Темный Плохой Порочный

Глава 17

Джеймс

Я ходил по своей гостиной и в сотый раз оставлял ей сообщение на голосовую почту:

— Лидия, позвони мне, пожалуйста.

Конечно, она не перезванивала и не ответила ни на один звонок в течение всего дня. Я запустил руки в свои волосы, и, наконец, набрался храбрости, чтобы позвонить Ребекке. Она подняла трубку после третьего гудка.

— Она в порядке? — спросил я. — Пожалуйста, скажи мне, что она в порядке.

— Черт возьми, Джеймс, — прошипела она. — Что с тобой не так? Нет, она не в порядке, гребаный ты индюк! Просто держись от нее подальше, хорошо? Ты сейчас ей не нужен.

— Хорошо, — сказал я. — Я знаю, что ей больно. Я знаю это.

— Ты ничего не знаешь! Ты ни хрена не знаешь! Эта девушка любит тебя, Джеймс, она открыла перед тобой свою бедную, угнетенную душу и преподнесла тебе ее на блюдечке, а ты насрал на нее, Джеймс, ты просто плюнул ей прямо в душу, и теперь она думает, что это все ее вина!

— Это был Стюарт, — сказал я. — Он появился у нас в офисе, выкрикивая всякую херню. Должно быть, он как-то узнал. Я в шоке, Бекс, ты же знаешь, насколько для меня это все важно? Ты знаешь это.

— Очевидно, это дерьмо для тебя важнее, чем Лидия, — отрезала она. — И это самое, черт возьми, печальное в этой истории. Просто оставь ее в покое, Джеймс, пожалуйста. Ты сломал ее.

— Я рассказал ей о Рэйчел, Ребекка, я рассказал ей обо всем, что произошло, и все равно это дерьмо оказалось на моем пороге.

Она горько засмеялась.

— Ты думаешь, что это была ошибка Лидии? Ты действительно так думаешь, не так ли? Если тебе так хочется обвинить кого-то, тебе следует винить Кару. Это по ее вине неожиданно появилась эта тупая сука Стэф. Вот как это произошло, Джеймс, одна глупая ошибка. Не следствие глупости, не поиск внимания и не долбаные игры, только одна глупая случайность, просто неудачное стечение обстоятельств. И если ты хочешь знать, Кара очень сожалеет. Она не может прекратить плакать и за все произошедшее винит себя.

— Позаботься о Лидии, Бекс, пожалуйста. Скажи ей, что мне очень жаль.

Но она уже бросила трубку.

Я молился каждый день, чтобы Лидия зашла ко мне в кабинет с чашкой ароматного кофе в руке, но она не появлялась. Из письма по электронной почте я узнал, что она взяла больничный. Она нездорова. Гребаное дерьмо. Это съедало меня изнутри, но, несмотря ни на что, я не мог разрушить свои собственные гребаные барьеры.

Что такое любовь? Что это значит? Я люблю Лидию Марш? И достаточно ли этого?

Полностью погрузившись в проект «Сэлмонс», я работал, как одержимый, едва давая себе передышку на сон и молясь, чтобы в один прекрасный день боль от потери Лидии утихла.

Но этого не происходило. Становилось только хуже.

Так много раз я хотел поехать к ней с огромным букетом роз и обещанием счастливого будущего, но я не мог обещать того, в чем не был уверен сам. Я боялся рассказать Фрэнку о нас, несмотря на то, что он и так уже подозревал об этом. Я струсил при первой же гребаной трудности. Как, черт возьми, я вообще могу предложить ей такие отношения, которые она заслуживает? Я сам себе не могу признаться в том, что они есть.

Я не ожидал услышать стук в дверь моего кабинета в десять утра в пятницу, и, определенно, не ожидал, что это будет Эмили Баррон, блондинка из команды Лидии. Она без приглашения села напротив меня, сияя, словно утренняя звезда. Я вопросительно приподнял брови, хотя на самом деле мне было абсолютно все равно, почему она пришла и чего хочет.

— Я здесь из-за проекта «Сэлмонс», — сказала она. — Мне нужен инструктаж, так как я беру на себя управление проектом.

— Что, прости? Ты делаешь что?

— Я беру его на себя, — повторила она. — Теперь, когда Лидия ушла.

Кровь в моих венах заледенела.

— Какого черта ты имеешь в виду, когда говоришь, что Лидия ушла?

Эмили посмотрела на меня так, словно я умственно отсталый, как будто я единственный человек на планете, который не в курсе происходящего.

— Лидия сейчас в главном конференц-зале, с Фрэнком, — сказала она. — С заявлением об увольнении. Хочет сбежать от бывшего или что-то в этом роде, ну, знаете, от того, которого вы обездвижили в приемной. Кажется, того, что вы высказали ему, оказалось недостаточно, и она уезжает в Брайтон. По-видимому, получила работу в «Уайт Хастингс Маккарти».

Я почувствовал, как вся кровь отлила от моего лица.

