Тайный наследник.Том 1 и Том 2

Глава 10

Твою же дивизию! Нашли, блин, время перекрывать краник. Зараза!

Я снова попытался воздействовать на Андрея Благодатью. Отрава вышла, но совсем немного. Такими темпами я буду чистить его до Второго пришествия, а Столыпину становилось хуже с каждой минутой.

— Значит, так, — я уставился на Васю. — Мне нужно, чтобы ты поделился со мной силой. Я почти все израсходовал, этого не хватит.

— Я не против, но… Как это сделать? Я не знаю.

— Просто настройся на передачу энергии. Представь, что ты — батарейка и питаешь меня. Это не очень сложно. Возьми меня за руку, — я положил его ладонь на свое запястье. — Чуешь инородную силу?

Вася нахмурился и сосредоточенно кивнул.

— Кажется… Да, точно ощущаю.

— Представь, что наша с тобой сила — это разные реки. Твоя — Сава, моя — Дунай. Как Сава впадает в Дунай, так и твоя сила должна влиться в поток моей.

Мужчина улыбнулся.

— Хорошие примеры приводите, князь. Вам бы преподавать.

— Нужно поторопиться. Мы должны хотя бы остановить процесс. А ты пока подумай, в какую больницу можно отправить Андрея. Сами не справимся, ситуация запущена.

Вася крепче перехватил мое запястье, и я поместил ладони на грудь Столыпина. Моя сила недовольно заворчала, когда к ней примешалась чужая энергия, но я подавил этот протест Рода. Не хочешь делиться, так и не вякай тут. Еду как могу.

— О, уже получше, — шепнул я, активировав «Мертвую воду» заново.

Тело Столыпина скрутило в спазме, когда заклинание начало действовать. Васе пришлось свободной рукой придержать его, но это мало помогло. Жаль, ремни расстегнули.

— Не отпускай руки, мне нужно больше! — велел я.

— Я… Я пытаюсь… Я ж неуч, княже!

— Нормально все, — похвалил я. — Просто продолжай и не убирай руки.

Закрыв глаза, я превратился в один большой сенсор. Сейчас приходилось отслеживать любое изменение в состоянии Столыпина. Яд понемногу уходит — теперь я точно знал, что это было ветеринарное успокоительное. Вот сволочи, в прямом смысле лошадиную дозу ему вкатили.

Я давил «Мертвую воду» до тех пор, пока не иссяк мой поток.

— Простите, — прохрипел Вася. — Кажется, я… Я все…

Его пальцы соскользнули с моего запястья, и мужчина начал медленно оседать на пол.

— Держи его! — рявкнул я пялившемуся на нас бойцу. — Быстро!

Он вовремя подоспел и подхватил своего товарища. А я с усилием оторвался от Столыпина. Черт, истратил весь резерв — и Благодати, и родовухи. Сил хватило только на то, чтобы провести последнюю диагностику. Состояние по-прежнему было критическим, но я выиграл нам немного времени.

— Машины на ходу? — я обернулся к бойцу.

— Да, обе. Побились, но на ходу.

— А моя?

— Не знаю.

Чертыхнувшись, я взвалил Столыпина себе на плечи.

— Уходим. Быстро!

— Погодите… — слабо прошептал Вася. — У нас… Есть еще одно поручение.

Да чтоб тебя!

— Какое? — нетерпеливо прошипел я.

— Этот склад нужно уничтожить. Сжечь то, что здесь находится…

— Это без меня, — отозвался я. — Я пуст.

— Ваше сиятельство, поезжайте. Но лучше не ехать в больницу. Это вызовет много вопросов, а вам нельзя афишировать связь с нами. Лучше обратитесь в посольство. Русы своего прикроют — так говорит наш старший. Там должен быть лекарь. И одаренные там получше меня…

— Сам-то ты как, Вась?

— За меня не беспокойтесь, просто слишком много отдал. Отлежусь и буду как новенький… Поезжайте…

Мне не хотелось оставлять Васю так. В конце концов, эти парни рисковали своими шкурами, чтобы мне помочь, а вместо благодарности я осушил силу Васи до самого дна и сейчас такой красивый свалю. Но он был прав и насчет того, что нельзя светиться вместе, и насчет посольства. Свои сначала помогут, затем начнут спрашивать. А там отбрехаемся как-нибудь.

— На улице спокойно? — Спросил я, поправляя Столыпина на своих плечах.

Суровый помощник придержал Васю за плечи и кивнул мне.

— Зачистили. Но поторопитесь. Скоро сюда понаедут всякие… И это, Куффнера оставьте нам. Для допроса. Старший с вами свяжется, как все стихнет.

— Хорошо.

