Те, Кто Живут Давно. Рэдмаунт и Охотник

Глава 26

Глава 26.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…

Елена прошла вперёд, когда они вернулись в тёмную квартиру. И Тед услышал, как она вскрикнула.

– Он уже сам всё выбрал, время и место, – мрачно сказал детективу О’Лири.

Рэдмаунт увидел Елену, упавшую на колени рядом с убитым. Тед проверил: Тревор был мёртв не более получаса. Изрезанное тело не остыло. На светлых досках пола рядом с трупом кровью было написано: «Звиков. 25, вторник, рассвет».

– Почему он не дождался нас?

– Потому что с тремя сразу не справился бы. Да и дом ему особенно дорог. Он среди прочих реставрировал это здание в прошлом веке. Не хочет, чтоб мы разгромили квартиру.

Йен обнял и увёл в спальню рыдающую женщину, кивнув копу. Тед сориентировался, схватил сложенное на диване покрывало, и, встряхнув, накрыл тело и пятна крови. Полночи после этого проворочался без сна, несколько раз вставал, проверяя, заперты ли двери и окна.

Утром он проснулся с больной головой, тихо выглянул в гостиную. Труп лежал на своём месте. Елена сидела на диване, поджав ноги и закрыв глаза, как в медитации на занятиях йогой. Тед хотел её окликнуть, но его обратно в комнату потянул Йен, прикрыл дверь и негромко ответил на немой вопрос.

– Ей нужен покой, она зовёт. Нам понадобится помощь.

– А по телефону не надёжнее?

– Так быстрее и точнее. И безопаснее, не отследить. Иди, попробуй поспать, Тедди.

Когда он очнулся через пять часов, Елены дома не было, а О’Лири равнодушно протирал ламинат шваброй. Следов убийства не осталось. Дотошность детектива не оставила его даже в таких экстремальных обстоятельствах:

– Куда ты дел одежду и покрывало? Там кровь осталась, могут идентифицировать!

– Во-первых, не могут, во-вторых, сжёг.

– И что теперь делать?

– Ничего. Я предложил решение, но она посчитала, что твой план гуманнее.

– Жестокое убийство может быть гуманным?

– По сравнению с такой ссылкой – да. Смерть – милость. Ведь он после проснётся.

– Ссылка? Ты говорил тогда об этом в Нью-Йорке, я слышал. Куда она может его сослать?

– Беспамятство. Прошлый раз он разозлил её в начале девятнадцатого века. Провёл примерно шестьдесят лет, не зная, кто он и откуда, не пользуясь своей силой, не помня о своём даре. Мы жили в Лондоне, когда она оттаяла и вернула его, – элементаль убрал всё в маленькую кладовую в прихожей, и вернулся в большую спальню.

– Подожди, и всё? – заглянул Тед в комнату.

– Всё. В Звикове надо быть завтра. Сегодня больше делать нечего, – Йен расслабленно потянулся и прикрыл глаза. – Отдыхай, набирайся сил.

– Где Елена?

– В аэропорту Вацлава Гавела. Почитай новости, – отмахнулся О’Лири, сворачивая диалог.

Рэдмаунт скроллил ленту, нашёл упоминание неполадок в работе навигационной системы аэропорта, которые чуть не привели к крушению двух международных рейсов. Больше ничего. Но, поразмыслив, он догадался, кого она позвала.

Вторая половина девятнадцатого века, Шотландия…

Уже давно стемнело. Андретти вынес в проулок ведро помоев. Не слишком престижная и довольно грязная работа в медицинской школе позволяла ему заниматься необходимыми исследованиями и оставаться незаметным.

Сейчас он размышлял о перспективах применения в медицине трудов господина Листера, они весьма любопытны. Имя этого талантливейшего хирурга должно остаться в истории. Надо бы написать ему письмо, поделиться соображениями о преобразованиях в устройстве асептики на занятиях Королевского колледжа.

От мыслей отвлёк какой-то шум, Андретти настороженно прислушался, собираясь запереть засов. Появилось неясное и тревожное ощущение чьего-то присутствия. В его руке неожиданно ярко вспыхнул фонарь, пламя свечи заметалось, фитиль шипел и потрескивал. И тут жуткая догадка осенила медика. Резко шагнув за дверь на улицу, он чуть ли не лицом к лицу столкнулся с человеком, едва державшимся на ногах. В прыгающем свете Андретти разглядел всклокоченные красно-рыжие волосы и дорогой костюм в крови и грязи.

– Патрик! – ахнул он. – Ты ранен?

– Нет, брат Марко, простудился, – криво улыбнулся посеревшими губами и поморщился О’Лири, пошатнулся, тяжело облокотившись о сырую стену. – Сам-то как думаешь?

