Темная душа. Академия жрецов

Глава 24

Я медленно открыла глаза и посмотрела в потолок. Серый, безжизненный, как и все это помещение. Я не хотела, чтобы моя жизнь ограничивалась подобными сырыми стенами, без возможностей, а лишь с разочарованием во всем и бесконечными обвинениями самой себя. Не в силах ничего изменить. Нет. Нет, Альфред растил меня не для этого. Не для маленькой жалкой эгоистичной идиотки, которая только и умеет, что жалеть себя и быть ни на что не годной.

Мой взгляд метнулся в сторону двери. Оттуда послышался скрип. Ну естественно, мне же еще необходимо пережить этот суд. Что практически невозможно. Блин, надо думать.

В проеме появилась высокая и стройная фигура Джозеффа. Он ловким движением затворил дверь, и прошел внутрь камеры. Ко мне. На секунду меня охватила паника, но затем я вспомнила, что это Джозефф, он не причинит мне вреда.

Я лениво подняла голову с колен, притянутых у груди. В спину упиралась твердая холодная стена. Это немного отрезвляло мой разум.

— Ты всех напугала своим состоянием, — он расположился прямо передо мной, садясь по-турецки. Его черные, пронзительные глаза впивались в мои, как будто требуя ответ на немой вопрос. — Этот человек, которого мы нашли. Он был тебе очень дорог, похоже.

Я глубоко вздохнула, наполняя легкие промозглым воздухом карцера, не разрывая зрительного контакта.

— Суд… — я хотела сказать больше, но Джозефф мне помешал:

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — я замерла. Кажется, я наблюдала за тем, как парень пытался выдавить успокаивающую улыбку, но это у него получилось не очень.

У него что-то могло получиться не очень?

Я приподняла бровь, но спорить не стала, а сделала что-то совершенно невероятное. Я решила поверить ему.

— Как скажешь, Джозефф, — его имя так приятно чувствовалось на языке. Почему я раньше не называла его так? Мне хотелось повторить это имя еще тысячу раз.

— Я тебе позже все объясню. Честно. Только все это должно закончиться, — что-то в его виде выдавало какое-то напряжение. Да он был весь как натянутая струна. Раньше я этого не замечала. Или это он так хорошо скрывал свои чувства?

Я нервно сглотнула, отводя глаза в сторону, но до сих пор ощущала на себе его взгляд.

— Тот случай… В ванне… Я-я не… — я застыла в полном бездействии, по телу будто прошелся электрический разряд. Дело в том, что Джозефф равномерными, методичными движениями начал поглаживать мое плечо, заставляя меня повернуться к нему снова, — Это вышло само собой. Я не хотела ничего такого.

Его большие глаза начали изучать мое лицо на признаки лжи, и его лицо как-то расслабилось. Все это время я практически не дышала.

— Ладно, — его акцент показался еще более приятным, когда он сказал это тихо и медленно.

Я слишком долго смотрела на его губы, с которых так легко слетали слова.

— М-Можно, это останется между нами? — в моем голосе слышались умоляющие нотки. Я не хотела, чтобы кто-либо еще узнал о этой моей минутной слабости.

Я в ожидании бегала взглядом от его глаз к губам, их форма была такая красивая, что я просто не могла на них не глазеть. Дыхание стало тяжелым и прерывистым, слишком громким для такого тесного помещения. Надеюсь, он не заметил.

— Если ты этого хочешь, то да, — я молилась, чтобы полумрак помещения скрыл мой румянец. Да я же нагло пялилась!

Краешки его губ приподнялись в едва заметной улыбке, призывая меня не беспокоиться о том, что парень мог выдать тайну. Он не станет.

Во мне словно что-то треснуло, когда Джозефф начал убирать свою руку. Мне катастрофически этого не хотелось. Мне не хотелось, чтобы он уходил.