Я направился к выходу, кряхтя под весом Андрея. Да уж, раскачался Столыпин. Без «Берегини» я едва его тащил. Благо машину оставил недалеко.

На улице и правда все стихло. Я кивнул бойцам Вука, охранявшим периметр.

— Удачно? — спросил один из них.

— Почти. Я поехал.

А машинку мою все же зацепило. Колеса чудом остались целы, но на кузове красовались следы от автоматной очереди. Да и хрен с ним, лишь бы была на ходу. Бережно опустив Андрея на заднее сидение, я завел мотор и втопил педаль газа во весь опор.

Так, вспоминай, Коля. Как быстрее добраться до посольства? Оно находилось в центре. На дворе стояла глубокая ночь, но ради меня и своего бывшего коллеги сотрудники должны были поднять на уши всех.

Я несся по темной трассе к зареву огней. Пролетел элитные районы, миновал Врачар, свернул к центру и остановился на светофоре. Кажется, вон оно, посольство.

Русский Дом, как здесь его называли, чем-то напоминал небольшую крепость. Посольство занимало целый квартал и казалось полностью автономным: офисный центр располагался в отдельном трехэтажном старинном здании, рядом был жилой дом с апартаментами для сотрудников, с другой стороны квартала сиял художественной подсветкой культурный центр, а парадную часть украшал небольшой сквер с памятником Екатерине Второй.

Я припарковался перед воротами и бросился к двери дежурного.

— Я князь Николай Петрович Бринский! — крикнул я, заставив подпрыгнуть охранника. — Срочное дело! Ранен бывший сотрудник посольства. Нужен одаренный лекарь!

— Так… Погодите… — охранник тряхнул головой, прогоняя сонливость. — Кто ранен? Князь? И кто сотрудник?

— СТОЛЫПИН, мать твою! Он работал здесь. Быстро зови лекаря!

— Андрей Василич… Ох ты ж свети Савва… Минуту.

Охранник нажал на кнопку, и тяжелая решетка ворот отодвинулась в сторону. Я прыгнул в машину и загнал ее на территорию посольства. Ворота тут же медленно закрылись, и я услышал, что охранник кому-то звонил.

— Потерпи, Андрюх, — я склонился над Столыпиным, который мог бы показаться просто крепко спящим, кабы не был так бледен. — Помощь близко. Просто держись…

В доме, где располагались квартиры сотрудников, начали зажигаться окна. Так, дело пошло. Я вытащил атташе из машины и понес на крыльцо.

— Ваше сиятельство! — охранник догнал меня. — Я разбудил дежурного секретаря. Подождите здесь, сейчас выйдут. Только можно мне ваши… документики? Порядок такой…

Jебо те… Я вытащил паспорт из внутреннего кармана и бросил сторожу. Тот перелистнул страницы, взглянул на меня и протянул документ обратно.

— Простите, ваше сиятельство. Правила… Чай, не бордель какой, а территория Российской империи.

— Да понятно.

В холле жилого дома зажегся свет, и на крыльцо вышла заспанная женщина в халате поверх соблазнительной шелковой сорочки. На ее ногах были тапочки с меховыми помпонами. Я с удивлением узнал в ней недавнюю вздыхательницу Андрея.

Глафира Романовна Петрова торопливо затянула пояс халата и пошлепала к нам.

— Князь Бринский, — она кивнула и уставилась на Столыпина. — Что с ним? Что конкретно произошло?

— Его похитили и накачали транквилизаторами для нейтрализации силы. Влили очень много. У меня не хватило силы убрать эту дрянь. Нужен нормальный целитель.

К чести Петровой, она не стала задавать других вопросов.

— Уже вызвала, — кивнула она. — Пожалуйста, идите со мной.

Она махнула рукой кому-то в стеклянном холле, и к нам выбежали двое крепких молодых парней. Они бережно забрали из моих рук Столыпина и понесли в здание. Я последовал за ними, с трудом передвигая ноги от усталости. Только адреналин не давал рухнуть прямо на асфальт.

Штатный лазарет располагался на первом этаже. Мы как раз подошли к отсеку, когда к нам подбежал бодренький дедок в настоящем пенсне и белом халате… поверх фланелевой клетчатой пижамы.

— Ох, Глашенька, что ж ты не сказала, что это Андрейка… — он уставился на меня. — Вы привезли? Идите со мной, милейший. Глашенька, пусть ребятки занесут пациента, да и идут с богом. Сама останься.

— Нужно доложить его превосходительству…

— Потом доложишь. Надобно сперва понять, что докладывать.

Он распахнул перед нами двери лазарета, и молодцы внесли Столыпина на кушетку. Дедок тем временем принялся суетиться вокруг больного. Я сразу почувствовал его ауру лекаря: от них всегда веяло каким-то непостижимым спокойствием и уютом. Трудно объяснить, но даже просто стоя рядом с ним, я и сам почувствовал себя немного легче.

