Темное золото

Глава 5

Сначала она услышала шум, похожий на дробь барабана. Затем скрип дерева, бег воды, шепот бесед, грохот автомобильных двигателей и отдаленный смех ребенка. Александрия тихо лежала, все еще не решаясь открыть глаза. Она знала, что не одна. Она знала, что был вечер. Она знала, барабанная дробь — это стук ее сердца и еще одного, бившегося в унисон с ним. Она понимала беседу, которую слышала очень четко. Хоть диалог и велся далеко от нее, на первом этаже, в кухне. Она знала, что детский смех — это смех Джошуа.

Алекс не знала, откуда все эти знания, и это пугало ее. Она могла чувствовать запах домашнего печенья и специй. И еще ощущала запах… его. Эйдан Сэвэдж. Он был тут, наблюдая за ней своими красивыми глазами цвета жидкого золота. Он проникал насквозь, ничего не упуская. Она позволила себе вдохнуть, прячась, словно испуганный ребенок, и не собираясь ничего менять. Она стала такой, как он. И, так или иначе, Охотник сделал из нее явно не человека. Необузданный голод, появившийся в ее теле, заставил ее задуматься о таком способе питания, о котором она ничего не знала. Вынуждал считаться с собой.

Ее длинные ресницы распахнулись. Первое, что она увидела, было его лицо. Удивительно, насколько он был красив, чисто по-мужски. Она изучала его тщательно, полностью. Он был сильным и мощным. Дикая природа, спрятанная за налетом цивилизованности. Его глаза были как у кота — золотые, пристальные, немигающие, с длинными ресницами. У него был сильный подбородок, изящный нос. Его губы были четко очерчены и манили, зубы сверкали белизной. Волосы спадали золотым рыжевато-коричневым мерцающим каскадом на широкие плечи. Его мускулы были тугими и слегка сокращались, когда он двигался. Но сейчас он был неподвижен, как будто являлся частью обстановки в комнате, и просто пристально наблюдал за ней. Эйдан был великолепным хищником. Она знала, кем он был, и знала, что нет еще одного такого же.

Она прикоснулась языком к своим губам, чтобы увлажнить их.

— И что теперь?

— Я должен рассказать Вам о том, как мы живем.

Его голос был тих и сух. Значило ли это, что люди превращались в вампиров каждый день? Александрия попробовала сесть. Ее тело было горячим и крепким, но не так, как это было раньше. Она попробовала осторожно напрячь свои мышцы, проверяя их.

— У меня нет никакого желания учится жить, как вы. — Она посмотрела на него и быстро прикрыла вспышку голубых глаз ресницами. — Ты обманул меня. Ты знал, что я думаю. Я считала, что снова стану человеком.

Он покачал головой, сила его воли была такова, что ей пришлось посмотреть на него. Расплавленное золото моментально захватило ее пристальный взгляд.

— Нет, Александрия, ты знаешь, что это не так. Ты хотела верить в это, ты так себя убеждала в этом. Я решил не сталкивать тебя с правдой, но никогда не обманывал тебя.

Слабая улыбка мрачно коснулась ее губ.

— Это ты так думаешь? Как благородно избавить себя от любой ответственности.

Он пошевелился. Небольшая дрожь прошлась по его мышцам. Сердце Алекс тревожно застучало. Охотник неподвижно замер, будто читая ее страх.

— Я не сказал, что не несу ответственности. Но я не могу изменить то, что есть. Как и не мог изменить того, что происходило вчера вечером. Поверь мне, Александрия, я многое бы дал за то, чтобы тебе не пришлось пережить того, что сделал вампир. Если бы я мог сделать больше, уменьшить твою боль, то сделал бы.

Его голос был мягок и нежен, в нем слышалась правда. Он казался неспособным к обману. Но разве вампиры не могли гипнотизировать своих жертв? Александрия не знала, что было правдой, но не собиралась отдавать свою жизнь без борьбы. У нее был ум, сила и уверенность. Она давно знала цену терпению, мужеству, навыкам выживания. Сейчас у нее не было достаточно информации, чтобы принять решение.

— Я теперь такая же, как и ты?

Его рот растянулся в причудливой улыбке, тогда как его лицо все еще оставалось холодным, словно маска, а золотистые глаза абсолютно ничего не отражали, кроме нее самой.

— Не совсем. Я был рожден Карпатцем. Мои люди столь же стары, как само время. Я один из древних Целителей наших людей и Охотников на вампиров. У меня есть знания и опыт, накопленные за столетия.

Она подняла руку.

— Я не уверена, что хочу все это знать. Больше всего мне хочется понять, являюсь ли я сама собой.

— А ты думала, кем станешь? У тебя в крови нет больше инфекции вампира, если именно это интересует тебя.

Она сделала глубокий вдох. Ее тянули ощущения вампира. Голод разливался, словно царапающая боль.

— Что касается меня… могу ли я выходить на солнце? Могу ли я есть так же, как люди? Пойти в фаст-фуд с Джошуа и съесть все, что захочу?