И в то время, как Джозефф потихоньку подымался, я сделала что-то неподдающееся объяснению. Мое тело подалось вперед, руки осадили его плечи, усаживая на место, а затем плавно, неконтролируемо переместились к его шее, поднимаясь вверх. Его кожа была такой гладкой на ощупь, и холодной. Пальцы зарылись в волосы Джозеффа, придвигая его голову ближе к своей. Его глаза на секунду расширились от изумления, рот приоткрылся. Не в силах больше терпеть, я впилась в его губы своими. Несколько неуверенно, ведь до этого я ничего подобного не делала. Не испытывала таких интимных порывов. Мгновения я так и сидела, прислонившись к его рту.

Атмосфера накалилась до предела. Я закрыла глаза. Его твердые руки наконец обхватили мою талию, усаживая меня на себя так, что я теперь обхватывала ногами его живот. Джозефф шумно выдохнул прямо мне в губы, немного покусывая нижнюю и проводя по ней языком. Сердце бешено заколотилось, угрожая вырваться из моей груди. Несмотря на мою реакцию, это был легкий, неглубокий поцелуй. Его губы были такими мягкими и нежными.

Он отстранился первым. Я распахнула глаза, громко дыша, можно сказать, даже хрипло. Его взгляд был туманным, впервые, не сконцентрированным, не пустым.

Его грудная клетка быстро вздымалась и опускалась.

— Эвелин… — практически простонал он, однако голос его был тихим. В его тоне слышалось некое возмущение, смешанное с наслаждением. Я грустно улыбнулась и поднялась на ноги, стараясь унять жар во всем теле.

Джозефф тоже встал и, глянув на наручные часы, сказал:

— Пора.

Парень подхватил меня под локоть и вывел из камеры. Там нас уже ждали охранники. Один из них нацепил на меня наручники и толкнул вперед.

В сопровождении людей в форме, я добралась до неизвестной мне аудитории, которая сегодня послужит залом суда. Джозефф давно потерялся из поля моего зрения, но я и не пыталась его найти, мне было немного стыдно за свою вольность. Однако я не жалела об этом. Если мне предстоит сегодня умереть, то я буду помнить хоть что-то хорошее.

Когда мы прошли внутрь, меня усадили на стул в дальнем углу, рядом с железным столом. Так приближенно, как я, сидели еще только два человека, а остальные в задней части помещения. В прошлый раз было точно так же. Я заметила в углу двух охранников, которые следили за мной.

— Встать, суд идет, — объявил громкий женский голос. Люди встали в знак уважения. Я не стала противиться правилам, и тоже поднялась.

Когда полный человек в мантии судьи сел за кафедру, присутствующие последовали его примеру. Это был тот же судья, что и в прошлый раз. На поверхности перед ним находилась табличка: А. Р. Уэйнрайт.

— Сегодня мы рассмотрим дело номер 538, — проговорил полный мужчина, глядя в свою папку прищуренным взглядом. — Эвелин Эбигейл Воланд обвиняется в убийстве восьми жрецов, одним из которых являлся директором Академии Алберта Болдуина.

— Протестую, Ваша Честь, — голос принадлежал совсем молодой девушке со светлыми волосами и красными губами. Она тоже сидела в моей части аудитории. Похоже, она и была моим адвокатом. — Каким образом девушка, ростом пять с половиной футов и весом сто десять фунтов, сумела ликвидировать вооруженных и обученных борьбе людей? По-моему, ответ прост — никак, — блондинка говорила четко и уверенно. Явственный британский акцент придавал некий шарм ее персоне.

— Ваша Честь, мы не знаем, на что способна эта девушка. Она гибрид, и была вполне способна умертвить их, — это сказал мужчина лет тридцати, в деловом костюме, выступающий на стороне Академии. — Кроме того, на месте преступления был найден даркх, который мог помочь ей, перед тем, как его убили.

— На теле пожилого даркха не было найдено следов борьбы, — тут же парировала адвокат.

