Темный горец

Глава 7

Ему пришлось воспользоваться магией снова, фэс фиада, заклинание Друидов, которое делает человека, использующего его невидимым для человеческого глаза, и ко времени, когда Дэйгис вернулся в пентхаус, он был слишком сильно взвинчен, чтобы спать. Он не знал, что такое заклинание существовало до того момента, пока те тёмные не завладели им в тот роковой вечер. Сейчас их знания были его знаниями, и хотя он пытался делать вид, что не ведал всей меры могущества внутри него, иногда, когда он делал что-нибудь, к нему внезапно приходило осознание, что он владел заклинанием, способным облегчить то, что он делал, словно он знал его всю свою жизнь.

Некоторые из заклинаний, которые он сейчас ”просто знал”, были чудовищны. Те древние внутри него были судьями, присяжными и палачами неоднократно.

Становилось опасно, он делался всё более отстранённым. Зависшим на краю бездны, и бездна оглядывалась не него беспощадными, кровавыми глазами.

Он нуждался. В женском теле, в нежном женском прикосновении. В женском желании, которое заставит его чувствовать себя человеком, а не зверем.

Он мог пойти к Катрин, и не будет иметь значения время суток. Она примет его с распростёртыми объятиями, и он сможет затеряться в ней, удерживая её лодыжки над её головой и вонзаясь в неё, пока снова не почувствует себя человеком.

Он не хотел Катрин. Он хотел женщину, что была наверху в его кровати.

Он совсем легко мог увидеть себя, переступающим через ступеньки, срывающим с себя одежду на ходу, растянувшимся на её беспомощной, привязанной фигурке, дразнящим её до тех пор, пока она не станет нуждающимся зверем, пока не станет умолять его овладеть ею. Он знал, что мог заставить её отдаться ему. О, возможно, она не будет хотеть этого сначала, но он знал, как прикасаться к женщине, чтобы довести её до состояния неистовства.

Его дыхание было неровным.

Он уже шёл к лестнице, стягивая свитер через голову, когда резко остановился.

Глубокие вдохи. Сосредоточься, Келтар.

Если он пойдёт к ней сейчас, он сделает ей больно. Он был слишком несдержанным, слишком изголодавшимся. Стиснув зубы, он натянул свитер обратно и резко развернулся, на какое-то время обратил свой невидящий взор к окну.

Ещё два раза он ловил себя на том, что поднимался по лестнице. Два раза он заставлял себя возвращаться вниз. Он опустился на пол и делал отжимания, пока его тело не покрылось потом. Потом скручивания, и снова отжимания. Он цитировал отрывки истории, считал в обратном направлении на латинском, греческом, затем на более редких, сложных языках.

В конечном счёте, он снова обрёл контроль над собой. Или столько контроля, сколько он мог получить без секса.

Сегодня она примет душ, решил он, рассерженный вдруг её неверием в него, даже если ему придётся закрыть её в ванной комнате на весь день.

Как будто он мог вломиться к ней, когда она была в душе.

Он только что доказал, что он контролировал себя. Поистине, он был сплошным контролем, когда дело касалось её. Была бы у неё хоть малейшая идея, с чем ему приходилось бороться, и как тяжело давалось ему это до сих пор - но всё же он превозмог себя - следовательно, она пойдёт в душ.

Ха. Тогда она, по всей вероятности, бросилась бы вниз с моей террасы, сорок три этажа вверх, единственно чтобы сбежать от меня, подумал он, поднимаясь и придерживая одну из дверей террасы едва приоткрытой.

Он посмотрел на тихий город - настолько тихий, насколько Манхеттен вообще мог быть, всё ещё оживлённый, даже в четыре часа утра. Стояла переменчивая мартовская погода, климат изменился за пару дней, температура могла подниматься и спадать до тридцати градусов в течение нескольких часов. Сейчас он снова был умеренный, но лёгкий дождь вполне мог перейти в снег к утру. Весна пыталась отбиваться от зимы и затихала, вполне отражая гнетущий и унылый вид его внутреннего мира.

Резко выдохнув, он сел, чтобы уйти с головой в третью Книгу Мананнанов. Это последний том, потом он уедет. Не завтра утром, но днём. Он сделал всё, что мог здесь. Во всяком случае, он сомневался, что нужная информация была в этом томе. Когда-то было пять Книг Мананнанов, но только три из них сохранились. Он уже прочитал первых две; они рассматривали легенды об Ирландских богах до прихода Туата Дэ Данаан. Этот третий том продолжал сказания о богах и их столкновения с первой волной поселенцев, что вторглись в Ирландию. То, насколько медленно продвигалась историческая временная шкала, вызывало у Дэйгиса подозрение, что приход расы существ, которыми он интересовался, не будут упоминаться до пятого тома. Который больше не существовал нигде кроме, возможно, одного места: библиотека Келтаров.

