Тайный слуга

Максим чуть не сказал, что он рад, или что-то в этом роде.

"На этот раз, - сказал Комочин/ Азаров, - вам не понадобится нож".

Он смотрел на левую подмышку Максима – почему они назвали это наплечной кобурой? – возможно, из-за того, как Максим держал его за руку, или, может быть, кожа скрипела, или, скорее всего, потому, что Комоцин входил в состав одного процента.

"Но тебе может что-то понадобиться. В Люксембурге террористы из Германии, твоей Германии".

Максим отхлебнул и кивнул. Большой холодильник в углу начал громко гудеть, и женщина, отложив глажку, нанесла по нему удар, от которого у Максима закружилась бы голова. Он продолжал жужжать, и она вернулась к глажке.

Блузки висели на спинках стульев.

"У тебя есть какие-нибудь идеи, за кем они охотятся?"

"Нет. Твой профессор самый известный. Он или немец".

"И это все?"

"Это, и пиво, да, это было все".

"Спасибо. Я куплю это в следующий раз".

"Я надеюсь на это". Голос внезапно показался усталым.

Максим недопил пиво и вышел, стараясь не торопиться.

У ворот Шато собралось полдюжины демонстрантов, держащих в руках плакаты с антиядерной символикой и грибовидными облаками на них. Они освистали Максима, когда он предъявил свой пропуск у ворот и зашагал по извилистой подъездной дорожке.

Заседание закончилось. Французская делегация уже садилась в свои черные "Ситроены", когда он подъехал к небольшой толпе перед зданием.

Он нашел капитана S û ret & # 233; на краю толпы. "Мне сказали, что здесь террористы из Германии ..."

"Это то, что сказал ваш русский шпион?"

"Ты сам сказал, что это был реальный риск".

"Как вы можете быть уверены, что он действительно русский шпион?"

"Наши разведчики занесли его в досье ..." Он видел, что капитан не верит ничему из того, что он говорит. Французы ушли, немцы ускользали, их собственный наемный "Мерседес" прижимался задним ходом к узкому тротуару.

"Все прошло как во сне", - восторгался Куинтон. "Ты, конечно, пропустил самое лучшее. Что все это значило? Я действительно думаю, что мы сможем прийти к соглашению. Наш человек был выдающимся, совершенно первоклассным."

Максим слушал, но только на расстоянии. Никто ничего не сделал французам, никто ничего не сделал немцам. И, вероятно, никто ничего не сделает профессору Тайлеру.

"Мы можем выбрать какой-нибудь другой маршрут?" он спросил капитана.

"Мы должны выйти на большую дорогу. Деревне нет конца". Он посмотрел на Максима мягким взглядом.

"Гарри", - позвал Тайлер, скользнул на заднее сиденье рядом с ним, и машина, урча, уехала.

"Существует террористическая угроза", - сказал он.

"Что мы можем с этим поделать?" Весело спросил Тайлер. Он купался в лучах утреннего великолепия.

"Я не знаю, но..." Капитан кисло посмотрел на него со своего места рядом с водителем. Машина накренилась, когда они выезжали из ворот, и толпа демонстрантов размахивала плакатами и кричала что-то, чего Максим не понимал.

Тропинка вела вверх по крутым поворотам к автотрассе выше, проходя через сосновые заросли, где бойскаут мог устроить засаду. Но если уж на то пошло, бойскаут мог прорезать дыру в любом месте сетчатого забора Сеннингена и бросить гранату в окно конференц-зала. Возможно, он и не вышел бы оттуда живым, но террориста, которого это не волнует – а таких было немало, – практически не остановить.

И тут он увидел это.

Небольшой ручей стекал по склону холма, так что в какой-то момент они перекрыли его, чтобы незаметно проходить под дорогой, а не затоплять ее. Простая бетонная дренажная труба диаметром около восемнадцати дюймов. Вполне стандартно.

"Schnell! - крикнул он."Vite, vite! Поезжай, ради Бога, ПОЕЗЖАЙ ..." и он стащил Тайлера с сиденья, когда испуганный водитель заехал ему по ноге, автоматическая коробка передач глухо стукнула, а затем взвыла, и машина скрылась за следующим поворотом.

Позади них дорога распахнулась. Что-то врезалось им в зад, отчего "Мерседес", пошатываясь, покатился через дорогу с опрокинутым задним стеклом. Затем они разогнались в гору, не обращая внимания ни на что падающее, и, бешено раскачиваясь, влились в гудящий поток машин на главной дороге.

"Вот и все", - сказал Максим. "Притормози. Моя жизнь". Он помог Тайлеру вернуться на сиденье. Машина замедлила ход, но начала вилять, когда водитель почувствовал, что его начинает трясти.

Капитан сказал что-то резкое, и они выпрямились.

"Что насчет другой машины?" Тайлер оглянулся на зашторенное заднее стекло.

"Они не могли натворить ничего хуже, чем забежать в яму. Продолжай".

"Майор", - почтительно произнес капитан, - "как вы узнали?"