Он ответил спокойно.

— Солнечный свет будет жечь твою кожу. Глазам придется хуже всего, они будут раздуваться и разрываться. На дневном свете ты должна надевать темные очки с линзами специально для наших людей.

Она медленно выдохнула.

— Это ответ только на один вопрос. Я пытаюсь успокоиться. Скажи мне прямо.

— Тебе придется пить кровь, чтобы выжить.

— Ты поможешь мне сделать это, мягко шаг за шагом? — Ответила она напряженно. Все ее представления были неверными, ум пребывал в полном хаосе. Этого не может быть. Только не это!

— Я надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду спать в гробу. — Она пробовала обратить все в шутку, чтобы дать время мозгу, осознавая все это. Но больше всего ей хотелось кричать.

Его глаза, казалось, поглощали, затягивали ее. Она могла почти чувствовать его, он тянулся к ней. Иллюзия была так реальна, что она чувствовала тепло его рук, успокаивающее прикосновение в уме.

— Я не думаю, что это будет необходимо.

Алекс облизнула внезапно пересохшие губы.

— Я не могу дышать…

Эйдан прикоснулся к ней, обхватывая ее затылок и наклоняя голову вниз.

— Можешь, — спокойно сказал он. — Эта паника пройдет.

Она проталкивала большие глотки воздуха в горящие легкие, пытаясь бороться с рвущимся из горла рыданием. Она не могла плакать громко. Она не могла ничего сделать, только пытаться дышать. Его пальцы начали медленный массаж, такой нежный и легкий, что ее тело отозвалось, ослабляя напряженность.

— Почему ты просто не убил меня? — Ее слова были плохо слышны из-за стеганого одеяла и больного горла.

— У меня нет намерения убивать тебя, Александрия. Ты абсолютно невиновна. А я не хладнокровный убийца.

Она посмотрела вверх на него, ее большие глаза встретились с его.

— Пожалуйста, не лги мне. Я знаю, что это так.

— Я Охотник, малышка. Я не убиваю невиновных. Я страж правосудия наших людей, назначенный нашим Князем, лидером нашего народа, чтобы охранять этот город.

— Я не одна из вас. Я не такая. — Она знала, что она выражает отчаяние всем своим видом, несмотря на то, что ей хотелось оставаться спокойной. — Это какая-то ошибка. Ты должен все исправить. — Ее голос дрожал, тело тряслось. — Если бы ты только послушал меня, то понял, что я не такая как ты. Я действительно не такая как ты!

Его рука обняла ее, пытаясь ослабить сжатые кулачки, а большой палец поглаживал отчаянно стучащий пульс на запястиях.

— Попытайся успокоиться, Александрия, у тебя все будет хорошо. Ты быстро выздоравливаешь. Я знаю, что ты не видела себя вчера вечером, но ты выглядишь уже на много лучше. Скоро ты поймешь, что в новой жизни тоже есть что-то, что понравится тебе. Ты сможешь видеть в темноте, как будто днем. Ты сможешь слышать звуки, которые никогда раньше не слышала, видеть вещи, которые никогда видела. Это — красивый мир.

— Ты не понимаешь. У меня уже есть жизнь. Мне надо заботиться о Джошуа: он не может оставаться без меня целый день. Он же только маленький мальчик. Мне нужно отводить его в школу. А еще надо работать.

Эйдан говорил, что он не является убийцей, но Александрия не была слепа. Он красив, но смертельно опасен за своим налетом цивилизованности. Она не смогла, не должна, становиться подобной ему. Ей нужно было заботиться о Джошуа. Эйдан вздохнул, мягко и нежно; его тихий выдох она чувствовала вплоть до кончиков пальцев на ногах. У Алекс было такое чувство, будто он знал, что она думает. Словно он действительно, так или иначе, был в ее голове, разделяя ее мысли и эмоции.

— Ты можешь заботиться о Джошуа. Ваши вещи доставлены в комнаты на другом этаже. Ты и Джошуа будете жить там. Для тебя важно поддерживать иллюзию нормальной жизни. Только в течение дня, когда будешь уязвимой, ты будешь приходить сюда спать. Джошуа не помнит ничего про вампира. Я не мог позволить оставить травму на всю его жизнь.

— Вы не можете позволить ему узнать правду, — проницательно догадалась Александрия. — У нас есть свой дом. И, как только появится возможность, мы уедем отсюда. Из этого города, если будет нужно. Так далеко от тебя, чтобы ничего не случилось с моим братом.

Наступило молчание, которое начало затягиваться. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан начал двигаться, то каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения — он двигался абсолютно тихо.

Наступило молчание, которое затягивалось. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан пошевелился, каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения — он двигался абсолютно тихо.

