Тайный враг

Глава 2 Ягира.

«Опять скрипит потертое седло. И ветер холодит…». Федогран сплюнул. Вот же прицепилось, и чего вдруг вспомнил? Видел-то этот старый фильм всего один раз и то урывками. Это тогда, когда приставал к деду переключить телевизор на юмористическую передачу, а он сажал рядом, настойчиво предлагая посмотреть: «Какие были тогда люди…». — Вот песня д’Артаньяна, из древнего кино и прилипла к языку.

Бывает же такое. Некоторые вещи вколачиваются в мозг ежедневными многочасовыми, нескончаемо назойливыми, повторяющимися рекламными роликами, звучащими даже из сливающегося бочка унитаза, а такое вот: «Один раз, и навсегда». И помнишь-то из всего что услышал только первые две строчки. Но вот вцепилось, как клещ, прилипло, проросло корнями в душу, и не оторвать. Он улыбнулся и посмотрел на усталые лица скачущих рядом друзей: «Почти мушкетеры, только без шляп и с мечами вместо шпаги». – Он рассмеялся.

- Ты чего? – Красные от недосыпа глаза Бера выражали скорее желание упасть и уснуть, нежели вопрос.

- Так. Вспомнилось, брат Портос. – Захохотал Федор.

- Что за Поротол? – Не расслышал медведь ответ из-за топота копыт лошадей. – Ладно, потом расскажешь. – Махнул он рукой. – Все равно сейчас голова ничего не соображает. Спать хочется сил нет. - Он отвернулся, снова уставившись в пролетающую под копытами коня дорогу.

- У тебя она никогда и ничего не соображает. – Хрюкнул сарказмом сонный Илька, приподняв голову и зевнув.

- А вы, Арамис, будите сегодня дежурить у костра, так, как соизволили дрыхнуть всю дорогу. – Не унимался Федор, повернув голову к потягивающемуся на плече шишку, и смехом прогоняя наваливающийся на ресницы пудовыми гирями сон.

- А кто такой Арахмис? И почему такое ко мне обращение на: «Вы», как к врагу. Чем это я тебя разозлил? Если тем, что спал на плече, то обещаю отслужить, оберегая покой нашей четверки, «бодрственным» дежурством, всю ночь у костра…

- Ну все. Затарахтел. Заткнись, помело… - Пробурчал недовольно Вул, и тоже зевнул. – Сил уже нет слушать твой бред.

Они ехали уже второй день, оставляя за собой километры дорог, и не отвлекаясь ни на что. Даже спали всего три коротких часа, пролетевших как единый миг.

Плюнули, тогда, на все предосторожности с охраной лагеря и дежурствами. Положились на чутье своих лошадей, и Вула, которого дочь Перуна, Девана, ну и конечно же сама волчья сущность, наградили непревзойденным слухом, и осторожностью, и завалились прямо во влажную от росы траву спать. Конечно же они не выспались, и встали, казалось еще более усталыми, чем легли, и потому ехали злыми и раздраженными. Попеременно огрызаясь друг на друга.

Но надо терпеть, солнце еще только перевалило за полдень, а впереди еще полтора суток изнурительной дороги. Надо спешить. Каждый час несет новые смерти и разорения их народу от жадных лап захватчика. И потому они гнали своих лошадей вперед, и вперед по дороге в Новгор. Несмотря ни на что.

Все произошло неожиданно. Береза, прямиком на их пути, рухнула поперек тропы с жутким треском ломаемых сучьев, взметнув в небо облако пыли и листьев. Это наверно и спасло наших героев от неминуемой, мгновенной смерти, закрыв обзор засевшим в засаде в лесу лучникам, для прицельной стрельбы. Хотя и сноровку наших друзей, а также их удивительное везение, даримое светлым, но капризным богом - Авось, сбрасывать со счета было бы неправильно.

Только опытный всадник смог бы вот так ловко успокоить и не дать сорваться в неуправляемый галоп, развернув в обратную сторону, практически на месте, вздыбившуюся напуганную неожиданно, лошадь. Только счастливая случайность, которую невозможно назвать ни как иначе как: «Везение», могла положить все стрелы именно туда, где должна была оказаться, спустя мгновение, после падения дерева компания Федограна, но куда не попала, благодаря природной ловкости и великолепной выучке.

С другой стороны тропы рухнул еще один ствол, окончательно затянув все пространство пылью, отрезав возможность отступления, и не оставляя друзьям другого выбора, кроме как драться.

