Темный Плохой Порочный

Глава 1

Лидия

Шестью месяцами ранее

Оказаться на пороге одиночества и стать бездомной в двадцать три года. Я знала, что это должно быть больно, но я ничего не чувствовала. Шок, вероятно. Контузия.

Пальцами я постукивала по чемодану, спрятанному под стол. Он не совсем поместился в отведенное для ног пространство, выглядывая, как большой красный маяк, чтобы все в офисе могли его увидеть. «ЛИДИЯ МАРШ ОДИНОКА», — кричит он. — «ЕЕ ЖИЗНЬ ОФИЦИАЛЬНО РАЗРУШЕНА». От этой мысли у меня на мгновение перехватывает дыхание. У меня нет времени посиделки за чаем или сочувствие, на вторжение любопытных посторонних, прикидывающихся друзьями. Нет времени на груды мерзкой жалости и изогнутых бровей. Нет, спасибо.

Я вздохнула в пустой комнате, разглядывая пустующие столы в этой жуткой пред-рабочей тишине. Снаружи все еще темно, Лондон только начинает просыпаться, и солнце дразнит горизонт легким поцелуем рассвета.

Одинока. Бездомна. Опустошена.

Мой мобильный зазвонил в кармане, но в этот раз я даже не стала доставать его. Я больше не нуждаюсь в этих хреновых сообщениях, я уже знаю их содержание.

«Приди домой, Лидс, пожалуйста, приди домой. Пожалуйста, не оставляй меня».

Приступ уныния завладел моим телом. Домой. Дом, который мы бы делили, дом, в котором мы бы смеялись, трахались и строили совместные планы. Дом, который мог быть нашим. Но он не был нашим, точнее, не совсем. Когда это произошло, все оказалось собственностью Стюарта. Его имя в договоре на ипотеку, его мебель в каждой комнате, его проклятая история там, не моя. Это не казалось большой проблемой. Почему это должно было меня волновать? Я думала, что мы будем вместе всегда, заведем двух или троих детишек и совместный счет в банке.

Я думала, Стю всегда будет рядом. Но нет.

Одна пьяная ночь на конференции по продажам поставила крест на всем этом. Я спала дома, пока он трахался с Карли Винтерс, младшим администратором. Крашеная блондинка, с желтым оттенком кожи и явным перебором туши на ресницах. Полная противоположность меня. Она выглядела, как поддельная кукла Барби, пластиковая и неискренняя, но, полагаю, он так не думал.

Я бы никогда не узнала, если бы он не был настолько пьян, чтобы забыть надеть резинку.

«О, мой Бог, Лидс, она беременна! Она, блядь, беременна».

Я должна была потерять самообладание, наброситься на него и ударить побольнее, но я не показала ни капли гнева. Я спокойно слушала всю эту тираду с извинениями, не проронив ни слезинки. Без чувства всепоглощающего гнева. Я не ощущала ничего.

«Не делай этого, Лидия, не закрывайся от меня! Разозлись! Кричи, Лидди, пожалуйста! Ударь меня! Да что угодно!»

Я просто пошла спать. Проигнорировала его и стала ждать, когда слезы вырвутся наружу. Но их не было, только зуд. Паучий зуд, танцующий под моими шрамами и умоляющий о лезвии. Прошло много лет с тех пор, как оно звало меня, годы с тех пор, как оно соприкасалось с моей кожей.

Но я больше не делала этого.

Уже нет.

Ранним утром, уставшая от бессонницы, я собрала единственный небольшой чемодан, пока он ходил за мной по пятам, пресмыкаясь и моля о прощении. Но это был не тот случай, чтобы простить. Я бы могла простить, в конце концов, все люди, даже самые хорошие, совершают глупости. Я знаю об этом ровно столько, сколько знаю собственную мать… с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы найти оправдания для нее… с тех пор, как я повзрослела настолько, чтобы снова попытаться все исправить.

Я могла бы простить Стюарта за его глупую неосмотрительность, но я бы никогда не смогла остаться. Мы не были связаны по крови, как я и мама. Мы не были связаны плотью, костями и годами ответственности. Наше время просто подошло к концу. Все закончилось.

