Телохранитель ее величества. Точка невозврата

Глава 7. Последний приказ

— Сколько у нас «шаражек»? (7) — бегло бросила Лана, прикидывая в уме возможные расклады. Пока выходило не очень, без «авиации» делать им тут нечего.

— Три, — отозвалась по пятой линии девчонка из третьей группы. Пришлось сделать общей шестую линию, пятую же перевести под нужды тех, кто остался здесь, снаружи и вступит в бой, когда колонны полиции подойдут достаточно близко.

Что ж, не так плохо. Но надо было взять хотя бы пять, для мобильности.

— Отлично. Одни мне. Другие оденут Бомжиха и Сковородка, — она ткнула пальцем в иконки девчонок, неплохо зарекомендовавших себя на поприще прыжков с ранцем. Для длительного полета тот годился плохо, в воздухе десантник слишком хорошая мишень, а вот прыгать и стрелять — совсем иная наука. — Ты лезешь вон на ту крышу, твой сектор север и северо-запад. Ты — на ту, держишь юг и юго-запад. Теперь остальные…

Через минуту Лана распределила позиции согласно здравому смыслу, учитывая возможную тактику полиции. Отчего-то она не сомневалась, что полиция будет действовать именно так, как она думает, стандартно, по шаблону. Не те у ребят мозги, чтобы выдумывать что-то новое. Да и информации о противостоящих им силах они не имеют, недооценивают их, а это немаловажный фактор.

Место, где боги позволили им вступить в бой, оказалось довольно удобным для обороны, но только от наземных войск. Лана не сомневалась, нападающие подтянут авиацию, но пока их карты не раскрыты, полиция ограничится несколькими отрядами штурмовиков при поддержке бронетехники. Полицейской же, не армейской, более легкой. По их расчетам, в двух «Мустангах» в лучшем случае поместятся двадцать человек, но это лучший случай, а не статистически ожидаемый, из которого будут исходить их командиры. Сведений же о доспехах и ранцах в их руках полиция пока не имеет, а значит, первая атака должна стать разминкой. А там, глядишь, подтянутся свои.

Они находились на складах какого-то подземного завода, рабочие которых, услышав звуки взрывов, сделали ноги. Ангары складов стояли достаточно плотно друг к другу, стены их были прочны, невысоки, а крыша изобиловала различными металлоконструкциями, позволяющими залечь и вспомнить старую добрую снайперскую тактику. Перед крайним из ангаров рельеф местности понижался, невысокие домишки, сделанные, наверное, из картона, начинались лишь метрах в двухстах внизу, за пустырем и дорогой. Пехота не пройдет через крышу без ранцев, а простой полиции они не положены, значит, выбор тактики нападения невелик. Что ж, не такая плохая у них позиция! Даже учитывая всего три имеющиеся в наличие «шараги».

Противоположная сторона склада, откуда, скорее всего, последует нападение второй колонны (ну, так сделала бы она сама), изъянов не выявила. Несколько найденных погрузчиков были выставлены в баррикады, как приманка. Два человека с деструкторами могут заметно снизить здесь темпы движения колонны, особенно, если забросать просветы между зданиями дымовыми шашками. К моменту, когда та подойдет слишком близко, атаку по основному направлению они с девчонками отобьют и помогут на этом фланге. Диспозиция проста. Как же получится в жизни, ведают, как и прежде, только боги.

— Группа-три, берите деструкторы, по пять зарядов и слушайте внимательно…

Деструктор. Она сжимала в руках этот смертоносный агрегат и ёжилась, вспоминая, как нажимала спусковой крючок такого же, только постарее и попроще. Ей никогда не нравились эти штуки, она предпочитала им S-5, рельсовую снайперскую винтовку, могущую лишь колоть, но зато точно мощно и неожиданно. Даже ракеты, а пострелять из них довелось, она любила больше. Но ракета менеё эффективна этой штуки, для выстрела которой внутри рабочей части происходит ядерная реакция. Самая настоящая, лавинообразная, как в бомбе, с разницей, что здесь используются не уран и плутоний, «большие» ядерные элементы, а дорогущие синтетические трансураниды, критическая масса которых составляет граммы и миллиграммы. Огромная масса заряда к деструктору в полтора — два десятка килограмм в общем и обусловлена необходимостью изолировать внешний мир от излучения этих миллиграммов. А многие считают и этого недостаточным. Активируются же эти миллиграммы в рабочей части направленным импульсом, очень коротким, но успевающим возбудить цепную реакцию, после которой…

Дальше Лана в физике была слаба. Она — солдат, а солдату не нужно знать такие премудрости. Главное освоить принцип, а принцип говорил, что эффект выстрела деструктора просто потрясающий — нет в этом мире ничего, что смогло бы противостоять ему.

Проблем с этими штуковинами всего три. Крайняя дороговизна боеприпасов, их негарантированное срабатывание и при этом очень маленький срок жизни, измеряющийся месяцами. То есть один вот такой цилиндрик — Лана повертела в руке невероятно тяжелый для своих размеров стандартный заряд для деструктора альянса — стоил как средняя машина купольного класса, выходил из строя через два — два с половиной года лежания на складе и при этом мог отказаться взрываться при выстреле из-за мельчайшего брака на радиохимическом заводе. Это ещё что, в первом поколении деструкторов использовали другой изотоп (какой к своему стыду Лана не помнила), так те агрегаты вообще могли взорваться в руках при превышении примесей в активном компоненте в четвёртом-пятом знаке после запятой. Современные, слава богу, сами не взрываются, только поэтому им можно брать их с собой для охраны принцессы. Но с натягом — радиоактивность под слоями металла и биозащиты в агрегате просто адская.

У них изначально было по пять цилиндриков на ствол при норме в два-три. Это грубейшее нарушение, которое позволялось только им, «девятке», и то, пока не узнала королева. Узнай об этом её величество, даже аргумент, что все пять деструкторов едут в машинах групп два и три, находящихся далеко от её дочери, не спасли бы. Но сейчас по иронии судьбы именно эти штуки, их обилие, и может спасти их всех, включая её дочь. Три выстрела у неё, Светланы Васильевой по прозвищу Светлячок, три у Сковородки, пять у Бомжихи, на которую возлагается функция главной ударной силы в операции. Остальные внизу, у девчонок, которые будут отвлекать вторую колонну. Больше резерва у них нет.

Полиция — не армия. И даже не безопасность. Соответствующего опыта у них нет, и только потому они с девчонками живы. Действительно, что было бы, начни подбившие их «Мустанг» полицейские садить по поверженной машине? Или стрелять во всех, кто только попытается из неё вылезти? Они привыкли бороться с криминалом, с местным трущобным быдлом, так же они воевали и сейчас. Действительно, двинулись без дронов, авиации и артиллерии на них, занявших хорошую позицию. Ребята и подумать не могли, что их умоют кровью, несмотря на всю их бронетехнику, все доспехи, ракеты, скорострельные винтовки и деструкторы. Вообще не могли подумать, что им окажут жесткое сопротивление — так это смотрелось со стороны. Тем более девки, изображение троих из которых передала камера доспеха того типа, что удрал, подняв тревогу.

Это глупое покушение. Неорганизованное. Так не делают умудренные опытом чекисты. А еще умудренные опытом не совершают покушения, если риск НЕсовершить его выше, чем совершить. То есть, за ним стоят некие силы, обладающие влиянием и деньгами, которым позарез нужно это убийство, но у которых недостаточно мозгов взвесить «за» и «против». Без профессионалов службы безопасности здесь, конечно же, не обошлось, но ведь можно предложить профессионалу столько средств, что он закроет глаза на риск? Или нет?

Она не знала.

Как бы смешно это ни звучало, в срыве покушения, а такое топорное исполнение Лана все-таки считала срывом, виновата сама Бэль. Да, она собиралась в город давно, с тех самых пор, как мать разрешила ей на волне теплых чувств. Но сорваться сразу не смогла по физическим причинам — после недельной голодовки её желудок отказывался восстанавливаться и принимать пищу. Даже сегодня утром никто не мог сказать точно, пойдет ли её высочество куда-либо. Лишь относительно успешно позавтракав, она вдруг заявила: «Всё идем. А то скоро улетаем, а я на Империю не посмотрела…»

И в этом она вся.

