Темная симфония

Глава 20

— Не могу в это поверить. Байрон, ты нервничаешь, — Жак Дубрински хлопнул Байрона по плечу и обошел вокруг него, проверяя, прямо ли лежат полы пиджака.

Байрон исподтишка взглянул на других обитателей комнаты. Элеанор и Влад открыто усмехались, в то время как Шиа, Спутница жизни Жака, старалась спрятать свою улыбку.

— Я не нервничаю. С какой стати мне нервничать? Антониетта моя Спутница жизни. Мы уже связаны друг с другом. Это просто церемония, чтобы угодить ее семье, — Байрон поправил галстук и провел пальцем под воротником своей безукоризненно белой рубашки. — Почему эти вещи всегда такие тесные, словно удавка вокруг шеи?

Жак рассмеялся над ним.

— Удавка и была там некоторое время. Сейчас ты ее чувствуешь?

Шиа с силой ударила Жака по руке.

— Ха-ха. Ты полагаешь, что ты такой забавный? У него извращенное чувство юмора, Байрон, не обращай на него никакого внимания. Твоя невеста просто красавица. Я мельком взглянула на нее, когда ее кузина помогала ей надевать платье.

— Нервничает она. Антониетта такая особенная. Она, не моргнув глазом, согласилась на обращение. Она готова была сражаться с опасным ягуаром. Она вслепую выходит на сцену, чтобы выступить перед сорока тысячью зрителей, но она так сильно нервничает, выходя за меня замуж, что заставляет нервничать и меня, — говоря последнее, Байрон бросил быстрый взгляд на Жака.

— Или вероятно обратное, — заметил Жак. — Думаю, ты вспотел.

— Не слушай его, Байрон. Жак сам нервничает. Тебе ведь прекрасно известна его любовь к толпе, — Шиа с любовью посмотрела на своего Спутника жизни. — Байрон, как дела у Антониетты со зрением? Есть какие-либо улучшения?

— Она учится понимать, что видит, но частенько тепловое излучение накладывается на ее обычное зрение, и она по-прежнему испытывает трудности с глубиной восприятия. Также она остается сверхчувствительной к эмоциям и электрическим токам вокруг себя, — нотки беспокойства слышались в голосе Байрона.

— Привези ее домой в горы, на медовый месяц, — предложила Шиа. — Земля может чуть ускорить процесс. Я уже какое-то время подозреваю, что человеческие Спутницы жизни, которые обладают парапсихологическими способностями, могут происходить от расы ягуаров, не все из них, конечно, но, по крайней мере, значительное большинство. Антониетта — первая, в которой столь силен генетический ген ягуаров. Мне очень интересно посмотреть, как обращение усилит ее природные способности.

Глаза Байрона потемнели.

— Она не эксперимент.

— Конечно, нет, — Шиа легко рассмеялась, одновременно кладя успокаивающую ладонь на руку Байрона. — Я действительно склонна говорить медицинскими и исследовательскими терминами, не правда ли? Антониетта восхитительная, мужественная женщина, и с собой она принесет богатую историю. Полагаю, ты заметил, что в этом регионе достаточно людей с сильными внутренними барьерами, которые не дают сканировать умы.

— Это должно быть влияние ягуаров. Франко же способен обращаться, что наводит на мысль, что он генетически происходит от королевской линии ягуаров, тем не менее, он убежденный семьянин и хороший отец и муж, — сказал Байрон.

— Я должна буду поговорить с ним, — призналась Шиа. — Он пообещал, что мы станем свидетелями его перевоплощения. Будет интересно посмотреть различия.

Байрон быстро оглянулся.

— Мне он не сказал ни слова. У меня есть серьезные сомнения по этому поводу. Я отведу вас в комнату с историей. Антониетта согласна, что это очень важно для нас. Но я не хочу, чтобы Франко превращался.

Влад, соглашаясь, кивнул.

— В этом я полностью поддерживаю Байрона. В облике ягуара, кажется, трудновато контролировать природные наклонности.

— Это важно, — повторила Шиа. — Важен Франко, особенно с его сильнейшим чувством семьи и тем более со способностью превращаться, очень важен. Он бы замечательно сотрудничал. Антониетта тоже. Они оба понимают, какое значение для нашего народа имеет разгадка тайн.

— Что, если находясь в облике ягуара, он совершит убийство? — спросил Байрон, поворачиваясь лицом к ней. — Франко унаследовал и другие черты Скарлетти. Он способен на жестокость, не думай, что он не такой. Он не сможет простить самому себе, если причинит вред невиновному человеку, пока будет пребывать в той форме.