Нравилось ему это или нет, ему придётся ехать домой. Предстать перед своим братом, чтобы иметь возможность обыскать коллекцию Келтаров. Он потратил много месяцев впустую, пытаясь найти решение собственными силами, а время истекало. Если он будет ждать ещё дольше…да, он не осмелится ждать дольше.

А что насчёт девушки? пробудилась его честь.

Он слишком устал, чтобы пытаться лгать самому себе.

Моя.

Он постарается её соблазнить сначала её собственными желаниями, сделает так, чтобы ей проще было их принять, но если она будет сопротивляться, так или иначе, она всё равно поедет с ним.

Хло стояла в горячих брызгах семи бьющих сильными струями душевых насадок - по три с двух сторон и одной сверху - вздыхая от удовольствия. Она чувствовала себя подростком с плаката, балдеющим под гранж. Дверь была заперта, и стул, который Дэйгис принёс, чтобы подпереть ручку двери, удобно подпирал ручку.

После того, как он приснился ей, и она проснулась посреди ночи и обнаружила, что он смотрел на неё в сущности тем же взглядом, что был у него в её сне, она едва ли была способна встретить его взгляд, когда он развязывал её этим утром. Стоило ей подумать о своём сне, и она тут же начинала краснеть и дрожать.

Я не хороший мужчина, сказал он. Он был прав. Он не был. Он был человеком, который жил по своим собственным правилам. Он украл личное имущество других людей - хотя и настаивал на том, что он ”позаимствовал” и, как ни странно, оставил более ценные единицы. Он держал её в плену - но, тем не менее, готовил восхитительную еду и, откровенно говоря, она согласилась сотрудничать за подкуп. Преступник в худшем случае, в лучшем случае он существовал на периферии цивилизованного общества.

К тому же, после того, как она приняла его взятку, она подозревала, что была на этой периферии сейчас тоже.

И всё же, погрузилась в размышления она, действительно плохой мужчина не потрудился бы предупредить женщину, что он не был хорошим мужчиной. Действительно плохой мужчина не перестал бы целовать женщину, даже если бы она сказала остановиться.

Что за загадкой он был, и так странно анахроничен! Хотя его пентхаус был современным, его поведение было бесспорно старосветским. Его речь тоже была современной, и всё же он впадал порой в случайные, любопытные формальности, сдобренные старинными гаэльскими выражениями. Было в нём что-то большее, чем она видела. Она чувствовала, как это что-то балансировало на краю её сознания, но с каким бы трудом она ни пыталась, не могла соединить всё воедино. И было определённо что-то с его глазами…

Она могла не быть такой опытной, как Нью-йоркские женщины, но она и не была совсем наивной; она чувствовала опасность в нём - только мёртвая бы не почувствовала. Он источал её также обильно, как тестостерон проступал сквозь его поры. И, тем не менее, он усмирял её дисциплиной и сдержанностью. Она была полностью в его власти, но он не воспользовался этим.

Она покачала головой. Может, для него, если учесть, как женщины, должно быть, легко падали к его ногам, это была охота, которой он наслаждался больше всего.

Ну и хорошо, подумала она, разозлившись, он мог охотиться за всем, чем угодно. Она могла быть на периферии, но это не значило, что она собиралась вскочить и броситься с ним в постель, и не важно, как сильно она могла в тайне желать вступить в клуб экзотического, чувственного и таинственного Дэйгиса МакКелтара. Ключевым словом здесь было ”клуб” - с многочисленными членами в нём.

Так твёрдо решившись, она вымыла дважды голову шампунем (она никогда не обходилась без душа два дня подряд ранее) и стояла под бьющими струями воды, пока не почувствовала себя безупречно чистой. И потом ещё чуть-чуть. За эти массажирующие душевые насадки можно было умереть.

Завернувшись в роскошное полотенце, она отодвинула стул и отперла дверь.

Когда она её открыла, то от изумления открыла рот. Половина её гардероба лежала на кровати аккуратно сложенным. Она моргнула. Да, такие вот дела. Аккуратными стопками. Трусики (гм, эти надёжно держались на её попке), бюстгальтеры, платья, свитера, джинсы, маленькая кружевная ночная рубашка, носки, ботинки, туфли, всё основное. Они были сложены стопками ”по группам”, заметила она, поразившись. Он не просто сгрёб одежду, но разложил вещи вместе так, словно представлял себе, как она будет их носить.

Он даже захватил некоторые из её книг, заметила она, блуждая взглядом по кровати.

Три любовных романа, подлый мужчина. Шотландские, любовные романы. Что он там делал? Копался во всём её хламе, пока был там? Прямо сверху лежало Прикосновение Горца, один из её любимых романов о бессмертном Горце.