- Интуиция у него. – Пробурчал Вул, вспоминая слова князя, и выхватывая меч. – Выманиваем их на дорогу, связываем боем, а Федогран, в это время идет, на прорыв и уходит в лес. Сейчас они стрелять не будут, своих побояться зацепить.

Из леса, вылетела с ревом толпа бородатых мужиков на тощих лошадях, в холщевых бело-серых косоворотках и с вилами, выставленными вперед, на манер копий, а с другой стороны тропы, несколько воинов в добротных кольчугах, и при хорошем оружии, на боевых - холеных конях, размахивающих мечами и подбадривающих себя боевыми выкриками.

- Почему я? – Вспылил Федор, пытаясь не согласится с оборотнем, и не желая бежать, оставляя друзей практически на смерь.

- Потому, что самый молодой и легкий, и потому, что у тебя самый сильный конь. Потому что ты сможешь. Не спорь. Задание князя нужно исполнять, а все вместе мы не уйдем. Кто-то должен до Новгора добраться, послание передать. – Выдохнул слова оборотень, срубая черенок летящих в его грудь вил, вместе с держащей его рукой, и покрываясь каплями первой крови. – Кругом встаем, прикрываем спины. Приготовься брат. Как только они все в драку ввяжутся, уходи, мы поможем и прикроем.

- Ну вот что за день такой? – Бер крутил клинком в руках так быстро, что образовалось сверкающее колесо. – И откуда их столько набежало? Портки мне порвали и заляпали всего. Кто стирать и зашивать будет? – Выдохнул он в лицо, с выпученными от страха глазами, одного и нападавших, попытавшегося достать медведя мечем в бедро. Медведь, схватив того, и притянув за «грудки» к себе, швырнул орущее тело в наседающую толпу. – Совести у вас нет… Отцепись! – Пнул он другого нападающего, во всклокоченную бороду, пытающегося схватить стремя. — Вот же пристал, неугомонный. Иди отсюда.

Федогран уворачиваясь от летящего в голову меча, склонил голову, и пропуская над плечом лезвие клинка, услышал истошный вопль и посыпавшуюся тут же гневную скороговорку шишка:

- Гад! Ты мне ухо отрубил!!! Убью!!! – Илька подпрыгнул на манер белки и врезался в толпу нападающих, тут же исчезнув в куче суетящихся тел. – Убью!!! – Пищал его голос откуда-то изнутри, в унисон с истерическим визгом кого-то – того, до кого добрались его острые зубы.

- Куда же тебя понесло, дурилка! – Обеспокоенный крик Федора слился в едином реве с приказом Вула:

- Давай брат на прорыв! Пошел! Уходи сразу через лес, и там на дорогу. Храни тебя Перун. Не поминай лихом. Плечом к плечу! – На оборотне висело трое вражеских воинов, пытающихся стянуть его с коня, тогда как с третьим он сражался торчащей в районе локтя стрелой, закрываясь им как живым щитом от целящегося лучника.

- Плечом к плечу. – Захохотал медведь бешеным оскалом, отрубая чью-то лохматую голову, а второй рукой метая кинжал. Жуткий, покрытый с ног до головы кровью медведь, вселял ужас пылая веселой, «безбашенной» яростью, и полным отсутствием страха.

- Плечом к плечу. – Крикнул, и сглотнул выступившие слезы Федогран, посылая Чепрака в галоп.

Посланный вперед конь, разметал нападающего врага ударами передних копыт, и прокусив чью-то руку, прорвался сквозь неровный строй, оставляя за собой, своеобразный кильватерный след из копошащихся, обескураженных таким напором тел.

– Да поможет вам Перун, прохрипел сдавленным спазмой голосом парень. - Я отомщу.

Умереть самому, было бы легче, чем вот так вот оставить братьев за спиной, прикрывать свой побег. Но такова судьба воина. Она состоит из множества таких вот, вроде неправильных поступков. Ведь главное у богатыря не столько уметь виртуозно владеть оружием, сколько суметь переступить через себя. Через свои желания, боль и гордость, и даже саму жизнь, ради победы, перешагнуть через все, кроме совести. Добиться этой самой победы, но не своей личной, не меркантильной славы для себя любимого, а победы, славы и чести для тех, с кем стоишь плечом к плечу, и кто доверил тебе свою спину. Ради победы того, что называешь: «Друзьями и Родиной»

- Плечом к плечу. - Прошептали его мокрые от слез глаза.

