Те, Кто Живут Давно. Рэдмаунт и Охотник

Глава 23

Глава 23.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…

– Спасибо вам, пан Новак! Что бы я без вас делала! – улыбнулась она.

– Работа такая, пани Лири. Хорошо, что никто не пострадал. Всегда рад помочь, если что, обращайтесь! – толстяк спускался по лестнице, хрустя в кармане цветными купюрами «на чай».

С помощью консьержа Елена связалась с управляющей компанией. Заказали и привезли новые стеклопакеты. День ушёл на монтаж и уборку. В микрорайоне начались перебои с электричеством, постоянно куда-то проезжали аварийные машины, в квартале за день произошло три пожара из-за короткого замыкания. В подвале дома напротив прорвало трубу, треснул и обвалился козырёк над парадным входом. «Они ничего не делают специально, их просто трое в одной квартире! И это уже много!», – думал Рэдмаунт, наблюдая.

Тед видел, понимал, что близнецы общаются мысленно, глаза и лица не скрывали эмоций. Их беззвучный телепатический диалог раздражал, как если бы рядом говорили на языке, которого ты не знаешь. Елена была расстроена, напряжена, и хотя сходила с Рэдмаунтом пообедать в небольшую ресторацию на соседней улице, попросила не говорить с ней сегодня.

Вечером, уходя спать, она коснулась плеча Йена, и второй О’Лири беспокойно глянул на неё. Елена отрицательно покачала головой. Вздохнув, Тревор отправился на диван в гостиной, расположился там с книгой, распустив узел галстука, но, не сняв его.

Перед тем, как шагнуть в спальню к любимой, Йен повернулся к брату. Маска бесстрастного послушания слетела с лица вора, торжествующий оскал довольной акулы осветил морщинки у смеющихся глаз. Он поднял обе руки, показав «fuck», и скрылся за дверью.

Сжатые губы Тревора скривились, он зло стиснул зубы. В который уж раз младший снова обошёл его! О’Лири откинулся на подушки и сцепил руки под головой. И тут заметил Рэдмаунта, остановившегося в дверях ванной комнаты, понял, что тот наблюдал всю картину. Тревор предупредил его спокойным жестом:

– Рот откроешь, язык, бл*дь, вырву!

Примиряюще приподняв ладони, Тед быстро прошёл к себе, с трудом сдерживая улыбку. Среди ночи он проснулся от смутно тревожного сна. Не сразу сообразил, где находится, решил выйти за водой. Тревор так же лежал, вытянувшись на диване, руки за головой, на груди раскрытая и забытая книга. Задумчиво смотрел в потолок.

– Не спится без тёплых объятий? – подколол Тед, выпив воды и взяв из вазочки на столе конфету.

– Ты сильно, бл*дь, не злорадствуй, а то простудишься! Тебе тоже не обломится! – устало прикрыл глаза О’Лири.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался детектив.

– Потому что скоро вернётся хозяин этого дома, грохнет нас, и она останется с ним…. Тебе тяжело ориентироваться, Рэдмаунт, потому что ты рос единственным ребёнком. Будь у тебя братья и сёстры, ты бы научился жонглировать материнскими эмоциями и плести интриги раньше, чем начал ходить. Доведись тебе с детства конкурировать и манипулировать, твоё чутьё стало б ещё тоньше. Тогда понял бы, что ловить тебе нечего, – равнодушно проговорил Тревор, потягиваясь.

– Но как это возможно?! После всего, что он сделал?! – воскликнул Тед, и тут же с опаской оглянулся на спальню, понизил голос. – После всех этих убийств!

– Да, – просто пожал плечами О’Лири. – Ведь она любит его.

– Слушай, хотел спросить. Охотник сказал мне правду о твоём брате, – Рэдмаунта не оставляла эта мысль. – Значит, про остальных он тоже не соврал?

– Что?

– За что она должна вас ненавидеть? О чём он говорил?

Тревор вскочил и прошёлся до окна и обратно, и после постоянно двигался, пока говорил.