С опаской оглядевшись, Андретти помог Патрику зайти в коридор, и, поддерживая, провёл в свою коморку за складом, поставил фонарь на пол. В каменном мешке с маленьким окошком под потолком стояла узкая койка и стол со стулом. В углу поместился небольшой старый сундук с немудрящими пожитками, таз и кувшин с водой.

Патрик тяжело дышал, Марко помогал снять сюртук, жилет, разрезал сорочку. О’Лири протянул руку к пяти свечным огаркам, закреплённым на стене. От вспыхнувшего огня оборотень вздрогнул и зажмурился от света.

– Смотрю, держишься! Где это тебя так? – хмыкнул он, осматривая ножевое ранение в правом боку элементаля.

– В доках. Возникли разногласия о справедливости политического устройства, – скривился Патрик, с сожалением глядя, как друг разрывает рубашку на полосы.

– Пожар в порту твоих рук дело? Ты рисковал сильно нарваться, помер бы где-то в канаве.

– Я знал, что ты в Эдинбурге, Джеймс писал. А где тебя искать, кроме как при морге и трупах? – слабо усмехнулся О’Лири.

– Ты же собирался в Америку к брату? Елена сейчас за океаном…

– Через два месяца из Саутгемптона отходит корабль. Я успею.

Он потерял много крови, был бледен и слаб. С сомнением посмотрел на иглы, которыми звенел Андретти, тот перехватил взгляд и успокаивающе кивнул:

– Не переживай, я прокипятил и обработал. Ещё могу сделать шов в два ряда, это пока новшество, редко применяется.

– Уволь от подробностей! – шумно вдохнул сквозь сжатые зубы Патрик, его лоб блестел от пота. – Просто стяни края покрепче, и дай отдохнуть.

Марко положил ладонь на голову О’Лири, и, усыпив, бережно уложил на жёсткой койке. Другого наркоза для Живущих Давно не существовало. Теперь можно было оперировать.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…

К замку они приехали очень рано, только начало светать. Нужно обернуться до появления посетителей, чтоб не было случайных свидетелей. Йен припарковал машину неподалёку, махнул Теду в сторону виднеющейся в сумерках крепости.

– Найди Елену там, мне нужно быть в другом месте.

– Постой, какой у нас план? Вы-то про себя договорились, а мне-то что делать? – растерялся Рэдмаунт.

– Просто помоги ей. Ну и останься в живых, если сможешь.

Детектив прошёл по каменному мосту через арку ворот, удивляясь, что охрана, если она тут вообще была, одновременно покинула все посты. Он оглядывал полуразрушенные стены, когда через туман к нему метнулась тень. Жёсткий удар в рёбра вышиб дух, а от железного кулака, прилетевшего в лицо, в голове зазвенело, и перед глазами рассыпались белые искры. Тед упал, инстинктивно закрывшись руками, и пытаясь снова дышать.

– Почему ты путаешься у меня под ногами, коп! – Охотник пнул детектива, срывая злость. – Только всё, кажется, наладилось, ты вмешиваешься, и всё портишь! Ты должен был стать козырем в рукаве, а не шестёркой балластом! Когда вы уже все, наконец, сдохнете!?

В левой руке блеснул кинжал, и он вонзил узкое лезвие в правый бок полицейского, ювелирно прорезав только насквозь одежду и кожу с мышцами снаружи рёбер, едва коснувшись костей. Рэдмаунт пронзительно закричал. Удар повторился чуть ниже, такой же сквозной разрез.

– Не смертельно, но и торопиться некуда! Так потихоньку сначала дырок нарежем, а потом шнур протянем, красиво получится, – садист улыбнулся.

– Генрих! – позвала она из темноты.

Охотник прислушался, глубоко вдохнув ещё сырой утренний воздух, и двинулся на звук.

Шаги затихли, Тед перевёл дыхание и поднялся на ноги, правый глаз стремительно заплывал, голова раскалывалась. Бок жгло от боли, футболка и свитер быстро промокали от крови, нужно зажать раны. Внезапно рядом возникла Елена, в испачканных пылью и влажных от росы джинсах и тонкой кофточке.

– Идём, нам туда, к башне! – она поддерживала совсем легко, но он почувствовал, как боль откатила, стало легче дышать.

Они миновали ограждение с плакатом о раскопках и реконструкции, запрещающим туристам проходить дальше.

– Ты сегодня без собачки, милая? – Вольмер ждал, усевшись на каменный блок, вывороченный из стены. В металлической руке поблёскивал танцующий в пальцах кинжал. – Зато прихватила нового питомца, – он протёр лезвие о куртку и ловко спрятал клинок на правой руке.