Она фыркнула. Мужчина был неисправим. Принося ей страстные, сексуальные вещи для чтения. Будто ей нужна была помощь, чтобы воспламенить её мысли о нём.

Она могла слышать, как внизу он тихо разговаривал по телефону. Она могла чувствовать аромат только что сваренного кофе.

И хотя она понимала, что ей следовало бы обидеться на то, что он проник в её квартиру и обыскивал её полки, он так продумал подбор вещей, что она была странно очарована.

Он едва разговаривал с ней на протяжении всего дня. Он был в явно задумчивом настроении. Контролируемом и отрешённом. Безупречно вежливом, безупречно дисциплинированном. Совершенно замкнутом. Его глаза были… странными снова, и она подумывала, что, возможно, они приобретали различные оттенки в зависимости от освещения, как карий цвет иногда переходил от зеленовато-синего к зеленовато-коричневому. Не янтарём, они были тусклой тенью меди прямо перед тем, как чернели.

Она уселась на стойку и смотрела, как он готовил завтрак - копчёная сельдь, картофель по-шотландски, тосты, овсяная каша со сливками и голубикой - разглядывая его, пока он был к ней спиной. Только сейчас она заметила его волосы. Она знала, что они были длинными; но она не осознавала насколько длинными, потому что он носил их стянутыми назад. Но сейчас, будучи позади него, она могла видеть, что он свернул их несколько раз, прежде чем обвязал их кожей.

Она решила, что они должны были спадать до пояса, когда были распущенными. Мысль о его гладких, чёрных волосах, разлетающихся по его обнажённой мускулистой спине, сводила её с ума.

Она задавалась вопросом, носил ли он когда-нибудь их спадающими вниз. Казалось, они гармонировали с его характером, и будут длинными и дикими, когда он решится освободить их, но до сих пор останутся тщательно сдерживаемыми.

Она пыталась завязать непринуждённую беседу, но он не попался ни на одну из приманок, которые она забрасывала. Пытаясь, выуживая, пробраться в его мысли, она не получала в ответ ничего, кроме ворчаний и неразборчивого шёпота.

Они молча сидели вместе в это послеполуденное время в течение нескольких часов; Хло осторожно переворачивала страницы Кодекса Мидха с помощью салфеток, украдкой поглядывая на Дэйгиса, в то время как он работал с Книгой Мананнанов, делая пометки во время перевода.

В пять часов, она встала и включила новости, раздумывая, могло ли там быть какое-нибудь маленькое упоминание об её исчезновении. Ага, как же, скривившись, подумала она. Одна маленькая девочка, без вести пропавшая в червивом Большом Яблоке? И полиции, и дикторам хватает дел и без неё.

В это время он посмотрел на неё, тень самодовольства играла на его губах.

Она вопросительно выгнула бровь, но он ничего не сказал. Она рассеянно слушала, пока читала, когда внезапно её внимание сосредоточилось на экране.

«Галльское приведение атаковало снова этой ночью, или что-то вроде этого, как считает полиция. В недоумении - так лучшим образом можно было описать ”бравых молодчиков Нью-Йорка”. В неизвестное время, рано этим утром, все артефакты, ранее украденные Галльским Приведением, были оставлены у консьержа на полицейском участке. Ещё раз, никто ничего не видел, что заставляет задаваться вопросом, так что же наша полиция…»

Там было ещё что-то, но Хло уже не слышала.

Она бросила взгляд на текст, что держала в руках. Потом на него.

«Я обменял на вот этот, девочка».

«Ты действительно сделал это», выдохнула она, качая головой. «Когда ты ходил в мою квартиру за моими вещами, ты их вернул. Не верю этому».

«Я говорил тебе, я просто позаимствовал их на время».

Она смотрела на него в полном замешательстве. Он сделал это. Он вернул их! Неожиданная мысль пришла ей в голову. Та, которая не очень-то ей нравилась. «Это значит, ты скоро уезжаешь, не так ли?»

Он кивнул с непонятным выражением лица.

«О». Она поспешно сделала вид, что заинтересовалась своими кутикулами, чтобы скрыть разочарование, что нахлынуло на неё.

Поэтому и пропустила невозмутимый, довольный изгиб его губ, с оттенком, слишком беспощадным, чтобы назвать его улыбкой.

Снаружи пентхауса Дэйгиса МакКелтара, на тротуаре, переполненном людьми, спешащими убежать из города в конце долгой трудовой недели, один мужчина прокладывал свой путь через толпу и присоединился к другому мужчине. Они двигались осмотрительно поодаль друг от друга, помедлив у газетного киоска. Хотя и одетые в дорогие тёмные костюмы, с короткими волосами и ничем не отличающимися чертами лица, оба были отмечены необычными татуировками на их шеях. Верхняя часть крылатой змеи, выгнувшаяся над хрустящим воротничком и галстуком.