– Это было давно! Очень давно! Я не горжусь тем, что сделал! Только слабаки решают всё силой! Но, бл*дь, это было другое время, Рэдмаунт! Не проще и не сложнее, просто другое! Тогда никому бы и в голову не пришло спрашивать, хочет ли тебя женщина! Достаточно было единственного твоего желания! А я хотел её… – он на минуту остановился, тяжело вздохнул и закрыл лицо ладонями.

– Ты имеешь в виду, что…

Тед не договорил, но отвращение, отразившееся у него на лице, сказало намного больше. Тревор вскинул руки в упреждающем жесте.

– Нет! Нет, до самой мерзости не дошло! Иначе я б, наверное, не смог потом жить с этим! Но я сильно напугал её, разорвал платье. Остались синяки, где я держал. Она была в ужасе, когда поняла, что не может управлять, как смертными, что мы не подчиняемся её внушению. И думаю, всё-таки не ожидала насилия от тех, кто пришёл на зов и вызволил с пыточного костра.

– И что произошло? – тихо спросил детектив.

Тревор снова прошёлся по комнате, куснул костяшки сжатых пальцев, собрался с силами и выдохнул:

– Йен ударил меня ножом! Брат на моей крови поклялся служить ей, дал слово оберегать, быть спутником и защитником. Вечно быть рядом, не требуя от неё взамен…

– Кажется, вполне логичный исход, – предположил растерявшийся Рэдмаунт.

– Нет! Нет! Он, бл*дь, всё рассчитал! Выжидал момент в стороне, и вмешался, только когда она уже кричала и билась подо мной! Ему нужно было, чтоб она ничего не соображала от страха и боли! Связав её этим словом, он нас всех на*бал! – в бешенстве прошипел О’Лири громким шёпотом.

– Я с вами с ума сойду! – схватился за голову Тед. – Она может разорвать эту связь?

– Не думаю. У Патрика есть предположение, что только Йен сам может попросить освободить от старой клятвы, отпустить его. Но ведь он этого никогда не сделает…

– Патрик присутствовал при этом?! – удивлённо поднял брови коп.

– Нет, что ты! Конечно же, нет, его не было рядом. Он бы не допустил ничего между нами. Он всегда был слишком благоразумен, – помолчав, Тревор неожиданно истерично хихикнул. – Вот, кстати, от старшего брата и вышел первый же облом! Йен не подумал, что своим словом её-то на самом деле выбора не лишает, что она не будет с ним всегда. И когда мы обрели дар, и выяснилось, что с Патриком Елену объединяет огонь, она предпочла старшего из нас! Эх, Рэдмаунт! Они не сгорали в пламени друг друга. Знаешь, когда они занимались любовью, пылали вдвоём, и это, бл*дь, было красиво!

– Ты грёбаный извращенец!

– Даже не представляешь себе, насколько! – оскалился О’Лири.

– И она тебя простила?

– Простила, – медленно и глубоко вздохнул Тревор, опустив взгляд, его улыбка растаяла. – Но ничего не забыла. Четырежды за эти бесконечные годы, когда я слишком доставал, она швыряла мне это своё воспоминание. Будто бы мокрую вонючую тряпку в лицо! Мол, взгляни на себя моими глазами, посмотри, что ты сделал, как ты уродлив, как отвратительно это было, как больно и страшно!.. Каждый раз я был раздавлен стыдом и виной, надолго оставлял её в покое!

– Господи, это ужасно! – отрешённо покачал головой Рэдмаунт, ему стало холодно.

– Уж поверь, у неё для каждого в запасе есть проступок из прошлого, которым можно попрекнуть вовремя, прибить к земле, заставить оправдываться и мучиться угрызениями совести. Этакая шпилька, игла, отравленная нашими слабостями и промахами. Этот яд не имеет срока годности и давности.

– А что насчёт остальных? Другие Живущие Давно так же причиняли ей страдания?