Сборы заняли полчаса. Всего лишь. Может же, когда захочет! Покраска волос и макияж у девчонок дошли до автоматизма, завершили грим уже в машине. И тру-ля-ля! Здравствуй свобода! А за такое время, даже если «кроты» во дворце вовремя успели передать нужным людям сведения о вылазке, толкового покушения не организуешь.

К следующему моменту приложила руку уже она, Лана, послав в исконном марсианском непереводимом направлении настырного сотрудника императорской дворцовой охраны, «координирующего маршруты» её высочества. Да нет, не чувствовала, просто так послала. Рядом с ней они, «девятка», а эти, если желают и обязаны, пусть едут следом и слушают.

Третий момент, как продолжение первого, вновь на совести Бэль. Её постоянное непостоянство. Да не было у них никаких таких маршрутов движения! Не было! Ехали и шли туда, куда хотелось правой руке и левой ноге её высочества! Какое тут покушение с таким маршрутом!

…И всё ж таки получилось. Готовились, сволочи, все эти дни, расставляли ловушку. Все возможные накладки просчитали. И они попались.

Спуск. Плечевой сегмент почувствовал еле уловимую в доспехе отдачу. Один из десятка бойцов в штурмовом доспехе, занимающий позицию за «картонным» домиком, исчез из вида. Рельсовая снайперка — не линейная штурмовая винтовка, от неё не спасет бетонная плита, за которой прятались парни. Даже если снаряд летит на самой маленькой скорости. Еще спуск, и еще один упал. Она не видела падения, но знала, что так и есть. Все выступающие части доспехов тут же были убраны из зоны видимости, бойцы попадали на землю и перекатились под защиту естественных преград, но она успела почувствовать и выстрелить в третьего. В место, где тот находился, прошивая насквозь кирпичный забор дома. М-да, это не то барахло, чем воевали они на Марсе. Им бы такое добро туда, глядишь, и война бы по другому пошла. Сковородка завалила двоих — но у неё и опыта поменьше. Итого пятеро. Для начала. Лана дала еще пару очередей сквозь стены и заборы, для профилактики, давая парням понять, что не стоит рисковать, и услышала смешок напарницы:

— Танцуем, мальчики?!

Сковородка стрелять умела. Экзотическое прозвище ей дали здесь, во взводе, за то, что именно этим орудием она грохнула свою первую жертву, за которую и попала в колонию. Пьяного соседа по общаге, напавшего на её мать и попытавшегося изнасиловать. То, что мать бухала вместе с соседом, благополучно опустим — не всем здесь везет так, как ей или мстительнице Мэри. Как оказалось, с винтовкой эта девочка обращается не хуже её самой, только на звук стрелять не умеет.

— Сейчас начнется. Уходим! — скомандовала она, перекатываясь и отползая в сторону, придерживая торчащий из-за спины деструктор. Мобильность — главное достоинство любого снайпера. Тем более, когда по тебе собираются работать из зажигательных ракетниц.

БУУМ! Бум! Бум!

Той части крыши, где она только что находилась, более не существовало, там царили ад и пламя. Но это было не важно, свою жатву их первая атака собрала, деморализовала противника. Тот получил сигнал, что с ними будут бороться до конца, не боясь ни бога, ни черта. Для полиции, тем более такой, которую она видела полчаса назад рядом с Бэль, этого достаточно. Иконка Сковородки мигала спокойным зеленым светом, успела.

— Что там? — переключилась она на пятую линию.

— Пять машин, — раздался голос одной из девчонок снизу, управляющей разведдронами. Всеми тремя. — Человек тридцать пехоты, все в штурмовой броне. Вооружение солидное. Прикрытие вы видели, к ним пробирается еще человек десять — похоже, их резерв.

— Они им не помогут, — отметила про себя Лана. — Что с той стороны?

— Под контролем. Примерно то же — пять машин и человек двадцать пехоты.

— Терпимо, — срезюмировала она. — Девчонки, на счет «давай». Я беру на себя последнюю машину. С интервалом в секунду Сковородка — первую. Вы занимаетесь пехотой. Их броня попробует взлететь: по тем, кому удастся, садит Бомжиха. Милая, на пехоту не отвлекаться, береги позицию! — повысила она интонацию.

— Есть! — отозвалась напарница с третьим ранцем.

— Ждем.

БУУМ! — крыша вновь содрогнулась, и её часть, выходящая в сторону приближающейся колонны, превратилась в стену огня. БТРы снизу не жалели боеприпасов, чтобы оградить себя от угрозы сверху. Помогала им и пехота, держа сектор под прицелом. Лана смотрела по подключенному на время каналу с дрона на колонну, как та планомерно завернула в пространство между складами, расхайдокала баррикаду из их оставшегося «Мустанга» и двух погрузчиков, и начала втягиваться внутрь. Когда же первая машина уже была в зоне обстрела девчонок, а последняя только втягивалась в просвет, она прыгнула, набирая с места скорость:

— Давай!

Стена из огня и пыли приближалась. Огня, способного повредить скафандру, практически не осталось — нечему тут гореть, а пыль будет защищать её же саму от стрелков внизу. Вой «шаражек», отрыв…

На долю секунды она потеряла ориентацию. Все-таки летать в довольно тяжелом венерианском доспехе, да еще при целом «же», да еще при ста одном килопаскале снаружи, совсем не то, что воздушное парение в небе Красной планеты. Непривычно, немобильно. Но уже через секунду она вынырнула в просвет между ангарами, и за долю секунды, прежде чем нырнуть в такую же стену огня и пыли с той стороны, успела разрядить деструктор в последнюю машину, загородившую дорогу на выход остальным транспортам.

Приземление. Кувырок. Поднялась. Так, подруга, не расслабляться!

Бууум! — донесся до неё звук взрыва первой машины. Сковородка попала.

— Девчонки, пехота ваша. Бомжиха, действуй!

М-да, полиция. Халтурщики. Когда против них бездоспешное слабо вооруженное воинство истинных владетелей фавел, местных криминальных баронов, они герои. Встретив же организованное сопротивление людей, оснащенных доспехами и умеющих воевать ПРАВИЛЬНО, сразу дали деру, побросав ценное оружие. Взрывы первых двух машин уже дезориентировали их, превратив в стадо; девчонкам осталось только методично расстреливать «героев» очередями, ориентируясь по показаниям дронов, находясь самим под прикрытием дымовых шашек. После того, как третья и четвертая машины одна за другой взлетели и превратились в факелы, ни о каком продолжении боя речи больше не шло. Нападающие позорно показали пятки.

Может быть они хорошие полицейские, зря она так. Для выполняемых непосредственных задач. Но вот воины — точно никакие. Лана лежала на краю крыши, на не сильно пострадавшем её куске, и садила одиночными по спинам убегающих. Скафандр снаружи горел, недалеко взорвалась зажигательная ракета, пущенная пытающимися прикрыть бегство штурмовиками из-за домов, но до критической температуры было далеко. Её саму в пламени и дыму им не было видно, хотя и достать их при такой видимости она не могла тоже.

Что она чувствовала, стреляя в ничего не сделавших ей плохого людей? Да ничего. То были враги, которых надо убить, и она убивала. Как там, в пустынных красных песках далекой планеты десять лет назад. «Нельзя оставлять бегущего врага в живых, — говорил ей наставник, товарищ Ким. — Рано или поздно он вернется и ответит». И она не оставляла.

В этот момент ничто вокруг не играло никакой роли. Только отдача в винтовке.

Что ей понравилось в местной полиции — это оперативность. Венерианская гвардия за такое время вряд ли успела бы раскочегариться. Здесь же, от получения сигнала тревоги до вступления в силу плана «Перехват», прошло несколько минут. Еще через несколько их уже пытались блокировать, окружить. А с момента блокирования, когда они застряли на территории этих складов, до атаки, прошло не более десяти минут. То есть, бронетранспортеры и вооруженные до зубов штурмовики у них были в боевой готовности, находились где-то недалеко. Сей факт скорее всего с ними не связан, это именно боевая готовность, постоянная, связанная с тем, что на улицах подобных районов частенько требуются услуги отрядов полиции специального назначения. Такая вот лестная, и одновременно нелестная характеристика городов Империи.