«Он там наверху. С женщиной», тихо сказал Джайлз. Он только что спустился со снятых комнат в здании на противоположном углу, из которого вёл наблюдение через бинокль.

«План?», осведомился тихо его собеседник Тревор.

«Мы ждём, пока он уйдёт; если повезёт, он оставит её там. У нас приказ - заполучить его во время побега. Заставить его прибегнуть к магии, чтобы выжить. Саймон хочет, чтобы он вернулся за океан».

«Как?»

«Мы заставим его спасаться бегством. От преследования. Женщина облегчает нам задачу больше, чем я надеялся. Я проникну внутрь, позабочусь о ней, вызову полицию, анонимно, конечно же, и превращу его пентхаус в арену хладнокровного, отвратительного убийства. Отправлю всех копов в городе в погоню за ним. Он будет вынужден воспользоваться своим могуществом, чтобы сбежать. Саймон уверен, он не позволит заточить себя в тюрьму. Хотя если позволил бы, это могло бы также сыграть нам на руку. Не сомневаюсь, пребывание в федеральной тюрьме ускорит преобразование».

Тревор кивнул. «А я?»

«Ты ждёшь здесь. Слишком рискованно нам обоим подниматься наверх. Он не должен знать пока, что мы существуем. Если что-нибудь пойдёт не так, звони Саймону немедленно».

Тревор снова кивнул, и они разошлись, чтобы устроиться на местах и ждать. Они были терпеливыми мужчинами. Они ждали этого момента всю свою жизнь. Им повезло, они родились во время исполнения Пророчества.

Все до одного, они умрут, чтобы увидеть, что Драгары оживут снова.

Курьер из туристического агентства пришёл за несколько минут до того, как небольшая команда людей доставила обед от Жана-Жоржа.

Хло не могла удержаться оттого, чтобы не представить себе, сколько могло нечто подобное стоить - не думая уже о том, что там Жан-Жорж доставил - но подозревала, что когда у тебя столько денег, сколько имел Дэйгис МакКелтар, поистине, могло быть приобретено всё, что угодно.

Пока они ели перед огнём камина в гостиной, он продолжал работать над книгой, благодаря которой ещё в самом начале она угодила в эти неприятности.

Конверт из туристического агентства лежал нераспечатанным на столе между ними - бросающееся в глаза напоминание, нервирующее её. Ранее, когда он был на кухне, будучи недостаточно наглой, чтобы разорвать конверт, она просмотрела вместо этого его записи - те из них, что могла прочесть. Ей показалось, что он переводил и переписывал каждое упоминание про Туата Дэ Данаан, расу, которая якобы прибыла вместе с одной из волн ирландских нашествий. Было несколько набросанных вопросов по поводу личности Драгаров, и многочисленные записи о Друидах. Благодаря её специализации по древним цивилизациям и дедушкиным рассказами, Хло была хорошо осведомлена почти во всём из этого. За исключением таинственных Драгаров, не было ничего такого, про что она не читала бы раньше.

И всё же, некоторые из его записей были написаны на языках, которые она не могла перевести. Или даже распознать, и это вызывало у неё чувство близкое к недомоганию. Она очень многое знала о древних языках, начиная с шумерского языка и до сегодняшних дней, обычно она могла определить, по крайней мере, область и приблизительную эпоху существования языка. Но большая часть того, что он записал - изысканным маленьким курсивом, достойным манускриптов, лежащих под подсветкой - не поддавалось её пониманию.

Ну что же он искал? Он определённо казался человеком с какой-то миссией, работающим над своей задачей с усердной сосредоточенностью.

С каждой новой частичкой информации, собранной ею, она становилась всё более и более заинтригованной. Он был не только сильным, великолепным и богатым мужчиной, но ещё и бесспорно замечательным человеком. Она никогда ранее не встречала никого, подобного ему.

«Почему ты просто не скажешь мне?», спросила она прямо, указывая на книгу.

Он поднял свой взгляд, и она почувствовала его жар сразу же. За весь день, на протяжении которого он полностью игнорировал её, несколько раз он посмотрел на неё, и было такое явное вожделение в его взгляде, что это ослабляло всякий здравый смысл, который у неё был. Чистая сила его неконтролируемого желания была более соблазнительной, чем любой афродизиак. Не удивительно, что столько женщин пали жертвами его шарма! У него была манера заставить женщину одним только взглядом почувствовать, что она была самой желанной женщиной во всём мире. Как могла женщина смотреть прямо в лицо такой страсти и не испытывать вожделение в ответ?

Он скоро уезжал.

И он не мог выразиться ещё яснее, когда давал ей понять, что он хочет спать с ней.