— Скарлетти теперь и твоя семья, Байрон, — сказал Жак, его голос, как всегда, был низким, но выразительным. — По этой причине Михаил принял их под нашу защиту, и все мы здесь сделали то же самое из-за силы твоих чувств к ним. Я выяснил, что они в ответ так же лояльны к тебе. Франко хочет помочь нам в этом деле. Он не сможет избежать контроля трех взрослых мужчин и трех женщин-карпаток.

— Если я смогу засвидетельствовать изменения во время превращения, — сказала Шиа, — я буду в состоянии выяснить, как лучше всего помочь Антониетте со зрением. Гены ягуаров необычайно сильны в этой семье. Это может стать нашим единственным шансом узнать информацию, которая нам необходима, чтобы помочь нашему народу в очень многих вещах.

— Я должен буду еще раз поговорить с Франко на эту тему. Мне хотелось бы, чтобы он осознал риски прежде, чем сделает это, — проговорил Байрон.

— Несомненно, — согласился Жак. — И не забудь, он превращался не раз и при этом не совершил никакого убийства.

— Он не помнит, — заметил Байрон, — это не то же самое, что знать. Он, очевидно, не контролирует животное, это оно контролирует его.

Шиа прошлась по комнате, остановившись возле витражного окна, чтобы дотронуться до изысканной работы.

— Я знаю, ты волнуешь по поводу Франко, Байрон, я не такая хладнокровная, как это кажется. Я ценю то, что эти люди не только любимы твоей Спутницей жизни, но стали семьей и для тебя. Я также ценю, что они приняли нас и наше отличие. Я бы никогда не поставила жизнь одного из членов твоей семьи под угрозу ради исследования, и неважно насколько оно важно для нашей расы. Я просто не сделала бы этого.

Жак тут же подошел к ней и привлек к себе.

— Никто не думает, что ты на это способна, Шиа.

Байрон покачал головой.

— Мне просто тяжеловато понимать всю эту генетику. Моя компетенция лежит в другой сфере и я никогда не смогу уяснить, как что-то, вроде наблюдения за превращением Франко в ягуара, в отличие от наблюдения за Жаком, может быть полезным.

— Это довольно увлекательно, — сказал Влад. — Я наблюдал, как бедный малыш Джозеф старается превратиться: одна половина его тела была птичьей, а вторая еще непонятно чьей. Он не запоминает, что надо держать образ.

— Это с какой стороны посмотреть, — проговорила Шиа. — Для меня, поскольку у нас такая огромная проблема с вынашиванием детей, генетика — первоочередная задача.

— Чему я благодарна, — промолвила Элеанор. — Наши женщины практически оставили все надежды успешно выносить детей, либо сохранить их жизнь до того как им исполнится год.

— И все-таки у нас был успех или даже два, — заметила Шиа. — Карпатец, который больше всего меня восхищает, хоть и приходится братом Грегори, это Дариус. Мальчиком он сделал то, что было никому не под силу. Я бы с радостью изучила его под микроскопом, — она рассмеялась, когда Жак слегка подтолкнул ее. — Знаю-знаю, я опять взялась за свое. Сейчас остановлюсь.

— В действительности, Влад и я всего лишь на днях обсуждали Дариуса. Джозеф все еще прилагает усилия, чтобы освоить эти навыки, а Дариус был способен не только удержать образ для самого себя, но и для других детей тоже. У нас нет такой роскоши как время, чтобы научить наших детей необходимым навыкам, — проговорила Элеанор, — и старые способы не работают в это новое время.

— Как же я благодарен, что являюсь призывателем драгоценных камней, а не целителем, — произнес Байрон. — Слишком сложно во всем разобраться.

— Коли речь зашла об этом, — промолвил Жак. — Михаил с нетерпением ждет твоего возвращения. Он хочет сделать Рейвен особенный подарок и надеется, что сможет рассчитывать на твои навыки призывателя камней. Он бы и сам прибыл, но у Рейвен недавно случился выкидыш.

Воцарилось недолгое, но красноречивое молчание.

— Пожалуйста, передай брату мои соболезнования, Жак, — нарушил тишину Байрон.

Влад взял Элеанор за руку.

— Как и наши, — добавил он.

Они посмотрели друг на друга, разделяя общее горе. Дело было не в том, что потерянный ребенок принадлежал принцу их народа, а в том, что каждый потерянный ребенок подводил их расу все ближе к вымиранию.

— Рейвен в порядке? — спросила Элеанор.