После отступления второй колонны, которую девчонки сумели-таки сдержать до их подхода, и которая в отличие от первой гордо отступила, понеся не такие уж чувствительные потери, прошло всего три минуты. Три минуты, за которые она успела лишь вернуться на исходную позицию и раздать дальнейшие указания по дислокации. Дрон молчал, видимо, его обнаружили и заблокировали, потому они проморгали атаку, увидев падальщиков визуально, когда предпринять что-либо действенное было слишком поздно.

— Матерь божья! — раздался голос Бомжихи, оказавшейся ближе всего к вектору атаки.

— Твою мать! — вторила Сковородка, так же наблюдая картину воочию, через линзу забрала, после чего её иконка показала крест прицела вскинутого на плечо деструктора.

— НЕ СТРЕЛЯТЬ!!! — успела заорать Лана. — Назад, на позицию-два! Пешком! Ранцы не включать! — её собственные ноги уже несли её вперед, подальше от края крыши.

Надо сказать, край крыши находился совсем не там, где был раньше. Разрушился вместе с частью стены — ракеты не деструкторы, но их не стоит недооценивать. Теперь же по этим развалинам, захватывая край существующей пока еще крыши, ударила лавина стали, обрушивая и превращая в пыль то, что осталось.

— Всем замереть! Оружие деактивировать! Быстро!

Возникла заминка — она знала, что девчонки слепо выполняют её приказ, полностью ей доверяя. Соседняя с нею крыша взорвалась таким же фонтаном и проломилась. Но атакующие модули, уничтожив потенциальную позицию противника и обезопасив себя с этой стороны, пошли по дуге, давая ей еще несколько секунд драгоценного времени на отдачу ЦУ.

— Это «кракены», — спокойно констатировала Лана, пытаясь вселить во всех уверенность. — Девчонки, слушай сюда. Не паниковать. Это главное. Сколько у нас «сверкалок»?

— Две, — быстро ответили снизу.

— Запускай. Рядом со мной.

— Но…

— БЫСТРО!!! Всем остальным не двигаться! Сидеть и не шевелиться! Они стреляют на движение! Повторяю, не двигаться, затаиться!

Внизу пыхнула пневматика подствольника «Каймана». На крышу ангара недалеко от неё упала жестяная банка, и, судя по красным глазкам по краям расширенной головки, успешно заработала.

— Слушай меня внимательно, девчонки! — быстро заговорила она, пытаясь перебороть волнение. У неё было всего тридцать секунд, пока «сверкалка», то бишь постановщик электромагнитных помех, глушит вокруг неё все радиочастоты, ослепляя «кракены» в этом диапазоне. — Эти жестянки — тупые беспилотники. Реагируют на тепло, на движение и на электромагнитные излучения. От тепла вас защищают скафандры, и если отключите связь и будете сидеть неподвижно, они вас не увидят. Вообще.

Судя по атмосфере молчания, девчонки начали приходить в себя.

— Не нужно стрелять по ним на подлете, они вооружены крупнокалиберными Гауссовками (8), разнесут здесь всё за минуту. Не давайте себя увидеть раньше времени.

— Так и сидеть? — зло усмехнулась Бомжиха. Её крышу так же разнесли, она ютилась на каком-то пятачке, наполовину рухнувшем, наполовину просевшем, привалившись спиной к вентиляционному колодцу. Температура её скафандра медленно повышалась.

— Нет. Мы валили на Марсе таких пачками. Они опасны, но безбожно предсказуемы. Надо только знать, что делать.

…За несколько секунд до окончания действия «сверкалки» она отключила связь. Отключила последней, проверяя главное — чтобы эта несносная белобрысая девчонка отключила свою. Успела. И сразу после этого над нею беззвучно проплыли силуэты восьмигранных модулей. Прикрепленные к днищу корпуса пары счетверенных орудий вращались, ловя цель. От них веяло такой знакомой жутью, что на миг ей стало не по себе, а страх охватил её всю, до самых пяток. Но лишь на миг. Она знала, что надо делать.

Июнь 2437 года, Марс, Новая Оклахома. Окрестности базы Второй Национально-освободительной армии «Горск-2»

— Они тупые, Светлячок! — рассмеялся Ким и одарил её той самой лучезарной улыбкой, от которой все страхи куда-то испарялись. Естественно, она не видела этой улыбки, но знала, что в этот момент он улыбается именно так. Она помнила его узкие азиатские глаза и мысленно держала картинку перед глазами. — Это жестянки. Тупые жестянки, управляемые стандартной программой. А любую программу всегда можно перехитрить. Обмануть.

Здесь, на гребне кратера, дул сильный ветер. Сильный по меркам Марса, естественно — землянин бы такой даже не заметил. Но вдоль стенок кратера шла турбулентность, в которой обнаружить их датчикам движения падальщиков было сложнеё, чем на открытом месте. Потому они могли позволить телу принимать различные положения, сидеть, полулежать и так далее, и засада не выглядела такой скверной, как обычно. Но на этом плюсы заканчивались, начинались минусы. А необходимость ВДВОЕМ уничтожить сотню беспилотников «красно-серых»… Тот еще минус. И главное, если они с Кимом не сделают этого, каждый проскочивший модуль натворит на базе много бед. Их НЕКОМУ останавливать там — раненые, да прибившиеся гражданские, больше на базе никого нет. Да и базы как таковой нет, гордое название легкого палаточного городка, к которому стекались все, кто бежал от новой власти. Естественно, почти без оружия. Все, кто с оружием, сражался сейчас с другой стороны кратера, против штурмующих его войск, и не сказать, чтобы там было холодно.

— Эти штуки в большом количестве закупала Венера у Империи, когда сунулась в Олимпию. Когда была первая война с амиго (9). Ты не можешь её помнить, маленькая еще. Потом амиго с планеты ушли, а позже научились делать подобные сами, но этой рухляди у них скопилось до … Много, в общем. Теперь они морально устарели, использовать их в войне, настоящей войне, не чете нашей, безумие, вот они и передают их «красно-серым» почти за так. Бесплатно. Для убоя. А раз для убоя, то смысл их перепрограммировать?

Света мысленно согласилась.

— Потому запоминай и имей в виду на будущее, как с ними бороться.

Первое — скафандр. С нашим охотиться на «кракенов» самоубийство. Только венерианский! Где хочешь ищи, но венерианский скафандр достань. Наши фонят на всех частотах, ты для них как факел среди тьмы — превосходная мишень. Амиго же делают свои доспехи идеальными, ничего не пропускают. Правда, связь отключай, эти падальщики чувствуют любое излучение и сразу ракетой садят. Ну, да ты ученая.

Света кивнула, хотя товарищ Ким не мог этого видеть.

— Второе — движение. Никакого движения. Сиди смирненько, как мышка, если не хочешь ракету в забрало. Но к этому пункту нашему брату тоже не привыкать… — её наставник рассмеялся. Усмехнулась и она.

— Третье, и главное — тактика. Я уже сказал, они тупые и перепрограммируют их редко. А настроены они, как ни парадоксально, на одиночный бой, на одиночное прочесывание. Падальщики же! То есть, если ты даешь цель одной из них, и даешь её ярко, реагируют на неё они все. Сразу. Забывая, что есть другие цели. Я проверял, Светлячок, это работает. — Ким вновь усмехнулся.

— И за это время, пока они отвлекаются… — начала понимать Света, но была перебита:

— Нет. Хуже. Если они найдут цель ближе — отвлекутся. Потому их ПЕРВАЯ цель должна быть рядом с ними. Ближе всех. Поняла, о чем я.

Она поняла.

— Жертва.

— Я бы сформулировал, «объект отвлечения». Да, Светлячок. Тебе придется лететь прямо на них, быть среди них. И суметь при этом выжить.

Света почувствовала, как из глаз потекли слезы. Умирать ей не хотелось. Но она была готова умереть, если так нужно.

