Темная лошадь

Глава 19

Лорд Сэврик после падения волшебника не колебался ни минуты. С воинственным криком он созвал своих воинов и бросился через ворота на армию Медба, стоящую в оцепенелом молчании посреди поля. Хулинины быстро следовали за ним. Лорд Кошин, лорд Рин и мужчины кланов возвысили свои голоса в боевых кличах, которые сотрясали башни, и четыре клана бросились на врага.

Клан Эмнок сломался сразу. Они не хотели вставать на сторону Медба, но были увлечены лордом Ферроном, их запуганным вождем, и пойманы в ловушку тирании волшебника. Теперь, когда колдовское понуждение Медба уже не заставляло их, они повернулись и побежали. Гелдрины тоже не испытывали охоты сражаться; несмотря на неистовство Бранта, они отступили со своим вер-тэйном в лагерь. Фергананы просто побросали свое оружие и отказались драться. Только наемники, хорошо оплаченные и жаждущие битвы, изгнанники и вилфлайинги обнажили свои мечи и встретили атакующие кланы.

Четыре клана радостно ревели. Волшебник был мертв, силы врага уменьшились наполовину, и Этлон был спасен. Теперь они бежали навстречу тому, что было им понятно. Атакуя в поле, они сокрушали оборону врага силой своего оружия, выкрикивая свой вызов на всю равнину. На бегу они поднимали тучи пыли, и лучи солнца сверкали на их шлемах и мечах сквозь густой от пыли воздух. Горя одним и тем же желанием, враждующие стороны столкнулись с оглушительным грохотом.

В крепости царило смятение. Сет с вершины стены несколько минут наблюдал за битвой, потом сошел на землю. Его ледяные отстраненные глаза не выказали никаких чувств, когда он нащупал руку Этлона и уложил потерявшего сознание воина в более удобное положение. Затем он повернулся к Габрии. Она лежала, разметавшись, с бледным лицом и золотыми волосами, грязными от пота и пыли. Хуннули стояла над ней.

— Скажи ей, что мы все еще храним наиболее высоко ценимые книги старых волшебников. В один прекрасный день они могут ей понадобиться.

Хуннули не ответила, как он ожидал, но она понимающе наклонила голову. Габрия шевельнулась, так как звуки битвы окончательно привели ее в себя. Сет приложил бурдюк с водой к ее губам; она с жадностью напилась и с трудом поднялась на ноги. Он бесстрастно наблюдал за ней.

Девушка поглядела вокруг: на тело Медба, на яростную битву, которая разгорелась в поле, на Этлона, лежащего рядом. Когда она смотрела на вер-тэйна, ее взгляд на минуту смягчился. Наконец она встретила взгляд Сета.

Он кивнул, выражая ей благодарность:

— В сказаниях, долго не признаваемых, говорилось, что однажды волшебство возродится в руках женщины.

Габрия не ответила. Она устала сверх всякой меры, но не могла отдыхать. Странное видение Женщины болот осталось в ее памяти, заставляя ее двигаться. Она вскарабкалась на спину Нэры и надела свой плащ.

Сет не отрывал от нее пристального взгляда:

— Ты уходишь?

— Я должна, — коротко ответила она.

По команде Габрии Нэра развернулась и поскакала на юг по старой дороге. Девушка не смотрела на сражение, проезжая мимо, и не оглядывалась на крепость. Шум битвы удалялся, и наконец они остались одни.

— Пожалуйста, отвези меня назад в болота, Нэра, — сказала пустым и невыразительным голосом Габрия.

Мысли Нэры были тревожны:

«Что ты забыла сказать этой женщине?»

— Не беспокойся. Мне нужно увидеть ее.

Нэра больше ни о чем не спросила Габрию, но тяжелое предчувствие ознобом обдало ее. Невосприимчивость девушки не могла объясняться просто усталостью или горем. Это было что-то другое, какое-то неестественное чувство крайней необходимости, которое отметало другие чувства. Кобыла перешла в галоп. Ей ничего не оставалось, как исполнять просьбу Габрии, пока они не достигнут болот и она не сможет узнать подлинную цель этого путешествия.

Как неудержимый поток, пронеслись четыре клана через остатки армии волшебника, усеяв землю мертвыми телами и напитав почву кровью. Вилфлайинги и их наемники сражались храбро, но к концу дня они были побеждены. Большинство изгнанников были зарублены. Только нескольким удалось скрыться среди холмов. Кланы Гелдрин, Ферганан и Эмнок уже сдались, предпочитая наказание со стороны Совета лордов уничтожению разъяренными, торжествующими хулининами, и стояли в стороне, пока Сэврик срывал знамя Медба.