— Она подавлена, конечно, но физически в порядке. Они давно пытались завести еще одного ребенка, поэтому так сильно переживают потерю, — промолвила Шиа с тихим вздохом сожаления, в защитном жесте прижав обе руки к своему животу. — Что бы ни влияло на репродуктивные способности наших людей, это должно быть в нашей крови или в самой земле. У меня есть теория, но пока ничего существенного.

— Я ни разу не задумывался, что перевоплощая Антониетту, я буду просить ее, чтобы она справилась с печалью от потери ребенка. Рейвен успешно родила одного, вот я и предположил, что она с легкостью может иметь и больше детей.

— В Рейвен, как и во всех нас, течет карпатская кровь, — произнесла Элеанор. — Мы все надеялись, что с ней не произойдет того же, что с остальными из нас.

Байрон провел рукой по волосам.

— Чего стоило Антониетте пройти через одно только перевоплощение. Я должен был продумать весь этот путь до конца прежде, чем полностью привести ее в наш мир. Я не желаю, чтобы она сталкивалась с потерей детей, — он помнил глубокую тоску Элеанор, когда она теряла ребенка за ребенком. И Дейдре, сестра Влада, тоже страдала депрессией после потерь. — Я не хочу давать Антониетте ложную надежду, что у нас будут дети. Я всегда думал, что если найду свою Спутницу жизни, у меня будут дети, она же смирилась с мыслью, что никогда не заведет свою собственную семью, поскольку не верила, что когда-либо найдется такой мужчина, который разделит ее жизнь. Я не желаю, чтобы она надеялась на рождение детей, чтобы затем лишиться ребенка.

Элеанор тихо вздохнула.

— За эти годы я потеряла немало детей, Дейдре и того больше, однако мы пытались снова и снова. Не ради благополучия нашей расы, как полагают многие, а ради самого ребенка: сокровища, которым мы бы дорожили, дара, равного которому нет на земле. Скажи Антониетте правду и позволь ей самой выбрать.

— Байрон? Я нужна тебе? Почему ты так печален? Сегодня день нашей свадьбы.

Антониетта была здесь, в его сознании, постоянным теплым любящим присутствием.

— Я всегда буду нуждаться в тебе. Ты нервничаешь?

Она нежно рассмеялась, звук играючи прошелся по его коже, затронув сердце.

— Боюсь, что нет. Это ты нервничаешь, не я. Я чувствую себя чудесно.

— Не опаздывай и не заставляй меня стоять здесь, выглядя идиотом.

— Не могу вообразить тебя, выглядевшим как идиот, — Антониетта еще раз рассмеялась и отвернулась от зеркала. Ее комната была заполнена членами ее семьи, все счастливо столпились вокруг нее. Даже маленькой Маргарите, одетой в свое лучшее платье, позволили присоединиться к ним. Франко осторожно устроил ее в самом удобном кресле.

— Ты разговаривала с Байроном? — полюбопытствовала Таша. — Он тоже телепат, не так ли? Диего не такой. Я пыталась, но он родом не из этих мест и не обладает никакими телепатическими способностями. Ты говорила, что не будешь против, если я приглашу его, ну я и попросила его привести детей. Я хочу, чтобы все познакомились с ними.

Антониетта поцеловала Ташу в щеку.

— Это идеальный день для всех нас познакомиться с его детьми. Я хочу, чтобы вокруг меня была вся моя семья и, конечно, все те, кого они любят.

Франко потянулся и дотронулся до завитков волос своей кузины.

— Это действительно то, чего ты хочешь, Тони? Этого мужчину на все времена?

— Я абсолютно уверена в этом, Франко, — Антониетта так и ощущала счастье, излучаемое ею. — Он создан для меня. Он все, о чем я мечтала всю жизнь. Разве не то же самое ты испытываешь к Марите?

— С самого первого момента, как я увидел ее, понял, что она моя вторая половинка. Я не дал ей ни единого шанса избавиться от меня. Я неделями ухаживал за ней и, думаю, испугал ее своей настойчивостью, — повернув голову, он посмотрел на свою жену.

Она ответила ему робкой улыбкой, так как была занята, сражаясь с волосами Маргариты. Кельт стоял, уткнувшись носом в колени маленькой девочки. Марита не ругалась, позволяя ребенку теребить шелковистые уши пса.

Антониетта понизила голос.

— Я знаю, что мы понесли потери из-за сбивания компанией Демонизини цен на последних трех торгах, Франко, и что ты беспокоишься по этому поводу, но не стоит этого делать. Это заставило их продать свои акции в надежде окупить потери полученным доходом, но nonno потихоньку скупил их. Мы разрушим его компанию шаг за шагом. Мне не хочется ничего говорить Марите, поскольку она, кажется, снова, наконец-то, счастлива. Какой ужас ей пришлось перенести.