— Между нами есть связь, Александрия. — Его голос был чист, подобно звуку ясного потока, бегущего по скалам. — Этого не изменить. Я всегда буду знать, где ты, как ты… Ты всегда можешь найти меня. Если бы я хотел убить Джошуа, то давно бы это сделал. Ты останешься здесь и будешь учиться выживать. Это, как минимум, даст тебе время приспособиться к твоей новой жизни.

— Я хочу видеть его прямо сейчас. Я хочу видеть Джошуа!

Она, почему-то, не могла свободно дышать. Эмоции кружились и танцевали, бушевали и взрывались. Она подумала, что, возможно, могла бы сойти с ума. Вместо этого она сидела спокойно, подобно благовоспитанному ребенку, ждущему одобрения. Он смущал ее своими маловыразительными золотистыми глазами и маской вместо лица.

Позже Александрия не могла понять, как это случилось. В один момент она спокойно сидела на кровати, а в другой бросилась с кровати на него, не в состоянии сдержать свой гнев, который буквально мчался через нее. Эйдан, оставаясь спокойным, поймал ее летящее тело. Она всеми силами старалась вернуть свое самообладание. Прежде с ней такого не случалось. Эйдан слегка зафиксировал ее, заведя ее руки за спину и удерживая там, а саму прижал к своей твердой и широкой груди.

— Ш-ш, piccola[1], успокойся, cara mia[2], — успокаивал он ее, одной рукой держа ее запястья, а другой ласкал ее затылок сквозь путаницу волос. — Мы пройдем через это вместе. Держись за меня. Используй меня. Используй мою силу. — Он выпустил ее запястья как раз тогда, когда его рука напряглась на ее шее.

Александрия нанесла тяжелый удар по его груди раз, другой, стараясь не кричать в плену сумасшествия.

— Я сошла с ума. Я сумасшедшая. Это никогда не закончится. — Она откинула голову на его тяжелую грудь: единственное убежище и пристанище, оставленное ей. Ее сознание металось в ужасной путанице мыслей. Эйдан был тверд, единственный якорь в эпицентре шторма.

— Дыши, Александрия. Дыши со мной. — Слова мягко прокатились по ее коже, просачиваясь во все поры и достигая сердца и легких.

Казалось, он дышит за нее. Эйдан нежно держал ее, не спрашивая ни о чем, просто держа, пока ужасная дрожь не прекратилась, и она не смогла стоять на своих собственных ногах. Он неохотно выпустил ее, создав между ними пространство. Его руки спустились вниз по ее толстой косе, пока не упали с двух сторон.

— Извини. — Александрия прижала кончики пальцев к своим губам. — Я обычно не такая. Я не знаю, что нашло на меня. — Это безумие было так не похоже на нее. Кровь вампира все еще оставалась в ней, и Эйдан не хотел говорить правду.

Эйдан ощущал ее опасения, что кровь вампира все еще находится в ней, направляя ее действия. Какая ерунда! Он покачал головой.

— Страх заставляет нас поступать нетипично. Не волнуйся так. Ты действительно готова увидеть Джошуа сейчас? Сможешь остаться спокойной, убеждая его, что с тобой все хорошо? Я знаю, тебе нужно больше времени, чтобы приспособиться ко всей этой новизне. Я не настаиваю, но твой брат беспокоится. Джошуа думает, что он твой защитник. Он доверял мне столько, сколько мог, но теперь ему надо увидеть тебя, дотронуться до тебя. — Он сознательно направил ее мысли к ребенку, единственному, кто был способен отвлечь ее от мысли об ужасном преобразовании.

Дрожащей рукой она взяла джинсы, принесенные Эйданом из пансиона.

— Напомни мне то, о чем я должна знать. Я не помню всего, что ты говорил мне.

Эйдан не мог отвести взгляд от ее длинных стройных ног. Его тело неожиданно напряглось, кровь запульсировала, стало жарко. Он отвернулся от нее, чтобы скрыть свой голод. Жажда по эротическому, страстному слиянию. Он никогда не чувствовал такой жажды.

— Эйдан? — Он услышал звук застегивающейся молнии и ее голос, который словно прикоснулся к его коже. Клыки взорвались у него во рту, и его тело напряглось от мощной потребности. Он едва смог подавить низкое агрессивное рычание. Его руки сжались в кулаки с такой силой, что побелели суставы. По мере взросления Карпатцев все интенсивно увеличивалось. В том числе и эмоции, если они могли чувствовать. Боль, счастье и радость, сексуальная потребность. Он знал это, но никогда не испытывал прежде. Управлять этим было не так просто, особенно когда все было настолько новым.

Охотник медленно выдохнул, красный туман рассеялся перед его глазами. Демон, борющийся за превосходство, остался на привязи и с надетым намордником. У него была вечность, чтобы выиграть Александрию. Она была связана с ним, душа к душе, сознание к сознанию. Он найдет терпение дать ей время, чтобы придти к нему по собственной воле.

— Эйдан? — На сей раз ее голос дрожал. — Что-то не так?

