Тени школы Кейбл

Глава 35 Фэллон

Прошло три часа, а Отэмн так и не вышла из комнаты Виолетты. На улице было уже темно, но я не стал задергивать шторы в бывшей гостиной и только ходил взад-вперед по ковру.

Что она задумала? Почему ее так долго нет?!

Это ожидание было настоящей пыткой по сравнению с отъездом Отэмн днем, когда она не закрывала от меня свое сознание и я знал, что с ней все в порядке.

— Отэмн! — мысленно позвал я ее, ожидая услышать ти­шину.

Вместо этого в дверь настойчиво постучали.

Я повернулся к Ричарду, который, словно безмолвная статуя, сидел в кресле. В его взгляде отразились мои мысли.

Отэмн стучала по-другому.

— Кто там? — буркнул я, прекрасно понимая, что ничего приятного ждать не приходится, ведь на часах была полночь.

После некоторого молчания послышался ответ:

— Каспер — доброе привидение. Просто впусти меня.

У меня приоткрылся рот, а магия в жилах забурлила в предвкушении. Ричард, нахмурившись, уже вскочил на ноги.

— Что тебе нужно?

— Поговорить. Ради всего святого, не стану я тебя убивать, а то отец из меня душу вытрясет.

Его скрежещущий акцент был слышен даже через дверь, как будто кто-то царапал ногтем на доске слова заносчивый, высокомерный идиот.

— Впусти его, — сказал я Ричарду, а сам подготовился применить то же заклятие, каким Отэмн связала Феликса.

— Остынь, остынь… — бросил мне Каспар, войдя в комнату, и поднял руки. — Нет, останьтесь за дверью, — велел он охранникам, когда они последовали за ним. — Я надеялся поговорить наедине, — закончил он, демонстративно посмотрев на Ричарда.

Я одобрительно кивнул — с одним вампиром я мог и сам управиться без проблем, — зная, что Ричард будет стоять с другой стороны двери и прислушиваться к каждому слову.

Каспар обвел комнату взглядом, обращая внимание на каждую деталь. Его глаза расширились, когда он заметил кабинетный рояль, который недавно был добавлен к интерьеру комнаты и поставлен в углу у окна. Он подошел к нему, сел на стул и провел пальцами по полированным, блестящим клавишам.

— Рискну предположить, что ты пришел сюда не только для того, чтобы поиграть на рояле, — попытался я начать разговор, поскольку Каспар молчал.

— Виолетта и Отэмн выставили меня из комнаты, — ответил он, начиная играть гаммы и не ошибаясь ни в одной ноте. — Поэтому я пришел извиниться, — просто добавил он.

— Извиниться?

— Да. Высказать свое искреннее сожаление о совершенном поступке. Слышал о таком? Попробуй как-нибудь.

— За что извиниться? — буркнул я, от всей души жалея, что не могу закрыть ему рот заклятием.

Он убрал руки от клавиш, и в комнате неожиданно стало тихо, только последние ноты повисли в воздухе, как мрачный гул.

— Отэмн рассказала мне, что брякнул ей Феликс. Нападая на тебя, я не подозревал, что он вел себя как последний ублюдок.

Я пожал плечами.

— Да ну… что сделано, то сделано.

— Да.

Он смотрел на мое отражение в полированной поверхности рояля. Я засунул руки в карманы, надеясь, что он наконец уйдет.­ Каспар сидел в свете луны, который проникал сквозь окно, мертвенно бледный и неподвижный, не сводя глаз с моего отражения, как будто на меня смотрел мертвец.

— Я легко выхожу из себя… после смерти мамы. Я понимаю, почему Отэмн держит все в себе. Ты просто закрываешься, — сказал он медленно.

Мои руки напряглись и стали будто каменными.

Каспар Варн говорит со мной… о чувствах?

— Попробуй обратиться к психологу, — предложил я, не в силах придумать ничего другого. — Отэмн очень помогло.

Он снова опустил руки на клавиши и начал играть красивую медленную композицию, отдаленно напоминавшую вальс.

— Я вел себя с ней как с человеком, — не унимался он, и с каждой нотой и словом его голос становился все громче. — Я не причинил ей вреда, ведь правда?

Его голос снова стал едва слышным, и в двух последних ­словах были заключены тысячи сомнений. Я внутренне запа­никовал.

И что мне делать? Я же не психолог!

— Я слишком мало знаю о ваших отношениях, чтобы судить, — в конце концов выдавил я из себя, покраснев до самых глаз.

— Да, слишком мало, — согласился он, и музыка стала снова нарастать. — Но ведь никто не думает о том, что такой ее сделало обращение. Все произошло слишком быстро, слишком поспешно. Она не была готова… возможно… А может, жизнь вампира просто не для нее. Может быть, она слишком человек.

— Я…

— Она подпитывается твоей Отэмн. Она все время рассказывает мне о сердцебиении Отэмн, как оно замедляется и ускоряется, когда она с тобой. Словно сломанные часы, которые не могут идти правильно, — так она говорит. Мне кажется, она представляет, что это ее сердцебиение, что она снова человек.

У меня внутри что-то опустилось.

— Но обратного пути у нее нет, — сказал я тихо.

Он перестал играть и повернулся на стуле, оказавшись ко мне лицом.

— Думаешь, я этого не знаю?!

Немного испугавшись этого резкого поворота, я отступил на шаг назад. Но, проведя рукой по затылку, он успокоился так же быстро, как и вспылил.

— Я уезжаю завтра вечером…

— Ты оставляешь двор? Оставляешь Виолетту? — выпалил я, не успев сдержаться. Я знал, что он не отличался рассудительностью, но уехать? Мне хотелось вынуть ему мозг собственноручно.

— Я уеду на охоту, — поправил меня он. — На несколько дней на материк. Мне нужно развеяться.

— И ты думаешь, что если оставишь ее одну, то это пойдет вам на пользу? — спросил я. Я обошел диваны и приблизился к роялю, чуть замедлив шаг на случай, если Каспар, словно дикое животное, кинется на меня. — Ведь ты ей все еще снишься, мне Отэмн рассказывала. Ты думаешь, увидев тебя на охоте, она захочет пить кровь?!

Он встал.

— Мне просто нужно уехать! Я здесь с ума схожу!

Я сделал еще шаг вперед.

— Тогда ты просто эгоист.

Он открыл рот, закрыл его и снова открыл. Потом покачал го­ловой, отвернулся и положил голову на сложенные на рояле руки.

— Нет… я… я просто не знаю, что делать.

Я нахмурился, услышав, как сорвался его голос.

— С тобой все в порядке?

Я осторожно подошел и положил руку Каспару на плечо, немного его разворачивая. В глазах у него не было слез, но губы дрожали. Он взглянул на меня серыми глазами и помчался к двери, однако у порога остановился.

— Я думал, что безумная страсть все исправит. Но я ошибся.

И он исчез.