— Дайте выслушать, — хмуро заявил судья, бросая косой взгляд на девушку. Та невозмутимо глядела в папку, которую достала из специального чемодана.

— Он мог сдерживать их магией, — продолжил мужчина.

Наступило молчание, и адвокат подняла голову от документа.

— Я досконально изучила дело и лично проверила лабораторию. Боевая магия заблокирована на ее территории, — девушка растянула губы в холодной усмешке, пока мужчина начал с задумчивым видом копаться в своих отчетах, пытаясь найти хоть что-нибудь стоящее.

Я оглядела помещение в поисках знакомых лиц. Ни Коннора, ни Джозеффа я не увидела, зато заметила на заднем ряду Сэмми, нервно грызущего свои ногти и наблюдающего за этим процессом. Будто почувствовав, что я на него смотрела, друг повернулся в мою сторону и подбадривающе улыбнулся. В его глазах было столько надежды и поддержки, что не соответствовало его наружной нервозности.

— Вызываю свидетеля, Линдси Адель Харрис, — сообщил мужчина-защитник, откладывая бумаги в сторону.

Где-то из середины толпы поднялась рыжая девушка и плавной походкой вышла вперед.

— Рассказывай, дитя, — разрешил судья, махнув рукой.

— Вчера я помогала доктору Ханбергу в лаборатории. Я как раз собиралась уходить, когда Эвелин Воланд спустилась на лифте, — Линдси хлюпнула носом, делая вид, что ей страшно это вспоминать. — Она была не одна. С ней было еще три человека, которые помогли прикончить охрану. Правда, они ушли раньше, чем прибыло подкрепление, а Эвелин осталась, чтобы убить мистера Бредсберри, — трясущимися руками эта великая актриса вытерла несуществующую слезу.

В зале наступила тишина, и послышался только звук моего жеста рука-лицо. Что вообще несет эта умалишенная? Не было ее там, раз она говорит такую откровенную чушь.

— Но, Ваша Честь, — начала говорить блондинка-адвокат, однако судья ее перебил.

— Довольно. Я выношу свой вердикт: за убийство Вернона Фредерика Бредсберри и еще нескольких жрецов, Эвелин Эбигейл Воланд приговаривается к наказанию в виде немедленной казни.

Я даже не успела осмыслить эти слова, как адвокат с тяжелым вздохом поднялась на ноги и громко заявила:

— Я так не думаю.

На глазах всех присутствующих ее лицо и тело начало деформироваться, приобретая новые черты. Волосы почернели и теперь перед нами стояла высокая, стройная брюнетка с высокими скулами и бледной кожей. Она прыгнула на стол и, сделав переворот в воздухе, оказалась напротив судьи.

Достав блестящий кинжал из-под пиджака, девушка приставила его к горлу полного мужчины.

Повсюду послышались испуганные вскрики и взволнованные вздохи. Охранники насторожились, но не осмелились предпринять какие-то действия, пока их Глава в захвате.

— Дайте нам уйти и все останутся живы, — повысила голос брюнетка, сильнее вдавливая лезвие в жилистую шею судьи. Его пристальный взгляд внимательно изучал девушку, пытаясь понять, что пошло не так.

Все ждали приказа.

— Отпустите Эвелин Воланд, — злостно процедил судья, начиная уже глубоко дышать из-за давления со стороны адвоката.

Охранники, не мешкая, освободили мои руки от железных браслетов.

Я поднялась со стула, потирая саднящие запястья, и вопросительно посмотрела на свою спасительницу, которая выглядела совершенно спокойно. И что же дальше?

Девушка заставила судью поднять свое грузное тело, и начала потихоньку уходить в сторону выхода, прижимая его к себе изо всей силы. Лезвие разрезало кожу на шее судьи, заставляя маленькую струйку скатиться и впитаться в его светлые одежды.

Я решила последовать ее примеру, и не слишком резко двинулась вперед, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания. Если это было вообще возможно.