Эти две мысли, так стремительно соединённые, были крайне рискованными.

«Ну и?», раздражённо настаивала она. Рассерженная на саму себя за то, что была такой слабой и восприимчивой по отношению к нему. Рассерженная тем, что он был такой соблазнительный. И надо же было ему пойти и вернуть эти тексты, приводя в замешательство уже и так запутанные чувства к нему. «Ну что же?»

Он изогнул тёмную бровь, окинув её взглядом, который заставил её почувствовать так, словно знойный бриз приласкал её. «Что если я тебе скажу, девочка, что я ищу способ снять древнее, смертельное проклятие?»

Она усмехнулась. Он не мог говорить это серьёзно. Проклятия не были реальностью. Не более чем Туата Дэ Данаан. Хорошо, поправила она себя, она никогда в действительности не находила решительно утверждённого вывода по поводу Туата Дэ Данаан или любой другой ”мифологической” расы, которые населяли когда-то Ирландию. У учёных были масса доводов против их утверждаемого существования.

И всё же…дедушка верил.

Будучи профессором мифологии, он учил её тому, что каждый миф или легенда содержали в себе некую долю реальности и истины, однако искажёнными они становились вследствие устных повторений бардами на протяжении веков, подгонявших свои повествования к определённым интересам своих слушателей, или благодаря переписчикам, учитывавших мнения своих попечителей. Подлинная суть бесчисленных манускриптов была искажена некачественными переводами и адаптациями, с целью отразить политическую и религиозную обстановку тех дней. Тот, кто посвятил время изучению истории, в конечном счёте, осознавал, что историки преуспели только в накоплении горстки песка из безбрежной, неведомой целины прошлого, как было невозможно соизмерить территорию Сахары только несколькими песчинками.

«Ты веришь в эту фигню?», спросила она, обведя рукой груду текстов, страстно желая узнать его видение истории. Учитывая его интеллектуальный уровень, это определённо было интересно.

«В большую часть, девочка».

Она сузила глаза. «Ты веришь, что Туата Дэ Данаан реально существовали?»

Его улыбка была горькой. «О, да, девочка. Было время, когда я не верил, но сейчас верю».

Хло нахмурилась. Он показался ей смирившимся, как человек, которому предоставили неопровержимое доказательство. «Что заставило тебя поверить?»

Он пожал плечами и ничего не ответил.

«Ладно, тогда, что за проклятье?», настаивала она. Всё это было очень занимательным, и как раз тем, что привело её к выбору карьеры. Это было, как снова разговаривать с дедушкой, обсуждать возможности, открывая разум чему-то новому.

Он посмотрел вдаль, потом уставился в огонь.

«Ой, ну давай же! Ты скоро уезжаешь, какой будет вред оттого, что ты скажешь мне? Кому я скажу?»

«Что если я сказал бы тебе, что это я проклят?»

Она окинула взглядом его богатое жилище. «Я бы сказала, что многим людям понравилось бы быть вот так проклятыми».

«Ты никогда не поверишь в правду». Он сверкнул в её направлении одной из тех ироничных улыбок, которые не затрагивали его глаз. И она поняла, что многое бы отдала за то, чтобы увидеть, как он улыбается, на самом деле улыбается и подразумевает именно это.

«Испытай меня».

На этот раз ему понадобилось больше времени, чтобы ответить, и когда он сделал это, его взгляд был полон забавляющейся циничности. «Что если я сказал бы тебе, что я Друид со времён давнего прошлого?»

Хло наградила его сердитым взглядом. «Если ты не хочешь со мной разговаривать, так просто так и скажи. Но не пытайся меня заткнуть всякой ерундой».

С натянутой улыбкой, он ещё раз кивнул, словно доказал себе что-то. «Что если бы я сказал тебе, что когда ты целуешь меня, милая, я не чувствую себя проклятым? Что, возможно, твои поцелуи могли бы спасти меня. Что тогда?»

Хло задержала дыхание. Это было так глупо, сказать это ей, так же глупо, как пошутить насчёт того, что он был Друидом… но так безнадёжно романтично. Что её поцелуи могли бы спасти человека!

«Я подумала бы, что нет». Его взгляд вернулся к тексту, и жар его был так силён, что она почувствовала озноб, его лишившись.

Она нахмурилась. Чувствуя себя самой настоящей трусихой, чувствуя себя до странности вызывающей. Она взглянула на чёртов конверт из туристического агентства. «Когда ты уезжаешь?», раздражённо спросила она.

«Завтра вечером», сказал он, не глядя на неё.

Хло изумилась. Так скоро? Завтра её грандиозное приключение закончится? Хотя ещё вчера она пыталась сбежать от него, сегодня она чувствовала себя странно разочарованной своей вторгшейся свободой.