Она остановилась напротив, тяжело дыша, некоторое время зло смотрела на него в упор, потом замахнулась.

– Ты! Обещал! Мне! Ты! Обещал! Не трогать! Их! Больше! Ты! Обещал! Мне! Ты! Обещал! Не трогать! Их! – кричала она и с каждым словом била его по лицу.

Вольмер не двигался с места и почти не отводил от неё взгляда. Лишь, когда она остановилась, медленно облизнул разбитые губы. Налитые кровью царапины на его щеках бледнели и затягивались мгновенно.

– Я тоже рад тебя видеть, Хелена.

– Почему ты это делаешь? – всхлипнула она.

– Потому что могу, – спокойно ответил Охотник, погладив её по щеке.

– Генрих, я устала! Мне больно! – она шагнула к нему в объятия.

Он нежно прижал её к себе, вдыхая тёплый медовый запах, разбавленный речным туманом.

– Останься со мной, милая!

– И ты никого не убьёшь больше? Дай мне слово!

– Нет, Хелена, меня ты на это не поймаешь! Я только обещаю, что никто больше не умрёт. Сегодня, по крайней мере, – Елена отстранилась посмотреть на него, тот улыбнулся одними уголками губ. – Я смеюсь, милая!

– Ты невыносим!

– Поэтому тебе со мной так хорошо, – он заглянул ей в лицо. – Что?

– Сколько ты хочешь?

– Всё!

– Ты знаешь, это невозможно.

– Останься, и я разрешу держать дома собачку. Или даже двух! Это было бы забавно! – усмехнулся он, издеваясь. – Что-то не так?

– Ты уже нашёл моё кольцо?

– Нет. А разве оно здесь?

– А ты не потому выбрал Звиков для встречи? – она нахмурилась. – Тайник был здесь, в башне?

– Нет, оно хранилось в моём доме в Нью-Йорке, и твоя ручная крыса меня обокрала. Спроси с младшенького! – он презрительно скривился.

– Тайник под Красной башней! – Елена топнула ногой. – Найди его, и мы поженимся снова! Я хочу своё кольцо!

Рэдмаунт боялся себя выдать и старался медленнее дышать, чтобы боль отдавала в рёбра не так сильно.

Она приманка, значит должна быть внутри ловушки. А кольцо с гранатом лежит сейчас у неё дома на столике, но Охотник об этом не знает.

– Идём, сама посмотришь, там только гора осыпи и пустые разбитые камеры старой тюрьмы! – он взял её под руку, но вдруг резко остановился. – Но если твой питомец выкинет какую-нибудь штуку, поверь, живым он отсюда не уйдёт. Да и мы с тобой тоже, милая!

– Охотно верю, Генрих! – она погладила его по лицу. Вольмер поцеловал её ладонь и крепко перехватил руку.

– Я знаю, зачем он тебе. Когда ты с ним, тебе кажется, что ты можешь прожить обычную человеческую жизнь. Как все. Родить детей. Состариться вместе с ним. Умереть. Как все. Но ты же знаешь, что этого не будет. А со зверушкой – то же, что и с остальными. В худшем случае, ты похоронишь его лет через тридцать, в лучшем – сейчас.

– Я не спорю с тобой! Идём!

Они спустились в подвальный этаж, совсем недавно откопанный, ещё не восстановленный, и не готовый для демонстрации публике. Свет фонарей и подсветка стен двора сюда почти не доставали. Частично осыпавшаяся кладка старых камней смотрелась жутковатым подземельем.

– Вот, посмотри, тут нет ничего достойного твоего внимания! – обвёл он руками своды. Елена в ответ обняла его.

– Иди ко мне! Мне плохо, Генрих! Прошу, не трогай никого больше!

– Они тебе не нужны, Хелена! Ты счастлива только со мной, перестань себя обманывать!

– Всё сложнее, любимый!

– Тогда останови меня сама, если сможешь, – он был уверен, что достаточно измотал её, и она сдастся.

Елена прислонила его к одной из стен, прижалась к нему и стала покрывать поцелуями лицо, опуская его руки вниз по своему телу. Как же он тосковал без неё, как соскучился по её теплу! Всё неважно и лишено смысла без этих мгновений!

Железный скрип и щелчок замка наручников.

«Прости, любимый!» – зазвенело у него в голове.

Отскочив, Елена выиграла долю секунды, но Вольмер почти схватил её, рванувшись вслед. Металлические пальцы прочертили глубокие царапины на женской спине и плечу, с треском оторвав рукав! Она приковала его левую руку к одной из скоб, которыми закрепили во время реконструкции каменные блоки фундамента, и теперь спешно выбиралась наверх по ненадёжным ступеням.

– Хелена! – взревел он. – Вернись, Хелена! Хелена!