Он почти уже скрылся в лесу, когда спину прошила дикая боль, на мгновение выключив сознание. Стрела вошла под лопатку, пробив кольчугу и тело насквозь, и высунув кровавый язык хищного жала, напротив плеча, раскрывшись кровавым бутоном жуткой раны.

- Плевать. – Проскрежетал он зубами. – Все потом. Обработаю потом, перевяжусь потом, сейчас главное уйти. Выполнить приказ князя, ради которого умирают друзья. Он сделает это. Обязан. Давай Чепрак, выноси, на тебя вся надежда дружище. Не подведи.

Взмыленный конь летел вперед, ломая могучей грудью попадающие на пути сучья, перепрыгивал через встречавшиеся мелкие овражки и петлял между деревьев иногда цепляя их разгоряченным боком, срывая кору, и оставляя окровавленные обрывки шкуры и мяса, на обиженно осыпающихся листвой стволах. «Только бы не потерять сознание». Левая рука повисла бесчувственной плетью, а правая вцепилась в повод мертвой хваткой. «Надо выдержать и не вылететь из седла» - Колени сдавили бока Чепрака, а ступни натянули стремена. «Как же больно».

Он выскочил наконец из леса, с обратной стороны поваленной березы и рванул, что есть мочи по тропе, в сторону Новгора. Сзади застучали копыта вылетевшей следом погони, и вдогонку полетели стрелы.

Вперед, только вперед, лишь бы не потерять сознание. Боль он переживет. Стиснет зубы до судорог в скулах, и будет терпеть. «Не оборачиваться». Он склонился над гривой лошади, и привстал на стременах, как учил когда-то давно Яробуд. «Спасибо старику». Федор пришпорил коня, и тот полетел еще быстрее, хотя, казалось бы, и так не касался копытами травы, перебирая в сливающимися в серое марево, покрытыми узлами могучих мышц стройными ногами, в бешеном галопе.

Стрела просвистела, оцарапав ухо, другая воткнулась сзади в луку седла. Но погоня отстает. «Только бы выдержать! Только бы сохранить сознание» Стук копыт сзади затихает. Улыбка, более похожая на оскал хищника расползается на залитом потом и слезами лице нашего героя: «Ушел», но тут же сменяется гримасой мгновенно охватившего отчаяния.

Прямо посередине тропы, рядом со своим ослом стоит Ягира, и вытягивается вверх, сжимая в руке посох плеть, покрываясь язвами мрака из заплаток платья. Она уже готова к бою и заносит руку для удара. Это конец. С ней Федору не справится и здоровым, а теперь и подавно, обессиленным и со стрелой в спине шансов нет. «Я не смог» - Давит изнутри противный голос, наваливающийся паники. Но сдаться без боя, и сдохнуть просто так? Нет, такого не будет, Он пойдет до конца. Правая рука отпускает повод и выхватывает меч, вскидывая его над головой. Глаза высыхают от предательских слез, и улыбка расползается по лицу:

- Гойда!!! – Вырывается из пересушенного, потрескавшегося горла крик, и привстав на стременах, Федогран бросился в последнюю в своей жизни атаку.

Бабка загадочно улыбнулась и взмахнула черной тростью-змеей. Взвившись, словно лассо ковбоя, плеть пролетела над головой Федограна, слегка коснувшись шлема, но не причинив ни малейшего вреда.

Раздался противный хруст костей преследователей за спиной и их предсмертные крики. Чепрак, уткнулся грудью в незримую преграду, резко остановившись, и наш герой вылетел из седла, и покатился по тропе к ногам Ягиры безвольной куклой. Сделал последнюю попытку встать, скрипя зубами и морщась от боли, опираясь на сохраненный в руке меч, но рухнул, лицом в траву, потеряв наконец сознание. Мрак и заботливое лицо склоненной, обеспокоенной мамы в видениях пылающего разума.

- Ну что, милок, очухался? – Запах уксуса и нашатыря резанул ножом обоняние, и заставил прийти в себя, открыв прослезившиеся моментально затуманенные глаза. – Неча на бабку с железяками кидаться. Не люблю я этого. Погрозила она ему кривым пальцем с обкусанным грязным ногтем. - Палку эту я тебе из плеча вынула, рану перевязала, не помрешь. Теперича садись на лошадь свою и поезжай вперед, а я пока твоим братишкам помогу, нетто помрут, неровен час, а ваша компания еще ой как надобна. Планы у меня на вас. И не только у меня. – Федор хотел что-то сказать, но она махнула на него грязной, зажатой в руке тряпкой, от которой и исходил тот запах, который привел его в сознание. – Езжай ужо, неча болтать попусту, нагоним тебя с братцами твоими, тогда и поговорим.