— Мне жаль, ты еще молода для смерти, но там, за нами, несколько сот человек, пойми, — увещевал наставник. Зря, она и так всё понимала, но он должен был сказать это. Для себя самого. — Женщины, дети. И только пара зеленых юнцов с ракетницами. А их сотня. Они не справятся, Светлячок. Я же буду садить по ним не переставая, пока мой деструктор не заклинит от перегрева и пока не кончатся ракеты. Или меня не накроют взрывом.

— Я не смогу, — чуть не заплакала она. — Я продержусь не больше нескольких секунд. Ты не успеешь…

— Не уверен в этом, Светлячок. — Товарищ Ким засмеялся, и в его наигранном смехе послышалась искренние веселые нотки. — Сможешь. Ты маленькая, молодая, у тебя хорошая реакция. Ты хорошо стреляешь, а всадить пару импульсов в полете для тебя… Ерунда. Да и я стрелок не из последних. Если из наших кто и сможет, то только ты. Поверь старому вояке. Главное, держись за ними и над. За и над! Пока они развернут пушки, им потребуется время, а пока будут разворачивать, тебя там уже не будет. Я рассказывал тебе, это как задача про Ахиллеса и черепаху. Будь впереди, пусть даже на долю секунды. Любая коррекция двигателями, любые развороты — это время. У тебя получится, Светлячок. Я в тебя верю.

Света помнила байку про черепаху и Ахиллеса. Она её очень веселила в свое время. Но взята та была из жизни, и теперь её справедливость предстояло доказать ей.

Земля под ними задрожала, взорвалась последняя автоматическая турель, защищавшая склон кратера с внешней стороны. Через несколько секунд после этого над их головами показались первые восьмиугольники беспилотных модулей. Падальщиков, созданных для патрулирования и добивания, для контроля местности, где могут обитать вооруженные и недружественные хозяевам модулей люди. От каждого из углов восьмиугольника отходила стойка с маневровым двигателем, к которой крепились легкие пушки неглавных калибров. Главные, счетверенные крупнокалиберные «Гауссовки», как и ракеты, крепились к основному корпусу идля предстоящих ей маневров опасность представляли небольшую. Издалека вся эта конструкция напоминала осьминога, за что и получила название.

— Если что, бей по движкам. Из винтовки. Сбить не собьешь, слишком устойчивые, гады, но пару секунд дезориентации этой штуковины выиграешь. А пара секунд…

Да, «пара секунд для уважающего себя снайпера — вечность» — повторила она его крылатое изречение.

— Не дрейфь, Светлячок, — вновь произнес Ким со всем возможным сочувствием и теплотой. — У тебя получится. Ты верткая егоза, и на тебе один из самых ценных доспехов. Трофейный. И «шараги» не нашего производства, российские. А там делать умеют. Готова?

— Так точно! — Света кивнула, до хруста в суставах сжимая свою старенькую снайперскую винтовку. Последний «кракен» пролетел над ними. Получилось штук пятьдесят, не меньше. Да, самоубийство. Форменное.

— Погоди-погоди, дай им отлететь подальше… Так-так-так…. Давай! — закричал Ким.

Света отсоединила от скафандра и бросила в сторону клемму простейшего проводного переговорного устройства, прозванного в народе «телефон», которое они использовали при отключенной внешней связи, включила «шараги», сразу же акривируя их на полную мощность, и закричала, точно зная, что её крик никто не услышит. Потому, как реактивная сила прыжкового ранца несла её навстречу неминуемой смерти, и не было никакой возможности избежать ее. Как ей казалось тогда…

…Лана закричала, как и тогда. И как тогда её никто не услышал. Сейчас её положение было гораздо более комфортным, чем в тот день на Марсе, даже, можно сказать, шикарным. Перед нею, точнеё над, висело всего шесть модулей, одета она была в суперсовременный доспех, о котором в отряде никто не мог и помыслить, прыжковый ранец был мощнеё и маневреннеё той развалюхи, вооружена она была на порядок лучше, а прикрывал её не один-единственный Ким, доброволец из Владивостока, работавший до войны простым слесарем на морской верфи, а профессиональные бойцы из элитного подразделения её величества королевы Венеры. И всё же она боялась так, как не боялась тогда.

Штуковины эти оказались даже слабее тех, что они крошили на Марсе. Ракет у них не было вообще, только Гауссовки, да не стоящая внимания мелочь. Окрашены модули были в зелено-желто синие цвета, как и вся техника сотрудников правопорядка префектуры. Полиция! Простая полиция! Позже она узнала, что по большей части эти списанные из армии падальщики используются для патрулирования скоростных магистралей, ну, и иногда для поддержки с воздуха при проведении полицейских операций в фавелах. А значит, иного вооружения им и не требуется. Но сейчас она не знала этого, и вновь пережила чувство безысходности, которое овладело ею тогда, десять лет назад. И вновь, как тогда, кружась по всем осям, практически застопорив гашетку винтовки, садила и садила по всё так же лениво перемещающимся в пространстве неповоротливым модулям.

В себя её привел «кракен», лежащий на боку, большей частью корпуса утонувший в полуразрушенной стене ангара. Пушки его были аккуратно срезаны девчонками, как и все восемь «щупалец» с маневровыми движками. Поверженный, обездвиженный, но «живой» «кракен», надрываясь, вещал, что слышно его было, наверное, на самом побережье:

— Неизвестные! С вами говорит капитан полиции Песоа, отдел по борьбе с наркотиками, префектура Сеара! Немедленно сложите оружие и подчинитесь властям! В противном случае будете уничтожены орбитальным ударом! Повторяю! Немедленно сложите оружие и подчинитесь властям! Обещаю вам справедливый гуманный суд и непредвзятое следствие! В противном случае будете уничтожены!..

— С наркотиками? — услышала она голос одной из девчонок по внешней, акустической связи. Другая подошла и помогла подняться:

— Лана, ты супер!

Следом загорелась иконка Бомжихи, и её голос весело, почти оглушая, воскликнул:

— Ну ты даешь, подруга! Это было так круто!..

— Да разве? — Лана согласна не была. Тело её болело вначале от удара в стойку шасси одного из модулей, на всей скорости, а потом от жесткого приземления на покрытый ямами и рытвинами бетонопластик земли. Какая-то из этих дур успела шмальнуть по земле, но попасть девчонки ей не дали. Следом начали активироваться все остальные иконки кроме скафандра Бэль и группы-один, пропадающих где-то внутри и не знающих точно об окончании боя.

— Девчонки, по местам! Боевая тревога! Сейчас лучший момент для атаки! — очнулась Лана.

— Они не будут атаковать, — усомнилась одна из девчонок группы-три. — После такого-то разгрома!

— Полиция — да, хмыкнула Лана, тратя бесценное время на разъяснение очевидного. — Полиции надо время перегруппироваться. Они вон, уже и разговаривать готовы. Дальше сама думай.

Она оказалась права, к сожалению. Их атаковали. Почти сразу, спустя минуты две. Не городская полиция, профессионалы, хотя и в зелено-желто-синих доспехах. Одно то, что они подлетали на старых армейских десантных шлюпках и были оснащены ранцами, все как один, говорило, что это явно не полиция. Но Лана отчего-то не была удивлена.

Первая на их приближение успела отреагировать Сковородка, жахнув со своей позиции из деструктора. Одна из шлюпок взорвалась, начала падать, но остальные в этот момент выстрелили фонтанами разлетающихся в стороны тел. С учетом того, что в каждой из них помещается около двух десятков десантников, даже с учетом погибших или выведенных из строя в первой, восемь десятков профессионалов — это круто. Плюс, десантные шлюпки вооружены сами по себе, вооружены неслабо, и через секунду место, на котором стояла Сковородка, взвилось в воздух огненным фонтаном. Иконка напарницы подернулась желтым, но продолжала мигать. Успела.

Лана прыгнула, выбирая позицию. На лету ловко закинула винтовку за спину, доставая деструктор с последним зарядом. Как-то исхитрилась поразить одну из шлюпок, заходящую для удара на позицию Бомжихи. Две другие шлюпки пережили её буквально на пару минут, все-таки боты — превосходные мишени, а смысла экономить заряды для деструкторов больше никто не видел…

…Но десятикратный численный перевес есть десятикратный перевес.