Неожиданно, порывистое движение судьи, отнимающее сталь от его горла во вред себе же, заставило меня остановиться в замешательстве. Ловким для его возраста взмахом, он схватил девушку за плечи и перекинул через себя. Когда она ударилась о холодным твердый пол, в воздухе раздался характерный неприятный хруст.

Все начали действовать очень быстро: несколько охранников незамедлительно кинулись к судье, покашливающему кровью, а другая часть людей в форме начала постепенно окружать плотно сжавшую губы адвокатшу, не оставляя возможности проскочить мимо них.

Я так и застыла в ступоре. Зал начал наполняться звуками и движениями.

Охранники, которые настигли девушку уже было хотели что-то сделать: то ли захватить ее, то ли убить. Вот только двое из них неожиданно стали на ее сторону в центр круга и начали делать что-то невообразимое. У одного из ладони образовался длиной где-то в фут прозрачный водяной хлыст, которым тот задел как минимум половину других людей в форме, заставляя их утратить свою концентрированность и нанося следующий удар. Другой же парень, с какой-то нездоровой довольной ухмылкой на лице, начал щелкать пальцами, попутно выпуская из них темно-оранжевые сгустки огня. Форма охранников начала постепенно воспламеняться, когда они совершали хаотические взмахи руками, в попытке потушить уже не на шутку разгоревшееся пламя, что вызвало несдерживаемый порыв хохота у того, кто был причиной такого их поведения. Тот даже согнулся пополам. Половина людей превратилось в ходячие факелы, тогда как у другой шеях сжималось множество водных ниточек, перекрывая их дыхание. Через секунду они уже без сознания валялись на полу.

Я буквально не могла отвести взгляд от открывшейся мне картины, настолько она была завораживающей, что даже не заметила, как адвокатша исчезла с поля боя и переместилась ко мне. Без лишних объяснений, она быстрым движением вырубила незамеченного мною человека Академии, подбиравшегося ко мне сзади, и, сжав мое предплечье, повела в сторону выхода.

Все присутствующие бились по углам, не желая становиться жертвами двух людей, что разделались с дюжиной охранников в пару секунд. Некоторые даже истерично всхлипывали.

Дверь, к которой мы направлялись распахнулась, со стуком ударяясь о стену. Аудиторию заполнили фигуры, облаченные в черную одежду. Протестанты.

Что здесь, черт возьми, происходит? Я выжидающе взглянула на девушку, которая остановилась, немного озадаченно глядя на разворачивающуюся картину.

Люди в черных мантиях также начали довольно стремительно поражать охрану, которой, кстати, довольно прибавилось. Однако темная половина зала явно одерживала верх. Они, конечно же, били не всех, только тех, кто хоть как-то препятствовал им. Охранников же люди в мантиях убивали без разбору. Сбившиеся кучки испуганных учеников-жрецов начали жаться в разные углы, в надежде спасти собственную шкуру. Беспокойство плотным комом подступило к горлу, когда я никак не могла отыскать взглядом Сэмми.

Кто-то заключил меня в теплые объятия. Я ошарашенно повернула голову в полнейшем недоумении. Женщина отстранилась от меня, представляя мне вид ее лица и я замерла. Голову наполнили воспоминания о картине, которую я заприметила еще месяц назад в нашем с Альфредом особняке перед днем самого моего похищения. Светлые волосы были уже тронуты сединой, а на лице добавилось много морщин, но она до сих пор выглядела внушительно. Похоже, это жена Альфреда. Дядя говорил, что она присоединилась к протестантам. Когда я спрашивала почему, он не отвечал и переводил тему. Но теперь, когда ко мне вернулись воспоминания, все сложилось в единую картину. Коннора ведь тоже тогда забрали на инъекцию к Ее Высочеству.

