Телевидение

Москва

Люба заглянула в дверь, сделала страшные глаза и шепотом произнесла:

— Яков Иванович, Екатеринбург. Гуровин метнулся к телефону.

— Закройте дверь, — крикнул он секретарше. — Слушаю вас…

За окном начал накрапывать дождь. Капли барабанили по молодой листве сначала редко, потом все сильнее, сильнее. Раздался мощный удар грома, и водяная пелена укрыла от глаз окна домов, стоящих на противоположной стороне улицы.

— Гуровин? Это Пинчевский. Я тут подумал и решил, что прекращаю деятельность телеканала “Дайвер-ТВ”…

Несмотря на то что все к тому и шло, услышав слова Тимура, Яков Иванович схватился за сердце и бессильно опустился на стул.

— Позвольте высказать свое мнение, — сладким, как патока, голосом произнес он. — Если, конечно, оно вас интересует. Видите ли, наш телеканал, несмотря на короткий срок работы, достиг определенных успехов. Наши передачи имеют высокий рейтинг среди зрителей и критиков. К тому же мы, как и было договорено с вами лично, проводим агитационную кампанию за лидера партии трудового народа “Муравей” господина Булгакова. В эту кампанию вложены огромные деньги…

— Можете об этом не рассказывать, — перебил его Тимур. — Сколько вложено в эту кампанию, мне известно… И Булгакова я прикрываю.

— Позвольте, — опешил Яков Иванович, — как?..

На улице уже хлестал ливень. Прохожие прятались под карнизами домов, забегали в магазины, укрывались под стеклянными крышами остановок городского транспорта. По тротуарам текли ручьи. Громыхнул гром.

Никогда еще Яков Иванович Гуровин не унижался так, как сегодня. Он приводил такие весомые доводы в защиту “Дайвер-ТВ”, что любой другой на месте Тимура если бы и не согласился с ними, то, во всяком случае, повременил бы с принятием решения о закрытии телеканала.

Яков Иванович втайне ненавидел и презирал своего хозяина, недоучку и вора, инвестирующего в канал те самые деньги, которые в свое время украл. Это хорошо, что “Дайвер-холдинг” поприжали, но за что же канал-то прикрывать?

Новые владельцы контрольного пакета, если Тимур соберется продать акции “Дайвера”, обязательно устроят чистку рядов и вышвырнут Якова Ивановича как котенка. Возраст его давно уже перевалил за пенсионный, и хотя он до сих пор в отличной форме, бодр и полон сил, в моде теперь молодые руководители. Прав, прав был Крахмальников: надо уходить. Даже если он больше не найдет работу, с голоду ни он сам, ни его дети, внуки и правнуки не пропадут. Хватит и на хлеб, и на масло. Но обидно — столько сил приложить, чтобы всю эту махину поднять и вдруг потерять.

Трубка в его руке тихо издавала короткие гудки.