— Как его зовут? — шепнул я Глафире. — А то неудобно как-то…

— Федор Терентьевич, — почти беззвучно прошептала дамочка. — Ушаков. Потомственный лекарь в третьем поколении. Профессор Константинопольского Аудиториума…

— На пенсии, — добавил Ушаков. — Глашенька, не товар на рынке продаете. Прекращайте меня нахваливать.

Потомственная специализация, тем более у лекаря — это было редкостью. Видимо, сильная кровь. И самый настоящий Дар, а не просто умение работать с силой Осколка.

Тело Столыпина охватило бледно-золотистое сияние. Профессор сосредоточенно диагностировал пациента.

— Отравление тяжелыми наркотическими средствами… Звериный анксиолитик. Странно, не замечал за Андрюшенькой пристрастий к оным. Курил — да, и я его всегда за это журил. Но чтобы лекарствами баловаться… Вы уже что-то делали с ним, да, молодой человек?

И ничего-то от него не скроешь.

— Только несколько раз применил «Мертвую воду». Его похитили. Полагаю, ввели так много этого лекарства, чтобы он не мог прийти в себя и воспользоваться силой.

— Да-да, — лекарь рассеянно поправил пенсне и положил руки на оголенный живот Андрея. — С «Живой водой» вы не особенно преуспели, но выиграли мне время. Благодарю вас…

— Профессор… Жить-то будет?

— Будет, — хмуро отозвался Ушаков. — Но отравление — вещь непредсказуемая. Мне предстоит много работы, молодой человек. Знаете, что? А отправляйтесь-ка вы с Глафирой Романовной к его превосходительству. Все равно доклад держать надобно. Вот вы и дополните доклад госпожи Петровой своими впечатлениями. Мне-то без разницы, а его превосходительство точно заинтересуется, как это нашего Андрюшу похитить решили… Ну-ну. Идите, не мешайте мне работать.

Глафира потянула меня за рукав к выходу.

— Ему и правда лучше не мешать, — шепнула она мне на ухо. — Профессор — светило науки! Но всегда немного на своей волне. Гений…

Интересно, с чего тогда гений работал дежурным медиком в русском посольстве в Белграде?

Мы вышли в коридор, где уже собралось несколько сотрудников посольства. Глафира замахала на них руками.

— Ну, чего столпились? Жив, цел, будет здоров. Нечего переполох поднимать. Расходитесь по квартирам, господа.

Она обернулась ко мне с мягкой улыбкой.

— Андрея Васильевича здесь хорошо помнят. Вот и переживают. Ах, думали мы, что его командировка к вам будет спокойной, а оно вот как вышло. Прошу, ваше сиятельство. Раз уж вы явились к нам с такой бедой, то просто так оставить вопрос мы не можем, сами понимаете…

Я молча кивнул, и Глафира пригласила меня к лифту. Мне стоило больших трудов не вырубиться под спокойную музыку, что лилась из динамиков, пока мы поднимались на самый верх. Слишком уж усыпляло.

— Вам нужен кофе, — приглядевшись ко мне, сказала женщина. — Впрочем, мне тоже. На сон теперь можно не рассчитывать…

Мы вышли в устланный коврами холл пентхауса посла. Да уж, его превосходительство Дмитрий Ильич Вижинский имел хороший вкус. Его стража преградила нам дорогу.

— Прошу прощения, — сказал один из охранников. — У его превосходительства сейчас посетители.

Глафира вытаращилась на парня.

— В три утра?!

— Ага… Пять минут назад зашли. Вон, сама послушай — орут-с.

И правда, из-за закрытых дверей доносился спор на повышенных тонах. Точнее, голос повышал его превосходительство, а возражали ему тихо и спокойно, что, вероятно, еще больше раздражало посла.

В этот момент дверь распахнулась — мы с Глафирой едва успели отпрыгнуть, чтобы не быть зашибленными. На пороге стоял сам посол — в домашнем костюме, в халате и с сигарой в руке. А спорил он… С посланником королевской канцелярии и его двумя вооруженными сопровождающими.

— Проклятье, — сказал посол, увидев меня. — Да что ж такое…

— Князь Бринский, — расплылся в дежурной улыбке посланник. — Какое везение вас встретить. А то его превосходительство настаивал, что вас нет на территории посольства…

Он поклонился, придерживая папку под мышкой.

— В чем дело, уважаемый? — спросил я.

Посланник зашагал ко мне, словно маршировал на плацу. Остановившись, он раскрыл папку и протянул мне толстый лист гербовой бумаги.

— Предписание относительно вашего сиятельства. Вам надлежит немедленно пройти с нами.