Темное прошлое

9.

В элегантно обставленной столовой, стоя во главе длинного стола, полковник Грегори нарезал на тонкие ломти ростбиф. А дети, сидевшие по обе стороны стола, смотрели на отца во все глаза.

Напротив полковника сидела слегка смущенная Саманта, одетая в лиловое платье, и изо всех сил старалась вести себя так, будто во всем происходящем нет ничего необычного. На самом деле она не могла прогнать от себя мысли о том, что большинство ее прежних хозяев скорее предпочли бы есть в одиночестве, но не посадили бы за свой стол гувернантку. И уж конечно, они не стали бы есть вместе со своими детьми. Поэтому сейчас Саманта с интересом человека, никогда не принимавшего участие в семейной трапезе, жадно впитывала каждый нюанс, стараясь понять, что же такое на самом деле семья.

Сегодня дети были очень голодны после своих приключений, то же могла сказать о себе и Саманта. Рот ее тут же наполнился слюной от одного запаха пищи.

Продолжая резать тонким ножом поджаристый кусок ростбифа, полковник объявил:

– Мисс Прендрегаст указала мне на то, что я пренебрегаю своими светскими обязанностями, поэтому я решил устроить в нашем доме праздник.

Ничто, казалось, не способно было отвлечь девочек от предстоящего обеда, но полковнику это удалось. Шесть пар глаз ошеломленно смотрели на полковника, шесть ртов открылись от удивления.

«Так вот почему он заказал материал на новые платья», - подумала Саманта.

Затем она посмотрела на полковника, на его волевой подбородок, массивную фигуру без унции лишнего жира, военную выправку, снова заглянула в его холодные синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Саманта не поверила ни на секунду, что этот человек последовал ее совету. Так почему же он все-таки решил устроить здесь прием?

Заметив взгляд Саманты, полковник вопросительно приподнял одну бровь. Девушка выдержала его взгляд, придав лицу такое же ироничное выражение. Неизвестно, кто из них отвел бы глаза первым, но в этот момент девочки пришли в себя и принялись засыпать отца вопросами.

– Когда праздник, папа?

– Кого мы пригласим?

– Сколько будут жить у нас гости?

– А к нам приедут дети, с которыми можно поиграть?

Миттен, дворецкий, подал знак лакеям, и на стол начали подавать посыпанный петрушкой отварной картофель, дымящийся горох, нежную зеленую спаржу, вкусно пахнущий пудинг и золотистые хлебцы. Лакеи подносили пищу, Саманта помогала сидящим рядом с ней Кайле и Генриетте наполнить свои тарелки.

Полковник Грегори, продолжая раскладывать на блюде мясо, методично отвечал на вопросы один за другим.

– Приглашения будут разосланы немедленно. Прием назначен на первое сентября. Я приглашу всех соседей, а также друзей из-за границы и тех, с кем служил. Они пробудут здесь три дня. Гости, подобно рыбе, через три дня начинают дурно пахнуть.

Миттен принял от хозяина блюдо и разложил мясо по тарелкам старших девочек.

Кайла наморщила носик и спросила:

– А разве они не могут принять ванну?

Саманта украдкой взглянула на полковника Грегори и увидела, что глаза его смеются, хотя лицо остается серьезным. Ей вдруг снова стало жарко, но Саманта усилием воли заставила себя не обращать на это внимания. Она похлопала по ручке Кайлу и сказала:

– Это образное выражение, дорогая. Гости могут принимать ванну сколько угодно. На самом деле от них не будет дурно пахнуть.

– Взрослые всегда говорят такие странные вещи, - громким шепотом сказала Кайле Вивьен.

Миттен поднес блюдо Саманте, но был вынужден спешно поставить его на стол, чтобы поймать вилку Генриетты до того, как она упадет на пол. Положив себе мяса, Саманта помогла Генриетте очистить платье от попавшей на него картошки. Лакей тем временем отправился за новой вилкой.

Обед в обществе детей всегда обещал неожиданности.

– Но первое сентября всего через две недели, папа, - вдруг послышался недовольный голос Агнес. - Как же мы успеем подготовить все вовремя?

Полковник помог Эммелин нарезать мясо на кусочки.