Он спросил, куда я собралась идти, будто не знал. На работу, конечно. Сохраняй спокойствие и держись, черт возьми, улыбайся сквозь боль, как всегда поступает маленькая сильная Лидия. В любом случае, мне больше некуда было идти. Печально, но это правда. В моем ближайшем окружении только единственная давняя подруга из университета, несколько дерьмовых знакомых и дом моей матери. Я могла бы позвонить Стэф и надеяться на то, что мы все еще достаточно близки для того, чтобы она предложила мне ночлег, пока я не смогу прийти в себя.

«Просто останься, Лидия. Я съеду, буду спать на диване, что угодно, пока ты не определишься. Просто подумай об этом, Лидди, ты не должна делать этого! Я не люблю ее!»

Я отключила мобильный и бросила его в ящик стола, а затем снова попыталась выбросить из головы это происшествие. Бесполезно. Ничего не изменится, нужно быть храброй перед всем миром. Я сдалась и убрала волосы с глаз. Темные, влажные пряди запутывались между пальцами. Я все еще насквозь мокрая от дождя снаружи и мне так холодно. Достаточно холодно, чтобы не позволить мыслям пробиться сквозь онемение, пока я не начала тосковать по кровати в собственном доме, по объятиям Стю и по его песочного цвета волосам на подушке.

Неожиданно стало тяжело дышать, ком застрял в горле. Я с трудом могла вспомнить ощущения, когда в последний раз плакала. На дрожащих ногах я пошла в сторону кухни, движимая желанием отогнать эту боль. Может быть, я могла бы ошпарить это чашкой горячего кофе, выжечь из себя, пока этот знакомый зуд не вернулся обратно. Я достала кружку и включила чайник, глядя из окна на офисные здания напротив. Мое отражение в зеркале выглядело так же устало, как я себя и чувствовала. Я шагнула вперед, опираясь на столешницу, чтобы рассмотреть себя еще ближе. Мои глаза казались бледнее, чем обычно, зеленая радужка теперь больше походила на нечто пастельное и бесцветное. Мои глаза были бесцветными.

Я попыталась придушить эту боль, отбросить ее прочь, не зная даже, как выпустить это, ведь все, о чем я могла думать, это Стюарт, его яркая улыбка и смех, его одежда, разбросанная по всему полу в спальне.

Кадры нашей жизни мелькали перед глазами. Так много обещаний вечности и бесконечности. Он единственный, кто ставил меня на первое место. Он любил меня. Он обещал мне это.

Я стиснула зубы, но слезы бежали быстрее, чем я могла бы сморгнуть их. Я была так беспомощна против этого шквала рыданий, который удивил меня почти так же сильно, как и измена. Лидия Марш — большая девочка. Она не плачет.

Я подпрыгнула от прикосновения к моей руке, инстинктивно оборачиваясь лицом к злоумышленнику. Унижение свинцом легло на меня, когда я узнала эти темно-карие глаза. Джеймс Кларк, главный технический директор. Мистер Корпорация и мистер чертов идеал во всем. Я проработала в Trial Run Software Group около года, и все, что знала о нем, это его репутация. Всем известно, что он работает много часов в день, но я никогда не была в офисе в шесть утра, чтобы удостовериться в этом.

Он не отводил от меня взгляда, и я попятилась, на ходу бормоча извинения.

— Вы пьете молоко?

Я покачала головой, вытирая щеки рукавом, который был таким же мокрым, как и мое лицо, молясь, чтобы оно не было покрыто соплями или пятнами, или и тем, и другим.

Я смотрела, как он закончил приготовление кофе для меня и приготовил еще один для себя. Мои дрожащие пальцы соприкоснулись с его, пока он передавал мне кружку. На мгновение он задержался, будто позволяя моему сердцу пропустить удар, а затем убрал руку. Мне удалось пробормотать слова благодарности, на что он мягко улыбнулся.

После этого стало тихо, и только низкий гул холодильника заполнял эту тишину. Джеймс облокотился на столешницу и не требовал никаких объяснений. Он не пытался заполнить тишину, на самом деле, он просто пил кофе, глядя на меня. И тогда я предположила, что не многие на этой земле могли бы противостоять Джеймсу Кларку.

— Извините, — произнесла я.

Он осмотрел меня с головы до ног.

— Вам следует сменить одежду. У меня есть запасной пиджак в кабинете, он будет великоват, но, по крайней мере, вы согреетесь.

Я встретилась с ним взглядом.

— Все в порядке, спасибо, у меня есть целый чемодан вещей под моим столом.

— Я заметил.

Его взгляд будто говорил мне, что так оно и было. Он заметил, прекрасно.