В долине еще продолжался бой, когда Этлон пришел в сознание. На мгновение ему показалось, что он слишком много выпил, потому что испытывал слабость в желудке, а мысли его представляли собой смесь дурных видений и непонятной боли. Открыв глаза, он увидел, что лежит рядом с несколькими ранеными воинами у ворот крепости. Пирс ухаживал за воином рядом. И тут на него нахлынули воспоминания со всем их горем и гневом. Стон вер-тэйна привлек к нему внимание Пирса. Знахарь помог ему сесть, затем дал в руки чашку. Этлон оцепенело смотрел вниз с холма на тело Борея, пока пил жидкость. Что бы ни дал ему Пирс, но по его желудку разлилось живительное тепло, и через несколько минут он был уже в состоянии встать. Увидев тело Медба, он сжал зубы.

— Почему она должна была сделать это? — простонал он.

Пирс ответил тихо:

— У Габрии не было выбора, вер-тэйн. Она должна была использовать то оружие, которое имела в руках.

— Оружие, которое было в руках, — повторил с иронией Этлон. Он припомнил, что использовал те же слова, обращаясь к Габрии. — Где она? — спросил он немного погодя.

На лицо Пирса набежала тень тревоги:

— Они с Нэрой отправились на юг. Я думаю, она возвращается к Женщине болот.

— Возвращается! — закричал Этлон.

Он бросил чашку на землю и кинулся к ближайшей лошади.

Пирс сердито закричал:

— Этлон! Ты никогда не догонишь хуннули на этом коне.

Вер-тайн, не обращая внимания на его слова, ухватил за повод уворачивающегося скакуна и взвился в седло. Он резко развернул лошадь кругом и послал ее в галоп.

Спустя сутки конь Этлона упал и больше не поднялся. Никакая харачанская лошадь не могла догнать хуннули или хотя бы держаться с ней наравне. И все же Этлон с ноющим от страха и беспокойства сердцем погонял своего коня до тех пор, пока он не пал. Теперь он был без лошади и дальше от Габрии, чем когда-либо. В те часы, когда он мчался как сумасшедший, он не думал ни о чем, кроме того, чтобы не упустить след Нэры и отыскать Габрию. Но сегодня, бредя под горячим солнцем к юго-востоку, он имел достаточно времени на размышления, и его переполняли чувства.

Этлону никак не верилось, что Габрия убила колдуна с помощью магии. Он догадывался, что она могла научиться волшебству от Женщины болот, но почему девушка решила использовать магию как свое оружие против Медба? Габрия никогда не проявляла никаких признаков использования волшебства… или проявляла? Пока Этлон медленно брел вперед, он начал вспоминать вещи, которые казались ему странными: ее драка с Кором и странная болезнь последнего; затем смерть Кора от ее руки; и даже его борьба с Габрией в пруду, когда она сразила его, просто ранив в плечо. Этлон смутно припоминал, как назвал ее колдуньей, но как он об этом догадался тогда? В ней не было ничего, что, по его мнению, должно быть в обладателе магии, ничего от того, что он видел в Медбе. Габрия дружила с хуннули. Она спасла кланы. Она спасла его. Что злого могло быть в этом?

Этлон застонал и побежал быстрее. Он должен найти ее прежде, чем она затеряется в болотах. Внезапно он с облегчением услышал резкое ржание хуннули, приветствующей его. Нэра неслась галопом, спускаясь с длинного холма навстречу вер-тэйну. Она была взмылена и до колен покрыта засохшей грязью. И одна.

«Пошли. Габрия встретилась с Женщиной болот. Она отослала меня прочь».

Этлон был почти сломлен силой горя хуннули. Габрия никогда бы не отослала Нэру прочь, если бы собиралась вернуться. Без колебаний он вскочил на спину лошади, и Нэра бешено понеслась обратно тем путем, каким она пришла сюда.

Ранним утром хуннули добралась до западных окраин болот. Нэра продвигалась вниз по реке как можно дальше, пока не была вынуждена остановиться и дать Этлону сойти.

— Как я отыщу ее здесь? — требовательно спросил он, оглядывая болота вокруг себя. Усталый, голодный, в лихорадке, он начинал чувствовать, что ему не по себе.

Нэра заржала.

«Женщина болот приплыла в лодке встретить Габрию. Они направились вниз по течению за этот поворот, Габрия где-то близко. Я чувствую ее».

Этлон выбросил вверх руки и нырнул в грязь. Прежде чем двинуться дальше, он остановился и, не оборачиваясь, спросил:

— Нэра, если Габрия волшебница, почему ты осталась с ней?