– Три дня назад я послал письмо графине Маршан и попросил ее о помощи.

Раздавшийся стон был подобен звукам хора в капелле.

Полковник быстро поднял глаза, ставшие опять холодными как лед.

Дети поспешили сосредоточиться на содержимом своих тарелок.

Полковник сделал слугам знак удалиться, убедился в том, что все они вышли за дверь, затем произнес таким тоном, каким, должно быть, отдавал приказы в армии:

– Леди Маршан имеет большой опыт в организации приемов, и мы должны быть рады, что она согласилась помочь.

Саманта не понимала, что происходит, но чувствовала потребность разрядить атмосферу за столом.

– Я уверен, что это именно так, - продолжал полковник. - И уверен, что помощь графини будет поистине бесценной.

Агнес быстро заморгала, словно одно упоминание имени графини вызывало у нее желание заплакать.

Саманта положила в рот немного гороха и принялась методично пережевывать его.

– Когда ожидается приезд ее светлости? - поинтересовалась она.

– Если нам повезет и у графини не окажется других приглашений, ее следует ожидать на следующей неделе.

Генриетта не смогла сдержать тяжелый вздох.

Саманта быстро подвинула девочке тарелку:

– Позволь, я помогу тебе порезать мясо.

– О! - испуганно воскликнула Мара. - Но разве успеют нам сшить платья к первому сентября?

– Я нанял нескольких портних, - объявил полковник. - Ваши уроки временно откладываются.

Дети радостно загомонили.

– Временно, - подчеркнул мистер Грегори. - Вы будете заняты подготовкой своих выступлений на празднике.

Агнес не пыталась скрыть откровенной враждебности.

– Почему это мы должны выступать?

Полковник пронзил ее взглядом и процедил сквозь зубы:

– Чтобы продемонстрировать нашим гостям свои достижения.

– Юные леди всегда так поступают, - вставила Саманта.

Кровь бросилась в лицо Маре.

– Но… я ничего не умею, - пробормотала девочка.

– У тебя хороший голос, - сказал на это полковник. - Значит, ты будешь петь.

– Но я не могу петь… перед всеми.

– Ты поешь как твоя мать.

Мара вновь раскраснелась, на этот раз от удовольствия, а Саманта подумала о том, что иногда полковнику все же удается найти верные слова.

– У миссис Грегори был хороший голос? - поинтересовалась она.

– Превосходный. Все дети поют хорошо, но только Мара унаследовала голос такой же силы и чистоты, как был у ее матери.

– Я… я попробую, - пробормотала польщенная Мара.

– Ты обязательно будешь петь, и будешь петь превосходно! - отрезал полковник.

Тон его был таким решительным и уверенным, что Маре оставалось только кивнуть.

– А что будут делать остальные? - спросил полковник, обводя дочерей взглядом. - Агнес, ты практиковалась в игре на фортепиано?

Агнес оттолкнула стул с такой силой, что он опрокинулся навзничь, и, разрыдавшись, бросилась прочь из столовой.

Девочки удивленно переглядывались, пытаясь сообразить, что происходит.

Саманта встала было со своего места, но полковник Грегори сказал:

– Сядьте, мисс Прендрегаст, и закончите обед. Кого ей сейчас меньше всего хочется видеть, так это вас.

Саманта снова опустилась на стул. Наверное, полковник был прав, но в то же время ей очень не нравилась мысль о том, что ребенок, вверенный ее попечительству, сейчас плачет в одиночестве.

– Экономка даст ей теплого молока с гренками и уложит в постель. - Полковник полил мясо соусом.

Нижняя губа Генриетты тоже едва заметно дрожала:

– Агнес никогда не делала так раньше.

– Это потому, что до сих пор у вас не было такой гувернантки, как мисс Прендрегаст, которая могла бы преподать Агнес столь необходимый ей урок. - Полковник Грегори окинул детей взглядом, в котором ясно читалось, что отцу все известно об их проделках.

Вивьен и Мара покраснели, Кайла и Эммелин сползли пониже на своих стульях. Генриетта же, напротив, выпрямилась и сложила руки на груди, дерзко глядя на отца.