— Эвелин, — звонко начала она, заставляя обернуться и адвокатшу, заставляя девушку пропустить удар от одного из неотступающих охранников. — Следуй за мной. Теперь ты под моей защитой.

Я несколько неуверенно потопталась на месте, однако пошла за ней, как никак она все-таки была самым заслуживающим доверия человеком из всех присутствующих. Жена Альфреда. Мы преодолели расстояние до двери и выскочили в холл, где было значительно меньше шума.

Хоть и на длинных коридорах встречались дерущиеся темные силуэты с противоположными им охранниками в белой форме, было естественно, что эпицентром сражения являлась аудитория суда.

Как только мы оказались на свежем воздухе, то она еще более стремительно потащила меня в неизвестном направлении.

— Куда мы идем, — я тяжело дышала, поскольку идти так быстро было уморительно.

— Здесь неподалеку, в паре миль отсюда, мы и остановились. Придем и все обсудим, — твердо сказала тетя.

Я тяжело вздохнула, вспоминая обстоятельства кончины Альфреда. Сердце сжалось.

Краем глаза я заметила фигуру, стоящую у автомобиля, скрытой в тени леса, явно пребывающего в ожидании. Она направилась к нам, и я смогла разглядеть Коннора.

— Эвелин? — несколько озадаченно позвал он, призывая нас остановиться. — Машина в той стороне, — его кивок указал на место, где было припарковано две черные машины.

Я переводила взгляд с Коннора на его мать и обратно. Неужели он ее не помнит? Я сглотнула.

— Кто это? — вывел меня из замешательства голос тети. — Нам следует поспешить, Эвелин.

Блондин приподнял брови, и его вид не мог быть еще больше удивленным, чем в этот момент.

Она, что, его тоже не узнала? Вот жесть.

— Это Коннор, — слегка дрожащим голосом проговорила я, внимательно вглядываясь в их лица. — Это же Коннор, Урсула!

Лицо блондина побелело, и стало растерянным.

— Урсула? — задумчиво и тихо переспросил он, глядя в точку на земле и думая о своем, а затем его взгляд метнулся к тете, которая задала аналогичный вопрос. Его рот приоткрылся от удивления. — Мама?

Женщина поджала губы, и морщинка меж ее бровей стала отчетливее. Ей как будто за секунду прибавился лишний десяток лет.

— Сын, — холодно произнесла она.

— Что ты здесь делаешь? Это все твои люди? — Коннор обвел рукой Академию, с каким-то недовольным взглядом. Он хмурился.

— Да. И я уже ухожу. Вместе с Эвелин, — мрачно сообщила Урсула, но блондин загородил ей путь.

Их отношения колебались от равнодушных до подозрительных, что меня немного удивило.

Отца Коннор встретил куда более приветливо. Или все это потому, что Альфред был при смерти?

— Нет. Эвелин идет со мной, — он бросил взгляд на меня поверх макушки матери. — Правда, Эвелин?

Его светлая бровь выгнулась, когда я не дала незамедлительного ответа, растерявшись.

— Пусть она решает сама, — приказным тоном ответила Урсула, выпуская мою руку и отстраняясь. — Но, ей стоило бы знать, что Альфред сам приказал мне ее забрать. Он бы хотел, чтобы Эвелин пошла со мной.

Коннор тяжело вздохнул, потирая переносицу большим и указательным пальцами.

— Это потому, что он думал, что у нее нет другого выбора. Но вот я здесь, — блондин укоризненно посмотрел на мать.

— Какой ты упрямый, — проронила Урсула, исподтишка глядя на блондина.

Он лишь закатил глаза, возвращая вопросительный взгляд ко мне. Тетя сделала тоже самое.