— Что вы оставляете позади?

— Мужчину, с которым собиралась состариться.

— И вы уверены, что это именно то место, где вы хотите быть?

— Нет смысла хандрить, верно? — я запнулась, и Джеймс протянул руку, чтобы дотронуться до моего плеча.

— Согрейтесь и высушитесь, пока не подхватили простуду и не умерли. Если захотите поговорить, я в своем кабинете. Я умею слушать.

— Уверена, у вас есть более важные занятия, — мой смех получился нервным.

— Нет, — ответил он.

— Мне жаль, что вы оказались свидетелем моего срыва. Как неловко.

— Вы не должны сожалеть об этом. Я сам прошел через многое, Лидия. Мое предложение было искренним, я не сужу, и, определенно, не сплетничаю, — его темные глаза продолжали смотреть в мои. Океан спокойствия посреди бури. Но что-то еще было в его глазах. Понимание.

— Спасибо. Я буду в порядке.

— Уверен, что будете.

А потом он ушел, оставив меня тонуть в унижении. Но, по крайней мере, я больше не плакала.

У меня не было абсолютно никаких намерений разбрасываться извинениями, выдавая мое отношение к Джеймсу Кларку. Да и вообще, все наши отношения ограничивались совместными рабочими встречами время от времени. Я даже удивлена, что он знает мое имя.

Переодевшись в чистые вещи, я включила компьютер. Никаких новых сообщений или файлов. Я закончила расписание невыполненного проекта еще вчера, поэтому мне нечем было заняться до наступления официального рабочего дня. Желание проверить сообщения в телефоне нарастало. Оно буквально сжимало мои конечности, моля о внимании. Это и оказалось единственной причиной, по которой я решила приготовить кофе для мистера Кларка. Это и, безусловно, желание извиниться за свой эмоциональный срыв на кухне.

— Черный, без сахара, верно? — сказала я, протягивая ему кофе.

— Впечатлен, что вы заметили.

— Я девушка, склонная уделять внимание деталям, — неловко произнесла я, расхаживая по его кабинету и разглядывая сертификаты и аккредитации на стенах.

— Фрэнк настоял, чтобы я развесил их здесь. Вероятно, это способствует привлечению клиентов.

— Вы, должно быть, гордитесь ими.

Он пожал плечами.

— Большинство из них даже не стоят бумаги, на которой напечатаны. Присядьте, Лидия, и сделайте глубокий вдох.

Стул напротив него оказался удобным. Я откинулась назад, соприкасаясь с кожей спинки, осознавая, что совсем не спала прошлой ночью.

— Я сожалею о произошедшем на кухне.

— Не стоит.

— Это было непрофессионально.

— Профессионализм не имеет ничего общего с этим. Не хотите рассказать, что произошло? — он говорил весьма спокойно. По правде говоря, от него самого исходило спокойствие.

Мне хотелось солгать, отшутиться, но он бы не поверил мне, как бы я ни старалась.

— Пару месяцев назад мой парень переспал со своей коллегой. С куклой Барби, помешанной на искусственном загаре. Я бы и не узнала, если бы он не обрюхатил ее.

Джеймс даже не дернулся, не спешил утешать меня.

— Он сожалеет?

— Он хочет, чтобы я осталась с ним. Уверена, ему еще хуже, чем мне.

— А чего хотите вы?

— Я хочу вернуться домой, — призналась я, — запрятать все это подальше и притвориться, будто моя жизнь по-прежнему в порядке. Но это не так. То, что произошло с нами, это не «в порядке», не тогда, когда другая девушка беременна от него, верно?

— Все зависит от того, что именно вы подразумеваете под этим.

— По мне, так это уж точно не обрюхатить кого-то на конференции, перебрав текилы.

— Это то, что подсказывает вам ваш разум, но что насчет остального?

— Все остальное подсказывает мне, что мы просто должны закончить на этом. Разорвать отношения, — наши глаза встретились, и будто электрический ток прошел по моей спине. — А что насчет вас?

Он приподнял брови.

— Насчет меня?

— Вы говорили, что сами прошли через многое. Что вы сделали?

Джеймс улыбнулся.

— Я решил следовать правилам и начал все сначала.

— Ваша жена?

— Бывшая жена во всех смыслах, кроме бумаги.

Подняв руку, он показал безымянный палец. На нем все еще оставался слабый след от кольца. Его взгляд стал серьезным и твердым, впиваясь в меня настолько интенсивно, что я ощутила необходимость отвернуться.