Они отступали, отстреливались, паля во все, во что могли выстрелить, пытаясь хоть немного удержать парней в зелено-желтом. Вооружены парни были что надо, не чета полиции, и координировали действия с помощью невидимых девчонкам дронов. То есть, сражались так, как и должна сражаться армия. Единственное благо, за которое она благодорила все высшие силы, это то, что парни напали с одной стороны, видимо, не рискуя распылять силы, и им было куда отходить.

Они отступали, теряя позицию за позицией, заливая огнем всё вокруг. Враги падали, Лана сама грохнула человек пять, но это была капля в море. Две иконки мигали красным цветом, в том числе Бомжиха — у них не осталось больше «авиации». Стрельба, крики, ор и мат девчонок, визги ракет и взрывы — все вокруг смешалось в невообразимую кашу. Она как-то пыталась координировать бой, отдавала приказы, но это было бесполезно — бой дошел до стадии, когда каждый сам за себя. Их было три группы, отрезанные друг от друга, и все три отходили без возможности помочь друг другу. Причем сама она была третьей группой.

Она держала последнюю «верхнюю» позицию до последнего, не давая атакующим зайти с тыла одной из групп девчонок, стоя на колене на самом краю крыши за вывороченной бетонной плитой, когда в глазах её вдруг потемнело, а в голове зашумело. Она недоуменно обернулась и полетела вниз, с пятиметровой высоты ангара, и лишь упав и инстинктивно попытавшись встать, увидела, что поверхность нагрудной пластины доспеха украшена дорожкой маленьких дырочек.

Ничего не соображая, Лана попыталась подняться, действуя на автопилоте, и у неё получилось… За что она была вознаграждена зрелищем, которое стоило смерти.

Крыши, всё вокруг, без исключения, постепенно занимаемые оттесняющими их с девчонками бойцами в зелено-желтом, тонули в дыму и пламени. «Улица» между ангарами вдали, по которой наступал противник, взвивалась вверх фонтанами крошева, а сами наступающие бойцы включали ранцы и неслись прочь, плевав на то, что в воздухе становились отличными мишенями. Некоторые из них падали, рассеченные надвое очередьми крупнокалиберных установок, некоторые взрывались, некоторые просто падали, теряя управление, сраженные иглометами. Лана тоже упала, но на сей раз назад, привалившись спиной к стене и медленно сползя по ней на землю. Псевдополицейские бежали, но они не знали того, что увидела она, взглянув на встроенный в забрало тактический визор. С трех сторон площадку, на которой находились склады, окружали жирные зеленые точки десантных ботов, и еще два заходили с четвертой, завершая окружение. Десяток «ромбов», модулей поддержки десанта, поливали их противников огнем из всего, что могло стрелять, а прыгающие следом десантники довершали разгром, не оставляя никого живого. Один из «ромбов» спустился вниз, пройдя почти над нею, превращая в груду строительного мусора стену огромного и крепкого ангара справа — кажется, в неё стреляли именно оттуда. На борту его красовался гордый распускающий крылья орел Венеры.

Июль 2437 года, Марс, Новая Оклахома. Окрестности базы Второй Национально-освободительной армии «Горск-2»

Шесть мрачных фигур двигались в сторону пустыни. И она, седьмая. Куда они идут, что им поручено — ей не сказали. Пока. Там, за этой пустыней, располагались позиции «Марсианской Народной армии», как «красно-серые» гордо прозвали свои войска. У них «Национально-освободительная», эти обозвались «Народной» Скоты! Видимо, чтобы еще больше запутать тех, кто так и не определился, кто и за что воюет в этой войне. Хотя, победители есть победители, что хотят, то и делают — имеют право.

Зло разбирало. Но поделать они ничего не могли. В то, что у них есть хотя бы надежда победить, не верила даже она. Хотя сильно хотела в это верить, сильнеё всех. Ведь ей была наглухо отрезана дорога назад — её дома больше не существовало, родители мертвы, как и сестра, а слава… В её краях все, от мала до велика, знают, что означает слово «светлячок». Смерть означает, оттуда, откуда не ждешь. И, к сожалению, слишком многие знают, что она — девочка, а некоторые даже видели её лицо. Нет, она останется, в любом случае. И умрет здесь, вместе с этими мужчинами, знающими, что победы не будет, но упорно, день за днем, ведущими свою войну.

Вчера вновь был совет, командиры что-то решали. Что они решили — она не знала, но вариантов у них не так много. Это была пока еще секретная информация, но многие в Горске уже знали её — Новый Смоленск пал. Последний крупный город, контролируемый Освобождением. Это еще не победа, у них еще много отрядов, много бойцов, рассеянных по этому сектору планеты, но вот будущего у этих отрядов нет. Как и боевого духа.

Сколько они смогут сопротивляться еще? Единому Марсу, единой планете, покоренной и поставленной под жесткий контроль везучим и талантливым сукиным сыном, продавшим душу амиго? На их деньги и с помощью их оружия сколотившим себе армию, а затем прибравшим к рукам город за городом, провинцию за провинцией, лишь увеличивая этим свои силы? Что они сделают теперь, когда в его руках не только поставки с Венеры, но и собственная промышленность, собственные заводы? Из солдат Освобождение вновь превратится в партизан, и какое-то время будет успешно партизанить… Но потом марсианское кадровое войско, создание которого уже идет, все-таки вышибет их с территории республики, выбросив из шлюза в атмосферу без скафандра тех, кто не успеет убежать. Как те, кто еще остался в Горске.

Они шли долго. Наконец Ким, её наставник и практически отец, приказал всем остановиться. Все обернулись к ней. Повисло молчание. Она пыталась прочесть по лицам, что происходит, что ей хотят сказать, но не могла. Все смотрели виновато… Но с облегчением.

— Мы уходим, — произнес, наконец, наставник.

— Я поняла, — ответила Света.

— Прости, Светлячок. Но тебе нельзя с нами.

— Тогда я… — Она разинула рот, но не знала, что сказать. — Тогда зачем вы меня взяли?

— Отряд тоже уходит. Через час — два. — Света посмотрела на часы и поняла, что вернуться не успеет. Захотелось выругаться и заплакать.

— Они пойдут к имперской границе. Император Себастьян обещал принять и дать убежище всем, кто воевал против «красно-серых».

— Но я… — Она по прежнему ничего не понимала.

— Война закончена, Светлячок, — грустно усмехнулся он. — Для всех. Наши хотят сдаться имперцам. Мы — нет.

Света поняла, куда идут Ким и остальные. В бой. Последний. Из которого не вернутся, потому, что не хотят возвращаться. Из глаз её потекли слезы. Интуитивно она дернула рукой, пытаясь вытереть их, но встретила лишь стенку поцарапанного забрала шлема.

— Но вы же можете!.. Ким, у тебя ведь есть дом! А как же Владивосток? Как же море? Ты ведь обещал показать их!

— Не могу, Светлячок. — Мужчина сделал шаг вперед и провел рукой ей по шлему. — Нет больше Владивостока. Для меня — нет. Все, что у меня осталось, это война, и вот эта винтовка. Я не могу вернуться.

Она зарыдала. Он же продолжил:

— Мы решили идти вшестером. Такие, как я, кто не может вернуться. Кому некуда. Остальные же… Не факт, что они получат то, что хотят. Имперцы — тоже амиго, просто другие. А император Себастьян — такой же Веласкес, как и королева Лея. Ему плевать на нас, он просто хочет насолить сестре. Они станут заложниками торговли между двумя ветвями их семьи. Теперь ты поняла, почему мы не оставили тебя в лагере?

Света поняла. И понимала, что это правильно. Она не сможет жить в Валентине или Сан-Антонио, среди мира ненавидимых лиц амиго. И не сможет улететь в Россию — что ей делать там одной?

Господи, ей ведь всего тринадцать! Кому она вообще нужна?!

Слезы полились из глаз с новой силой.

— Я хочу с вами! Ким, я хочу с вами! Пожалуйста!

Мужчина отрицательно покачал головой. Остальные шедшие с ними бойцы отвернулись, пряча глаза.

— Нет, Светлячок. Ты должна жить. В тринадцать нельзя думать о смерти.

— Но это нечестно!