– Не беспокойтесь. Каждый солдат должен научиться с честью принимать поражение. И когда Агнес овладеет этой наукой, все будет хорошо. - Пока мистер Грегори говорил, Кайла потянулась за своим молоком и опрокинула его. Полковник помог малышке вытереть молоко и, когда все снова спокойно уселись за свои тарелки, объявил: - Хватит обсуждать проблемы каждого в отдельности. Вам известны правила. Мы используем время за обедом, чтобы обсудить то, что интересно всем. И сегодня тема - природа нашего края.

Саманта перестала жевать и бросила быстрый взгляд на полковника. Он пытается таким образом восполнить пробелы в ее образовании?

– Но, папа, меня, например, эта тема вовсе не интересует, - заявила Вивьен. - Давайте поговорим лучше о модах.

– Думаю, тебе лучше помолчать, - посоветовал мистер Грегори, - потому что всех остальных, кто сидит за столом, очень даже интересует природа нашего края.

Девочки молча замотали головами.

– Все, кого не интересует природа нашего края, могут покинуть столовую, - холодные голубые глаза полковника были похожи на две льдинки. - Кстати, на десерт кухарка, кажется, приготовила клубничный пирог со взбитыми сливками.

Пять маленьких головок так же молча закивали, давая понять, что ради пирога с клубникой согласны обсуждать все, что угодно, и до конца обеда, хотя Генриетта также пролила свое молоко, а Эммелин уронила на ковер кусок пудинга, Саманта узнала о благородном олене, барсуке, белке и многих других обитателях местных лесов и гор. Она не стала сообщать полковнику, что все это совершенно ей неинтересно, кроме разве что рассказов о тех зверях, которые могут ее съесть. Ей тоже совсем не хотелось остаться без пирога.

Когда с десертом было покончено и девочки попросили разрешения выйти из-за стола, полковник отпустил их.

– Останьтесь, - попросил он Саманту, когда за ними закрылась дверь. - Выпьем по стаканчику ратафии или портвейна, если вы предпочитаете портвейн, и просветите меня относительно истинного положения вещей.

Это мало напоминало приглашение. Вряд ли полковник Грегори вообще представлял себе, что такое приглашение. Но это был куда более мягкий приказ, чем те, что он отдавал раньше. Саманте очень хотелось остаться. И именно поэтому необходимо было уйти.

– Мне надо готовиться к завтрашним урокам, - сказала она.

– Может быть, моим детям следует подробнее рассказать о пресмыкающихся?

Саманта села обратно на свой стул.

– Так вам известно обо всех их проделках?

Полковник не рассмеялся, но его сапфировые, его кобальтовые, его лазурные глаза - боже правый, они все время меняют цвет! - приобрели такое выражение, от которого Саманту вдруг бросило в жар и у нее почему-то задрожали колени.

– Не обо всех. И не всегда. Я обычно отстаю на шаг и опаздываю на час.

Не стоило обманывать себя. У нее не хватит сил встать и уйти. Ей хотелось посидеть и поговорить со взрослым человеком - ведь последние дни она проводила исключительно в обществе детей. Ей хотелось побеседовать с полковником Грегори о его дочерях, о погоде, о предстоящем приеме.

Да о чем угодно - ей просто хотелось поговорить с этим человеком.

– Пожалуй, я предпочту портвейн, - сдалась Саманта.

Встав, полковник наполнил два бокала и поставил один из них перед Самантой.

Она отхлебнула немного, и ее передернуло. Портвейн пах смолой и обжигал, как керосин.

– Неужели кто-то пьет это по доброй воле? - хрипло произнесла Саманта.

Полковник улыбнулся:

– Это всего лишь один из видов. Попробуйте вот этот - он послаще.

С этими словами мистер Грегори поставил перед Самантой еще один бокал, с рубиновой жидкостью.

Ставшая осторожной Саманта сначала понюхала то, что ей предложили. Запах был приятным. Она пригубила жидкость.

– О! Вот это мне, пожалуй, нравится.

– Так вы никогда не пробовали портвейна?

Саманта не смогла удержаться от сарказма:

– Большинство хозяев не предлагают гувернанткам выпить с ними. И абсолютное большинство против их самостоятельных набегов на шкафчик с напитками.

– Значит, у вас нет проблем, связанных со спиртным?