Франко осторожно поцеловал кузину, памятуя об ее одежде.

— Grazie за твое сострадание. Мы вместе, и так будет всегда, — он в свою очередь тоже понизил голос, — нижний этаж был полностью перестроен под особенности Байрона. Пол и я будем следить, чтобы твои приказы всегда исполнялись, Тони. Ты и Байрон будете полностью защищены на протяжении дневных часов, когда, по словам Байрона, вы наиболее уязвимы.

Не было такого способа, каким она могла бы выказать переполнявшую ее радость, поэтому Антониетта и не пыталась. Как же легко все трое ее кузенов восприняли то, кем она стала. Она знала, что Байрон давал им выбор и что он мог, если бы захотел, следить за ними, но они с готовностью приняли это условие. Она не потеряла свою семью и свою жизнь, которую так любила.

— Байрон? Не помню, говорила ли я еще тебе сегодня вечером, но я тебя люблю.

Он мгновенно оказался рядом с ней. Его тепло окутало ее, притянуло ее ближе.

— Я чувствую твой смех. Что ты делаешь в такой торжественной ситуации?

От поддразнивающего голоса Антониетты по телу Байрона пробежало тепло.

— Мы говорили о Джозефе. Влад застукал его за еще одной попыткой изобразить Спайдермена. Ему опять ничего не удалось и он свалился в цветочный горшок. Судя по тому, как быстро он восстановился, я думаю, Элеанор посадила его под домашний арест.

— Как это похоже на нашего Джозефа. Родственники говорят мне, что пора отправляться в часовню. Вскоре увидимся.

Наш Джозеф. Байрону понравилось, как это звучит. Где-то по ходу дела его ужас от выходок племянника превратился в истинное удовольствие и любовь. Он понятия не имел, где и когда это произошло.

Элеанор поднялась со своего кресла возле окна и поцеловала Байрона в щеку, поражая его и приводя в чувство.

— Из-за всего этого волнения и травмы, я честно не припоминаю, чтобы благодарила Антониетту за спасение жизни Джозефа. Он полностью восстановился и снова на ногах.

— Мир в безопасности? — поддразнил Байрон.

Жак внезапно рассмеялся.

— Я никогда не забуду его выступления перед моим братом. Каких же сил мне стоило, чтобы удержаться и не свалиться на пол от смеха при виде выражения лица Михаила, когда Джозеф исполнил свой рэп.

Влад закрыл лицо рукой.

— Не напоминай мне.

Байрон подтолкнул Жака.

— У Антониетты есть звукозаписывающая студия. Держу пари, мы смогли бы убедить Джозефа записать для Михаила целый CD-диск своего рэпа. Я был бы не против иметь копию и для себя, только для того, чтобы время от времени ставить его, лишь бы увидеть лицо Антониетты, когда она услышит его стихи.

— Блестящая идея, — согласился Жак. — Как раз то, что нужно, брат мой.

— Байрон! Жак! — Элеанор пребывала в ужасе. — Не смейте поощрять Джозефа.

Байрон обнял ее.

— Полагаю, поощрение искусства — замечательная черта.

— Вы ответите передо мной, если поступите так, — суровым голосом сказал Влад.

Байрон и Жак обменялись усмешками. Шиа спрятала понимающую улыбку, качая головой на их кривляние, счастливая, что они смогли вернуться к своим старым товарищеским отношениям.

Раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, Франко просунул голову комнату.

— Пора, Байрон.

Байрон сделал глубокий вдох.

— Кто-нибудь заметил, как трудно здесь дышать?

Элеанор поцеловала его в щеку.

— Не позорь нас, ведя себя как ребенок. Увидимся в часовне.

— Не вздумай сейчас сбежать, — предупредила Шиа. — Твоя Спутница жизни выглядит невероятно, — и она последовала за Элеанор.

Байрон посмотрел на Жака.

— Есть что-то такое в том, чтобы стоять перед целой толпой людей. И почему женщины так это любят?

— Чтобы помучить нас, — ответил Жак.

— Ты прав, — Влад распахнул дверь и поманил своего зятя.

Ночь была ясной, спокойное море сверкало словно стекло. Вдоль всей тропинки цвели ночные цветы, чья яркая окраска освещала весь путь. Часовня стояла в центре небольшой рощицы. Благодаря внутреннему освещению, Байрон мог видеть витражи во всей их живописной красоте. Легкий ветерок прикоснулся к его лицу, охлаждая кожу, неся с собой запах и вкус моря. Карпатец сделал глубокий вдох, ценя, что Антониетта предпочла близость к природе, к его миру. Трое мужчин шли через сад по тропинке, ведущей прямиком к алтарю.