Она вскочила на осла, уселась сгорбившись у того на спине, сжав приоткрывшимися из-под платья синюшными, острыми коленями бока, и схватив за длинные уши, на манер повода, пришпорила грязными костяшками пяток. Странное животное сорвалось в галоп с такой скоростью, которая не снилась ни одному коню, и через мгновение скрылось в лесу, оставив за собой шлейф из осыпающихся листьев.

Федор с трудом поднялся на трясущиеся ноги. Перевязанное грязной тряпкой плече, простреливало тупой болью, но кровь уже не сочилась. Верный Чепрак опустился перед ним на колени, позволив вползти в седло и выпрямился. Парень его тихонечко пришпорил, потрепал здоровой рукой гриву и уткнулся туда лицом.

- Поживем еще. Старик. – Прозвучал глухой голос.

Конь всхрапнул, словно соглашаясь и медленно и плавно пошел, по тропе, вперед. Неся на себе полуобморочного всадника, борющегося с желанием, отключится в блаженном ничто.

Довольная собой процессия друзей, догнала его ближе к вечеру вместе с возглавлявшей ее, верхом на осле, брюзжащей что-то, Ягирой.

Подъехавшая бабка, лихо спрыгнула со своего скакуна, и внимательно посмотрела спешившемуся при ее приближении парню в глаза, развернулась к друзьям, и велела останавливаться на привал. Никто не посмел ей возразить. Федора положили рядом с вспыхнувшим от прикосновения костлявой руки старухи, наспех собранным их ближайших веток, костром, на опушке леса, недалеко от дороги.

Жесткие, сильные пальцы - пассатижи, грубо сорвали повязку, не заботясь о прострелившей тело нестерпимой резкой боли и сдавили рану выдавив сукровицу вместе с хриплым стоном.

- Терпи касатик. Я не знахарь добренький, а Дух Смерти. Причинять страдания, это моя естественная сущность, такая же как твое желание кушать. Я и так не своим делом занимаюсь, ставя тебя на ноги. Мне ведь, по должности, тебя добить полагается. – Она рассмеялась, показав желтый клык в уголке рта. - На ка, вот, хлебни. Полегчает, да и сил придаст. - В лицо Федора уткнулся кожаный, булькающий бурдюк. – Что глазами лупаешь? Не веришь? Думаешь отравить хочу? Дурак. Тебя убить особых усилий не надо. Достаточно оставить, тебя тут без ухода должного, от заражения крови сам через неделю подохнешь. Но ты мне живой нужен.

- Зачем? – Федор сделал глоток тягучей горькой жижи. Действительно стало легче. Жажда ушла и появились силы, волной прокатившиеся по телу. Он сделал еще один глоток. – Зачем ты нам помогаешь?

Ответа не последовало. Ягира отобрала у него бурдюк, и он как-то незаметно пропал в складках ее платья, а в руках оказалась синяя пузатая, стеклянная бутылка. Бабка выдернула деревянную пробку, ухватившись за нее бледными губами, и выплюнула, но та не упала в траву, а повисла в воздухе недалеко от глаз старухи, а из открытого горлышка заклубился салатовый белесый туман.

- Терпи богатырь, сейчас будет немного больно. - Засмеялась она каркающим голосом.

Из склоненного горлышка потекла зеленая, пузырящаяся жидкость, а в воздухе запахло болотом, и заквакали лягушки. Попав на рану, она прошла сквозь нее прожигая раскаленной лавой, и скользнув сквозь тело нестерпимой болью, вышла кровавым сгустком из спины. Федогран не выдержал этого издевательства и снова потерял сознание, под хохот черных, безумных глаз старухи.

Очнулся он когда уже наступила глубокая ночь. Трещал дровами и плевался искрами яркий костер, разрывая темноту и освещая дремлющих рядом друзей. Ягиры не было видно.

- Странная старуха. – Подумал Федогран. – То пытается убить, то помогает. Как же все запутанно в этом мире. – Он закрыл слипающиеся глаза и уснул.