню Мойре. Она — единственный человек, который может помочь мне почувствовать себя лучше.

— Привет, детка, — говорит она, отвечая на мой звонок. — Как дела?

— Отлично, — говорю я. — Мы обустроились, и Лукас очень хорошо вписался. Как будто он прожил здесь всю свою жизнь.

— Если это так, то почему ты такая грустная? — Она делает паузу. — Елена, ты в порядке?

Я фыркаю и опираюсь спиной на изголовье кровати.

— Я в порядке. Просто… Доминик стал очень хорошим отцом для Лукаса, и я думаю, правильно ли я поступила, лишив его отца на такой долгий срок.

Наступило короткое молчание.

— Детка, я, наверное, не тот человек, который может судить о твоих поступках. Я даже не знаю, что правильно, а что нет, но могу сказать, что не думаю, что это имеет значение.

— Ты считаешь, что я была неправа?

— Я не об этом, — говорит она, — я хочу сказать, что важны только твои намерения. Ты сделала то, что сделала, чтобы защитить Лукаса, и именно так поступают мамы. Они защищают своих детей всеми возможными способами. Я уверена, что Лукас поймет это, когда станет достаточно взрослым.

Я позволяю словам Мойры застыть в моей голове достаточно надолго, чтобы немного успокоить себя.

— Ты лучшая, Мойра. Ты ведь знаешь это, правда?

Я представляю себе ее улыбку на другом конце телефона.

— Я знаю, что это так, поэтому я думаю, что ты должна рассмотреть возможность увеличения моей зарплаты…

Я вешаю трубку до того, как она заканчивает предложение, и усмехаюсь про себя. Моя лучшая подруга помешана на деньгах и члене.

Проходит два дня, а жить в особняке Доминика действительно не стало легче. Бьянка по-прежнему груба и неприветлива, и мне все труднее игнорировать свое влечение к Доминику. Каждое утро мы завтракаем с Лукасом, и Доминик настаивает на том, чтобы отвозить его в школу и подвозить меня на работу. Маркус и Винсент не появлялись последние два дня, и я начинаю волноваться, когда думаю о том, что увижу их.

Интересно, Винсент такой же ворчун, как Маркус и Доминик? Похоже, это в крови Романо.

Лукас уже в постели, когда я возвращаюсь с работы. Уже почти полночь, а я засиделась допоздна, готовя бумаги для продукта, который моя компания запускает через неделю. Горничные уже спят, и в доме тихо, как на кладбище. Я принимаю душ, надеваю одну из своих сорочек и спускаюсь вниз, чтобы приготовить себе быстрый ужин.

Я доедаю остатки пасты и устраиваюсь на табурете у кухонной стойки. Дверь распахивается как раз в тот момент, когда я собираюсь начать копаться в еде, и в комнату входит Доминик. На нем белая пижама, волосы взъерошены. Его глаза не опухли и не покраснели, так что я предполагаю, что он не спал.

Я опускаю вилку на тарелку.

— Привет.

— Привет, — говорит он и идет к холодильнику. Он берет бутылку воды и выливает ее себе в горло. Сжав пустую бутылку, он выбрасывает ее в мусорное ведро. — Ты поздно вернулась домой.

— У меня было много работы. Либо я остаюсь допоздна, либо пропущу срок.

Он кивает на мои макароны.

— Это ужин?

— Да. Я собиралась приготовить лосося и шпинат со сливками, но я слишком устала, поэтому остановилась на этом.

Он почесывает челюсть.

— Как насчет того, чтобы я приготовил тебе что-нибудь поесть?

Я моргаю.

— Что?

Прошли годы с тех пор, как Доминик готовил мне ужин. Ностальгия лижет мою грудь, а воспоминания семилетней давности захлестывают меня с головой. Доминик хорошо готовит. Высокомерный, но хороший повар.

Когда-то он приготовил лучшего лосося, которого я когда-либо пробовала. Я не знаю, в каком состоянии сейчас находятся его кулинарные способности, но если они такие же, как и раньше, то я уже знаю свой ответ.

— Да.

Он улыбается и показывает на мои макароны.

— Давай сначала избавимся от этого, хорошо?