Байрон вошел через боковую дверь, Жак и Влад прошли за ним. Сотни свечей освещали часовню мягким светом.

Они все были здесь. Ее семья. Его семья. Люди, о которых он привык заботиться. Франко с Винсенте и Маргаритой. Элеанор сидела рядом с детьми, что-то нашептывая на ушко девочке. Диего сидел вместе со своими маленькими детьми, с восторгом глядя на Ташу, которая уже стояла вместе с Маритой у алтаря, поджидая невесту. Пол и Жюстин держались за руки. Байрон был особенно рад видеть, что Шиа сидела в непосредственной близости от Джозефа, и что бы такого она ни сказала ему, это стерло порочно-поддразнивающую насмешку с его лица. При виде их всех, сидящих рядом и не делающих между собой различий, сердце Байрона сжалось.

Послышалась музыка, но Байрон слышал лишь дикий грохот своего собственного сердца. Он стоял, сложив руки перед собой. Ожидая. У входа в часовню раздался тихий шорох одежды. Второе сердце забилось в одном ритме с его. Он повернулся, в то время как все их гости встали на ноги.

Антониетта стояла в дверях часовни, одна обтянутая перчаткой рука лежала на сгибе руки дона Джованни. Она была одета в эксклюзивные итальянские кружева, платье подчеркивало все ее заманчивые изгибы и спадало изящными складками до лодыжек. Ее роскошные волосы были забраны в несколько замысловатых узлов со специально выпущенными местами локонами. Она смотрела прямо на него и улыбалась.

Его сердце дрогнуло. Дыхание перехватило, и воздух застрял в легких. На какой-то момент он поверил, что оказался в мечте. Она не могла быть реальной. Не могла быть его. Музыка наполняла часовню. Взгляд Байрона встретился с ее, желая, чтобы она подошла к нему. Время для него остановилось. Мир забыл повернуться. Он почувствовал удерживающую руку Жака, и лишь тогда осознал, что начал двигаться ей навстречу. А потом Антониетта начала шагать по проходу к нему. Его колотящееся сердце вернулось к своему естественному ритму. Воздух начал двигаться по легким.

— Жак. Кольцо у тебя? — Байрон провел несколько часов, в секрете создавая совершенное кольцо из рубинов и брильянтов, используя древнюю технику резьбы. Украшение было уникальным, сделанным специально для Антониетты и ее чувствительных пальцев. Ощущения были для нее важнее зрения, и он сотворил кольцо особого переплетения в надежде угодить ей.

Жак похлопал по своим карманам, выглядя встревоженным, затем рассмеялся.

— Ну, конечно, кольцо у меня, болван. Шиа бы мне голову оторвала, если бы я все испортил.

— Я все слышу, — напомнила Антониетта, ее улыбка стала шире.

— Как и я, — добавила Шиа.

Байрон шагнул вперед, встречая свою невесту. Дон Джованни поцеловал внучку и вложил ее руку в руку Байрона.

— Вручаю ее тебе.

— И она всегда будет в безопасности, — торжественно пообещал Байрон.

Потом он повернулся назад к алтарю и, вместе с Антониеттой, посмотрел на священника, его сердце наполнилось радостью. Он нашел свою Спутницу жизни, женщину храбрую и полную сочувствия, которая проведет рядом с ним вечность.

Брачная церемония была торжественной, слова священника многозначительными. Байрон ощущал эти слова в своем сердце и своей душе. Он знал, что поступил правильно, женившись на ней по законам ее народа. Они смешали два мира, каждый из которых был одинаково важным. Байрон отчетливо проговорил свои клятвы, осознавая значение каждого слова. Голос Антониетты был низким и ласкал его кожу.

— Я люблю тебя, Байрон. И всегда буду любить, — едва слышно произнесла Антониетта, когда он надел кольцо ей на палец.

Священник объявил их мужем и женой.

Байрон наклонил свою голову к ее, она подняла свое лицо. Выражение любви на ее лице было таким страстным, что сердце екнуло у него в груди.

— Я всегда любил тебя, Антониетта.

— А я тебя.

— Объявляю вас сеньором и сеньорой Джастикано.

Байрон и Антониетта рука об руку развернулись и посмотрели на членов своих семей. Рев счастья и радости вырвался из часовни, поднявшись до самих небес и спустившись к самому морю.