Саманта рассмеялась, но тут вдруг поняла, что полковник смотрит на нее вполне серьезно.

– Нет, вовсе нет, - удивленно ответила она. - А почему вы спрашиваете?

– Когда мы жили в Индии, жена подарила мне как-то специальный кожаный мех для вина. Туземцы используют такие в путешествиях, и я всегда брал его с собой на ночные рейды. То же самое я продолжал делать и здесь.

Саманта покрутила в руках бокал.

– Мех с портвейном?

– С виски, мисс Прендрегаст. Моим людям приходится скакать со мной бок о бок по нескольку дней. И время от времени я наливаю им понемногу виски, чтобы приободрить их.

– И кто-то выпил виски?

– Кто-то украл мех, - поправил ее полковник. - В ту ночь, когда вы прибыли в Сильвермер.

Саманта медленно поставила бокал на стол. Ее не однажды в жизни обвиняли в воровстве, но почему-то особенно непереносимой показалась мысль о том, что именно этот человек мог подумать о ней такое.

– Я не пью по ночам украдкой, мистер Грегори, - сухо произнесла девушка. - И не краду у своих хозяев.

– Нет, конечно, нет. Ведь за вас поручилась леди Бакнел. А она знает, как и все мы, что, кто украл однажды, останется вором до самой своей смерти.

Саманта вспыхнула от негодования, к которому примешивался страх. Неужели полковнику Грегори известно о ее небезупречном прошлом? Неужели он решил намекнуть на это, чтобы таким образом держать ее в рамках приличий?

Но нет. Только не полковник Грегори. Тонкие намеки явно не в характере этого человека. Он не имеет ни малейшего понятия о деликатности. Тогда что же делает его таким привлекательным?

– Возможно, я льщу себе, но я никогда не сомневался, что разбираюсь в людях. Вы не похожи на женщину, которая выбрала бы такой простой и скучный способ обеспечить свое существование, как кража.

– Замечательный комплимент, полковник! - не сдержалась Саманта.

Она уже слышала подобные слова в прошлом от мужчин, которые не представляли себе, что такое нужда и голод, которые никогда не видели занесенный над ними кулак родного отца и не знали, что значит быть нежеланным ребенком. После всего, что произошло сегодня, ей показалось на секунду, что полковник Грегори не из них. Но нет, напрасно она забыла предостережение Адорны. Перед ней был мужчина. Богатый мужчина, влиятельный помещик. И не стоило ожидать от него чего-то необыкновенного только лишь потому, что он живет не в Лондоне, а в глуши, в роскошном просторном доме. И тем более потому, что у него ясные синие глаза и волосы цвета ночи.

– Что-то не так? - спросил полковник.

Что ж, он был весьма наблюдателен, этого у него не отнимешь. Наверное, только таким и мог быть человек, который командовал полком в непроходимых джунглях Востока.

– Наверное, вы сами переложили куда-нибудь мех с портвейном, - заявила Саманта. - Обычно так и бывает в подобных случаях.

– Может быть, вы и правы. - Подвинув себе стул, полковник уселся справа от Саманты.

Сильный и суровый офицер, привыкший к традициям и строгой дисциплине, садится рядом с гувернанткой. С чего бы это?

Саманта чуть отодвинулась от стола.

Что означает подобная фамильярность? Чего ей следует опасаться? Что полковнику известно о ее прошлом? Или скорее посягательств на свою добродетель?

Полковник смотрел на нее пронизывающим взглядом, от которого Саманте было не по себе. Она не хотела, совсем не хотела, чтобы этот человек интересовался ее прошлым, задавал вопросы, на которые ей будет трудно ответить. Но Саманта сама приговорила себя, пообещав ему остаться здесь на год. Теперь ей придется держать данное слово.

Поэтому она спросила:

– Почему вы позволяете девочкам купать гувернанток в грязи и подсовывать им змей? Может быть, вам было бы проще удержать здесь гувернанток, если бы вы запретили им шутить подобным образом.

Полковник продолжал рассматривать ее.

Саманта постаралась стойко выдержать его взгляд, но у нее ничего не вышло. Все было против - ее прошлое, ее заблуждения относительно этого человека, и главное - крепнущее влечение к нему вопреки всему. Саманта не могла смотреть ему в глаза, она косилась на стол, на его правое плечо, на зеркала в золотых рамах, украшавшие столовую, на его подбородок… А когда он отвечал, Саманта смотрела на его губы.