— Нет, конечно, нет. Позволь мне рассмотреть твои вещи. Джошуа считает, что я являюсь старым другом семьи. Он полагает, что вы оба должны были переехать ко мне и занять комнаты на втором этаже, а болезнь только ускорила данное течение дел.

Ее большие голубые глаза вспыхнули, но их сразу скрыли опустившиеся ресницы.

— Мы только хорошие друзья?

Маленькая улыбка промелькнула на его губах, в этот момент он выглядел как мальчишка. Затем иллюзия ушла, и он снова стал сильным хищником.

— О, мне пришлось сказать, что мы близкие друзья. Очень близкие. И, к счастью для меня, Джошуа это понравилось. Он — мой верный союзник.

Одна бровь изогнулась, и появилась ямочка возле ее губ.

— Вам нужен союзник?

Снова он увидел ее озорную натуру, это вызвало у него улыбку.

— Конечно.

Эйдан наклонил свою голову вбок и посмотрел на Александрию с таким голодом, что у нее перехватило дыхание. Это возможно была легкая уловка, хотя ничего легкого в этой ситуации не было. Она сосредоточилась на его словах, стараясь не реагировать на его чувственный взгляд или гипнотизирующий звук голоса.

— Скорее твой одержимый охранник найдет тебя и снова захочет увидеть. За исключением того, что он слегка побеспокоил моих слуг, он был очень замкнутым и вернул некоторые твои вещи. Ты знаешь, конечно, что как ваш друг Генри, так и маленький Джошуа, инстинктивно не одобряли этого производителя детских игр. Фактически, Джош имеет секретные идеи о том, как заработать деньги, так что тебе не придется продавать свое искусство этому человеку. — Эйдан откинул свои волосы назад. — Его улыбка напоминает акулий оскал, ты не согласна?

Александрия была буквально заворожена таким простым действием Эйдана, находя манеру его движения очень сексуальной. Она покачнула головой, рассердившись, что такая глупая мысль могла прийти ей в голову.

— Ты говоришь про Томаса Ивена? Ты должен проявить уважение. Этот человек гений в своей работе. Он приехал, чтобы найти меня?

Она буквально ухватилась за это. Это было человеческим и нормальным в этом сумашедшем мире. Томас Ивен был кем-то, кого она знала. Кто-то у кого были общие с ней интересы. Она пренебрегла тем фактом, что улыбка Томаса Ивена была подобна акульему оскалу. Она проигнорировала тот факт, что существо перед ней было больше всего похоже на мужчину, которого она когда-либо видела, и только его улыбка заставляла ее забыть обо всем.

— Линии его истории — полный бред. Он ничего не знает о вампирах. — В голосе Эйдана было презрение. Он был таким красивым и гармоничным. Она поймала себя на том, что начала наклоняться к нему, пришлось резко отпрянуть.

— Никто не знает ничего о вампирах, — исправила она твердо, — потому что их не существует. Их нет. И его работа — не бессмыслица. Его игры — великолепны.

— Я не слышал, что вампиров не существует. — Ответил Эйдан с насмешкой. — Я бы хотел узнать об этом раньше. Это, возможно, спасло бы меня от многих проблем в течение столетий. Что касается Ивена, то боюсь, что я должен согласиться с Джошуа. Этот мужчина — напыщенный осел. Так или иначе, он вернул твой портфель. Я сказал ему, что ты перезвонишь, когда твой врач это разрешит.

— У меня нет врача.

На мгновение мелькнула белозубая усмешка Эйдана, а золотистые глаза загорелись опасным блеском.

— Я твой доктор. Я твой целитель.

Она не могла встретиться с его горячим пристальным взглядом. Его развлечение было столь же сексуально, как и четко вылепленный рот.

— Кажется, что у меня уже начинает складываться картина. Что еще ты сказал моему младшему брату? — Она оглядела комнату. — Здесь есть где-нибудь мои рубашки? — Она взялась за концы шелковой рубашки. — А то эта доходит до колен.

Он откашлялся. Ему нравилось смотреть на нее, завернутую в его рубашку, буквально окруженную им.

— Фактически, Джошуа знает, что это одна из твоих раздражающих привычек: тебе нравится заворачиваться в мои рубашки. Ты думаешь, что они гораздо удобнее твоей одежды.

Александрия смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами.

— О, я так делаю? А ты жалуешься?

— Часто, Джошу. Мы смеемся вместе над странностями женщин. Он думает, что тебе идут мои рубашки.

— И кто подсказал это маленькому мальчику?

Он совершенно не выглядел раскаявшимся.

— Я, возможно, упомянул об этом пару раз.

Его золотые глаза скользили по ее телу, напоминая о ее обнаженном теле под его рубашкой, о каждом изгибе.

— В конце концов, это правда. Тебе действительно идет моя рубашка.

— Почему мы с Джошуа должны оставаться здесь? — Она продолжила эту тему, чтобы держаться подальше от новых неожиданностей.