— Это было не самое приятное время.

— Но стало лучше? Вы двигаетесь дальше?

— Понадобилось некоторое время, чтобы снять кольцо, но я рад, что это произошло. Искренне рад.

Лицо Стюарта вновь промелькнуло у меня перед глазами. Я представила его, Карли и их крошечного ребенка. Может быть, однажды она получит кольцо, то самое, которое должно было стать моим.

— Не могу поверить, что это происходит.

Джеймс Кларк потянулся через стол и взял мои руки в свои, такие теплые и крепкие, гораздо больше моих. Шок от контакта с его кожей резко вывел меня из страдающего состояния, и я вернулась в настоящее, прямо сюда, в его кабинет. Это было так необычайно интимно, но я не почувствовала желания отстраниться.

— Послушай, Лидия. Не вини себя. Это нормально — печалиться, пока не оправишься.

— На самом деле, я не очень люблю грустить.

— Я знаю, это клише, но будет лучше, если ты выплачешься.

— Есть еще предложения?

Он посмотрел прямо мне в глаза.

— Постарайся смириться с этим и двигаться дальше. Построй стену внутри себя, откажись от боли и не возвращайся к этому ни на секунду. Медленно, но верно, со временем ты свыкнешься с этим. Боль исчезнет.

— Так вы поступили?

— Я должен был снять кольцо намного раньше, это бы все упростило.

Я изучала мужчину передо мной, жесткую линию его челюсти, его уверенную улыбку. Его черные волосы были идеально взъерошены, отчего глаза становились еще более темными. Безусловно, он был сочетанием самоуверенности и спокойствия.

Женщины в офисе говорили о нем, много. В Trial Run он был лакомым кусочком для всех, и теперь я начала понимать почему. Я почувствовала темноту, исходящую от него, и он убрал руки прочь. Что бы ни произошло с его бывшей женой, он замечательно справился с этим, и можно с уверенностью сказать, что он похоронил это глубоко внутри, как и сказал. Мои обозленные призраки приветствовали его, выглядывая из тени. Его призраки помахали в ответ перед тем, как он снова надел свойственную себе маску спокойствия.

Я смотрела в окно позади него, наблюдая, как рассвет прорывался сквозь тоскливый день, первый день, в котором не будет Стюарта.

Вернувшись к своему столу, я удалила все смс-сообщения и удалила номер Стю. Я построю охрененно высокую стену, и даже выше, до потолка всей гребаной Вселенной, где боль больше не сможет проникнуть в меня.

Было уже около восьми утра, когда раздался сигнал о новом сообщении. Никогда в жизни я не была так счастлива новому проекту, но письмо было не от клиента.

От: Джеймс Кларк

Тема: Кофе

Возможно, вам захочется оставить свой чемодан в моем кабинете, пожалуйста, не стесняйтесь. Это поможет сэкономить немного времени и не отвечать на благонамеренные вопросы коллег. Думаю, с вас хватит на сегодня. Не уверен, что вам понравится еще и их сочувствие.

Джеймс

Джеймс Кларк

Технический директор, Trial Run Software Group.

Человек с интуицией.

Кому: Джеймс Кларк

Тема: Re: Кофе

Вы правы. Большое спасибо. Я занесу его.

Лидия

Лидия Марш

Старший координатор проекта, Trial Run Software Group.

Я положила уже сухую одежду обратно в чемодан и закрыла его. Как только я поставила чемодан в вертикальное положение, снова пришло сообщение.

От: Джеймс Кларк

Тема: Re: Re: Кофе

Не за что.

Джеймс

Пока я читала письмо, дверь его кабинета открылась и он, с планшетом в руках, направился к моему столу. Я наблюдала, как он подходил: уверенность в его шагах, самоуверенное выражение лица, охренительно великолепный костюм. Он словно только что пришел с Сэвил Роу. (Примеч. Сэвил Роу (Savile Row) — улица в центре лондонского района Мейфэйр (Mayfair), на которой находятся ателье мужской моды). На нем бледно-серого цвета пиджак в полоску, поразительно контрастирующий с темно-бордовым галстуком. Белоснежная рубашка и узкие брюки, демонстрирующие его мускулистые бедра. Блестящие, начищенные до совершенства, словно зеркало, туфли дополняют его образ. Он действительно мистер Корпорация, и можно практически ощутить исходящий от него запах, словно говорящий — «высшее руководство». Он высокий, на самом деле чертовски высокий, внушительного размера, но вместе с тем не неуклюжий. Ходят слухи, что он тренируется каждый обеденный перерыв, но никогда не пользуется услугами тренажерного зала в нашем комплексе. Непослушные темные волосы идеально контрастируют с жесткими чертами его лица. Думаю, ему около тридцати пяти лет. Достаточно зрелый, чтобы его все уважали, но без намека на седину в темных волосах. Джеймс Кларк — впечатляющий экземпляр. Тем не менее, это ничего не значит для меня, совершенно. Он может быть кем угодно, пока прячет мой чемодан у себя в кабинете.