Нэра фыркнула.

«Хуннули были выведены для того, чтобы служить защитниками носителям магии. Мы только не можем переносить зла».

Этлон кивнул и пустился в путь. Полное значение слов хуннули дошло до сына вождя значительно позже.

В то время как Нэра мчалась прочь на поиски помощи, Женщина болот направляла Габрию к берегу, на маленький, заросший островок, недалеко от того места, где девушка рассталась с хуннули. Женщина думала было подождать девушку в дереве, но когда она узнала, что Габрия возвращается, ее нетерпение усилилось. Волшебница сложила свои вещи в лодку и встретила девушку на окраине болот.

Старая женщина щелкнула языком, уложив Габрию на циновку под временным укрытием и расстегнув красный плащ. Девушка была в ужасном виде, но она пришла и все еще была жива — это единственное, что имело значение. Понадобится немного больше времени, чтобы восстановить силы девушки и позаботиться о ее наиболее опасных ранах, иначе ни одна из них не переживет обмена. И все же волшебница тайно радовалась после двухсотлетнего ожидания, что следующий день внесет небольшие различия.

К наступлению ночи Габрия тяжело спала. Она была накормлена и опоена маком. Пока она спала, волшебница над ней сосредоточенно изучала заплесневелую рукопись, запоминая как можно лучше заклинание. Обмен должен быть полным и потребует много силы и умения, но результаты будут стоить затраченных усилий.

Старая женщина весело захихикала. Она снова будет молодой. Она сможет смотреть в зеркало и видеть прекрасную женщину с гладким лицом вместо безобразной оболочки. А самое главное, она сможет вернуться в мир. Этот глупец Медб совершил по крайней мере это: он сломал многовековое самодовольство кланов и еще раз открыл двери для магии.

Было досадно, что девушка должна умереть, так как из нее получился бы отличный союзник. Она обладала невероятной волей и природным талантом. Тем не менее цена должна быть уплачена, а обмен молодостью оставляет мало жизни в доноре. Женщина засмеялась про себя и села в стороне от своей рукописи. Ей не придется ждать слишком долго.

Утренний свет струился в убежище, когда Габрия проснулась. Она медленно поднялась, с трудом вытягивая себя из вызванного наркотиком тумана к бодрствованию. Когда она окончательно открыла глаза, она смутно удивилась тому, где находится, затем ей захотелось вернуться назад к спокойствию сна. Ее тело отвратительно болело, и даже более болезненной была потеря в ее сердце — оно стало пустым. То, что началось в Корин Трелд, наконец получило свое завершение, оставив от ее жизни пепелище. Медб умер. Этлон недосягаем. Борей умер, а Нэра ушла. И теперь из-за ее поединка с волшебником она осуждена на смерть или изгнание — к пустой, бессодержательной жизни. Она ничему не принадлежит, кроме покрытого травой могильного кургана в Корин Трелд. Ее клан покоится в мире, и теперь, может быть, они будут рады ей.

Когда вошла волшебница, Габрия равнодушно посмотрела на нее:

— О, это ты.

Женщина надела улыбку фальшивой симпатии:

— Идем, дитя. Пришло время уплатить долг.

— Какой долг? — пробормотала Габрия.

Она старалась подняться, но старуха снова усаживала ее.

— Благодаря мне ты уничтожила могучего и опасного волшебника. Но теперь тебе не для чего жить. Ты ничем не жертвуешь, предоставляя свою молодость мне. Это прекрасно для нас обеих.

Волшебница подняла маленькую горящую масляную лампу.

Габрия взглянула на лампу, раздумывая над тем, о чем говорит старая карга. Прежде чем она смогла понять, что произошло, ее взгляд был притянут светом пламени, и волшебница загипнотизировала ее, погрузив в легкое оцепенение.

Старуха уселась напротив Габрии на циновку. Она поставила масляную лампу между ними, взяла девушку за руку и начала колдовать. Вокруг Габрии начала образовываться магическая сила, и Женщина болот вся погрузилась в свою задачу.

Внезапно где-то неподалеку раздался шум, нарушивший пение женщины. Она обеспокоенно оглянулась, и в этот момент огромный разъяренный воин ворвался в убежище. Он был красным от возбуждения, а его тело сотрясал гнев.

Женщина закричала:

— Держись подальше! Твоя магия не может мне повредить! — и вскочила на ноги.

Она выхватила каменную колдовскую камеру Габрии из ее упаковки и ткнула ее в лицо Этлону.

Этлон выбил камеру у нее из рук. Он бросил взгляд на Габрию и набросился на волшебницу:

— Что ты сделала? — взревел он, тряся ее как тряпку.