— Джошуа — маяк, чтобы вести наших врагов к нам, так же как Мэри и Стефан. Мы остаемся с ними рядом, потому что наши враги постараются нам навредить через них. Большинство из нашего вида может остаться скрытым по желанию, но наши враги будут знать — мы никогда не оставим наших человеческих друзей, особенно малыша Джоша. Вы полностью в безопасности от наших врагов, здесь, в моем доме.

— Какие враги? У меня нет врагов. — Эйдан говорил легко, и все же Александрия могла чувствовать, что ее сердце начинает бить снова. Она чувствовала, что он говорит правду, и кем бы враг ни был, это был бы необычный противник.

— Поль Уохенстрия был не единственным вампиром в этом городе. Есть другие, и они знают, что я охочусь на них. Они быстро узнают о твоем существовании и направят все свои силы, чтобы получить тебя.

Александрия почувствовала, что ее мускулы живота напряглись.

— Зачем я им? Я не понимаю этого. Почему все это должно случиться именно со мной?

— Вы — сильный экстрасенс, человеческая женщина, способная к изменению в наш вид. Вампиры — это бывшие Карпаты перед тем, как они повернут. Среди нашего народа очень мало женщин и они очень ценятся.

Она воинственно вздернула подбородок.

— У меня для Вас новость, мистер Сэвэдж. Если в понятии ваших людей лечить ваших женщин, так как вы лечили меня, то это значит беречь подобно сокровищу. И нет ничего удивительного, что их у вас мало. — Она коснулась рваных ран, все еще видимых на горле. — Я не могу представить женщин, захотевших подобной чести. Я могу точно сказать, что мне это не понравилось.

— Я попросил тебя назвать меня Эйдан. Это необходимо, даже когда мы одни. Чтобы мы пробовали вести себя, как люди, и поддерживали легенду, что мы — близкие друзья. Пока это не станет так на самом деле. — Его золотые глаза слегка вспыхнули, почти останавливая ей сердце.

Ее пальцы крутили концы его рубашки, а волнение возрастало в тишине, несмотря на успокаивающий тон его голоса.

— Кто еще живет здесь? Я знаю, что есть женщина. Я не забыла, что она не смогла вызвать скорую, даже когда я попросила ее. — Несмотря на попытки оставаться спокойной, Александрия не могла сдержать опасение и горечи в голосе.

Эйдан сделал шаг, вдруг оказавшись так близко, что она смогла почувствовать тепло его тела.

— Моя экономка, Мэри, была чрезвычайно обеспокоена твоими страданиями, Александрия. Это не было ее ошибкой, и я надеялся, что ты не поставишь ей это в вину. Она знала, что скорая не сможет тебе помочь. Я был единственным, кто мог облегчить твое страдание. Просто ты должна знать: она очень сердита на меня из-за твоих мучений. Мэри была моей экономкой и членом моей семьи в течение многих лет. Она та, кто будет присматривать за Джошуа в середине дня, пока мы сами не в состоянии это делать. Поэтому ты должна попробовать подружиться с ней.

— Ты управляешь ею? Пьешь ее кровь? Заставляешь делать, то, что ты хочешь как марионетку? — взорвалась Александрия.

— Я никогда не пил кровь у Мэри, и не припомню, чтобы я когда-либо управлял ею. Она захотела остаться со мной, как это делалось в ее семье перед этим, по собственной воле. Она переживала за тебя, пока ты была больна, потому что испытала сострадание. Я повторю еще раз и, возможно, ты сможешь понять. Она не обращалась в скорую помощь, потому что врач не смог бы облегчить твои страдания. — Он не думал, что стоит ей говорить, что врачи сразу бы обнаружили странный состав ее крови, а его вид никогда не должен быть обнаружен. Их часто преследовали не только вампиры, но их еще искали и человеческие охотники на вампиров.

Его голос снова стал так холоден, что ее рот пересох от страха. В его спокойствии было намного больше угрозы, чем в крике с неконтролируемым гневом. Алекс кивнула, пытаясь показать, что все понятно. На самом деле ее мозг и тело были в полной прострации, и она практически не имела возможности как-то это контролировать.

— Переведи дух. Не забывай дышать, Александрия. Твой мозг пытается справиться с травмой, как это было не раз до этого. Каждый раз, когда новое сообщение обработано, твое тело реагирует на это. Ты очень умная женщина; тебе нужно знать, что не будет легко, но ты пройдешь через это.

Слабая ироничная улыбка изогнула ее губы.

— Я пройду? Ты так уверен в этом? Это произойдет потому, что ты приказал? — Ее подбородок поднялся, и в глазах вспыхнул вызов. — Ты так в себе уверен…

Он спокойно на нее смотрел, приводя в бешенство манерой, которую она стала уже узнавать. Наконец, Александрия вздохнула.

— Не волнуйся, я не обвиняю женщину.

— Мэри. — Шепнул он мягко сквозь белые зубы, точно касание бархата по железу. Его золотые глаза были точно расплавленное золото и, казалось, могут ее поглотить.