– Я часто уезжаю из дома, и если гувернантка не в состоянии справиться с нестандартной ситуацией, мне будет от такой гувернантки мало толку.

– Пожалуй, вы правы, - теперь взгляд Саманты упал на пятна, оставленные детьми на скатерти. - Кто такая графиня Маршан?

– Тереза - очаровательная женщина. Подруга моей покойной жены. - Он повертел в руках бокал и улыбнулся портвейну, словно смотрел в глаза этой самой графини Маршан. - Она очень помогла мне по возвращении в Англию. Тереза всячески поощряла меня вернуться к светской жизни, так что не сомневаюсь: она рада будет помочь мне организовать этот прием.

– О, - Саманте стало вдруг холодно. Она так и знала, что прием устраивается неспроста. Теперь понятна истинная причина. Полковник Грегори решил поухаживать за графиней Маршан, вот и придумал замечательный предлог - предложить ей распоряжаться в своем доме как хозяйке. Это объясняло отношение детей к приезду графини. Они никому не позволят занять место их нежно любимой матери, которой судьба лишила их так рано.

Но это вовсе не объясняло, почему Саманта вдруг почувствовала себя такой несчастной.

– А дети будут обедать с вами, когда графиня приедет? - Саманта пригубила еще портвейна, смакуя сладкую ароматную жидкость.

– На приеме нет, а все остальное время - разумеется. А почему вы спросили об этом?

Саманта не знала, как объяснить то, что казалось ей очевидным.

– Они… они будут разливать молоко.

– Ну, разумеется. Мои дочери разливают молоко постоянно. Весь дом омыт молоком. Я удивляюсь, что нас еще не смыло этим потоком.

Саманта удивленно рассмеялась. Значит, чувство юмора ему все же не чуждо.

– Именно поэтому большинство родителей предпочитают питаться отдельно от детей.

– И вам интересно, почему я поступаю иначе? - Мистер Грегори положил руки ладонями на стол и наклонился к Саманте. - Ведь вы об этом хотели спросить, мисс Прендрегаст?

Неудивительно, что тогда, ночью, на дороге, он схватил ее так крепко. У него были большие сильные руки с длинными пальцами, широкими ладонями и чистыми, ухоженными ногтями. Глядя на эти руки с просвечивающими сквозь кожу мускулами и венами, Саманта снова почувствовала странное жжение внизу живота и густо покраснела. Она, прежде не красневшая ни при каких обстоятельствах! Что бы это все значило?

«Ты прекрасно знаешь, что это означает», - поддразнил ее внутренний голос. Но Саманта тут же прогнала от себя подобные мысли. Просто она одна, вдали от дома и друзей, и поэтому ее тянет к сильному мужчине, способному служить ей защитой. Вот и все.

– Большинство аристократов не предоставляют своим детям такую замечательную возможность поучиться у них хорошим манерам.

– Я - занятой человек. И вижу своих дочерей не так часто, как мне хотелось бы. Но мне почти всегда удается пообедать с ними. А кто же еще научит их манерам лучше родного отца?

– Как это необычно, - прошептала Саманта.

Перед нею был человек, который поступал так, как считал нужным, а не так, как было принято. И это делало его опасным для Саманты, для которой счастливая семейная жизнь была ярким маяком, обманчиво мерцающим вдали. В детстве она заглядывала в освещенные окна, за которыми видела такие вот семьи, сидящие за столами, людей, которые ели, смеялись, разговаривали и выглядели абсолютно счастливыми. Она давно решила, что все это не для нее, однако желание быть частью большой любящей семьи все же упрямо возвращалось время от времени, всплывая откуда-то из глубин подсознания.

Но как мог этот человек за столь короткое время вызвать у нее такое неподдельное восхищение?

– У вас появился загар, мисс Прендрегаст. - Мистер Грегори вдруг коснулся пальцем кончика ее носа. - И даже немного обгорел нос.