— Она должна платить! — завизжала старуха.

Она царапала его пальцы, но это было то же самое, что царапать сталь.

Этлон бросил старуху и склонился над ней:

— Чем платить?

Женщина колебалась, пытаясь достать что-то из рукава.

— Чем платить? — снова потребовал ответа Этлон.

Она выхватила тонкий кинжал.

— Плата за мою помощь, — закричала она, — ее молодость!

Она ударила кинжалом в живот Этлону, бледная синяя аура окутывала лезвие кинжала.

Вер-тэйн слишком поздно увидел приближающийся нож и попробовал увернуться. Нож ударился в его ремень, скользнул вбок и врезался слева ему под ребра. Старухина слабая Сила Трумиана погасла. Этлон яростно взревел от боли, и женщина закричала, теперь испытывая настоящий ужас. Она попробовала ударить его кинжалом еще раз, но Этлон ударом кулака повалил ее на землю. Он услышал тошнотворный хруст, когда голова старухи ударилась о большой камень, лежащий на земле. Она дернулась и затихла.

Этлон стоял, переводя дыхание и глядя на тело старой ведьмы, как будто никак не мог поверить, что она мертва. Затем он отер пот со лба, и на его лице появилась угрюмая усмешка.

Габрия закричала. Этлон обернулся и в ужасе уставился на девушку. Незавершенные чары Женщины болот разрушились, и силы магии, которые она собрала, но не использовала, внезапно слились в багрово-красные облака, которые закручивались вокруг Габрии, собираясь в смерч. Масляная лампа разлилась, и огонь разгорелся вокруг Корин, охватив пламенем ее плащ. Габрия снова пронзительно закричала, перекрывая усиливающийся вой нерастраченных магических сил.

Элтона пронзил ужас от возможности потерять ее. Не раздумывая, он прыгнул к Габрии через дикий вихрь этих сил и сорвал с нее плащ. Магическая аура поглотила его. Даже тогда, когда неуправляемая сила бушевала вокруг него, вер-тэйн был поражен тем естественным, привычным ощущением магии, которое он испытывал. Как сверкающей вспышкой, его осенило, что магия и волшебство не являются извращением или угрожающим злом. Это просто природная сила, присущая его миру, сила, которую могут выпускать на волю только те, кто родился с талантом. В этот момент он понял несомненно, что тоже обладает таким талантом.

Осознание этого потрясло его до глубины души. Он в какой-то мере понял, что должна была чувствовать Габрия, когда узнала о своей силе. Это был горький урок для Этлона, когда он понял, как неверно понимал нечто, столь присущее их жизни.

Так же быстро, как он осознал свой природный дар, Этлон заметил, что Габрия ничего не делает, чтобы избежать смерча. Его кожа зудела, а уши болели от поднимающегося визга колдовской энергии, усиливающегося до взрывного крещендо.

— Габрия! — закричал он, крепче прижимая ее к себе. Девушка повисла на нем. Ее глаза были закрыты, а тело безвольно обмякло. Этлон крепче сжал ее. О боги, встревожился он, неужели она сдалась?

— Чего ты больше всего в своей жизни хочешь?! — закричал он ей.

Габрия так долго была неподвижна, что Этлон решил, что он уже потерял ее, но наконец она шевельнулась. Ее ответ почти затерялся в грохоте вихря, но Этлон расслышал его.

— Я хочу быть самой собой.

Она обхватила руками Этлона и направила свою волю в центр крутящегося магического смерча. Затем с огромной радостью она почувствовала, как сознание Этлона сделало попытку пробиться к ней, и, когда это удалось, он предложил ей свою силу. Вместе они замедлили дикое вращение разрушенных чар и рассеяли губительные силы, пока они не растаяли, как туман на утреннем ветру. Грозный красный свет исчез, и пламя угасло.

Габрия заскрежетала зубами от выворачивающей ее тошноты, когда наконец исчезли остатки чар и стал виден свет обычного дня. Потом она увидела дымящиеся остатки своего алого плаща, и удерживаемые в течение пяти месяцев слезы хлынули из ее глаз. Она уткнулась Этлону в грудь и зарыдала.

Пять дней Габрия и Этлон стояли лагерем в пещере у реки, проводя дни на берегу, а ночи в теплых объятиях друг друга. Это было время выздоровления для обоих, и под присмотром Нэры они много спали и очень мало разговаривали. Никто из них не хотел касаться вопроса о волшебстве или об их будущем, пока не наступит для этого время. Сейчас они были довольны, что могут быть вместе.