Она с трудом сглотнула.

— Хорошо, Мэри. Я буду хорошо к ней относится.

Он предложил руку. Александрия пристально посмотрела на нее, затем, тщательно избегая контакта, проскользнула мимо него к двери. Эйдан двигался за ней словно тень. Тем не менее, она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, его тепло, его дыхание. Он был так близко к ней, что она буквально слышала, как их сердца бьются в одном ритме.

Туннель, по которому они шли, был узким и заканчивался наверху на первом этаже. Она была вынуждена остановиться, не дойдя до конца, так как волна слабости накатила на нее. Алекс оперлась на каменную стену и попыталась успокоить дыхание. Эйдан сразу обнял своей рукой ее талию.

Ее пальцы вцепились в его рубашку.

— Я не могу сделать это. Извини. — В ее голосе невольно слышалось оправдание и опасение, прорываясь сквозь желание быть независимой от влияния Эйдана. Он был очень сильным и таким же твердым, как скала. Он был всем, и она могла опереться на него, тогда, как ее мозг протестовал против травмы, которой был подвергнут.

Он держал ее словно ребенка, обещая защиту, несмотря на то, что внутри бушевал обезумевший зверь.

— Подумай о мальчике. Ему одиноко без тебя, он испуган. Я сделал все, что в моих силах, успокаивая его. Но он потерял многое в жизни, а воспоминания, которые у него есть о моем доме, обо мне, о моей семье — всего лишь внедрены в его память. Ничто не может заменить его любовь к тебе. Остальное пока может подождать. — Его голос был чистым волшебством, которому невозможно противиться.

Этот чувственный шепот в ее голове словно уверял, что если она последует его совету, то все будет хорошо.

Его подбородок прикоснулся к ее макушке, слегка задержался, пока Эйдан упивался ароматом девушки, стараясь смешать их запахи. Его золотые глаза смотрели пристально, и в них сквозило чувство собственности и голода, но руки оставались добрыми и нежными.

— Пойдем со мной, Александрия. Войди в мой дом по собственной воле. Раздели со мной эти мгновения и дом. Позабудь обо всем на некоторое время, пусть это будет передышка после всех ужасов. Тебе нужен отдых и в этом нет ничего страшного.

— Представить, что все нормально?

— Если ты хочешь именно этого, то пусть будет так. — Его пальцы легко массировали шею у основания затылка, творя своего рода волшебство.

В ее жизни было слишком много бед и никакого тепла, кроме Джошуа. Эйдан был так нежен, что даже если это была самая большая иллюзия на свете, Александрия все равно приняла его заботу. На каком-то уровне подсознания она продолжала цепляться за него, полагаясь на его силу, но она отказывалась продолжать в том же духе, опасаясь за трезвость рассудка. Ей нужна была хотя бы иллюзия нормальной жизни, пусть и на короткое время.

Она сделала глубокий вдох.

— Я в порядке, правда. И собираюсь притворяться, что ты хороший человек, а не какое-то дикое животное, собирающееся меня съесть, если я не выполню твои желания.

Его губы растянулись в улыбке напротив атласной кожи ее шеи. Его дыхание оставляло тепло рядом с ее пульсом, пока его зубы мягко покусывали. Ощущение было скорее очень чувственное, чем пугающее.

— Я не знаю, откуда у тебя эта мысль, cara[3]. Возможно, от игр Томаса Ивена? Ты должна прекратить играть в них. Кажется, они плохо влияют на тебя.

— Но его работы просто гениальны. Наверное, ты тоже играл? — спросила Алекс, одновременно пробуя отойти от него. Но она оставалась все еще близко к нему, затаив дыхание, наслаждаясь ощущением его рта на своей шее и ужасаясь отклику своего тела на это.

— Я не хочу тратить свое драгоценное время на его произведения. Но ты не должна никому говорить это. Из-за этого, возможно, я могу потерять свой статус настоящего охотника на вампиров. — Его рука обвила ее талию, и он помог ей подняться вверх по узкому туннелю.

— Эйдан, ты сноб? — Дразнила она его, пробуя отвлечься от незнакомых чувств, которые вызывали его твердые мускулы, касающиеся ее тела. Он был так близко к ней, что сильные руки давали ощущение защищенности. Такого она никогда ранее не испытывала.

— Вполне возможно.

Его голос касался ее кожи, заставляя испытывать дрожь внутри.

— Ты не обулась, — подчеркнул он. — А этот этаж холодный. Ты должна была надеть комнатные тапочки, которые я приготовил для тебя. — В его голосе послышалось легкое осуждение.

Александрия быстро обернулась через плечо, блеснув своими голубыми глазами.

— Фактически, это еще одна из моих привычек, которая, без сомнения, будет раздражать тебя. И, как ты понимаешь, у меня их еще много. Мне всегда нравилось ходить босиком по дому.

Эйдан молча двигался вперед. Она не слышала даже звуков его шагов. Казалось, он двигался настолько плавно, словно не шел, а плыл.