Свобода не казалась такой уж сладкой, если это значило никогда больше его не видеть. Она слишком хорошо знала, что будет дальше: он исчезнет из её жизни, и она вернётся к своей работе в Галереях (Том ни за что не уволит её - ни за отсутствие на работе в течение нескольких дней - она придумает какое-нибудь оправдание), и каждый раз, когда она будет смотреть на средневековый артефакт, она будет думать о нём. Поздно ночью, когда она будет просыпаться от переполнявшего её этого ужасного возбуждения, она будет сидеть в темноте, держа свой скин ду, задавая себе самые худший вопрос из всех: а как могло бы это быть? Больше никогда её не напоят вином и не накормят ужином в роскошном пентхаусе на пятой Авеню. Больше никогда не посмотрят на неё вот так. Её жизнь вернётся к обычному, наводящему скуку, ритму. Сколько времени пройдёт, прежде чем она забудет, что однажды чувствовала себя бесстрашной. Чувствовала себя так недолго, но в высшей степени ожившей?

«Ты вернёшься в Манхеттен?», спросила она слабым голосом.

«Нет».

«Никогда?»

«Никогда».

У неё вырвался тихий вздох. Она теребила волнистую прядь волос, закручивая её вокруг пальца. «Что за проклятие?»

«Попытаешься помочь мне, если так?». Он снова поднял взгляд, и она почувствовала в нём напряжение, которого не могла понять. Словно её ответ был в какой-то мере решающим.

«Да», согласилась она. «Я, наверное, попытаюсь». И это была правда. Несмотря на то, что она не одобряла методы Дэйгиса МакКелтара, несмотря на то, что было в нём так много того, чего она не понимала, ему страдающему, она не была в состоянии отказать.

«Несмотря на то, что я сделал тебе?»

Она пожала плечами. «Ты ничем не обидел меня». И он подарил ей скин ду. Позволит ли он ей на самом деле оставить его у себя?

Она собиралась спросить его об этом, когда он стремительным рывком запястья подтолкнул конверт из туристического агентства к ней. «Тогда поедем со мной».

Хло ухватила конверт за уголок, её сердце пропустило удар. «Ч-что?» Она удивилась его словам, думая, что, должно быть, не правильно расслышала.

Он кивнул. «Открой его».

Нахмурившись, Хло открыла конверт. Она удивлённо развернула бумаги. Билеты в Шотландию, на имя Дэйгиса МакКелтара… и Хло Зандерс! Одного взгляда на своё имя, напечатанного на билете было достаточно, чтобы почувствовать лёгкий озноб. Вылет завтра вечером в семь часов из JFK. Прилёт в Лондон на пересадку, потом до Ивернесса. Меньше чем за сорок восемь часов, она могла оказаться в Шотландии!

Если она осмелится.

Она открыла и закрыла рот несколько раз.

Наконец, «О, что же ты такое?», выдохнула она, не веря. «Сам дьявол, который пришёл искушать меня?»

«Разве, девочка? Я тебя искушаю?»

Почти всякий раз и самым причудливым образом, подумала она, но отказалась доставить ему удовольствие, сказав это.

«Я не могу вот так подорваться и полететь в Шотландию с каким-то… каким-то…» она оборвала себя бессвязным бормотаньем.

«Вором?», лениво добавил он.

Она фыркнула. «Хорошо, ты вернул эти вещи. Ну, так что? Я тебя почти даже знаю!»

«А хочешь? Я уезжаю завтра. Сейчас или никогда, девочка». Он ждал, глядя на неё. «Некоторые шансы случаются только однажды, Хло, а потом стремительно уходят».

Хло смотрела на него молча, испытывая противоречивые чувства. Часть её решительно заупрямилась, перечисляя на пальцах тысячи причин, почему она совершенно не могла сделать такую сумасшедшую, спонтанную вещь. Другая её часть - та часть, что была шокирована и заинтригована - подрыгивала вверх, выкрикивая «скажи да!». У неё возникло внезапное и странное желание встать и пойти посмотреть на себя в зеркало, изменилась ли она снаружи так, как изменилась внутри.

Осмелится ли она сделать нечто столь явно вопиющее? Воспользуется ли таким шансом? Поставить всё на кон, и посмотреть, что из этого выйдет?

С другой стороны, осмелится ли она вернуться к своей жизни, такой, какой она была? Вернуться, чтобы жить в крохотной, однокомнатной с ванной, размером со спичечный коробок, квартирке, держа свой одинокий путь на работу каждый день, находя утешение только в том, чтобы развлекаться артефактами, которые никогда не будут ей принадлежать?

Она попробовала большего, и - будь проклят этот мужчина - сейчас хотела этого.