В полдень шестого дня Нэра приветственно заржала всаднику, показавшемуся на дальнем холме. Этлон и Габрия обменялись долгим взглядом и неохотно побрели в свой лагерь встречать прибывшего всадника.

Молодой человек в плаще Хулинина остановил свою взмыленную лошадь и соскочил на землю. Его взгляд скользнул мимо Габрии, но Этлону он отдал честь с нескрываемым облегчением и радостью:

— Мой лорд, мы искали тебя четыре дня.

Этлон похолодел, услышав это обращение. Его ноздри затрепетали, и он шагнул вперед.

— Почему ты так назвал меня, Рет? — требовательно обратился он к воину.

Рет склонил голову:

— Именно по этой причине мы должны были отыскать тебя. Лорд Сэврик умер.

— Как? — потребовал объяснений Этлон.

— Его ударили кинжалом в спину… сразу после боя за лагерь. Мы думаем, это сделал лорд Брант.

— Где сейчас Брант?

Воин выглядел несчастным:

— Мы не знаем. Книга этого проклятого волшебника тоже исчезла. Лорд Кошин и вер-тэйн Гелдрина считают, что Брант забрал ее после того, как убил лорда Сэврика.

Этлон почувствовал, как горе захлестнуло его:

— Спасибо за весть. Пожалуйста, оставь нас.

Рет кивнул, но не сдвинулся с места:

— Мой лорд, лорд Кошин призывает к немедленному созыву Совета. Он просит, чтобы ты привел на Совет Габрию.

— Почему? — спросила Габрия.

Посланец нервно смотрел мимо нее.

— Отвечай на ее вопрос, — резко произнес Этлон.

Пораженный тоном Этлона, Рет бросил на нее невольный взгляд. Габрия коротко улыбнулась ему, и он немного успокоился. Он, как и многие хулинины, никак не мог осознать реальность истинного пола Габрии или ее волшебной сущности. Она провела пять месяцев в тесном соседстве с ними, и никто даже не заподозрил правды. Клан обязан ей своей жизнью, и все это знают. К сожалению, долг не отменяет ее вины. Рет не представлял себе, как отреагируют кланы, если Габрия вернется с Этлоном, но он сомневался, что многие будут довольны.

— Я не знаю, — ответил Рет, — мне только велели передать сообщение.

Этлон и Габрия долго смотрели друг на друга, и понимание сквозило в их взглядах. Наконец Габрия кивнула.

— Мы придем, — сказал Этлон.

Рет, получив разрешение уйти, отдал честь и ускакал. Этлон следил за тем, как он удаляется, а Габрия начала медленно сворачивать лагерь и собирать их скудные пожитки.

Этлон долго стоял с побледневшим лицом и поникшими плечами. Он ушел из лагеря и скрылся среди холмов. Габрия вздохнула. Она понимала, какое горе он испытывает, сама она тоже горевала по Сэврику. Нэра легла, поджав под себя свои длинные ноги, и Габрия свернулась у теплого бока лошади.

Габрия спала, когда уже в темноте вернулся Этлон. Он ласково провел пальцем вдоль ее скулы. Его сердце дрогнуло, когда она открыла глаза, полные любви и понимания.

Голос вер-тэйна был резким от горя, но руки теплыми и уверенными, когда он накинул свой золотой плащ ей на плечи:

— У меня нет лошади, достойной того, чтобы я подарил ее тебе в знак помолвки, поэтому я надеюсь, что ты взамен примешь этот плащ.

Габрия долго сидела, осторожно перебирая пальцами золотую ткань плаща и думая о своей семье и своем клане. Наконец она ответила:

— Корины мертвы. Пришло время оставить их в покое. — Она взглянула на него и широко улыбнулась: — Я принимаю твой дар.

Этлон был счастлив. Улыбка, которую она ему подарила, стоила всей неопределенности и трудностей предстоящих дней. Он не представлял, позволит ли Совет ему жениться на девушке, но теперь, когда он стал вождем Хулинина, остальные лорды должны будут действовать осторожно.

— Ты не против того, чтобы заключить брачный союз с известной еретичкой? — спросила Габрия.

Это было впервые, когда один из них заговорил об этом, и, хотя она помнила потрясшее его понимание того, что он обладает собственным талантом владения магией, она не была уверена в том, как он отнесется к этому.

Этлон слабо улыбнулся:

— Борей был не против.

Нэра фыркнула и слегка подтолкнула нового вождя.

— Ты знаешь, спросила Габрия, когда Этлон уселся рядом с ней, — что Нэра носит жеребенка Борея?

Улыбка Этлона стала широкой, как небо.