— Она делает что?

— Ее пригласил Тревор Уайт. Многие говорят, что между ними что-то происходит. Надеюсь, что это так. Лидия — хорошая девушка.

— Где она сейчас? — прошипел я.

Она закатила глаза.

— Я уже сказала вам, что она внизу, с Фрэнком, он подписывает ее заявление об увольнении. Она больше не вернется, никогда. Это дерьмово, не так ли?

— Прости, Эмили, — я буквально выпрыгнул из своего кресла.

— Но что насчет меня? — спросила она. — Что насчет проекта «Сэлмонс»?

Я указал на папку на моем столе.

— И уйди из моего кабинета, Эмили, мне, черт возьми, похер на этот гребаный проект.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я увидел Лидию через стеклянную дверь конференц-зала. Она выглядела бледной и больной, даже хуже, чем несколько месяцев назад, когда мы впервые встретились лицом к лицу на кухне. Сейчас я снова видел ее дрожащей, словно крошечный воробушек, из последних сил пытающийся устоять на ветке. Я колебался некоторое время, не решаясь войти, а затем ее глаза не встретились с моими через стеклянную панель. Она мгновенно опустила взгляд вниз, на документы, лежащие перед ней на столе. Не замечая ничего, Фрэнк продолжал бормотать какую-то чепуху.

Я открыл дверь без стука, и Фрэнк дернулся в своем кресле.

— Джеймс! — сказал он. — Зашел попрощаться? Это так чертовски печально, да? Нам всем очень жаль, что ты уходишь, Лидия.

— Мне нужно поговорить с Лидией, пожалуйста, Фрэнк, всего пару минут. Снаружи.

Он перевел взгляд с меня на нее, а затем посмотрел на свои документы.

— Мне нужно заполнить парочку документов, — сказал он. — Поторопитесь.

— Пожалуйста, Лидия, — сказал я. — Удели мне одну минуту.

Пожав плечами, она встала со своего места, и, словно призрак, последовала к двери. Оказавшись снаружи, я закрыл дверь конференц-зала, и сразу же возникло такое чувство, словно мы находимся в самом центре жужжащего улья.

— Мы можем подняться наверх? — спросил я. — Мне бы хотелось более приватного общения.

Она покачала головой.

— У меня нет времени. Я еще должна собрать свои вещи.

— Ты действительно переезжаешь в Брайтон? К Тревору?

— Я получила предложение от них и от «Сэлмонс», — сказала она. — И у мамы все прекрасно и без меня, она счастлива с мистером Бинго.

Я осмотрелся вокруг, проверяя, не подслушивают ли нас.

— Мне так чертовски жаль, Лидия, я не хотел причинить тебе боль… никогда.

В ее глазах мгновенно появились слезы, но на этот раз она не предприняла ни единой попытки, чтобы сморгнуть их.

— Все нормально, — сказала она. — Мы оба знали, что это все несерьезно.

— Это не так, — прошептал я. — Все это было очень даже серьезно.

— Так забавно, — сказала она с грустной улыбкой. — Я потратила всю свою жизнь, пытаясь быть сильной, стараясь не плакать, но я так ошибалась. Быть разрушенной — не порок и не слабость, Джеймс, это сила. Иметь возможность выставить свое сердце на всеобщее обозрение, чтобы люди видели твою боль, это сила. Мне было больно после того случая со Стюартом, очень больно, но он никогда не причинял мне такой боли, какую причинил ты. Потерять тебя оказалось в миллионы раз больнее, но все в порядке, потому что это освободило меня, — она улыбнулась и вытерла слезы. — Знаешь, мне было так грустно, что я даже позвонила своей маме. Я позвонила ей и все рассказала, ведь потому что хуже уже быть не могло, что бы она мне ни ответила.

Мои веки отяжелели, она словно сжигала мои глаза тяжестью своего взгляда.

— Что она сказала?

— Она сказала много чего, — Лидия улыбнулась. — Больше, чем я ожидала, и это помогло. Знаешь, что я поняла? Я потратила гигантский кусок своей жизни, стараясь быть сильной для других людей, и даже понятия не имела, что все, в чем я нуждалась, это чтобы кто-то был сильным для меня, чтобы кто-то мог меня поддержать. Я никогда не давала маме ни единого шанса, никогда не впускала ее, — она положила руку мне на плечо. — Спасибо, — сказала она. — Спасибо, что разрушил меня.

Мои ладони вспотели, руки затряслись, и я с трудом проглотил ком в горле.

— Не делай этого, Лидия, пожалуйста, не уходи. Ты была права, это я был неправ, мы можем пройти через это. Ничего особенного не произошло, всего лишь небольшая буря в стакане. Жизнь не закончилась на моменте, когда Стюарт ворвался сюда, Кэт, но она закончится, если ты уйдешь. Пожалуйста, останься.

— Для чего? Чтобы мы вернулись к профессиональным отношениям, как Лидия и Джеймс?