Я громко и глубоко вздохнула. И что мне делать? К кому присоединиться? К протестантам или к даркхам? Хотя, с протестантами у меня уже имелся неудачный опыт. Не сказать, что с даркхами у меня идеальные отношения, но все же. Я бросила взгляд в сторону автомобилей. Около них уже стояли Джозефф, какая-то девушка, и еще два парня, которые раскидали добрую половину охраны в Академии. Похоже, они решили уйти, пока протестанты продолжили активное нападение на жрецов. Я мысленно представила себе, как буду жить в доме протестантов со своей тетей, каждый раз возвращаясь к воспоминаниям об Альфреде, или Брайене с Чарли, и поморщилась. Нет, этого я точно не хотела. Кроме того, с Коннором я знакома больше, чем с Урсулой. Но она сказала, что Альфред…

Я мотнула головой, пытаясь не думать об Альфреде. Его ведь больше нет. Протестанты, в конце концов, убили Хелену. У меня больно кольнуло в сердце. Не слишком ли много плохих вещей, связанных с протестантами? Я всю жизнь хотела быть полноценным даркхом, и теперь мне представилась такая возможность. Не глупо ли упускать ее сейчас, после стольких страданий? Это не выглядело плохой идеей. Мне даровали шанс. Шанс на жизнь в обществе с кем?

Я перевела взгляд на умоляющее лицо Коннора, затем на внимательно прищуренные глаза Урсулы. Они были так похожи и, одновременно, совершенно разными.

Моя рука начала нервно теребить локон светлых волос.

— Пожалуй, — я замешкалась, уставившись себе под ноги, — Пожалуй, я пойду с Коннором, Урсула.

Блондин счастливо улыбнулся, и как будто ни в чем не бывало, подошел ко мне. Его рука легла мне на плечо в знак поддержки.

Лицо тети вытянулось, бровь изогнулась.

— Ты уверена в своем решении? — голос ее был уставшим, и даже немного расстроенным, глаза устремлены на Коннора. Тетя снисходительно покачала головой. — Если ты сейчас уйдешь, помощь тебе уже не будет предоставлена. От меня. Мы расстанемся навсегда.

Блондин несильно сжал мое плечо, показывая, что я не буду одна. И это действительно немного помогло мне в моем решении.

— Уверена, — глаза ее беззлобно осмотрели нас с Коннором, затем она громко выпустила воздух из легких, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Прощай, Урсула.

Губы женщины растянулись в вежливой улыбке, но не более того.

— Удачи, Эвелин, — она сделала красноречивую паузу. — Хорошая работа, Коннор, прощайте.

Ее руки обхватили меня. Объятия ее были необычайно приятные и теплые, несмотря на все ее напускное безразличие по отношению к моему выбору. Она притворялась, что не расстроилась. Выпустив меня, она еще долго изучала Коннора взглядом, он ее тоже. Ее пальцы потянулись вверх и погладили его по щеке, он немного склонил голову, прислоняясь к ее руке еще больше.

— Удачи, мама, и прощай, — его рука легла поверх ладони Урсулы, и он мягко улыбнулся.

Тетя быстро отстранилась и ушла в другую сторону. Мы с Коннором смотрели ей вслед, пока она не исчезла из поля зрения.

Коннор взял меня за руку, и повел в сторону автомобилей. Я заприметила взглядом Джозеффа и хотела подойти к нему, как Коннор меня остановил. Два парня уже, видимо, сели в машину, и рядом с Джозеффом осталась только девушка, которая сейчас что-то кричала. Парень принял скучающий вид, и тоже бесстыдно огрызался, периодически закатывая глаза.

— Лучше не надо, — сказал Коннор, привлекая внимание к своей персоне, и смущенно улыбнулся.

Я подозрительно скосила на них взгляд, и как можно более безразлично пожала плечами. Мы с блондином подошли к одному из джипов, и залезли внутрь, на задние сидения.

Помимо нас, в машине находились тот парень, который выпускал из кончиков пальцев огонь, сейчас он был за рулем, и адвокатша, на пассажирском месте. Они что-то обсуждали и посмеивались, пока мы не пришли. Брюнетка скрестила руки на груди, окинув нас холодным взглядом. А парень, наоборот, как-то дружелюбно усмехнулся. Хотя, скорее, странно, а не дружелюбно.