Что плохого могло случиться? Если бы у него было намерение причинить ей физический вред, он бы сделал это уже давно до этого момента. Единственную угрозу, которую он представлял, контролировала она: ей решать, позволит ли она ему соблазнить себя. Рискнёт ли влюбиться в такого мужчину, каким он был, вне всякого сомнения, - закоренелым одиноким волком и нехорошим мальчиком. Мужчину, который не извиняется и не предлагает утешительной лжи.

Если она не влюбится в него, если она будет умной девочкой и всё время на чеку, самым худшим из того, что могло случиться, было то, что он мог оставить её без средств в Шотландии. И это не произведёт на неё совсем уж отталкивающего впечатления. Если он так поступит, она была уверена, что, со своим опытом работы официанткой в колледже, сумеет найти там работу в пабе. Она могла бы остаться там на некоторое время, взглянуть на родину дедушки, и её поездка была бы уже оплачена. Она выживет. Она большее, чем выживет. Она сможет, наконец, жить.

Что она здесь имела? Свою работу в Галереях. Ни о какой светской жизни речи не шло. Ни семьи. Она была одинокой уже долгие годы, с тех пор, как умер дедушка. На самом деле, более одинокой, чем она осмеливалась признать. Потерянной и безродной малышкой, и как она подозревала, этим и было вызвано её решение посетить деревню дедушки, в надежде на то, что она могла бы найти там оставшихся в живых родственников.

Это была блестящая возможность, на пару с обещанием приключения, которого она никогда не забудет, рядом с мужчиной, которого, как она уже знала, она никогда не сможет забыть.

О, Боже, Зандерс, она подумала, изумившись, ты ещё убеждаешь себя в этом!

Что если бы он уезжал завтра и не попросил бы тебя поехать с ним? настаивал тихий внутренний голос. Что если бы он дал понять, что уезжает, и что ты больше никогда его не увидишь? Что бы ты делала в эту последнюю ночь с ним?

Хло сделала резкий вдох, в шоке от своих мыслей.

В таких гипотетических обстоятельствах, предположительно, конечно, она пошла бы на немыслимый риск с таким мужчиной, как он, и позволила бы ему уложить её в постель. Познала бы то, чему он мог научить её, страстно позволив себе стать средоточием всех тех тлеющих обещаний чувственного познания, что были в его экзотических глазах.

Если взглянуть на это с такой стороны, то поездка в Шотландию не казалась такой уж сумасшедшей идеей.

Он сосредоточенно наблюдал за ней, и когда она подняла на него свой взгляд широко раскрытых глаз, он резко поднялся с дивана напротив неё и двинулся, чтобы стать перед ней. Нетерпеливо, он оттолкнул журнальный столик в сторону и соскользнул на колени к её ногам, обняв её икры своими сильными руками. Она почувствовала тепло его сильных рук через свои джинсы. Одно лишь его прикосновение заставляло её трепетать.

«Едем со мной, милая». Его голос был низким и настойчивым. «Подумай о своей шотландской крови. Ты не хочешь постоять на земле твоих предков? Не хочешь взглянуть на вересковые пустоши и луга? На горы и озёра? Я не тот мужчина, который часто даёт обещания, но я обещаю тебе это» - он замолчал, тихо засмеявшись какой-то своей собственной шутке - «Я могу показать тебе Шотландию, как никогда не сможет показать тебе её никто другой».

«Но моя работа…»

«К чёрту твою работу. Ты говоришь на древних языках. Вдвоём мы сможем переводить быстрее, чем если бы я делал это один. Я заплачу тебе за помощь».

«Правда? Сколько?», выпалила Хло, потом покраснела, потрясённая тем, как быстро она спросила.

Он снова засмеялся. И она понимала, что он знал, что почти уже заполучил её.

«Выбирай артефакт - любой артефакт - из моей коллекции».

Её пальцы алчно сжались. Он был сам дьявол; должен был быть! Он знал её цену.

Его голос понизился до интимного урчанья. «Тогда выбирай ещё два. За каждый месяц твоего времени».

У неё отпала челюсть. Три артефакта, плюс поездка в Шотландию, за каждый месяц её времени? Он разыгрывал её? Она могла бы продать какой-нибудь один из артефактов после её возвращения в Манхеттен (она отметила в уме, что надо будет выбрать один такой, с которым она будет способна вынести расставание), вернуться к учёбе, получить степень доктора философии и работать в любом чёртовом музее, каком пожелает! Она могла бы позволить себе провести сказочный отпуск, посмотреть на мир. Она - Хло Зандерс - могла бы вести приятную, захватывающую жизнь!

И всё, чего хочет дьявол взамен, промурлыкал язвительно тихий голос внутри неё, это душу.

Она проигнорировала его.

«Плюс скин ду?», поспешно уточнила она.

«Да».