"Водопропускная труба. Под дорогой. Стандартное место для террористов. Они использовали ее дюжину раз в Ирландии и здесь.… Кроме того, я мог ошибаться ".

"Я рад, Гарри, что ты пошел на этот риск", - сказал Тайлер.

К тому времени, как они добрались до отеля, у дверей уже стояла небольшая и перевозбужденная группа полицейских. Максим и капитан втолкнули Тайлера в толпу полицейских, и они помчались через вестибюль к ожидавшему лифту.

Оказавшись внутри, все, казалось, одновременно вздохнули с облегчением.

"У кого ключ?" Спросил Максим.

Ни у кого не было ключа. Все думали, что он у кого-то другого.

"Господи!"

"Подождите", - сказал капитан, когда они вышли. "Я открою. Если террористы были там, их здесь не будет".

Они стояли у дверей лифта, пока он спускался вниз. Из дальнего конца коридора вышел мужчина, и все повернулись ему навстречу, но он был пожилым и неуклюжим. В тусклом свете Максим не узнал его, пока тот не сказал– "Профессор Тайлер?" затем поднял тяжелый пистолет и дважды выстрелил.

Тайлер ахнул и рухнул на Максима, потеряв равновесие, когда тот потянулся за своим собственным пистолетом.

Сказал Чарльз Фартинг. - Я просто скажу тебе, почему...

Максим выстрелил в него три раза. Слишком поздно вытащив свой пистолет, один из полицейских подошел вперед и положил руку на шею Фартинга. Он оглянулся на Максима с подозрительным благоговением.

"Bon groupement, monsieur."

Это была очень удачная группировка. Три дыры в груди Фартинга могли быть закрыты ладонью маленькой руки.

Максим передал свой револьвер, автоматически передернув барабан и опустошив патронники, чтобы он не выстрелил случайно.

"Оба мертвы по прибытии в больницу", - тяжело сказал Джордж. "Мы совсем забыли о Фартинге. Фартинг граната, Фартинг дробовик, мы должны были догадаться о Фартинге пистолет. Я полагаю, он, должно быть, прочитал письмо, прежде чем отправить его Джекамену."

"Он носил ее с собой месяц или два", - сказала Агнес. "И не похоже, что он мог позволить себе читать что-то еще. Возможно, через некоторое время он начал обвинять Тайлера в смерти Этериджа. Собрат-йоркширец и все такое. "

Джордж встал, потянулся и медленно подошел к окну. Военный оркестр репетировал "Конную гвардию", и сквозь толстое стекло пробивалась тонкая мелодия. "Вы узнали, что случилось с Фартингом в суде?"

"Он получил штраф за гранату и условный срок за дробовик".

"Нам следовало пристрелить его", - огрызнулся Джордж.

"В конце концов, мы это сделали". Она стояла рядом с ним, безучастно глядя вниз, на деревья в глубине сада дома номер 10, которые теперь слегка порозовели молодой зеленью. "И Тайлер тоже. Я полагаю."

"Гарри достаточно долго сохранял ему жизнь. Я думаю, у нас есть соглашение с французами, они, конечно, были единственными, кто имел значение, и теперь, если кто-нибудь придумает какую-нибудь глупую историю о том, что Тайлер кого–то съел на войне - это просто порочит мертвых, которые не могут ответить взаимностью. Типично грубая советская пропаганда. На самом деле не слишком печальный конец. "

"А как же наш Гарри?" Она произнесла это без малейшего следа фальшивого кокни.

"Посольство внесло за него залог, и если Люксембург выдвинет какие-либо обвинения, их стандарты безопасности будут всепоглощающе хладнокровны. Сначала бомба, а потом… единственная проблема, похоже, в том, что какой-то местный коп утверждает, что Фартинг уже сдался, когда Гарри застрелил его. Чертов дурак. "

"Я всегда говорил, что он кого-нибудь убьет. Я просто не ожидал, что буду рад. Бедный Гарри".

"Ты не становишься сентиментальным из-за него на старости лет, не так ли?" Вежливо спросил Джордж.

"Я? Нет, даки, не я". Она начала тихо смеяться про себя, а затем, посреди всего этого, заплакала.

На утреннем заседании в Сеннингене не было и следа веселой болтовни предыдущего дня. Они сели очень тихо, все были в черных повязках на рукавах, а французская делегация - в одинаковых черных шелковых галстуках.

"В память о нашем покойном коллеге, - сказал французский делегат, - я предлагаю поговорить сегодня по-английски". Послышался одобрительный шепот. Это был также тактичный ход, поскольку замена Тайлера – полуученый средних лет из Международного института стратегических исследований – довольно плохо говорил по-французски.

"Спасибо", - сказал он сдавленным голосом, затем прокашлялся, прочищая горло. "Я буду говорить по записям профессора Тайлера… Он говорит – он считает, что мы больше не можем полагаться на американский армагеддон..."

Сидя позади него, рядом с Первым секретарем Великобритании, который номинально был его надзирателем, Максим начал молча молиться. О Боже, если Бог есть, спаси мою душу, если у меня есть душа.