— Честно. Когда ты вырастешь, это будет твое право. А сейчас мы решили за тебя. Как старшие. Извини. Пойдем, — обернулся он к остальным и они вновь тронулись.

— Нет! Я пойду с вами! — Света почувствовала, как её охватила злость и побежала за ними. — Хрен вы решили! Только я решаю, что мне делать и как умирать! — Она кинулась вперед с твердым намерением обогнать их, но наставник вдруг схватил её за руку и остановил:

— Стой! Это не всё!

Она остановилась. Он смотрел на неё с такой тоской и любовью. Нежной, отеческой. Тихо выдавил:

— Есть еще приказ. Для тебя. — Ким замялся. — Но я не хочу тебе его передавать. Пожалуйста, Светлячок. Иди. Там, на севере, дорога. Пойдешь на восток, доберешься до космодрома. «Братский-4», его контролируют венериане, «миротворцы» хреновы! Но им интересны взрослые мужчины, умеющие стрелять, а не маленькие девочки. Прибейся к какой-нибудь партии беженцев и лети отсюда прочь, подальше от этой войны и от этой кровавой планеты. Ты еще молодая, еще найдешь себя и свое счастье, Светлячок! Улетай!

Она расплакалась и кинулась ему на грудь.

— Ким, я не могу! Куда мне лететь?

Он вздохнул и обнял ее. Крепко, насколько позволял скафандр.

— На Венеру. Лети на Венеру, Светлячок. Они принимают марсиан. А как подрастешь, завербуешься в их армию, отслужишь и получишь подданство. В конце концов, где лучше всего прятаться, как не в логове врага? Тебя даже искать там не будут. Беги, Светлячок!

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Я остаюсь.

Она помолчала.

— Это моя война, Ким. Я не могу уйти с неё. Как и ты.

— Я — взрослый…

Товарищ Ким знал, что этот аргумент с нею уже давно не работает. Из груди его раздался обреченный вздох.

— Тогда слушай приказ. Сама напросилась.

Света отстранилась, глядя сквозь забрало на опущенное в землю лицо наставника.

— Мы обсуждали его весь вечер. И решили, что у тебя может получиться. Если ты не захочешь уходить, если для тебя эта война всё, что осталось в жизни…

Его голос предательски дрогнул. Он чувствовал себя виноватым за все, что случилось с нею. За гибель родных, за поломанную судьбу и за ненависть в глазах, когда она сжимала винтовку перед боем. Он считал, что причастен к этому, как взрослый. Ведь все взрослые, независимо от выбранной стороны, виноваты в том, что рушатся детские судтбы, а из милых деток вырастают такие вот звереныши.

— Слушай внимательно, Светлячок. Сейчас мы пойдем туда, через пустыню. А ты пойдешь на север, до дороги. Оружие где-нибудь выбрось в пути, оно тебе больше не понадобится.

Света напряглась, хотела гневно его одернуть, но от возмущения не смогла выдавить ни слова.

— ЭТО ПРИКАЗ, Светлячок! — отрезал Ким. Говорил он серьезно, и глаза, которые он поднял на неё, пылали. И она поняла, что это правда.

— По дороге ты пойдешь на восток, до «Братского-4», — вновь опустил голову наставник. — Или любого другого. Там прибьешься к какой-нибудь партии беженцев. Вас отвезут на лунную базу, в карантин, а потом доставят на Венеру.

— Ты издеваешься, да? Это такая шутка? — не могла не воскликнуть она. Он с сожалением покачал головой.

— Нет. Это, действительно, задание. Оказаться на Венере.

Ким помолчал. Она же с трепетом прошептала про себя эти магические слова, «на Венере». Сытой холеной спокойной Венере, несущей войну другим, чтобы жить еще более сыто и холено.

— Там, на Венере, как сирота, ты должна попасть в приют. Это не сложно, всех сирот они забирают туда, просто не сопротивляйся. А затем, из приюта, ты должна завербоваться в королевский корпус телохранителей. Это местная структура, элитный отряд, охраняющий королеву. Туда берут только девочек и только тринадцати — четырнадцати лет, а тебе как раз исполнится четырнадцать.

Слезы её моментально высохли. Она слушала, боясь пропустить хоть слово. Света не верила, что то, что говорит товарищ Ким — реальность, но судя по его лицу, это было именно так.

— Да, ты должна попасть туда, Светлячок. Правдами и неправдами. Если ДЕЙСТВИТЕЛЬНО эта война — дело всей твоей жизни. Отучиться там, войти в доверие. Затем стать хранителем. Охранять кого-то из членов королевской семьи, а может и саму королеву…

…А после убить ее. Их королеву. В качестве мести за все, что её страна сделала нашей.

Ким сделал эффектную паузу.

— Мы не победим, Светлячок. Это очевидно. Единственное, что может принести хоть какую-то реальную пользу, это такая вот акция. После неё тамошние кланы буржуев передерутся за власть, Венере будет не до экспансии. А если повезет, в их стране вообще начнется гражданская война. Такая же, как здесь, у нас.

Это месть, девочка моя. Я прошу тебя не делать этого, жить дальше, просто жить… Как наставник и…

— …Отец, — подсказала Света.

— Отец. Почти. — Согласился он. — Но если всё же решишь, что война не закончилась, ты знаешь, что делать. Прощай.

Он развернулся и медленно побрел по пустыне, догоняя пятерку ушедших чуть дальше напарников. Вид его, бредущего в старом жалком скафандре среди коричневых песков, со старенькой винтовкой за плечом, навсегда врезался ей в память.

— Я сделаю это, Ким. — Она сжала кулаки и почувствовала уверенность, какой у неё не было вот уже полгода, что они отступали. — Сделаю. Отомщу. За весь Марс, за весь наш народ.

Ее винтовка полетела на песок. Действительно, для того, что предстояло сделать, она ей не понадобится. После чего повернулась и медленно побрела на север, экономя кислород в патроне.

Она открыла глаза. Скафандр её быстро и методично срезали четверо парней в доспехах ВКС (10) Шлема на голове уже не было. Один из двух мужчин в белой форме медслужбы что-то делал с её грудью, руки его были окровавлены по локоть; другой подносил к лицу маску.

— Давай, девонька! Борись! — монотонно бормотал он. — Ты у нас умница! Все вы умницы! Давай, дочка, держись! Всё кончено! Всее позади! Вы молодцы! Только не умирай!..

Под его убаюкивающие слова она и потеряла сознание.

Но точно знала, ничего не кончено. Всё только начинается.

Лана открыла глаза. Перед ними простирался белый потолок, переходящий за линиями сгиба в такие же белые стены. Посреди одной из них, той, что прямо перед глазами, чернели плиты закрытого вертикального гермозатвора. Из бронированного окна на кровать падал так и не ставший привычным прямой яркий солнечный свет. День? Который? Вряд ли тот же самый. Она повела глаза вправо и влево. К руке её была прикреплена капельница, тело ниже подбородка скрыто рубашкой универсальной системы жизнеобеспечения. Под носом прикреплена трубка, испускающая тонкую струю чистого кислорода. Грудь же её тяжело, натужно, но равномерно вздымалась.

Медбокс. Дворец. Дом. Напряжение, державшее в оцепенении, отпустило. Дом есть дом, и у неё, бродяги, другого нет. А дома всегда чувствуешь себя, как… Дома.

Сколько она провалялась без сознания? Почему вообще выжила? Это вопросы, на которые только предстояло найти ответы, но она никуда не спешила. Теперь — нет.

— Привет! — раздался голос со стороны, вне охвата её поля зрения. Лана повела глаза вправо, откуда он раздавался, почувствовав от этого действия тошноту и головокружение. Рядом на кровать приземлилась Бэль в своей «домашней» белобрысой ипостаси. Девчонка чуть не кинулась к ней, в желании обнять, и обняла бы, не будь она в таком тяжком положении.

— Лежи-лежи! Не двигайся! Тебе нельзя! — махнула Изабелла. Затем её голос перешел на легкий визг:

— Лана, я… Если б ты знала, как я за тебя рада!.. — Из глаз девчонки потекли слезы, но это были слезы радости. — Мы до последнего не знали, придешь ли ты в себя! Выживешь ли!..