— Итак, какие же еще у тебя есть раздражающие привычки? — спросил он.

Его голос вызывал странное ощущение, словно она тает изнутри.

— Их так много, что я даже не могу все пересчитать. Они действительно ужасные.

В ее голосе промелькнула теплая нотка. Эйдан коснулся ее сознания и понял, что она хотела услышать от него — чтобы они забыли про все и жили только сегодняшним днем. Ее естественное тепло и юмор начинали всплывать на поверхность, несмотря на все испытания. Эйдан ощутил гордость за нее. Алекс постоянно поражала его. Эта женщина была неожиданностью в его жизни. Определенно, стоило приложить все усилия и терпение для того, чтобы выиграть ее всю, без остатка, целиком. Никто никогда не дразнил его. Мэри и Стефан присутствовали в его жизни уже долгое время. Он видел их привязанность к нему, но это всегда слегка окрашивалось в отношении к тому, кем он был.

— Ты не знаешь значение слова плохо. У тебя нет никаких недостатков. Ты даже не куришь и очень редко пьешь спиртное. И перед тем, как ты обвинишь меня в чтении мыслей, позволь объяснить, что это Джошуа открыл все твои тайны. Он хотел, чтобы я узнал о твоих положительных чертах.

— Это сделал он? — Впереди была облицованная стена, и Александрия резко остановилась. Дальше пути не было, только стена из камня.

Эйдан слегка отодвинул ее, затем небрежно прикоснулся кончиками пальцев к одному из странных каменных выступов. Каменная стенка отъехала вперед, позволяя им пройти к ступеням, заканчивающимся в кухне.

Александрия закатила глаза.

— Словно в фильме. Секретные проходы и все такое прочее. Ты должен писать книги, Эйдан. Или, возможно, создавать видеоигры.

Он наклонился близко к ней, его теплое дыхание послало дрожь вниз по позвоночнику.

— У меня нет никакого воображения.

Ее пульс бился прямо у его губ. Эйдан чувствовал ее тепло, согревающее его, запах, вкус ее крови, которая так влекла, звала к себе. На одно мгновение его глаза запылали красным цветом, отражая дикий голод и потребность. Посыпались расплавленные огненные искры золотого взгляда. Его кровь кипела в предвкушении, во рту стали удлиняться клыки.

— О, действительно? А я думаю, что это твоя отвратительная привычка лгать каждый раз, когда это выгодно. Требовалось слишком много фантазии, чтобы спроектировать это место. И не говори, что это делал не ты.

Он долго молчал, это молчание далось ему с трудом. Александрия ощутила внезапную опасность, в которой она оказалась, и замерла, затаив дыхание. Ее неподвижность и запах страха убивали его. Его пальцы нежно обхватили ее хрупкое запястье.

— Извини, cara, это было слишком давно для меня. Эмоции слегка подавляют. Тебе придется простить меня, если я сделаю грубую ошибку.

Его голос обнимал ее как надежные руки, предлагая безопасную гавань. Александрия закусила свою губу так, что выступила кровь. Она надеялась, что боль разгонит иллюзию безопасности, созданную им. Она пробовала отойти подальше от него.

Эйдан отказался ее отпустить. Его пальцы не напряглись, но и не позволили ей уйти. Он нагнул свою голову к ней, золотые глаза удерживали ее синеву словно пленницу.

— Не искушай меня, Александрия. По отношению к тебе у меня маленький контроль.

Он шептал слова, обольщая бархатистым голосом, зажигая маленькое пламя у нее внутри. Его губы касались ее в самой легкой из ласк. Он буквально похитил ее дыхание, когда его язык слизал маленькую капельку крови с ее нижней губы.

Это было настолько чувственно что, когда он медленно поднял свою голову, Александрия могла только беспомощно смотреть на него, загипнотизированная сильным огнем в ее крови и потребностью тела. Эта сила первой сексуальной ласки потрясла ее до глубины души. Каким же он был мужчиной, если она смогла почувствовать такой жар и голод к существу, подобному Эйдану Сэвэджу. От этой мысли ее бросило в дрожь.

Эйдан почувствовал дрожь, пробежавшую по ее телу, увидел чувственный блеск в глубине голубых глаз. Она облизала язычком нижнюю губу в том месте, где он коснулся своим. Он почувствовал, как его тело напряглось в желании, убеждая взять принадлежавшее ему, а зверь внутри просто неистовствовал.

— Эйдан? — Ее рука в защитном жесте обхватила горло. — Если ты не собираешься делать мне больно, то успокойся. Не играй в игры такого рода со мной. Я не очень сильная и не думаю, что смогу справится с чем-то еще, кроме того, что уже вынесла и не сойти с ума.

— Я не сделаю тебе больно, Александрия, поверь мне. — Он отошел далеко от нее, давая ее телу небольшую передышку.