— Я решил, что ты уже и так довольно долго таскала эту штуку сегодня. Куда оправишься после работы?

— В Ислингтон, я думаю. Рассчитываю на подругу.

— Дай мне знать, — он наклонился ближе, чтобы забрать мой чемодан, и я уловила аромат мускуса, почти аравийского, вместе с запахом свежего белья и ванильного мыла. Чертовски приятный запах.

— Спасибо… за то, что вы делаете, мистер Кларк, я действительно ценю это.

— Джеймс, — сказал он. — Я не твой босс, Лидия, нет надобности вести себя, как моя подчиненная, — он посмотрел на меня, но я не смогла понять, что этот взгляд означает.

— Хорошо, Джеймс, — улыбнулась я. — Спасибо.

— Я ухожу около пяти, — сказал он. — Если задержишься, я оставлю кабинет открытым.

Когда чемодан исчез из поля моего зрения, я смогла вздохнуть глубже. Немного тонального крема, и я смогу вернуться к прежнему виду.

Когда я пришла за чемоданом, Джеймса уже не было. Он спрятал чемодан за своим столом, подальше от любопытных глаз. Я села в его кресло и откинулась на спинку, почувствовав при этом неловкость и какую-то угрозу. На его столе царил безупречный порядок; канцелярия и документы были расположены строго в линию. В лотке для входящей почты находится одно письмо, но вокруг на столе нет ни единой записки или клочка бумаги. Очень бросалось в глаза отсутствие личных вещей: никаких фото, брелоков, ничего. Все его ручки фирменные, идеально гладкие, шариковые и все черного цвета. Черный степлер, дырокол и калькулятор — стандартный канцелярский набор. Металлическая линейка, лежащая строго параллельно краю стола, и фирменный блокнот, открытый на первой странице, но без единой записи. Помимо сертификатов, на стенах не было ничего. На полках стояли книги, связанные исключительно с технической отраслью. Рядом со столом стояла пустая урна для мусора, в которой не было ни остатков обеда, ни выброшенных документов. Ничего.

Следуя непонятному импульсу, я взяла одну из его ручек и оставила запись на странице в его фирменном блокноте.

«Направляюсь в Ислингтон, в целости и сохранности. Спасибо».

Я писала размашисто, подписав записку большой «Л» и борясь с желанием вернуть ручку на место, где она лежала изначально. Ничего, немного хаоса ему не повредит.

Стэф выделила мне маленький диванчик, но после грандиозного ухода из дома я не жаловалась. Она добрая и всегда поддерживала меня, но все, в чем я нуждалась, это немного личного пространства вдали от всего мира. В однокомнатной квартире Стэф и Майка, этого будет определенно сложно добиться.

Наливая мне вина и болтая о том, как прошел ее день, Стэф изо всех сил старалась делать вид, будто это обычный пятничный визит, пока я сама не захотела говорить. Я рассказывала все поверхностно, не вникая в подробности всего эмоционального дерьма.

Она слушала, не перебивая, а после сказала то, что сказал бы любой хороший друг.

— Он придурок. Абсолютный хренов придурок. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь, ты же знаешь.

— Спасибо.

— Я знаю, что ты не собираешься рыдать на моем плече и устраивать марафон просмотра романтических комедий, но если ты нуждаешься во мне, я всегда рядом.

— Я знаю, — улыбнулась я.

Стэф накрутила выбившуюся прядь волос на палец.

— Ты сказала маме?

— Конечно, нет.

— Может, она сможет помочь?

— Будто бы она когда-нибудь помогала, — огрызнулась я. — Мне достаточно своего дерьма, чтобы заботиться еще и о ней.

Стэф мудро промолчала.