Саманта воспользовалась случаем отойти от стола, от этого человека, от его вопросов и этой совершенно неуместной близости его большого сильного тела. Вскочив со стула, она подошла к зеркалу. Мистер Грегори был прав. Щеки ее действительно приобрели золотистый оттенок, а кончик носа покраснел.

– Леди Бакнел все время говорила, что с моей кожей нельзя снимать шляпку ни на секунду, но сегодня я просто не смогла удержаться.

– Выглядит очаровательно, - сказал полковник и тут же испортил все, задав ей самым беспардонным образом самый что ни на есть нелепый вопрос:

– Почему вы не замужем?

Саманта резко повернулась к нему:

– Что за странный вопрос!

– Вы красивы, вы молоды. Может быть, вы пребываете в поисках мужа и останетесь здесь лишь до тех пор, пока не найдете его?

Теперь понятно. Полковник Грегори беспокоился, не покинет ли Саманта его детей, едва они успеют наладить отношения. Он интересовался ее планами исключительно в личных интересах, и Саманта прекрасно его понимала.

– Если бы я искала мужа, уверяю вас, в Лондоне достаточно мужчин. - Она вернулась на свой стул. - Замужество не интересует меня.

– Так вы предпочитаете заботу о чужих детях стабильности и безопасности, которую могла бы дать вам семейная жизнь?

Интересно, насколько откровенно следует отвечать на его вопрос? Пожалуй, достаточно откровенно, но без лишних подробностей.

– Я происхожу из не слишком счастливой семьи, мистер Грегори. С двенадцати лет мне пришлось работать на собственного отца, чтобы он мог предаваться праздности и пороку. - Она снова пригубила портвейн, но на этот раз почти не ощутила запаха.

– Но не глупо ли делать выводы о том, каковы мужчины, глядя лишь на одного из них - пусть на самого близкого вам, но все же на одного?

Саманта не знала, что заставило ее ответить этому человеку. Может быть, то, как он приподнял одну бровь, склонив голову набок, всем своим видом демонстрируя, что не стоит ожидать от женщин рациональных рассуждений, это - привилегия мужчин.

– Когда мне было четырнадцать, моя подруга без памяти влюбилась в юного лорда, и он тоже любил ее. Но лишь до тех пор, пока не стал всем виден ее живот. Тогда его любовь исчезла, а вскоре исчез и он сам. Я помогала принять ребенка, а потом и похоронить его. - Глядя сейчас на полковника, Саманта удивлялась, как это он мог показаться ей привлекательным. Такой же напыщенный, самоуверенный нахал, как и все мужчины. - Так скажите же мне, полковник Грегори, какие, по-вашему, преимущества дает женщине брак?

– Порядочный мужчина не бежит от проблем, относится к своим близким с уважением и поддерживает свою жену.

– Найдите мне такого человека, и я выйду за него замуж, - Саманта постаралась вложить в игравшую на губах улыбку все свое неверие в мужчин - и в него лично. - Может быть, - добавила она.

Но полковник Грегори не стал и дальше вести себя как напыщенный болван. Он не пустился в рассуждения о том, что гувернантка не должна вести себя так непочтительно, что, будучи женщиной, она должна позволить ему и любому другому существу мужского пола, у кого возникнет такое желание, управлять ее жизнью, неважно, насколько развиты при этом умственные способности этих мужчин. Вместо этого мистер Грегори спросил:

– Ваш отец умер?

– Да, - больше Саманта не собиралась говорить об этом.

– А ваша мать?

– Тоже.

Это произошло много лет назад в одну чудовищную холодную ночь, которую Саманта не забудет никогда.

Они бы еще долго сидели так, глядя в упор друг на друга в молчаливом поединке характеров, но тут вошел Миттен, неся на серебряном подносе запечатанный конверт, который он передал мистеру Грегори:

– Это доставили из Лондона, сэр.

Тот открыл его, быстро пробежал глазами послание, затем встал и поклонился Саманте:

– Мне необходимо отлучиться. Пожалуйста, скажите девочкам, что я не смогу сегодня зайти пожелать им спокойной ночи.

– Хорошо, - пообещала Саманта, затем спросила, смутившись: - Опять бандиты?

Глаза полковника Грегори снова стали холодными как лед.

– То, что я делаю, мисс Прендрегаст, никоим образом вас не касается, - отрезал он.