Впервые его голос был сух, но эта сухость только добавила ему красоты, увеличив эффект его воздействия. Александрия едва могла дышать от усилий, не попасться в ловушку так близко от Эйдана. Она поймала себя на мысли, что хочет утешить его, убрать голод из золотых глаз. Появилась такая острая нужда в нем, что ей захотелось насытить ее.

— Мне кажется, что ты напугал меня сильнее, чем вампир. По крайней мере, я знала — он злой. Я чувствовала это в нем и знала, что он хочет сделать мне что-то, что намного страшнее смерти. Скажи, что ты хочешь от меня?

— Если ты не видишь во мне зла, Александрия, то прислушайся к себе. Ты ведь никогда не ошибалась в опознании зла?

— Я видела, что ты сделал с Полем Уохенстрия. Или мне не стоит верить своим глазам?

— Так то, что я сделал — плохо? Я уничтожил вампира, охотящегося на людей. Я думал, что он уже обратил тебя в вампира. Считал, что ты собираешься выпить кровь у ребенка. — Он прикоснулся к ее лицу своей ладонью. Она была теплой и успокаивающей, оставив ощущение его даже после того, как он опустил руку. — Я глубоко сожалею, что испугал тебя, но не жалею, что уничтожил вампира. Это — то, что я делаю; это причина, почему я продолжал свое существование так долго и так далеко от дома. Для защиты обоих видов, людей и Карпат.

— Ты говоришь, что ты не вампир, но я видела вещи, которые ты можешь делать. Ты намного сильнее того вампира. Ты испугал его.

— Разве ты не наказываешь преступников, если встречаешь их?

— Если ты не вампир, то кто ты?

— Я Карпатец. — Повторил он терпеливо. — Я являюсь землей. Мы существовали от начала времен. Мы земля, ветер, вода и небо. Наши силы огромны, но есть и ограничения. Ты не стала вампиром, который разрушает все. Ты стала такой же, как я, как мой народ. Я уже рассказывал тебе, что только горсточка людей может стать такими как мы. В большинстве случаев те, кого стараются изменить сходят с ума, и нам приходится их уничтожать. Все это я рассказываю тебе не для того, чтобы напугать, а наоборот, чтобы помочь понять — ты не можешь навредить.

Александрия безмолвно, изучала его лицо. Физически он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Он выделялся мужественностью и силой. Но она видела, что опасность скрывается в глубине, и боялась. Должна ли она поверить ему? Сможет ли?

Легкая улыбка смягчила его губы, глаза стали цвета расплавленного золота.

— Не думай об этом сейчас, cara. Ты должна узнать меня лучше, прежде чем примешь это решение. — Его рука скользила по длине ее волос, слегка касаясь кончиками пальцев. Но она, все же, чувствовала это в своем животе, на затылке и вообще каждой клеточкой своего тела. — Перемирие, Александрия, на эту ночь с твоим братом, пока ты не выздоровеешь и не наберешься сил.

Она молча кивнула, испуганная, что не может доверять своему голосу. Она буквально чувствовала, как ее тянет к Эйдану. Она чувствовала себя в безопасности, но понимала, что подвергается риску. Она попробует забыть свои опасения, хотя бы на несколько часов, и будет просто наслаждаться общением с Джошуа.

Эйдан улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка, которую она увидела на его лице. Она заглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание. В его взгляде было что-то очень сексуальное, что заставило Александрию испугаться еще сильнее. Ей никогда не приходилось прятать собственные чувства.

— Дверь перед тобой, — сказал он.

Она повернула свою голову так, чтобы посмотреть на него, когда увидела дверь подвала.

— Какие еще фокусы спрятанны у тебя в рукаве? Секретный пароль?

— Это всего лишь выступающие камни.

— Как все просто. — Александрия потянулась к дверной ручке одновременно с ним. Его рука обняла ее, приблизив их тела так, что она почувствовала его прикосновение, мужской запах и тепло его тела, проникающее даже через одежду. Необдуманно она отдернула свою руку. Алекс могла поклясться, что когда он открывал дверь, она слышала его смех у уха. Когда она повернулась, чтобы гневно посмотреть на него, его лицо было сама невинность.

Александрия еле сдержалась от желания ударить его голень ногой и с большим достоинством прошествовала в ярко освещенную кухню, гордясь своим самообладанием.

Эйдан наклонился близко, стоя позади нее.

— Я могу читать твои мысли, cara. — Его голос поддразнивал ее, скользя, словно бархат по коже, подобно прикосновению пальцев; зажигая пламя, которое она ранее не знала, но которое теперь существовало.

— Не хвастайтесь этим, мистер Сэведж. Для тебя это точно больше чем имя. Дикий. Это полностью тебе подходит.

— Если ты не будешь называть меня Эйданом, то придется поговорить на эту тему с Джошуа. А ты знаешь, что он всегда получает желаемое.

Она мягко засмеялась.

— А ты сказал, что у тебя нет воображения… Я не могу дождаться, когда ты это сделаешь.