За её спиной замаячила довольная мордашка Мамочки. Та тоже была рада её видеть и улыбалась, но в присутствии девчонки сдерживала эмоции.

— Вы победили! Победили, понимаешь! Вы… Да ты же не знаешь, что произошло и чем всё закончилось!..

— Хватит, ей тяжело. — Мамочка опустила Изабелле на плечо тяжелую ладонь. — Иди. Всё хорошо, она очнулась, самое сложное позади. Теперь дай ей отдохнуть.

Бэль оглядела вначале Мамочку, затем ее, после этого кивнула и поднялась:

— Да, ты права, наверное. Я зайду еще. Попозже…

Когда створка за нею встала на место, Мамочка переставила стул в её поле зрения и села. Тяжело вздохнула. Свете не было нужды задавать вопрос вслух, напарница понимала её и так.

— Луиза и Карла. Остальные в порядке. Почти все ранены, но ты — самая тяжелая.

Она прикрыла глаза. Луиза и Карла. Бомжиха и Сковородка, хотя называть мертвых по позывным не принято — слишком неблагозвучными они бывают. Но погорюет она о них не сейчас, позже, когда придет в себя. Всему свое время.

— А девчонка молодец! — ухмыльнулась Мамочка, кивнув в сторону ушедшей принцессы. — Третий день здесь сидит, почти не отходит. Походит, погуляет, и опять возвращается. Как будто от её присутствия тебе станет легче!..

Она издала смешок, но обе они понимали, что это значит. Она ПЕРЕЖИВАЛА. Поддерживала. Так, как может. Она, сеньор, отдавала долг им, защищавшим её ценою жизни. И это было приятно. Бэль уже не та наглая девчонка, что нырнула в бассейн на Ямайке, начав тонуть только для того, чтобы заставить их нервничать, что постоянно брыкалась и ставила палки в колеса. И не та, что сбежала там, на Венере, зная, что им за это влетит. И это победа.

— Спи, Лан. Тебе нужно отдыхать.

Глаза Светы сами собой закрылись и она провалилась туда, где можно хоть ненадолго отдохнуть от суеты этого мира.

— Его императорское высочество принц Фердинанд! — огласил залу церемониймейстер. В приемный чертог, как его звали среди своих, или официально — малый тронный зал, вошло несколько человек, на одном из которых, высоком и статном тридцатилетнем мужчине, был надет парадный камзол императорского колумбийского гвардейского полка. После этого официальная часть закончилась по техническим причинам — Изабелла все-таки вырвалась из удерживающей её ладони и бросилась вперед, нарушая все мыслимые протоколы:

— Фернандо!

Мужчина подхватил бросившуюся ему на шею девочку, а было видно, что относился он к ней именно как к маленькой неразумной девочке, и прижал к себе.

— Бэль!

— Фернандо!.. — Изабелла уткнулась ему в плечо и поняла, что плачет.

— Все вон! — услышала она грозный окрик матери за спиной и почувствовала, как их стража выталкивает обескураженную охрану кузена за дверь, впрочем, тут же следуя за нею.

Через минуту в помещении остались лишь её личные хранительницы, единственные из всего взвода находящиеся в боеспособном состоянии, Мамочка и Мэри, да две такие же личные хранительницы матери. Ни одного имперца в зале не осталось. Фернандо рисковал, подумала она. Наследник имперского престола, один, в окружении «заклятых друзей» Империи, без свиты и охраны, на венерианской же территории… Но этим он как бы демонстрировал честность своих намерений: «Вот он я, перед вами! Я ничего не скрываю и безгранично верю! Верьте и вы мне…»

— Всё в порядке, бельчонок… Всё хорошо… — «Бельчонок» было произнесено по-русски, как называл её отец, как называли только очень близкие люди. Принц провел рукой у неё по волосам, после чего легонько отстранил и вытянулся в рост перед матерью:

— Ваше величество, я…

— …Прибыл сюда, поскольку отец послал тебя отдуваться, — перебила мать. И настроение у неё было отнюдь не радужное. — Вместо себя, законного императора, несущего ответственность за всё происходящее в собственной стране и проморгавшего заговор знати, о котором уж кто-кто, но он знать был обязан.

Глаза её были нахмурены, из них были готовы сорваться молнии. Фернандо стушевался. Лишь на несколько мгновений, но всё же хладнокровием и умением держаться, как отец, он не обладал.

— Тетушка, — начал кузен, делая голос как можно мягче. — Учитывая ваши с ним натянутые взаимоотношения, вы не можете не понимать, что его присутствие здесь только накалило бы и так непростую обстановку между нашими государствами. Тем более, после неудачи последних переговоров.

Глаза матери вновь сверкнули, но после этого она вдруг начала успокаиваться. Про переговоры Изабелла слышала краем уха, что у матери что-то там не получилось. Судя по всему, это не фатально, но дядю Себастьяна она, действительно недолюбливала, сильно и давно, всю жизнь, и кузен прав, его присутствие лишь всё усложнило бы. Хотя, присутствие императора куда выше подняло бы планку извинений, что прилетел приносить Фернандо от имени Империи.

Мать спустилась с церемониального постамента, на котором стоял церемониальный же трон, и указала кузену на большой диван недалеко от визора, почти идеально изображающего окно, сама же села в мягкое кресло напротив и сложила руки перед грудью. Изабелла аккуратно примостилась на другой диван, более мягкий, стоящий сбоку.

— Я тебя слушаю, Фернандо. И слушает моя дочь. Очень внимательно слушает… — её глаза опять полыхнули, но теперь наигранно, «протокольно».

— Конечно, тетушка…

И кузен начал говорить. Говорил он долго, и Изабелле всё более и более становилось не по себе. Некоторых имен и фактов, озвучиваемых братом, она не знала, но общую картину уловила.

Суть заключалась в следующем. Некоторые очень богатые и влиятельные имперские семьи, заинтересованные в торговле с Востоком и недовольные, что их не пускают в торговлю с космическими колониями, где всем заправляют только те, кто поддержал в свое время Филиппа Веласкеса и его жену, решили сменить ориентацию государства. В перспективе, правда, слишком отдаленной, чтоб воспринимать её всерьез, это закончилось бы войной с Венерой за ресурсы, гонкой космических вооружений, но грядущее на то и грядущее, что о нем можно лишь гадать. Однако в качестве текущей задачи у них значилось гораздо более выполнимое — свержение провенерианского императора и замена его на контролируемого ими «патриота».

Ключевым моментом в этом вопросе стала необходимость удалить с имперской шахматной доски инопланетян, на поддержку которых дядя мог в любой момент рассчитывать. Как моральную, так и финансовую, и даже, в самом крайнем случае, военную. Что бы ни было между императором и королевой, как бы император Себастьян ни пытался играть в независимость, проинопланетная партия здесь слишком сильна, чтобы позволить убрать его доски. Как это сделать? Разорвать союз! Поссорить монархов-родственников так, чтобы между ними кипела ненависть, чтобы само государство Венера клокотало от ненависти к Империи! Тогда и Империя ответит тем же. Ссорить — не мирить, ссорить легко, благо, отношения как между монархами, так и между народами и без этого далеки от идеала.

Например, если убить венерианскую королеву на территории Владычицы Южных Морей, последует жесткая реакция Венеры, и ни о каком союзе речи больше идти не будет. Ждать долго ответную реакцию Империи так же не придется, и инопланетян быстро, даже радикально, отправят к себе домой. После чего Себастьяна Второго можно будет брать тепленьким.

Но убить главу большого и сильного государства не так просто — несколько планируемых этой кликой покушений провалились. Тогда было принято решение уничтожить её дочь, неожиданно прилетевшую на Землю отдохнуть. Учитывая неспокойный характер девочки, подставить её казалось делом простым, нужно было лишь поймать момент, когда она беззащитна. Мать не простит смерти девочки, станет мстить, и натравить страну на Венеру в этом случае будет несложно, хотя и гораздо труднеё, чем если убить её саму. Но сложно — не невозможно, а в своих силах семьи были уверены.