— Нет... да ... — сказал я. — Я не знаю.

Она улыбнулась так нежно, что у меня перехватило дыхание.

— Этого недостаточно, Джеймс. Мне нужен такой мужчина, для которого я буду на первом месте, который будет готов ради меня на все, такой, какой я была для тебя. Я хочу быть с мужчиной, который будет любить меня такой, какая я есть. Я никогда раньше не хотела подобного, но теперь хочу. Если я останусь здесь, с тобой, я никогда не найду такого мужчину, потому что мое сердце будет видеть только тебя.

— А что, если я этот мужчина? — выдохнул я. — Что, если я могу быть этим мужчиной?

— Но ты не можешь, ты сам сказал мне об этом. Твоя жизнь распланированная и упорядоченная. В ней нет места для хаоса, Джеймс. Нет места для меня. Я должна идти, Фрэнк ждет.

Запустив руку себе в волосы, я сжал их в кулаке. Сердце билось так быстро, словно хотело вырваться из моей груди. Я был потный, горячий, открытый, полностью вытеснен из зоны моего комфорта, и я ненавидел это ощущение. Люди начали собираться вокруг нас, словно разведывая, о чем мы говорим. И в этот момент я понял, что мне абсолютно насрать на это, на мою дурацкую работу, на все это гребаное место, на проект «Сэлмонс», на чертового Тревора Уайта. Мне насрать, что все они думают обо мне, потому что ничего из этого не имеет значения.

Ничего.

Кроме Лидии.

Я притянул ее к себе, и она взвизгнула от контакта наших тел.

— Отпусти меня, Джеймс, — выдохнула она. — Пожалуйста, не делай это еще более невыносимым, чем уже есть.

— Я могу быть этим мужчиной, — сказал я. — Позволь мне быть этим мужчиной.

Ее губы задрожали, и слезы снова навернулись на глаза.

— Не делай этого, — сказала она. — Пожалуйста, Джеймс, не разрушай меня еще больше.

— Я не разрушаю тебя, — прошептал я. — Я разрушаю самого себя, — я пытался поймать ее взгляд, умоляя о прощении. — Ты любишь меня, Лидия?

Слезы, которых я так жаждал, свободно полились из ее глаз.

— Больше, чем ты можешь себе представить, — сказала она. — Больше, чем я сама могла представить.

— Тогда будь со мной, Кэт, пожалуйста, я могу быть этим мужчиной.

— Прекрати, — прошипела она. — Пожалуйста, я больше не вынесу!

— Я говорю серьезно, — сказал я. — Я хочу быть этим мужчиной. Я и есть этот мужчина.

— И ты будешь стоять на моей стороне перед всем миром, да? Расскажешь о нас всем, кто захочет услышать?

Сцепив свои руки так сильно, что побелели костяшки пальцев, я пытался каким-то волшебным образом привести свои мысли в порядок, пока Лидия наблюдала за мной.

— Так я и думала, — сказала она. — Прощай, Джеймс.

— Черт возьми, Лидия Марш, — вскипел я. — Не могу поверить, что ты делаешь это со мной. Я так чертовски сильно отшлепаю тебя по заднице за это, — я дернул ее за локоть, притягивая в свои объятия, пока вся гребаная команда администрации смотрела на нас. Несмотря на все вздохи и открытые рты, никто из них не выглядел более шокированным, чем Лидия. Она закусила губу, так же, как делала это всегда, и на этот раз я захватил ее своими губами. Я поцеловал ее так, словно вся моя жизнь зависела от этого поцелуя, и после секундного колебания она поцеловала меня в ответ.

Оторвавшись от Лидии, я посмотрел в ее широко распахнутые глаза. Фрэнк встал со своего кресла, таращась на нас через окно, и я понял, что улыбаюсь. Я, черт возьми, улыбаюсь, словно ненормальный.

Я зашел в конференц-зал.

— Это заявление Лидии об увольнении? — спросил я, забирая документы из-под носа Фрэнка.

— Э-э, да, Джеймс, это оно.

— Больше нет, — я порвал его на мелкие кусочки, выбрасывая их прямо в мусорную корзину.

Направляясь обратно в свой кабинет, я убедился, что мой голос звучит громко и ясно, чтобы каждый мог услышать.

— Да, я влюблен в Лидию Марш, да, это имеет еще какое гребаное значение, и да, у нас, черт возьми, замечательная сексуальная жизнь, большое спасибо, и нет, она не собирается в Брайтон. Есть еще вопросы?

Никто не издал ни звука, в том числе Фрэнк, появившийся в дверях конференц-зала.

— Хорошо, — сказал я. — Продолжайте работать.

Дойдя до лестницы, я развернулся и твердо посмотрел на Лидию.

— Кофе, пожалуйста, — заорал я. — И по-быстрому. Нам понадобится гребаная неделя круглосуточной работы, чтобы догнать план, и лучше бы поторопиться.

Лидия не разочаровала меня.