«Почему Инвернесс?», задыхаясь, спросила она.

Тень мелькнула на его прекрасном лице. «Там живут мой брат Драстен и его жена». Он помедлил минуту, затем добавил, «Он тоже коллекционирует тексты».

Если до этого она ещё колебалась, то это придушило окончательно все её сомнения. Его брат и жена брата; они увидят его семью. Какую опасность мог представлять мужчина, если он ехал с ней к своей семье? Получалось так, что они не будут всё время наедине. Они будут с его семьёй. Если она будет умной, она сможет защититься от его попыток соблазнить её. И провести месяц вместе с ним! Узнать его, понять, что могло заставить такого мужчину страдать. Кто знал, что могло случиться за месяц? И принц влюбился в простую девушку… Её сердце грохотало.

«Скажи да, девочка. Ты же хочешь, я вижу это по твоим глазам. Выбери свои артефакты. Мы оставим их у тебя перед тем, как уехать».

«Они никогда не будут в безопасности у меня в квартире!» Даже если знала, каким неубедительным был её протест.

«Тогда в одном из этих ящиков… одном из этих…». Он бросил на неё неуверенный взгляд.

«Сейф в банке ты имеешь в виду?»

«Да, точно, девочка».

«И я получу ключ?», ухватилась она за идею.

Он кивнул, победный блеск сверкал в его хищном взгляде. В фильме, у дьявола был такой взгляд, прежде чем он говорил, «Подпиши здесь».

«Почему ты делаешь это?», выдохнула она.

«Я сказал тебе. Я хочу тебя».

Она опять затрепетала. «Почему?»

Он пожал плечами. «Может быть, это алхимия души. Я не знаю. Меня это не заботит».

«Я не буду спать с тобой, МакКелтар», неожиданно сказала она. Она не хотела, чтобы он ожидал этого, нуждалась в том, чтобы это чётко обговорить. Если в какой-то момент она решит, что могла бы рискнуть ради чего-то такого, это было одним. Но он должен был понять, что это не было частью их соглашения. Такие вещи не могли быть предметом торга. «Твои артефакты оплачивают только мои услуги, как переводчика. Не секс. Это не часть нашего договора».

«Я не хочу, чтобы это было частью нашего договора».

«Ты думаешь, что сможешь соблазнить меня», упрекнула она его.

Он прихватил свою нижнюю губу зубами, отпустил её медленно и улыбнулся. Он был таким очевидным, этот жест, подумала она раздражённо, преднамеренно задуманным, чтобы привлечь её внимание к своим губам. Она хорошо понимала его смысл, но это не уменьшало того эффекта, что производил на неё этот жест каждый раз, как он его делал. Того, как она смущённо увлажняла свои собственные губы. Проклятье. Проклятье, подумала она, мужчина был хорош.

«Ты уже соблазнена, Хло-девочка, подумал Дэйгис, наблюдая за ней, вопрос только в том, чтобы признать это и выбрать время. Она хотела его. Это не была односторонняя страсть. Это была их страсть, опасное притяжение, что бросало вызов логике или здравомыслию. Она была так же безнадёжно очарована им, как он ею. Каждый из них знал, что им следовало бы пойти своей дорогой; ему, потому что он не имел права развращать её; ей, потому что она в какой-то степени чувствовала, что в нём было что-то неправильное. Но ни один не был способен противостоять влечению. Дьявол и Ангел: он, пленённый её светом; она, искушённая его темнотой. Каждый из них тянулся к тому, чего ему недоставало.

«Хорошо, но у тебя ничего не выйдет», сухо сказала она, распалённая его элегантной мужественностью.

«Верю, ты простишь мужчину, если он попытается, девочка. Поцелуй, чтобы скрепить сделку?»

«Об этом и говорю», она оттолкнула его. «Я не собираюсь становиться ещё одной твоей женщиной».

«Я не вижу других женщин здесь, девочка», спокойно сказал он. «А ты?»

Хло закатила глаза.

«Я просил кого-нибудь ещё поехать со мной в Шотландию?»

«Я сказала да, хорошо? Я просто пытаюсь убедиться в том, что ты понимаешь условия договора».

«О, я понимаю условия договора», сказал он опасно тихим голосом.

Она протянула ему руку. «Тогда пожми».

Когда он поднял её к своим губам и поцеловал, Хло внезапно почувствовала головокружение.

Возникло чувство, что момент был… определённо важным. Словно она только что приняла решение, которое навсегда изменит её жизнь, так, как она даже не могла себе представить. У греков существовало слово для подобных моментов. Они называли его Kairos - мгновением судьбы.

Испытывая головокружение от возбуждения, она поднялась и с взглядом эксперта и отсутствием жалости к бумажнику дьявола начала выбирать свои сокровища.