Кузен говорил и говорил. И про убитого ими Солано-младшего, которого дядя-хефе банально подставил — чем-то тот провинился перед ним, опозорил в глазах других хефе. И про Солано-старшего, который держал зуб на королеву Лею, которого также сумели ввести в игру. И про поддержку заговора среди офицеров-безопасников. И про генералитет, мечтающий о «славной войнушке» с «мятежниками-инопланетянами», и много еще про что.

— Как же вы проморгали такое? — услышала Изабелла свой удивленный голос. Фернандо смутился. — Я всегда считала, что дядя крут, что контролирует здесь всё на свете… А его вон, еще чуть-чуть, и отправили бы крокодилов кормить!..

— Отец знал о заговоре, бельчонок, - ответил кузен. — И даже передал кое-какие материалы донье Лее по поводу готовящегося на неё покушения. — Он кивнул матери, та кивнула в ответ. Значит, правда. — Просто… Он не ожидал, что всё обернется так неожиданно. Что они изберут мишенью тебя… — Фернандо сжал кулаки. И негодовал он искренне.

Но Изабелле всё еще было не по себе:

— А разве вы с отцом не пытались разрушить наш союз сами? Может, это дело ваших рук, а семьи — лишь умелая подстава?

Лицо Фернандо на сей раз не дрогнуло, видимо, он ждал этот аргумент, причем именно от неё. Но внутри его клокотало пламя.

— Нет, бельчонок. Может, нам не особо нужен этот союз ТЕПЕРЬ… Но не такой ценой. Поверь, есть иные способы его разрушить. И отец разрушил бы, если б захотел это сделать. Мы никогда не причиним тебе боль, обещаю.

Она вновь перевела глаза на мать. Вновь кивок, слабый и скупой, но достаточный, чтоб подтвердить его слова.

Чувство облегчения охватило её — она до последнего сомневалась. Не хотела, пыталась верить, но всё же сомневалась. И в дяде, и в Фердинанде. Ведь он совсем уже не тот, кем был лет десять назад. Теперь он — инфант, наследник имперского престола, и в случае нужды способен забыть о привязанности к шебутной младшей сестренке. Ну, должен смочь сделать это, если заставят интересы государства, иначе какой из него выйдет император?

— Моя страна просит прощения за произошедший инцидент, ваше величество. — Кузен поднялся, переходя к новому витку официальной части, и поклонился матери. — Виновных уже ищут. К следствию привлечены все имеющиеся силы. И я обещаю, все причастные понесут наказание.

Сейчас же, в знак наших честных намерений, я доставил вам голову Солано, криминального хефе Форталезы, одного из главных виновных в происшествии. Мои люди должны были выгрузить контейнер с нею из шлюпки, и наверняка уже сделали это. Также отец обещает не вмешиваться в дело… Идущего полным ходом искоренения под корень причастных к покушению имперских семей… — Глаза принца прикрылись, а губы растянулись в еле уловимой усмешке. — Мы считаем, что вы в своем праве, ваше величество. Реакции других семей можете не опасаться — отец с удовольствием помножит на ноль всех, кто попытается вякнуть под шумок или вставить палки в колеса. Соответственно, шумихи в прессе не будет, мы следим за этим, все материалы о бое над заводом изымаются, работа со СМИ ведется. — Он вновь поклонился.

— Что он сказал, насчет кланов, которые под корень?.. — спросила Изабелла, когда шлюпка кузена вместе с сопровождением оторвалась от дворцовой стартовой площадки. Её тошнило. Нет, она видела трупы не раз, в том числе и до покушения, когда девчонки устроили кровавую баню в её присутствии. Но так… Голова этого Солано, небритого мужика, по словам следователей матери, организовавшего на неё непосредственное нападение, лежала поверх контейнера, смотря в небо остекленевшими глазами. На самом лице застыла гримасса ужаса, а из аккуратно перерезанной шеи вниз свисали кровавые ошметки, и приведшие её в такое «бодрое» состояние.

— Унести, — бегло бросила её величество, не глядя на дочь, и трое хранителей помчались исполнять приказание. На неё саму вид отрезанной головы впечатления не произвел.

— Что я и без него приговорила эти семьи, — ответила мать ей, когда они отошли и Изабеллу немного отпустило. — Всех их членов старше четырнадцати лет, без скидок на пол и возраст. — Глаза матери нахмурились, довольной этим решением она не выглядела. Челюсть же Изабеллы отвисла, и даже тошнота немного прошла. — Они не поняли, на кого замахнулись — теперь поймут. Остальные, кто не участвовал. И будут иметь в виду на будущее, с кем можно играть в свои игры, а с кем не стоит. Так надо, дочь.

С этим Изабелла не спорила. Как и с методами матери — мир жесток, и ей виднеё.

— Все, иди, отдохни. Я видела, тебе тяжело было смотреть на это.

Она согласно кивнула.

— Мы скоро улетаем, я приказала готовиться. Так что и ты будь готова.

— Я всегда готова.

Мама развернулась и бодро зашагала по галерее в сторону кабинета. Изабелла же пошла в другую сторону, пытаясь уложить в голове все, что услышала, и понять то, что сказано не было. Ведь недосказанного здесь гораздо больше, чем озвученного. Оттого и злится мать, оттого дядя прислал сына, к которому и мать, и особенно она, относятся очень хорошо.

Солано, хефе, участвовавшего в акции, передали им в виде головы, которую не допросишь. Офицеров их безопасности, естественно, повесят, тут Фернандо не соврал, всех до единого, до кого докопаются, но Венера для допроса никого не получит также. Кланы, финансировавшие покушение, мать уничтожила бы и без «разрешения» императора, и никто не сказал бы ей слова — не посмел, учитывая её моральное право и влияние на континенте. Дядя же соберет сливки — убрал самых-самых опасных противников чужими руками, да еще «разрешил» это сделать. А еще, уже спустившись на ярус, где находилась палата борящейся за жизнь Ланы, она вспомнила о грядущей войне, разговоры про неё. И ей показалось логичным, что кроме озвученных фактов, какие-то ниточки должны уходить в Дарвин (z), к Восточной разведке. Но это — отдельная большая тема, и судя по всему, Венера не особо в ней преуспела. И всё это не считая того, что в бою погибли два хранителя, два её личного вассала.

Только сейчас Изабелла поняла, как всё тяжело в политике, и что должна чувствовать мать. В этот момент она возблагодарила бога за то, что тот позволил ей родиться второй. Не наследницей, не инфантой, а всего лишь взбалмашной девочкой, которая может позволить себе не забивать голову подобными вещами.

— Бедная Фрейя! — глубокомысленно изрекла она, вздохнула, и с нескрываемым облегчением вошла в медблок.

— Ты здесь? Тебе же еще не разрешали вставать. — Её величество удивленно остановилась, нахмурив брови, глядя на картину подъехавшей к ограждению стартовой площадки коляски, в которой сидела бледная, как сама смерть, но живая Лана. Свита остановилась вместе с нею.

— А я и не встаю. — Лана улыбнулась. — Я езжу. — Коляска под действием движения её пальца сделала несколько движений вправо-влево.

Мама улыбнулась:

— Хорошо, пусть это будет на совести медиков. Света… — Она замолчала, посмотрела в пол, потом всё же подняла глаза. — …Я не заходила, была занята. Извини.

— Ничего, ваше величество. — Лана была огорошена последним заявлением. — Вы и не обязаны…

— Вы рисковали, умирали, защищая мою дочь. Обязана. — Её голос дрогнул. — Хочу, чтоб ты знала. Я оставляю вас. Оставляю охранять ее. Пока отдыхайте, заслужили, но как все поправитесь — добро пожаловать домой, и за работу. Тогда и поговорим.

— Есть, ваше величество! — На сей раз Лана удивлена не была, и попыталась обозначить, что вытягивается в струнку.

Мама улыбнулась, развернулась и пошла к шлюпке, окруженная своим верным взводом. Изабелла собралась идти следом, но вдруг вспомнила кое-что и обернулась:

— Лан, я вот что спросить хотела. Всё как-то не получалось. Ты сказала, что вы «кракенов» на Марсе пачками валили. Но как, если они воевали на нашей стороне?

Лана посмотрела убийственно равнодушными глазами. После чего бегло пожала плечами.

— Не знаю.