– Её кожа хранит следы прошлого. Каждый из нас там оставил на память что-то о себе… Душу ей до сих пор на куски рвут, сам видишь. Какой только херни не творили. Вечная жизнь, знаешь ли, ни разу не каникулы… Де Ла Рю иногда ради развлечения заставляет людей совершать разные непотребства, просто гадость. Все эти его сектанты… Эмер продолжает зарабатывать на войне, боли и крови. Джеймс попросту опасен для окружающих, она знает об этом, но не может спасти всех и везде.

– И каждая ваша смерть теперь?

– В том числе, – грустно кивнул Тревор. – Но боль физическую, наверное, измерить проще. Например, земляк Елены, Койл обрёл свою мощь тогда после костра, но очень долго не умел ею пользоваться, контролировать. Представь, ты обнимаешь любимую, и ломаешь, крошишь кости любым незначительным неловким движением. Больше двух веков Андрей боялся прикоснуться к ней. И чтобы не причинить ей боли, ушёл от всех подальше, отгородился, пока не подчинил себе эту силу. Колычев считает себя чуть ли не божеством, и достойным особого отношения.

– Я ещё не встречал его, – пожал плечами Тед.

– Не много потерял, – фыркнул О’Лири. – Надменный, заносчивый сукин сын. Скала, не человек. Но влиятелен. Вращается в разных и довольно странных кругах. Его силу нельзя недооценивать и не принимать во внимание.

– Йен действительно при ней всё это время?

– Да. Почти. Делал небольшие перерывы, отвлекался и развлекался, она сама просила его об этом. Но только если Елена оставалась с Реми или Арманом. Оборотням он тоже доверяет. Готов уступить Патрику. А вот меня недолюбливает, теперь знаешь, почему. Русский его жутко раздражает. И Генриха не переносит просто. Не забыл того убийства в Англии, когда Вольмер зарезал её из ревности к нему.

– Ты хочешь сказать… – Тед запнулся, догадавшись. – Нет, ничего. Я так…

Утром она вышла с банкой газировки на балкон. Закуталась в длинный вязаный кардиган тёмно-зелёного цвета, но не успела опуститься на стул, когда в дверях неслышно появился Рэдмаунт.

– Они постоянно общаются и обмениваются информацией. Как ты добилась того, что у них разные воспоминания? – спросил он негромко, но жёстко. Елена подскочила от неожиданности.

– Тед! Ты напугал меня! Так подкрадываться! – нервно выдохнула она.

– Почему у них разные воспоминания? – Он сжал её локоть, наклонившись к лицу. – Действительно ли Вольмер настолько опасен? Ведь он не убивал и не истязал тебя, хотя в этом уверены Живущие Давно. Кроме Йена.

– Он рассказал тебе?

– Да. И Тревор разоткровенничался ночью.

Тед подождал, пока она прикоснётся к его мыслям, было немного щекотно мозгам, будто бы под костями черепа пробегали мурашки. Елена перевела дыхание и облизнула губы.

– Мы прошли через многое, и нам действительно было непросто…

– Что с их памятью?

– Я помогаю им вспомнить, и могу выбирать, что именно. Мне нужна дистанция между ними, чтобы уберечь. Только расстояние делает их безопасными для людей, и для себя самих. Поэтому у них разные воспоминания друг о друге, во много сходные. И да, Генрих опасен. Для нас и для тебя.

– Он только охотится?

– Нет, конечно же! Нет! Охота развлекает его раз в сто лет. Ему есть, чем заняться. Он талантливый архитектор, изучал инженерное дело с восемнадцатого века. И после Великой войны Генрих восстанавливал эти города, работал на многих стройках. Он добрый и сделал много хорошего, и … Он просто срывается, это не его вина, пойми!

– Арман рассказал правду о том, как ты работала в семье с детьми? Что Вольмер потом шантажировал тебя, когда убил жену?

– Не совсем, – она опустила голову.

– Что там произошло? – Тед встряхнул Елену за плечи. – Я хочу понять, дай мне увидеть!

– Тед, нет, я...

– Прошу тебя! Пожалуйста! – он сжал руками её лицо.

Глубоко вздохнув, она коснулась его пальцев на своей щеке.

– Смотри…