— Я Доминик, — он перегнулся через сидение и оставил два громких поцелуя на обоих моих щеках, а затем остановил свое лицо в паре дюймов от моего. Я удивленно вскинула брови. Парень заливисто расхохотался, прямо как тогда, когда поджег полдюжины охранников. — Твое лицо… про… прости, — сквозь смех выдавил он, возвращаясь в прежнее положение.

Я недоуменно посмотрела Коннора, который закатил глаза. Ко мне обернулась и девушка.

Теперь я смогла разглядеть ее получше: несмотря на красивое, приятное лицо, ее черты были острыми, аристократическими, тонкий носик, в меру тонкие, с роскошным изгибом, губы, большие, выделяющиеся на фоне белой кожи, черные глаза, обрамленные длинными, такого же цвета, ресницами. Господи, что-то похожее я уже видела. Мой рот приоткрылся от удивления.

Она протянула свою ладонь, с тонкими длинными пальцами, в знак приветствия, хотя мы с ней уже виделись.

— Джоанна, — приятным, но безразличным голосом представилась она. — Сестра-близнец Джозеффа.

Я ответила на рукопожатие, до сих пор пялясь на нее.

— Ну, если вы еще не знаете, в чем я сильно сомневаюсь, — я прошлась взглядом от нее до Доминика и обратно, — Эвелин.

Девушка аккуратно убрала ладонь и отвернулась вперед. Все, как один, повернулись на шум, неподалеку от автомобиля, который прекрасно был слышен, даже несмотря на то, что мы находились в машине. Как только у этой девчонки еще не порвались связки голосовые? Она оглушила всех в радиусе ста миль, черт возьми.

— Кто это? — задумчиво поинтересовалась я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Невеста Джозеффа, — ответила Джоанна, тон ее был несколько раздраженным.

Мои брови поползли вверх. Невеста?! Какая еще, к черту, невеста?!

— Пока он был на задании, она уже все-е-ех достала, — сообщил Доминик, выруливая машину на дорогу, и задорно улыбнулся. — Смоемся, пока она нас не подключила, — он подмигнул мне.

Больше я не стала задавать вопросов. Самое главное сейчас то, что я спасена.

Я взглянула в окно, всматриваясь в пролетающий мимо пейзаж. Мои мысли постепенно вернулись к отцу. Но теперь мне не хотелось плакать или жалеть себя. В эту минуту я пообещала сама себе, что сделаю все возможное, чтобы улучшить отношения между жрецами и даркхами. Я не буду зацикливаться на мести и постараюсь жить сегодняшним днем. Ведь я такая же, как все, просто повезло мне чуть-чуть меньше.

Я — Эвелин Эбигейл Воланд. В детстве я убила своих родителей, потому что не умела контролировать свою силу. Мои друзья также погибли по моей вине, но я получила от них прощение. Я не опозорю их память.

У меня есть друг, из того народа, который я ранее считала своим врагом. Но Сэм помог мне понять, что не важно, какая в тебе течет кровь, ведь свою судьбу выбираешь ты сам.

У меня есть давний приятель, который, пусть и не помнит меня, однако он жив и здоров. Думаю, во всяком случае, мы с Чаком еще встретимся.

У меня есть близкий человек, о котором я давно позабыла. Коннор и до этого казался мне добрым и искренним человеком, но, когда ко мне вернулись воспоминания, даже дышать стало легче. Мой единственный защитник и товарищ детства вернулся ко мне.

У меня есть… знакомый, который помог мне почувствовать себя особенной. Но потом выяснилось, что у него есть невеста.

Так я и смотрела в окно, размышляя о всех тех вещах, которые произошли со мной за последний месяц, пока не уснула на плече Коннора.

Конец.

Больше книг на сайте — Knigoed.net